Она не испытывала страха. Глупо бояться того, что всё равно случится рано или поздно. Трижды боги посылали ей вещие сны, и два из них сбылись. Настала очередь третьего…
- Если кто думает, что клевета на уважаемого человека сойдёт ей с рук, то он ошибается, - бушевал Канак.
Действительно, слово было сказано серьёзное – Дамаянти  обвинила его в смерти своего отца. По её мнению Канак  принадлежал к секте тхагов – убийц во имя Чёрной Матери Кали. Доказательств у девочки не было никаких, она просто знала, что это так.  В первом сне  боги показали ей смерть отца, во втором – Канака, приносящего в храм  смертоносной богини его вещи.
И вот теперь односельчане собрались под священным деревом ним, чтобы решить её судьбу.
-Девчонка накличет гнев богов на наши головы, - продолжал меж тем Канак, - она отродье ракшасов. Помните, как её мать пропала однажды в лесу и явилась только через месяц?  Маленькую дрянь нужно убить, иначе боги отвернутся от нас!
Конечно, подумала Дамаянти, отрешённо глядя на первый камень, вылетевший из толпы и упавший в пыль возле её ног. Сам ты меня убить не можешь, это было бы доказательством моей правоты, а чужими руками – пожалуйста. Ещё один камень ударил её в плечо. Следующий вскользь попал по лицу и разорвал щёку.
- Стойте! – Властный негромкий голос заставил толпу замереть.
Никто не знал, сколько лет этому человеку без возраста, и как его зовут. Вся округа называла его Отшельником. Жил Отшельник в паре дневных переходов выше по течению реки. Привёл в порядок заброшенное пещерное святилище Махадэвы и обосновался там.
- Оставьте девочку в покое, - сказал  Отшельник, - если уж вам так загорелось кого-нибудь убить – дождитесь Махашиваратри  и убейте козла. Авось Благой поможет вам избавиться от глупости…
Он подошёл к Дамаянти, так и стоявшей столбом посреди деревенской площади, достал из складок дхоти резную коробочку и смазал  рану на щеке девочки прохладной, остро пахнущей мазью. От резкого запаха и жжения она словно очнулась.
- Дхармараджа! – выдохнула  сквозь стиснутые зубы.

«Не в добрый час ты высказала желание, но оно исполнено. И не говори, что желала не этого».
- Мой тебе совет: уходи, - голос Отшельника окончательно привёл Дамаянти в чувство, - в родной деревне тебе жить не позволят. Найдёшь храм, который примет тебя, станешь девадаси. Уходи, и да хранит тебя Владыка Бессмертия, хоть ты и просила помощи у Владыки Смерти…
Дамаянти вернулась в дом, села у очага и глубоко задумалась.  Несомненно, Отшельник прав: нужно уходить. Хорошо бы ещё знать, куда. Что делать и куда идти одиннадцатилетней сироте? В самом деле попроситься в храм и провести там всю жизнь, став служкой-девадаси? Если то, что она услышала, не  майя, не обман испуганной души – то жизнь получится по меньшей мере долгой…. Что ж, решила наконец девочка, для начала попробую дойти до Агры. В большом городе и возможностей больше, в том числе и возможностей затеряться. А дальше будет видно.  Боги не оставят меня.
По правде сказать, думала она о покровительстве конкретного бога. Но Яма, Владыка Смерти и Царь Справедливости – не тот, чьё имя можно безнаказанно поминать всуе…
Сборы не заняли много времени.  Перетряхнув шкатулку с нехитрыми украшениями, Дамаянти выбрала одно – серебряный браслет в виде свернувшейся змейки, соединённый цепочками с тремя кольцами, надела его на руку. Завязала в узелок немного еды на дорогу: несколько лепёшек, горсть фиников, кусок вяленой оленины.  Огляделась. Всё? Нет ещё.  Ударила об пол горшок, подхватила черепком  угли из очага, раздула и высыпала на ложе. Подождала, пока займётся как следует покрывало. Вот теперь всё. Можно уходить. Зарево горящего прошлого освещало Дамаянти дорогу в сгустившихся сумерках.
В пути  пришлось тяжело: еды хватило ненадолго, а взять хоть немного денег Дамаянти не подумала. Не до денег было ей, оглушённой событиями того дня. Однако боги милостивы. Дней шесть спустя её нагнал караван паломников, идущих во Вриндавану.  Никто не спрашивал девочку, кто она, откуда, куда идёт одна.  Мало ли, какой груз лежит на душе человека, идущего поклониться Господу Кришне… Во Вриндаване можно было немножко  задержаться – омыться в священных водах Ямуны, поблагодарить  Кришну  за милосердие и помощь, отдохнуть от нелёгкой дороги. А оттуда и до Агры недалеко. Что она будет делать в Агре, Дамаянти совершенно не представляла. Ей казалось, что большой город – такое сказочное место, где всё обязательно будет хорошо, надо только добраться до него.
Но, как говорится, хочешь насмешить богов – расскажи им о своих планах.
Совершать обряд омовения с толпой не хотелось, и потому Дамаянти, дождавшись вечера, пришла на берег Ямуны одна.  Она поклонилась реке и осторожно вошла в воду. Чистые струи постепенно смывали с тела усталость, а с души боль. Дамаянти поняла, что плачет. Слёзы текли по щекам, падали в воду, и священный поток уносил их куда-то далеко-далеко. Горе смягчалось, становилось менее болезненным и более привычным.  Девочка ещё раз поклонилась, поблагодарила богиню реки и вышла из воды.
- Ты кто же такая будешь? Дух Ямуны или просто водяная дева? -  весёлый голос за спиной заставил Дамаянти оглянуться. Человек, подъехавший на колеснице к берегу, выглядел странно. Особенно необычным и потому пугающим было сочетание чёрных глаз и золотых волос при смуглой коже.
- Нет, - поёжившись, ответила девочка, -  я так просто. Дамаянти.
- Очень хорошо, - пришелец засмеялся,  -  а я – Нала. Здешний кузнец. Будем знакомы. И что же ты делаешь здесь, Дамаянти?
- Собираюсь идти в Агру.
-  В Агру, - повторил Нала, -  у тебя дом там? Или тебя кто-то ждёт в этом напыщенном городе?
- Никто не ждёт,  - насупилась Дамаянти, - и дома у меня нет.
- Вот оно что… А  я, знаешь ли, ищу  себе служанку. Если ты умеешь вести дом, может, согласишься поработать на меня? За еду, кров и скромную плату?
Терять было нечего, выбора большого тоже никто не предлагал.
Будь Дамаянти повзрослее, она бы спросила себя: отчего это Нала ищет служанку не на рыночной площади, а на берегу реки? И отчего это кузнец-вайшья разъезжает  на колеснице, запряжённой парой таких коней, что не всякому радже впору. Но Дамаянти устала, проголодалась, а в мокром сари, облепившем тело, было холодно и неуютно, несмотря на жаркий вечер. К тому же в одиннадцать лет задаёшь совсем другие вопросы.
И  она согласилась.
Работа оказалась не сложнее той, которой Дамаянти занималась в родном доме.  Хозяйство у  Налы было небольшое, скотины кузнец не держал, за лощадьми ухаживал сам,  а поддерживать порядок и готовить еду девочке было привычно, она и дома хозяйничала после смерти матери. В кузницу же ей дозволялось заходить и смотреть, если есть желание, но не соваться под руку и уж тем более ничего не трогать. Этим разрешением Дамаянти с удовольствием пользовалась. Ей нравилось смотреть, как работает Нала, как  тяжкие удары молота превращают бесформенный кусок раскалённого железа в клинок тальвара, способный разрезать шёлковый платок на лету. Или в изящную  решётку. Или ещё во что-нибудь столь же прекрасное и законченное.
Порой в пламени горна ей виделось что-то мимолётное, смутное и неопределённое, но ухватить суть того, что видит, Дамаянти не могла. До тех пор, пока однажды краткое, но яркое видение не накрыло её с головой…
…Огонь бушевал в городе беломраморных дворцов и высоких башен, кровь лилась по улицам рекой, и демон в человечьем обличье играл в мяч отрубленными головами…
Дамаянти очнулась от того, что Нала окатил её холодной водой.
- Что ты увидела?
Вздрагивая и давясь слезами, она рассказала.
- Что ж, - мрачно усмехнулся кузнец, - возможно, ты увидела ближайшее будущее Агры. Или Дели. А может, и нашей Вриндаваны – смотря куда Хромой доберётся в первую очередь… А теперь слушай меня внимательно. Ты должна научиться отстраняться от того, что видишь, иначе  выгоришь и в конце концов лишишься рассудка.  Ты – зеркало, в котором отражается будущее. А у зеркала нет сердца, оно не знает ни боли, ни радости. Поняла?
Дамаянти неуверенно кивнула.  (Сколько раз она потом повторяла эти слова: я – зеркало. У зеркала нет сердца…)
Так или иначе, она постепенно научилась управлять своим даром настолько, насколько это вообще было возможно. Соседские девчонки каким-то образом прознали о способностях Дамаянти, и от просьб погадать отбоя не было.  Она подобрала на берегу реки девять маленьких камешков, подбрасывала их и по тому, как они легли, толковала каждой её судьбу: нетрудно сказать человеку то, что он хочет услышать…

Много лет спустя Дамаянти поняла, что время, прожитое в доме кузнеца Налы, было самым счастливым в её жизни.
В день, когда ей исполнилось шестнадцать, девушка поняла, что пора уходить. Нала не стал удерживать её: решила – значит, решила.
- Я должен отблагодарить тебя за службу, - он покопался в сундуке,  - примерь.
Узкий обруч из чёрной стали мягко и плотно обхватил голову Дамаянти. Три тускло-серых камня зажглись пурпурным огнём и медленно погасли.
- Давным-давно я сделал этот венец. Ковал из тьмы свет, из боли мужество, из отчаяния – надежду. Теперь он твой – на какое-то время.  Он поможет тебе справиться с твоим даром. Но пообещай, что когда придёт время, ты передашь венец следующему владельцу и не станешь об этом жалеть.
- Обещаю, -  сложив ладони перед лицом, Дамаянти низко поклонилась.

***
Славен Константинов Град. Славен, богат и красив. Кого только не встретишь на его улицах! Дамаянти наведывалась в порт посмотреть, из каких краёв пришли корабли и послушать, какие они принесли новости. Да и просто полюбоваться морем и парусами, подышать солёным ветром.
- Бабушка, смотри – царевна... – раздалось позади неё.
Дамаянти оглянулась и увидела пожилую женщину в чёрном платье и мальчика лет семи-восьми.  Он не сводил расширенных от восторга и любопытства глаз с её венца.
- Тихо, тихо, - одёрнула мальчика женщина, но он высвободил из её руки ладошку и подошёл поближе к Дамаянти.
- Можно? – умоляюще прошептал он, - я только посмотрю…
- Примерь, - Дамаянти сняла украшение и протянула ему.
Как она и ожидала, венец пришёлся мальчишке впору.  Он снял его, рассмотрел со всех сторон, снова надел.
- Бабушка, я похож на царя?
- На дурня  ты похож, а не на царя! – неожиданно рассердилась бабка, -  верни сейчас же!  Простите, госпожа, Спиро такой  невоспитанный! Отца у него нет, пропал в море, а мать жалеет – вот и некому пороть поросёнка!
- Ну зачем же так, - улыбнулась Дамаянти, - это такая вещь, что сама выбирает себе хозяина, и если оказалась как раз вашему внуку – значит, так тому и быть.
И она поспешила вернуться на постоялый двор. Где-то в скитаниях по ойкумене Дамаянти подхватила болотную лихорадку, и теперь, судя по ознобу и боли в суставах, приближался очередной приступ. Теперь бы только проскочить в свою комнатку на втором этаже, чтобы хозяйка не заметила. Но  хозяйку, полную, громкоголосую тётку, нелёгкая вынесла прямо ей навстречу.
- Ох, что-то вы бледная какая, госпожа! – начала она,  - Случилось что? Или нездоровится?
- Устала, -  бросила Дамаянти, пытаясь прошмыгнуть мимо. Не тут-то было.
- Врача вам надо, вот что я скажу, - затараторила хозяйка, - есть одна на примете, с месяц назад с шёлковым караваном пришла. Нехристь узкоглазая, прости меня, Господи, грешную, - тётка размашисто перекрестилась, - но врач Божией милостью,  истинная правда!  Младшая невестка моя никак разродиться не могла, наши лекаришки от неё все отступились – помрёт, сказали, и ничего не сделаешь. А она взялась – травами какими-то поила, иголки втыкала… И ничего, родила невестка-то! И сама жива-здорова, и ребёночек хороший такой, крепенький. Хотите, пошлю за ней?
- Посылайте, - Дамаянти была готова согласиться на что угодно, лишь бы отвязаться от болтливой тётки, подняться к себе и лечь.
Озноб сменился жаром, голова болела, сознание путалось. Как всегда во время приступа, мир окрасился в мертвенные синие тона. Странные, порой страшные картины сменяли одна другую, и Дамаянти не могла отличить бред от яви.  Потом лихорадка перестала наконец трепать её. Поднявшись на подгибающиеся от слабости ноги, Дамаянти залпом выпила две чашки холодной воды, снова легла – и уснула. Проснулась она под вечер от того, что в дверь постучали.  Поднялась и пошатываясь, держась за стену, дошла до двери. Дамаянти чувствовала себя кувшином, из которого вылили воду – лёгкой, звонкой и совершенно пустой. Слабость ещё сохранялась – пройдёт довольно много времени прежде, чем её состояние вернётся в норму.
На пороге стояли  хозяйка и невысокая девушка на вид лет  семнадцати-восемнадцати, одетая во что-то, напоминающее халат, подпоясанный широким кушаком. У девушки было смуглое лицо, чёрные, чуть раскосые глаза и блестящие волосы цвета грозовой ночи, убранные в сложную причёску.
- Простите, что потревожила, госпожа, - затараторила хозяйка, - я вам лекаря привести обещала, вот она. Знающий человек, даром, что молоденькая.
Девушка поклонилась Дамаянти.
- Приветствую благородную госпожу. Меня зовут Тайра Кудзуноха. Могу я узнать ваше имя?
Дамаянти представилась. Стоять было тяжело, и она села на кровать. Гостья пододвинула стул и устроилась напротив.
- Пожалуйста, Дамаянти-сан, - сказала она, - расскажите мне, что случилось. Как можно более подробно.
И Дамаянти стала рассказывать. Кудзуноха внимательно слушала и задавала вопросы:  где, по мнению Дамаянти, она могла  подхватить болезнь, как меняется состояние перед и после приступа, с какой частотой они происходят, изменяется ли промежуток между приступами. Затем последовал тщательный осмотр. Наконец Кудзуноха  вытащила из-за пояса свёрток и разложила его на столе. Перебрав мешочки с травами, она отложила один и обратилась к хозяйке:
- Не будет ли любезна госпожа принести немного кипятку?
Та исчезла и  быстро вернулась с ковшиком горячей воды.   Кудзуноха заварила в костяной чашечке щепотку травы.  По комнате растёкся свежий и горький запах полыни.  Пока зелье настаивалось, она взяла небольшую резную шкатулку и присела на край кровати рядом с Дамаянти.
- Расслабьтесь, Дамаянти-сан, - улыбнулась она, - и ничего не бойтесь. Больно не будет, будет немного неприятно, но недолго.
В раскрытой шкатулке блестели серебром длинные иглы. Одну за другой Кудзуноха ловко вонзала их в какие-то только ей известные точки на теле Дамаянти. В тыльную сторону кисти, между большим и указательным пальцами. В середину предплечья. В шею.  За ухо. Под колено.  Больно действительно не было.
Спустя некоторое время Кудзуноха вытащила иголки, пощупала пульс своей пациентки и нахмурилась.
- Как странно распределяются потоки энергии ки в вашем теле, Дамаянти-сан. Любая мико сказала бы, что такое характерно для ками, а не для смертной женщины.
- Но вы так не думаете, - усмехнулась Дамаянти.
- Не думаю. Я думаю, что мы с вами сёстры по несчастью.
И помолчав немного, добавила, понизив голос:
- Вы ведь бессмертны, верно, химэгими?
- Верно.
- Что ж, видимо наша встреча была предопределена. Значит, я не одна такая, и  это смягчает мою печаль. А теперь, - Кудзуноха взяла чашечку со стола, - выпейте это, химэгими.
Дамаянти предполагала, что у зелья приятного вкуса не будет. Но что будет так… Адская горечь обожгла рот. Она скривилась, но честно выпила всё до дна.
- Запейте чистой водой, - посоветовала Кудзуноха.
Дамаянти последовала совету, и стало чуть легче.
- Теперь, - продолжила девушка,  - вам нужно отдохнуть, Дамаянти-химэ. Желательно поспать. А я, если позволите, навещу вас завтра в полдень.
И она ушла, а Дамаянти вытянулась на кровати и задумалась. Быстро же эта юная целительница поняла, что к чему. Впрочем, она тоже почувствовала в девушке нечто родственное… Додумать мысль до конца не удалось: безмятежный сон укачал женщину в своих тёплых волнах.
Кудзуноха приходила ещё семь дней, до тех пор, пока не сочла лечение законченным.  Им с Дамаянти было о чём поговорить, но темы своего «родства по бессмертию» не касались ни та, ни другая.

***
Почему Дамаянти выбрала для жизни окраинный, мало кому известный мир под названием Тари, она, пожалуй, и сама не могла бы сказать. Надо же где-то остановиться… И в этом отношении Тари была ничуть не хуже любого другого мира.  Нижние уровни города-улья Гатес её вполне устроили. Дамаянти, будучи предсказательницей, могла заработать достаточно и для верхних уровней, но жизнь женщины в хайтауне определялась  «тремя послушаниями» - повиновением отцу, мужу и сыну. Никому не принадлежащая одиночка вызывала подозрения и могла плохо кончить. Дамаянти же за всю свою немыслимо длинную жизнь так и не сподобилась выйти замуж. Нет смысла привязываться к человеку, если точно знаешь, что переживёшь его, уговаривала она себя. И понимала, что дело совсем не в этом.  Для того, кто мог разделить с ней её бессмертие, она была другом, помощником, советчицей – но не возлюбленной…
К Чёрной Апсаре – так прозвали Дамаянти  в даунтауне - приходили с разными делами, и  она не отказывала никому. Ни человеку, безнадёжно  запутавшемуся в жизни, ни девчонке, забежавшей погадать на любовь.  Правда, работала  по-разному.  Для девчонок использовалась обычная игральная колода. Такие гадания не требовали ни дара, ни искусства, только знания человеческой природы и умения говорить складно и убедительно. А уж опыта и в том, и в другом предсказательница набралась достаточно и знала, чем живут обитатели даунтауна.
Для более серьёзной работы у неё были карты, названные Таро Читрасены. Когда-то давно, многие сотни лет назад, художник со странным именем Рерих нарисовал их на тонких пластинах слоновой кости. Гений художника и жестокий дар Дамаянти сплелись в этих рисунках , и карты позволяли ей не только видеть грядущее, но изменять его.  Прямо сказать, получалось это не всегда, и чем дальше – тем реже. А уж если вопрос имел глобальный характер, изменить ответ было невозможно. Будущее сопротивлялось, и она смирилась с тем, что чему быть – того не миновать.

Пророчество о светлом дитяти тёмных небес, той, кому суждено изменить мир, было известно на Тари повсеместно и видимо очень давно. Но в даунтауне Гатеса оно было особенно популярно. Может быть, потому, что жители его давно отчаялись изменить своё существование сами. У Дамаянти же были все основания связать пророчество с приёмной дочкой торговки информацией Валески. Девчонка сильно отличалась от всех прочих обитателй даунтауна. Да и хайтауна тоже…  К тринадцати годам она выглядела, как двадцатилетняя, и была излишне умна и изобретательна для своих лет. Но Дамаянти особенно интересовала не столько  Дэйта, сколько тихая девочка из её компании – Дарна.  Именно её рыжеволосую головку украшал чёрный венец с тремя тускло-серыми камнями. Ничего удивительного в этом не было – мало ли к кому могло попасть своенравное украшение за столько лет. К тому же девочка оказалась сильным псайкером. По никому неведомым причинам псайкеры на Тари появлялись очень редко.  Надо сказать, что к колдунам в этом мире относились настороженно и неодобрительно, однако без истеричной ненависти. Бывает, считали здесь, не повезло человеку.  Дарну же угораздило быть седьмой дочерью седьмой дочери – то есть по здешним поверьям точно колдуньей. Помочь ей Дамаянти могла немногим: только научить медитативным техникам и  ментальному контролю, которыми владела сама.  Но хоть что-то…
Мать Дарны, Ния, сначала повозмущалась: совсем девчонка от дома отбилась – то носится по улицам в компании таких же обормотов, то пропадает у Чёрной Апсары. Нет бы матери помочь…  Но быстро смирилась, а вернее, не смогла переспорить. Характер у дочки был совсем не сахарный.
Как-то Дамаянти невзначай поинтересовалась, откуда в семье Нии такая драгоценность.
- Да какая там драгоценность, - отмахнулась женщина, -  кадж его знает, что такое. Осталось вот от бабки, и непонятно, что с ним делать.  Продать – так не покупает никто.  Хотела выбросить – Дарна вцепилась клещом и такую истерику закатила, что я плюнула и оставила. Пусть носит. И так у девчонки радостей немного в жизни.
- И то правда, - согласилась Дамаянти, - ей пригодится.
Ния только рукой махнула.
Надо сказать, что и Дэйту Чёрная Апсара старалась не упускать из виду. А как упустишь, если имя Валескиной пацанки гремит по всему уровню? То Дэйта схлестнулась с Тараканом – местным криминальным авторитетом, и что самое удивительное , осталась жива при этом.  То обвалила матрицу банкирского дома Висента. То запустила вирус, вырубивший энергоснабжение в половине верхних уровней на целые сутки. То прославилась ещё каким-нибудь ледорубским подвигом, за который можно угодить на каторгу, если поймают. Но до сих пор Дэйту не ловили: доказательств не было. Следов она не оставляла, а слухи – они и есть слухи. Их к делу не пришьёшь.  Последним кусочком смальты в мозаике стала для Дамаянти история с гаданием. Дэйта спутала ей расклад, недрогнувшей рукой поменяв одну итоговую карту на другую.  И один Махадэва знает, почему она так решила. До сих пор никаких пси-способностей за Дэйтой замечено не было. Впрочем, подумала тогда Дамаянти, дочь  такого  псайкера вряд ли будет совсем уж бесталанна…
А потом Ульвар прислал весточку со знакомым торговцем. И Дамаянти поняла, что не она одна почувствовала, как сдвинулись пласты бытия. Непонятно как, непонятно, куда – но сдвинулись.  Что-то менялось.  Это как в горах перед сходом лавины. Истекают последние мгновения неподвижности. Ещё миг – и огромная масса снега с гулом и грохотом рванётся с вершины вниз, сметая всех правых и виноватых, что имели несчастье оказаться на её пути.
Лавина пошла