– Посмотрим, с какой скоростью ты начнёшь бегать от потенциальных брачных партнёров... Если не начала уже...
Марина вскидывает бутылку.
– Один-один.
Смерть хитро щурится:
– Это в смысле, от скольких каждая бегала?
– Это в смысле счёта, не связанного напрямую ни с чьим количеством, – изрядно отхлебнув из бутылки, Марина задумчиво сообщает, – иногда даже жалеешь, что законные брачные договора с несколькими мужчинами... хотя, можно и женщинами сразу, запрещены. На столько разнообразных активов можно было бы руку наложить…
– Меньше всего ты похожа на охотницу за состояниями. Это вот меня многие считают таковой.
– По формальным признакам соответствие полное. Хотя с моего, слегка затуманенного, – взбалтывает полупустую бутылку, – взгляда, ты как не ядовитая змея, у кого окраска смертельно ядовитой. Мимикрия! – вскидывает руку с бутылкой Марина. Отпив ещё, глубокомысленно, со своей точки зрения, заявляет: – Херенокт по молодости на по-настоящему ядовитых иммунитет выработал. А тут ты, непонятно на кого похожая. Все известные ему схемы не сработали, что ещё хуже, он считал, будто знает их все.
– Знаешь, чем вы оба друг на друга похожи?
– Поделись мудрой мыслей!
– Тем, что оба способны так высказаться о человеке, что тот сам должен долго думать, её похвалили или обругали.
– По отношению к большинству в разные периоды времени хочется то того, то этого, то вовсе пристрелить, но это незаконно, к сожалению. Основные законы гарантируют жизнь.
Смерть хлопает в ладоши.
– Замечательно! Точно, брат и сестра. Ты его почти в точности процитировала. Только он топить предлагал. Почему-то в тёплой воде.
– Это чтобы не простудились? – чешет затылок Марина.
– Именно так он и сказал.
Херктерент взвешивает в руке пустую бутылку. Замахивается.
– Подвинься! Хочу украсить это место самым распространённым следом человеческого пребывания.
Смерть невозмутимо руки на груди скрещивает.
– Кидай! Ты в меня не попадёшь, даже если захочешь!
Марина демонстративно поворачивается чуть в сторону. Снаряд пролетает метрах в пяти от Смерти. О песочек не разбивается.
Херктерент стоит в той же позе с новой бутылкой.
– Иди лучше сюда!
– Не, тут побуду. К пиву поближе.
Смерть показывает рукой за спину:
– Там оно тоже есть. Я же здесь отдыхаю иногда. Даже эта же марка.
Тайник Смерти устроен для защиты от солнца, не от людей. Когда наёмница показала, Марина решила, что и с катера можно было бы разглядеть, но она не туда смотрела.
– Хм. Судя по дате изготовления, тайник заложен совсем недавно. Не для моего ли высочества?
– Не обольщайся! Шарик совсем не вокруг тебя вертится. Это моё любимое место отдыха на территории, приоритетное право использования которой принадлежит в том числе и тебе.
– Умеешь ты совсем как юрист разговаривать.
– Я не во всех случаях вопросы перераспределения прав на ту или иную собственность решала с помощью пулемёта.
Марина, потирая подбородок пристально разглядывает Смерть. Та демонстративно упирает руки в бока.
– Хватит пялится! Я всё-таки не картина, а ты говорила, что не интересуешься девушками...
– Ну да, ты очень чётко не картина, потому что чётко трёхмерная. Как там это относительно статуй называется... О! Вспомнила! Круглая скульптура.
– А ты, в свете современных веяний, приближаешься к кубической!
– Слушай, когда вернёмся, надо будет Эр спросить, существует ли данный термин. Но если совсем серьёзной быть, я тебя с пулемётом попыталась представить. Всю такую лентами замотанную.
Смерть хихикает в кулак, совсем, как маленькая.
– Представляй! Для большей живописности, могу ещё пару деталей добавить: вот такую сигару в зубах и пулемёт с водяным охлаждением ствола.
Марина сглатывает.
– Даже если на тебе была обычная форма для этих широт, все видевшие, наверняка, помнят тебя до сих пор. Роскошная полуодетая девушка с огромной пушкой.
– Видимо, понятия о роскошности фигуры в Столице и здесь отличаются довольно сильно. Разве мода на худых прошла?
– Нет, не прошла. Иначе бы братец выбрал кого-то другую.
– С его образом жизни, ему негде было бы искать пышных. Красотки стараются ориентироваться на Императриц, а они все трое – весьма худощавые женщины. Вроде меня. Да и его идеалы красоты сформированы грэдской культурой.
Марина давится, не то от смеха, не то пивом.
– С тобой весело. Немаловажное качество для человека, с кем предстоит проводить много времени. Понятен выбор братца.
– Скорее, это не я веселая, это у тебя со мной почти одинаковое чёрное чувство юмора.
– Так почти родственницы, – хмыкает Марина. – Как там такая родственница называется?
– По древней, северной, южной обычной и церковной или островной системе родства?
– Я сама по ним по всем прекрасно умею считать.
– Тогда зачем спрашиваешь, как мы скоро друг другу называться будем? Если будем вообще...
Марина кулак показывает.
– Э, нет! Об этом даже думать не смей! Мне хочется взглянуть на маленькую Смерть с бантиком!
– Это уж как получится, – вздыхает наёмница, – при таких родителях и тётке вроде тебя такое может получится...
– Вот уж не надо на меня наговаривать. Я хорошая... Иногда.
– Никто и не говорил, что ты плохая.
– Особенно, если учесть сильное различие этих понятий в зависимости от места, времени, социального слоя и ещё множества факторов.
Смерть не поленилась положить в свой тайник пару складных стульев из металлических трубок и ткани. Расположилась на одном.
– Сеансов связи ещё долго не должно быть. Даже поспать можно.
Марина хотела было съязвить, но некстати Хейс вспоминается и случающиеся с ней приступы сонливости, обычно бывавшие после экзаменов или каких-либо значимых событий... Интересно, что по этому поводу теперь Сонька может рассказать?
В виде насмешки на происходящем пищит рация Марины.
Смерть задумчиво держит в руках свою.
Марина щёлкает тумблером. И так ясно, что это Софи.
– Ты на связь не вышла. Что произошло? – Что это у неё с голосом? На помехи не похоже.
– Вышла же в итоге. Неужели тебе не доложили?
– В чём причина задержки? – в командный тон Софи тоже вполне умеет. Другое дело, это не тот случай, когда Марина намеревается слушать подобную интонацию.
– Заотдыхалась. Как-то забывать стала, что вокруг что-то ещё существует. Особенно, всякое-разное, с тобой связанное.
Ожидала, Сонька тут же отключится. Ожидания не оправдываются.
– Как-то подозрительно на тебя не похоже...
– Не пытайся собственное значение преувеличить. Поссорилась если, то так и скажи. Я всё равно, последний человек, к кому стоит идти плакаться. К тому же, с нулевыми способностями миротворца. Девчонок, кто на что угодно с тобой согласятся тут полно. Я уж не говорю про саму Эр... Или если, девочки надоели, тут наверняка есть, кто могут подсказать насчёт мальчиков...
Голос у Марины и так не тихий. Она намеренно ещё и громче обычного говорит, чтобы наёмница всё слышала. При слове «мальчики» Смерть энергично кивает головой, ухмыляясь до ушей. Марина на всякий случай, подносит палец к губам. Хотя, Сонька должна знать, что Чёрная где-то близко от сестры.
– Судя по твоей «вежливости», с тобой на самом деле, всё хорошо.
Несколько секунд каждая выжидает, отключится другая. В итоге, не отключается ни одна.
– Хорошая погода, правда? – криво ухмыляется в трубку Марина. Софи её не видит, но вполне в состоянии соотносить интонации с выражением лица.
– И тебе не болеть. Возвращаться не собираешься?
– В жизни не поверю, что ты по мне скучаешь. Остальным, вроде бы нет повода друг друга убивать... Если, конечно, тебя не бросили ради кого-то помоложе...
– Убью!
– С использованием данного технического средства при текущем уровне развития технологий – совершенно невозможно.
– Радиофугас можно сделать, – сквозь зубы цедит Софи.
– Да вот незадача, – подхватывает Марина, – делать это надо было несколько дней назад, а сейчас совершенно невозможно.
– Сказала бы я...
– Сладенького в сладенькой обстановке с водичкой розовой перепила да переела, решила для  отрезвления принять чего-нибудь остренького с перчиком?
Смерть, посмеиваясь в кулак, крайне выразительно глаза вытаращивает. Марина кулак показывает. Наёмница в защитном жесте вскидывает ладони.
– Sestra, ты иногда есть потрясающе проницательность, – бросает Софи с карикатурным мирренским акцентом. Выдержке принцессы на самом деле, можно позавидовать.
– Перец, особенно местный, в больших количествах есть невозможно.
– Зато,  я тебя в состоянии выносить абсолютно в любых объёмах.
– В последнее время ты в этом особо не нуждаешься. Особенно, если учесть, что я особо не разбираюсь в самой волнующей тебя сфере жизни.
– С этим вопросом я и сама в состоянии разобраться!
– Ага! Вот и разбирайся! Только без меня! – Марина отключает рацию. Некоторое время держит в руке. Нового вызова не последовало.
Тишину прерывает наёмница.
– Кажется, я одна из немногих, кому посчастливилось наблюдать одну из легендарных еггтовских свар!
– Легенды эти сочиняли, когда участники знаменитых ссор уже поумирали, – ворчит  Марина, – Если бы наследники Великих не были такими ничтожествами, могли бы этим писателям великим крайне весёлую жизнь устроить, затаскав по судам за клевету.
– Займись сама.
– Поздно уже, – машет рукой Марина, – писать опровержения спустя десятилетия. Да и произведения уже успели перейти в разряд общественного достояния.
– Месть – такое блюдо, что со временем особенно вкусным становится.
– Мстить надо непосредственным виновникам, а не их потомкам. У меня правосознание всё-таки отличается от людоедского.
– Людоеды иногда тоже бывают правы! – наёмница выхватывает из ножен на щиколотке нож диверсанта подкидывает и ловко ловит.
Марина даже не шелохнулась.

Тут, скорее, аналог деятельности местного Дюма и его продолжателей, создавшего цикл романов по эпохе Еггтов, где они выглядели... Примерно, как кардинал и миледи у того же Дюма. Плюс недооценка роли печатного слова тогдашними Еггтами.

Фанфик, не больше. Таких на фанфиков Дюма - уж не знаю, сколько десятков тысяч наберётся, больше, чем за полторы сотни лет. Да и метод, когда просто меняют плюсы на минусы особого доверия не вызывает.

Однако, французы, ставят памятники и кардиналу, и гасконцу