Хорошо, хоть по лбу прокатить не догадалась.
– Ой! Вот, спасибо-спасибо, Марина! А это правда, теперь совсем-совсем моё?
– Правда! – кивает Марина, подумав о степени заразности разноглазой, и насколько сильно у неё ещё работают тормоза.
– А подписать можешь?
– Где? Я не гравёр! – про лоб упоминать не стала. Вьюнок – островитянка, с неё станется из росписи Принцессы Империи сделать татуировку. Пусть и на лбу.
– Там книжечка была, – Вьюнок по сторонам озирается. В её одеянии что-либо спрятать невозможно. Любимый стиль купальников Эр, состоящих почти из одних ниточек заразил всех. Тем более, излюбленные покрои нарядов островитянок и так не сильно отличаются.
– Принесёшь – подпишу.
– Лучше – печать поставь! – важно просит девочка.
Марина пожимает плечами. Печати с именами могут дариться любому человеку на любой праздник. Являясь либо дополнением к чему-то другому, либо самостоятельным подарком в зависимости от материала изготовления и стоимости. Вьюнку досталась стандартная МИДвовская с их символикой, обычно служащая дополнением к юбилейным или праздничным денежным выплатам. В книжечке есть и графа для имени получателя, и для имени наградившего. Хотя там чаще ставят печать МИДв, но может быть вписано и имя. Марины в данном случае. В любом случае, такая печать заносимой в «личное дело» наградой не является.
Вьюнок хочет уж обратно бежать, но подходят Осень, Рэда и Актиния. Обтянутую тканью коробочку догадалась прихватить принцесса, обнаружившая незаполненные графы в сопроводительном документе.
К радости Вьюнка и новому оглушительному воплю, Марина всё заполнила, попутно размышляя, куда бы Вьюнка и Осень отправить, чтобы подольше бегали. Три Кошмара рядом даже для выносливой Херктерент на сколько-нибудь длительный срок – несколько многовато. Неожиданно эту сложность решила Осень, оказавшаяся ещё и знатоком протоколов. Она и утаскивает Вьюнка рассказывать Вьюнку, в каких случаях достаточно поставить печать, в каких – подпись, а когда надлежит использовать и то, и другое. Актиния, хотя ещё недавно задирала нос, тоже оказывается, в этом совершенно не разбирается. Осень различия между девочками не делает. Рэда привыкла уже постоянно держать игрушечную принцессу в поле зрения. Впрочем, та и не стремиться из этого поля исчезать.
Окружение Марины опять сократилось до Кошмара и Змеедевочки.
– Ты на песочек-то прогуляться не передумала? – Марина припоминает, особым постоянством в увлечениях Динка не отличается.
– Слушай, а я и не знаю теперь... Тут вполне достаточно наигралась. Больно уж легко побеждаю. Да и рассказывают всякое.  Там и покалечить могут. У тебя, во всяком случае, получилось...
– Трусишь? – на этот раз язык мозги опередил. Марине, на самом деле, хочется чтобы Динка никуда не ходила, к не сильно умной Звезде это тоже относится. Дело не в том, что могут побить, хотя и в этом тоже. Искусственные трудности ради трудностей Марина считает нерациональными. Качества человека и другими способами можно проверить. Тем более, о качествах Динки мнение уже составлено, да и Звезда на грани принятия окончательного решения.  Хотя Кошмар себе прекрасно синяков наставит и без посторонней помощи. Иногда кажется, при постройке школьных зданий строители специально монтировали в некоторых местах дополнительные углы, чтобы об них Кошмар задевала. Но теперь Динка может решить, будто Марина её к участию подталкивает, ибо упрёки в трусости Динка не переносит. Притом, из девушек своего возраста она одна из самых сильных. На этот раз, к счастью предпочла решить, слышит вопрос, а не упрёк.
– Не-а! Лениво просто. Упражняться много надо, а я не такая сильная как ты. Да и, – Динка хмурится, – мне кажется, я побеждала не всегда. Мне проигрывали специально.
– Не видела, судить не берусь, – хотя на деле, уверенность стопроцентная, Кошмару ничего не показалось, Эшбадовки достаточно умные девушки с развитым инстинктом самосохранения. Это Динка говорит, чтобы они в полную силу дрались. Ага! Им ещё и дальше жить, и лучше без пятен в биографии. Родители Динки – люди из тех, кто обычному человеку с лёгкостью сломают жизнь. ЕИВ слывёт справедливым и принципиальным человеком, но как-то нет желания проверять, таков ли он на самом деле. Отсюда вывод, самой Марине тоже нет смысла никуда идти. Выиграет, и гораздо более легко, чем в прошлом году. Слишком засветилась. Да и у Эшбадовок пол острова знакомых, наверняка уже всем разболтали о желании Динки блеснуть на песочке. В определённой среде информация быстро распространяется. Выводы там тоже делать умеют. Тем более, теперь все знают, у кого именно служит Смерть.
– Посмотреть не хочешь? Ну, как я бьюсь?
– Мне того раза достаточно было. Я смотреть не очень люблю. Да и в состязаниях особого смысла не вижу.
– Потому что опять выиграешь.
– В том числе, и поэтому. Смысл состязаться, когда победитель известен? Это ведь не мирренские морпехи, награда  в состязании с кем – жизнь. Эти стрелки, ни разу не выстрелив в твою сестру, тем не менее почти вывели её из строя.
– «Почти» не считается, – озорно щурится Кошмар.
– Если бы её увезли пускающей слюни в смирительной рубашке такое  «почти» было бы лучше? Тоже ведь осталась бы жива.
– Не говори так!
– Мы все на войне. Кто-то дальше, кто-то ближе. Прилететь может любому. Меня чуть в Столице не убило, на территорию школы падал сбитый бомбардировщик.
– Это ещё до меня было!
– Меня с Софи чуть не убило уже при тебе. Твоей сестре отпуск дали ещё и затем, чтобы нервы подлечила, пока мозги на прогулку не ушли. Они, знаешь ли, очень плохо обратно возвращаются. Представляешь, приходишь к Эор, а она тебя не узнаёт.
– Мама тоже говорила, – голосок Коаэ снова тот самый, лучше всего подходящий для рассказа страшных историй, – как здесь оказалась, чуть с ума не сошла. Всё-всё другое. Люди, язык, машины... Её сбили в первые часы, как оказалась здесь. Привезли, думали головой ударилась. Говорят, всё слышит, но не понимает, ни слова. И всё-всё чужое. Даже небо и солнце. Не помнит, сколько дней прошло. Думала, умерла и попала в ад.
– Это где? – бесцеремонно осведомляется Кошмар, – Ты говорила, да я забыла.
– Нигде, – хмыкает Марина, – но ничего хорошего там нет.
– Кажется, вспомнила, – Кошмар щёлкает пальцами, – это где холодно и ледяной ветер обсидиановыми лезвиями швыряется?
– Поблизости, – Коаэ редко улыбается, а уж такой жутковатой улыбкой – в особенности. Только там жарко... Мама тогда что-то стала понимать, когда с ней впервые заговорили на человеческом языке. Не таком как дома, но понятном. Помнит, первое, что спросила – «Вы – ангел? Я умерла?»
– Ангел – это мутант, вроде человека  с крыльями?
– Не знаю, не видела, рисуют их всякими разными. На Юге утверждают, что видят их иногда.
– После того, как выпьют смесей покрепче, что ты, Дин, намешала.
– Я же ничего не хотела...
– Так обычно говорят, когда пороховой склад взрывается.
– Моя мама тоже не хотела здесь жить, – замечает Коаэ, – просто не знала, что ещё один мир существует. И чуть не умерла от обычного страха, оказавшись в нём. Страх может убивать. Именно страх чуть не убил Эорен. Причём, в основном тот страх, что внутри её.
– Коаэ, ты в медицинскую службу флота не думаешь пойти? Хотя, да, – Марина усмехается, – те, кто поступает куда собираешься ты, призыву и мобилизации не подлежат.
– Я так не смогу, – решительно заявляет Змеедевочка, – не воспользуюсь Правом, пойду добровольцем или буду повестки ждать, всё равно всех призванных «сордаровцев»  отправляют на командный состав учиться.
– Про Право Поступления не забывай.
– Я помню, – кивает Змеедевочка, – но не смогу, если буду знать, что люди, мне это Право обеспечившие там, где меня нет. Я не хочу себя прячущейся ощущать.
– Кто-то должен быть там, а кто-то оставаться здесь. Я буду полезнее там, ты же – наоборот.
– А Софи? Такие, как она раз в несколько столетий родятся. Но она хочет пойти. Должна пойти. И она пойдёт. Ты знаешь, это не лесть.
– Знаю, – кивает Марина.
– Поэтому пойду и я.
– И я, – эхом отзывается Кошмар..
– У меня с тобой – год разницы, – улыбка Коатликуэ чуть заметна, но она есть, – Не думаю, что за это время всё кончится. С тобой, Марина, у меня и вовсе один год.
– Все вернёмся, – Марина чувствует, надо что-то жизнеутверждающее сказать, но такие речи плоховато выходят, – Снова здесь соберёмся, так же посидим.
– Не все смогут прийти... Глядя на вас пойдут воевать многие другие. Кого знаем, и кто нам неизвестен.
– Раз мы Империю создали, значит наша задача быть в первых рядах защитников. Мы вернёмся!
– Надеюсь на это, – выдыхает Змеедевочка, – но будущего видеть нельзя...
– Потому что это мы его создаём!
– Я ведь тоже одногодка с тобой Марина, – опять Херктерент не заметила, как Рэдрия подошла, – даже чуть старше. Значит, и мне с тобой в один год идти. Надеюсь, что хотя бы Осени не придётся.
– Есть у неё такие шансы... Но ведь она не обязана...
– Она похожа на ту, кто станет прятаться?
– Нет, – одновременно сказали Марина, Дина и Коатликуэ.
– Опять об огне, что горит не здесь? – Осень не любит далеко от Рэды находиться. Тоже незаметно подошла. Не подслушивала, но выглядит, будто каждое слово слышала.
– Думаешь, тебе он не затронет? – резко бросает Марина.
– Он нас уже затронул. В прошлый раз. Притом, гораздо сильнее, чем любую из вас, – девочка скучно констатирует известный факт – в ту войну её Дом погиб почти в полном составе, да и отец был тяжело ранен. В известных Марине семьях, без разницы какого статуса, за Великую войну это наивысший уровень потерь, – Пока нам везёт. Но такое везение не может быть длительным. Статистика – слишком жестокая наука. Но я говорю – дойдёт очередь до меня – тоже пойду. Как и все вы.
Кошмара поднимается. Разливает на всех. Ухмылка невесёлая.
– Предлагаю выпить, чтобы «Дзиара» когда-нибудь вышла в море. Со всеми нами на борту!
Дзинь!
Марина не может, чтобы последнее слово оказалось за кем-то другим.
– Мы победим! И все вернёмся, но не увидеть этого может как раз, «Дзиара» – уже давно облизываются на столько тысяч тонн высококачественной стали.
– А не плевать ли всем нам будет через несколько лет, – решительно заявляет Рэда, - на всю эту сталь, и даже золото, если мы просто будем живы? «Дзиару» и новую можно будет построить. Вот людей возвращать никто не научился.
– Не хочется мечту Эорен убивать, – усмехается Динка, – она об этой «Дзиаре» мечтает. Даже сейчас.
– Интересно, кто-нибудь мечтает о детях? – Осень спрашивает, а Марина жалеет, что не знает её настолько хорошо, чтобы оттенки интонаций различать. Впрочем, именно Херктерент решает ответить, когда надоедает смотреть, кто кого в гляделки переиграет.
– Из тех, кого ты не знаешь, но имеешь шанс увидеть, только Динкерт.
– Почему-то, когда я её имя слышу, мне хочется по чему-то деревянному постучать, – зло бросает Рэда.
– Когда-то я могла посоветовать тебе начать поиски деревяшки со своей головы, – усмехается Марина, – но сейчас, пожалуй, полностью поддержу. Ибо сама при воспоминании о ней аналогичные эмоции испытываю. Думаю, Осень, ты скоро сможешь понаблюдать финальную стадию занятного биологического процесса – мутацию из ласточки в курицу. Стоило учиться идти? Могла бы уже приступить к процессу размножения, если так не терпится! Специально подчёркиваю, для неё именно процесс вынашивания и выкармливания представляет наибольший интерес, а не предшествующий процесс.
Хихикают даже Вьюнок и Актиния. Впрочем при простое нравов и широте взглядов жителей Архипелага, неудивительно.
– Я даже не знаю, Марина, права ты или нет, – качает головой Осень.
– Выбор прост, как мычание. Либо ты реализуешь себя в том, что тебе наиболее близко, раз уж на тебя столько ресурсов потрачено, либо воспроизводством человеческих ресурсов занимаешься. Для меня или тебя возможен момент передачи процесса воспитания наших биологических детей специально обученным людям. И то, может возникнуть потребность передать имущество биологическим не имеющему к тебе отношения человеку, кто сможет им управлять. Мы все тут знаем одного человека, у кого имущества крайне много, но попробуйте представить её управляющей хоть чем-нибудь...
Понимающие смешки. Транжирство Эр – слишком известная вещь. С ним в том или ином виде уже все сталкивались.
– Да и Осень, сама ведь прекрасно знаешь, для меня весьма много сделала человек, кто с биологической точки зрения мне никто. Я о Кэрдин, если что.
– Я поняла, – кивает игрушечная принцесса, – тебе не очень повезло в жизни. Самым близким человеком на раннем этапе жизни у тебя оказалась не мать. Ты такие отношения на всех вокруг и проецируешь. Но знаешь, бывает ведь и по другому.
– С Рэдой этими умными мыслями делиться не пробовала?
Хорт умеет криво ухмыляться ничуть не хуже Марины.
– Я с Осенью много о чём разговаривала. Пока, если переводить сказанное тобой на свою жизненную ситуацию, роль специально обученного человека меня полностью устраивает. Более того, у меня это неплохо получается. В остальном, я с тобой, скорее согласна, Марина. Смысл осваивать всё, что нам преподают, если собираешься заниматься в жизни тем, для чего достаточно начальной школы и курсов младшего медицинского персонала? Тебя, Вьюнок у родителей изъяли за ненадлежащее обращение. Меня мать просто бросила. Так что, о роли матери в жизни я знаю только биологические подробности. Лень было за резиновыми изделиями сходить?
– Но тогда тебя бы, Рэда, не было бы, – логично замечает девочка.
– У этой женщины есть дети, что живут вместе с ней. Не бедствуют. Тогда почему выкинули меня? В зеркало глянь – когда двое хотят одного и того же, сама видишь, какие замечательные результаты получаются.
– Но ты ведь очень хорошая, Рэда. И если бы всё было, как ты говорила, ни книжек чудесных не было бы, ни тебя рядом со мной.
– У Рэды раньше времени развился материнский инстинкт, – с позаимствованным у Марины выражением лица ухмыляется Кошмар.
– Дин, если я доживу до твоей погребальной церемонии, то от меня там будет лента с надписью «Самому лучшему Кошмару на планете!»
Осень задумчиво трёт подбородок:
– Как там правильно окопники Великой войны пили? «Чтобы я похоронил вас прежде, чем вы похороните меня». Правильно?
– Был и такой вариант, – хмыкает Марина, – их вообще, очень много вариантов было. Чуть ли не у каждого полка, или корабля первого-второго рангов, свой. Да на два умножить.
– Выпьем за всё за это, – кивает игрушечная принцесса, –  И да, Рэда не смотри на меня так. Предлагаю именно я, и именно всем. Мало в жизни было и будет таких вечеров, что запомнится надолго. Надо не забывать, что жизнь, это не те дни, что прошли, а те, что в памяти остались. Коатликуэ, наливай! Я прекрасно знаю, что означает твоё имя. У носившей его до тебя власть и над смертью, и над жизнью была!
– А у самой Коатликуэ платья из змеиной кожи нет, – в очередной раз нарушает торжественность момента Марина, – превзойди Эриду по безумию, подари Коаэ такое.
– И подарю! – смеётся Осень, – Уже налито? Отлично. Тогда... За Жизнь, что невозможна без Смерти, и за Смерть что не существует без Жизни!
Дзинь!

– Плохо никому не станет? – язвительно интересуется Марина после того, как все выпили.
Кошмар сразу почуяла, куда ветер дует:
– У меня только одна такая бутылочка была. Та, что ты вылила.
– Смотри, чтобы новые не появились! – грозит пальцем Марина.
– Не появятся! – Кошмар предупреждения Марины прекрасно понимает. И отлично знает, они бывают только однократными.
– Осень, – Вьюнок себе верна, – А можно я бутылку себе на память заберу? Она уже пустая.
– Марину спрашивай, это имущество её дома, – как обычно, игрушечная принцесса права. Вьюнок же явно руководствуется территориальным принципом, кто из Старших в какой части Резиденции живёт, та ей и принадлежит.
– Можно?
– Забирай! – отмахивается Марина.
  Вьюнок тут же прокатывает по этикетке свою печать:
– Дату поставить можешь?
– Это и Дина или Осень могут сделать, – вредно хмыкает Марина.
Осень по мелочам не вредничает. Херктерент кажется, эту бутылку она ещё увидит. Вьюнок достаточно упорная, обязательно дождётся, когда у неё настроение улучшится. Пока заинтересована в основном в добыче вещей, что являются ценностями только для неё самой, не представляя особого значения в глазах окружающих.
– Марина, а можно сюда ещё девочек позвать?
Херктерент ухмыляется:
– Теперь снова Осень спрашивай, ибо сейчас она и Рэда в этой части Резиденции живут, и им лучше знать, нужны ли ещё гости.
– Что-то я не понимаю, то ты тут главная, то она, то вообще не поймёшь кто!
– Привыкай! В жизни будет много куда более сложных вопросов.
Вьюнок из тех, кто из множества стоящих пред ней задач может выбрать одну и сосредоточится именно на ней.
– Каких именно? – интересуется Осень, прежде чем Вьюнок открывает рот, уточняет, – Сразу скажу, всех нельзя, тут слишком мало места. Да и среди тех кого Эрида пригласила мне нравятся далеко не все.
– Да ну их, танцорок этих, – решительно машет рукой Вьюнок.
Марина замечает, Актинии сказанное не понравилось, как-никак одна из «этих танцорок» её сестра, с некоторыми она дружит, правда не особенно близко, да и она сама формально относится к эшбадовкам.
– Я наших имела в виду, ну тех, кто со мной приехали и Оэлен ещё, без неё нас бы тут никого не было.
Осень размышляет вслух:
– Твоих подруг я совсем не знаю, пусть приходят. С Оэлен уже мне будет не лишним познакомится, как-никак, в одних стенах нам ещё несколько лет вместе жить.
Очередной восторженный вопль. Марина успевает схватить за руку собравшуюся убегать Вьюнка:
– Куда направилась?
– Опять тебя спрашивать надо? – дуется девочка.
– Может, сначала научишься сперва отвечать на вопросы, что тебе задали, а не придумывать свои собственные. Что я спросила?
– Куда направляешься... Но Осень же разрешила девочек позвать...
– А я запрещала?
– Я за ними хотела пойти.
– И долго ты за ними по территории бегать собиралась?
– Пока бы всех не нашла, – логично предполагает Вьюнок.
– Я думала, телефонная связь несколько десятков лет назад изобретена. Аппарат, если что, вон там стоит. Телефонный номер у каждой спальни есть.
  – Но я не помню.
  – Там список рядом лежит. Оэлен думаю, найдёшь. Твои подруги – резервные номера с двадцатого по двадцать четвёртый. По двадцать третьему можешь не звонить – это ты сама. На связь в пределах острова ограничений нет.
Марина отпускает девочку. Но та убегать не спешит.
– Ну что ещё? – вздыхает Херктерент.
– У меня телефонный номер есть? Как в своём доме? – спрашивает почему-то шепотом.
– Ну да, – пожимает плечами Марина.
Раздаётся вопль, громче всех предыдущих. Рация начинает пищать, когда он ещё не затих. Марина едва успевает ответить, как Вьюнок возвращается. Чем-то жутко довольная.
– Только не говори, что звонить не умеешь!
– Почему? Умею! Я позвонила уже! На первом, то есть двадцатом, была Звезда. Они все у неё сидели. Сказали, что скоро придут.
Марина манит пальцем Дину. Говорит, чтобы слышала только Кошмар:
– Я не знаю, наигралась ты в кровавый песочек или нет, но учти, подерёшься со Звездой – я не стану разбираться, кто начала, вылетите отсюда обе, ты – в Столицу, она – туда, откуда приехала. Понятно?
– Я с одного раза вполне понимаю! – задирает нос Кошмар. Так и хочется щёлкнуть.

  Чем больше людей вокруг, тем легче оказаться в одиночестве. Чего Марина и добивалась. Динка вполне мирно болтает со Звездой. Актинии достаточно общества Вьюнка. Осень знакомится с Оэлен. Троица нашли что обсудить с Рэдой и Коаэ.
Марина наблюдает со стороны. Вроде она здесь, а вроде и нет её. Привычное по прошлому состояние. Продолжается всё это недолго.
  Осень берётся за свою рацию. Сразу же принимается искать глазами Марину. Херктерент подзывает девочку.
– Что-то случилось? – хотя и так ясно, ничего не произошло. В противном случае, первой подала бы голос рация Марины.
– Близкая подруга Софи звонила. Спрашивала, можно ли ей зайти. Я против неё ничего не имею, но не знаю, нравится ли она тебе?
Марина щурит один глаз. Игрушечной принцессе совсем не обязательно знать, что это как раз она весьма сильно не нравится самой Марине. Прежде всего, своим совершенством. Пусть зависть и довольно скверное чувство. Но пока не выплёскивается, пусть где-то там глубоко булькает.
– Сама бы её сюда пустила, нибудь меня здесь?
– Пустила бы, – ровно отвечает девочка, – при ней Звезда и Дина точно не поссорятся. Я знаю, Дине Звезда не нравится.
Надо же насколько сообразительная. Хотя, при наличии трёх Кошмаров в одном месте Хейс поблизости точно не помешает. Марина так и не определилась окончательно как ей теперь к Хейс относится. Хотя бы по той причине, что сама с ней больше полугода не разговаривала.
   – Пусть заходит.
Сначала Марина хотела заранее обидеться, но чуть подумав, вспомнила инструкции охраны. Где находится сама Марина по первому требованию известят только Софи. Хейс по внутреннему статусу приравнена к Эриде или Осени. Им на вопрос о Принцессе Империи ответят только спросив саму Принцессу. Однако, на вопрос о нахождении любого из гостей получат полную информацию. Три Кошмара довольно часто мозолили глаза Хейс, и их исчезновение из поля зрения могло насторожить. Если вспомнить интуитивное чутьё Сонькиной подружки на неприятности... В общем, обижаться не за что. Стоит ли ругаться – посмотрим по обстоятельствам. Надо только так пересесть, чтобы вход было видно, а сама она в глаза не бросалась.
Хейс себя ждать не заставляет. Как-то тише становится, когда она появляется. В бухточку с мелкими судёнышками входит линкор. Девочки и совсем юные девушки откровенно завидую великолепию тела Хейс. Это Марина выше такой зависти. Хотя и сейчас завидует гармонично сложенным мозгам. Купальник довольно откровенный, белый с золотой каймой, но Хейс и в прошлом году похожий покрой носила. Не стоит прятать поводы для гордости. Хейс по-прежнему самой собой остаётся, влиянию разноглазой на излишнюю лёгкость нарядов, в отличии от всех присутствующих, кроме Марины, не подвержена.
Хотя, как нет, оттенок влияния Эриды всё-таки присутствует в виде цепочки белого золота на талии и переплетающихся на левом плече. Впрочем, память услужливо подсказывает, тут никакого влияния нет, это Сонькины подарки. Как по мнению Марины, так нормально, когда близко общаются люди с разным уровнем доходов, та у кого денег больше заваливает ценностями ту, у кого меньше. Так было чуть ли не от начала времён, так будет всегда. Вот то, как именно дарится, и как принимается – отдельная тема в каждом случае.
  Бутылка в руках у Марины больше для вида, но тут невольно захотелось отпить. Даже два совершенства в одном месте – слишком много. Хейс же ещё ухитряется светиться каким-то совершенно спокойным и уверенным счастьем.  Сомнительно, что она так выпадала из реальности, как сестрёнка. Ну правильно, Сонька в этой парочке отвечает за чувства, Хейс – за разум.
С Осенью здоровается вежливо, но не церемониально, впрочем это как раз девочка не любит церемониальных приветствий. Хейс же всегда  точно знает, когда надо слушать, что говорит сам человек, когда – читать протоколы. Ни разу не ошиблась.
Лёгкое напряжение было, но сразу же пропала. Когда Кошмар ищешь, всегда ждёшь, что обнаружишь её с телесными повреждениями произвольной степени тяжести, это Марина знает по себе, а Хейс очень быстро своё мнение о людях составляет. Тут Кошмара с аналогами в поле зрения три должно быть, плюс ещё Звезда.
Но все целы, можно и расслабиться.
– Привет, Хейс, – машет рукой Марина. К бутылке она всё-таки приложилась, – Хорошо выглядишь!
Осень ничего не заметила, но Хейс знает, как Марина язвит.
– Привет! Давно тебя не видела.
– Ну так Архипелаг большой, всяких интересных мест много...
Игрушечная принцесса взглядом с Мариной встречается. С наблюдательностью полный порядок.
– Марина, я тебе не нужна?
– Нет, – Марина откровенно напоказ к бутылке прикладывается, – можешь идти.
Странный взгляд на прощанье Осень всё-таки, бросает.
Слезать с балюстрады Марина не спешит. Хейс подходит сама.
Херктерент скалозубо скалится.
  – Поругались?
  – Нет. У нас полностью гармоничные отношения.
Марина взбалтывает бутылку.
– А я уж понадеялась!
– Собственное счастье не построишь на зависти к чужому.
– Сама-то счастлива?
– Я – да, а вот ты, я вижу, не особенно.
– У каждой – свои критерии счастья. Может, мои не совпадают с твоими?
– Мои – не секретны. Говорила, кажется, про треугольник. Должен быть у каждой. Три вершины. Любимый человек, дело, какому отдаёшься без остатка. В те угольнике сумма значений всех углов всегда даёт сто восемьдесят градусов. В жизни лучше всего, когда треугольник правильный. Когда и углы, и стороны равны. Тогда человек в абсолютной гармонии и с миром, и с собой. Чаще бывает, один угол имеет больше других, собственно, многие так и живут. Но когда треугольника нет – тогда самая грустная ситуация.
– Хочешь сказать, правильный треугольник у тебя, неправильный у меня?
– Неправильный – у Эриды. Я что-то могу про любую сторону сказать. Неправильный – у Софи.
– О как! И в какую сторону перекос?
– Сама как думаешь?
– Этот перекошенный угол на меня смотрит.
– Может, я и угол, но у меня или у неё есть и два других. А у тебя – только один. Как-то просматривается второй, но  по-настоящему ты не увлечена ничем, близкого человека и вовсе нет. И ты не намерена достраивать эти углы, особенно, вовсе отсутствующий.
– Так и имеющиеся не у всех и не всегда правильно построены. Иногда рушатся, приходится новые строить...
– Именно так, – кивает Хейс, – наверное, потому и не слишком велико количество счастливых людей. Если что-то рухнуло, особенно, впервые, заново выстраивать стороны и углы сложнее всего.
– Ты философом стать не думала? А то в древности думали, с помощью геометрии всё, что угодно можно описать.
Хейс весело усмехается:
– Нет, Марина, я слишком техник по складу ума. Философии так... Лёгкий налёт, чтобы личность была гармонично развита... Знаешь, ещё почему я счастлива?
– Только если без анатомических подробностей на какие участки тела чем лучше воздействовать. Мне достаточно рассказов сестрёнки и разноглазой.
Хейс весело смеётся.
– Я совсем о другом, но если хочешь, и об этом могу рассказать... Ничего плохого в этом не вижу, кроме хорошего.
– Ты что-то о причине счастья хотела сказать.
– Мы развиваемся, стремимся быть всё лучше и лучше, не застываем на одном уровне и не сползаем вниз. Мы словно тянемся друг за другом. И никто не может никого перегнать. Стремление лучше быть – оно на самом деле, прекрасно.
– Рада за вас. Но мне не надо свой уровень до чьего-то подтягивать, так же не нужно, чтобы кто-то гнался за моим. Я самодостаточна. И с любыми сложностями справлюсь сама.
– Я не о сложностях, я о хорошем. И понимании того, что дальше всё будет только лучше и лучше. Ты слишком гордая, но человек – не одиночный хищник. Без себе подобных не может жить. Ты сознательно закрываешь для себя одну из важнейших частей отношений между людьми. Боишься неудачу потерпеть...
– Скорее, боюсь, что меня обманут. Сама знаешь, люди хуже всего прощают личное предательство.
– Это так, но в отношении себя ты сгущаешь краски. Не хочешь никому по-настоящему довериться.
– Мне подпорка не нужна. И сама я ей быть не желаю.
– Я не об этом. Вспомни древние парные статуи. Каждая – законченное произведение. Но одновременно, они немыслимы одна без другой. Вот у меня с Софи сейчас примерно так ощущаю. Мы обе — цельные, вполне сформировавшиеся личности. Но вместе мы можем гораздо больше, чем по отдельности.
  – Ты умеешь рисовать в рамках школьного курса, у Софи в тех же рамках физика и математика. Чем же вы можете друг друга дополнить?
– Поддержкой, придающей сил. Ели одна в чём-то сомневается, есть другая, кто скажет, как верит в её силы, и что всё у неё получится. Пока это прекрасно работает.
Марина голову на бок склоняет:
– В случае с тобой и Софи я ещё готова поверить, слишком уж обе вы уникальны. Но с другими это работает гораздо хуже. И меня инстинкт самосохранения заставляет в каждом подозревать желающего улучшить свой статус и состояние за мой счёт. Я не жадная, но я и не разноглазая.
Хейс усмехается:
– Знаешь, Софи говорит почти тоже самое, но немного не так «Я щедрая, но я не разноглазая».
– Не вижу особой разницы.
– Но она есть...
Марина зевает:
– Если увижу, то расскажу. Пока разницы нет совсем. Эр много тратит, но если на число лиц поделить, получиться не так уж много на каждую. Вряд ли сильно больше, из расчёта на одну, чем тратится на тебя. Правда, ты жадностью не отличаешься.
Хейс качает головой:
– Я помню, ты любишь царапать окружающих шипами своей брони. Могла бы даже не намекать, будто в наших отношениях какую-то роль играет материальная составляющая. Люди очень не любят, когда их обвиняют в том, чего они не делали. Я не думала, будто у меня могут быть какие-то отношения с принцессой. Это Софи нашла меня. И влюбилась. Так, как умеет только она...
Или тоже думаешь, что я тоже к охотникам на статус принадлежу?
– Не думаю. Но переживать о не сложившийся жизни лучше за рулём «Гепарда», а не на скамейке в парке.
– У меня жизнь складывается самым лучшим образом. Огромную роль в этом сыграл Императорский Дом и играет лично Софи. Вот только не пойму, зачем мне «Гепард», я это, в первую очередь, я сама, а не моя машина. Но я ведь и одна проживу. Всё-таки, не человек-украшение. Сама кой-какое положение в стране смогу занять. Способности и знания – тоже ценность. И немалая.
Марина кисло усмехается:
– Следует признать, несмотря на изменившиеся обстоятельства, каких-либо противоречий между нами не было и нет. Вряд ли ты с Сонькой когда-либо станете шеи друг другу сворачивать. С остальным и без меня разберётесь. В первую очередь, с анатомическими подробностями. В общем, моё мнение о тебе ни в какую сторону не изменилось. Как-либо мешать вашим отношениям я не собираюсь. Мне они совершенно не мешают.
– Спасибо, Марина. Ты по-прежнему остаёшься самой собой. Надеюсь, так же будет и в дальнейшем. Но всё-таки, попробую дать тебе совет. Поверь, самой будет лучше, если послушаешь.
– Уже слушаю, и очень внимательно. Блокнот принести?
– Думаю, запомнишь и так. Попробуй влюбиться в кого-нибудь. Мир станет совсем других.
– Третья, – устало вздыхает Марина.
– Что третья? – не понимает Хейс.
– Ты третья, кто лезет ко мне с подобным советом после Соньки и разноглазой. Вы, что там сговорились против меня?

Требования сильно завышенные.

Снова оглушительный писк рации:
– Привет, Эрида! – Марина отвечает куда громче, чем следует, рассчитывая, что Эорен с подругой, сестрой и Коаэ куда-нибудь исчезнут, ибо кроме лётчицы все прекрасно знают, что из себя представляет разноглазая. Знают и что Эриде Марина старается не врать, и исчезнуть из поля зрения, чтобы Херктерент честно могла не видит никого из них. Именно из этих соображений Марина разворачивается спиной. Теперь пред глазами только мрамор и зелень.
– Слушай, я думаю, давай все вместе соберёмся? Ну, все кто здесь есть... Смерть позовём, у неё же свадьба скоро. Вроде, девочкам принято пред чьей-то свадьбой собираться в горячих... – ну, кто бы сомневался, озабоченная; хорошо, на этот раз мозги оказались быстрее языка, и вслух Марина этого не сказала.
И как это Марина забыла про увлечение разноглазой всем, связанным с этим этапом в жизни человека? Хотя, для формальной регистрации, кроме двух обязательных участников, требуются только два свидетеля и представитель власти с соответствующими полномочиями. Притом, свидетелями можно пренебречь.
– Эр, с большей частью девочек ты и так видишься каждый день, со всеми остальными, начиная от Смерти довольно легко связаться. Да и так собираться было принято собираться в те времена, когда свадьба была связана с погребальным обрядом, смертью девушки для одного рода и переходом в другой. Тут никто, даже понарошку, умирать не собирается.
– Марин, какая ты скучная иногда! Сама-то придёшь?
– Подумаю...
– Ой, спасибки! – разноглазая отключается.
Марина поворачивается. Никого нет.
– Можете подходить!
Из-за поворота в изгороди осторожно выглядывает Динка.
– Всё?
– Пока да.
Эорен и лётчица подходят взявшись за руки.
– Теперь ждите, пока с тобой свяжется, – с кислой ухмылкой Марина кивает Эор.
– Зачем? – осведомляется Кошмар, на всякий случай прячась за спину сестры. Эрида безобидна, но временами крайне назойлива. Оказывается, неплохое средство против бесстрашия Динки, не обижающей слабых. Меньше всего разноглазой сейчас следует опасаться как раз, Эорен. Нет, если Эр кого-то надо собрать, она всех соберёт. Тем более, Резиденция имеет некоторые черты сходства с подводной лодкой с задраенными люками.
Но Эр всегда в первую очередь вспоминает о симпатичных ей в физическом плане людях, и только потом – о прочих. Нет, Утренняя Звезда внимания не избежит, но будет на одном из последних мест в списке... И интересно, хватит ли у Эр храбрости связаться с той, кто в списке первая?
– Собрать всех хочет. Пред свадьбой в горячих. С невесты начиная...
– Ой, как интересно! – лётчица, как ребёнок, вскидывает руки к щекам, – А мне прийти можно будет?
Эор открывает было рот, но Марина вскидывает палец, показывая, говорить будет она.
– Ты ей на глаза хоть раз попадалась?
– Да. Она в прошлом году даже позировать звала, правда больше снимки делала, а не рисовала... Представляете, она и в авиационных фотоаппаратах неплохо разбирается!
– Прекрасно представляем, – хмыкает Марина, – снимки, конечно, без одежды были?
– А разве она делает какие-то другие? Я и вас там видела... – бросает хитренький взгляд лётчица.
Марина пожимает плечами. Снимки показывать она Эриде не запрещала. Тем более, в Резиденции по определению служат только люди, кому можно доверять.
– Тогда поздравляю, – вздыхает Марина, – Или сочувствую, в зависимости от твоего отношения к данному вопросу. У Эр абсолютная память на лица и тела. Раз была у неё в мастерской – не забудет никогда. Может, не сегодня, но свяжется с тобой обязательно.
– Ой, как здорово, – взвизгнув, начинает крутиться на месте.
Марина только вздыхает. Как у любой лётчицы, вестибулярный аппарат и у этой великолепный.
Эорен шепчет, наклоняясь к Марине:
– Она очень хорошая, но иногда как ребёнок, знакомство с Принцем Империи считает днём попадания в сказку. В сказке и живёт по сегодняшний день.
– Повезло! – Херктерент ничуть не иронизирует. Мирренка сделала для Империи гораздо больше, чем многие из кричащих о заслугах великих предков. Великие Дины никогда не забывали своих воинов. Впрочем, Марина чётко знает, мирренка – солдат не Империи, а лично Императора.
– Ой, а о чём вы шепчетесь?
– О том, что хорошо, когда всё хорошо, – хмыкает Марина.
– И правда! – мирренка кивает Дине, – Ты извини, что грубой была. У меня тоже сестра есть, но она вредная и противная...
«Ага, точно ребёнок, уничтоживший несколько сотен врагов и пяток кораблей, пусть и уровня канонерок внутреннего плавания, сейчас детские обиды взялась вспоминать».
– У меня с ней такая же разница в возрасте, как у тебя с Эорен. Вот и вспомнилось всякое нехорошее... Но увидела уже, что ошиблась, ты хорошая...
Марина закатывает глаза. Интересно, Сонька как восприняла эту личность? С подругами у Утренней Звезды всю жизнь было сложно. Не приревновала бы Сонька, ибо от жары частенько дуреют. Хотя, не стала же препятствовать сближению этих двоих... Впрочем, это у Соньки семейное – не запрещать другим того, что делаешь сама.
– Ой, девочки! – пилот предлагает вроде как всем, – А давайте, к статуям съездим? Заодно и познакомимся получше.
Границы между лётчица не держит. Впрочем, как и сама Марина. Настоящее звание есть только одно – человек. Все остальные – искусственно наведённые. В общем-то, с утра она размышляла, чем бы заняться, пока Кошмар со своими проблемами не нарисовалась.
– Заодно, и ты похвастаешься, с кем именно познакомилась? – теперь уже Марина совсем не по возрасту дразниться... Хотя, кто ей запретит так себя вести? Несмотря на то, что из присутствующих не по документам, а по состоянию мозгов именно она старшая.
– А хотя бы! – взрослая мирренка, совсем как озорная девчонка язык показывает, – Их затем там и поставили, чтобы люди по ними красовались друг перед дружкой всем, чем надо и не надо! Едим или нет?
Понятно, вопрос именно к ней, Эорен сейчас в таком состоянии – любую инициативу первой в жизни возлюбленной поддержит, Динка увяжется за сестрой, а Змеедевочка – за Кошмаром.
– А почему бы и нет? – хмыкает принцесса, – Тем более, ещё можно будет похвастаться и машиной из нашего гаража...
– Если только в этом вопрос, то можем на моей поехать. Она тоже вполне любому статусу соответствует.
– Это какая же машина у тебя?
– «Гепард» последний, как у твоего брата, только семиместный.
Марина присвистнула:
– Откуда такой? Тебе хорошо платят, но не настолько... Или запасы со старых похождений?
– Не, – довольно щурится мирренка, – как раз, с новых.
– Чего-то тогда уже я о финансировании Резиденции не знаю... Или это чей-то подарок? – Марина крайне двусмысленно играет бровями, чем вызывает ещё большее веселье южанки.
– Таких щедрых друзей у меня не было, да наверное, уже и не будет... А машинку хотелось. Вот и купили у одного из местных богатеньких разбитую чуть ли не по цене металлолома. Хозяин и даром готов был отдать – на ней его брат разбился, а я не суеверная. Богатых друзей у меня нет, зато тех, кто с руками и головами – предостаточно. Починили – стала лучше, красавица моя, специально перекрасили, чтобы бывшего владельца не смущать, островок-то у нас маленький.
«Зато, гараж у Императора – большой, впрочем, он в Столице плевал, что механики свои машины в его мастерских дорабатывают. Значит и здесь плюёт. В общем, лучше съездим в город, ещё и потому, что до туда рации из Резиденции не добивают, а каким-либо иным способом разноглазая нас искать не станет».
– Ну, пошли покажешь свою красавицу...

Пожалуй, Сонька и то похуже агрегат с собой привезла. Этот тоже самолёт напоминает. Но, на взгляд Марины, без использования деталей от настоящих самолётов. Обычные «Гепарды» никогда не красились в бледно-голубой цвет. Хотя слова «Гепард» и «обычный» крайне плохо сочитаются. Все машины изготавливались с учётом требований будущего владельца. Общего у них были только рама и двигатель. Южанка полностью права – машина подчеркнёт какой угодно статус. Даже Принцессе Империи не зазорно перемещаться на такой, один из Принцев ездит и так. Вопрос в том, сколько здесь от оригинального «Гепарда», а сколько от умелых рук из Резиденции, остаётся открытым.
Но вот никому из владельцев такой цвет не приглянулся. Зато он нравится мирренке. Да, когда они вместе будут на этой машине, никто не ошибётся, кто хозяйка, если не будут в лица очень уж сильно вглядываться. У гуляющих возле статуй девушек на лица смотрят в последнюю очередь. С внешними данными у мирренки всё хорошо. Минимум одежды, подчёркивающий всё, что надо, подобран с большим вкусом. Эорен – это Эорен, полугода общения с Софи ей явно оказалась мало, а с мирренкой она несколько дней всего. Марине лень глупостями заниматься, в смысле подбора нарядов и боевой раскраски, в её случае основной поражающий фактор – молодость, и чуть ли не главное оружие, способное поразить сильнее любых черт внешности – браслет. Он даже у Эорен статусу полностью соответствует. Хотя могут заподозрить недрагоценную копию, надетую чтобы выглядеть лучше. Динка и, в особенности, Коаэ и вовсе больше на детей похожи. Впрочем, у большинства их сверстников и сверстниц на Архипелаге взрослые и детские интересы  в мозгах весьма хитро переплетены.
  Домчались с ветерком. Мирренка, как и почти все обладатели подобных машин, про существование знака «скорость ограничена!» ничего не слышала. Правда, она банально привыкла совсем к другим скоростям, и вполне уверена, не разобьётся верхом на черепахе. Выпрыгивающая из машины мирренка напоминает Марине ныряющую морскую птицу  – настолько гармонична она сразу в двух стихиях – шуме и суете огромного города и торжественной тишине дворца.
Притом, Эорен одинаково неуютно и там, и тут.
Южанка весела, потому что ей так нравиться, Эорен не привыкать что-то делать за компанию.
Марина подумывает немного созорничать, предложив сходить, где подаренный Сордаром череп трупного кита с двумя бивнями на стене висит. У них и название теперь «Два Бивня». Заодно и проверит сделала та девчонка татуировку из её росписи или нет
Но привычка мирренки к скоростям, играет роль и здесь. Идею генерирует первой южанка.
– Давайте, в «Летучих рыб» сходим.
– Что там такое?
– Туда, наверное, большая часть девочек, что в Резиденции гостят мечтают на работу попасть. Там самая лучшая на Архипелаге танцевальная программа...
Марина хмыкает. Уж очень подозрительно горят глазки южанки.
– Я так понимаю, большая часть танцев в одних туфельках и блёстках?
– Правильно понимаешь, – мирренка переходит на шепот, – У них говорят, даже Сам, – выразительно вскидывает глаза к солнцу, – бывал. Правда, это было ещё до меня.
– Кого ещё из Великих и не очень заносило?
Мирренка в кулак откровенно давится со смеху.
– Принц со всеми «ведьмочками» и Смертью, после того, как нас в штат приняли. Без его содействия никто бы из нас тут не оказался.
– Отблагодарили? – двусмысленно ухмыляется Марина.
– Кого?
– Ну, братца моего.
Лицо мирренки расплывается в широченной улыбке.
– Конечно, все были очень довольны... Повезло Смерти...
Динка дёргает сестру за руку. Решительно заявляет.
– Я у Эр насмотрелась на танцы девочек и в туфельках, и без. Сейчас смотреть не хочется...
– В «Рыбах» есть и программа с мальчиками. Красивыми! Хожу туда иногда.... В других местах тоже можно такое посмотреть. И не только посмотреть...
– Всё равно, не хочу, – Динка решительно мотает головой.
Эорен как-то неуверенно смотрит на мирренку. Непривычные ощущения – два примерно одинаков дорогих для Утренней Звезды человека хотят от неё абсолютно разных вещей.
Южанка, словно вспомнив про субординацию, в точности по словам ЕИВ, «преданно ест глазами начальство», то есть Марину.
– Я таких зрелищ ещё в прошлом году переела. Если уж мне сама Эшбад не больно-то понравилась... Так что, пойдём в два бивня!
– Пошли! Там очень вкусно готовят! – аж подпрыгивает мирренка. Закрадывается мысль, она настолько жизнелюбива, что готова отдавать должное любым радостям жизни, включая способные серьёзно повлиять на ухудшение её массо-габаритных характеристик в виде лишнего жира на заднице и всех прочих местах, или это она так казённо выражает радость от решения вышестоящего?
– Там не танцуют? – подозрительно осведомляется Кошмар.
– Можно нанять со стороны, чтобы там выступили. Но они кухней славятся, а не танцовщицами, – довольно сообщает мирренка.
– Никого нанимать не будем! Китовое мясо там подают?
– Они раньше вообще «Трупный кит» назывались, – усмехается мирренка.
– И к ним ходили? С таким-то названием?
– Это всего лишь название определённого животного, – пожимает плечами Эорен.
  Кажется, кроме Марины только мирренка заметила, что за ними охранницы шли. Впрочем, для неё умение постоянно головой крутить является жизненной необходимостью. Да и охранниц она банально знает.
  Марину и мирренку встречают как почётных гостей, узнают и Эорен с Динкой, к плохо скрытому неудовольствию старшей, и бурно выраженной радости младшей сестры. Незамеченной остаётся только Змеедевочка, что, впрочем её полностью устраивает. Сразу отправляется два бивня изучать, хотя бывала уже на складе Сордара. Но склад на то и склад, черепа лежат где-то далеко, а тут на морёном дереве череп во всей красе. Коаэ вытаскивает блокнот и принимается делать зарисовки черепа.
  К Марине подходит та девушка с прошлого раза.
Со смеющимися глазами спрашивает.
– Что будете заказывать?
  Марина тоже посмеиваясь, разглядывает её. Погода способствует ношению всего короткого и лёгкого. Тут покрой одежды заведения с полным отсутствием рукавов.
  В прошлый раз Сордар на персонал вполне поглядывал. Похоже, и сейчас некоторые пришли сюда на девочек поглядеть, будто снаружи их мало.
Марина искренне порадовалось, что с ними нет разноглазой. Большинство девушек вполне в её вкусе и не сильно отличаются по возрасту.
Слева от Марины устраивается Кошмар, Динка сразу бросает подошедшей к ней, что заказывать ещё не готова, справа оставлено место для Змеедевочки, и её поджидают, хотя Кошмар от черепа оторваться не может.
У старой знакомой появилась татуировка в виде такой знакомой подписи. Марина усмехается, кивнув на изображение.
– Ни от кого не попало?
– Наоборот, я тут вроде местной достопримечательности.
– Я же, вроде, расписалась не только тебе.
– Но мне – первой! – довольно сообщает девушка, – Извините, раз пока не заказали, можете ещё где-нибудь расписаться?
Марина мысленно стонет, но находясь среди сумасшедших сложно оставаться нормальной.
– Где-нибудь можно, только учти, говорила уже вроде, на лбу или заднице не буду.
В ответ хихиканье:
– А на бедре можно? – юбка у девушки не доходит и до середины,  – И дату поставить.
– Письменные принадлежности с собой, или побежишь за ними?
– Это же у меня орудия труда.
Марина чуть не хлопнула  себя ладонью по лбу.
Подпись Принцессы Империи поставлена. Тут встревает Кошмар, обожающая повторять поступки Херктерент:
– А моя подпись тебе не нужна? Я конечно, не Марина...
– Я знаю, кто вы, ваше высочество...
Динка машет руками:
– Не называй меня больше так.
– Это называется «приём должен происходить без титулов», – ехидно подсказывает Марина.
  Девушка переводит взгляд с одной принцессы на другую.
– Самой такая роспись нужна?
– Да. Всем нравиться.
Марина делает приглашающий жест в сторону Кошмара.
– Прошу.
– Тогда можно ещё и на руке.
– Татуировщики тебе скидку скоро будут делать!
– Уже есть. За прошлую подпись.
Марина страдальчески опускает подбородок на сложенные ладони.
– Не готовы ещё?
– Почему? Готова, только не мне, а этой подруге, – показывает большим пальцем на место Коаэ, – Подскажи-ка мне, с эстетической точки зрения, у какого из ваших блюд как можно больше конечностей, челюстей, клешней и усов в какую-нибудь сторону торчит. Если есть с иглами или щупальцами – то ещё лучше.
– «Огненный рак». Морской медвежий рак с севера Архипелага живым готовиться на огне прямо на ваших глазах.
  – Это годиться! Заказываю, но принесёте, когда она сюда придёт. А пока продолжим поиски чего-нибудь, что с тарелки тебе махать будет.
– Тогда предлагаю полосатых креветок.
– Они живые?
– Нет, – девушка раскрывает меню на соответствующей странице, – Вот!
– Ну и тварь! Годится!