– Ладно, к вопросу развлечений вернёмся. Летом на Архипелаг едешь?
– Разве твои предложения не являются роднёй армейских приказов? – пожимает плечами Рэда.
– Скажем так, не всегда. Официально я тебя ещё не приглашала. Всё говорилось одним частным лицом, Мариной Саргон, другому частному лицу, Рэдрии Хорт. Как частному лицу, мне вполне можно отказать. Вот как официальному – надо уж как следует фантазию напрячь. Но я о другом, собственно. Тебе других официальных приглашений ещё не было?
– Чуть ли не впервые имеет место некий конфликт интересов. Я совсем не против провести лето вместе с ними. Девочка, наоборот, как раз на Архипелаг рвётся. Больно уж хочется как раз на тебя посмотреть. Её на Архипелаг фактически уже отпустили, конечно, если ты согласишься её  принять.
– Сама что думаешь?
– Как раз, я и разрываюсь. И того хочется, и другого. Экзамены, если захочет, сможет и вместе с местными сдать. Кстати, на них ей тоже посмотреть хочется.
– Надеюсь, не в таком смысле, как разноглазой нашей, – хмыкает Марина.
– Она же ребёнок ещё!
– Островитянки очень рано развиваются.
Рэда призадумывается.
– Местные нравы довольно серьёзный аргумент. Но упрямство моей подопечной – вещь куда более серьёзная. Тем более, она и без моего участия достаточно грамотна в определённых вопросах.
– Быстро детки растут!
– Знаешь, что является первым признаком старости?
– Осуждение молодости, – откровенно дразнится Марина, – только вот незадача, это ты старше меня, наоборот.
– Фактический возраст и указанный в документах – две большие разницы. Особенно, у таких, как ты. Думаешь, я не знаю, ты считаешься старше многих, кому лет куда больше, нежели тебе?
– Это только по делам, касающихся древних кодексов.
  – Я так понимаю, едем прежним составом за единственным исключением?
– Свою подопечную да островитянок забыла?
– Они как бы само-собой разумеющиеся, – машет рукой Рэда.
– Самой-то больше никто не нужен?
– Марина, ты издеваешься?
Херктерент щёлкает пальцами.
– Надо Динке и Медузе сказать, чтобы своих звать не вздумали. Как-то отдохнуть охота от мужского общества.
Рэда почему-то хихикает.
– Что смешного? – настораживается Марина.
– Ничего. Оэлен тут вспомнилась. Она уже сейчас вся ожиданием извелась. Всем уже хвасталась, как она, как приедет, первым делом к «Исполинам» купаться побежит. Ей, несмотря на возраст, уже есть, что показать.
Марина с крайней степенью иронии, откровенно пялится на грудь Рэды. Оэлен сложена куда гармоничнее. Даже когда Рэды здесь уже не будет, самые выдающиеся арбузы всё равно будут произрастать не на её грядке. Хорт, кажется, просто гордится  собственным превосходства.
– Ты туда, помнится, не очень-то хаживала. Или показать было нечего?
Рэд смеётся.
– Ты же прекрасно знаешь, у меня с водой отношения сложные. Известным в тех краях методом знакомства «быть спасённой у «Исполина» пользоваться не испытываю ни малейшего желания. Хотя бы из соображений, не верю, что кто-то из местных плохо плавает. Тогда не хотела, а сейчас, – Рэда вздыхает, и кажется, не притворно, – Видимо, придётся. Угораздило папеньку ночное купание у статуй описать. Попробовать подопечной хочется.
– Тоже от Оэлен что-то такое слышала. Только в стиле «наконец-то я увижу остров, где большую, хотя и худшую часть жизни, провела». Не решила ещё, но подумываю, чтобы пригласить с нами кого из людей Кэрдин, специализирующегося на преступлениях против несовершеннолетних. Может, он туда ещё раньше нас отправится.
– Так всё плохо?
– Достаточно того, что она собственную мать ненавидит ещё хлеще, чем ты?
– Я знаю, - цедит сквозь зубы Рэда, – Не возьмусь судить, что хуже один раз совершить преступление высокой тяжести, или из год в год каждый день совершать незначительные.
– Вот и я ещё не определилась.
– Не охота оказаться поблизости от того, кого ты сочтёшь преступником.
– Ага, – зевает Марина, – проще будет сразу застрелиться. Но непричастных я стараюсь не трогать.
– Если успеет доказать, что  тут ни причем. В противном случае, можно только посочувствовать.
– Как ЕИВ выражается, «лес рубят – щепки летят».
– Твой принцип. Сама чуть под него не попала.
– Если ничего никому не забывать – можно спятить от ненависти.
– Это ты мне о ненависти говоришь? – нехорошо щурится Рэда.
– Ага.  Именно я. Как один из самых крупных знатоков этого дела.

Отредактировано Чистяков (28-06-2020 23:16:01)

Рэда задумчиво пожимает плечами.
– И никак не отвертишься, Чёрным Еггтам нужно следующее поколение наследниц.
– Вот язва! Чувствуется, моя школа, – усмехается Марина, – Как моя матушка рассуждать стала.
– Ты не я, Чёрные Еггты – почти национальное сокровище. Должен будет у одной из вас кто-то родится. Так как Софи, будем надеяться, что временно из числа потенциальных рожениц выпадает, то нагрузка на тебя, минимум, удваивается. Хотя, если думать о следующих поколениях, скорее утраивается. Ибо даже двух наследниц сразу для двух Домов столь выдающегося уровня – откровенно маловато.
Марина сгибается в приступе хохота.
– Ну, Рэд, даёшь ты стране угля! Когда какую-нибудь должность займу, если меня раньше не убьют, точно возьму тебя к себе адъютантом.
  – Польщена за честь, ваше высочество, – церемониально кланяется Хорт.
У принцессы уже слёзы из. Тычет в Рэд пальцем, не переставая смеяться.
Потенциальный адъютант Чёрной Еггты осторожно улыбается. Марина при всей её грубости и жёсткости совершенно не пугает Рэду. В отличии от изысканно вежливой Императрицы. Только недавно Рэд окончательно стала понимать, за что Херктерент мать недолюбливает. Этот взгляд по-настоящему вымораживает. Рэда несколько минут рядом с огромным трудом выдержала. Марина намного больше времени в этом обществе провела. Ухитрившись при этом сохранить мозги в нормальном состоянии.
Бр-р-р! Императрица – настоящий механизм из льда. Или это она именно Рэду заморозить хотела? Даже почти получилось.
Хорт помнит, далеко не сразу смогла отвечать нормально, когда после разговора с Кэреттой её снова окружили дети.
Уж слишком наглядная иллюстрация, насколько одно поколение может сильно отличаться от другого. Отличия особенно хорошо видны из-за громадного внешнего сходства Кэретты и Софи.
Стало понятно, где она своих знаменитых льдинок во взгляде и разговоре набралась.
Сколько раз уже бывало, разговариваешь с одной Еггтой, а в голову лезут мысли о другой.
Будучи маленькой девочкой Рэде ужасно нравились принцессы. Нравились все. В том числе, и своей красавицей-матерью. Как и все, по детски им завидовала. Были потрясающе красивыми картинками. Хотя, одежду как у них покупали многие. Даже Рэде удавалось иногда себе выпросить обновку.
Даже поступая, представить не могла, что доведётся с ними столкнуться. Принцессы оказались живыми людьми с весьма сложными характерами. И к огромному удивлению Рэды, с крайне сложными, вплоть до напряжённых, отношениями с Императрицей.
Прошло больше двух лет со времени знакомства. Странностей стало ещё больше. Сначала игнорируемая родителями Динка, потом откровенно несчастная её сестра.
Становились понятнее рассуждения про «загнивающие верхи». Впрочем, в текущий момент времени подобные рассуждения Рэда готова была выслушивать только от Марины и Софи. Любой с гарантией получит кулак, топор или пулю, по обстановке в зависимости от тяжести сказанного.
Ибо в её жизни появился человек, идеально подходящий под описание матери сказочной принцессы, притом ещё матерью настоящей являющейся. Человек, по настоящему умеющая любить детей. Как-то понимающая, дети – ещё не взрослые, но и не игрушки.
По-настоящему дружащая со своими детьми. Даже для Рэды у неё находилось время. Любовь там взаимная и искренняя. Это не Софи и Марина, кого с Кэреттой если что и связывает, то чувство долга. Чувство сильное, никто не спорит. Но когда появился масштаб для сравнения, Рэда поняла, внутри семьи всё должно быть как-то по-другому.
Теперь Рэда искренне завидует отношениям подопечной с собственной матерью. И скорее, сочувствует Софи и Марине. Тем более, те сами прекрасно осознают, насколько у них в семье всё криво. Впрочем, и у Рэды, пусть семья состоит из неё и отца тоже далеко не всё прямо. Отношения отца с роднёй сильно испорчены самим фактом существования Рэды. Он сильно упрям, хотя ему неоднократно предлагали избавиться от Рэды, сдав её на попечение государства, а самому создать новую семью. Ибо от Бешеной может родится только другая бешеная. Бешеная здесь употреблялась в плохом смысле слова, но отцу Рэды было плевать. Ненависть отцовской родни распространилась на дочь бешеной, ведь любимцы семьи на самом деле чуть не убила. Едва излечившись и заключив судебное соглашение получил пищащий «подарочек». Принял в своё время решение, пусть во многом и под давлением. И не отказался, когда через несколько лет изменились обстоятельства. Не чужие для него люди пытались убедить отказаться от Рэды. Ненавидеть родню он не мог. Их ненавидит Рэд.
Отец во многом себя ограничивал из-за наличия дочери. Рэда мешала, и чувствовала это, хотя и старались всеми силами скрыть, что она – помеха.
Когда-то отец был ранен в голову. Рэде частенько намекали, лечился в тех местах, где стены мягким оббиты. С родившей Рэду встречался уже потом. Старательно намекали, контуженный (хотя явно подразумевали другое слово) не в состоянии адекватно заботится о ребёнке. Да и у самой девочки всё ли в порядке с головой?
Только позднее поняла – отцу намекали, чтобы он сам от Рэды избавился, иначе предпримут изъятие за «ненадлежащее обращение». Рэда не сразу поняла многозначность данного термина.
Выручало наличие у Хорта большого количество друзей во властных структурах, включая нелетающих орлов. Но и у родни тоже связей хватало.
Поступление Рэд в «Сордаровку» и её отъезд в Столицу поставил жирную точку в противостоянии. Рэда даже жалеет, не видела рож родни, когда узнали, «неполноценная» девочка поедет в такое место, какого всяким умненьким - разумненьким, не видать как своих  ушей.
Отец написал, буквально источая злорадство, каждому из «близких» фото Рэды  форме знаменитой школы подарил. Искренне переживая, не придётся вскоре нести цветы на погребальный костёр. К искреннему огорчению Рэды, до сих пор никто не умер.
Отцовское упрямство – одна из причин, приведшая Рэду туда, где Рэда сейчас находится. Но не следует забывать и Марину, тоже весьма удачно для Рэды решившей как-то раз на бережку посидеть.
Нечто довольно обычное в жизни многих людей – материнская любовь была весьма редким явлением в жизни принцесс, и по определению, отсутствовала в жизни Рэды. Перепала доля того, чего у неё никогда не было. И перепавшая доля Хорт крайне понравилась.
  Показательным было и то, что весьма резкая в суждениях Марина до сих пор не может припомнить про нанимательницу Рэды ничего плохого. Хотя и старается изо всех сил. Раз ничего не сказала – значит, просто нет ничего, а не хорошо спрятано.
Как ни парадоксально, начало нынешнему отношению к Рэде сформировано произведениями её отца. Очень уж полюбился действующий там персонаж, на Рэду похожий во многом только внешностью и некоторыми словечками.
Оригинал оказался не хуже существующей на бумаге. В общем, первоначально Рэда не сильно бы расстроилась, если бы после пары встреч её попросили бы больше не приезжать. Но всё пошло по-другому. Девочка в Рэд буквально влюбилась, хотя Хорт всего лишь оставалась сама собой. Кое-какие представления о том, как надлежит общаться с младшими у Рэды наличествовали. Вот только они удивительным образом совпали с тем, чего ждали от той, другой, чьим прототипом была.
С матерью девочка дружила, подружила и Рэду. Точнее, это она так думала. Сама Хорт была уверена, если бы сама при первой встрече не произвела бы на женщину положительного впечатления, то даже присутствие принцессы и Кэретты не открыло пред ней дверей этого дома.
С кем там мечтает  дочка пообщаться представляет определённый интерес. Да и у Рэды довольно быстро сформировалось представление, как должна выглядеть идеальная мать. Видимо, и она сама тоже каким-то представлениям соответствовала, раз к ней так стали относится.
Взрослых друзей у Рэды не было никогда. Товарищи отца по доспешным игрищам воспринимали Рэд как забавную живую игрушку. Конечно, берегли, чтобы столь ценная вещичка ничего себе не сломала. Да и то не всегда получалось, но там уж все виноваты были, включая отца и излишнюю живость самой Рэды.

– Эй, Рэд! Что с тобой? – Марина трясёт её за плечо.
– Ничего. Задумалась просто.
– У разноглазой научилась из реальности выпадать? Может, ещё какие её уроки усвоила?
– Не знаю. Наверное.
– Чему ещё это чудо кошмарное тебя научила? – упирает руки в бока Марина. Куда она гнёт совершенно очевидно.
– Ничему. Я её совершено не привлекаю. То, что другие считают моим главным достоинством, ей кажется серьёзным недостатком.
Марина хрюкает от смеха, мазнув глазами по обсуждаемому предмету. Софи, хихикая, как-то раз сообщила Рэде, что все, запаздывающие в физическом развитии сообща следят за ней. И в столовой берут тоже, что она явно думая, что Рэд от школьной диеты такая. Словно забыли, её платье весьма выпирало ещё когда она только приехала, и гораздо логичнее было бы выяснять, что она дома ела.
Но вопросы изменения физических параметров тела и вопросы логики изучаются совершенно разными науками.
Марина задумчиво трёт подбородок, откровенно разглядывая Рэду.
– Обхват груди, прямо скажем, для твоего роста великоват. Впрочем, он и для любого другого сильно превосходит оптимальные параметры.
Рэда в ответ только язык показывает.
– Хотелось бы услышать, каковы параметры эти с твоей точки зрения. Причём именно с твоей, а не пересказ воззрений Эриды на особенности анатомии лиц нашего возраста.
Марина усмехается в ответ.
– Тебе тоже надоела этими рассуждениями, у кого какие сиськи или задница? Это притом, что анатомию она знает лучше меня и тебя вместе взятых. Названия всех-всех мышц  знает. Мальчиков избегает, а обсуждать их любимую тему страшно любит.
– Из них большинство не знают, как мышцы на девичьем заду называются.
Обе смеются.
– Ты так и не ответила, – напоминает Рэда.
Марина гримасничает.
– Глупо притворяться, будто очевидного не замечаешь. Иллюстрации к статье «типичная грэдская красавица побережья Океана Мёртвых и Центральных равнин» в энциклопедии под моей редакцией – как раз, Сонька да Эр. Одна спереди, другая сзади.
– Кто с какой? – дурачится Рэд.
– Сонька спереди, у неё глаза нормальные, да и всё остальное слегка изящнее. Эр, безусловно, сзади. Лучше волосы, не видно глаз, да и родинок на спине и ниже, нет.
Теперь хрюкает от смеха уже Хорт.
– Ты не ржи там! – грозит пальцем Марина, – Нам этим параметрам соответствовать не грозит Костей с мышцами, а в твоём случае ещё и ткани слишком много.
– Да уж, – тяжко вздыхает Рэда, – На месте мальчиков я бы переживала, никому главной красоты страны не достанется.
– Сама же говорила, – хмыкает Марина, – Много сладкого вредно.
Хорт зачем-то вскидывает руки к ожерелью. Взгляд не остаётся незамеченным принцессой.
– Ты  и правда его никогда не снимаешь?
Рэда смотрит в пол.
– Значит, правда. Что дрожишь, я отбирать не буду.
– Марина, мне показалось, Её Величество узнала эту вещь, и ей не понравилось, что она у меня.
– Умеет она людей одним взглядом пугать, – хмыкает Херктерент, – насчёт узнала – всё верно, она из тех хозяек, что каждую ложку помнит. Насчёт всего остального – можешь не волноваться, эта вещь подарена мной с ведома ЕИВ, так что принадлежит тебе на самых законных в нашей стране основаниях. Его у тебя не отберут даже если в будущем совершишь что-то такое, за что полагается конфискация имущества, – скалится Марина.
– Спасибо, утешила!
– Всегда пожалуйста, – хмыкает Херктерент.
– Продать я его не могу?
– Говорила же вроде, после совершеннолетия делай с ним что хочешь. И вообще, заказала бы ты с него недрагоценную копию для повседневного  ношения. Золото очень сильно туманит людям мозги... Только я тебе на эту копию денег не дам. Сама ищи!
– Так ведь найду!
– Надеюсь не таким способом, каким собиралась оригинал отрабатывать?
– А тебе-то что? – Рэдрия скрещивает руки на груди, – Тело – моё, чего хочу с ним, то и делаю. Тем более, некоторые уже предлагали заплатить за доступ к некоторым его участкам.
– Скажешь, кто такой любитель сладенького?
– Не секрет, – Рэда называет имена.
Марина хмыкает.
– Другой бы сказала, что повезло. У любого из них деньги есть. Пора бы уже начинать думать, кому можно продаться подороже. Это, мягко говоря, не худшие варианты.
Рэда демонстрирует кулак, Марина – свой.
– Мне, значит, такого не скажешь.
– Сама только что говорила про право собственным телом распоряжаться. Я, знаешь ли, торговлей доступом к чьим-то телам заниматься не собираюсь. Кого-либо с деньгами, достаточными для доступа к моему, просто не существует в природе. В чувства и возможность моего расположения добиться каким-то иным способом, я не верю.
– Ну, так и у меня воззрения близкие. Хотя для меня, как ты выражаеься, возможность продаться, куда важнее.
– У нас право на получение гонораров за авторские права на наследников действует пятьдесят лет после смерти. Мой опыт подсказывает, книги твоего отца будут жить куда дольше, чем он. На твой век хватит. Его книги уже один раз принесли тебе крайне серьёзную пользу. Будут приносить и в дальнейшем.

Отредактировано Чистяков (03-07-2020 03:45:29)

Глава 34.

Софи тормошат за плечо. Проснулась принцесса сразу, но глаз не открывает. В школе такую наглость – будить одну Херктерент может позволить себе только другая. Судя по сердитому сопению, это она и есть.
– Хватит притворяться! Я вижу, ты не спишь. Не встанешь – водичкой оболью.
Приходится глаза открыть. Перед Мариной всегда плоховато получалось притворяться. Марина стоит, уперев руки в бока.
– Что разоспалась? С детства днём этого не делала.
  Софи демонстративно подносит часики к носу. Если и спала, то не больше получаса.
– Если руководство распорядком, который за исключением учебных часов и временем приёма пищи всё равно не соблюдается, то сейчас время самоподготовки. Так как у меня всё готово, то могу делать всё, что угодно. В том числе, и спать.
– Во загнула! – хмыкает Младшая, – У меня научилась?
Софи хватает подушку с намерением запустить. Марина проворно оказывается за мольбертом. Высунув наполовину голову ехидно сообщает.
– Рисуночки бы хоть прибрала. Я тут поглядела – крайне познавательно. И недвусмысленно. Тут ведь не только я хожу.
– Да? – Софи уже стоит во весь рост. Взгляд – хоть сейчас в кабину истребителя, – И кто этот смертник?
– Хотя бы, разноглазая.
Софи окидывает взглядом комнату. Некоторые из рисунков, действительно, излишне откровенны. Да и фото... Впрочем, сомнительно, что главная любительница девочек найдёт что-то новенькое для себя.
– Она проходит по разряду природной катастрофы. Что видела – останется при ней. Кто-то ещё?
– Насколько я знаю, нет.
– Ну и какие сложности тогда?
– До какой степени близости у вас отношения дошли? Кто кому какую часть тела вылизывает.
Младшая явно ожидает вспышки, и готова убегать, но ничего не происходит. Софи только плечами пожимает.
– Хочешь взрослой быть, а вопросы задаёшь в стиле тупого подростка. Вместе нам хорошо, а всё остальное больше никого не касается. Скажешь, не так?
Марина смотрит исподлобья.
– Да так всё.
– Тогда вообще не понимаю сути твоих претензий. Особенно, если учесть, ты знаешь всех, так сказать, подруг Эр.
– Твоя дружба слишком уж далеко зашла. Даже на их фоне.
– Любовь – это несколько другое чувство.
– А в глаз?
Софи в ответ только язык показывает.
– Мне сейчас слишком хорошо, чтобы с кем-либо ссорится.
– Вижу я, чем у тебя мысли заняты. Фото-то хоть сама печатала? В мастерских могли возникнуть вопросы к содержанию.
– Сомневаешься в моих способностях?
– Это твоё удивительное чувство самые удивительные мозги способно превратить в мороженное на солнце.
– Это когда ничего больше нет, кроме физического влечения. А у нас нечто большее.
– Все так говорят, – пожимает плечами Марина, – А потом как у Рэды получается, а потом и сама она выходит.
– Пошлячка!
– Всего лишь, биология, – усмехается Марина, – Тоже, наверняка, любовь великая была. Но крайне плохо закончилась.
– По крайней мере, у самой Рэды лучше получилось расставание. Во всяком случае, обошлось без беременности и тяжких телесных повреждений.
– С беременностью там вообще могли быть сложности по независящим от Рэды причинам, – ухмыляется Марина.
Софи и бровью не повела.
– Рэда по-прежнему является объектом пристального внимания... Не скажу, что таких уж плохих людей.
– Ты-то откуда знаешь?
– Статус никто не отменял. Все, кто вблизи меня, считаются вроде придворных Принцессы Империи. На какие-либо действия в адрес этих людей желательно получить моё согласие. Вот и поинтересовались, не буду ли я против, если он начнёт встречаться с Рэдой.
– Саму Рэду спросить, конечно, забыли, – хмыкнув Марина называет имя, одно из слышанных от Хорт, – Не он?
– Он в прошлый раз был. Видимо, успеха не достиг.
  Хмыкнув, Марина называет ещё несколько имён. Софи удивлённо хлопает глазами.
– Откуда ты знаешь?
– Я с Рэдой чаще твоего пьянствую, – щерится Марина, – Мне вот интересно, почему они с этим шли к тебе, а не ко мне? Я тоже Принцесса Империи и Младший Еггт ещё. Придворные у меня тоже подразумеваются.
– Ха! Кто из нас выглядит, как принцесса. А кто – не очень? Зеркало, если что, помнишь, где стоит.
– Теперь и тебя мой внешний вид не устраивает.
– Устраивает, и всегда полностью устраивал, – пожимает плечами Софи, – Дела мне до него нет, по большому счёту. Но, – Софи многозначительно поднимает палец, – с какого-то момента он перестал устраивать тебя саму.
– Сказать, куда пойти?
– Правда колет глаза?
– Поняла теперь смысл старой поговорки, – рассерженным ёжиком пыхтит Марина.
– Это про встречу по одежде?
– Именно.
– Думаю, отпускной билет у тебя есть?
– Конечно. Только зачем?
– Рановато у тебя старческое слабоумие начинается, – откровенно дразнится Софи, – Лучшего способа разрешения данной проблемы, чем Пантера ещё не изобрели. Только, чтобы плоды её трудов начали действовать, самой надо какие-то усилия предпринимать. Ты не желаешь этим заниматься, ну и, как говорится, кушай ягодки. Вижу, что кислые.
Марина только гримасничает в ответ.
– Ты рожи-то не строй, сама это не хуже тебя умею. Если всё сказала, то дверь вон там. Хотя, если хочешь, можешь в окно выйти. Ты же умеешь.
– Ты тоже, – огрызается Марина.
Софи принимается пристально сестру разглядывать. Эмоции младшей чувствовала всегда. Если бы это было в детстве, решила бы, Маришка вот-вот разрыдается. Сейчас они повзрослели, но вроде бы позабытое умение неожиданно напомнило о себе. Софи ещё помнит времена, когда по степени беззащитности Младшая могла сравниться с Эридой.
Сама Марина этого уже не помнит, или постаралась забыть. Потому и колется всё время. И гвозди на спор гнёт.
На деле же, всё как обычно, куда сложнее, чем кажется.
Софи подходит к сестре. Кладёт руки ей на плечи. Марина чуть дёргается, но не из желания вырваться, а по привычке.
Смотрит в глаза сестре.
Такого выражения Софи не помнит с раннего детства. Слёз нет, но кажется, вот-вот появятся. Как когда-то очень давно. Но теперь-то Марина может сказать, что её тревожит.
– Мне слишком хорошо сейчас, чтобы просто смотреть, когда рядом кому-то плохо.
– Думала, ты предпочтёшь ничего не заметить, – Софи показалось, сестра шмыгнула носом.
– Кажется, понимаю, что тебя тревожит. Твоя популярность сильно отличается от моей, притом наша известность сопоставима. Правде в глаза надо смотреть, – Софи усмехается, – твой удел - танковые атаки, а дворцовый паркет. Ты ведь именно такую себя создаёшь. Но вдруг, кажется, всё может быть по-другому, и я слишком явное об этом другом напоминание. Только по-настоящему себя спроси, я не могу к тебе заглянуть в голову. Это, другое, тебе нужно? А если да, то в какой именно степени. Необходимо именно тебе, а не по причине зависти, а то и ревности, ко мне.
– Я не ревную.
– Кому ты врёшь? Не чужие тебе люди заводят отношения иного уровня, в текущий момент недоступные тебе. Вылезает детское «почему не со мной?» Ибо все желания ты осознаёшь прекрасно. Всё в тебе как надо работает, словно включить что-то хочется, а не включается.
– Где-то так, – буркает Марина, – повлияла на тебя Хейс. Как она стала разговаривать.
– Это хорошо или плохо?
– Хорошо, разумеется.
– Ну, вот, а ты говоришь...
– Да молчу я больше. В вас, во всех и в себе самой разобратся пытаюсь... Про меня что-нибудь спрашивала?
– Ни про тебя, ни про кого. Можешь мне поверить, старых друзей она не забыла и не забудет. Просто сейчас состояние такое... Только мы двое нужны друг другу, а все остальные – где-то в другой галактике. Не нужен никто. И не видим никого, – Софи вздыхает, – Знаю, это не навсегда. Но пусть как можно дольше продлится... Это как твоя любимая поговорка по укушенных змеёй.
– Хочешь сказать, нам больше не о чем разговаривать?
– Я этого не говорила. Но... Надо, чтобы на самом деле куснула змея.
– Совсем, как Сордар говоришь. Даже слова почти те же.
– Опять этот старый кит–убийца!
– Он-то тебе что сделал?
– Он - ничего. Через меня намекали, ему желательно углубить отношения с Хейс чуть ли не до подписания договора.
Отпавшая челюсть Марины могла бы пробить пол.
– Но ты же...
– Что я? Сама знаешь, такие отношения препятствием не считаются. К тому же Сордар лютый женоненавистник, людьми он считает всего троих, в остальных только статусы видит.
– Третья, надо понимать, Хейс?
– Император заинтересован, чтобы кто-то родился у одного из законных детей. Статус ребёнку он даст любой, если будет мало материнского. Это такой толстый намёк.
– Сама Хейс знает?
– Да. Я сказала... До того, как всё началось.
– Ну, вы ещё летом странновато друг на друга посматривали. Я и Эр уже тогда что-то подозревали.
– Марин, если ты не на лестнице остроумничаешь, то могу заметить, мы все себя странновато вели.
– И не думаешь повторить?
– Повторим обязательно. Молодость, знаешь ли, один раз.
– Твой список гостей, надо понимать, одной Хейс ограничивается?
– Какая ты догадливая. Ты кого собралась осчастливить?
Марина перечисляет, не забыв добавить в конце подопечную Рэды.
– Мальчиков, значит, не будет? – Софи задумчиво трёт подбородок.
– Обойдутся. Хотя бы из соображений, на них Рэда обижена. Я представила себя на её месте зимой. Точно, стала бы стрелять на поражение.
– У тебя был пистолет?
– Точно так же, как и у тебя, – хмыкает Марина, – И не делай такие глаза, на меня не работает.
– Вряд ли бы тебя могли не узнать.
– Поверь мне, когда этого очень надо и не в таких, как мы стреляют по ошибке. Я до сих пор не уверена, действительно ли нападение на Рэду было ненамеренным. Перестраховываюсь.