Ночь прошла спокойно. Как и следующий день, посвященный пристрелке оружия,  интервью с рейнджерами и вьетнамцами, фотографированию лагеря и прочей журналистской работе. При этом в лагере отмечалась повышенная, почти лихорадочная активность. По всему наружному периметру лагеря укладывалась «концертина» - скатанная в громадные рулоны колючая проволока, названная так из-за своего частичного сходства с гармошкой, - концы которой приколачивались к вбитым в землю металлическим столбикам. Непосредственно за колючкой, в зарослях высокой травы прокладывались ряды уже обычной колючей проволоки. Внутренний периметр лагеря был окружен массивными бревенчатыми стенами, укрепленными мешками с песком, у основания которых проходили новые ряды колючей проволоки, а в землю были закопаны бамбуковые колья, заостренные концы которых были под углом направлены наружу. А со всех сторон лагеря разместили минометные позиции округлой формы, обнесенные мешками с песком. Дооборудовался также третий, последний рубеж обороны - дополнительно защищенный мешками с песком командный бункер, способный выдержать прямое попадание мины восьмидесятимиллиметрового миномета. Над ним возвышался защищенный наблюдательный пункт.
А к вечеру в лагерь вернулся лейтенант Вилкат вместе с патрулем и взводом спецназа арвинов. С ними заявилось и двое камбоджийцев. Один из них, темнокожий, невысокий, но крепкий на вид, оказался главой «отряда повстанцев» ККК, очень недовольным потерями своей банды в стычке с вьетконговцами. По дошедшим позднее до Тома слухам камбоджиец пытался выдавить из Кортни дополнительную оплату и еще немного оружия, но ничего не добившись, покинул лагерь в самом сумрачном настроении.
Вскоре после полуночи Тома и Саймона разбудил сержант Бергсон, который сказал, что капитан просит Томпсона пройти в оперативную комнату. Войдя в нее, он увидел Кортни, усталого, но преисполненного решимости, и лейтенанта Вилката - бодрого и энергичного, как будто он встал после не менее чем восьмичасового сна.
- ...Похоже на то, что по нас и в самом деле собираются ударить, – сказал Кортни в тот момент, когда Том входил. - Вокруг лагеря замечены новые огни - фонари, сигнальные вспышки, даже факелы. Надо сообщить в штаб, пусть держат авиацию в готовности к вылету.
- Куда бы вы хотели нас определить? – спросил Томпсон у Кортни.
- Вы пойдете с Бергсоном и Фальком. Они займут позицию у миномета и скажут вам, что надо делать.
- Слушаюсь, - Том демонстративно зарядил автомат и поставил на предохранитель, а Саймон – еще и проверил фотоаппарат.
- А вот с этим я бы подождал, - заметил Бергсон, кивая на фотоаппарат. – Готовы? Тогда за мной.
Они вышли из оперативки и через плац направились к обложенному мешками с песком бункеру округлой формы, Минометная позиция располагалась у западной стены, обращенной к границе, откуда ожидалось нападение противника. От наружного периметра лагеря до зарослей низкорослого кустарника и каменистого подножия холмов было не более трехсот ярдов открытого пространства.
- Вы умеете снимать добавочный заряд? – спросил Бергсон у Саймона.
- Разумеется. «Всегда впереди» (Девиз рейджеров 75-го полка – Рейнджеры всегда впереди), сэр. Два года… Только скажите, сколько надо.
- Отлично, парень. Стрелять будем, скорее всего, на малую дальность, а поэтому снимем пару. Кроме того, вам обоим поручается в случае атаки не подпустить к зоне огня наших же вьетнамцев. Возможно, среди них спрячутся вьетконговцы, которые захотят забросать нас гранатами.
- Постараемся не проглядеть их, - дружно ответили оба корреспондента.
- В нашем расчете будут и вьетнамцы?
- Да. Сейчас они пока отдыхают. Но если начнется фейерверк, они сразу прибудут, и я познакомлю вас.
Фальк указал на вырытый в центре позиции маленький склада боеприпасов. Все вместе выволокли из глубин два ящика с минами и принялись открывать картонные трубки. С каждой мины они сняли по два добавочных заряда. Мины, лежавшие во втором ящике, трогать не стали, чтобы при необходимости можно было увеличить дальность стрельбы.
Во время одного из многочисленных обходов позиций капитан Кортни, остановился у позиции миномета и долго рассматривал что-то в бинокль при неярком свете луны. После его ухода Бергсон и Фальк принялись негромко обсуждать возможность атаки этой ночью. Как разведчик, Фальк подтвердил, что имеются сведения тщательной подготовки вьетконговцев к наступлению. Бергсон же возражал ему, говоря, что Вьетконг умышленно имитирует подготовку наступления чуть ли не по всей территории Вьетнама исключительно с целью устрашения американцев.
- Ставлю тысячу пиастров против пятисот, что сегодня они не ударят, - успел сказать он. Фальк повернул голову и с интересом посмотрел на товарища, однако не успел даже рта раскрыть, чтобы ответить, как воздух содрогнулся от ожесточенной пальбы.
- Слишком долго думаешь, приятель! - прокричал Бергсон изумленному Фальку. - Пари отменяется.
От бункера к бункеру прокатилась волна громкого предостережения: «Мины!» Том едва успел прижаться спиной к стене бункера. За позицией что-то мощно взорвалось. И тут же прогрохотала серия других взрывов. С востока на лагерь обрушился шквал мин.
- Зажигалки! - прокричал Фальк, когда белые языки пламени от начиненных белым фосфором снарядов начали лизать крыши лагерных построек. Из располагавшихся справа от позиции бараков, в которых находились подразделения вьетнамцев, послышались растерянные возгласы. По левую руку от бункера, рядом с американским , стоял один из бараков, в котором жили камбоджийские солдаты. В ярких вспышках огня я успел заметить, как из строения поспешно выбегали камбоджийцы, на ходу надевая на себя военное снаряжение и тут же разделяясь на два потока: один устремлялся к северной стене лагеря, другой – к южной.
- Молодцы, черти, - проговорил Бергсон. - Подготовились заранее.
В дальней части лагеря уже вовсю полыхали два вьетнамских барака, из которых доносились пронзительные вопли.
Фальк поморщился.
- Бог мой! Похоже, кое-кто из этих парней прямо так и сгорит в своих гамаках.
Затрещал зуммер полевого телефона, Бергсон снял трубку.
- Четвертый слушает, - сказал он. Пока он вслушивался, над головами сидящих в укрытии снова послышался протяжный свист, заставивший всех броситься на землю. - Да, -сказал Бергсон. - Шестьсот метров, двести семьдесят градусов.
Он положил трубку на рычаг, а лагерь содрогнулся от новой серии оглушительных взрывов.
- А ну-ка, парни, посвети мне на двести семьдесят градусов, чтобы получше прицелиться, - сказал он.
Фальк выполнил команду, пальнув из ракетницы, лежавшей рядом с минометом. Глядя в прицел, Бергсон установил новые азимут и угол возвышения.
- О'кей. Заряд четыре. Пальнем-ка по ним четыре раза зажигательными.
Действуя как хорошо отлаженный автомат, Фальк четырежды пальнул из миномета. После чего все опять залегли. Примерно с полминуты они пережидали, пока лагерь содрогался от разрывов вьетнамских минометов. Снова зазвонил телефон, Бергсон снял трубку.
- С башни сказали, что наши мины попали в цель. А теперь давай осколочными.
Фальк сделал четыре выстрела осколочными минами. Вокруг слышалось громкое эхо выстрелов других американских минометов. С двух позиций непрерывно палили осветительными минами. Их содержимое  заливало кружающую местность нездоровым, бледно-желтым сиянием. Том заметил, что к бункеру приближаются какие-то люди, и поднял свой автомат.
- Свои, - заметил Бергсон.
Сразу после второго залпа вновь зазвонил телефон; Бергсон схватил трубку.
- Башня подтвердила, что мы опять не промахнулись, - доложил он. - Давай-ка еще разок врежем туда же.
Пока Бергсон с Фальком и двумя вновь прибывшими вьетнамскими минометчиками занимались стрельбой, Том осторожно высунул голову над краем ограждения и осмотрел территорию лагеря.
Несколько построек были объяты пламенем. По всему лагерю грохотали взрывы от зажигательных и осколочных мин, наполнявших воздух едким запахом пороховой гари. Сидевшие на стенах арвины непрерывно палили куда-то в ночь. И останавливались, похоже, только тогда, когда цель исчезала из виду. Пока дело ограничивалось минометной дуэлью, и сидевшие на вышке наводчики старались подкорректировать огонь, чтобы накрыть боевые расчеты противника. Каждый боеспособный обитатель лагеря находился в расположенных у его стен укрытиях, которые были обнесены мешками с песком и защищали людей от осколков мин, разрывавшихся как внутри лагеря, так и за его пределами.
С каждой минутой жар от горящих построек и дым становились все более невыносимыми. Ливень падавших зажигательных мин не прекращался., Кроме того, вскоре стало попросту нечем дышать от зависавшего в воздухе тошнотворного запаха горящей плоти. В очередной раз зазвонил полевой телефон. Бергсон снял трубку, выслушал сообщение и скомандовал:
- Заряд три. Они движутся с севера и запада.
Вьетнамские и американские минометчики действовали согласованно. Поэтому ответный огонь оказался не менее эффективным. В который уже раз зазвонил телефон. Том заметил, что огонь у лагерных стен заметно усилился.
- Заряд два! - прокричал Бергсон. - Они пытаются прорваться через наружное ограждение.
Они услышали, как непосредственно за внешним периметром рвутся их собственные мины. Установленные вдоль стен лагеря станковые и крупнокалиберные пулеметы безостановочно поливали свинцом вражеские позиции. Со стороны западной и северной стен доносились звуки  выстрелов пятидесятисемимиллиметровых безоткатных орудий и минометов.
Прижав ухо к телефону, Бергсон прокричал:
- Заряд один! - затем подскочил к миномету, изменив угол возвышения, и снова вернулся к телефону. - Они уже добрались до «концертины»!
Жутковатый, пронзительный свист летящих снарядов, тут же сменившийся чередой оглушительных взрывов показал, что и вьетконговцы имеют безоткатные орудия, причем калибром явно крупнее американских. Над Фанчау нависла серьезная опасность..
Находясь на возвышавшемся над командным бункером наблюдательном пункте, стены которого были основательно укреплены стальными листами и мешками с песком, Кортни следил за развитием наступления. Вьетнамский начальник лагеря сидел непосредственно внизу в практически неприступном бункере и по телефону принимал доклады подчиненных. Вьетнамец и сержант Борст, как специалист по тяжелому оружию, находились в башне и корректировали минометный огонь. Сержант Брюнинг, сидевший в узле связи командного бункера, регулярно информировал руководство группы о развитии обстановки. Самолеты поддержки были уже на пути к месту сражения, следовало лишь немного продержаться.
Несколько часов спустя Кортни рассказал Томпсону, как выглядела битва с его позиции. Вражеские мины и снаряды рвались поблизости от проволочных заграждений, прорывая в них бреши, в которые пытались просочиться вьетконговские солдаты. Теперь практически все наступление было устремлено на северную и западную стены лагеря. Пулеметный и винтовочный огонь обороняющихся отбил первую волну наступления вьетконговцев. , Множестов наступающих застряло в хитроумно переплетенной колючей проволоке. Но вскоре к ним присоединилась еще одна группа, которая также принялась осаждать наружный периметр. Минометы вели огонь на минимально возможное расстояние, однако вьетнамцы продолжали продвижение вперед; многие из них несли с собой лестницы, которые они набрасывали поверх проволочных заграждений.
Неожиданно пулемет, располагавшийся в северо-западном бункере, открыл огонь по собственным северной и западной стенам. Вьетнамцы, приготовившиеся было к схватке с наступающими коммунистами, как подкошенные падали у стен лагеря. В то время, как другие либо бросались назад, в глубь лагеря, либо напарывались на остро заточенные бамбуковые колья, насквозь пронзавшие их тела.
- Это лазутчики! Им удалось захватить бункер, – крикнул Борст.
- Вижу! - отозвался Кортни и резко скомандовал в трубку телефона. - Вилкат, приготовьте свою ударную группу к тому, чтобы немедленно отбить северо-западный бункер. В него пробрались вьетконговцы!
Позиция Вилката, размещавшаяся в минометном бункере рядом с оперативной комнатой, позволяла ему с близкого расстояния наблюдать за сражением у западной стены. Вместе со Вилкатом находился вьетнамский лейтенант Кау, который по телефону переговаривался с капитаном Ланом, обосновавшимся в своем безопасном бункере. Вилкат принялся яростно втолковывать Кау, что он должен собрать всех находящихся в его подчинении бойцов, чтобы бросить их на северо-западный бункер. Оба офицера наблюдали  губительные последствия обстрела из этого бункера.
- Черт, кажется мы влипли, - громко высказался Саймон, хладнокровно беря на прицел карабина ближайший проход к позициям.
– Парень, – ответил Бергсон, стараясь перекричать грохот окружавшей их битвы, - сейчас ты сможешь по достоинству оценить подготовку нашего отряда к нетрадиционным способам ведения войны!
В то же мгновение северо-западный, а за ним и северо-восточный бункеры взлетели на воздух, заставив замолчать стрекотавшие из них пулеметы. Первая волна вьетконговцев уже прорвалась через наружный периметр ограждения лагеря и находилась не далее чем в тридцати ярдах от его стен.  Вдоль северной стены почти одновременно прогрохотало не менее дюжины взрывов, поднявших в воздух толпу облаченных в черное бойцов противника.
- Пластиковые мины! - прорвался сквозь грохот взрывов голос Бергсона. - Как видите, получилось неплохо!
Вилкат и лейтенант Кау вызвали подкрепление со стороны южной стены и руководили продвижением бойцов к двум дымящимся бункерам. Заскочив в северо-западный бункер, Вилкат прошил очередью из своего карабина М3 раненого вьетконговца, после чего следовавшая за ним смешанная группа вьетнамцев и рейнджеров подправила завалившийся набок пулемет, из кучи всякого хлама извлекла ленты с патронами, перебросила тела убитых за песочное заграждение и принялась поливать огнем новую волну вьетконговцев, в очередной раз бросившуюся на приступ лагерных стен.
В течение всего этого времени вьетконговский миномет не умолкал ни на минуту, кося направо и налево защитников внутри лагеря. Одна из мин упала на главный бункер и своей взрывной волной свалила на пол наблюдательного пункта Трэйна и Борста, хотя мешки с песком спасли обоих от смертельного поражения осколками.
Поднявшись на ноги, Томпсон осмотрел поле битвы. В небе уже планировал самоле, сбрасывавший мощные осветительные бомбы, от которых стало светло, как в полдень. Минометчики, которым теперь уже не нужно было стрелять осветительными минами, переключились на осколочные, которые стали поражать позиции партизан. Сейчас, когда снова заговорили пулеметы обоих бункеров, а северная стена превратилась в смертельную преграду, всем стало ясно, что расчет коммунистов на скорый прорыв провалился. Вьетконговские артиллеристы продолжали методично обстреливать лагерь, однако основная часть снарядов пролетала в вышине, явно с расчетом поразить башню. Сама по себе она являлась довольно маленькой целью, однако, лишившись наблюдательного пункта, минометчики Фанчау не смогли бы уже, как прежде, вести прицельный огонь. Бункеры снова попали под непрерывный и яростный обстрел безоткатных орудий. Неожиданно с запада донеслись звуки сигналистов: со стороны погруженных в темноту подножий холмов и зарослей низкорослого кустарника, которые располагались в нескольких сотнях ярдов от лагеря, на освещенную территорию выбежали не менее двухсот вьетконговских солдат. В этот же момент партизаны ожесточенно атаковали и с севера. Под прикрытием ожесточенного огня ракет, минометов и станковых пулеметов вьетконговцы бросились через образовавшиеся бреши в наружном кольце колючей проволоки и пошли на приступ северной стены. Находившийся в поврежденном северо-западном бункере Вилкат оказался под перекрестным огнем обеих противоборствующих сторон. Коммунисты находились уже не далее чем в двадцати ярдах от северной стены, когда лейтенант Кау прокричал из занятого им бункера какую-то команду и, перепрыгнув через песочное ограждение, бросился на солдат противника. Через стены уже перелезал взвод орущих бойцов, которые, орудуя винтовками с примкнутыми штыками, принялись поражать вьетконговцев. Штыки пронзали тела, разрывали глотки, и через пять минут ожесточенной, кровавой рукопашной схватки наступление партизан захлебнулось. Теперь Вилкат получил возможность направить огонь обоих пулеметов на коммунистов, которые пытались прорваться через западный наружный периметр.
Кортни, внимательно контролировавший ход сражения, взорвал очередную дюжину пластиковых бомб, установленных вдоль западного периметра. Несколько одетых в черное солдат противника с криками попадали на землю, но другие продолжали продвижение. Огонь их минометов и орудий прорвал «концертину» и остальное проволочное ограждение, а потому, даже несмотря на огонь крупнокалиберных пулеметов с западной стены, вьетконговцы продолжали свое продвижение. Минометы партизан с поразительной точностью поражали позиции за внутренней линией обороны, убивая и раня защитников лагеря.
Через бреши в наружном западном периметре продолжали просачиваться солдаты противника, навстречу которым со стороны южной и восточной стен бежали арвины, намеревавшиеся сорвать очередное наступление. Огнем была снесена часть стены, бункеры стали объектами непрекращающегося обстрела из безоткатных орудий. Благодаря самоотверженным действиям бойцов лейтенанта Кау, лишь северная стена смогла успешно преградить путь вьетконговцам.
Казалось, все кончено – сейчас вьетконговцы бросят в бой еще один батальон. И лагерь падет.
Со стороны холмов, располагавшихся за пределами зоны, которую освещали самолеты, донесся резкий, пронзительный сигнал полковой трубы, к которому тут же присоединились несколько других. Услышав эти звуки побледнел даже казавшийся до того невозмутимым Бергсон.
- Все парни, - заметил он. – Надеюсь, завещание у вас написаны. И молитесь!
Тут к позиции подошел спустившийся с командного пункта Кортни.
- Эй, журналисты, вы здесь? Идемте со мной, - крикнул он. – Бергсон, Фальк – тоже. Готовимся к прорыву.
Трубы зазвучали громче, словно приблизились к периметру лагеря.
Вся группа, за исключением Вилката, работавшего на рации Борста и медиков, собралась вокруг бункера. – Проходите внутрь, - скомандовал Кортни. - По моей команде направляйтесь в сторону юго-восточных ворот. Борст передаст самолетам, чтобы те освещали только западную стену лагеря. Оказавшись за его пределами, мы двинемся на восток, к холмам, и упаси нас Бог нарваться на наших же старых друзей из ККК. Черт – выругался Кортни. – Смотрите!
Все подходы к западу от лагеря, вплоть до самых холмов освещенные самолетами, внезапно заполнили черные фигуры солдат противника. На территории снова стали разрываться летающие мины, на фоне которых все так же отчетливо слышались звуки полковых труб. К Кортни приблизился лейтенант Кау, во время стремительной контратаки раненный в лицо, руку и ногу.
- Сэр, - обратился вьетнамский лейтенант, - почти всех своих бойцов я разместил вдоль западной стены, тогда как остальные остались практически неприкрытыми. Какие будут новые указания?
- Вы и ваши люди проявили себя смелыми солдатами, - ответил Кортни. - Где сейчас капитан Лан?
- По-прежнему в бункере. - Кау указал вниз под то место, на котором они стояли.
- Моя рекомендация такова: изо всех сил, до последнего сопротивляйтесь наступлению вьетконговцев, а по ходу дела можете сказать пару слов своему Будде.
- Я католик, сэр.
- Ну, тогда Иисусу, –- добавил Кортни, отнюдь не желая обидеть вьетнамского воина. - И учтите, что американские военнослужащие получили приказ в случае падения лагеря покинуть его территорию.
- Ясно, сэр. Мы прикроем ваш отход. Для этого я оставлю в юго-восточном бункере полный расчет моих людей.
Кау козырнул и, несмотря на свои раны, проворно засеменил к западной стене, чтобы руководить финальной стадией обороны Фанчау. Глаза Кортни повлажнели.
- Бог мой, после того как встречаешь такого человека, как Кау, начинаешь проклинать себя последними словами за все то недоброе, что ты сказал о вьетнамцах.
Минометы, огнем которых теперь руководил стоявший на доселе не разрушенной башне вьетнамский сержант, последовательно пробивали бреши в рядах свежего вьетконговского батальона.
- Похоже на то, что им чертовски важно овладеть этим плацдармом, - пробормотал Кортни. - Они уже потеряли два батальона и теперь посылают на смерть третий, лишь бы захватить лагерь.
Остающиеся пулеметы продолжали яростно палить по рядам вьетконговцев, тогда как минометы противника методично сокрушали позиции западного сектора лагеря.
Внезапно небо над головами разорвал оглушительный грохот, приближения которого осажденные так ждали. В небе появилась группа из шести истребителей Т-28, которые на бреющем полете прошли над лагерем и открыли огонь из своих крупнокалиберных пулеметов.
Сразу же в рядах наступающих появились целые просеки, заполненные мертвыми, изуродованными телами. Одновременно с этим в массе черных коммунистов вспыхнули очаги ослепительно белого огня - это взрывались падавшие с самолетов напалмовые бомбы. Облаченные в черную форму фигуры вспыхивали, делали еще пару шагов, после чего буквально испепелялись. Живые факелы успевали разве лишь огласить окрестности своими предсмертными воплями. Напалмовые бомбы сорвали наступление.
Т-28 резко перегруппировались, совершили круг и стали заходить для очередного смертоносного бомбометания.
Однако партизаны по-прежнему отказывались смириться с поражением. Практически все остававшиеся в живых вьетконговцы открыли огонь по самолетам. Небо окрасилось разноцветными полосами от трассирующих пуль, вылетавших из их пулеметов. И именно под этот огонь пилоты направили свои машины. Внезапно один из низко летящих Т-28 вспыхнул. Спланировав к гористой местности, он врезался в один из холмов.  Склон котрого сразу же превратился в преисподнюю кроваво-желтых всполохов пламени. Остальные самолеты, словно в отместку за гибель товарища, совершили очередной заход, сокрушая из своих пулеметов остатки третьего батальона коммунистов.
Сидевшие на стенах солдаты восторженно кричали, подпрыгивали и обнимали друг друга.
- Постарайтесь получше описать это, Том, - крикнул Кортни. – И не забудьте отметить, хотя бы для наших генералов, что если бы у меня были те двести пятьдесят «хоа-хао» до такого бы точно не дошло. И вы не видели Вилката?
- Я видел, что в укрытие, в котором он был, попал снаряд, - ответил стоящий рядом с Томом Саймон и указал рукой в сторону развороченного северо-западного бункера.

Il tempo se ne va (Время идёт)

Volevo dire per la strada
alla gente che non ride mai
che sei diversa, che sei vera
e che col tempo tu non cambierai,
ma tu non sei con me.
Adriano Celentano  «Amore No»
(Я хотел говорить на улице
Людям, которые никогда не смеются,
Что ты другая, ты настоящая,
И что со временем ты не изменишься,
Но ты не со мной).

Кто сказал, что Лос-Анджелес – большой город, тот явно ошибался. Скорее это большая деревня в которой не протолкнуться от знакомых, несмотря на все небоскребы. Так подумал Томпсон, когда вместо ожидаемого им такси рядом остановился длинный представительский кадиллак. А из него неожиданно раздался знакомый не только Тому, но и кинозрителям всего мира женский голос.
- Томми, ты ли это? И что ты тут делаешь?
- Привет, Нор… Мэрилин! Я, как обычно, приехал по делам, - машинально ответил Томпсон. И тут же некстати подумал, что появившееся сразу после войны на Востоке словечко «Thou» - «Ты», оказывается, вошло уже и в лексикон самого дальнего Запада.
- Всегда в делах, всегда безвозмездных, - засмеялась Монро. – Или все-таки научился вести бизнес? И садись, не задерживай трафик, подвезу.
- Спасибо, - забираясь на заднее сиденье, поблагодарил Том. – Надеюсь, ты в Голливуд?
- Да, в Голливуд, но не на съемки. А ты куда, если не секрет? – Мэрилин несколько неловко отодвинулась к правой двери, яано не желая даже случайных соприкосновений.
- Завод «Аутомаг дивижн», в северном Голливуде, - Том аккуратно вытянулся на сидении
- Как раз по пути. Мне в «Божч», национальный ресторанчик неподалеку от этого завода.
- Если не помешаю, тоже не отказался бы посетить это заведение. С этими делами я и ланч пропустил, и на обед могу не попасть.
- Ну, - она кокетливо прикусила губу, задумчиво глядя на пробегающую за окном улицу. – Согласна. Только… я там встречаюсь с одним знакомым, поэтому…
- Конечно, конечно, - успокоил ее Томпсон. – Как скажешь…
Оба замолчали. Потом Мэрилин, стараясь прервать неловкую паузу, попросила водителя включить радио.

Отредактировано Логинов (25-06-2018 19:16:06)