Глава 02. Иерархия моря.

- Это какой-то бред, - когда я замолчал и снова приложился к бутылке с водой, подытожила Ходзе, а потом, заняв свою любимую позицию – прислонившись спиной к стенке, - отвернулась, глядя в сторону океана.
      Группа канмусу, собравшаяся выслушать мои объяснения и расположившаяся в куцей тени уцелевшего здания склада, где, собственно, меня и выхаживали, была не сказать, чтобы сильно большой.
      Но девушки и девчонки – а возраст морских воительниц варьировался от семнадцати-восемнадцати и до почти сопливых четырнадцати лет, - являли собой зрелище весьма занятное.
      Все облаченные в такой же, как у Спартмайер и Ходзе светлый серо-голубой камуфляж – кто в полный комплект, кто только в шорты, футболки и форменные кепи, - обладали ладными и спортивными фигурами, разве что у самых младших еще проглядывала слегка заметная подростковая угловатость. И японки, и европейки имели приятную внешность, были симпатичные, а в паре случаев откровенно весьма красивые. На то, что они много времени проводили в море и под жарким солнцем тропиков, не указывало ничего – ни тебе обветренных губ, ни солнечных ожогов, ни шелушащейся кожи. Даже загар на их лицах был ровный и не слишком-то и сильный.
      Всего Сэнди собрала одиннадцать канмусу. Подходившие девушки внимательно и даже настороженно рассматривали меня, и вежливо представлялись – сначала человеческое имя, затем название и тип корабля.
      К уже знакомым мне воплощениям «Атланты» и «Кинугасы» добавилось два крейсера: «Ашигара» типа «Миоко» и еще одна американка - «Хьюстон», принадлежащая к типу крейсеров «Нортхэмптон».
      Сбоку, рядком на стволе поваленной пальмы, стайкой расположились девчата на два-три года их младше. Три эсминца: «Самидаре», «Харусаме» и «Кавакадзе» типа «Ширацую», и два эсминца типа «Акидзуки» - собственно, сама «Акидзуки» и ее систершип «Хацудзуки».
      В принципе, это был вполне разумный состав для отряда эскорта конвоя – три торпедных эсминца, два с большим уклоном в ПВО, три тяжелых артиллерийских крейсера и универсальная «Атланта», способная и прикрыть от воздушной угрозы, и занять место лидера у эсминцев.
      Также в компании вынужденных островитянок обнаружилось и три подлодки, патрулировавшие воды Тиниана и близлежащего Сайпана в ночное время. Не рискнув соваться на базу в самый разгар боя, они затаились в позиционном положении, ведя наблюдение. И дождались своего шанса: когда, после потери Химе, в рядах глубинных возникло замешательство, подводные лодки разом разрядили свои торпедные аппараты, завалив достаточно «крупную рыбу» - линкор Ру-класса, еще больше усилив замешательство среди врага.
      Решив не искушать судьбу, девчонки сразу же после залпа оттянулись дальше в море и, лишь когда все стихло, с рассветом подошли к берегу, где и встретились с вернувшимися эскортницами.
      Подводный патрульный отряд состоял из японской субмарины I-19 и двух белобрысых немок, представившихся, как U-552 и U-451 из самой многочисленной серии VII-C.
      Единственная, кто не пришла, была аватара ремонтного судна «Вестал», получившая назначение на Тиниан и прихваченная эскортницами на обратном пути с базы в Курэ. Ей тоже было очень интересно послушать, но все же она осталась в подземных доках наблюдать за состоянием «Фусо», помещенной в регенеративную камеру.
      - Согласна, звучит как какая-то сказка. Параллельный мир, мы, как героини игры и мультиков, обнимашки с Глубинными, - сплела пальцы на колене крейсер «Хьюстон», достаточно, гм, развитая соломенная блондинка лет восемнадцати со схваченными в пучок у шеи волосами по имени Хелен. Несмотря на природно-светлый цвет волос, она производила впечатление особы спокойной и рассудительной.
      – Но, во-первых – уж кому-кому, но не нам, Девам Флота, ссылаться на «этого не может быть». Вспомните, кто мы есть сами и кто наш противник. И во-вторых, если Рэм действительно вошел в контакт с полумертвой Химе… Это вообще хоть кто-нибудь делал? Ставлю свою порцию вечернего мороженого, что если и делал, то рассказать потом об этом точно уже не мог. Так вот, если это действительно так, то и наблюдения Сэнди о его странностях, да и пасущиеся у берега Глубинные, вполне сойдут за подтверждение.
      - Ты, Мири, кстати, определись, - обратившись к Ходзе, присоединилась «Атланта». – Что именно тебе кажется большим бредом – то, что военный корабль русских с Рэмом на борту каким-то образом «провалился» к нам из другого мира, или то, что он «поручкался» с Химе?
      - И то, и другое! – отрезала японка, дернув подбородком.
      - И кто же он тогда, по-твоему? Шпион глубинных, как ты кричала там, на берегу, предлагая его грохнуть? Или человек с каким-нибудь внедренным через задницу глубинным паразитом, который вскоре возьмет над ним власть?
      - Известно, что Флот Бездны эволюционирует. Кто даст гарантию, что этот парень – не новый ее виток? - встала на сторону Ходзе чинно сидящая на пластиковом контейнере Куроки Хёка, воплощение тяжелого крейсера «Ашигара», наматывающая на палец прядь своих длинных волос, скрепленных выше висков двумя заколками в виде каких-то зубастых мордочек. Вот она-то как раз целиком и полностью подходила под понятие «восточная красавица» и лицом, и статями.
      - Ха! Тогда это тем более повод за ним понаблюдать! – и Сэнди ухмыльнулась, как будто ожидала именно такого довода. – Хотя бы из практических соображений. Риск минимален – мы на суше, нас больше, и даже если Рэм начнет выпускать щупальца… Ты как, будешь выпускать щупальца?
      - Да как-то не планировал, - держа серьезную мину, ответил я. – Или вам так нужен собственный тентаклевый монстр?
      Японки-эсминцы о чем-то тихо весело зашептались, а «Ашигара» слегка порозовела. Это что же она там читает в свободное от службы время?
      - Ну, вот и славно. Значит, поживешь пока здесь, мы к тебе присмотримся, а там и видно будет… Тем более что ни тебе, ни нам отсюда пока не уйти. Возражения есть?
      Против никто не высказался, лишь «Кинугаса», отлепляясь от стенки и уходя, пробурчала под нос что-то типа: «Только потом не говорите, что я вас не предупреждала…»
      - Извините… - подала голос одна из молча слушавших мой рассказ и спор старших подруг эсминец «Акидзуки» - темноволосая четырнадцатилетняя девушка по имени Ниши Томоэ, одетая в синюю термофутболку под горло и такие же, как у всех, форменные шорты с ботинками.
      - А там, вашем мире… Там правда нет Глубинных и войны?
      Я даже не нашелся, что ей сразу ответить, столько всего уместилось в одном ее простом вопросе и поднятых на меня глазах – любопытство, легкая зависть и… надежда, что хоть где-то есть место, где нет бесконечных битв и бездушных, не знающих жалости порождений Бездны.
      Все эти девушки и девочки, чьи психика и личности благодаря сплаву с духами и душами военных кораблей, стали прочнее на порядок, - иначе как они еще не свихнулись? - все равно, кто больше, кто меньше, оставались людьми. Пусть они и обрели недоступные прочим людям силы, пусть океаны стали их вторым домом, а морские сражения – тяжелой, привычной работой, но большинство из них так и не приняло войну в свое сердце.
      - Нет, Томоэ, у нас не было ни Глубинного флота, ни канмусу, ни тотальной войны на море, - покачал я головой. - Наш мир не самое спокойное место, в нем постоянно тлеет то там, то сям, а ведущие мировые страны разговаривают друг с другом чаще сквозь зубы, да и оружием побряцать не прочь. Но такой угрозы всему человечеству разом… Нет, такого у нас нет.
      - Тогда жаль, что вы попали к нам. И к нам в мир, и сюда, на Тиниан… Обычному человеку тут будет… непросто.
      - Томоэ-чан, ты что, ему поверила? – подозрительно глядя на меня, зашептала ее однотипная «Хацудзуки» Йори Тамако - тоже черноволосая деваха, но с более короткой прической и торчащими по бокам головы непослушными прядками. – Да какой же он обычный человек после контакта с Химе…?
      Ниши что-то зашептала ей на ухо, но тут всем сразу задала вопрос «Хьюстон»:
      - А что мы будем делать с торчащими у берега который день глубинными? Раздражает, если честно… Может, экипируемся и расстреляем их с мелководья?
      - А зачем их вообще расстреливать? – в ответ поинтересовался я.
      - Глубинные – существа стайные, - начала объяснять мне Сэнди. - Сейчас там ошивается несколько – то ли пять, то ли шесть эсминцев и два крейсера. Но к ним в скором времени начнут присоединяться те, кто был рассеян во время штурма базы. Ты же сказал, что Химе погибла? Значит, вся ее свита лишилась вожака. И когда стая достигнет размера в десять-пятнадцать особей, то одна из глубинных, что рангом повыше, из тех же крейсеров, например, начнет быстро эволюционировать до уровня «демон». И это очень сильно увеличит опасность всей стаи.
      - Но ты же прямо намекнула, что они, скорей всего, чувствуют и ждут именно меня? Эта кальмароподобная Химе что-то со мной сделала. Поставила метку, передала что-то… Не знаю, я ничего такого особенного не чувствую, по крайней мере, пока. Но вот так убивать тех, кто меня спас… Они же принесли меня на берег. Может, есть другое решение? Например, попробовать их… приручить что ли, раз они так на меня реагируют?
      - П-приручить?
      Несколько секунд стояла тишина, а потом подлодки слегка нервно захихикали, «Ашигара» прикрыла глаза ладошкой, «Хацудзуки» молча покрутила пальцем у виска, а Сэнди с Хелен натурально загоготали.
      - Вот…! Не знаю, что там насчет ваших игр и комиксов про нас, но вот в то, что ты свалился к нам из другого мира, я теперь почти верю, - отсмеявшись, проговорила «Атланта». – Такое сказануть…
      И тут же посерьезнела.
      - Рэм, глубинные не приручаются. Никак. Никем. И никогда. Пойманные и помещенные в контейнеры с морской водой, они живут не более суток, а потом примитивные виды целиком распадаются на густую черную жидкость, близкую по составу на мазут и окислы металлов. Антропоморфные – еще и на быстро разлагающуюся органику.
      - А Химе?
      - Класс Химе еще никогда не удавалось взять живой. Уничтожить – да, сложно, трудно, но можно. Но поймать живьем… Да дело даже не в этом. У любого глубинного всегда одна и та же реакция на все, что несет отпечаток человека. Атака. Человек, канмусу, корабль, летающий или плавающий дрон, океанский буй-автомат – без разницы. Напасть, уничтожить, разорвать и сожрать – вот весь спектр их действий.
      - То есть «Ямал»… Наш затонувший корабль вряд ли уцелел? Уж с него-то доказательств того, откуда я появился, можно было поднять вагон и маленькую тележку.
      - Вряд ли от него вообще что-то осталось уже через сутки. Глубинным отвалился просто шикарный кусок пирога… Но когда станет поспокойнее, можно послать Ику с нашими фройляйн на разведку, - и Сэнди мотнула головой в сторону подлодок, тут же заинтересованно поднявших головы. - Но я бы не надеялась на то, что там хоть что-то найдется. Глубинные всегда действуют одинаково. А ты говоришь – приручить…
      - Но как тогда быть с конкретно этими особями? Они меня не разорвали и не сожрали, а вовсе наоборот.
      - И вот это беспокоит меня больше всего. Даже больше того, что ты влегкую проглотил С-рацион и от добавки, похоже, не отказался бы. Что-то с тобой точно произошло, и почему они тебя притащили… - «Атланта» взлохматила свою русую шевелюру, почесав голову обеими руками. - Я очень хотела бы знать.
      - Так давайте проэкспериментируем, - предложил я. – Под пирсами дно почти сразу уходит вниз, но левее, ближе к эллингам, пологое мелководье. Можно отойти от берега метров на пятьдесят – и будет максимум по пояс. Я войду в море – и посмотрим, как на это отреагируют мои «спасатели»… Ну а вы, раз уж собрались воевать, меня прикроете.
      - Мда… - закинула руки за голову Хелен. – Звучит, как потыкать в аллигатора палочкой. Но можно попробовать, если ты готов рискнуть. Мы втроем, да еще с такой дистанции… Да там одна Сэнди их снарядами мигом нашпигует, как булку – изюмом.
      - Ну, так чего тянуть-то? Проблема сама не решится, – пружинисто вскочила на ноги Спартмайер. – Ты, Рэм, давай – прогуляйся к бережку, а мы минут через двадцать подтянемся.
     
     

***

     
      Мои часы, как и все прочее имущество, кроме надетой на мне одежды, безвременно кануло в море вместе с кораблем, так что смогли ли отцы-командиры привить Девам Флота чувство пунктуальности, я так и не понял.
      Но по ощущениям где-то через полчаса из-за гряды рифов, отгораживающую разрушенную акваторию порта от нависающих на морем холмов, по пологой дуге показались три стремительно приближающихся силуэта.
      По колено скрытые взлетающими из-под ног бурунами пены, они неслись по водной поверхности как лыжницы по пологому склону, лишь слегка подруливая наклоном корпуса. А зайдя на мелководье, сбросили скорость и остановились метрах в пяти от берега.
      Ха! Кто там говорил про сейлор-фуку, блузочки, юбочки и сверкание панцами на ветру? Внешний вид «Атланты», «Ашигары» и «Хьюстон» нисколько не соответствовал рисованному канону; подошедшая по воде, аки по суху тройка, выглядела весьма внушающе. Особенно на фоне меня, одетого в закатанные до колен синие матросские штаны, резиновые шлепанцы и форменную майку.
      Затянутые в облегающие тела явно металлизированные гидрокостюмы в серо-зеленых разводах, девушки несли на себе натуральные экзоскелеты, чем-то напоминающие устаревшую западную систему пехотной экипировки ALICE, в которой основными несущими элементами являлись широкие пояс и плечевые лямки.
      Так и тут – талии и плечи канмусу охватывали широкие, сегментированные металлические ремни с амортизирующей подложкой, закрывающие грудь и живот не хуже бронежилета. А к ним в свою очередь крепилась расположенная за спиной сложная рамочная конструкция, от плеч до копчика увешанная разнообразными модулями. Никаких символических пароходных труб, мачт и прочего абсурдного декора – только плотно скомпонованные металлические короба, несколько торчащих недлинных антенн, и контейнеры с гибкими, плоскими рукавами, ведущими к установленным на небольших выносных пилонах, орудийным башням.
      Вдобавок шарнирные приводы экзоскелета с идущими по ним кабелями и закрепленными на предплечьях небольшими пультами, охватывали их руки до кистей, облаченных в толстые бронеперчатки. А у Сэнди и Хёки экзоскелет доходил до середины бедер, где были установлены вертикальные, плоские блоки торпедных аппаратов.
      - Чего рот открыл? Нравится? – поинтересовалась прищурившаяся «Атланта», у которой двухорудийных башен, пусть и небольшого калибра, было больше всего – восемь штук по четыре с каждой стороны, расположенные возвышающимися «горками». Вся оснастка у девушек была выкрашена в матовый темно-серый, «шаровый» цвет, но было видно, что покрытие не ново – кое-где были заметны вмятины и глубокие царапины до металла; краска местами была облуплена или явно свежая, а на концах орудий наоборот, потемневшая и обгорелая. А на каждой второй башне по обоим ее бортам был нарисован заметно потрепанный «Южный крест» - флаг Конфедерации времен Гражданской войны США между Севером и Югом.
      Голова Спартмайер, как и у «Ашигары» с «Хьюстон», была непокрыта, на шее имелась темная лента ларингофона с уходящим за спину проводом, а на левом ухе – наушник, чем-то похожий на блютус-гарнитуру из моего мира. А на носу красовались ее неизменные неуставные солнечные очки.
      - Не то слово… Просто отпад… - вспомнил я подходящую фразу на английском, рассматривая изрядно навьюченную сталью девушку, которая… просто стояла на морской поверхности, лишь по щиколотку погрузившись в воду. На ногах у всей группы моего прикрытия, было что-то вроде легких ботинок наподобие тех, что я видел у морского спецназа – полностью проницаемые для воды, легко ее набирающие, но тут же ее выдавливающие, стоит пройти по суше с десяток-другой шагов.
      - А то! Ну что, экспериментатор, не раздумал еще? – и ее башенки, несмотря на миниатюрный размер совершенно не выглядящие игрушками, синхронно задрали стволы на максимальное возвышение. - Может, просто разнесем эту компашку в клочки?
      - Нет, я все же попробую.
      - Ну, смотри… - покачала головой Сэнди. - Ноги у тебя свои, а это самое меньшее, что они тебе успеют отгрызть, пока мы их не накроем.
      - Умеешь же ты ободрить… - вздохнул я и вступил в теплую воду.
     
     

***

     
      Глубинные сразу меня заметили, вернее, даже не так – я очень отчетливо почувствовал направленное на меня со стороны моря пристальное внимание, стоило мне только приблизиться к кромке моря. Две заметные среди сине-зеленой зыби нечеткие фигуры и несколько движущихся темных силуэтов под водой сразу же пришли в движение параллельным курсом, стоило лишь мне войти в линию слабого прибоя и побрести вдоль него, понемногу заходя в воду. Они двигались со мной, как намагниченные, замирая сразу же, как только я останавливался.
      Глубина в этом месте нарастала очень плавно, и когда вода дошла мне до колен, я уже стоял метрах в пятнадцати от берега.
      «Идти или не идти дальше?» Нет, откровенного страха я не испытывал, но все же…
      С одной стороны, я уже успел познакомиться с милыми повадками этих созданий, причем познакомиться прямо из первых рядов. И хотя они на моих глазах никого из людей пока не сожрали, что-то подсказывало, что большой разницы между куском корабельной стали и человеческим телом для них не будет. Ну и само наличие канмусу и их рассказы, тоже являлись доказательством, что это – враг. Стоило хотя бы оценить, как именно смотрят Девы Флота на этих, находящихся совсем рядом, существ.
      Но с другой стороны… Чем дольше я стоял в воде, порой делая шаг-другой и глядел на неведомых порождений морских глубин этого мира, качающихся в легких волнах на расстоянии каких-то пятидесяти-семидесяти метров, тем больше на меня накатывало стойкое ощущение, что они… не враги. По крайней мере, мне.
      Вода уже дошла мне до середины бедер, кисти рук погрузились в нее, и по нервам внезапно пробежали сотни острых уколов, за секунды достигнув позвоночника и устремившись вверх. Я вздрогнул – в голове с непривычным, тянущим чувством возникла странная зона некоего осязаемого эха, в котором, словно посылая короткие, высокие звуки, появилось семь пульсирующих точек.
      - Эй, Рэм, ты как? – донесся до меня голос Сэнди, занявшей с подругами позицию левее и сзади от меня. Я в ответ молча поднял руку и сложил пальцы в жест «ОК», всерьез опасаясь, что если сейчас заговорить, то можно нарушить это завораживающее состояние, все больше затягивающее меня.
      Теперь я совершенно точно знал, что там, в волнах, находятся пять простых созданий, именуемых людьми эсминцами, причем два из них отличались от остальных трех. И еще два объекта, воспринимаемые, как нечто на порядок более сложное, чем эсминцы. И если эти «сложные» просто терпеливо чего-то ждали, то «простые» больше всего напоминали… собак в вольере, к которым через пару дней отсутствия вернулся хозяин. Нет, они не скакали, размахивая от счастья хвостами, как делали бы это псы; то, что от них исходило, не было по большому счету даже эмоциями, скорее желанием ощутить себя в стае, в сфере притяжения того, кто им уже знаком и выше их по иерархии.
      «Заприте в шкафу жену и собаку, а через несколько часов – выпустите. И тогда вы наверняка узнаете, кто из них вас по-настоящему любит… Так они действительно ждали… меня?» Собаки у нас в семье были и я, даже не успев осознать, что делаю, бросил в эту «зону эха» посыл - «Ко мне!»
      И через какую-то долю секунды пять пенных бурунов понеслись на меня с возрастающей скоростью. За спиной послышалась англоязычная ругань касаемо возможной половой жизни глубинных одновременно с дробно лязгнувшим железом, и я, понимая, что сейчас все полетит к чертям, громко, как на плацу, по-русски рявкнул:
      - Стоять!!!
      Поняли меня все - глубинные эсминцы затормозили, как об стенку, аж вскинув над водой черные хвосты, сзади стрельбы тоже не последовало. А я, глядя, на замершие под водой тени размером с довольно крупного дельфина, уточнил приказ, дублируя его голосом:
      - Один. Ко мне. Медленно.
      Послушно подплывшее нечто было реально жутковатым. Больше похожее на грубовато выструганного из черной смолы гигантского, вытянутого головастика-переростка, оно имело здоровенную зубастую пасть, светящиеся синеватым светом крупные глаза без зрачков и буквально растущие из брюха и боков оружейные блоки непривычных форм.
      И вот это подводное чудо-юдо – настоящий эсминец Ро-класса Глубинного Флота, - плавно изгибаясь сужающимся к хвосту телом, неторопливо проплыл вокруг меня и замер справа на расстоянии, достаточном чтобы положить ему руку на загривок. Что я и сделал, почувствовав под пальцами гладкую поверхность, похожую на обтянутую упругой резиной сталь.
      - Чтоб мне сдохнуть… - послышался негромкий голос «Атланты». – Куроки, ущипни меня… Ай! Я попросила «ущипни», а не «вырви кусок кожи», садистка косоглазая! Но это точно не сон.
      - Неа, - подтвердила «Хьюстон». – Глубинники его слушаются. И не трогают. Т-твою ж мать…
      Я, не убирая руки с замершего эсминца, обернулся и увидел троих канмусу, что, нацелив на нас все свои орудия, сейчас вполне походили на героинь аниме по понятно какой причине. Хелен и Хёка пучили глазки, а Сэнди, морщась, потирала плечо.
      - Ну что? Я позову остальных, или как?
      - Даже не знаю… - пробормотала ошарашенная канмусу. – Думаешь, крейсера тоже вокруг тебя хороводы водить будут?
      - Не знаю… Но мне уже самому интересно. Но вы отойдите еще подальше – сдается мне, вас они несколько опасаются.
      В ответ Сэнди издала какой-то невнятный звук, коротко кивнула и тройка прикрытия отодвинулась еще на десяток метров.
       Получив приказ «Все ко мне. Медленно» первыми до меня доплыли эсминцы, принявшись неторопливо кружить рядом, порой касаясь ног гладкими боками, а потом подтянулись и крейсера. И тут все было куда интереснее.
      Два существа, выглядящие как девушки, вовсе не походили на свежих утопленниц. Да, у них была бледная кожа, большую часть тел закрывало что-то, похожее на гибкие, черные, асимметричные доспехи, несущие четкий отпечаток отличия от всего людского, но они явственно были живые.
      Для этого достаточно было взглянуть в их глаза – светящиеся пронзительной голубизной, чем-то похожей на радиоактивное свечение Черенкова, что порой бывает в реакторах. В них плавилась, перетекая из оттенка в оттенок, какая-то иная, недоступная простому человеческому пониманию, но все же жизнь.
      Чи-класс… Ее лицо, обрамленное темными волосами чуть выше плеч, закрывала маска, похожая на согнутый под углом костяной островерхий щиток с тонкими, темными линиями и выемкой под левый глаз, обрамленный расходящимися разводами, настолько черными, что они казались трещинами на коже. Ее шею и грудь прикрывало какое-то подобие черной кирасы с высоким воротником, а на обеих руках были надеты по самый локоть два то ли излучателя, то ли пусковые установки, похожие на небольшие самолетные турбины с отсвечивающими зеленью соплами.
      Нэ-класс была длинноволосой блондинкой чуть повыше Чи, сквозь белую шевелюру которой выступали какие-то темные, острые фрагменты, похожие то ли на рожки, то ли на обломки зубцов короны. Ее одеяние, смахивающее на облегающее короткое платье, оставляя обнаженными руки, покрытые чем-то похожим на расколотые наручи, поднималось до самого подбородка, расходясь там «воротником» широких лепестков, закрывающих нижнюю часть ее лица.
      Талию Нэ перехватывал словно грубо отлитый пояс, расширяющийся на спине и уходящий вдоль позвоночника к шее, на котором, как будто вплавленные, крепились две крупные трехорудийные башни. И еще две, тоже с тремя пушками, но меньшего калибра, были закреплены на бедрах, но в данный момент все орудия были направлены стволами вниз. А дальше ноги до самых пяток покрывала пластинчатая сизо-черная броня.
      Глубинные крейсера синхронно подняли на меня взгляд – и в голове словно лопнул стеклянный пузырек и растекся по разуму уже знакомой по контакту с Химе обжигающе-холодной пленкой, заволакивающей взор.
      Море, солнце, близкий берег – весь мир вокруг меня словно бы исчез, а в ушах, как в бесконечных переходах, зашептали тысячи призрачных голосов, и я будто наяву увидел темную, пронизанную токами подводных течений, темно-синюю бездну, увлекающую меня все ниже и ниже, в беспросветный мрак.
      Но он вовсе не был необитаем.
      Мириады синих, красных и зеленоватых огней, то рассыпающиеся в стороны, то собирающиеся в стайки вновь.
      Целые сонмы теней, вращающиеся гигантским хороводом над чем-то соразмерным, похожим то ли на громадный, мерно сокращающийся цветок, свитый из алых и голубых потоков, то ли на полупрозрачную чудовищную актинию…
      Здесь, на немыслимой глубине, видимой мной как через не слишком чистое стекло, реальность и иррациональность, материальный мир и некая мистика, будто теряли четкую разделяющую грань, чьей-то волей облекая в физические формы то, что веками накапливалось в море.
      Осколки человеческих душ, намертво прикипевших к броневой стали, отзвуки последних пережитых яростных эмоций и желаний, бережно сохраненные вечной бездной призраки кораблей, давно рассыпавшихся ржавчиной или распиленные на металл на суше, собирались в этом неизвестно кем разожженном горниле, чтобы восстать и обрести новую, неясно как воплощенную, но хищную жизнь.
      Я пошатнулся, но тут же почувствовал плечо и прохладные руки, поддерживающие меня и не дающие упасть.
      И сразу стало легче.
      Прикосновения глубинных, завораживающие видения, рассыпающиеся по нервам и мышцам уколы и струйки острого холода, воспринимались частью моего сознания, как нечто правильное, как последние, завершающие кусочки мозаики, собирающиеся во что-то полное и законченное.
      - Рэм… Скажи… Ты – это еще ты? – выдернул меня из неизвестно сколько длившегося медитативного состояния знакомый голос.
      - Да, а что…? – спросил, сам понимая, что кривлю душой. Что-то во мне поменялось, и поменялось разительно. Иначе, по новому, ощущалось все – собственное тело, окружающий мир и особенно океан – бескрайний, благодушный, свой… Это новое чувство, похожее на щекочущее эхо в затылке, даже без участия зрения четко отслеживало всех, присутствующих на воде и под ней. И более того - ясно давало знать, что в миле от берега у дна еще кто-то есть.
      - Да как тебе сказать… Посмотри под ноги для начала.
      Я помнил, что провалившись в видения чужой, нечеловеческой памяти и окруженный Глубинными, я находился по пояс в воде. Теперь же я стоял на ней, ощущая морскую гладь голыми ступнями так, как будто прямо под поверхностью воды появился второй, упругий и толстый слой. Он пружинил, слегка прогибался, но легко держал меня. Но также я знал, что стоит мне захотеть, и вода снова станет прежней, скрывая меня от посторонних глаз, и отныне не убьет даже на самой большой глубине.
      - Нда… Так я что, теперь тоже канмусу? Канмусун, так сказать…
      - Боюсь, что нет, - нервно усмехнулась «Атланта». – Полюбуйся на себя.
      И девушка вытащила из своего снаряжения и метнула мне небольшой предмет. Машинально пойманный, он оказался квадратным зеркальцем из полированного металла в резиновой окантовке. И, поднося его к лицу, я уже был готов к тому, что я увижу.
      Я обычный парень, чуть выше среднего роста, не красавец и не урод. Темные волосы уставной прической, прямой нос приемлемых размеров, брови как брови – ничего примечательного… Все и осталось по-прежнему, кроме, разве что глаз.
      От привычного серого цвета не осталось и следа – белок имел голубоватый оттенок, а радужка… Она целиком была залита прозрачной, густой, флуоресцирующей синью с фиолетовым кружком зрачка.
      «Вот и приехали, мля… Я теперь как фримен из «Дюны»… Только морской. И карманных Шай-Хулудов у меня целая компания…»
      - И что теперь? – спросил я «Атланту» и слегка развел руками, обозначая и себя, и свое окружение. – Несмотря на все это и весьма занятные ощущения, я как-то не испытываю непреодолимого желания жрать корабли и убивать людей с канмусу. И раз они меня слушаются, то и им не позволю.
      - Что теперь… Если б я знала. Если б я только знала… - пробормотала Сэнди, натурально схватившись за виски. – Вот на кой черт ты, Рэм, вообще свалился нам на голову?!

Глава 04. Движение начинается.

Но не успел я отойти и на полста метров от бетонной стенки, как меня догнал возмущенный вопль:
      — Куда?! А ну — вернись!!!
      Доводилось видеть, как персонаж какого-нибудь мультфильма бежит во весь опор, понимая за собой настоящий хвост из пыли? Теперь же я увидел это вполне наяву, вот только это был не койот или еще какой дорожный бегунчик из американских мультиков — к пирсу, нагруженная какими-то кофрами, как вьючный верблюд, во весь опор неслась Мэгги «Вестал» Тиллерсон, аватара ремонтного корабля, местный целитель и костоправ с синдромом «безумного ученого» в легкой стадии.
      Почему безумного? А я еще не забыл, как эта особа пичкала помирающего меня всякой дрянью, приговаривая: «Ложечку за папу, глоточек за маму, кусочек за дядю-Кракена… Ой, девочки, у него ноги задергались! Подайте мне инъектор! Этого ему точно не давать!» Да и кто еще, кроме обуянного жаждой знаний исследователя, будет волочь на себе столько различной аппаратуры вместе с той самой видеокамерой на треноге?
      — Опп-па-па-па… — замахала она руками, едва успев затормозить у края пристани. — Ты! Рэм! Давай назад!
      Я плавно, продолжая привыкать к непривычному способу движения, подскользил обратно и, стоя на воде, молча уставился на канмусу немного снизу вверх.
      Та была, как и вчера, в серо-голубом рабочем комбезе, на этот раз надетом полностью, но расстегнутом до половины неплохо так выпирающей груди, на которой лежали слегка растрепанные косы. А через стекла очков на меня пытливо уставились глаза, цветом почти повторяющие ее кирпично-красноватую шевелюру.
      — Здравствуйте. Чем могу быть полезен, мисс?..
      — Да ладно — мисс! Зови просто Мэг! А вот чем можешь быть полезен… — и тут рыжая многообещающе хихикнула, скидывая с плеча ремень самого большого контейнера из ребристого алюминия, тяжелого даже на вид. — Я тут даже не знаю, за что в первую очередь и браться — все такое вкусное… И ручные Глубинные, и ты сам. Ты хоть понимаешь, кем ты стал?
      — Ммм… Гибрид? Получеловек-полуглубинный?
      — Именно! И-мен-но! — просмаковала по слогам донельзя довольная Мэг. — И мало того — стабилизировавшийся гибрид! А еще — и мужчина! Да ты просто уникальный экземпляр! А из ученых тут только я… Хе-хе-хе…
      — Не сказал бы, что я особо рад обозначению меня, как «экземпляра», — начал я, но меня, походу, уже и не слушали. «Вестал», разворачивая прямо на пирсе из принесенных блоков самый настоящий полевой мониторинговый комплекс, злорадно ухмылялась каким-то своим мыслям:
      — Ох, профессор Огата, вы думали, что спровадили меня куда подальше, к морскому дьяволу на рога? О-хо-хо!.. — и канмусу предвкушающее потерла ладони. — Спасибо вам большое! С меня — жбан сакэ! Два жбана! Как раз будет, чем вам напиться с горя и от зависти…
      Судя по этому бормотанию, что сопровождалось щелчками соединяемых разъемов и писком запускаемой электроники, версия «Хьюстон» о том, что Тиллерсон получила это назначение по принципу «с глаз долой, из сердца — вон», вконец достав начальство региональной базы ОФ в Японии своей неуемной деятельностью, была очень недалека от истины.
      — Так! Надень-ка их на запястья и щиколотки! — мне протянули четыре каких-то напульсника, застегиваемые лентой «велькро», в просторечии «липучкой». Внутри них, судя заметным утолщениям, скрывались какие-то датчики.
      — А вот это — на голову! — к напульсникам присоединилась широкая головная повязка, судя по весу, тоже не пустая. — И финальный штрих!
      На поясе у меня защелкнулся капроновый ремень с каким-то блоком размером с кирпич, который Мэг принялась ловко соединять с датчиками на моей голове и конечностях гибкими проводами, прихватывая их прямо к моей коже — а я как был в трусах, так и оставался, — чем-то, похожим на медицинский пластырь.
      — Это что такое? Провода? Я думал, у вас тут век сплошных беспроводных технологий, — поинтересовался я, даже не думая сопротивляться. А смысл? Пусть исследует, не жалко…
      — К черту беспроводные технологии! — сморщила нос аватара ремонтного судна. — Никогда их не любила, а после того, как поступила на курсы при «Калтехе», так и вообще… Да здравствуют старые добрые медь, золото и оптоволокно!
      «Ого!» — подумал я, услышав упоминание о Калифорнийском технологическом институте, одном их самых «головастых» ВУЗов США. — «А девочка-то явно не дура…»
      — Еще один момент… Стой спокойно, не дергайся, — и «Вестал» прижала к моей левой дельтовидной мышце серебристый предмет, похожий на ручку. Я почувствовал укол — и в прозрачном окошке «ручки» возник небольшой красный столбик.
      «Вот те раз…» — даже немного удивился я, морально готовый к несколько иному результату.
      — Два вопроса. Первый — почему моя кровь все еще красная? Ведь я, обтекаемо говоря, уже не совсем и человек.
      — Вообще-то биохимия канмусу и антропоморфных глубинников не так уж и сильно отличается, — отмахнулась девушка, вставляя пробник в какой-то анализатор и нажимая несколько клавиш. — Что же касается крови, то и у людей, и у канмусу, и у Глубинных, кислород в ней переносят одни и те же сложные металлопротеины. Только у нас это гемоглобин, содержащий железо, что и дает крови красный цвет, а у них — гемоцианин, имеющий в составе медь. Отсюда и все цвета крови от голубого до фиолетового, и бледная кожа с оттенком в синеву... Хотя, и в этом нет ничего нового — такое широко встречалось у многих морских моллюсков и головоногих и до прихода Глубинных…
      — А сейчас?
      — А сейчас — неизвестно. Океанографы, ихтиологи и их исследовательские станции одними из первых попали под удар, когда все это началось. А теперь исследования такого порядка и вовсе не считаются приоритетными, — пожала плечами «Вестал». — Но у тебя кровь — красная, а это значит, несмотря ни на что, ты все же ближе к нам, чем к ним.
      — Ясно. Не быть мне аристократом голубых кровей — так и останусь для приличных Глубинных плебеем… — сказал я с усмешкой, и задал второй вопрос:
      — А как насчет того, с какой легкостью ты проткнула мне кожу этой штукой? Ведь и Девы Флота, и Глубинные могут артиллерийские снаряды чуть ли не лицами отбивать. А тут какая-то иголка…
      — Дело тут не в иголках, а вот в этом, — и Мэгги, прищурившись, растопырила ладошку. — Я — аватара ремонтного корабля и это, говоря попросту, моя классовая фишка.
      — В смысле? Значит, ты можешь даже линкор вскрыть по-быстрому, если подойдешь вплотную и с ножиком?
      — Ну, не совсем так, но близко, — подняла уголки губ очкастая девица. — Вопрос только в том, кто ж меня подпустит? Да и в море я не сильно быстра и крута. Еще вопросы есть?
      — Пока нет.
      — Ну, тогда все! Теперь можешь выдвигаться, — выпрямилась канмусу, отойдя на пару шагов и критически обозревая меня, как собственноручно созданный шедевр. — Хотя, нет! Надень еще вот это, М-диапазон для связи тебе же недоступен.
      И на правое ухо мне было нацеплено уже виденное у Сэнди прочих устройство, похожее на блютус-гарнитуру.
      — Теперь пошел! — махнула Мэг рукой, усевшись по-турецки за своими развернутыми из «чемоданов» мониторами, а я, уже более-менее уверенно скользнул на воду и, ускоряясь, начал отдаляться от берега.
     
     

***

     
      Стоило мне только отдалиться от берега, как я замер, машинально закрутив головой по сторонам — сенсорная сфера, позволяющая чувствовать своих и чужих в радиусе чуть более километра, на воде плавно развернулась незримыми лепестками, став как бы не вчетверо больше.
      Земля и канмусу на острове воспринимались по-прежнему, но слегка смазанно и нечетко, а вот обитатели моря… Окрестные воды были просто полны жизни. Неподалеку грелись на солнце всплывшие большие морские черепахи, пара косяков какой-то рыбы, идя против течения, огибала Тиниан с севера, а дальше и глубже по дну маршировала целая рота лангустов. Еще несколько крупных рифовых акул лениво плыли прочь в сторону Сайпана, а уж всякую кишащую в воде мелкую живность можно было и не учитывать.
      Стоя на покачивающих меня легких волнах, я ощущал уже привычную группу своих Глубинных, чуть встрепенувшихся, почувствовавших направленный на них вектор внимания. Но тут были не только они.
      В трех милях к югу — а стороны света я сейчас воспринимал четко, как стоя в центре компаса, — у самой поверхности, дрейфовали два глубинных эсминца, а дальше, на юго-востоке: еще четверо — трое Ха-класса и что-то похожее на легкий крейсер. Все они, наверняка привлеченные сюда всплеском моей инициации, тем не менее, не рисковали приближаться, чего-то выжидая.
      Но больше всего меня заинтересовала стая из пяти-шести низших особей Глубинных, которая зависла у дна в месте предполагаемой гибели «Ямала». Сам корабль никак не отражался, возможно, его и правда уже растащили и съели, но по тому пеленгу определенно что-то было. Оно, ранее воспринимаемое моим новым мироощущением, как просто четкое наличие чего-то родственного, теперь высвечивалось в моей голове как маленький, мерно вспыхивающий синий огонек. Подобно маяку или аварийному буйку.
      И это очень и очень интриговало.
      Но прежде чем плыть на разведку, стоило освоить хотя бы азы передвижения, чем я, собственно, и занялся.
      Как выяснилось, наследие Глубинной Химе, передавшей мне такой вот своеобразный прощальный подарок, вовсе не гарантировало, что я тут же бодро помчусь по волнам, как канмусу или природный Глубинный. Осваивать все пришлось методом проб и ошибок, но особенности моего нынешнего состояния и спокойная вода залива легко позволяли не обращать на эти ошибки внимания.
      Способ передвижения по морской поверхности оказался не то чтобы сильно сложен; просто он, в общих чертах напоминая езду на коньках или лыжах по снегу, одновременно имел и несколько важных нюансов.
      Первое — скорость и направление вектора движения в первую очередь определялись положением корпуса. Чуть подался вперед — дал малый ход, как бы скользя с пологой горки, сильнее — средний, и так далее. Хочешь еще добавить разгона — работай всем телом, как конькобежец. А при выходе на нуж­ную ско­рость для ее под­держи­вания было достаточно легкого наклона вперед и экономных толчков ног.
      С поворотами тоже все было понятно: наклонился влево-вправо — входишь в циркуляцию, чем круче наклон — тем сильнее. Подруливать можно было движением ступней.
      А вот потом, после того, как я довольно-таки быстро освоил разгон, меня радостно приняла в распростертые объятья Ее Величество Инерция, снова «включив» привычную земную физику движения.
      Остановиться, встав на воде столбом, было невозможно — даже упираясь обеими ногами и поднимая брызги выше головы, я все равно пролетал с пару десятков метров до того, как замирал на месте. Попытка предпринять быструю остановку «по-лыжному» — отклониться назад, резко повернув ступни и поставив их, как лыжи, на ребро, — не раз и не два заканчивались для меня полетом «блинчиком». Ноги попросту срывались, проскальзывали вперед, и я кубарем катился по воде, остававшись потом лежать, покачиваясь на волнах, лишь слегка погрузившись в море.
      Глубинные все это время послушно сидели метрах в ста компактной группой, то ли переваривая плотный обед, то ли просто наблюдая за причудами своего вожака, выписывающего по воде различные кренделя и зигзаги.
      А затем мне стало интересно, смогу ли я погрузиться, и как долго там продержаться. Оказалось, «нырнуть» тоже довольно несложно — стоило только четко представить, как ты уходишь в сине-зеленую волнующуюся гладь, как незримая упругая пленка, держащая меня на поверхности, исчезла, и я «солдатиком», почти без всплеска, вошел в соленую воду.
      Вопрос с дыханием вообще не возник — легкие послушно остановили сокращение, как обычно бывает при нырянии, но знакомого жжения и желания вздохнуть так и не наступило. Вместо этого по всей поверхности кожи скользнула волна жара, затем холода, а потом под наклейками, которыми закрепила свои провода «Вестал», кожа неприятно зачесалась. И у меня тут же возникли подозрения, чем именно я теперь дышу. Или, вернее, могу усваивать кислород под водой.
      «Ох, развинтит меня Мэг на запчасти, к гадалке не ходи…»
      Двумя гребками я ушел вниз и, развернувшись лицом вверх, медленно заскользил в метре от светлого песчаного дна, глядя на солнечные лучи, пробивающие воду, как сияющие веера.
      Восприятие почти не поменялось. Здесь, возле берега, на глубине не более двадцати метров, хотя море было достаточно чистым и прозрачным, зрение играло вторичную роль. А вот «глубинный радар», такое впечатление, еще больше увеличил дальность и четкость, правда, одновременно почти перестав воспринимать объекты на берегу.
      Но вот что стало очередным открытием, так то, что море звучало тысячей голосов. Со всех сторон, как в ночном радиоэфире, доносились далекие и близкие многоголосые писк, треск, пощелкивание и вибрирующие прямо в костях черепа высокие звуки, и все это — на фоне низкого, почти на грани слышимости, «гуляющего» в пределах пары нот гула, звучащего как голос самого океана.
      Очнувшись от завораживающей морской симфонии, я повернулся и, оттолкнувшись от дна, плавно заскользил вверх, хотя совершенно не чувствовал потребности в воздухе.
      «Человек-амфибия, блин, — вспомнил я старую советскую фантастику Беляева. — Дело двоякодышащего Ихтиандра живет и побеждает!»
      Однако, пожелав всплыть и направившись вверх, я явственно почувствовал, как не просто всплываю — вода неумолимо выталкивала меня на поверхность, как надутый шарик, и в итоге я выскочил, подобно аварийно всплывающей подлодке — подлетев на метр в воздух и шлепнувшись на задницу, подняв фонтан брызг.
      — Ха! А если разогнаться под водой? — мне уже стало интересно.
      Даже пока не зная тактики Глубинных, подобные возможности, на мой взгляд, просто идеально подходили для внезапных ударов и мгновенного ухода. Собственно, именно так и жрали мой БДК эсминцы — выскакивая у самого борта, выдирая кусок и снова исчезая в воде. А прибегают ли к такому человекоподобные особи? Или им мешает оружейный обвес?
      В итоге я даже не заметил, как за увлекательными морскими игрищами незаметно прошло почти три часа, и Мэг, молчавшая все это время, вышла на связь и попросила меня вернуться к пристани. Разрешив своей чуть забеспокоившейся свите подойти ближе к берегу вслед за мной, я подрулил к пирсу, забравшись на него одним прыжком.
     
     

***

     
      Как оказалось, к колдующей над аппаратурой «Вестал», за время моего отсутствия присоединилась «Атланта», сидевшая на одном из пустых кофров и потягивающая из банки какой-то напиток. Судя по картинке — кофе с молоком.
      — А вот и наш уникум, — отсалютовала она банкой. — Что, Рэм, отлежался? Раз уж прямо с утра принялся кормить своих зверюшек, а потом и сам в море полез.
      — Привет, Сэн, — поздоровался я, улыбнувшись. Все же эта девушка была первой, кого я увидел на этом острове, да и о том, что она для меня сделала, я не забывал. — Зверюшки да, зверюшки хотели кушать… Ты тоже отдохнула? Хелен сказала, что вы с Мэг почти всю ночь на берегу просидели, меня карауля.
      — Нормально, зато дали эсминцам поспать, перехватив их дежурство, — ответила Спартмайер, с интересом глядя на меня, мокрого и опутанного датчиками с проводами. — Мэг, ты что, загнала его в воду без «ледорубов»?
      — Ну, во-первых, я никого никуда не загоняла, — спокойно ответила «Вестал», подходя и бесцеремонно беря у меня еще один анализ крови. — Он сам решил размяться — и правильно сделал, в общем-то. Я бы на его месте поступила точно так же.
      А во-вторых — ты что, забыла? Сколько новички в учебке шлепают по морю голыми пятками? Нашу группу технарей для закрепления навыка баланса на воде гоняли по волнам неделю.
      — Сейчас вроде месяц для боевых канмусу положено, — подняла глаза вверх Спартмайер.
      — Ну, сейчас-то понятно… Крейсера же — скорость, натиск, маневренный бой и все такое… — чуть ехидно сверкнула очками Тиллерсон, между делом снимая с меня датчики и провода. — Это нам, ремонтным шаландам, многого и не надо — лишь бы смогли доковылять из пункта «А» в пункт «В» под вашей бдительной охраной.
      — Да ладно, не прибедняйся… Шаланда, — засмеялась Сэнди. — Вон, Аясэ очухается — и расцелует тебя со всех сторон. А уж когда Шихо узнает, что ты ее «сестренку» буквально за нос со дна вытащила… В общем — готовься…
      — Дааа… Шихо — та может, слышала я о ней, — и Мэг почесала затылок. — Как она там сейчас? Они ж с «Фусо» не разлей вода вроде были…. И что тут вообще творилось?
      — Если кратко — то явно какая-то полная хрень. Вот в жизни не поверю, что «Ямаширо» так запросто позволила своей сестре остаться почти на верную смерть, прикрывая их отход. Или она получила серьезные повреждения, или…
      Я, молча слушая разговор, тоже присел на один из ящиков, прихлебывая предложенный мне Сэнди кофе из саморазогревающейся банки. Тропическое солнце было уже высоко и ощутимо припекало голые плечи.
      — Может, подлодки что-нибудь видели?
      — Да что они могли видеть, сидя по ноздри в воде? — нахмурилась «Атланта». — Только море взбаламученное и слушали. Говорят, что все наши организованно отступали, активно прикрывая огнем два десантных транспорта с персоналом базы. Потом Глубинные на что-то отвлеклись — мы уже знаем, на что именно, и наши успели отойти. Потери были, но кто именно — не знают. Заметили разве, что авиации не было ни у одной стороны, и вот это странно — ведь два авианосца должны были прибыть по ротации еще неделю назад. Чую, кому-то за это шкуру спустят… Хотя ладно, речь не об этом. Как Рэм?
      — Посмотри сама, — «Вестал», не отрывая взгляда от монитора с бегущими столбцами данных, ткнула пальцем в сторону стоящей на штативе видеокамеры. — По мне так для первого раза неплохо. Да и чувствуется, что у нашего русского гостя способности слегка… иного происхождения, чем у нас.
      — О чем это она? — спросил я у русоволосой.
      Сэнди ответила, но сначала подошла к камере, откинула боковой дисплей и включила запись на воспроизведение.
      — О том, что мы, канмусу, любим море. Мы, по сути, жить без него не можем, но по воде мы все же ходим, как и положено кораблям. А вот ложиться в море на живот, спину, бока — все это вызывает у нас не самые лучшие ощущения. Ведь корабль на борту, носом или кормой вверх — сам понимаешь, не жилец. И уж тем более мы не любим погружаться. Ну, кроме субмарин, конечно. А у Глубинных таких внутренних ограничений нет.
      Сэнди прыснула, глядя на записи, как я осваивал повороты, а потом нырял, выскакивая на поверхность, как пробка.
      — Ты, я погляжу, резвился просто от души, как в аквапарке…
      — Ну, надо же было проверить, что я могу и как вообще со всем этим быть, — развел я руками.
      — Да нет, Мэг права — ты все делаешь, как надо, — хмыкнула девушка. — Но да — заметно не так, как мы.
      — Кстати, про какие «ледорубы» шла речь?
      — Что? Ты разве не в курсе? А, черт, о чем это я… Тебе-то откуда это знать? — И Сэнди почесала лоб. — Это стандартное оснащение Дев Флота для упрощения движения и улучшения управляемости в процессе, как его назвали ученые, «гидрослайдинга». Это так они окрестили наш способ движения. У тебя какой размер ноги?
      — Сорок два с половиной.
      — Это ж сколько будет… — изогнула бровь «Атланта», но я тут же поправился:
      — По американской сетке — девятка или девять с половиной.
      — Ага! А рост твой… Ну, в общем, жди. Я сейчас. Вон, поболтай пока с Мэг — она уже целый вопросник заготовила. И диктофон.
      Сэнди надела свои любимые зеркальные очки, сунула руки в карманы шорт и бодро зашагала в сторону, где, судя по всему, находились входы в подземный комплекс базы. А меня, ухватив за ткань единственного предмета одежды, настойчиво потянули назад.
      — Рэ-э-эм?..
      — Погоди! Дай хоть за штанами на берег сбегаю! Тебя вообще не смущает, что я тут в одних трусах красуюсь?
      — Нет, — немного наклонила вбок голову Мэг. — А должно?
      — Ну, не знаю… Ты же девушка все же… А я парень.
      — О! Ооо! А вот о таком аспекте я даже и не думала… Ведь действительно… Разнополые особи близкородственного вида… Если провести тесты на генетическую совместимость… — глаза застывшей на месте Мэгги приняли отсутствующее выражение, а на лицо стала наползать малость нездоровая улыбка. — И если показатели будут выше хотя бы пятидесяти двух процентов…
      — Эй-эй, мисс Тиллерсон, вы о чем там думаете? — махание ладонью перед ее физиономией результатов не дало. — Никаких евгенических экспериментов в мою вахту! По крайней мере — без моего согласия!
      И тут я заметил неторопливо направляющуюся к пирсу Хелен с креслом на плече. Видимо ей надоело сидеть в одиночку, и она решила присоединиться к нашей компании.
      — Хьюстон! У нас проблемы!
      — Отвали, Рэм, — беззлобно ответила мне канмусу, опустив свое сиденье на бетон и плюхнувшись на него. — Знал бы ты, сколько раз я это уже слышала… А Мэг сейчас очухается. Смотри.
      И она, врубив «режим блондинки» и хлопая голубыми глазами, тут же потянула руки к развернутому «Вестал» комплексу:
      — Ой! А что это тут за кнопочки? А что будет, если их нажать?.. Нажимаю-у-у…
      — А?! Что?! — мгновенно отмерла Мэгги, прыгая вперед и пытаясь шлепнуть Хелен по одернутым рукам. — Клешни прочь, раки твердолобые! Все результаты загубите!
      И нахмурилась, слушая наш с «Хьюстон» смех.
      — Шутники… Ладно, иди сюда, Рэм. И подробно рассказывай, что было, когда ты вышел в море. Ощущения, восприятие, все, что хоть как-то отличается от человеческого. А вообще — все рассказывай. И подробно!
      И включила свой диктофон.
      За те полчаса, что потребовались Спартмайер чтобы добраться до местных закромов Родины и вернуться обратно, я успел один раз полностью и подробно рассказать свою историю появления возле острова и дважды — о недавней морской вылазке, тоже подробно и стараясь не упускать деталей.
      Тиллерсон, помимо работающего на запись диктофона, прикусив от возбуждения нижнюю губу, попутно делала заметки в блокноте, черкаясь и пытаясь выстраивать схемы и зарисовки с моих слов.
      «Атланта» появилась со стороны воды, снова в полном боевом облачении, хоть и закрепленном по-походному. Лихо подрулив к пирсу, она кинула мне большой и увесистый черный пакет.
      — «Презенто дэс!» как говорят наши японки, — сказала девушка, поднимая очки на лоб. — Давай, примеряй и подгоняй.
      В пакете обнаружился весьма занятный гибрид лыжных ботинок, проницаемой обуви для водных видов спорта и коньков-переростков. На высоком и жестком, закрывающем щиколотку ботинке с множеством отверстий, крепилось широкое и толстое вороненое лезвие, по форме напоминающее сильно вытянутый овал. Сплошное, безо всяких просветов, оно словно росло из подошвы, выступая перед носком и пяткой на десяток сантиметров и имея в ширину еще пятнадцать.
      «Опаньки, — вспомнилось мне. — Так и в игре, и в том анимешном сериале, девочки-корабли, щеголяющие в туфельках с натуральными корабельными рулями вместо каблуков, оказывается, не такая уж и чушь? Ну-ка, ну-ка…»
      Даже чисто теоретически, памятуя, как я ерзал по волнам голыми ногами, такие вот «ледорубы» действительно должны очень даже неплохо упрощать движение и управляемость.
      «Сейчас проверим на практике…»
      Внутри эти чудо-бутсы оказались мягкие и пружинистые, подгонка тоже была не сложной — резинопластиковые ремешки на зубчатых защелках регулировались легко, заставляя ботинок сидеть на ноге как влитой.
      — Ну что, Рэм, второй заезд?
      — А давай!
      Мы с Сэнди встали на воду, готовые отчаливать, как меня отвлек пронзительный и восторженный девичий визг. Обернувшись, я узрел дивную картину летящей в море по низкой параболе канмусу-эсминца, что, приводнившись точь-в-точь как я совсем недавно, зашлепала по воде, как камушек, пущенный «блинчиком».
      А на берегу возбужденно галдящая кучка эсминцев и подлодок в укороченных гидрокомбинезонах и закрытых купальниках, соорудив из двух пальм и настоящего троса аэрофинишера громадную рогатку, заряжала в нее следующую на очереди желающую полетать.
      Снасть, растянутая вчетвером в струну до протестующего скрипа древесины, через секунду была отпущена и с визгом: «Уи-и-и-и-и-и-и!!!» еще одна канмусу улетела в сторону воды.
      — Это что они там творят-то? — покрутил я головой в некотором обалдении.
      — А что такого? Я разрешила, — двинула плечом Сэнди. — Пусть девчонки отдохнут и развлекутся. В кои-то веки нам всем еще выпадет вот такой внеплановый отпуск… Риска никакого — крупные Глубинные днем на мелководье не сунутся, а остальным они и сами толпой пинков отвесят. Тем более тут я, Хелен, да и ты со своими головастиками.
      — Нда? — с сомнением вопросил я. — Что-то все это очень слабо походит на военное подразделение.
      — Да-да, думаю, ты при случае узнаешь, какую кличку прилепили нашему эскортному отряду. А все потому, что мы не ведем себя так, как будто нам палку в зад воткнули, — и «Атланта» продемонстрировала соответствующий жест. — Ну, разве что Ходзе еще не пообтесалась, но она у нас всего два месяца, так что все еще впереди. Итак, давай для начала пройдем до юго-восточной оконечности острова, только своих держи чуть подальше. Окей?
      — Без вопросов, — ответил я и наклонился, набирая ход.
     
     

***

     
      Джейн Симмс, невысокая, крепкая брюнетка с короткой стрижкой, сидела на скамейке, что стояли вдоль корпуса госпиталя Объединенного флота ООН, смотрела на море и курила.
      Здесь, на Филлипинах, неподалеку от города Боронгана, куда спустя двое суток добралась группировка, отступившая с Тиниана, располагалась третья по величине Тихоокеанская база ОФ после Японии и Австралии, и поэтому прибрежные воды были достаточно спокойны, позволяя вести даже рыболовецкий промысел. Вот и сейчас она наблюдала, как группа траулеров цепочкой выходила в море, сопровождаемая разве что не зевающей мелкой канмусу-эсминцем.
      Симмс прикурила новую сигарету от окурка первой, потрогала слегка припухшую левую щеку и поморщилась.
      «Ну что за невезуха… Хотя, чему я удивляюсь…»
      Джейн, отметившая месяц назад свой девятнадцатый день рождения, была аватарой линкора «Невада», бортовой номер ВВ-36, боевого корабля с долгой службой и не самой простой судьбой.
      Ее стальное альтер-эго было спущено на воду в 1912 году, и для своего времени являлось почти вершиной военно-морской технической мысли — линейный корабль использовал жидкое топливо вместо угля, имел паровые турбины, башни с тремя орудиями и бронирование по самой прогрессивной схеме.
      Именуемый «первым супер-дредноутом» ВМС США, «Невада» участвовала в обеих мировых войнах. Во время Первой мировой войны она охраняла конвои у побережья Великобритании, а Вторую Мировую встретила в самом горячем для американского флота месте — в гавани Пёрл-Харбор, единственной начав выходить в море во время японской атаки. В этом бою линкор получил торпедное попадание, серьезные повреждения от шести бомб, загорелся и был посажен командой на мель, чтобы избежать затопления. Впоследствии был отремонтирован, модернизирован и сопровождал конвои в Атлантике, а также обеспечивал огневую поддержку союзных войск при знаменитой высадке в Нормандии, а в 1945 году был переведён на Тихий океан, где и участвовал в войне с Японией до самого ее конца.
      А потом неторопливый, немолодой, но плотно сбитый и все еще зубастый военный корабль, что более тридцати лет исправно тянул лямку службы и войны на море, внезапно стал… не нужен.
      «Неваду» признали устаревшей, экономически невыгодной для модернизации и не придумали ничего лучше, чем использовать ее как корабль-мишень в испытаниях ядерного оружия.
      Но даже дважды опаленный атомным огнем, старый линкор выжил и, спустя два года, его почти сутки бомбила морская авиация и расстреливали другие корабли в ходе учений. Однако он отказывался умирать. Радиоуправляемые бомбы и ракеты, сотни 5-дюймовых снарядов оставили «Неваду» непоколебимой. После нескольких попаданий 16-дюймовых орудий «Айовы» она осела в море почти по самую палубу, и все равно возвышалась над водой.
      Затем за ветерана взялись крейсера «Астория», «Пасадена» и «Спрингфилд». Сначала они стреляли с дистанции двадцати километров, потом били почти в упор — с пяти. «Невада» выдержала и это — упрямый линкор упорно не желал тонуть, цепляясь за жизнь. И тогда его атаковали самолёты-торпедоносцы, вогнав в бок сразу несколько торпед, после чего корабль лег на борт и, уйдя кормой под воду, затонул северо-западнее Пёрл-Харбора на глубине четырех километров, без всякой надежды вернуться под свет солнца.
      Но судьба решила иначе.
      Инициация канмусу проходит по-разному.
      Некоторые полностью сохраняют свою человеческую память, которая спокойно и без конфликтов входит в своеобразный симбиоз с воплощением корабля. Кто-то помнит лишь основной «костяк» прошлого, ключевые фрагменты событий и личности, но есть и такие, что не помнят ничего из своей человеческой жизни, и чья личность, по сути, формируется заново из осколков прежнего «я» и воскрешенной сущности громадной плавающей машины и ее экипажа.
      Джейн была именно такой.
      Она не помнила ни своего имени, ни детства, ни родителей — ничего. Только потом ей сказали ее прежнее имя, не вызвавшее никаких эмоций, и то, что она была обыкновенной сиротой, живущей у дальних родственников.
      Но все это было неважно — в тот день и час, когда она очнулась в медицинском боксе Центра ОФ в Коронадо, в ней кипели только боль, глухое отчаяние и тихое бешенство. Та ее часть, что отныне была кораблем USS «Невада», номер ВВ-36, еще отчетливо помнила, как плавится ее стальная кожа от безжалостного, жгучего света, и как скручиваются и сгорают то ли человеческие волосы, то ли старая краска, слезающая с брони. А потом как ее еще крепкое тело час за часом рвут бомбы, снаряды и торпеды, загоняя в темную морскую бездну.
      И все это — как благодарность от тех, кого она защищала три десятка лет.
      Так что моложавого коммандера в бежевой форме ВМС США и небрежно накинутом белом халате спасло только то, что она была еще очень слаба после инициации. Но руку, которую он протянул, чтобы покровительственно похлопать ее по плечу, Джейн ему раздавила.
      Представителю же конгресса, который пришел в ее палату, когда она в резкой форме отказалась поступать на службу, повезло чуть меньше. Его случайно, а может, и намеренно — мало кто любит политиков, — не предупредили, к кому именно он идет с одухотворенным лицом стыдить и напоминать о долге перед «звездами и полосами». Этот хлыщ вылетел от нее уже через двадцать секунд, вынеся спиной входную дверь и шмякнувшись об стенку, как тряпичная кукла. «Неваде» в тот раз едва хватило сил, чтобы удержаться от убийства. Но выводы были сделаны, и к «Пенсаколе», появившейся спустя два месяца, уже на пушечный выстрел не подпускали американских морских офицеров и прочих говорунов из госучреждений, ибо характер ее аватара имела под стать крейсеру — резкий, и без трупов бы дело точно не обошлось.
      Потом она краем уха услышала разговор, что таких канмусу, как они, вообще по идее не должно существовать. Погибшие без экипажа и затаившие гнев на людей, они должны были сразу стать Глубинными, однако ж вот… Карты легли иначе и теперь приходилось играть с тем, что сдали.
      Но дальше стало проще — то ли гнев со временем все же остыл, то ли лезть к ним стали меньше, и когда ей и «Пенсаколе» предложили все же пойти на службу, но только на Восточный флот, в сектор ответственности японцев, они обе согласились. Тем более что там и так хватало и американок, и европеек.
      Как ни странно, но к воплощениям своих давних противников — японкам и немкам, с которыми теперь приходилось воевать в одном строю, «Невада» относилась почти спокойно. Да — и джапы, и гунны были врагами, долгое время пытавшимися убить ее и таких, как она. Но и она тоже отвечала им тем же. И в итоге старые недруги оказались честнее своих же, распявших ее на ядерном кресте.
     
     

***

     
      Заметив направляющегося в ее сторону седоватого, плотного японца в легкой, белой флотской форме и с четырьмя полосами на погонах, Джейн выкинула недокуренную сигарету и встала, надевая форменную кепи и одергивая рубашку с нагрудным шевроном, на котором были вышиты треугольником три звезды — знак корабля 1-го ранга.
      — Капитан Абэ, сэр…
      — Вольно, Симмс, садись, — махнул рукой кап-раз или, по-японски, «итто-кайса». — Была у своих?
      — Так точно. А что говорят в штабе, сэр?
      — Контр-адмирала Нариту весь день держали «на ковре», а потом отправили под арест. Правда, пока под домашний.
      — За авианосцы?
      Абэ молча кивнул.
      В самом нападении на Тиниан не было ничего подсудного — Глубинные с завидным постоянством атаковали базу, находящуюся в глубине их территории, но на этот раз массированное нападение совпало с отсутствием на базе авианосцев. Подозревать командира базы в сговоре с Глубинными было глупо, а вот обвинение в халатности, повлекшей потери личного состава и, собственно, базы… Наказание за такое и в мирное время было суровым. И никого не волновало, что в этот раз выстрелил так называемый закон Мерфи: «Если неприятность может случиться — то она случается».
      Ротация канмусу на базе Тиниана происходила постоянно, и авианосцам в этом вопросе уделялось особое внимание — «зонтик» над головой должен был быть всегда. Но конвой, идущий из Австралии в Осаку запросил усиленное прикрытие, и контр-адмирал Нарита рискнул, отправив к ним два своих авианосца, рассчитывая, что максимум через сутки на Тиниан прибудут направленные для замены «Хэнкок» и «Рэндальф», сопровождаемые дивизионом эсминцев.
      И вот как раз эсминцы и облажались, проморгав глубинную подлодку, удачно выпустившую веер торпед, одна из которых угодила в "Хэнкок", а другая досталась оказавшемуся на линии огня кораблю сопровождения.
      Пострадай только авианосец — и ее бы подняли на универсальный десантный транспорт и продолжили путь, а остальные канмусу носились бы, как наскипидаренные, сканируя каждую волну и проверяя любой всплеск. Пострадай только транспорт — и его залатали и отправили бы назад, в порт, выделив один эсминец для сопровождения, а остальные двинулись бы дальше.
      В итоге же вся авиагруппа была вынуждена идти на ближайшую точку «подскока» в Палау, а Глубинные как будто именно этого и ждали, навалившись на передовую базу уже следующей ночью.
      — Надеюсь, все же разберутся. Нарита-сан хороший командир. А как там Акамацу? — спросил офицер, кивая на здание госпиталя.
      — Врачи говорят, через неделю ее выпишут, а так — неважно… Разрешите? — ответила Джейн и, дождавшись кивка, снова достала сигареты и закурила. — Шихо сначала дала мне по морде, потом наорала, затем разревелась и стала срывать капельницы. Пришлось вызвать медиков…
      — Да, плохо… — опустил глаза немолодой японец. — Надеюсь, себя-то ты не винишь? Ты выполняла прямой приказ и действовала абсолютно правильно. Иначе потери при отступлении были бы на порядок выше.
      — Я понимаю, сэр. Но все равно хреново… И за Шихо, и вообще… Нам попросту разбили лицо и выпнули под зад с нашей же базы. Положили пять девчонок…
      Недавний отход от островов под огнем противника напоминал Джейн игру на рояле в четыре руки, когда тебе бьют по пальцам молотком — плотный вражеский огонь, ответная стрельба на подавление, прикрытие транспортов, контроль флангов, разведка маршрута отступления, чтобы не влететь в засаду…
      Аватара «Фусо», Амагири Аясэ, притащившая и сбросившая на буксир двум крейсерам свою не держащуюся на ногах «сестру», отдавшая ей, Джейн, приказ «Уводи всех, меня не ждать!» и ушедшая в темноту, к полыхающему огнем острову, давая на ходу залп за залпом.
      Единственной оставшейся в строю линкору пришлось принять командование изрядно дезорганизованной и потрепанной эскадрой. Такого напряжения она не испытывала ни в этой жизни, ни в прошлой — под вражеским огнём выстраивать подобие ордера, укрывающего в центре транспорты и беспомощных раненых, почти в одиночку отслеживать оперативную обстановку и стрелять, стрелять, стрелять, не давая низшим Глубинным сгруппироваться и массированной атакой разорвать то подобие боевого порядка, что удалось собрать, после чего всех бы ждала смерть.
      Но они справились. И когда что-то отвлекло заметную часть тварей — причём "Невада" какое-то время слышала далёкую стрельбу из орудий, точно не принадлежащих канмусу, — им удалось разорвать контакт с противником и лечь на курс отхода. Потом стаи Глубинных еще несколько раз их догоняли, но, чувствительно получив по зубам от перегруппировавшихся и злых Дев Флота, к исходу суток прекратили преследование.
      — Нам нужно прибыть в штаб, — прервал ее мысли Абэ, капитан первого ранга и заместитель командира базы. — Поступили данные от высотной авиаразведки.
      — Что, поснимали разнесенную базу? Обломки и головешки? Глубинные там, небось, уже чарльстон отплясывают…
      И Симмс щелчком отправила окурок в урну.
      — Действительно, разрушения сильные, но ни на самом Тиниане, ни в его окрестных водах, каких-либо заметных сил противника визуально не отмечено. К сожалению, использовать «Фукуро» на почти предельной дальности нам не позволили.
      — Ну, бедняга Лиззи хоть отдохнет, — скупо улыбнулась «Невада». — Ее и так вечно гоняют в шесть концов.
      Речь шла об одной из всего двух канмусу, имеющихся в распоряжении регионального Штаба ОФ, являвшихся воплощениями кораблей радиоразведки и радиоперехвата. Не имея ни брони, ни скорости, ни какого-либо стоящего оружия, взамен они предсказуемо обладали самой широкой и чувствительной сенсорикой, что фактически обрекало их на роль бессменных радаров. Причем большей частью даже не ходящих по морю своим ходом, пусть и в составе эскадр и конвоев, а возимые на самолетах над районами, требующих разведки. И само собой, для задействования столь ценных и редких кадров, надо было иметь очень веские основания.
      — Так вот… Оперативная база на Марианах уничтожена, но ее подземные сооружения и склады, судя по фото, уцелели. И это очень хорошо, потому что сам Тиниан по-прежнему в наших руках. Разведка зафиксировала присутствие на острове около десятка канмусу.
      — Что? — подалась вперед Джейн. — Но кто… Неужели?..
      — А кто должен был вернуться на базу буквально перед нападением, но до этого несколько дней не выходил на связь? — и японец, сощурившись, блеснул белыми зубами.
      — Ну конечно… По времени они как раз выходили из Курэ… — Джейн почувствовала, как в ее груди теплеет, а на лице помимо воли возникает кривая ухмылка. — Кто еще смог бы прошмыгнуть за спиной у Глубинных, когда они дернули за нами, и теперь засесть на базе, полной ресурсов, как квочка на яйцах?
      И «Невада» от души стукнула себя кулаком по колену, рассмеявшись.
      — Это Сэнди «шило-мать-ее-в-заднице» Спартмайер и ее кочевой водоплавающий цирк!

Глава 06. Раз контакт, два контакт.

      — В общем, оно где-то здесь, — произнес я, постучав пальцем по квадрату на карте, расстеленной на вынесенном в тень под пальмы раскладном столе. — Если я даже в прибрежной зоне воспринимаю этот… сигнал, как довольно четкий ориентир, то когда мы подойдем поближе уж точно не заблужусь.
      — Ага, ясно, — и над картой склонились две головы — светло-русая и соломенная. — Удаление порядка одиннадцати миль и глубины от ста до двухсот метров с плавными перепадами. Тогда действительно, будет лучше взять с собой подлодок, если мы вообще, конечно, туда пойдем.
      — А почему нет? — пожала плечами Сэнди, выпрямляясь. — Днем, отрядом из пяти-шести вымпелов, с субмаринами, да и еще с нашим персональным чудом и его бледной компанией… Пустячное дело, как по мне. А уж если там найдется что-то действительно важное… Кстати, Мэг уже в курсе и разве что по потолку от предвкушения не бегает. Сказала, что оставит Ику следить за реген-капсулой с Аясэ и обязательно пойдет с нами. И если ты против этого небольшого похода — иди и скажи ей это сама.
      — Да ну нафиг, — попросту ответила Хелен, слегка поморщившись. — Ты нечестно играешь, Сэн.
      — Ты же знаешь, я играю на победу, — улыбнулась «Атланта». — Да все нормально — сходим, разомнемся, выясним, что за аномалию чует Рэм. Вдруг там действительно Глубинные кусок его корабля до сих пор обсасывают? Интересно же.
      — Ну, лады, я в деле. Кого берем с собой? — кивнула «Хьюстон».
      — Я, ты, Мэг, Рэм со своими склизкими друзьями…
      — Они вовсе не склизкие, — машинально вставил я, но, похоже, именно этого ответа они и ждали.
      — Ага! Так и знала, что ты их уже пощупать успел! — вскинула брови Сэнди.
      Ну да, утром они застали меня во всей красе: дрыхнувшего воронкой кверху на полупогруженной в море бетонной плите — и с обоими Глубинными крейсерами по бокам. Правда лежала, свернувшись калачиком, только Чи. Нэ не позволял обвес, и поэтому глубинница, спустившись по пояс в воду, устроилась между своих орудийных башен, как в кресле.
      — Небось, ту блондиночку? У нее вполне так есть за что подержаться…
      — И блондиночку, и брюнеточку — всех подержал, — довольно кивнул я и, глядя на недоверчиво-нахмуренно вытаращившихся на меня канмусу, слегка с задержкой добавил:
      — … но исключительно за руки. Кстати, они у них совершенно, как у людей. Ногти, кожа, даже папиллярные линии есть… И рефлексы схожие. На щекотку.
      — Ты что их, щекотал? — окончательно округлились глаза у девушек, видимо представивших меня с перышком и хихикающих, ежащихся глубинных крейсеров.
      — Ладошки, только ладошки, — вздохнул я. — Так кто там дальше в команде?
      — Гм. Да… — встряхнулась Спартмайер и продолжила. — Значит, я, Хелен, ты и твоя свита, ну и, конечно, единственная и неповторимая Мэг. Еще возьмем «Акидзуки», «Хацудзуки» и «Кинугасу» — пора уже Ходзе к тебе привыкать. Ну и обеих наших фройляйн тоже однозначно прихватим. Раз эта штука на глубине, то вниз мы с тобой не пойдем, а вот они достаточно опытные и помогут, если что.
     
     
***

     
      Отдав распоряжение «Атланты» о сборах, «Кинугаса» вышла из кубрика эсминцев и, слегка притормозив за порогом, прислушалась к мгновенно вспыхнувшей среди девчонок возбужденной болтовне.
      — Вот это да! Мы идем на вылазку! Представляешь?! С Сэн-сан, Хелен-сан, Ходзе-сан, Эрикой, Эби и «Вестал»! И еще с этим странным парнем — Глубинным или кто там его знает! Но Спартмайер-сан ему доверяет, так что ничего страшного! Будем исследовать какой-то подводный сигнал!
      — Странным? А кое-кто еще вчера смотрела на него исподлобья и называла «жу-у-у-утким»! — хихикнула сидящая на столе и болтающая ногами «Харусаме».
      — Ну да, — слегка стушевалась Тамако. — Но мы же с него глаз не сводим! И вроде пока все нормально. Да, он странный… до жути. Глубинные его слушаются… Но он спокойный, старшие сестры ему верят, помогают освоиться. Да и та история, что Эрика нам рассказала… Значит, по-всякому может быть.
      Озвученный немкой малоизвестный и не афишируемый балтийский эпизод про Паулу и маленькую Химе, упал в коллектив на весьма благодатную почву, постоянно всплывая и обсуждаясь. Ну и, разумеется, канмусу не могли не примерить этот рассказ на их нынешнее положение. Потребовались всего лишь сутки с небольшим, чтобы их отношение к парню, принесенному Глубинными из моря, от «ужас-ужас» сменилось на нарастающий интерес. Ну а некоторая доля опасности, все же исходящая от гостя, лишь усиливала жгучее любопытство. Как же — парень! Симпатичный! И почти такой же, как они!
      И Ходзе почти не сомневалась, что очень скоро обсуждения неминуемо съедут на неизбежную для девичьих компаний тему возможных отношений.
      — Вылазка… Везет же вам… — тем временем протянула задумчиво «Самидаре». — А нам опять дежурить. Может, поменяемся?
      — Я бы, может, и поменялась, — ответила аватара «Хацудзуки». — Но приказали готовиться нам. Да и не пущу я Ниши-чан одну, вдруг что случится? Нет, Сэн-сан сказала — значит идем мы! Она лучше знает!
      Слушающая болтовню эсминцев «Кинугаса» чуть поморщилась. Нет, к «Атланте», командующей их эскортным отрядом, у нее не было претензий. Она командир — и этим всё сказано. Но все же… Где-то глубоко у канмусу скреблось некоторое чувство неправильности — хотя ей и объясняли, почему легкий крейсер командует подразделением, где имеются и более высокоранговые корабли. А еще у нее имелось стойкое убеждение, что и дисциплина в отряде должна быть построже, да и сама командир — более серьезной.
      Но, несмотря на все эти моменты, постоянно царапавшие «чувство правильности» дочери потомственного военного моряка, она не могла не признать, что Сэнди Спартмайер — хороший командир. И что самое главное — удачливый. Все это с запасом перевешивало и слегка расслабленную атмосферу их «водоплавающего цирка», и некоторые решения «Атланты», на первый взгляд порой граничащие с абсурдом.
      Так что сейчас Мири Ходзе, тяжелый крейсер «Кинугаса», вздохнув и смирившись с несовершенством мира, отправилась готовиться к вылазке.
     
     
***

     
      Оставляя за собой почти полтора десятка кильватерных следов, наша группа удалялась от Тиниана. В почти безоблачном небе покрикивали чайки, а вода под ногами плавно темнела с нарастанием глубины, но по-прежнему оставалась чиста и прозрачна.
      Впереди, уже как-то даже привычно после наших совместных маневров, широкой дугой шли «свои» Глубинные — эсминцы и уже три крейсера, а за ними, на дистанции в полусотню метров, двумя колоннами двигались Девы Флота и я. И если крейсера в боевом обвесе я уже видел, и не раз, а присоединившиеся эсминцы выглядели также вполне ожидаемо, то вот Мэгги в своей инженерной оснастке, вдобавок тянущая за собой на буксире средних размеров надувной плот с закрепленными на нем боксами с аппаратурой, смотрелась весьма необычно.
      Ну и, разумеется, я с интересом рассматривал канмусу U-552 и U-451, скользящих рядом со мной по волнам, с которыми мне предстояло вместе идти под воду.
      Облачение у немецких субмарин было куда более скромным, чем у надводниц: стройные, но уже вполне женские тела облегали короткие — по плечи и середину бедра, — однотонные гидрокомбинезоны, на головах с туго стянутыми в хвостики волосами имелись плотно прилегающие очки-маски, пока поднятые выше бровей. А на спинах у обеих выступал вытянутый, покатый горб торпедной установки с пятью пусковыми соплами — четыре вперед и одно назад. Еще что-то небольшое, но явно стреляющее, было закреплено на поясах, и на лодыжках обоих имелось по немаленькому такому ножу в ножнах.
      К слову, довольно внушающий «холодняк» внезапно обнаружился в арсенале у всех вышедших в поход канмусу. Широкие, сантиметров в пятнадцать, натуральные тесаки где-то метр длиной из сплошной темно-серой стали со скошенными остриями и полуторной заточкой. Любопытным было разве что то, что рукоятями этого оружия являлась часть обуха монолитного лезвия, в котором было прорезано вытянутое отверстие под пальцы. Ну а наличие в точке крепления на обвесе рядом с клинком нескольких сложенных трубчатых элементов наводило на логичную мысль о том, что этот, грубо говоря, меч, при нужде можно быстро превратить в какое-то подобие глефы.
      Я даже не стал задавать вопросов касаемо назначения этих рубящее-колющих предметов, так как уже отлично знал, какие зубки имеются в том числе и у моих глубинных эсминцев. И как они любят пускать их в ход на примере судьбы того же «Ямала».
      — Занятные вы, девушки-подлодки, — вслух отметил я для начала разговора. Инструктаж — инструктажем, но и просто человеческие контакты всегда нелишне навести. Да и просто пялиться на девчонок было как-то невежливо.
      — Ну, технически говоря, мы не совсем подводные лодки, — ответили обе фройляйн, тоже, не особо и скрываясь, разглядывающие мою скромную персону.
      — Это как? Вы же канмусу немецких подлодок серии VII-C?
      — Именно. Но и они во Вторую Мировую тоже не были полноценными субмаринами, а, скорее, ныряющими боевыми кораблями. «Семерки» могли погружаться максимум на несколько суток, зачастую даже меньше, — начала объяснять 552-я. — Так же и мы. Если находиться под водой неподвижно или с минимальной активностью, то протянем дня три. А если придется воевать и активно двигаться — то всего сутки с небольшим.
      — Понятно, — принял я к сведению информацию. — То есть большую часть времени вы двигаетесь, как эсминцы, а ныряете лишь при опасности, или атакуя?
      — Все так, — подтвердила набравшая скорость и поравнявшаяся с нами «Атланта». — А еще подлодки в ордере — это отличная возможность организовывать засады на Глубинных и устраивать ночную охоту. Ну и для такого случая, как сейчас, они очень полезны. Между прочим, эти тихушницы вместе с Ику почти на наших глазах глубинный линкор завалили. Вернемся на Филиппины — подам рапорт на всех троих, заслужили.
      И слегка засмущавшиеся от похвалы Спартмайер, Эрика и Эби потупили взор.
      — Почти дошли, — сообщил я, и мои Глубинные, подчиняясь команде, разошлись веером, выстраиваясь широкой, незамкнутой окружностью. А я прислушался к ощущениям.
      Вдали от суши мой глубинный локатор заметно прибавил и дальности, и чуткости, и тот сигнал, что я улавливал из прибрежных вод Тиниана, по мере приближения становился все сильнее, четче и, можно так сказать, ярче. Он уже воспринимался не просто как мерцающий огонек, а расходился на несколько световых и звуковых гармоник, как будто там, в глубине, тонко пел незатейливую мелодию вспыхивающий густой синью неведомый одинокий светлячок.
      — Источник сигнала практически прямо под нами, — кивнул я остановившейся группе. — Ныряем?
     
     
***

     
      Уходя по пологой дуге вниз, в сгущающийся голубой сумрак, пронизанный солнечными лучами и едва заметной, мелкой беловатой взвесью, я откровенно любовался идущими рядом со мной канмусу-субмаринами.
      Похожие на неторопливые эсминцы при движении на поверхности, под водой эти девчонки просто преобразились, сразу напомнив мне кадры охотящихся морских львов или леопардов, которые из пухлых увальней на суше, в воде становились верткими и стремительными хищниками.
      Сменив «ледорубы» на длинные ласты, они быстро и грациозно скользили сквозь воду, стараясь держатся поближе ко мне, потому как слева и справа темными тенями синхронно с нами уходили на глубину шестерка моих эсминцев.
      Ни рыб, ни каких-либо водорослей в этом месте не было — лишь сине-зеленая вода, по мере погружения все больше и больше напитывающаяся глубинной синью и прохладой. Пройдя чуть больше половины пути, мы остановились. Невидимое дно было еще далеко, а солнце уже почти не добивало сюда, оставаясь лишь светлым пятном где-то наверху.
      Зависшие рядом подлодки вопросительно дернули головами, но я их успокоил общепринятым жестом дайверов — «Все ОК». И тут же сжал руку в кулак и показал большим пальцем вниз — «Идем глубже». Субмарины кивнули, но сначала подтянули ноги к груди, что-то делая со своим снаряжением, и в следующий момент уже поплыли по-иному, каждая соединив свои раздельные ласты в цельный моноласт.
      Глядя на прибавивших скорости, волнообразно изгибающихся девчонок, я лишь хмыкнул про себя, отмечая, что снаряжение для них разрабатывал кто-то очень и очень небесталанный.
      А то, что я ощущал, как маяк в глубине, тем временем становилось все ближе и ближе. Я уже явственно чувствовал, что неведомый источник осязаемого синего света — по крайней мере, именно так он воспринимался моим глубинным видением, — не равномерен, а ритмично пульсирует, рассылая вокруг себя тонкие и острые лучи.
      И вскоре нас почувствовали те Глубинные эсминцы, что крутились вокруг этой аномалии. Но странное дело — лишь ощутив мою раскрытую на самую малость ауру, они тут же сломали мгновенно выстроенный защитный порядок и наоборот, разошлись «подковой», давая мне и моему сопровождению — в том числе и занявших позицию за моей спиной канмусу-подлодкам, — подойти поближе.
      То, что лежало на дне, было плохо различимо для человеческих глаз; они, глаза эти, вообще как-то плохо приспособлены для того, чтобы рассматривать предметы на глубине под двести метров. Да и субмарины, имеющие в качестве шестого чувства некий аналог акустики с эхолокацией, вряд ли видели в полной мере то, что увидел я.
      А посмотреть на это, право, стоило.
      Для обычного зрения этот лежащий на дне предмет больше всего походил на нечто круглое и приплюснутое, с плоскими, волнообразными краями. Эдакий толстенький, темно-синий патиссон диаметром немногим менее двух метров, который, вдобавок, имел шесть дополнительных, полураскрывшихся лепестков, равномерно расширяющихся и опадающих, словно прокачивающих сквозь себя воду, и немного выпуклую сердцевину, мерно вспыхивающую в темно-синих сумерках сложным бирюзовым узором.
      Но для зрения Глубинного картина представала совсем иная. Эта штука сияла на дне, как настоящий светящийся, переливающийся изнутри гигантский ограненный сапфир, разворачивающий в стороны многометровые, колышущиеся нити и кисейные протуберанцы всех оттенков синего спектра. И испускающий вверх медленно тающий в воде пятиметровый фонтан фиолетовых искр. Эта картина оказалась настолько красива и завораживающа, особенно в сочетании с пронизывающим воду звуком, складывающимся из перебора нескольких высоких нот, что очнулся я только тогда, когда одна из подлодок начала нервно теребить меня за руку.
      Успокоив девушек знаками, я подплыл поближе к непонятному предмету. Хотя предмету ли? Стоило мне приблизиться, как глубинный цветок, будто испугавшись, мгновенно сложил «лепестки», втянул в себя всю свою светящуюся красоту и почти потух, приглушив сияние. Но, стоило мне неподвижно зависнуть рядом, как его робко выпущенные нити, похожие на светящееся пронзительной лазурью гибкое оптоволокно, выскользнули, коснулись меня — подводный конструкт тут же снова распустился, «задышав» в прежнем ритме.
      «Поразительно… — подумал я, проводя рукой по его гладкому и упругому боку промеж слегка колышущихся лепестков. — Но что это? Какой-то маяк Глубинных? Некий эмбрион места рождения этих детей бездны — тех громадных, светящихся «актиний», которые я видел у себя в голове во время инициации? Или что-то иное?»
      Но какое-то чувство подсказывало мне, буквально било набатом в голове, что это — нечто очень важное. И что это ни в коем случае нельзя оставлять вот так, брошенным на дне. Ну а раз так, то и выбор тут небогат. В последнее время я как-то привык верить подобным ощущениям.
      И я, показав субмаринам жестом — «Идем наверх!», — оттолкнулся ногами от дна.
      Эх, хорошо быть Глубинным, да и канмусу-подлодкой, наверное, тоже… Никаких тебе декомпрессий, стоп-пауз, возможных баротравм и уж тем более кессонной болезни — с глубины в двести метров мы взлетели свечой, лишь слегка в ушах потрещало, и спустя пару-тройку минут мы всплыли на поверхность, под яркий свет солнца.
      — Donnerwetter… — выругалась вставшая на воду Эрика, встряхнулась, как мокрая кошка, и зябко повела плечами. — Эта штука как-то до меня дотронулась!
      — И?.. — спросил я, вполне понимая, о чем речь. — Было больно? Неприятно?
      — Н-нет, — как бы вспоминая ощущения, ответила подлодка. — Непривычно. Такой, знаешь… ментоловый холодок по всем нервам.
      — Точно… — подтвердила слова подруги U-451.
      — Ну?.. Что там? — не смогла утерпеть подрулившая к нам «Вестал», сверкая очками.
      — А ты что, ничего не видела? — нахмурился я, проверяя, на месте ли закрепленная на голове камера, которую я уже привычно надел перед погружением.
      — Нет! — и ремонтница цыкнула сквозь зубы. — Ты ж сам просил аппарат с самым маломощным каналом, вот она и сдулась уже на сотне метров. Так что там?..
      — Не корабль, однозначно… — ответил я.
      — Ну, разумеется! — фыркнула аватара ремонтного корабля. — Я же говорила — мои магнитометры и гайку бы на дне засекли… Так что?
      — Не знаю… Но тебе точно понравится, — предвкушающее улыбнулся я. — Что-то однозначно Глубинное.
      И весь экспедиционный отряд навострил уши.
      — Похожее то ли на буй, то ли на какую-то капсулу. То ли еще на что-то… Здоровенная такая плоская штука, светящаяся синими узорами и похожая на небольшую летающую тарелку, или на сплющенный бутон. С подвижными лепестками.
      — Э-э-э-э-э... — протянула Тиллерсон, подавшись вперед и прикусив от азарта нижнюю губу. — Э-э-это очень интересно! Очень-очень! Так! Давай, я дам тебе другую камеру, она снимает и в обычном, и в ИК-диапазоне! Никакой трансляции — пишет сразу на карту. А еще возьми вот этот спектрометр, пару ультразвуковых датчиков — разместишь их на этом объекте или хотя бы рядом…
      — Стоп-стоп-стоп! — поднял я ладонь, тормозя вспышку научного энтузиазма. — Не спеши, Мэг! Я понимаю твой зуд, но давай сделаем все проще, а?
      — Это как? — и Тиллерсон, уже держа в охапке целую кучу аппаратуры, недоверчиво и почти обиженно поглядела на меня, подозревая, что ее хотят злостно лишить даже тех крох знаний, что она сможет получить от дистанционного обследования неведомого объекта.
      — Да так… Считай, что я чувствую, что это — чем бы оно там ни было, — нельзя тут оставлять. Можешь думать, что это во мне взыграли глубинные инстинкты и упомянуть это в своей научной работе. Так что я предлагаю попросту утащить эту штуку с собой. Ты же наверняка взяла транспортировочный трал или сеть?
      И расцветающая на глазах «Вестал» часто закивала.
      — Ну вот. Мы с подлодками ныряем, цепляем ее сетью и транспортируем к Тиниану. В километре от базы — ну так, на всякий случай, мало ли, — есть небольшая бухта с глубинами в три-пять метров. Вот там ее и положим на мягкий песочек. Под охраной и надзором моих «собачек». А потом, для изучения этой аномалии, ты можешь над ней хоть стационарную лабораторию развернуть. На понтонах. Так пойдет?
      В следующие мгновения произошло три вещи:
      Мне в руки тотчас же был сунут сложенный куб транспортной сети.
      Я был расцелован в обе щеки.
      И восторженная Тиллерсон с горящими глазами указала мне пальцем вниз, в идущую легкими волнами морскую поверхность.
      «Все на дно!» — так и подмывало меня процитировать бессмертную фразу Дэви Джонса из «Пиратов Карибского моря».
      Я, вопросительно приподняв бровь, поглядел на наблюдающую эту картину «Атланту», дождался ее комментария: «Ну… Подобных бомб у Глубинных пока не находили, так что…» и одобрительного кивка, и провалился под воду, успев приглашающе махнуть рукой обеим немкам.
     
     
***

     
      Подвести под снова сложивший свои «лепестки» объект толстую полимерную сеть и оторвать его от грунта получилось без проблем. Уж не знаю, сколько эта шутка весила бы на суше, но под водой, обладая плавучестью самую малость ниже нулевой, она транспортировалась вполне спокойно. Исходя из инерции, весила она никак не меньше пары центнеров, хотя, после сминаемых руками стальных балок, я к своим собственным мышечным усилиям относился слегка настороженно и недоверчиво.
      Нам втроем — и эсминцам, и старым и новым, что легко и непринужденно влились в мою стаю, — потребовалось около пятнадцати минут, чтобы не торопясь вытянуть это чудо-юдо почти к самой поверхности, где уже суетилась «Вестал». Прихваченные запасливой Мэг самонадувающиеся воздушные подушки — то ли средства спасения на море, то ли тоже какие-то транспортные приспособления, — пришлись очень кстати. Несколько таких штук, закрепленные по краям сети, держащей добытый трофей, подвесили нашу находку на глубине всего метра полтора от поверхности. И все, что оставалось — так это неспешно тянуть ее в назначенное место.
      — Бог ты мой… — сверкала очками, раскрасневшаяся от возбуждения Мэгги, впрягшаяся в «повозку» вместо Эби, которую она буквально загнала под воду с видеокамерой — немедленно запечатлеть транспортируемый предмет. — Ведь подобное никто и никогда не то что не находил, а даже не слышал о таком! Меня аж дрожь пробирает… Рэм, ты просто не представляешь, ЧТО ты нашел!
      И девушка издала такой страстный вздох, что я, глядя на ее глаза, полные восторга и благодарности, чуть не ляпнул: «Еще скажи, что хочешь от меня ребенка». Но вовремя вспомнил, какой эффект на «Вестал» оказало простое напоминание о нашей разнополости. А уж эта фраза, неровен час, могла быть воспринята ей и вовсе буквально.
      Путь обратно занял немного больше времени и прошел так же спокойно, но без накладок не обошлось — оказалось, что вход в бухту, куда было решено поместить на карантин неизвестный объект, естественным барьером преграждал коралловый риф. Его верхушки почти выступали над водой, обозначенные цепочкой пенных завихрений, и в самом своем узком месте он имел почти десять метров ширины.
      С одной стороны это было даже хорошо — отгороженность от внешних вод нашей «клумбы», что должна была приютить этот глубинный «цветочек», шла только плюсом. Но с другой стороны это стало и проблемой — потому как идею взять объект на руки и просто перетащить его по суше или по этому же рифу, я категорически отмел. Я буквально кожей чувствовал, что это — чем бы оно там ни было — ни в коем случае нельзя извлекать из моря даже на несколько минут.
      К моему мнению тут же присоединилась и Мэгги Тиллерсон. Только услыхав о возможности загубить бесценный образец, она тут же встала на его защиту обеими грудями, заметно так оттопыривающими тонкий гидрокомбинезон, и пообещала, недобро прищурившись, в случае чего организовать виновницам полнопрофильный медосмотр со всеми полагающимися анализами, забором костного мозга и пункцией спинномозговой жидкости.
      И тогда «Атланта», глядя на насторожившихся от таких перспектив эсминцев, хмыкнула, пожала плечами и сказала:
      — Ну, окей, девочки, тогда давайте немного постреляем… Как говорил мой дедушка-шахтер: «Что можно взорвать — то нужно взорвать!» — и оценивающе взглянула на преграду. — Десять метров рифа. Проход нужен, думаю, глубиной метра в два и по ширине не меньше. Боекомплект торпед у всех полный? Вот и отлично. Эсминцы, подлодки — в кильватерную колонну за мной, по команде кладете по две торпеды «пунктиром» по месту первого подрыва. А там посмотрим… Мири, Хелен — на вас периметр. Головастики Рэма вроде бы бдят, но вам я верю больше. И еще…
      И Спартмайер посмотрела на нас поверх своих солнцезащитных очков.
      — Рэм, Мэг — оттащите эту штуковину хотя бы на пару кабельтовых. Подводные взрывы бьют больно.
      Мы с «Вестал» успели отвести ценный груз на указанное расстояние, как группа из двух эсминцев и пары подлодок, возглавляемая легким крейсером, явно немного красуясь, описала лихую циркуляцию, одновременно вытягиваясь колонной, и с ускорением пошла вдоль рифа.
      Сэн вышла на огневой рубеж первой, и с расстояния в четыреста метров я услышал негромкие хлопки и почти незаметные всплески, а вот потом…
      Скажу честно — за три курса военно-морского училища мне доводилось видеть боевые стрельбы и ракетами, и артиллерией, но вот торпедами, увы, нет. И подводные, и надводные корабли использовали учебные торпеды, собираемые после стрельб специальным судном-торпедоловом, так что то, что я увидел, меня впечатлило.
      Сначала вода в районе рифа вспучилась мгновенно побелевшим, покатым горбом, а потом сквозь него, отвесно вверх, вылетел высокий пенно-грязный фонтан воды и кувыркающиеся обломки кораллов. И тут же — или мгновением позже? — до нас долетел глухой и низкий выдох взрыва, а через погруженные в море ступни я ощутил мягкий, мощный толчок.
      Но пришедшая по воде ударная волна почти никак не сказалась на «глубинном цветке», за которым настороженно наблюдала Мэг — тот лишь немного плотнее сжал свои лепестки, и все.
      «Нда… — подумал я, глядя на с шипением оседающую воду. — И вот это — результат попадания одной мини-торпедки с крупный огурец размером. Одно слово — волшебство…»
      А канонада тем временем продолжалась — вслед за пустившей торпеды «Атлантой» на боевой курс заходили «Акидзуки», «Хацудзуки» и немецкие субмарины. И с равным промежутком времени риф взрывался грохотом, шумом оседающей, взбаламученной воды и плеском разлетающихся обломков.
     
     
***

     
      Вода — отличный проводник звука, и взрывы торпед мощными акустическим всплесками уходили в океан, отражаясь и реверберируя от дна, термоклина, и удаляясь все дальше и дальше.
      И вскоре где-то в сорока милях северо-восточнее от Тиниана из глубокой, скалистой расщелины на глубине более пятисот метров, из густой, как чернила темноты, всплыл неясный человекоподобный силуэт со светящимися сине-зеленоватым светом глазами, который безошибочно повернул голову в сторону пришедших звуков.
      Зависнув в воде, он, спустя несколько секунд, начал движение вперед и вверх, а за ним в расщелине, словно повинуясь безмолвной команде, начали вспыхивать один за другим несколько десятков таких же синеватых огней, устремившихся вслед за своим вожаком.
     
     
***

     
      Наконец, когда все стихло и в воздухе завис лишь заполошенный галдеж вспугнутых чаек, Мэг подняла голову и перехватила буксирный конец поудобнее:
      — Нас приглашают обратно. Потащили!
      На месте недавних взрывов ставшая серой вода клубилась поднятой донной мутью, в которой мелькали россыпи пестрых оглушенных рыбешек. Но цель была достигнута — в рифе был буквально прорублен коридор, сквозь который без проблем проходил наш ценный предмет транспортировки. Не спеша двигаясь через рукотворный фарватер, я сразу ощутил возникшее там течение: теплая вода из верхних слоев бухты устремилась в океан, а у дна к берегу заскользил прохладный поток с глубины. И в голове толкнулось всплывшее знание, что так правильно, так и должно быть.
      Оставив снаружи рифа дозор из легкого глубинного крейсера и четырех скалящих зубы эсминцев, вся наша процессия спокойно втянулась внутрь бухты, и лишь «Хацудзуки» взвизгнула и дернула стволами, когда пара эсминцев Ро-класса случайно — а, может, и нет? — подвсплыв, вскользь коснулись ее ног гладкими, черными боками и прошмыгнули дальше.
      — Т-ты!.. В-в-вы!.. Скажите этим, вашим… чтобы они так больше не делали! — совладав с собой, принялась меня отчитывать слегка побледневшая Тамако. — Я ведь и стрелять могла начать!
      — Извини! — начал я успокаивать девушку. — Я понимаю, для тебя они ничем не лучше недавнего врага, но и ты пойми… Эти эсминцы, они смышленые, но все же больше как животные.
      — И что с того? — недовольно буркнула в ответ «Хацудзуки».
      — А то, что они не умеют хитрить и прикидываться друзьями, чтобы внезапно ударить в спину. Для них есть только или свои, или враги. И если они трутся об тебя спинами, то угадай, кто ты для них? — и я серьезно поглядел ей в глаза. — Так уж получилось, что я их чувствую, так что сейчас ты или любая из канмусу, что рядом, могут даже попробовать прокатиться на их спинах. Может получится, а может, и сбросят, но уж точно не причинят вреда.
      — Да ладно… — недоверчиво протянула японка, а ее подруга наоборот — внимательно и любопытно слушала.
      В ответ я лишь молча пожал плечами и потянул груз напару с «Вестал» дальше.
      Придирчиво осмотрев несколько участков чистого дна на глубинах до трех-четырех метров, Мэг остановилась на одном, расположенном почти по самому центру бухты и немного прикрытому невысокой донной грядой кораллов, на которой она вознамерилась разместить аппаратуру наблюдения.
      Избавившись от поплавков, мы с подлодками аккуратно опустили приплюснутый объект на песчаную подушку, а затем вытянули из-под него сеть. Прошло еще около десяти минут, прежде чем пересаженный на новую грядку «цветочек» начал понемногу разворачивать свои лепестки — сначала робко, а потом все увереннее, понемногу возвращаясь к тому ритму пульсации, что мы видели в открытом океане.
      — Готово! — обрадовал я Тиллерсон, вынырнув на поверхность. — Найденыш освоился и вроде бы доволен жизнью. Думаю, я так и оставлю четверку эсминцев вместе с Цу снаружи рифа, а тут, внутри бухты, будет плескаться еще трое.
      — Хорошо, — кивнула Мэг. — Только сделай так, чтобы они не сожрали мое барахло, которое Ику поставит на кораллах. Аппаратура ведь сейчас на вес золота — новую брать будет негде.
      — Будь спокойна, я их голодом не морю — железа на острове полно. Но внушение сделаю.
      — Ну, тогда я помчалась в лабораторию! Будь здесь!
           

***

     
      Вернувшись обратно по морю с внушительным, нагруженным «с горкой» понтонным плотом на буксире и вдобавок с прихваченной японской канмусу-подлодкой I-19 по имени Ику — улыбчивой девушкой со схваченными в два хвостика темными волосами с синеватым отливом, — «Вестал» развила бурную деятельность.
      Плот, поставленный на прикол над коралловой грядой, был назначен главным научным постом и плотно уставлен следящей аппаратурой, многочисленные кабели от которой уходили вниз, на гряду, где мы с Ику разместили с десяток камер, датчиков и прочих хитрых сенсоров, направленных на объект наблюдения.
      Мэг подошла к вопросу обустройства очень основательно — плот обзавелся стенами и крышей из растянутого на стойках тента, а еще один кабель пошел по дну на берег, где под быстро поставленным навесом затарахтел небольшой генератор. С ее подачи мы даже развернули на поверхности спокойной воды бухты десятиметровый квадрат из плотного прорезиненного брезента с поплавками по краям и центру, и заякорили его по углам прямо над сокровенной находкой, обеспечив ей привычный сумрак даже на небольшой глубине.
      — Уффф, — удовлетворенно выдохнула Тиллерсон, оттерев тыльной стороной ладони слегка взопревший лоб, и покосилась на работающие мониторы, на которых отображалась картинка с глубины — как обычная, так и в инфракрасном диапазоне, — а также ползли столбцы каких-то непонятных простым смертным данных. — Пошел мониторинг… Спасибо за помощь, теперь можно слегка передохнуть.
      И Мэг, порывшись в квадратной сумке, оказавшейся переносным холодильником, взяла себе и кинула нам с Ику, усевшимся на край плота, по банке чего-то холодного.
      Но не успел я поднести газировку ко рту, как в голове у меня будто тонко завибрировала нить — группа эсминцев и Цу засекли приближающихся неизвестных Глубинных.
      — Так… — я поставил банку на плот и поднялся на ноги. — Мэг, Ику — у нас гости с северо-востока. И мои чем-то встревожены. Сообщи Сэнди — пусть подтягивается к бухте и, на всякий случай, не одна.
      — Ты думаешь, они нападут?
      — Не знаю… Но если дозор «нервничает», значит, там кто-то сильнее их. Близость суши заметно гасит мои способности, так что я выйду из бухты и попробую их засечь.
      И действительно — стоило мне преодолеть прорубленный взрывами торпед проход в рифе, как я сразу ощутил идущую к острову на средней скорости группу Глубинных с тяжелым крейсером во главе.
      «Что, еще добровольцы? — подумал я. — Видать, взрывы торпед их и привлекли…»
      Прошло не более нескольких минут, как ко мне на полном ходу пошла «Атланта» с двумя канмусу-эсминцами типа «Ширацую», имена которых я еще не запомнил. Остальные девушки, прибывая по одной-две, сосредотачивались в отдалении.
      — Я на всякий случай подняла всех. Так что тут у нас? — сказала Сэнди, останавливаясь рядом и слегка нахмурившись. — О, это уже дамы посерьезнее… И что? Будешь вербовать?
      — Хотелось бы… Еще один такой «кораблик» в копилку лишним не будет. Так что попробую, взяв с собой Чи, Нэ и пяток «головастиков» для солидности.
      — Ну, действуй… Только осторожно и, если что — мы тебя прикроем.
      Приближающаяся группа Глубинных, к которой я выдвинулся навстречу, была небольшой, но от этого не менее опасной, потому как ее центром была Глубинная неизвестного мне типа. Крейсер, судя по орудиям, тяжелый, но не Ри, и не Нэ, хотя наивно было бы надеяться, что та игрушка моего мира и вправду является полной энциклопедией здешних порождений морской Бездны.
      У этой Глубинной были обычные для глубинниц белая кожа, светящиеся синевой глаза, короткие, белые волосы, почти полностью покрытое черными пластинами развитое тело и четыре будто отлитые из глянцевой смолы двухорудийные башни, размещенные попарно по бокам. Еще в ее свите имелось три легких крейсера и пять эсминцев Ха-класса, держащихся прямо под поверхностью моря.
      Внутренне я был почти уверен, что и эти Глубинные будут не прочь присоединиться — ведь все встреченные мной до сих пор эсминцы и Цу-класс вливались в мою стаю с заметным энтузиазмом.
      И тем сильнее было разочарование и даже обида — в моем восприятии контакт с этой блондинкой выглядел так, как будто мою приглашающе протянутую руку через несколько секунд раздумья отшвырнули болезненным ударом когтистой лапы. А потом вообще на меня поглядели так, как посмотрела бы, наверное, стая матерых гиен на выскочившего на них подростка-льва. То есть — без всякого уважения и с заметным гастрономическим интересом.
      Но потом фокус внимания гостей сместился на группу канмусу, вытянувшуюся линией в полукилометре от берега, и вот тут намерения пришлых Глубинных я ощутил вполне безошибочно.
      — Опаньки… Вот же черт… — я рефлекторно напрягся, а стоящие по бокам от меня Нэ и Чи двинули оружием. — Стоп, девочки — никакой стрельбы, а быстро-быстро отходим!
      Отступив задним ходом, мы развернулись и на всех парах понеслись к «Атланте», тем временем выведшей на воду весь свой отряд с подлодками и отошедшей подальше от бухты к выдающемуся в море мысу.
      — Сэн, они сейчас атакуют, — торопливо сказал я, с брызгами подлетев к стоящей на воде девушке. — Моя свита эту мадам отчего-то не впечатлила, но вот напасть она решила на вас.
      — Кто бы сомневался… Мы для нее, как цель, куда в большем приоритете, и поэтому флагман этой стаи решила сначала перебить нас, а уж потом заняться тобой, — все поняв, кивнула Спартмайер. — Что ж… Будем драться! Плохо, что единого командования не выйдет.
      И девушка окинула взглядом моих Глубинных и своих подчиненных.
      — Почему? У тебя связь со своими, у меня — с моими, а уж между собой мы как-нибудь скоординируемся.
      — Тогда держи, — и мне сунули гарнитуру связи, которую я тут же надел, ощутив уже привычный легкий зуд по нервам от заработавшего радиоканала.
      — А чего она медлит?
      — Хех… А еще Глубинный Прынц, ничего-то ты не знаешь, — повела бровью приблизившаяся «Хьюстон». — Она ждет свои основные ударные силы, не хочет рисковать — мы же фактически на мелководье, какие-то шестьдесят-семьдесят метров глубины.
      — Да, к ней быстро идут еще около тридцати эсминцев и пять легких крейсеров. Будут где-то через пять минут, — подтвердил я. — Слушай, ты тогда говорила про подлодки… Так может поставить субмарины с правого фланга, напротив этого мыса? Пройдут под водой, встанут в позицию, а когда мы при ударе отойдем слегка назад — дадут полный торпедный залп.
      — Зажать их между берегом и подводной засадой? — оценивающе окинула взглядом диспозицию Сэн. — Так-то звучит неплохо, но их всего трое.
      — Утопить глубинный линкор это им не помешало.
      — То линкор, а то группа, где большая часть — эсминцы…
      — Тогда давай добавим к ним мою Чи, — пришла мне идея.
      — А ведь да — она же Глубинная, ей нырять дело привычное, — оживилась девушка, но тут же скептически произнесла: — Но пойдут ли немки вместе с «твоей Чи»?
      — Ну, они же немки, — резонно заметил я, не отводя взгляда от стоящей на воде пока небольшой группировки противника. — Прикажи им. И передай, что я гарантирую, что моя глубинница скорее погибнет, чем направит на них оружие.
      — Хорошо, — ответила «Атланта», судя по мгновенно замершему взгляду, связывающаяся с подлодками. И тут же ответила: — Приказ принят, высылай к ним свою торпедницу.
      Мой обмен с Чи-класс был похож на серию разноцветных вспышек - смысловых форм. Указание — утверждение — напоминание о «своих» и разрешение на временное им подчинение. В ответ пришло едва заметное удивление, согласие, легкий интерес и подтверждение начала выполнения.
      — Готово. Предупреди их, Чи будет ориентироваться на субмарины — двигаться вместе с ними и стрелять по тем же целям.
      — Принято. Что ж, осталось лишь подождать… Стаи подобного типа не слишком опасны из-за прямолинейности действий их альф, но это вовсе не повод расслабляться, — и Сэнди сняла и спрятала за отворот гидрокомбеза свои любимые очки. — Хелен! Делимся по обычной конвойной схеме, бери своих и отходи на пару кабельтовых ближе к мысу.
      «Хьюстон» молча кивнула и оставила нас, а отряд Дев Флота, явно получив приказы по внутренней связи, пришел в организованное движение, разделившись на две группы.
      Ждать долго не пришлось — «дикие» Глубинные, как я окрестил отказавшуюся подчиниться группу, пошли в атаку, как только собрались в кулак.
      Возможно, тяжелый крейсер, ставшая их альфой, еще не набралась опыта, а может, не сочла небольшую группу канмусу серьезным противником, но «Атланта» оказалась права: атаковали они нас просто и без затей — пойдя вперед развернутым фронтом и открыв огонь из всех стволов.
      Стрельба Глубинных при свете дня выглядела не столь феерично, как ночью: бледно-пепельный то ли дым, то ли пар — и едва светящиеся росчерки трассеров. В ответ на это канмусу тут же пришли в движение и начали огрызаться, окутавшись облачками дыма и отходя назад. А пять моих эсминцев схлестнулись в подводной схватке с вражеским авангардом, давая нашей засаде еще больше шансов остаться незамеченной.
      Стрельба с обоих сторон пока не принесла результата — попасть по быстроходной, активно маневрирующей цели не так уж и просто, да и сама отвечающая огнем цель из-за этих же самых эволюций не может похвастаться снайперской стрельбой.
      Отстреливающиеся Девы Флота, окруженные фонтанами промахов, отходили вдоль берега.
      — Сэн? — находясь на третьей линии, за замершими эсминцами и крейсерами Нэ и Цу, и способный только наблюдать, я чувствовал себя не в своей тарелке.
      — Нормально… Держимся, — прозвучал в гарнитуре спокойный голос Спартмайер, перемежающийся звонкими хлопками выстрелов ее оружия. — Враг лупит от души, но мажет. А встать и прицелиться не хочет — понимает, что тут же накроют самого. Ну ничего себе! За кого эта выскочка нас держит, чтобы так внаглую эсминцы в атаку кидать?
      Это «Атланта» произнесла про заметно ускорившуюся группу из семи эсминцев, которые, видимо, должны были рассечь нашу небольшую группу на две части.
      — Сейчас я их сильно огорчу… — и мисс Спартмайер, рванув наперерез, показала класс.
      Собираясь стать флотским офицером, я, разумеется, много читал по истории войн на море, не обойдя вниманием и войну на Тихом океане. И теперь я понимал, почему в те времена орудия крейсеров типа «Атланта» американские моряки называли «fire hose» — «пожарный шланг».
      Ее шестнадцать пушек в быстро крутящихся башенках, пусть были и небольшого калибра, но за счет скорострельности создавали впечатление непрерывного потока выстрелов, нащупывая противника струей огня именно как из шланга.
      Канмусу «Атланты» оказалась накоротке очень «зубастым» противником — она просто распиливала вражеские эсминцы, вскрывала их чередующимися бронебойными и фугасными снарядами, за счет маневренности уклоняясь от ответных попаданий и выходя на новую цель. Двигалась она резко, рвано, постоянно меняя скорость и порой почти касаясь башнями воды в крутых поворотах.
      Потеряв за три минуты боя пять эсминцев, нападающие лишь усилили натиск, еще ближе подойдя к выдающемуся в море мысу.
      — Ну что, кот в мешке! — раздался по связи голос Сэнди, что петляя, уходила из-под накрытий. — Даю засаде команду на огонь!
      — Давай!
      Залп трех субмарин из подводного положения был незаметен, несмотря на совокупный вес пуска по четыре торпеды у немок и шесть — у Ику. Но вот Чи не стала стрелять из-под воды — выскочив на поверхность в фонтане брызг, она вскинула на наступающих свои ручные модули с ярко засветившимся соплами и добавила к залпу двумя быстрыми сериями еще двадцать «угрей» — ведь она все же была торпедным крейсером.
      На таком расстоянии ускользнуть из плотной торпедной сетки было невозможно — поверхность вздыбилась сразу полутора десятками попаданий, разом ополовинив силы нападавших. Вода мгновенно потемнела, а в небо и море полетели черные куски тел «диких» эсминцев. Но те, жертвуя жизнями, все же смогли прикрыть от торпед своего вожака с его ударной группой.
      Подчиняясь моему приказу, Нэ и Цу открыли огонь и стали смещаться мористее, оттягивая на себя внимание и без того раздерганного врага. Воспользовавшись замешательством, канмусу группы Хелен открыли шквальный огонь по остаткам противника, что кинулись мстить подводным лодкам и Чи, отсекая их от засветившихся субмарин. Два моих эсминца Ро-класса, которых я оставил на всякий случай между силами противника и берегом, спущенные с поводка, за пару секунд догнали вражеского собрата и, вцепившись в него с двух сторон, начали рвать его во вскипевшей воде, как два бультерьера — зазевавшуюся шавку.
      Но вражеский тяжелый крейсер со свитой по-прежнему рвались вперед - на меня, подошедшую почти вплотную Сэнди, «Акидзуки», «Хацудзуки» и Хёку-«Ашигару».
      Идущие на нас Глубинные дали общий залп — и с первого же раза накрыли «Хацудзуки», а «Ашигара» получила прямое попадание, лишившись двух башен из пяти. Сократившаяся дистанция боя одинаково играла в обе стороны. Эсминец вскрикнула, а от канмусу-крейсера брызнули обломки металла. Повернувшись к противнику исправными башнями, Хёка, с красной от крови щекой, тотчас открыла неприцельный огонь, одновременно заслоняя собой сильно хромающую Тамако.
      И у меня кончилось терпение. Стоять и ничего не делать стало просто физически неприятно.
      — Ах ты тварь… — холодный огонь, обжигающий, как жидкий азот, вспыхнул в груди и растекся по жилам сплавом злости и силы. И, судя по вздрогнувшим канмусу и резко дернувшей головой предводительнице нападающих, я непроизвольно накрыл всех развернувшейся аурой.
      «Проклятье… Я же девкам сейчас снова как по голове дал!..»
      Сжав зубы, у меня получилось хотя бы слегка приглушить накрывшее место сражения поле — свернуть ауру в этот раз так просто не вышло, — а потом, подчиняясь какому-то наитию, выдернул из боковых креплений пригнувшейся и давящей беглым огнем противника «Атланты» ее оружие ближнего боя — метровый гибрид меча и кастета — и пошел с разгоном вперед, меняя направление галсами и забирая правее.
      — Рэм! Стой! Ты куда?!.. — раздался позади голос Сэнди.
      — Прикрой! Сейчас я эту селедку порежу на ломтики…
      Внезапно оставшаяся позади Спартмайер на мгновение вспыхнула в моем восприятии ярким огоньком беспокойства и страха, почти сравнявшись с отметками моих глубинных, но это длилось лишь мгновение. А затем она сквозь зубы выругалась, но тут же, пристроившись ко мне в кильватер, сосредоточила огонь на центре летящей прямо на нас группы Глубинных, состоящей уже только из их флагмана, двух легких крейсеров и тройки эсминцев.
      А я, все ускоряясь, двигался им навстречу, постоянно «ломая» курс и держа на отлете позаимствованный тесак. В висках толчками билась кровь, а тот отпечаток сущности Химе, отныне ставший и моей частью, самым настоящим образом вызывал желание оскалиться и зарычать. Как так — волю Высшей особи Глубинных осмеливаются игнорировать? И даже более того — проявлять агрессию ко мне и моей стае?! Непростительно! А то, что под понятие «моя стая» попадали и свои Глубинные, и канмусу, воспринималось уже как-то даже и привычно.
      Залпы, ложащиеся вокруг меня, толкали ударной волной, заливали водой и осыпали чем-то, по ощущениям похожим на кинутый с силой щебень — больновато, но терпимо. Мое человеческое зрение странным образом объединилось с глубинным, дав необычную, но эффективную картину словно подсвеченных контурами своих и чужих, причем неважно кто и где находился — в режиме «полной развертки» я видел и ощущал всех подобно круговому зрению.
      И особо жирным ореолом, как прицельной меткой, пылал вожак противника.
      «Ну, только дайте до вас добраться…»
      Дистанция сократилась до трех десятков метров, потом до двух и…
      Вылетев из-под воды, на меня рванули два эсминца, но я видел их атаку с самого начала и легко увернулся от первого, тут же издырявленного прямо в воздухе «Атлантой», а от второго отмахнулся позаимствованным секачом, глубоко пропоров ему бок. В то место, куда рухнула истекающая черным туша, тут же влетело несколько снарядов от «Ашигары» и две торпеды от «Акидзуки», вскинулось несколько водных столбов — и через миг вражеская отметка угасла.
      Но тут в дело вступила их альфа-особь, тяжелый крейсер, понятно кого выбрав мишенью. От выстрела с такого расстояния было не увернуться уже мне, но я не своей памятью четко знал — чтобы убить меня нынешнего, ей потребуется довольно много времени.
      Взрывов я даже не услышал, на пару долгих секунд оглохнув в сдвоенной вспышке, и слыша в ушах лишь собственное сердцебиение. Два одновременных удара в грудь и живот чуть не согнули меня пополам, прилично затормозив и выбив воздух из легких. Мотнув головой и с хрипом выдохнув, я снова пошел вперед и, получив еще один мощный и чувствительный удар в плечо, рассвирепел и вышел на дистанцию вытянутой руки.
      Вот в жизни никогда не занимался ни фехтованием, ни чем еще подобным, разве что рубить дрова доводилось, но тут никакое искусство было и не нужно. Как говаривал Энцо Феррари — «Аэродинамику придумали те, кто не умеет делать мощные моторы!»
      А если есть сила…
      «Нннна!...»
      Матовый вороненый клинок со слегка более светлой режущей кромкой, почти не встретив сопротивления, рассек дернувшийся прикрыть своего флагмана легкий крейсер наискось, от ключицы до пояса, попросту развалив тело на две неравных половины.
      Не обращая внимания на забрызгавшую меня липкую черную жидкость, я замахнулся еще раз.
      Флагман попыталась закрыться, повернувшись и выставив орудия из башни на плече, но лезвие влегкую срезало и пушечные стволы, и само плечо вместе с рукой.
      Пронзительный визг ткнулся в уши, как острая игла. Я уже отчетливо чувствовал, что Глубинная, ставшая хозяйкой этой стаи и опрометчиво решившая напасть на всех нас, уже не чувствует ничего, кроме страха и боли. Есть ли в мире Глубинных милость на поле боя? Возможно, среди равных и есть что-то похожее, но вот когда крейсер атакует Химе…
      «Непростительно…» материализовался в голове приговор, и следующий удар отсек и вскинутую вторую руку, и беловолосую голову. Залитое черной и светящейся жидкостями тело повело вбок, её колени подломились и Глубинная осела в волны, медленно начав погружаться.
      Бой закончился — и из ушей, в которых до этого будто отбивали ритм боевые барабаны, словно вынули затычки, возвращая звуки плеска волн, порывов ветра и легкий шум близкого прибоя. В крови понемногу затихал адреналиновый — или что там сейчас у меня? — шторм, а в руке подрагивал заляпанный черно-голубой кровью тесак.
      На сине-голубой поверхности моря, усеянной расползающимися чернильными пятнами погибших глубинников, остались только я, канмусу и мои подопечные. Несколько оставшихся в живых «диких» во все лопатки удирали в открытый океан, но преследовать их никто не собирался. И ещё одна небольшая группа Глубинных, мелькавшая почти на пределе «видимости» — возможно резерв, не ставший вступать в бой после гибели вожака, — тоже удалялась.
      Девушки уцелели все, даже обошлось без серьезно раненых, а вот моя стая не досчиталась четырех эсминцев — двух из числа влившейся охраны подводного «цветка» и двух из примкнувших ко мне вместе с легким крейсером Цу.
      Два эсминца Ро-класса, те самые, заметно более верткие живчики, что первыми кинулись рвать врага, уцелели, и это радовало. Как раз сейчас они под водой доедали то, что осталось от попавшей мне под горячую руку виновницы нападения, разве что не урча от удовольствия.
      А я тем временем ощупал себя и прислушался к ощущениям — в голове звенело, сильно ныли, затрудняя дыхание, грудь и живот, кожа во многих местах просто горела огнем, но в целом и общем я чувствовал себя, как говорится, одним куском.
      — Ну вот… Кха… Как-то так, — сказал я подошедшей ко мне «Атланте».
      — Ну? И что это была за банзай-атака? — слегка язвительно вопросила она, протягивая руку за своим оружием. — Мы бы и с дистанции расстреляли эту тварь.
      — Вот именно — вы расстреляли бы, — ответил я, возвращая ей увесистый клинок рукоятью вперед. — Вы воюете, а я тут сижу за вашими спинами, как жопа в гостях… Неправильно это. Да и я как-то понимал, что ничего серьезного она бы мне не сделала. Не тот калибр, знаешь ли… Ну и просто разозлился.
      — Наследие Химе взыграло? — подняла брови девушка.
      — Очень даже может быть… Однако, блин, все равно больно…
      И я начал рассматривать свой организм, принявший несколько прямых попаданий и щедро обсыпанный осколками.
      Мда… Одежда пребывала в плачевном состоянии — и так поблекшая от соли и солнца матросская роба теперь висела на мне натуральными клочьями, сквозь которые виднелась исцарапанная, в ссадинах кожа. На груди же, на плече и животе, куда угодили снаряды крейсера, наливались обширные свежие кровоподтеки. Я поморщился.
      «Значит, аналоги 200мм снарядов меня толком не берут. Я что, линкор? Это, конечно, хорошо, хотя и неизвестно, что было бы, прилети мне такая чушка в лоб или глаз…»
      — Да, твоей форменке конец… Странно, что ее вообще первым же попаданием не сдуло, оставив тебя в одних «ледорубах», — отметила Сэнди и озорно прищурилась. — Глядишь, и Глубинные бы встали как вкопанные от такого зрелища.
      — Шутишь, да? — буркнул я в ответ. — А мне теперь что, в одних драных трусах ходить? Может, у вас там, на складах, хоть какая рабочая одежда найдется?
      — Конечно, найдется — и одежда, и форма. Береговой персонал же тоже снабжался с запасом, — успокоила меня Спартмайер. — Хотя я думаю, особенно после сегодняшнего, тебе надо подобрать и подогнать гидрокомбез. Да и с обвесом стоит поэкспериментировать, Мэг наверняка за эту идею ухватится руками и ногами. О! А вот и она!
      «Вестал», весь бой находящаяся неподалеку и готовая выхватить из ордера нуждающихся в помощи, уже успела осмотреть повреждения и обработать раны «Ашигары» и «Хацудзуки» и теперь направлялась к нам. Но вид у канмусу, несмотря на вполне благополучный финал сражения, был заметно озабоченный.
      — Ты что такая хмурая? Мы же победили почти всухую, спасибо засаде, — спросил я у остановившейся девушки, кидающей взгляды на небо.
      — Победили, да… Но боюсь, что одновременно стали звездами спутникового ТВ.
      — Ты думаешь?.. — нахмурилась Сэнди и тоже задрала голову.
      — Я не думаю — я знаю, — покачала головой Тиллерсон. — «Окно» у орбитальной группировки закончится только где-то через три часа, а это значит, что вы сейчас скакали тут, считай, как на сцене.
      — Дааа… Представляю, какие рожи будут в штабе Боронгана, а потом и в Японии, — и Спартмайер внезапно прыснула смехом. — Ну и пусть! Мы же и не собирались тебя прятать, в конце-то концов… А так господа с большими звездами на погонах хоть как-то морально подготовятся…
      — Хм, так-то да, — и «Вестал» задумчиво скрестила руки под грудью. — Хотелось бы только надеяться, что от подобных новостей никто не начнет пороть горячку…

Глава 08. Из звездного света и пены морской...

      — Ну, как? Не жмет костюмчик? — поинтересовалась вставшая у перил ограждения Мэг, глядя, как я, стоя на воде испытательного бассейна, дрыгаю руками и ногами.
      — Да вроде бы нет…
      Я покрутил конечностями во всех плоскостях, позаводил локти за голову, притянул поочередно колени к груди и пару раз сел на корточки.
      Костюмчики — а тот чудо-аппарат выдал мне аж целых два гидрокомбинезона, полный и укороченный, с рукавами чуть пониже бицепса и штанинами по бедро, — сидели на мне как влитые, перестав ощущаться на теле уже через пару минут ношения. Чисто внешне они походили на какие-то модерновые комбезы для подводной охоты, но это только издалека. При ближайшем же рассмотрении становилось ясно, что это куда более сложное изделие: многослойная структура, четко прощупываемое внутреннее армирование чем-то вроде гибкой стальной сетки, более мягкой на сгибах, и заметные упругие утолщения на плечах, бедрах, руках и талии. Также на немного шероховатой поверхности «костюмчика» имелись многочисленные металлические вставки, напоминающие некие точки крепления, и встроенные в наружный слой чуть выступающие гибкие пластины, прикрывающие грудь, переднюю часть ног, низ живота и боков. В общем, те места, что не закроются потом надетым обвесом.
      — Ничего так кольчужка… — прокомментировал я свое новое облачение, нарезав по воде несколько «восьмерок». — Но что-то понавешано тут на нее… У Сэн я такого не видел. И у других девчонок тоже…
      — Ну, разумеется, не видел, — пожав плечами, ответила «Вестал». — Я же сказала, что тебя будем оснащать по типу линкора, а они кто? Эсминцы да крейсера. Вот «Фусо» из бочки вылезет — и сравнишь ее облачение и свое.
      Закончив примерку, я хотел, было, снова переодеться обратно в технический комбез, но меня тут же хлопнули по рукам, потащив в следующее помещение базы. В арсенал.
      Местные оружейные закрома почти ничем не отличались от отсека общей оснастки, разве что стеллажей из штампованного металла было тут еще больше. Их ряды отчетливо делились на две неравных половины: меньшую — собственно систем вооружения и комплектующих к ним, и большую — разнообразных боеприпасов. По крайней мере, маркировка на серых боках контейнеров четко указывала на калибры.
      В конце обширного прямоугольного помещения, освещенного потолочными светильниками, через приоткрытую толстую металлическую дверь с солидными запорами виднелся пологий спуск в еще один узкий и длинный, метров пятнадцать на сто пятьдесят, бассейн, по-видимому, играющий роль тира.
      Но самое интересное располагалось по центру арсенала. Там имелось нечто вроде грубого манекена на мощной стойке, установленной на колесиках, на который был надет полный комплект оружейного обвеса канмусу — чуть вытянутые башни с двумя орудиями каждая, опустившие стволы вниз на сорок пять градусов, широкие грудные ремни из тусклого матового металла, трубы миниатюрных торпедных аппаратов и явно продуманное нагромождение каких-то блоков на спине, прикрытых бронекожухом, от которых к башням шли толстые ленты коробов подачи боеприпасов.
      Молча все рассматривая, я обошел эту стойку по кругу. Да, это железо не было новым: имелись явные признаки ремонта, заметные следы подкраски, вытертые до блестящего металла приемные кожухи транспортерных лент… Потемневшие на краях стволы, по прикидкам где-то чуть меньше, чем двадцатимиллиметрового калибра… И однозначное свидетельство вражеского попадания, выведшего из строя одну орудийную башню и повредившую ту, что рядом.
      Я подошел ближе, внимательно рассматривая заинтересовавший меня узел привода башен. К раме через систему шарниров, напоминающих плечевой сустав, крепилось что-то, похожее на рукава экзоскелета, оканчивающееся некими «броневарежками», скрывающими внутри фигурные рукояти для захвата ладонями, и одновременно — расположенные под пальцами спусковые устройства, от которых внутри рукавов шли какие-то кабели в толстой оплетке и поблескивающие тяги приводов на поворотные механизмы башен.
      Взяв один из экзоскелетных рукавов, я покачал его вверх-вниз — и так же синхронно с ним пришли в движение башни на его стороне.
      — Ага, поворот башен, которые сейчас находятся в вертикальной плоскости, производится так… А как выводится угол возвышения орудий, что теперь в горизонтали? А, понял!
      Схватив рукоять внутри «броневарежки», я покрутил всю эту «рукавичку» по часовой стрелке и против нее. Стволы на башенках предсказуемо отклонились в стороны и вернулись обратно.
      — Ясно, — подытожил я. — Когда канмусу внутри этой системы, она движениями предплечий управляет башнями и торпедными аппаратами, а вращая кисти — собственно стволами? А спуск под пальцами?
      — Молодец! — довольно засияла «Вестал». — Почти все понял.
      — Ну, раз почти все, то излагай подробнее, Мэг. Внимательно тебя слушаю.
      — Именно это — модульный боевой комплекс для канмусу крейсеров типа «Миоко», к которым относится и наша дорогая «Ашигара». Хотя он легко подойдет и типу «Такао». Обвес у Куроки в последнем бою заметно потрепало, так что, как видишь, придется восстанавливать. Заодно и тебе наглядное пособие будет. Смотри!
      И Мэгги, как заправский инструктор, начала тыкать стальным прутиком в различные узлы конструкции, надетой на манекен.
      — Основа всего комплекса — это достаточно хитрая титановая рама, фиксируемая на теле канмусу системой креплений, в застегнутом состоянии чем-то похожей на старинную кирасу. И она строго индивидуальна, потому что, как и гидрокостюм, изготавливается по персональным анатомическим меркам. Даже канмусу кораблей одного типа порой заметно отличаются телосложением, и если оружие у них вполне взаимозаменяемое, то вот несущая рама будет, как ботинок с чужой ноги. Скорей всего не подойдет.
      И вот на эту раму, на ее боковые элементы, уже устанавливаются орудия, которые являются, по сути, уменьшенными копиями башен главного калибра того корабля, чьим воплощением является данная канмусу. А хорошо продуманная система крепления — широкие плечевые ремни, точки фиксации на гидрокостюме и упоры в поясничный отдел через амортизирующие элементы — равномерно распределяют весовую нагрузку и занижают центр тяжести, что весьма положительно сказывается на маневренности.
      И, подойдя, «Вестал» похлопала по надетому на мне гидро, указывая на усиленные места, металлические вставки и утолщения в многослойной ткани, после чего лекция продолжилась:
      — Как видишь, у типов «Миоко» и «Такао» имеется пять двухорудийных башен главного калибра, расположенных асимметрично — три справа и две слева, — а место шестой левой нижней башни занимают торпедные аппараты.
      — И была какая-то реальная необходимость именно в башнях? — с легким сомнением произнес я. — Дали бы какую скорострелку в руки с ленточным боепитанием через один транспортерный короб — и нормально. Или это для того, чтобы «дух корабля был доволен»?
      — Зря смеешься, кстати… — тут же ответила Мэгги. — Точное копирование исторических форм башен и прочего оружия реально улучшает их использование, проверяли уже. Но есть и еще одна причина, почему именно башни, и почему почти у всех канмусу они расположены по бокам и в вертикальной плоскости. Подумай, ты же умный, ты даже помнишь название акулы на латыни.
      И ехидствующая девица подавила легкий смешок.
      — Опять ты про это?.. Но ладно, давай подумаем… — начал я, обходя манекен по кругу. — Башни как бы на ребре, в два-три яруса… Да за ними и саму канмусу видно толком не будет… О! Так это еще и защита?
      — Бинго! — одобрительно выставила большой палец «Вестал». — Такое расположение одновременно уменьшает фронтальный профиль и служит дополнительной защитой для тела. А крыши башен, ставшие теперь боковыми поверхностями, дополнительно усилены.
      — Занятно… — продолжал я изучать хитромудрую конструкцию. Задний бронекожух легко поднимался, обнажая металлические ящики с боеприпасами, заряженные в приемники, от которых к башням шли ленты транспортеров. Также там имелся бокс для хранения запаса торпед, а справа вверху был закреплен ребристый кирпич радиостанции с торчащей антенной.
      — А радио-то канмусу зачем? Вы же между собой общаетесь чем-то вроде телепатии?
      — А если снова подумать? — слегка язвительно ответила Мэг. — Наша связь — без вопросов, очень удобная штука, но у людей-то ее нет. А отряд Сэнди Спартмайер — это в первую очередь эскорт конвоев обычных кораблей, с которыми надо держать связь...
      — Извини, сразу не дошло, — признал я ошибку, но «Вестал» продолжала:
      — ...Но даже просто ударные силы канмусу часто действуют в составе одного-двух скоростных кораблей сопровождения и обеспечения, с которыми тоже надо быть в контакте
      — Понял-понял-понял! — поднял я ладони, окончательно сдаваясь, и продолжил осмотр надетого на манекен комплекса.
      Спустя пять минут обследования обвеса у меня возник явно ожидаемый девушкой вопрос:
      — Слушай, а тут, кроме радио, хоть какая-то электроника есть?
      — Не-а, — Тиллерсон уже откровенно улыбалась от уха до уха. — Кроме радиостанции нет ни электроники, ни даже электрики — одна сплошная механика! Посуди сам, какой от нее прок, если в зонах глубинного сумрака она постоянно сбоит и вылетает?
      — Но тогда как канмусу стреляют? — недоверчиво нахмурился я. — Вернее нет, как стрелять-то я понял — взвод и досылание с перезарядкой — вот этими рукоятями с изнанки башен. Спуск — обычные тросики Боудена, которые я сначала принял за кабели, управление башнями и углами орудий через приводы вот этого экзоскелета для рук. Но целиться и попадать-то как? Тут же даже простейшего прицела нет!
      — А его и не нужно, всё остальное делает сама канмусу, — вскинула на меня взгляд Мэг. — В своем обвесе она в одном лице и дальномер, и прицел, и баллистический вычислитель.
      — Н-да… — и я машинально почесал затылок. — Как-то периодически забываю, какая чертовщина тут у вас творится… Значит, тут вступает в дело то самое морское волшебство, отвечающее за все это необъяснимое «канмусумство»?
      — Угу. Только все это нагромождение феноменов и парадоксов уже несколько лет обобщенно именуют «М-фактор». Все, про что мы знаем, что оно действительно работает, знаем, как оно работает, но понятия не имеем, почему оно работает… И что означает литера «М» тоже, кстати, никто не объясняет, — фыркнула Мэг. — Одни считают, что это от слова «магия», другие — что «мистика». А третьи убеждены, что это начальная буква фразы, которую произнес первый ученый, более-менее разобравшись, с чем же он столкнулся: «Мать вашу так, да как такое вообще может быть?!»
      Так что если мы подберем тебе оружие, которое тебе подойдет — стрелять из него ты будешь так же просто, как показывать пальцем.
      — А что, может и не подойти?
      — Вот тут не знаю… С канмусу все куда проще — там почти всегда сразу известно, какого именно корабля она аватара, и вся суть сводится только к подбору конкретного варианта вооружения. Ведь реальные боевые корабли за время своей службы неоднократно модернизировались, меняя и калибры, и количество орудий. А вот ты, Рэм, у нас темная лошадка…
      И девушка пожала плечами.
      — Ты не являешься воплощением какого-то конкретного корабля; более того — ты даже не Глубинный в полном смысле этого понятия. Может, тебе подойдет любое оружие, может — вообще ни одно… В общем, надо пробовать!
      — И что, снова примерка, но теперь уже для рамы?
      — Зачем это? — канмусу поправила очки. — Твои антропометрические данные у меня есть, схема гидрокостюма тоже. Изготовить для тебя индивидуальную раму будет делом пары часов, но для этого надо знать конечную конфигурацию — три башни, четыре, пять? Сколько орудий в каждой и какого калибра? А для подбора вооружений в условиях стенда, тебе хватит и какой-нибудь простой сборной рамы как раз для этих целей. Сейчас посмотрим, где она тут есть… Я же сама на этой базе всего несколько дней и еще не всё успела изучить… Жди тут!
      И Мэг, привычно скинув верх комбеза, под которым обнаружилась серая футболка, и завязав его рукава вокруг пояса, гремя железом, углубилась в лабиринт металлических шкафов, пирамид стальных и пластиковых кофров и высоких стеллажей без единой пустой полки.
     
     
***

     
      — Огонь!
      Я двинул указательным пальцем, давя на упругий металлический лепесток спуска — и по ушам хлопнул хлесткий звук выстрела. Отдача же от одного-единственного ствола практически не ощущалась, хотя вряд ли она была бы существенной и от залпа из большего количества мини-орудий — масса тела со всем навешанным на меня добром оказалась вполне достаточным компенсатором.
      В данный момент я стоял на воде, и на мне была закреплена «пристрелочная» несущая рама, подогнанная силами «Вестал» под мои габариты регулировкой большого количества фиксируемых телескопических соединений.
      — На боевых каркасах такое, конечно, неприемлемо, потому как сильно ослабляет конструкцию, — комментировала девушка свои манипуляции. — Но в условиях тира, максимум с парой стволов… Нормально.
      В итоге в раму справа, на уровне плеча — «Рэм, ты же правша?» — был воткнут плоский поворотный механизм, соединенный тягами и приводами с правым же «рукавом» экзоскелета, а на него установлен вытянутый прямоугольный лафет башни без бронекрышки и орудий. И вот на него Мэгги сноровисто смонтировала первый тестовый ствол с механизмом ручного заряжания, подключив его к системе спуска.
      — В принципе, оружейные системы канмусу достаточно стандартизированы в плане установки и различаются лишь по типам «эсминец» — «крейсер» — «линкор», — продолжала в процессе объяснять Тиллерсон. — Тебе я установила оснастку линейного корабля, и сейчас мы можем перепробовать практически все стволы калибров до «Ямато» включительно.
      — А какие, кстати, соотношения калибров реальных кораблей и пушек канмусу? — поинтересовался я. — У того обвеса «Ашигары» стволы были явно больше 10 миллиметров…
      — Четырнадцать и пять десятых миллиметров, — ответила «Вестал», что-то деловито затягивая и подкручивая на моем лафете. — У реальных крейсеров «Миоко» и «Такао» в жизни главным калибром были 203 мм орудия. А при создании вооружения для Дев Флота экспериментальным путем было выведено «золотое» соотношение 1 к 14. Берем «родной» калибр корабля, делим на четырнадцать, и получаем оптимально эффективный калибр для канмусу.
      — Значит, вот это…
      — Ага, вот это — аналог корабельного 356 мм орудия длиной в сорок пять калибров, которые используют канмусу-линкоры типов «Конго» и «Фусо», — сказала Мэгги, поигрывая увесистым, тускло поблескивающим стволом размером с хорошую такую дубинку. — И вот с него мы, пожалуй, и начнем...
      — Ну, что? — спросила мастерица на все руки после того, как я отстрелял пяток учебных снарядов. Идея палить боевыми, разумеется, никому в голову не пришла — взрыв 25 мм снарядика, силой пресловутого «М-фактора» обретавшего мощь полновесного 356 мм фугаса, начиненного шимозой, похоронил бы и тир, да и нас заодно. А вот маленькая цельнолитая болванка, улетая в дальний, расширяющийся конец тира, хоть и выбивала там натуральные пласты кораллового основания острова, но опустошительных разрушений все же не производила.
      Стрелять действительно оказалось несложно, особенно в таких «тепличных» условиях. Восприятие Глубинного, каким-то образом распространившись и на обвес, словно отрисовывало тонкую полупрозрачную нить, вытянутую вперед и смещающуюся при движении орудийного лафета с единственной пушкой. А еще — слегка «гуляющую» и изгибающуюся от моих движений, покачиваний на воде и прочих причин, влияющих на точность… Главная же сложность, как мне показалось, была в банальном отсутствии привычки к управлению приводом башни, но это, увы, нарабатывалось только опытом и временем.
      — Не знаю, — ответил я, опуская вниз одиноко торчащий справа ствол. — Вроде стреляет, но ничего особенного.
      — Значит, не твой вариант, — подытожила Мэг. — Едем дальше. Тут, в арсенале еще много чего есть. На Тиниане перебывали почти все канмусу-линкоры Восточной группировки Объединенного Флота — и японки, и немки, и американки. Даже пару лайми с их туманного угла заносило, да и гости с Севера были. Так что запасных пушек просто завались. Будем экспериментировать!
      И в следующие полтора часа, несмотря на шумевшую под сводом потолка мощную вентиляцию, я изрядно нанюхался пороховой гари, отстреливая стволы самых разнообразных типов и калибров. Солидные пушки «Нагато» сменяли более длинные и тонкие, почти крейсерского класса, орудия «Шарнхорста», а затем — главный калибр «Нельсона», «Колорадо» и «Тирпица». Контейнер стреляных гильз на краю бассейна тира понемногу наполнялся, Тиллерсон уже сменила третий комплект крепящих стволы винтов и бугелей, а я так ничего и не ощутил. Вернее — даже не понял, что именно вообще должен был ощутить. Но Мэг ничуть не печалилась, подтаскивая мне все новые пушки, потроша боксы с боеприпасами, и лишь с нездоровым любопытством посверкивая очками:
      — Да кто же ты такой, Рэм?.. Это уже становится совсем интересно…
      После еще пары отстрелов я запросил перерыв на обед, и Мэг, сходив в столовую за рационами, подносом бутербродов, что впрок настрогали эсминцы, и двумя кружками горячего кофе, устроила перекус прямо на месте.
      — Но все же… Что же тебе подойдет? — прожевав кусок хлеба с сыром, огурцом и консервированной ветчиной и хлебнув кофе, вопросила красноволосая канмусу.
      — А как я вообще должен понять, что вот это оружие мне подходит? — я, скинувший «ледорубы» и раму с одиноким орудийным лафетом, тоже приложился к дымящейся кружке, заливая горячим, сладким напитком улегшиеся у меня в животе десяток бутербродов и один рацион.
      — Ну, все это как-то понимают, большего сказать не могу — я же ремонтница, у меня оружие чисто номинальное. Но орудия должны быть именно «под тебя», — Тиллерсон, сидя за компьютером, отвечавшим за каталогизацию артскладов, одновременно разговаривала, щелкала мышкой, ела и пила. — Так-то и эсминцу можно дать пушку от суперлинкора, хотя бы одну, и он даже выстрелить из нее сможет, но вот ни точности, ни эффекта снаряда того самого калибра, увы, не будет. «М-фактор» не обманешь…
      — Надо же, как все непросто…
      — Угу, — чуть отстраненно ответила «Вестал», в чьих очка мелькали отражения пролистываемых на мониторе страниц и таблиц. — О! А вот это уже любопытно...
      — Что ты там раскопала?
      — Семь месяцев назад, в рамках ротации с Северным флотом, тут присутствовала фройляйн Бригитта Геллер, достаточно известная канмусу линкора «Бисмарк». И местный научно-технический отдел — вот с кем бы я с радостью пообщалась! — попросил ее поучаствовать в одном эксперименте, связанном с возможной модернизацией ее главного калибра.
      — Они что, хотели навесить на нее крылатые ракеты, как на «Айову»?
      — Нет, ничего такого, — отрицательно мотнула головой Тиллерсон. — Да и Джанет Джефферсон, которая аватара «Айовы», к слову, так и не смогла запустить ни одного мини-«Томагавка». Пробовали уже. Вооружение и модернизации у всех канмусу ограничиваются максимум 50-м годом XX века. Так во-оот…
      И Мэг торопливо сжевала еще один бутерброд, булькнув потом кружкой, запивая.
      — Дело в том, что немцы под финал Второй Мировой разрабатывали проект строительства перспективных океанских линкоров серии Н-44. Не знаю, чем они там думали, планируя такие бронекорыта — у гуннов к тому времени ресурсов было — кот наплакал, да и поджимали их уже со всех сторон... Но, тем не менее, проект был, и к нему даже начали изготавливать вооружение. По нему эти линкоры должны были строиться на основе имеющихся проектов «Бисмарка» и «Тирпица», но главным калибром у них должны были стать новейшие 508 мм пушки. Улавливаешь, что к чему?
      — Тутошние научники захотели проверить, потянет ли «Бисмарк» эти орудия?
      — Очень захотели! И шансы были, кстати, не так уж и малы, а уж соблазн получить пусть и всего два, но линкора с главным калибром мощнее, чем у «Ямато» с «Мусаши»…
      — Но не вышло, да?
      — И тут угадал, — наморщила нос Мэг. — Стрелять-то Бригитта стреляла и попадала, но ощутимо хуже, чем из своих родных 380 мм, ну и ожидаемого эффекта тоже, предсказуемо, не получилось. Так что эксперимент признали неудачным и свернули.
      — И что дальше?..
      — Эксперимент-то свернули, но обе пробные пушки здесь и остались. И запас снарядов к ним. Попробуем?
      И в глазах нашей «и.о. Безумного Ученого» полыхнул уже знакомый мне огонь энтузиазма.
      — А тащи! — махнул я рукой, надевая «упряжь» обвеса, и «Вестал» тут же умчалась вглубь лабиринта артсклада, даже не допив и не доев.
      То, что она принесла спустя десяток минут, заметно отличалось от всего, что перебывало у нас за сегодня. Уменьшенные копии пушек так и не воплощенного в железе немецкого линкора были ощутимо длиннее и толще, ибо калибр в 508 мм согласно правилу «1:14» превратился в 36 с хвостиком миллиметров, что вообще-то было даже больше калибра настоящих автоматических пушек большинства БМП и боевых вертолетов. Снаряды к ним выглядели, по крайней мере, очень даже похоже.
      Установив, выверив и окончательно закрепив орудие, Мэг со звонким щелчком загнала в казенник снаряд, хлопнула меня по плечу, и я шагнул с обрезиненной площадки на поверхность бассейна тира.
      И стоило моим ногам, одетым в «ледорубы», коснуться и слегка уйти в воду, как по всему телу прошел легкий озноб, — как будто вдоль моего позвоночника прошлась чья-то игривая, прохладная лапка.
      «Ага... Вот оно, значит, как… Свое оружие…» — пронеслось у меня в голове.
      Все те пушки, из которых мне сегодня довелось пострелять, воспринимались… вроде бы нормально. Со временем я бы наверняка к ним привык и освоился, так и не поняв, что управлять ими — все равно, что ходить на протезах, которые, даже самые лучшие, никогда не заменят своих, живых конечностей.
      Это же орудие словно вросло мне в плечо, а «прокладка» между мной и лафетом с пушкой в виде рамы и передаточных механизмов перестала даже ощущаться. Я двинул рукой — и «прицельная нить», ставшая, к слову, тоже четкой и яркой, как вытянутый прут, легко описала две восьмерки — вертикальную и горизонтальную, вычертив на противоположной стене, изъязвленной дырами множества попаданий, что-то похожее на пропеллер.
      А выстрел, бабахнувший заметно басовитее прежних и брызнувший целым фонтаном обломков породы, положил болванку в намеченную цель так, как будто я просто бросил снаряд в корзину с расстояния в пару метров.
      Я обернулся к стоящей на бортике «Вестал».
      — Мэг! Тащи еще один лафет и второй ствол!
      — Что, неужели угадали?.. — вытаращилась та, вытянувшись столбиком, как суслик.
      — Еще как!.. Такое ощущение, будто эти орудия именно под меня делали, как твои гидрокостюмы!
      — А-а-а-атлично!.. — канмусу в предвкушении потерла ладошки и ускакала вглубь помещения.
      В итоге после получаса стрельб уже с обеих рук и полусотни сожженных учебных снарядов мы с Мэгги сидели на стальном столе, снова пили кофе, а рядом громоздилась снятая пристрелочная рама, лафеты и две моих «прелести» калибра 36.2 мм.
      — Ну и что будет делать, мисс гениальный ученый и инженер? Пушки мои, нет слов, но их же только две, а нужно, по твоим же словам, все восемь.
      — Ты что же, одновременно называешь меня гениальной — и тут же сомневаешься в моей гениальности? — демонстративно-надменно покосилась на меня Тиллерсон поверх очков.
      — Что вы!.. Как я мог, о Великая?! — хрюкнул я в кружку.
      — Вот-вот, — довольно покивала девушка. — И силой своей гениальности я заявляю — все решаемо, будут у тебя твои восемь стволов. Я их тебе сделаю!
      — Сделаешь?.. Пушки? Прямо здесь?
      — Именно так, но не совсем. Станки тут хорошие, спору нет, и заготовки металла тоже в ассортименте, но самое важное в орудиях — калибровочные вкладыши-лейнеры, я бы здесь сделать не смогла. Но! На наше и персонально твое счастье мои коллеги, планируя тот эксперимент с «Бисмарк», заготовили и их, и казенных частей впрок, а именно — тридцать два комплекта. Так что мне остается только выточить и отфрезеровать сами стволы и изготовить прочую механику. Ну и раму тебе персональную склепать. Работы на день-два, если не торопясь…
      — А боеприпасы? — спросил повеселевший я.
      — Тоже достаточно, — махнула рукой «Вестал». — Канмусу-линкоры, как и их прообразы, комплектуются БК из расхода 100-120 снарядов на одно орудие. Но в случае с тобой, наверное, будет несколько меньше. Для твоего калибра по базам данных имеется полторы тысячи снарядов трех разных типов.
      И Мэг, отставив кружку, спрыгнула со стола, довольно потянувшись.
      — Ух-хх!.. Но кто бы мог подумать… Пушки от «бумажного» линкора?!.. Какой же ты все-таки странный. И от этого — еще более интересный! Ладно, ты сходи, проверь мой плотик, и как там вообще обстановка снаружи, а я пока заряжу на проточку первый ствол.
      ...Когда я, освидетельствовав плавучую лабораторию, побывав со своими подопечными и поболтав с подлодками, вернулся назад, то в подземном цеху, где располагались полуавтоматическая сборочная линия и целый парк станков с ЧПУ, воздух буквально качался от могучих басов, исторгаемых поставленной на инструментальный ящик немаленькой такой стереосистемой. А Мэг, врубившая какой-то забойно-танцевальный клубняк, стояла перед закрытой прозрачным кожухом рабочей областью фрезерного станка и, завороженно наблюдая за сменяющимися режущими головками и летящей во все стороны стружкой и охлаждающей эмульсией, приплясывала, не сходя с места. Заставив меня на некоторое время залипнуть, глядя на покачивания и вращения ее обтянутых комбезом нижних «девяноста».
           

***

     
      Второй день на базе царило всеобщее спокойствие. Погода оставалась ясной — обещанный синоптиками грозовой фронт, о прогнозе которого мы узнали по более-менее сносно работающим длинноволновым радиоприемникам, прошел мимо нас, лишь слегка погрохотав ночью где-то за линией горизонта. Было чистым и море — распуганные последним боем «дикие» Глубинные не рисковали приближаться к острову, только изредка маяча где-то на грани обнаружения.
      Я ежедневно устраивал патрульные рейды по окрестным водам со всем своим «выводком», а вечерами осваивался на базе, понемногу исследуя ее подземный лабиринт. И он, скажем так, впечатлял.
      Под землей имелось все: комфортные жилые отсеки, обширнейшие склады провизии, горючего, боеприпасов и весьма основательная инфраструктура поддержки жизнедеятельности для войны. Весь этот праздник обеспечивали три мощных дизель-электрогенератора, сделанных на базе судовых движков. Вернее, как было и положено, работал, обеспечивая базу электроэнергией и подзаряжая аварийные АКБ, только один дизель. Второй находился на профилактике, а третий стоял в резерве. С топливом проблем также не предвиделось — объема имеющихся хранилищ вполне бы хватило на заправку средних размеров флотилии реальных кораблей.
      Денег на все это точно не жалели. Полноценный медицинский блок, предназначенный и для людей, и для канмусу, походил скорее на небольшой госпиталь, а ремонтные мастерские, соседствующие со складом вооружения, напоминали компактный современный завод.
      Подземный выход в море, созданный из сильно расширенного естественного грота, снабженного несколькими броневыми створками, состоял из каскада трех немалых бассейнов, два из которых имели десятки небольших индивидуальных открытых отделений, позволяющих хранить и обслуживать оснащение пребывающих на базе Дев Флота.
      Тем временем Мэгги практически полностью перебралась жить на свой плот-лабораторию, устроив на берегу рядом с генератором походную кухню со складом. Бедняга просто разрывалась, появляясь на базе лишь пару раз в день для очередного этапа работ над моим обвесом и наблюдения и обслуживания регенерационной камеры «Фусо».
      Ее подводный предмет изучения вёл себя вполне мирно, помахивая на дне своими лепестками, но все более заметно изменялся — светящийся орнамент на нем ветвился, менял форму и уже выглядел не как рисунок, а как глубокие борозды на темной кожистой поверхности неизвестного предмета.
      За первый же день после боя у мыса над этой «подводной грядкой» побывали все канмусу. Любопытство привело туда даже раненых «Хацудзуки» и «Ашигару» с руками и ногами, упакованными в жесткие лангеты. Девчонки, приоткрыв рты, смотрели на мониторы с завораживающей картинкой дышащего на дне светящегося «цветочка» и слушали вещающую «Вестал», а я развлекался, глядя на то, как то одна, то другая канмусу временами начинала осматриваться и почесывать то бок, то ногу, то плечо. Они этого не замечали, но я-то видел, что «цветок», распушивший свои длинные, тонкие светящиеся нити на несколько метров вокруг по поверхности, порой выпускал их из воды, осторожно прикасаясь к Девам Флота.
      Увидев это в первый раз, я тут же поделился с Мэг — и та, враз посерьезнев, тут же начала проверять девчонок каким-то хитрым прибором, сильно смахивающим на оснастку ловца привидений. Однако, не обнаружив ничего для нее настораживающего, успокоилась, хотя и устроила потом еще пару выборочных проверок.
      А потом, к концу дня, когда мы впятером — я, Сэнди, Мэг и Эрика с Эби — сидели на плоту, мне пришла в голову интересная мысль.
      — Слушай, Сэн, а хочешь рассмотреть эту штуку вблизи?
      — В смысле?
      — В смысле — нырнуть и посмотреть.
      — Рэм… Ты, может, и забыл, но я — канмусу надводного корабля, — склонила голову вбок «Атланта». — И не смогу погрузиться, даже если очень захочу. Да и от самой мысли оказаться ниже поверхности воды мне как-то слегка неуютно…
      — А если я тебе помогу? Я-то при желании ухожу вниз, как кирпич. Наденем маски, тебе дадим баллон с воздухом — и попробуем.
      — Ты что, серьезно решил?..
      — А мне эта идея нравится! — тут же подала голос Мэг. — Глубина небольшая, Рэм, если что, тут же тебя вытащит, да и наши фройляйн побудут на подстраховке.
      — Ну, разумеется, нравится, кто бы сомневался… — без энтузиазма произнесла Спартмайер. — Тебе бы только эксперименты ставить. Но Рэм, ты правда хочешь попробовать?
      — А почему нет? Под водой эта штука реально красивая, вон, Эрика не даст соврать, — и канмусу U-552 тут же кивнула. — Нет, если ты не хочешь или тебе реально страшно, то…
      — Не так чтобы уж прямо страшно… — заколебалась Сэн, и этого было достаточно, чтобы развила деятельность «Вестал».
      — Сейчас дерну Ику — пускай тащит малый баллон с регулятором и пару лицевых масок.
      — Зачем лицевых? — спросила Эрика.
      — А как они переговариваться под водой будут? В лицевых есть передатчики. И как — вы прямо так бултыхнетесь или переоденетесь?
      Мы с Сэн переглянулись, и я ответил за обоих:
      — Переоденемся. Лично я хочу испытать обновку.
      И где-то через минут двадцать, рядом с научным плотом и чуть сбоку от накрывавшего подводную «грядку» защитного покрова, стояли на воде я и Спартмайер. Оба в укороченных комбинезонах почти одинаковой расцветки, только на мне была лишь прозрачная маска, а у Сэн — еще и небольшой воздушный баллон, закрепленный на груди.
      Наблюдали за начинающимся экспериментом собственно «Вестал», Ику и обе немецкие субмарины, чьи головы с поднятыми на лоб обтекаемых форм масками торчали из воды в паре метров от нас.
      — Ну что, пробуем? — спросил я у «Атланты», подходя ближе.
      — Угу... Только медленно, — облизала за маской губы девушка.
      Я взял ее за руку, медленно начав погружаться вниз, но… канмусу так и осталась стоять на поверхности, лишь наклонившись в мою сторону.
      — Не выходит…
      — Так… А ты ее обхвати. И прижмись плотнее, — подала совет Мэг, держащая в руках работающую на запись видеокамеру. — Возможно, для «М-фактора» важно воспринимать вас, как максимально более единое целое.
      — Как вариант. А спереди или сзади тебя хватать, Сэн?
      — Давай лучше спереди, так я буду тебя видеть.
      — Как скажешь. Надеюсь, ты не боишься щекотки? — и, обхватив ее одной рукой за плечи, а другой поперек спины, тесно прижал ее к себе и плавно потянул вниз.
      Сэнди вздрогнула — морская вода, уже скрывшая колени и продолжающая подниматься все выше, заставила ее инстинктивно напрячься и сжать дернувшиеся руки в кулаки.
      — Тихо, тихо… — проговорил я, наблюдая сквозь стекло ее слегка побледневшие щеки и расширившиеся зрачки. — Не бойся. Ты сможешь дышать — воздуха в баллоне на четверть часа, а под тобой всего лишь около пяти метров глубины. Ну и самое главное — я не дам тебе утонуть.
      На этих словах зелено-голубая вода лизнула наши маски, и канмусу сжалась так, как будто я обнимал каменную статую. Только учащенное дыхание и подергивающиеся губы говорили, что «Атланта» вполне себе живая. Ее кулаки разжались, но теперь она вцепилась мне в предплечья, да так, что стало больновато. Но я терпел, гладя ее по плечам и сместив другую ладонь на талию.
      — Спокойно, все в порядке… Ты жива и дышишь… Посмотри наверх — поверхность всего в полуметре от нас, только протяни руку. Поднять тебя?
      Сэн замерла, а потом коротко мотнула головой. Ей явно было страшно и хотелось наверх, но пойти у страха на поводу ей хотелось еще меньше.
      — Нет? Тогда погляди по сторонам, отвлекись. Смотри, как тут красиво…
      И действительно — лучи вечернего солнца уходили в воду косыми желто-оранжевыми пучками, в которых клубились мелкие светлые точки; поверхность из-под воды казалась движущейся, играющей чешуей, окрашенной в разные оттенки бежевого. Морская вода была прозрачна, и синева сгущалась только на большом отдалении, делая хорошо заметными близкое, светлое дно и снующие стайки мелких рыбешек, которые прыснули врассыпную, когда мимо них в нашу сторону скользнули узнаваемые силуэты канмусу-подлодок.
      Двигаясь практически синхронно, они описали вокруг нас, зависших вертикально в воде, несколько кругов и помахали Сэн ладошками. И та тоже, наконец отцепив одну руку от меня, скупо махнула в ответ.
      — Они говорят, что мы выглядим, как танцующая пара, — произнесла Сэнди, первый раз заговорив под водой. — Но, черт побери, как же это страшно-то… Только сейчас слегка отпустило… Едва сдержалась, чтобы не заорать и не попытаться залезть тебе на голову, чтобы выскочить из воды.
      — Ты молодец, Сэн, — ответил я, глядя на более-менее успокоившуюся девушку, чье лицо от меня периодически заслоняли серебристые россыпи выпускаемого из маски воздуха. — Серьезно, так пересилить себя… Как там у вас говорят? «Ты крута?» или «У тебя есть яйца?»
      «Атланта» лишь хмыкнула, явно собираясь сообщить мне, что она думает о таких комплиментах, как я ее отвлек:
      — Ну что, идем ниже, смотреть на «цветочек»?
      — Поехали. Только опять же — не спеша.
      — Тогда сделаем так…
      Я развернул свою пассажирку, прижав её тут же начавшее всплывать тело спиной к своей груди, и, наклоняясь плашмя, плавно пошел вниз, к затененной растянутым на поверхности квадратом «грядке с цветком».
      — Смотри!
      За время пребывания в бухте неведомый глубинный артефакт заметно прибавил в размерах, его лепестки удлинились и тоже обзавелись светящимся синим узором, как и основное тело, которое слегка сузилось и стало повыше.
      — Жутковато и завораживает… — согласилась «Атланта», рассматривая объект с расстояния нескольких метров, и вдруг вздрогнула. — Ой!.. А это что такое? Как мелкие иголки по всему телу…
      — Это тебя только что потрогали, — сообщил я. Призрачно-энергетические вуали, видимые только мной, отреагировали на наше присутствие, потянувшись к нам с Сэнди, на какое-то время окутав голубым сиянием.
      — Потрогали? — насторожилась «Атланта». — Чем? А это не опасно?
      — Нет, ты не первая, подлодки уже все не раз «ощупанные», и Мэг их постоянно проверяет. Но жаль, что ты не видишь всей картины. Эта штука красива в обычном, человеческом зрении, но в Глубинном… Это просто фантастическое зрелище. Интересно, если я сейчас слегка разверну свою ауру, может, ты тоже сможешь это увидеть?
      — Нет, Рэм. Не надо, — замотала канмусу головой, пуская пузыри из дыхательного регулятора. — Может, потом… Но сейчас мне и так новых впечатлений по горло.
      — Как скажешь, конечно не буду. Тогда смотри и попытайся представить, что эта штука — центр многометрового костра синего огня, чьи языки идут вверх и в стороны, а все пространство вокруг него пронизано светящимся точками и длинными, тонкими нитями, которые этот «цветочек» может выпускать даже на поверхность…
      Четверть часа, отведенные нам количеством сжатого воздуха, закончились очень быстро, и вскоре вся группа подводных экскурсантов оказалась на плоту у Мэг, которая, сперва проверив всех трех канмусу, теперь явно лучилась довольством, просматривая отснятую подлодками запись нашего погружения.
      — Да у меня тут данных уже на диссертацию и несколько научных работ скопилось, а когда заниматься?! — сетовала она. — То одно, то другое — не знаешь, за что хвататься…
      Переодевшись за стойкой с аппаратурой, я спустился на воду и вскоре оказался на берегу. Уже был поздний вечер, Глубинные были сыты и не спеша дефилировали у кромки рифа, делать было особо нечего, и я решил пройтись. Оказавшись на тропическом острове, я до сих пор фактически сидел на одном месте, причем далеко не самом живописном после нападения стаи моей Химе-«крестницы».
      — Ты куда, Рэм?
      Окликнувшая меня Сэн уже тоже переоделась в свои привычные ботинки и шорты, а вместо форменной рубашки на ней красовался спортивный синий топ с широкими лямками. Почти касающийся моря красный шар солнца уже не обжигал кожу жаром, и я тоже, по примеру Мэг, скинул верхнюю часть комбеза, завязав рукава вокруг пояса.
      — Да так, решил просто прогуляться. Ведь я дальше пары километров от базы не отходил. Дойду до северной оконечности — и сразу назад.
      — Ну зачем же сразу… На закат в южном море при ясной погоде никогда не надоест смотреть. Пойдем вместе?
      — С удовольствием.
      И мы не торопясь побрели по плотному, влажному песку прибрежной линии, на который накатывал легкий ленивый прибой, болтая ни о чем. Хотя когда я сказал Сэнди, что канмусу как таковые, по моему впечатлению от базы, весьма недешевое удовольствие, та откровенно расхохоталась.
      — Ну, ты даешь, Рэм!.. — отсмеявшись, ответила американка. — Хотя да, ты же учился на кадрового морского офицера, а все офицеры как-то редко всерьез задумываются, во сколько обходятся все их «игрушки» — самолеты, танки и корабли… Да один только поход полноценной эскадры ВМФ любой страны — обычных боевых кораблей, — например, от Австралии до Японии, по цене будет равен трети стоимости этой подземной базы! Топливо для кораблей, еда и обеспечение быта для тысяч человек экипажа. И оплата деньгами их службы, кстати. А боеприпасы? Знаешь, к примеру, сколько стоит одна противолодочная ракета «Асрок»? Или «Гарпун»? А полчаса стрельбы автоматических орудий? Ремонт и обслуживание после возвращения в место дислокации? И это — только один боевой поход.
      И «Атланта», все еще посмеиваясь, вытянула вверх указательный палец.
      — Так что когда появились мы, канмусу, и выяснилось, что отряд бегающих по воде девчонок с оружием винтовочно-пулеметного калибра и миниатюрными копиями торпед внезапно стал равен по боевой мощи ударной группировке флота, пусть и эпохи Войны на море, то финансисты и снабженцы неделю плясали и рыдали от счастья.
      То, что надо нам — полное обеспечение жизнедеятельности, денежное довольствие, изготовление спецпитания, производство индивидуальных систем оснастки, вооружения и боеприпасов к нему — не идет ни в какое сравнение с затратами на обеспечение реального флота. Разница цен там просто на несколько порядков. И я уже молчу о нашей самоокупаемости за счет проводки торговых конвоев. А ты говоришь — дорогое удовольствие…
      Разговор с русоволосой девушкой шел сам собой, как со старой знакомой, без малейшей запинки меняя тему — море, военно-морской флот, сравнение музыки и фильмов у нас, и у них… Я рассказывал о своем житье-бытье в родном мире, она — о своем, до прихода Глубинных и после него...
      Дойдя до северного конца острова, где на легкой возвышенности в уже сгущающихся сумерках виднелась приземистая прямоугольная тень бункера, по словам Сэн оставшегося еще со Второй Мировой, мы остановились. Солнца уже почти не было видно — в этих широтах темное время суток вообще наступало стремительно, как опускающийся занавес, и пора было возвращаться, но, похоже, ни я, ни Сэн не хотели идти назад.
      Сейчас, стоя вдвоем на берегу небольшого островка суши, затерянного среди погружающегося в звездную ночь громадного океана, мы как будто оказались в другом измерении, где не было ни войны, ни подводных монстров, ни неопределенного будущего. И разрушать эту хрупкую иллюзию отчаянно не хотелось.
      — Рэм… А давай еще искупаемся, — и девушка потянула меня за свисающий с пояса рукав. — Не совсем под воду, а так, просто… Раньше я очень любила плавать, а теперь… Сам видишь. Сегодня действительно было страшновато, но после погружения с тобой… В общем, я хочу еще.
      — Да легко… — и я, начав расстегивать свой комбинезон, спросил: — Ты — прямо так?
      — Зачем? Скину шорты с бутсами — и хватит.
      И странное дело — уже не раз видев Спартмайер в гидрокомбинезоне, обтягивающем ее, как вторая кожа, я только сейчас, глядя на нее же, но в трусиках и топике — с крепкой, ладной фигурой, крутобедрую и с сильной, узкой талией, ощутил накатывающий на меня изнутри жар, и понял, что надо срочно забираться в воду, пока кое-какая часть моего тела не начала отдавать девушке ясный и недвусмысленный салют.
      Мы вошли в спокойный, потемневший океан, на границе которого постепенно угасала размазанная по горизонту зарница заката, а на противоположной стороне — поднималась крупная, почти полная луна. Взяв «Атланту» за талию — и подумав про себя «Уймись! Уймись, кому сказал!», — я плавно ушел в воду, увлекая за собой Сэнди, и мы оба, погрузившись по плечи слегка под углом, неторопливо закачались, лежа на небольших волнах.
      — Здорово… — негромко проговорила она спустя несколько минут. — В детстве отец часто брал меня на ночную рыбалку, и я очень любила так лежать на мелководье… А вот так тоже будет неплохо.
      И эта егоза, развернувшись, обхватила меня ногами за бока и прижалась к груди, положив подбородок на плечо.
      Ощутив буквально кожей на себе сильные ноги, живот и пару соблазнительных выпуклостей, я едва сдержался, чтобы не опустить в ответ свои руки ей пониже спины, и лишь произнес:
      — Сэн, ты что, издеваешься… Не дразни меня, а?
      — А?..
      — Ты — канмусу, командир своего отряда и, считай, персонально моя спасительница, за что я тебя без шуток уважаю, но… Еще ты — красивая девчонка с обалденной фигурой, которая не может мне не нравиться. И ты сейчас прижимаешься ко мне всеми своими… обалденностями, а я, несмотря на неожиданную «глубинизацию» остался нормальным, здоровым парнем, не святым и не монахом. Так что или не дразнись или…
      — Или — что? — спросила она и, хотя я и не видел ее лица, но отчего-то был уверен, что она улыбается.
      Я приблизил губы к ее уху и заговорщицки прошептал:
      — Или скажу честно — я начну откровенно тебя домогаться. Грозясь учинить длительные и совершенно похабные непотребства. Шутка ли — почти два месяца на корабле…
      И тут Сэн то ли фыркнула, то ли всхлипнула, отвернувшись в сторону.
      — Ну что ты? Обиделась?.. — я, слегка обеспокоившись, провел ладонью по ее шее, но тут вцепившаяся в меня девушка выпрямилась — и я увидел, что она вовсе не хлюпает носом, а смотрит с немного непонятным в темноте выражением и золотистыми искрами в глазах.
      — Вытаскивай нас, — слегка прерывисто произнесла она, и когда я поднялся на воду, развернулась и потащила меня к берегу.
      Выйдя на песок, Спартмайер, не выпуская моей руки, целеустремленно — я едва успел подхватить с песка наши вещи — повела меня по отчетливо видимой тропинке на пологий холм, где высилась темная, приземистая громада старого, полуразрушенного бункера береговой обороны. Внутри оказалось чисто и прибрано, хотя потолок и был местами разрушен, но зияющие дыры затягивал прорезиненный брезент. Там оказалось несколько металлических стульев и столик, под которым стояла пара початых пластиковых бутылок с водой, а на наполовину выложенном свежими досками песчаном полу располагался широкий, накрытый казенными одеялами лежак, на котором уместилось бы и четверо взрослых людей.
      — Мы сначала держали наблюдательный пост и здесь, пока не поняли, что в прибрежной зоне нет Глубинных, кроме тех, что принесли тебя, — сказала девушка, выпуская мою руку.
      А потом, развернувшись, одним движением сдернула с себя через голову мокрый топ. Я замер. Серебристый лунный свет, льющийся из большого, неровного прямоугольника амбразуры, ложась на влажную кожу ее тела, создавал вокруг Сэнди легкую иллюзию сияния. Постояв так несколько секунд, словно дав собой полюбоваться, она шагнула ко мне и, обхватив, тесно прижалась обнаженной грудью с твердыми сосками — то ли от прохлады, то ли…
      — Этого достаточно, чтобы напроситься на домогательства? - спросила девушка, открыто глядя на меня слегка снизу вверх. — Два месяца в море, говоришь?.. Да что б ты понимал…
      Снимать с нас обоих, кроме оставшихся двух сырых тряпок, было уже нечего, так что на лежак мы упали уже голышом.
      Все это время мы даже не разрывали телесного контакта — Сэн, взяв мою голову ладонями и осторожно, но все более жадно целуясь, вжималась в меня так, как будто всерьез опасалась, что я исчезну или растекусь лужей морской воды, оставив ее одну.
      — Рэм… Рэм!.. Что же я творю… Да и черт с ним, со всем… — задыхаясь, прошептала она.
      В итоге я даже не заметил, как вошел в нее. Спартмайер просто осела на мне — и скользкая, упругая теплота, обхватившая меня, сжалась несколько раз, одновременно со спазматически выгнувшейся и дрожащей Сэн, которая, заглушая стон, впилась мне губами в губы, а пальцами в плечи. Затем тело девушки, обмякнув, расслабилось, и она уткнулась мне лицом в шею, щекоча кожу жарким дыханием.
      «Вот тебе и пагубные последствия длительного воздержания, — пронеслась у меня в слегка затуманенной голове иронично-озорная мысль. — Сразу — и в дамки… А как же я?»
      — Сэ-э-эн?
      — Мр-рр?.. — издала канмусу какой-то короткий урчащий звук, приподняла голову и поглядела на меня затуманенными и совершенно шалыми глазами.
      — Раздразнила, значит? Напросилась? Ну, будут тебе сейчас непотребства…
      Я перекатился, оказавшись сверху, слегка вдавил Сэн в наше лежбище и подался вперед, скользнув руками вверх по ее ставшей уже сухой, гладкой и горячей коже, пока не охватил два не слишком больших, но упругих полушария. Разметавшаяся подо мной девушка прерывисто охнула, смяв одеяла сжатыми пальцами и выгнувшись вперед, еще шире разводя согнутые в коленях ноги, а потом…
      Нет, я не какой-нибудь секс-монстр или особо утонченный любовник, когда я б таким успел бы стать… И, даже будучи курсантом, я как-то не стремился к лаврам некоторых сокурсников, коллекционирующих подружек, как индейские скальпы, заведя близкие отношения только с двумя девушками за три курса учебы.
      Но искренние чувства к столь странно и невероятно появившейся в моей жизни Сэнди Спартмайер, смесь влечения, внимания и благодарности, собственный разгорающийся огонь желания и изумившие меня возможности измененного тела сложились в то, что я совершенно потерял голову. Растянувшийся во времени жар слившихся тел, бессвязный шепот, объятия и поцелуи, порой слегка грубоватые ласки, счастливые вздохи, вскрики и стоны были настолько откровенно-бесстыдным плотским наслаждением, что, казалось, не было на свете большего подтверждения, что мы, несмотря ни на что, до сих пор люди. И что мы — живые.
      — О боже… Х-ххха… — судорожно сглатывая, выдохнула Сэн, когда страсти слегка улеглись, и мы вспомнили, что в мире, кроме нас двоих, есть еще хоть что-то.
      — Ты… Ты там как? — мое сердце ухало, как паровой молот, отдаваясь в ушах, а кровь, казалось, слышимо звенит в венах, постепенно замедляясь. — Я думал, такое только в книжках бывает… И фильмах... определенной категории…
      — Я… Я тоже не верила, что так может быть… Вот это я дала… Хех. Во всех смыслах… И на первом же свидании!.. - счастливо фыркнула она. - Да… Слетела Сэнди с нарезки…
      Она лежала навзничь, переводя дыхание, ее грудь высоко вздымалась, покачиваясь и блестя, но уже не от морской воды, а рука тут же нашарила мою ладонь, словно не желая разрывать контакт тел даже на миг.
      — О боже… До сих пор фейерверк в глазах. Как же хорошо… И ведь знала — не быть мне лесбиянкой… — снова промурлыкала она довольно, как кошка, долизывающая уже пустой горшок сметаны.
      — А ты пробовала? — так же понемногу успокаиваясь, спросил я, повернув в ее сторону голову.
      — Было пару раз… — без всякого стеснения получил я ответ. — Но оказалось, это точно не мое. Уж лучше было брать ситуацию в свои, гм, собственные руки…
      — А с парнями на берегу что, совсем никак?
      — Проблемно… Все же мы гораздо сильнее физически, так что постоянно контролировать себя в кровати… Тогда-то я и поняла, каково вам, трахающимся без резинки — не сильно и расслабишься.
      — Что, кого-то выжимали обнимашками, как тюбик зубной пасты с обоих концов? — удивленно приподнял я голову.
      — Нет, что ты… Ты как скажешь… Это вообще как надо озвереть от одиночества… Как правило — переломы в ассортименте и прочие травматические деформации. Иногда — того самого вашего органа, мышцы — они же везде мышцы…
      — То есть вдул подружке-канмусу — и вытащил потом что-то вроде крысиного хвоста?
      — Типа того… — тихо засмеялась Сэн. — Но некоторые как-то справляются. Даже пары постоянные есть, хоть и немного…
      — Да-а-а… Сложно вам с личной жизнью…
      — И не говори… И тут, блин, появляешься такой ты… Синеглазый, жутковатый… Но классный парень, свой, живой и теплый, и с которым — можно! Причем как угодно, потеряв голову напрочь и наплевав на все… Боже, это же опять проблема! Девки же совсем слюнями насухо истекут…
      И «Атланта», лежа, горестно воздела руки.
      — Эсминцы-то ладно, если что — погуляешь просто с ними под ручку, может, поцелуетесь, им пока больше и не надо. Мэг — не знаю, у нее голова сейчас точно не этим забита, а вот Хелен и Хёка… Да и подлодки…
      Встав на ноги, я достал из-под стола бутылку с водой, открыл и принюхался. «Вроде не стухла…» — подумал я и хлебнул прохладной влаги. Убедившись, что с питьем все нормально, сделал пару хороших глотков и передал емкость Сэнди, тянущейся с жалобным видом умирающей от жажды.
      — Что, будете меня пилить и делить? — уточнил я, не удержав смешка.
      — А ты не смейся! — влив в себя полбутылки и слегка облившись, ответила та. — Лучше скажи, что сам думаешь обо всем этом?
      И на меня требовательно посмотрели, сведя брови к переносице, но изображать серьезность у нее получалось плохо — так и подмывало предложить Сэн съесть лимон.
      — О чем? О том, что у группы большей частью гетеро-ориентированных девушек, давно томящихся без мужского внимания, внезапно прямо под боком возник самый натуральный принц? На черном Глубинном эсминце?
      — Вот именно!
      — И какого же ответа ты от меня ждешь, женщина? — плюхнувшись обратно, я ткнул «Атланту» пальцем в бочок, отчего она рефлекторно вздрогнула и ойкнула. — Мужские инстинкты мне подсказывают, что обсуждение с вами своей даже просто теоретически возможной полигамности — это прогулка по охрененно тонкому льду.
      — Это да… — без колебаний подтвердила канмусу. — Было бы все как раньше и живи я у себя в Гринвилле, если бы мой парень только заикнулся о чем-либо подобном — я бы об его горб лопату сломала. Без вариантов. Но сейчас и здесь… Мы все девушки, но уже далеко не только девушки, но и корабли, причем военные. А военные корабли — это общность, это — флот, единоначалие и командная вертикаль. К слову, очень многие канмусу вообще не увлекаются ни розовыми забавами, ни попытками завести интрижки среди обычных людей, потому что давно и безответно втрескались по уши в своих адмиралов и сохнут по ним, ведь далеко не все из них — старые кашалоты, обросшие ракушками.
      Кораблей может и должно быть много, но адмирал-то у них один, так что ревновать к своим…
      — Но я — не ваш адмирал, — резонно возразил я, задумчиво водя кончиками пальцев по девичьим изгибам.
      — А это и неважно… — и все мои резоны были отброшены легко и непринужденно.
      — То есть ты намекаешь, чтобы я, если что, не отталкивал твоих подруг и подчиненных?
      В ответ Сэн, откровенно млея от тактильных ощущений, закрыв глаза, глухо пробурчала:
      — Дурак непонятливый…
      — Ну, что поделать, вот такого меня к вам морем прибило… Нет, идея иметь несколько подружек одновременно у меня, как у парня, не вызывает вот прямо категоричного возмущения и отторжения, но… Даже если по твоим словам сцен ревности и не будет, то все же как-то это все кажется мне неправильным.
      — Пойми, Рэм. Мы — канмусу, — и Спартмайер, подняв голову, снова уставилась на меня карими глазами. — Мы носимся по морям, убиваем Глубинных и способны в одиночку отправить на дно современный боевой корабль или разнести полгорода. Но мы все равно большей частью осознаем себя людьми, даже те, кто не помнит себя, как человека. И хотим мы того же, чего и люди. Но одновременно отлично понимаем, что большая часть из того, чего мы желаем — мирная жизнь, любовь, дом, семья и дети — нам теперь не даны. Кто-то окончательно с этим смирился, кто-то ищет доступные лазейки, кто-то порой срывается и психует, попадая в дисциплинарные сводки по флотам… И, если мы внезапно, каким-то долбаным чудом, получили возможность обрести хоть кусочек от всего этого, ты думаешь, мы откажемся? Даже если его придется делить с подругами? И кста-ааати…
      В глазах Сэнди снова начали проскальзывать уже виденные мной золотистые искры.
      — Подруги — они где-то там, а вот я — здесь.
      И канмусу каким-то хитрым образом гибко извернулась в моих руках так, что одна моя ладонь оказалась на ее груди, а другая — немного пониже пупка.
      — И что же мне, с тобой такой, тут делать? — тут же дав волю рукам, спросил я.
      — Что делать, спрашиваешь? Ну, раз схватил — то уж делай, — в голосе девушки смешалось веселье и снова нарастающее возбуждение. — Слышал поговорку: «Взялся за грудь — говори что-нибудь»?