– Есть такое! - хмыкает тёзка, – Тут откровенно потише, чем дома. Грызни меньше.
– Срез общества шире, - в тон ей хмыкает Марина, – почти воплощённая в жизни идея перемешать все слои общества в один. В школьных стенах почти получилось.
– Это да! У нас сплошь и рядом верхние и нижние даже не разговаривают друг с другом, хотя годами вместе учатся.
– Разве такое бывает? Мне казалось, наверху большинство в негосударственные школы идёт.
– Знаешь ли, наверху, как это не странно, далеко не все богаты, а внизу — далеко не у всех достаток небольшой. К тому же, школьные округа здесь нарезаны «дольками» как у нас говорят. В одну школу ходят и верхние, и нижние, хотя многие куда ближе к другой школе живут. Специально так сделано, чтобы народ перемешивать. Честно говоря, так себе вышло.
– Это уж точно, даже в «Кошачьей» лучше получилось. Это только на песке все равны.
– А разве туда верхние ходят драться? - удивляется Кроэн, – Я думала, только смотреть.
Обе Марины смеются.
– Я вот там была, хотя, более верхнюю придумать сложно.
– Это не так, Марина, – тезка становится необычно серьёзной, – Ты и сестра не верхняя, и не нижняя. Вы одни такие. Вас любые бы приняли с радостью. Тебя знаешь, как уважать после песка стали! А Софи и так все любят.
– Цена этой любви знаешь какова? Она только на расстоянии хороша.
– Но Софи на самом деле, могла бы лучшей у нас быть. А ты на песке и так одной из лучших была.
– У меня копия награды за песок, маленький вариант для повседневного ношения.
– А посмотреть можно?
– Ты точно, совсем глупая! - смеётся Кроэн – На купальниках награды не носят, а этот Марина вообще здесь надела.
Разноглазая словно ждала Марину в гости. Среди прочего и любимый чёрный с серебром был.
– Кро, ты значки у меня на пиджаке видела?
– Да. Ты их всё время носишь. Я внимания просто не обратила.
– Так там этот знак вполне присутствует.
Островитянка слишком уж выразительно косится в сторону одежды Марины.
– Иди, смотри. Разрешаю. Можешь даже померить.
Сразу надевать не стала, села рассматривать. Взглянула — и очень осторожно на место кладёт.
– Что не так?
– Извини, Марина. Я не знала, что у тебя и боевая медаль есть. Чужие государственные награды носить нельзя.
Сама Херктерент об этом пункте «Правил ношения» позабыла.
– Есть. Только присвоено за технику. Хорошо в моторах разбираюсь. Да ты не бойся, надевай. Это же не сама медаль, а только знак, её изображающий.
– Всё равно. Боязно как-то.
– Была бы там только песчаная награда, надела бы?
– А ещё говоришь, я трусишка! - дразнится Кроэн.
Пиджак одной Марины на другой смотрится не очень. Коротковато. Висит мешком. Островитянка выше, руки длиннее, Херктерент куда шире в плечах.
– Не думала, что так близко буду к этому знаку.
– Так в чём дело? Вышла бы сама. Может, и настоящий бы домой унесла.
– Я пробовала в прошлом году. Очень быстро выбили. Поняла, не моё это. А ты для такого просто создана.
– Ага! Мне предлагали в боях на другом уровне поучаствовать. Вроде бы, легальных. Но такие занятия — всегда на грани закона. У вас не слишком давно бои до смерти бывали. Наша знакомая Смерть их даже самым краешком зацепила.
– Ты сама тогда на смерть походила. Я видела, как после боя с тобой уносили.
– Так не на костёр вроде?
– Смертельных случаев давно не было.
– К вопросу о песчаном единстве. Я точно вырубила двоих верхних. Зря вы их не любите. Боевитых девочек там предостаточно.
– Все они какие-то противные.
Марина только хмыкает; «противный» в данном случае слово, обозначающее весь спектр негативных эмоций девушек по отношению друг у другу. Наверняка и девушка из района вилл, про таких, как эти сёстры тоже ограничилась бы этой фразой.
– Надутая ты тогда пришла, когда тебе настучали! – откровенно злорадствует Кроэн, – Помню, какая ты утром уходила, и какая вечером вернулась. Это жалко, что тебе никто вроде Марины не попался. Увезли бы до флотского центрального, полежала бы, подумала.
– Тебе бы всё злобствовать, мелочь.
– Ничего бы с ней не случилось! Я по-правилам дерусь. Даже руки смотрели, слишком уж быстро от моих ударов валились.
– Так я и не говорю, будто ты правила нарушаешь. Все говорят, какая ты честная. Но ты слишком сильная. И не всегда за этим следишь.
– Не так уж часто я и дралась. Неужто до сих пор обсуждают?
– Именно! Ты ведь почти все разы с мальчиками дралась. Притом, старше себя.
– Отец говорил, у него кто-то был из области, где какой-то знаменитый силач того мира родился. Видать, и у него наследил. Смеялся, не особенно удивился, что сын сильный, но когда от ударов дочки парни валятся... Точно не так что-то. Сордар, когда в школе был, один на один с ним не дрались. Минимум вдвоём против него выходили, и все вокруг, считая его самого, полагали это очень честным. Потом я, такая маленькая, да удаленькая получилась.
– Марин, ты меньше её слушая. Она, хотя и выглядит книжной девочкой, на деле злючка ещё там. Все подряд исключительно зла желает. Точно, переживает, что тебя на песке не побили. Не потому что она тебя не любит. Просто она очкастая злючка. Как змея.
– Теперь ты, Кро, её не слушай. Я сравнение со змеёй как похвальбу воспринимаю. Самой ядовитой быть совсем неплохо.
– Только зубки для повышенной ядовитости не выросли, – не удерживается от колкости старшая островитянка.
Кроэн совсем по-детски только язык в ответ показывает.
Херктерент усмехается. Опять в голову мысль забрела, способная к неоднозначным последствиям, как с ожерельем Рэды.
– Марин, а кроме тебя ещё есть, кто на песок ходили?
– Раз-другой многие бывали, так чтобы с претензией на что-то серьёзное – Эрида не позвала. Сложение для этих дел разное нужно. Придумала что?
– Да так... Эр любит, когда ей что-то необычное устраивают. Покажите ей такой бой, благо есть песчаный участок. На тебя во все глаза смотреть будет. Ей нравится, когда человек, телосложением вроде Софи как-то необычно двигается.
– Она мне говорила, не любит, когда дерутся, – в глазах островитянки играют заговорщические искорки.
– А вы скажите, это не драка, а боевое искусство островов. Наплети что-нибудь про разновидность танце.
– Она же ничего такого не умеет.
– Неверная информация. Мечи её видела? Они совсем не для красоты.
– Она разве умеет?
– Превосходно, особенно если вспомнить её клинки.
– А почему никому не показывает? – недоумевает Кроэн, – Этим же многие занимаются.
– Стесняется она. Вы же обе её знаете.
Сёстры переглядываются и кивают. Эр специфически оценивает людей. Но делает это очень быстро. Она решила сёстры хорошие – и эти всё сказано. Единственный человек, известный Херктерент, не умеющий испытывать ни к кому неприязни. А уж умение упиваться злом и ненавистью, притом чаще всего на пустом месте, чему подвержено абсолютное большинство – вовсе неизвестное разноглазой чувство.
Эрида совершенно не умеет ненавидеть, Чем дальше, чем больше Херктерент убеждается, насколько это уникальная способность. Самой Марине больше «везёт» на тех, кто совершенно не умеют любить. Начиная с собственной матери. Хотя, говорят, подобное чувство врождённое. Видимо, не у всех.
Впрочем, хватит себя жалеть. У Эриды с материнской любовью не задалось от слова совсем. Но Эр почему-то добрая, а вот Марина – не особенно с состоянием чем дальше, тем сильнее переходящим в озлобленность.
Когда люди виноваты в чём-то просто по факту своего существования. Ведь абсолютно про каждого можно найти, за что его стоит ненавидеть. Впрочем, Марина тоже пока не научилась получать удовольствие от злобствования над другими.
