Маньчжурия, сентябрь 1902 г.
Сказать, что высадка японских войск в Дагушане это выход в тыл Тюренченской позиции, было бы некоторым преувеличением, так как между ближайшей точкой русской обороны и портом было около семидесяти верст. То есть стратегически это конечно охват, а вот чтобы превратить его в тактический – японцам надо было еще постараться. Однако во многих недружественно настроенных России изданиях военные обозреватели объявили этот десант гениальным ходом японских военных стратегов. Его сравнивали его с проходом прусской армии через Судеты или с маршем Шермана и рейдом Стюарта*. Они были очень убедительны, тем более, что по какому-то хитрому русскому плану никаких войск в окрестностях Дагушаня японцы не обнаружили. После же морского боя в Желтом море, закончившегося сильным повреждением, по японским сведениям, как минимум двух русских броненосцев (о своих потерях и повреждениях они, как обычно, не сообщили), военные обозреватели предсказали высадку там же, в Дагушане, дополнительных сил. Кое-кто даже называл место возможного «нового Седана». Таких предсказателей, надо заметить, оказалось немного, но то, что русские вынуждены будут отдать японцам столь упорно удерживаемые ими позиции на Ялу – считало большинство серьезных обозревателей. Однако в действительности все оказалось немного не так, как в описываемой газетами реальности. Высадка десанта, даже в оборудованный порт, занимает много времени, поэтому сразу начать наступление японцы не смогли. А через три дня, когда все войска, обозы и припасы выгрузились, стали известны результаты сражения в Желтом море. И командующий второй армией генерал Оку задержал наступление еще на день.
В результате, наступающие войска наткнулись на густую сеть кавалерийских дозоров, имеющих на вооружении, кроме винтовок, ружья-пулеметы Мадсена и даже легкую артиллерию. Засады и обстрелы тормозили движение японских колонн, особенно после того, как несколько довольно сильных передовых отрядов были отрезаны и разбиты конными отрядами русских. Немного позже и японцы совсем остановились, наткнувшись на неожиданно сильную оборону пехотных частей…
Николай, получив известие о высадке противника в Дагушане, время зря терять не стал. Полчаса на совещание и Линевичу в Ляоян полетели зашифрованные телеграммы. А пока провода, гудя от напряжения, доносили до командующего Маньчжурской армией приказы и распоряжения Ставки, личный Его Императорского Величества литерный блиндированный поезд гудел, принимая пассажиров и готовясь к дальней поездке. И она состоялась, несмотря на уговоры Алексеева, Куропаткина и отчаянные попытки Мейердорфа шантажировать государя невозможностью обеспечить надежную охрану его персоны в такой обстановке. Царь, которому явно надоело спокойное сидение в Харбине, рвался в бой и не слушал никаких возражений. Заявив, что его предки, включая императора Петра Великого участвовали в боях, а он ничуть не хуже их, царь выехал в штаб Маньчжурской армии, к генералу Линевичу. А по прибытии в Ляоян лично возглавил давно и неторопливо организуемый командующим армией Летучий корпус, состоящий из сводной армейской кавалерийской бригады, казачьей бригады Мищенко, давно переведенных из корпуса Гернгросса в Ляоян, и ездящей пехоты из тройки батальонов гвардейских стрелков, посаженных на коней. Этот корпус, создаваемый по приказу Николая, должен был действовать наподобие корволанта Петра Первого или английского отряда генерала Френча в качестве подвижного резерва для отражения высадки японского десанта. Но как это обычно бывает в российской действительности, как раз к моменту десантирования очередной японской армии он только собрался. Формально корпус еще не был организован до конца, но царь не послушал никаких возражений и через сутки в поход вышли первые части, а еще через двое – главные силы корпуса.
Прапорщик Михаил Гаврилов за время пути и пребывания полка в Ляояне подружился с субалтерн-офицерами своего четвертого эскадрона, поручиками Фришем, Римским-Корсаковым и корнетом Экком. Это было тем легче, что с двумя из них он не раз встречался в Санкт-Петербурге. Но привыкнуть к армейским порядкам, научиться «маленьким армейским хитростям» и кавалерийской науке оказалось намного сложнее. Самой большой неожиданностью для новоиспеченного прапорщика стало осознание, что современная кавалерия должна не только бесстрашно скакать на врага и владеть холодным оружием, но и уметь вести бой по-пехотному. И офицер кавалерии должен был уметь развернуть взвод как в конную лаву, так и в стрелковую цепь. Пришлось изучать и пехотные наставления заодно, но привычка к работе с бумагами и хорошая память Михаила помогли одолеть и это препятствие. Командовать же взводом научится оказалось еще проще, тем более что вся обычная жизнь солдат протекала под надзором унтеров и фельдфебелей. Так что к приезду в Ляоян Гаврилов отличался от остальных офицеров полка лишь некоей штатской мешковатостью. И даже командир эскадрона, бравый ротмистр Джунковский уже не ворчал, распекая его за очередной гафф: «Армия, это вам не министерский департамент и не университет. Тут думать надо, господин поручик». Потому что и гаффов, как таковых у Михаила последнее время не было.
А неделю назад он удостоился похвалы не только Степана Степановича, но и командира полка генерал-майора Яфимовича. По какому-то странному выверту стратегической мысли командующего гвардией великого князя Владимира, упевшего отдать свой приказ до отъезда в Туркестан, кавалерийские полки гвардии отправлялись на войну не полностью, а в ослабленном четырехэскадронном составе. Чтобы как-то увеличить хотя бы огневую мощь столь слабых частей, им придали импровизированные пулеметные дивизионы, в которых должно было быть по шесть конно-вьючных пулеметов Максима. Однако, как и ожидалось, на все полки именно вьючных пулеметов не хватило, так как на складах Военного Ведомства таковых оказалось всего восемь штук. Поэтому Драгунский полк получил обычные пехотные пулеметы на громоздких колесных станках, неспособные сопровождать конницу. Вот тут-то Михаил и вспомнил неоднократно виденную гравюру маневров прусского кавалерийского полка. На ней бравые гусары атаковали противника при поддержке огня картечниц, установленных на специальные повозки. Мысль понравилась. Быстро выяснилось, что простые повозки не годятся, а шестерку подрессоренных - пришлось разыскивать по всему Ляояну. Одну из недостающих таратаек привезли даже из Харбина. Для разработки установки пулемета в повозку пришлось обращаться в местные железнодорожные мастерские. Заведовавший ими инженер-путеец Вениамин Белоусов не только разработал нечто вроде салазок, но и помог организовать их производство. Пулемет на таком импровизированном станке не только легко крепился на повозке, но быстро снимался и мог вести огонь с земли.
К удивлению Гаврилова, офицеров в конно-пулеметной команде было всего двое. Поэтому командир полка, осмотрев получившиеся «конно-пулеметные лафеты Гаврилова-Белоусова», подумал и перевел, к неудовольствию Джунковского, Михаила в команду вторым субалтерн-офицером.
- Образование у господина прапорщика хорошее, не только строем ходить умеет, но и новое выдумывает. Вот пусть и заведует своими выдумками, - объяснил свое решение генерал.
Едва Михаил успел забрать свои вещи и денщика и устроиться в отдельной фанзе, выделенной пулеметчикам, как пришла команда на выступление.
- Не успели устроиться? – участливо спросил его штабс-ротмистр фон Сиверс, его новый командир. – Привыкайте, такова наша участь. А вещи денщику прикажите на повозку номер шесть отнести. И будьте готовы принять первый взвод, корнет Оболенский будет командовать вторым. И учтите – с нами в поход едет Его Величество, так что следите, чтобы порядок на марше образцовый!
- С нами? – удивился Гаврилов, уже привычно прикидывая, что необходимо сделать и что осмотреть в первую очередь.
- Не с нашим полком, как вы понимаете, а со штабом, - улыбнулся фон Сиверс. – У вас вахмистр Толоконников очень толковый, не стесняйтесь к нему прислушиваться при случае. Ну, с Богом! Ступайте.
- Есть, господин ротмистр, - только и смог ответить Михаил.
*Имеются ввиду события австро-прусской войны 1866 г., когда прусская армия, перейдя Судетские горы, вторглась в Австрию и разбила австрийские войска в битве при Садовой, а также гражданской войны в США 1861 -1865 гг. Марш Шермана – поход армии северян, под командованием генерала Шермана по территории штата Джорджия к морю. Итогом стало разделение территории южан надвое и последующее их поражение. Рейд Стюарта – рейд кавалерии южан по тылам наступающих северян в 1863 г. Несмотря на успехи южан, рейд не помешал победе северян при Геттисберге
Отредактировано Логинов (10-08-2019 21:57:03)
