Если уж зашла речь о Смерти, как человеке, никуда не деться от смерти, как явления. Марина приглядывается к запястьям девочек. Где родилась мода носить маленькие черепа на шнурках на запястье, по числу погибших родственников, в Столичном Университете, как утверждает Сонька, в последнее время слишком много событий привязывающая к этому месту, или где-то ещё – разбираться смысла не имеет. Если что-то распространилось – то с проявлениями женской моды бороться уже бессмысленно.
У большинства подобных «украшений» нет. Но у некоторых – присутствуют. Память не подводит Марину – младшие сёстры тех, о чьих погибших родственниках принцесса ещё в прошлом году знала.
Списки погибших почти за год не увеличились, неплохой признак, хотя тут довольно специфическая выборка. Марина помнит мрачное высказывание Сордара «Основные потери – в момент гибели корабля, особенно если переворачивается, не говоря уж о взрыве. У самого избитого огнём противника на момент гибели потери экипажа, как правило, даже четверти численности не достигают».
О крупных боях в этом регионе за последний год не сообщали, за исключением чего-то произошедшего недавно, в результате чего «Владыка Морей» оказался в доке.
Впрочем, сама Марина уже пару десятидневий «Сводки» для командования не читал. Делает для себя мысленную отметку заполнить пробел. Но займётся этим точно не сегодня.
Интерес Марины замечен. Актиния, как самая бойкая, бесцеремонно спрашивает.
– Ты «браслет смерти» не носишь? У вас в Столице так не принято?
– Принято ещё как, – криво ухмыляется Марина, – только у меня погибшие – все по линии матери брата. То есть, с той стороны.
Марина слегка привирает. Великие Дома война тоже задела, но там степень родства с Мариной – где-то между Диной и Эридой. То есть, весьма отдалённая. Хотя, по местным меркам, скорее всего, считалась бы.
Когда недоуменный гомон слега утих, Марина ещё добавляет.
– Причём, наверное, половину родни сам Сордар и списал. Стоит такие черепа носить?
– Это в Заливе? – спрашивает кто-то в наступившей тишине.
– Раньше. Во время рейда. В Заливе, насколько я знаю, поголовье южных принцев только палубной авиации сократить удалось. Давненько Дому Горного Льва не приходилось ставить пустые надгробия.
– Ещё бы добавить!
– Вряд ли получится. После тех, кто погибли, Тим перевёл всех принцев на берег. Сейчас у них воюют только те, кто армейцы. Как и сам Тим.
– Его бы кто-нибудь...
– Это ничего не изменит, только номер Тима сменится... Сменится, сменится, пусть сейчас принцев и по-другому зовут. У них обычай – в случае гибели императора, новый берёт тронное имя в память о предшественнике. Закон о престолонаследии – чуть ли не единственный у них, что почти триста лет без сбоев работает.
– Странно как-то это всё, ты знаешь тех, с кем мы воюем.
– Ага. Меня в школе одно время за мирренку принимали, – невесело смеётся Марина.
– Какая же ты... южанка.
– А Сордар какой? Он себя именно мирреном считает. И их принцем до сих пор является. Мир – он куда сложнее, чем в сводках или на плакатах.
– Миров – два, – упоминает кто-то расхожий пропагандистский штамп.
– Как на юге говорят, «за рекой заповеди не действуют», – хмыкает Марина, – там правильным считают ровно один мир.
– У нас точно так же все думают.
Марина решает сложными теориями юные умы не смущать. Тем более, взрыв бомбы над головой хорошо настраивает на определённые мысли к сбросившим эти бомбы.
– Меня чуть в Столице не бомбой не убило. Так что, думаю, догадываетесь, что про юг думаю я.
– Архипелаг совсем не бомбили, – говорят так, словно извиняются.
– Потому так и дрались за Большую Дугу. Там можно строить аэродромы, откуда они могли бы сюда дотянуться.
– Мы знаем.
Актиния морщит лоб, явно что-то старательно обдумывая. Марина ещё не забыла, какие мысли её в детстве посещали при разговорах с Сордаром или отцом после испытаний и стрельб. Кровожадность там, бывало, зашкаливала. Интересно, тут пытливый детский разум куда заведёт?
– Марин, я же видела очень большие самолёты. И наши, и их. Не знаешь, может можно сделать большую-большую бомбу. Сбросить её на Столицу южан... Чтобы сразу всё их командование положить. Это ведь очень сильный вред, когда на штаб нападают, или корабль управления гибнет.
В общем-то, на предмет больших бомб и у взрослых мысль текут в том же направлении.
– Думаю, такую бомбу уже делают. Вот на предмет сбросить... Южане тоже не глупы и наверняка, делают аналогичную. Вопрос в том, кто первым успеет. Да и командования Южан не в Столицы расположены. Мы не знаем точного месторасположения многих. Всех сразу накрыть – невероятно сложно. Даже самыми тяжёлыми бомбами. Думаю, слышали уже о дублировании командных структур.
– Мы несколько крейсеров управления видели.
– Вот и я том же.
Как-то даже лучше начинаешь понимать разноглазую, стремящуюся общаться исключительно с теми, кто её младше. Угу. Начиная от Соньки, что младше на месяц. Нет, интересов разноглазой Марина по-прежнему не разделяет. Но возраст проводит какие-то грани. Марина легче находит общий язык с теми, кто младше её. Во всех остальных случаях предпочитает давить. Опытом, знаниями, званием, наградами, просто осознанием собственной правоты, благо всё настоящее. Даже присловие есть «Марина всегда права, даже если не права – смотри первый пункт».
Но с младшими так не получается. Опять разноглазая вспоминается, говорившая «ты слишком девочка». Вот только обязательная черта девочки, по мнению Эриды – доброта. В первую очередь, по отношению к младшим. Мутация материнского инстинкта, как считает Марина.
И делать с этой мутацией Марина ничего не собирается. В общем-то, нравится, когда привязываются только за факт существования или какие-то присущие только тебе черты, причём совсем не в таком смысле, как рассматривает привязанности разноглазая.
Впрочем, даже она возрастные рамки чаще замечает, нежели нет.
– Марин, а почему Оэлен сюда не пришла, – кажется, это одна из дальних родственниц упомянутой личности, – Ты её за что-то наказала?
– Кажется, о моих полномочиях у вас тут неправильные представления. Сама не захотела, Смерть, знаешь ли, может быть очень интересным собеседником.
– Так за ней можно сходить?
– Иди, – пожимает плечами Марина.
Убегают все, у кого какая-то степень родства с Оэлен присутствует.
– Её матушке мозги не мешало бы прочистить, – замечает принцесса им вслед.
– Бесполезно, – решительно заявляет Актиния, остальные словно по команде, хихикают, – невозможно прочистить то, чего и так нет.
– Я и забыла, что у нас не Империя, а огромное сельское поселение, где все всех знают... Что, правда настолько плохо, как она говорила?
– Рядом живём. Мне от её сестёр велено подальше держаться. А уж тем более, он неё самой, в смысле не Оэлен, а её матери.
– Да поняла я, – усмехается Марина, – дура, мечтающая чтобы дочкам удалось не получившееся у неё самой. Причём, без учёта есть ли у них способности к такого рода деятельности. Троих уже считай, потеряла, так ничего и не сообразив.
– Она зимой даже заявление подать пыталась, что дочку из школы похитили. Разумеется, не приняли. Ещё и Смерть к ним приходила.
– Эта да, – скалится Марина, – Смерть может крайне доходчиво объяснить, чего делать не стоит.
– Мы всё-таки, опасались, что-то не так, но потом она нам написала. И фото прислала, – переходит на шепот, – с Императором.
– У меня таких фото знаете сколько?
– Догадываемся. Но некоторым показалось, будто то ненастоящее, говорят можно припечатку другого человека сделать.
– Фото изменять – это к Эриде, а не к Оэлен, – зевает Марина, – Как Принцесса Империи, подтверждаю, фото где Император с Оэлен, да и всеми остальными, подлинные.
Кому-то дали по шее. Видимо, за необоснованные сомнения.
– Эй там! – вытягивает шею Марина, – Не драться! Здесь можете кулаками махать только в присутствии инструктора по рукопашному бою, и желательно, врачей. Мне этих драк по школе хватает. У себя дома я такого не потерплю.
– Мы и не собирались, – обиженный ответ в два голоса.
– Вы самой мне будете объяснять, как драки устраивать? – смеётся Марина.
