Хейс гладит Софи по волосам.
– Год уже почти налётов не было.
– На Столицу не было. В других городах не всё так хорошо.
– Всё-то ты знаешь...
– Обязана...
– Я бы про лифт в жизни не подумала.
– У тебя по сути дела, времени не было, чтобы обстановку тут рассматривать.
– Ты не давала. Всё какие-то другие занятия находились.
Софи тихонько посмеивается, так и не открывая глаз.
– У самой-то откуда такие познания? – Хейс перебирает волосы возлюбленной, Не верится, что ты с кем-то, кроме меня здесь ночевала.
– Ты проницательна. Я образ такой роковой и опытной себе создавала.
– Особенно, учитывая твой возраст на момент нашего знакомства...
– Ускорение физического развития фиксируются не первое десятилетие...
Хейс проводит рукой по телу Софи.
  – Замечательно всё развилось в итоге.
  – Кто бы говорила, – чуть дуется принцесса, – Я видела проект и макет этого здания. До сих пор в Загородном хранятся. ЕИВ обожает такие игрушки. Протесты были при постройке.
– Из-за чрезмерной роскоши?
– Из-за высоты. Историческая панорама нарушится. Но ничего не вышло. Вспомнили про Пик Императора.
– Остроумный закон, – соглашается Хейс, – Я тоже не особенно старые постройки люблю. Особенно, когда их сохранение является самоцелью. Я знаю, сколько участки в больших городах стоят. Такие места должны использоваться максимально эффективно.
– Те, кого это здание не устраивало против башен ПВО потом шумели. А у меня с прошлого года очень сильно изменилось мнение об этих сооружениях.
– Тем более, одна из них в твою честь названа.
– Неофициально вроде бы...
– Тебе ли не знать, насколько важный статус зачастую приобретает не имеющее никакого?
  Софи слегка пихается.
– Вон одно подтверждение этой истины рядом лежит. И щупает меня всюду... Ой! Не щекотись!
Хейс убирает руку.
– Я только на картинках эту башню видела. Да и то после доклада Маришки собралась посмотреть.
– Я специально ходила поглядеть. Знаешь, очень необычное ощущение, когда видишь имя человека, кого знаешь лично на чём-то глобальном. Линкор правда в твою честь назван?
– Нет.
– Но корабль тоже «Елизавета».
– То не я, – вздыхает Софи, – И давай не будем больше об этом. Это не моё прошлое. И я не очень хочу копаться в нём.
Софи резко садится, обхватив колени. Хейс даже по спине может определить – возлюбленная смеётся.
– Корабль это не я. А вот машина залпового огня и башня. Это да, моё высочество. Притом, что особенно ценно, инициатива такого наименования исходит снизу. Что особенно ценно.
– Надпись на башне я видела. Ракетомёт тоже теперь так называется?
– Именно. Даже приказ о присвоении названия видела. Впрочем, солдаты и без приказа справились.
– Марина тебе не намекала, что башня и твои мозги из одного и того же материла сделаны.
Софи заваливается на Хейс, так чтобы нос к носу оказаться.
– И как только ты догадалась?
Рослая красавица прижимает возлюбленную посильнее.
– Я очень хорошо изучила её стиль.
– Меня лучше изучай, – закрывает глаза Софи.
– Посмотри на меня, – с лёгкой обидой просит Хейс.
– Ты больше любишь совсем другие части тела у меня разглядывать.
– Ты тоже, миленькая...
– Ещё раз так меня назови...

Софи лежит, разглядывая живопись и лепнину на потолке. Хейс спит рядом. Не спится, хотя и знает, проспала совсем не долго. Усталости только тень, но вставать совершенно не хочется. Тьму они обе не любят, так что освещение только слегка приглушено. Хотя и полумрак тоже не их стихия. Всё ярким должно быть. Во всех смыслах слова.
Принцесса улыбается своим мыслям. Как же удачно всё складывается! Многие годами ищут любовь – и не могут найти. У неё же вон как всё удачно сложилось. У человека, кого она мечтала полюбить должен был быть комплекс определённых качеств. И все эти качества так удачно обнаружились в Хейс.
Любовь если и не всей жизни, то очень на много лет. Счастливых лет, несмотря на происходящие события. Впрочем, жестокое но яркое время способствует яркости чувств.
Пусть и таких. Странных немного. Как, впрочем, и сама Хейс, и Софи.
Первая, оттого и такая сильная, любовь Хейс. Первая настоящая любовь Софи. Раньше она играла. Теперь знает, как это любить по-настоящему.
На свете так мало совершенных людей. И им двоим повезло найти друг друга.
Софи привыкла, всё в жизни удаётся, всё всегда получается. Маришка шипит на её самоуверенность, хотя сама самоуверенна в гораздо большей степени.
  Чувства вспыхнули. Пламя пылает. Пламя, согревающее их обеих. Пламя, что никому не под силу загасить.
Желания шокировать не было. И неважно, кто что сейчас думает. Как-то удачно их взгляды на жизнь и друг на друга совпали. Никакой игры Хейс не ведёт, Софи уверена. Точно так же относилась бы к Софи без её статуса. Да и мнение Софи останется прежним, даже будь статус Хейс каким-либо иным.
Да и незачем об этом думать сейчас. Всё хорошо. Так очень редко бывает, когда абсолютно всё-всё, во всех сферах, настолько замечательно.
Пусть как можно дольше так продолжает.
Софи нужна Хейс.
Хейс нужна Софи.
Этим сказано всё, и одновременно, не сказано ничего.
Впрочем, и счастье, как и всё остальное, никогда не бывает стопроцентно чистым. Где-то на периферии сознания всё-таки есть страдающая от неразделённых чувств Эр. Ей плохо от счастья Софи. Хотя и старается этого не показывать. Но Софи слишком хорошо знает разноглазую.
Только вот подумать о ней времени не находится.
Софи умеренно эгоистична, и ей не нужен рядом с собой человек, о котором надо постоянно волноваться. И кого просто опасно от себя отпускать. Обязательно что-нибудь произойдёт. Начиная от банального гололёда.
Человек с определённого возраста должен сам за себя отвечать, а заниматься постоянным созданием проблем окружающим. Пусть, и ненамеренно в разноглазом случае.
От Хейс можно быть далеко – ничего не изменится, пламя не потухнет, только сильнее вспыхнет при встрече. Софи может сражаться на одной стороне материка – Хейс будет сражаться на другой. Страха друг за друга не будет – запас удачи у обеих непомерно велик. Со своей личной войны они обе вернутся с победой.
Это не Эр, за состояние которой придётся трястись, даже если она будет спать в соседней комнате.
Слишком много страха за другого Софи не может себе позволить. Нет уж, пусть лучше разноглазая со слезами грызёт подушку, или ещё как-то себя изводит, думая о ней. Места, сравнимого с местом Хейс в жизни Софи, Эриде не занять. Софи против любых полумер. Особенно, в области чувств. Всё или ничего!

– И я тебе отвечу всё тоже самое, что в прошлые разы: среди нас двоих количество принцесс вполне достаточно, и совершенно не нуждается в увеличении.
– У-у-у! – Софи шутя грозит кулаком, – Зануда моя любимая! Раз уж о твоих любимых книгах речь зашла, я в последнее время не интересовалась, издание «Войны на море» завершено?
– Заявлены дополнительные тома. Плюс изданы не все справочные и сборники карт. Их сюда присылают чуть ли не в день издание. Моряки оперативнее всех работают. Официальную «Великую войну» до середины не довели, как Мировая война началась. Новые тома продолжают выходить, но гораздо медленнее
– Какой том последний?
– Сто двенадцатый. Ещё не меньше ста запланировано, но там много справочников должно быть.
– Тоже всё прочла? – хитро щурится Софи.
– Крайне выборочно. У меня некоторый недостаток свободного времени.
– Других своих родственников в тексте искала?
– В основном, да. С ожидаемым результатом. Список награждённых по кораблям и там есть. Номера отцовских дивизий мелькали, но сам он упоминаний не удостоился. Даже солдатские волнения упомянули. Буквально парой абзацев, но упомянули.
– Иное было бы глупым, – замечает Софи, – слишком много людей про них знает. Если уж даже Эр о тех волнениях известно.
– Ей-то откуда? Вроде она не настолько увлечена военной историей.
– Так её отец тоже там участвовал. Только с другой стороны. Сумел убедить прекратить неповиновение.
– Я много слышала в детстве для моих ушей не предназначенного. Часто былое обсуждали. Отец тогда сказал «Из тогдашних генералов только Соправитель нормальным и был, остальные – дерьмо и мясники». Много он чего ещё про Великих тогда сказал.
– Великих не так много было в составе генералитета.
– Это знаешь ты, это знаю я, но убеждать в обратном бывшего бойца штурмовых частей – есть менее болезненные способы свести счёты с жизнью.
Софи снова чему-то усмехается.
– Задумала что-то? – настораживается Хейс, косясь на кровать. Некоторые идеи возлюбленной были не столь хороши, как изначально казалось.
Взгляд возлюбленной Софи замечен. Принцесса весело мотает головой.
– Нет. Я вообще не об этом. Подумала, классическая глупая сказка опять оказалась правдой.
– Это какая?
– Про принцессу и разбойника. Или разбойницу.
– Я не разбойница, всего лишь дочка, да и то, не разбойника, а бунтовщика. Это всё-таки, сильно разные вещи. Да и кто тут разбойница – это ещё надо посмотреть... Помнится, это ты, миленькая, называла своего брата старым пиратом.
– Примерно полмира его именно таковым и считают. Да и в другой половине... Нет, он не пиратствовал, но клады раскапывал и сокровищницы грабил.
– Если при этом не совершалось насильственных действий и угроз жизни и здоровью, то это называется, не грабёж, а как-то иначе.
Софи подходит и усаживается к Хейс на колени.
– В то, что насильственными действиями называется, можно и поиграть.
Руки уже проникают под одежду. Взгляды уже в лёгком тумане. Хейс тихо шепчет.
– Только ты не очень увлекайся своими играми, миленькая... Иногда ты больно делаешь...
– Я постараюсь...

  Только ближе к вечеру выбираются на улицу. Столичная набережная – излюбленное место для прогулок влюблённых парочек. Софи и Хейс как-то не добирались до этого места. Решили наверстать упущенное. Вместе им здесь бывать не доводилось.
Архипелаг вспоминается. Тамошняя набережная «У Великанов» строилась во многом по образцу столичной. Только статуй такого размера здесь нет.
Софи сначала пыталась определить, кто именно их охраняет. Вскоре бросает это занятие. Может, и все по известному ответу Императора «Правительственному вестнику» южан незадолго перед визитом. На вопрос, «сколько у вас телохранителей?» Саргон назвал численность населения Империи по последней переписи. «Своему народу я полностью доверяю».
Конечно, пропаганда чистой воды, но на взгляд Софи, довольно разумная.
Да и Столица считается самым безопасным городом Империи. Впрочем, принцесса этой точки зрения не разделяет.
Может, и вовсе охрана не предусмотрена по причине очень личного характера поездок Софи.
Хотя, на деле Софи поленилась с канцелярией связываться. Они бы точно сказали, кто именно их «пасёт».
Пока удобнее всего думать, что они тут только вдвоём.
Остальные сотни, если не тысячи пар думают примерно тоже самое. Тем более, день нерабочий, и на набережной очень оживлённо.
Может, даже показаться снова мирная жизнь. Военных в Столице всегда было множество, и если с довоенным фото набережной сравнить, людей в форме в толпе в обоих случаях будет примерно одинаково.
Если только вглядываться начать, можно заметить, значительно увеличилось число лиц с нашивками за ранения.
Но тут особо за окружающими никто не следит. Ибо основной объект, на кого стоит смотреть, как правило рядом находится.
Угрюмым одиночкам на набережной не место. Впрочем, они это и так знают лучше всех.
– Много признаний тут выслушала?
Хейс с усмешкой зевает.
– На такого рода словоизвержения я ещё в школе выработала абсолютный иммунитет. Исходя из того, что от неразделённой любви никто с собой покончить не пытался, приличный процент чувств был с различной степенью качества, разыгран.
Софи хихикает.
– Знаешь, какую я коллекцию различных любовных посланий в свой адрес собрала?
– Знаю. Ты мне ещё в школе в образовательных целях некоторые образцы показывала. Коллекция сильно расширилась?
– У взрослых людей несколько иные методы. Вплоть до возможности нанять профессионального поэта для написания стихов.
Софи часто-часто моргает.
– Не поверишь, но некоторые сами умеют писать стихи, а не из сборников цитат на все случаи жизни переписывать.
– Честно признаю, я с таким не сталкивалась. У тебя, насколько я помню, стихосложение не самая сильная сторона. Так как ты ничего плохо делать не умеешь, то стихов мне писать вовсе не станешь.
– Потрясающая логика, – хмыкает Софи.
– Не ожидала, что посреди огромной войны можно быть настолько счастливыми, как счастливы мы.
– Ну вот, и тебя на поэзию потянуло.
– Это не поэзия, – как девочка смеётся Хейс.
– Что же тогда
– Просто мысли вслух.
Софи оглядывается по сторонам. Судя по блеску глаз, принцессу посетила какая-то, идея, высокой степени безумия.
– Слушай! Давай я на тут твою статую поставлю. Где-нибудь вон там очень гармонично смотреться будет.
Хейс из под руки со страданием в глазах смотрит в указанном направлении.
Софи пытается поймать её взгляд.
– Думаешь, не справлюсь?
– Думаю, на какой размер тебя потянет? Пять метров? Или сразу десять.
– Габариты Великанов, что Приморских, что Островных тут совершенно неуместны, – надувает губки Софи, – но если подобрать где подходящее место, то можно подумать.
– Я ещё не совершила ничего такого, чтобы подобного памятника удостоится.
– Пока не совершила, любовь моя. Но совершишь обязательно.
– Пусть так, – пожимает плечами Хейс, – Со статуей ты, похоже, решила?
Софи решительно кивает.
– Ты очень упряма миленькая, но я очень тебя прошу. Не ставь обнажённой статуи.
– Но ты же такая совершенная... Думала, ты современнее...
– Это слово совершенно ни о чём. И у тебя же достаточно таких изображений.
– Кончно, ты видела, где они висят. Но они и в дальнейшем будут находится там,где их видеть смогу только я.
– Не замечала у тебя раньше особой стеснительности.
– Тем не менее, она есть. Одно дело ты, или Эр. Совсем другое – все эти люди вокруг.
Софи щурится, словно младшая сестрёнка.
– Ладно, это только проект в начальной стадии. Не хочешь обнажённой – будешь как на карнавале танцевала, я в деталях помню, что на тебе было... Эр тогда, кажется, смотря на тебя, несколько раз блаженствовала.
Хейс закрывает глаза ладонью. Стонет.
– Миленькая, ты всегда тушишь костёр ведёрком бензина.
– Бывает иногда. Ты же всё-таки одета была тогда.
– Весьма условно.
– Но больше чем я, – Хейс решительно машет рукой, – Ладно! Ставь обнажённую, ставь какую хочешь. Чувствую, если и на эту не дам разрешения, ты ещё, что похлеще, выдумаешь. Мне не угнаться за полётом твоей фантазии, миленькая.
– Я этот вопрос с тобой ещё буду обсуждать. Сейчас не хочется о деле думать, хочется только развлекаться.
– Только не говори, будто хочешь куда-то пойти потанцевать!
– Думала об этом, – хитро щурится Софи.
Хейс вскидывает ладони.
– Это без меня!
– Почему?
– Ты обязательно несколько драк спровоцируешь. Красивая слишком. Даже сейчас все косятся именно на тебя. Наверняка несколько десятков сцен ревности уже произошло или произойдёт в ближайшее время.
Софи смеётся.
– Кажется я даже несколько раз слышала, «на кого пялишься, кобелина?» Я чувствую, когда обо мне речь идёт.
– То-то у тебя ушки шевелились, любимая.
Софи хмыкнув, снова демонстрирует, шевелить ушами не представляет ни малейших  трудностей.
– Так никуда не пойдём? Тут таких мест множество.
– Я же сказала уже, – Хейс вздыхает, – Ты говорила, не любишь фоном быть. Мне тоже в этом качестве выступать не нравится.
– Сомнительно, что на тебя внимания не обратят.
– Ага! Обратят на спор «струсишь к длинной подойти?»
– По-моему, сейчас трусишь как раз, ты.
– Зачем мне кто-то, кроме тебя? Даже просто потанцевать. На Архипелаге будем – там и повеселюсь. Проще там с этими вопросами. Плюс здесь банально могут узнать тебя.
Софи горделиво вскидывает голову.
– В этом городе я никого и ничего не боюсь.
– Зато, боюсь я. И уж не обижайся, не за тебя, а как раз, за себя. Не хочу лишний раз к себе внимание привлекать.
– С этого и стоило начинать. Сама же раньше хвасталась, как претендентов отшивала.
– Теперь ты есть. Я больше в такие игры не играю. Налог возрасту уплачен. Другое состояние наступило.
– Какая ты серьёзная, радость моя. Даже контракты можно подписывать десятки раз.
– Я человека встретила уже. Тут ни контракт не нужен, ни другой человек. Не зря говорят, любят – один раз.
– Всё жизни может...
– Может. Не спорю. Могут и другие люди быть. Но чувств такой силы больше не будет.
– Я не из тех, кто чувства проверяет. Но, ты, по-ему слишком большое значение им придаёшь. Всё вместе сразу навалилось тогда. От вина до моего статуса.
– И наших чувств.
– И их. Это тогда главным было. Но жизнь - штука длинная.
– Я и так стараюсь о будущем не думать.
– Это ты зря, – Софи смотрит в глаза Хейс, поправляя её шляпу. Теперь череп смотрит совершенно ровно. Хотя и раньше наклон был в доли градуса, – Твоё, наше, у всех будущее будет прекрасным...
– Если мы сможем очень многих убить...
– Да. Если мы их убьём... – Софи усмехается, – Забавно, когда о смерти рассуждает человек с одним из символов смерти на шляпе.
– Мне нравится эта вещь. Тут нет никакого скрытого подтекста. Теперь мне есть за что Юг ненавидеть – они чуть не убили тебя.
– Тогда вовсе ещё не существовало нас...
– Разве это что-то меняет?
– Абсолютно ничего, – Софи решительно мотает головой, – Знаешь, я сегодня больше не хочу слышать ни о чём. Понимаешь, абсолютно ни о чём. Просто хочу жить и жизни радоваться.
Хейс проводит Софи по волосам.
– Может, обратно пойдём?
– Не сейчас. Я всю жизнь хочу прочувствовать. Не только то, что с тобой связано, а вообще всё. Тут, там, рядом, вокруг. Хочется и как маленький ребёнок себя вести, и убийственно серьёзной быть. Всего-всего хочется. Причём здесь и сразу.
– У самой такое же состояние, – Хейс смотрит в глаза Софи. И Одновременно, как-то сквозь неё, –Словно весь этот город – наш.
– Он и так наш, любимая.
– Я о другом.
– Я понимаю. Мне мало города. Мне нужен весь мир.
– Не слишком ли много?
– Для меня – в самый раз.
Софи облокачивается о парапет. Смотрит на воду.
– Знаешь, иногда говорят, эта набережная – самая длинная в мире.
– Правильно говорят, – Хейс становится рядом с Софи, – Она на сколько-то десятков километров в обе стороны от границ города простирается. Города уже нет, а набережная –есть. Как там говорили? «Мы заставим течь реки по нашему желанию».
– Отец почему-то не любит этот лозунг. Наверное из-за того, что не им придумано.
– Или из-за вражеских легенд о стройке на костях.
– Головой бы думали! Река протекает по одному из самых густонаселённых регионов.
– В таких делах, главное не думать, главное, как следует давить на эмоции... Ой! – Хейс кажется, на самом деле, испугалась, – Ты же просила не говорить о плохом...
– Ты и не о плохом вовсе. Всего лишь, о жизни. Не мы виноваты, что она именно такая. Но лучше вспомни что-нибудь поприятнее.
– Я ещё не настолько старая, чтобы воспоминаниям предаваться! - смеётся Хейс.
– Вот так гораздо лучше! Люблю, когда ты весёлая!
– Мне тоже не нравится, когда ты грустишь, Лиза.
– Тогда, пойдём поищем, над чем ещё в этом нашем городе можно посмеяться.
– Скорее, просто порадоваться ещё можно чему!
– Ну, пошли. Ночь впереди ещё очень длинная...

Степень безумия не сильно отличалась от того, что в детстве видеть приходилось. Причём, отличия были в худшую сторону. В детстве и сама могла уйти, если надоедало, хотя чаще прогоняли «Не мешайся тут!». Тут захочешь – никуда не денешься, когда в одной из главных ролей.
Пантера невозмутима как обычно. На самом деле думает, что Софи и Хейс по новой столичной моде решили в свадебных платьях сняться, как очень любят делать девушки их возраста? Причём, в основном те, кто не собирается в ближайшее время этот наряд примерять.
Очень сильно вряд ли. Хейс Младшую Ягр почти не знает, но уверена в её проницательности. Да и всем известно, чья она сестра.
Какое удовольствие во всей этой возне люди находят Хейс не понимала раньше, не понимает и теперь. Констатацией факта служат не странные наряды и не шумные застолья, а заверенные подписи в определённых документах. Чтобы их поставить по всем правилам, нужно ровно пять человек – два непосредственных участника, лицо имеющее право регистрировать подписание договора и два свидетеля.
Но о событиях, протекавших по подобному сценарию, Хейс доводилось только читать.
Эти платья только для снимков многие ещё и покупают. Непонятно зачем, даже для маскарада не самый подходящий наряд. На настоящую церемонию те, у кого она будет, всяко пойдут в другом.
Тоже потратив на него немало средств. Притом, денег мало у кого количество, сравнимое с имеющимся у Софи.
Хорошо, хоть распространено изготовление на съёмок нарядов из более дешёвых материалов. Плюс любые варианты можно напрокат брать. Хотя этим и не слишком часто пользуется, во всяком случае, Хейс гораздо чаще приходилось слышать о покупке. Сама Хейс в подобные игры не играла, хотя и предлагали несколько раз. Отказала. Главным образом из-за необходимости бесцельно провести у зеркала во много раз больше времени, чем она там обычно проводит.
Хотя и была мысль о шутке: поучаствовать, потом сделать отдельные фото только с собой и отправить по месту рождения. Впрочем, это не сильно бы удивило. Максимум бы спросили в письме про мужа, раз фото не прислала –  «настолько страшный или сильно пораненный?» Основное число браков в родных местах заключается в пределах трёх-четырёх лет после наступления разрешённого возраста заключения договора.
Живи Хейс в тех местах, откуда в столицу приехала «перестаркой» да «пустоцветом» уже могли бы начать дразнить...
Но тут город, и здесь брачные договора подписывают значительно позднее. Могут и вовсе никак отношения не узаконивать, живя вместе десятки лет.
В сельской местности предпочитают заключать договора. Впрочем, столичные нравы распространяются быстро, тем более, население городов растёт уже не первое десятилетие.
Ещё одной причиной отказов Хейс участвовать в играх со свадебными нарядами, является её высокий рост. С поиском готового всегда были некоторые сложности.
Как ни странно, всё нужное находилось у Пантеры. «Красная кошка» на самом деле производит вещи на любой рост и телосложение.
Смутная надежда, удастся сбежать, умерла, толком не родившись. Почти готовые образцы на кого-то ростом Хейс уже были в наличии.
Плюс ещё Софи решила свои таланты в моделировании одежды применить. Для неё-то образцы Пантерой были заготовлены заранее. «Красная Кошка» и не сомневалась, когда-нибудь у неё сделают подобный заказ. Срок подошёл несколько раньше, и с неожиданной стороны.
Платья, бельё, чулки, туфельки и сумочки наконец, подобрали. Хейс было подумала, что всё кончилось. Но всё, оказывается, только начиналось. Софи и причёску с макияжем захотелось соорудить как на настоящую церемонию. Сколько это может может продолжаться, Хейс ещё по школе помнит.
На причёску Хейс было потрачено столько времени, сил и средств, сколько никогда бы не пришло в голову потратить ей самой.
Ну вот, последние штрихи, наконец, нанесены. Все драгоценности установлены.
Софи откровенно любуется отражением возлюбленной.
– Потрясающе! Просто настоящая молодая Императрица перед коронационными или свадебными торжествами.
– Знаешь, мне такую Императрицу, в таком случае, жалко. На её месте, я бы доспехами воспользовалась. Притом, обязательно взяла бы шлем с личиной.
– Тебе не понравилось? – кажется, Софи вот-вот расстроится.
– Ты шутишь? Я в жизнь никогда не была такой красивой. Да и не буду уже, наверное, никогда. Жаль, что этак красота по шуточному поводу.
– На Родину фото не хочешь послать?
Хейс с трудом удерживается, чтобы истерически не расхохотаться.
– Теперь понимаю  рассуждения о хрупкости всего существующего. Я никогда не видела себя такой красивой. Хотя и мечтала, какой буду при каком-то особом случае. Ну, вот. Я потрясающе выгляжу... Хотя ничего особенного не происходит... Знаешь, а пошлю я им это фото. Пусть хотя бы удивятся, что я настоящей принцессой выгляжу.
– Хочешь, фото пошлём где мы вместе? С моей личной печатью, чтобы никто не сомневался.
– Знаешь, а давай! Пусть помучаются, гадая, кого я себе нашла, раз Принцесса Империи на свадьбу заглянуть решила. Ведь не поймут, что это игра такая.
– Я на фото убавит до нуля поводы для шуток, – настораживается Софи.
– Так никто и не поймёт, что это шутка. О истинном характере взаимоотношений и вовсе не подумают.
– Ты хочешь, чтобы знали все, или не знал никто? – Хейс впервые за весьма длительный срок не может интонации Софи прочесть.
– Мне, в общем-то, нет дела до мнения тех, кого я не видела несколько лет. И с кем поддерживать контакты не вижу особого смысла. Обидно немного, что такое удивительное состояние на самом деле, не означает ничего. Всё-навсего, один хороший день и твою тягу к шуткам.
– Разве это плохо? Жизнь – это вообще-то запомнившиеся, а не прошедшие дни.
– Я не знаю. Чувствую, что-то неправильно. И не могу понять, что именно и где.
– В первую очередь, у тебя в голове, – жёстко бросает Софи? – В себе бы разобралась, прежде всего.
– Что я, по-твоему, сделать пытаюсь? События происходят, на какие я совершенно не могу влиять. Но влияние с другой стороны имеет место быть.
– Хочешь в чём-то меня обвинить? – подозрительность Софи чуть ли не впервые включается в отношении Хейс.
– Ни в коей мере! – та вскидывает ладони в примирительном жесте, – Но голова раскалывается на самом деле. Слишком уж много всего хорошего и сразу на меня свалилось. Боюсь вперёд смотреть, боюсь увидеть что-то плохое. Слишком много всего хорошего узнала благодаря тебе. Но жизнь не может быть вечным праздником. Как вся та красота, что сейчас на мне. Это ведь всё должно скоро исчезнуть...
– Ну, так подобные образы и создаются ради одного дня, – усмехается Софи, окончательно ещё не решившая, как дальше разговор вести. Слишком уж Хейс странная.
– Наряд для невозможного в принципе торжества, интерьеры, используемые только для съёмок. Смесь реальности и картинки. И я, путающаяся между сном и явью. Правда, слишком много мне всего перепало. Без особых предпосылок к этому.
– Я тебя полюбила. Объясняет всё. И ничего.
– И ничего... – зачем-то повторяет Хейс.