Так что Марина знала, как император дошёл до жизни такой, оказавшись с одним банником против спешенных тяжёлых всадников. Первую атаку, действительно, отбил император лично, встав у многоствольной пушки, как самый опытный наводчик. Впрочем по такому даже не отряду, а вооружённой толпе с такой дистанции, да ещё картечью не промазал бы и самых плохой артиллерист.
Тим думал, что всё противостоящее ему – примерно как эта толпа. Тим ошибался. Непомерно амбициозный Великий Дом, правящий местностью под говорящим названием Серебряные Горы уже понял, что с молодым императором любому человеку договорится невозможно. Тим считал верным только своё мнение. И он – единоличный правитель, а не какой-то там первый среди равных.
Они думали, что Тим молод и изрядно глуп. Они думали, что их купцы, торговавшие даже с Империей Дины, способны привезти всё, что угодно. Любое оружие. Сколько угодно наёмников.
Они ошибались. Хотя у них и было оружия северян и брони, чуть ли не больше, чем во всей остальной Империи. Но войско баранов во главе с безгривым львом воистину страшнее войска любых других львов во главе с бараном.
Марина, как и большинство людей и на Севере, и на Юге с описанием боя императора по классическому роману, написанному одним из участников сражения. У писателя до сих пор достижение держится: сумел написать самое длинное связанное предложение в мирренском языке. Предложение как раз и касается боя императора
В одном предложение перечисляется оружие императора, поименно названы все приближённые, описано, какое у каждого было оружие, вплоть до ножей. Приближённых было шестеро в полной броне, плюс на всех, включая императора, двадцать пять полубронированных слуг и четверо слуг без брони.
Это предложение не первое столетие ненавидимо почти всеми мирренскими школьниками, ибо его заставляют учить наизусть. Классика есть классика, её надо знать. Только за прошедшие столетия языковые нормы сильно изменились.
Потом описывается, сколько было атак, как погиб кто из приближённых. Ага! Каждый из тридцати пяти! Как император бросил уникальное десятизарядное ружьё с нарезным стволом, потому что заряды кончились, а перезаряжать было некому и некогда.
Как император сломал свой палаш о грэдскую броню одного из противников. Сам автор грэдскую броню упомянул считанные разы. На описании внимание не заострял. Вообще, писал в основном про то, что есть люди, что крепче любой брони, а недостойным никакая не поможет. На упоминание грэдской брони стали обращать внимание после начала Великого Противостояния, стремясь отодвинуть его начало как можно дальше в прошлое.
Несколько ранее обратили внимание, что бой императора – одна из первых сцен в мирренской высокой литературе, где на равных с благородными действующими лицами являются простолюдины. Из тридцати пяти к Великим Домам относились шестеро, какие-то титулы были ещё у десяти, а остальные были крестьянами и городскими жителями по происхождению. Сражались и гибли они достойно. Про каждого приводились какие-то факты из биографии, подтверждавшие их внутреннее благородство.
Собственно, это и сам император признал, посмертно возведя всех в дворянское достоинство. Разумеется, по полному протоколу, то есть с жёнами и детьми. Не удержался от того, чтобы церковь не пнуть – не у всех погибших были жёны, у многих только сожительницы из обозных. Возвёл всех, хотя церковь признавала только освящённые ей брак
Тим был вроде Дины, тоже знал по именам всех своих воинов.
Автор был образцовым верноподданным.
Тим бросил разряженные во врага пистолеты, причём одним можно было пользоваться как топориком. Им ещё и кому-то прямо в лицо попал. Двуручного боевого молота у императора не было, коротким чеканом было особо от алебард не поотмахаешься... Вон и схватился Тим за первое длинное, что попалось под руку. Это и был тот самый банник.
Кирасиры не подвели, в последний момент прорубились к окружённой батарее. Пехотный и артиллерийские полки за тот бой, выигранный, как и все, где император участвовал, получил знак отличия – красные сапоги, существующий как элемент парадной формы по сегодняшний день. Красный цвет означал, насколько отважно дрались они в тот день, стоя по колено в своей и вражеской крови. Императорский банник до сих пор изображается на знамёнах наследников тех частей.
Конечно, есть и чёрная легенда про тот бой и императорский банник. Якобы именно им Тим убил полковника кирасир этого полка за то, что не торопились. Сильно глуп был видимо, сочинитель легенды. Не менее глупы повторяющие за ним не первую сотню лет.
Император, разумеется, не то что банником - голыми руками мог кого угодно убить. Но не полковника именно этого кирасирского полка. Ибо этим полковником был он сам. Более того, банником он орудовал, будучи в кирасирской броне. Броня избежала подробного подробного описания, ибо особо подчёркивалась была такой же, как у других кирасир. Автор не задумывался, что через столетия многие не будут помнить, как такая броня выглядит.
Человек, способный приказать содрать кожу с Главы разгромленного Дома и натянуть её на боевой барабан гвардейского полка не мог не заинтересовать Коатликуэ. Марина как-то раз сдуру рассказала малявке, что видела этот барабан, он сохранился хранится в одном из дворцов как национальное сокровище, и даже постучала по нему пальцами.
Как же Коаэ принялась её расспрашивать! Даже нарисовать барабан попросила, хотя картинки с ним есть во всех учебниках, где Тиму хоть пара абзацев посвящена, без разницы, в какой части света они изданы.
Марина, кажется, поняла, как может выглядеть допрос с пристрастием. До чего же въедлива мелкая!
Хорошо, Марина не рассказала о коллекции зубов, выдранных императором у разных лиц. Зубы большей частью, здоровые. О интересе императора к медицине сами южане предпочитают не распространяться. Хотя ясно, что вещь эта и так всем известна. Он и операции делал, хотя неизвестно, были ли успешные кроме ампутации конечностей.
Это про Дину II говорили, что она может руку как отрубить, так и пришить обратно. Тим I тоже претендует, притом вполне заслуженно, на звание лучшего полководца своей эпохи. Создателей Империй, не рассыпавшихся после их смерти вообще единицы в мировой истории. Тим I мог очень многое, вот только медицинских способностей, в отличии не менее грозной, чем он сам, северянки, совершенно не имел.
Даже поговорки есть про человека, попавшего в абсолютно безнадёжную ситуацию: «попал, как на хирургический стол к императору»; «от палача скорее, живым уйдёшь, чем у Тима со стола».
Впрочем, со временем очень сильно смысл исказился. Стол стал обычным и говорят «попал, как за стол к императору» или «от палача скорее уйдёшь, чем у Тима из-за стола». Подразумевается, отравят за таким столом обязательно. Почему-то Тима стали считать ещё и отравителем, хотя им-то он точно не был.
Вот его за долгую жизнь отравить пытались. К столу императора блюда всегда подавал только тот, кто их готовил. По традиции, что была старше Тима на сотни, если не тысячи лет, при малейшем подозрении на яд, повар сам был должен есть принесённое.
Подозрения у Тима возникали... Несколько поваров умерли пытаясь съесть то, что приготовили, несколько нет, но их всё равно казнили, ибо император ошибаться не мог. Да и настоящие попытки отравлений прибавляли подозрительности.
Но умер император в итоге от старости в своей постели. Причём не от яда, а от последствий инсульта. Описание последних дней Тима сохранились поминутные. С массой физиологических подробностей.
Коаэ образ великого императора весьма занимал. Правда, как всегда у неё, с крайне странной стороны. Она некоторое время с грэдскими мирренами общалась, причём особенно интересовалась их религиозными тестами и изображениями. Марина даже насторожилась, но достаточно быстро поняла – это же Коатликуэ. У неё всё на одну тему – создание чудищ. Миррены со всеми этими концами света, зверями из бездны, красными драконами, островными блудницами и прочими откровениями душевнобольных на предмет поиска нового материала подходят лучше всего. Грэдские миррены на Безгривых и на Тима I персонально до сих пор очень злы. Великого императора зовут только Проклинаемым и никак иначе. Тим I был человеком своего времени, и хотя не очень-то с церквями ладил, вероотступничество считал тягчайшим преступлением. Начались жутковатые даже для тех времён, гонения. Бежавшие куда глаза глядят ничего не забыли. В виде зверя из бездны и прочих привидевшихся в бреду тварей до сих пор Тима I и изображают. Его самого одним из зверей-предвестников конца света и считают. Эти-то образы Коаэ и заинтересовали. Уж больно мерзкие существа описывались. Вот с уровнем изображений было гораздо хуже.
Да и с концом света как-то не сложилось. Тим умер столетия назад, а мир до сих пор стоит и рушиться не собирается.
– Коаэ, тебе эта песня нравится?
– Да. И очень сильно. У меня даже пластинка с ней есть. Слушаю иногда, когда настроится нужно.
– И о чём она, по твоему?
– О справедливости, – бесстрастный голосок сейчас звучит сейчас особенно жутко. Как Марине кажется, маленькая Коатликуэ из тех кто сможет поднять в бой даже людей, похожих на авторов песни, наверняка даже писать и читать не умевших. Забитых до скотского состояния, но однажды вспомнивших что они люди.
Когда праотец пахал, а праматерь пряла
Кто дворянином был тогда?
Славься Господь!
Пики вперёд! Бей и коли!
Вырвем яйца попу! Вздёрнем дворян на суку!
Славься Господь!
