-- И коров считать… реально… надоело… -- добавляет водитель, -- Выходной… хоть немного… развлечемся.
-- Ага, -- серьезно произносит радист, -- Хотелось ему разведывать пещеры, слышать шум водопадов и носить меч вместо трости.
-- Кстати за мечи, -- говорит динамик встревожено: -- Тут впереди на поляне какие-то в кольчугах… а напротив за ручьем эльфы… И уже луки натянуты! Зря беспилотник не запускали!
-- Вот она тебе и безопасная зона!
-- В нас же не стреляют!
-- Зато в друг друга щас начнут, а мы точняк посередине! Командир, что делать? Крошить их?
-- Куда крошить, нам еще обратно через этот брод ехать! Егор, Сергей, светозвуковые!
-- Готов!
-- Готов!
-- А-а-пчхи!!!… Что прои-исхо-о…
-- Кирилыч, сиди на полке, не мешай! Степа, опусти заслонку… Как «Заря» е..нет, считаешь до трех, потом реснички поднимаешь, полный газ и по броду на ту сторону. Так, глазки закрывай, ушки затыкай… Сигнал дави! Серый, Егор -- зарей огонь!
***
Огонь второго знамения отличался от первого как отцовский гнев от материнской укоризны.
Из горловины лесной дороги неимоверно быстро выпрыгнул темно-зеленый угловатый зверь. Визжа, воя, дымя и размалывая колеи, приседая на круглые ноги, остановился… лязгнул стальными веками… Никто не успел двинуться – зверь выдохнул пламя сразу во все стороны, словно взорвался изнутри, осветившись мгновенно! И лесные стражи, и баронские кольчужники до самого вечера видели одни радужные круги, безуспешно пытаясь вытряхнуть звон из ушей.
Вечером же остроухие следопыты, при молчаливом согласии брякающих доспехами противников, осмотрели странные рубчатые следы на съезде к броду и на подъеме из воды, переглянулись – и согласно почесали затылки.
Огнетварь пришла и ушла по земле тем же путем, что и по небу. Словно земной зверь был отпечатком, отблеском зверя небесного, словно бы оба следа наметили одним стремительным росчерком.
***
-- Росчерком пера не исправишь то, что назревало несколько десятков лет!
-- И все же, господин барон! С чего-то начинать придется.
-- Но не с выдумок, сотник! Доложите только то, что видели сами.
-- Слушаюсь. Первое знамение было утром. Остроухие не пытались вступить с нами в переговоры. Бой мог начаться вот-вот. Однако небо пересекла огненная полоса – почти точно с полночи на полдень. Затем прокатился грохот, словно бочку с доспехами катят по булыжной мостовой, только очень и очень сильный. Между огнем и грохотом я успел досчитать до пятидесяти. И остроухие сразу же отошли в лес. Мы не пытались их преследовать и отправили гонца к вам.
-- Продолжайте.
-- Ответ пришел через половину стражи от полудня. Приказ был подписан вашей рукой, печать сомнения не вызывала.
-- Все правильно, я в самом деле приказывал продолжать. Не отвлекайтесь – дальше!
-- Дальше мы выстроились закрытым клином, от стрел. Мага на стороне остроухих наш колдун почувствовать не сумел – либо тот был сильнее, либо его вовсе не было. Мы двинулись на их сторону. Им, чтобы соблюсти обычай, пришлось показаться на опушке и натянуть луки. Но стрелами обменяться нам как раз второе знамение не позволило.
-- Но теперь-то вы знаете, что это вовсе не чудовище!
-- И даже знаю, что именно! Самоход Пришлых. Вещь редкая, но в наших местах встречается.
-- Так в чем же знамение, сотник?
-- В своевременности его появления. Второй раз в один день кто-то не позволил нам начать бой. Совершенно очевидно как для меня, так и для воинов, что боги не желают войны между нами и лесными фиари. Против же воли богов дружина Ваша пойдет неохотно, ибо никто не желает лишиться удачи. Вот потому-то я и приказал возвратиться в замок. Вот потому-то и предлагаю Вам написать остроухим и закончить миром тяжбу за Бычий Брод.
***
-- Бычий Брод… После полудня?
-- Так. Медовый Овраг – еще через половину стражи.
-- Наконец – Лисогорье.
-- Завидую, честно. За половину дня – почти три полных караванных перехода. Так на закате они будут уже у Колодца.
-- Есть ли у нас время на обдумывание?
-- Ну, имперский дракон все равно быстрее.
-- Но и опаснее! Вспомните судьбу Шари Сангары… из Вашей же округи, к слову.
-- А кстати, как вели себя Пришлые… в том самом Лисогорье, для примера.
-- О, совершенно неизгладимое впечатление. Пронеслись по деревушке, по единственной улице – там она же и Тракт, селение растет вокруг Тракта, как почки на ветке. Задавить никого не задавили, но перепугали так, что все население единогласно скинулось на защитный частокол с воротами и стальным засовом.
-- Которого ни староста, ни барон, ни ежегодные набеги Орды от них вымучить не могли… Забавно. Если в Лисогорье возникнет острожек, то Орда уже не сможет запросто проходить через урочище… ну да мы сейчас не о том совершенно.
-- Верно. В Лисогорье эти… поспешники… хотя бы не останавливались. А вот в Медовом Овраге…
***
В Медовом Овраге учинилась ежегодная замятня. Как во всех поселениях на Тракте, единственный проезд был сквозь деревушку, а на улице столпилось человек двести, да по окнам и крышам расселось как бы не вдвое больше. Выкрики, ругань, звяканье железа и глухое буханье сдержанного мужского мордобоя доносились даже сквозь поднятые стекла, заглушили даже дизель! Так что Урал подъехал вплотную. Открыв дверь, командир машины оказался совсем рядом с центром событий.
Схватив за ухо ближайшего чумазого пацаненка, командир поинтересовался на ломаной вульгарной латыни:
-- Что тут? Бой?
На вопрос обернулись несколько мужиков. Сперва оглядели самоход, почесали затылки. Переглянулись. И, вполне предсказуемо, кликнули старосту.
Толпа повернула головы к прибывшим, на несколько мгновений притихла. Невидимый от машины староста воспользовался заминкой и зычным голосом раздал несколько указаний. Сразу после этого плеснула вода, пролетели над головами еще несколько ругательств – но уже глухо, скомканно. Тут, наконец, люди расступились от проезда в стороны, и приезжим открылось, как растаскивают драчунов – окатив предварительно водой и набросив на голову пыльные дерюжные мешки.
-- Я магистрат! – важно представился подошедший староста, -- Медовый Овраг, я старший. Вольное поселение!
На эту последнюю реплику двое с мешками на головах несогласно выругались, задергали связанными руками. Ниже мешков на связанных оказались кольчуги, военные пояса с мечами под правую руку, штаны с наклепанными пластинами и хорошие сапоги… Точь-в-точь так выглядели баронские кольчужники на ручье, и потому командир невольно поднял глаза к пулеметной башенке; а в башенке Сергей без команды выложил перед собой две трубки светозвуковых гранат, и то же самое сделал в кунге радист. А водитель, выругавшись про себя, аккуратно, чтобы резким хлопком не обвалить ситуацию, опустил бронезаслонку.
После сказочного, прям-таки былинного, провала у ручья -- ехали уже не наугад. Запустили беспилотник и вывели картинку на планшет командира. Но беспилотник показал сравнительно спокойное село, поэтому командир и послал аппарат вперед по маршруту; машина же по разъезженной просеке отстала. Промежутка между пролетом аппарата и приездом грузовика местным шустрикам хватило не просто собраться, но и поссориться, и серьезно набить морды паре баронских кольчужников.
Однако оружия не пытались выхватить ни дружинники, ни поселяне. А потому командир надеялся, что дело разрешится миром.
-- Кто такие? – спросил магистрат, отряхивая от пыли внушительное пузо в синем кафтане.
-- Купцы. В степь едем, дело есть. Купи спички! Купи горящую воду! – командир двинулся на старосту, водя руками чуть не по красному воротнику старшего в деревне. – Что случилось? Почему нельзя проехать? Дай дорогу!
Степан прижал кнопку – сигнал вышел не хуже, чем у атомохода в полярном тумане. Люди шарахнулись еще дальше в стороны, и водитель медленно тронул машину следом за шагающим по улице командиром. Тот уже взял старосту за вишневый вырезной обшлаг, помогал отряхивать от пыли спину синего кафтана, сам староста хлопал по синим же штанам. К таким бы штанам сапоги да шашку-«селедку» – вкупе с усами до середины пуза, с кирпичным загаром, с рубленым лицом старого служаки -- вышел бы натуральный городовой царя Николая.
Но даже у старосты Медового Оврага, вольного поселения, не наскреблось монет, чтобы завести себе сапоги на каждый день. Носил магистрат кожаные поршни – то бишь обычные куски кожи, завернутые вокруг стопы, да затянутые шнурками. И командир сразу вспомнил кино про Уильяма Уоллеса, где в таких гиперносках щеголял Мел Гибсон; и вспомнил блеск полуденного солнца на клинках, брызгах ручья и наконечниках стрел. Поежился и спросил:
-- Что тут быть?
-- Канис анус, -- на той же ломаной латыни отозвался староста, -- Барон подать собирать есть.
-- Ты же говорил – вольные?
-- Так, мы беглые все из империи есть, -- староста повертел головой и прокричал еще несколько команд. Толпа отступила от дороги на шаг, но расходиться и не думала. Драка дракой; ну а диковинный самоход? Где еще такое увидишь, и когда? И что там чужаки говорили про спички? Про горючую воду?
-- Ты… продавать что?
Командир покачал головой:
-- Степь ехать быстро. Назад ехать – все продать, что остаться.
-- С Орда торговать ты?
-- Нет. Брать… Искать… Вещь. – командир повертел руками перед собой как бы шарик. Староста посмотрел, кивнул:
-- Артефакт? О! Барон войско встретишь – не говори. Отнять!
-- Его Империя наказать. Мой начальник жаловаться император!
Староста засмеялся:
-- Барон… беглый… дезер… нет! Диссидент есть. Как мы! Мы от барон! Барон от граф! Граф еще не видеть, но скоро быть! Наверное, граф от герцог бежать или от император легион! Легионер наглый. Что хотеть, то взять. У нас, у барон, у граф! Потом жаловаться император, да. Тот – суд. Суд решать: барон виновен. Наказать, да! Император поругать -- ежик анус пугать.
Командир и сам не понял, как заулыбался. Достал китайскую зажигалку, отложенную в кармане как раз на такой случай:
-- Подарок!
Староста повертел колесико, полюбовался на пламя. Погасил, затолкал в поясной кошелек.
-- Ты… ехать назад. Когда?
-- Не знать. День, два.
-- Что купить?
-- Еда. Красивый вещь. Посуда, красивый одежда.
Магистрат опять распорядился. На этот раз улица очистилась быстро. Рядом со старостой остались только связанные баронские кольчужники да с десяток их сторожей.
-- Сказать: готовить товар, торговля через два утра… Купец?
-- Да?
-- У тебя дома… там… Барон, граф, император – есть?
-- Главный начальник есть. Барон, граф – нет, -- командир поднял брови:
-- Почему спрашивать?
-- Тут… -- толстяк в синем кафтане свел руки:
-- Это Восточный Предел. Это Степной. Мы середина есть. Весна -- Орда. Восток говорить: нет налог, нет легионер. Степь говорить: аналогия. У вас как?
Командир пожал плечами. За его спиной в машине звучно пошевелился Сергей: слышал вопрос, но поперек старшего высказываться не стал. Видя, что деревню получается проехать без боя, водитель поднял бронезаслонку ради лучшего обзора.
-- У нас так, да. Нет налог – нет войско.
-- Но барон, граф?
-- Барон, граф – нет. Все служить. Очередь… Ехать надо, -- от греха излишней философии заторопился командир, -- Быстро ехать. Назад ехать – торговать, говорить.
-- Хорошо. Добрый путь! – староста отступил на обочину, махнул рукой. Командир вскочил на подножку и в кабину, грохнул бронедверью. Степан еще раз от души погудел, плавно вдавил газ – с ревом и черным дымом тяжелый шестиколесник покатил прочь из Медового Оврага.
Проводив гостей, староста перевел взгляд на связанных кольчужников – и встретил шалые глаза мужиков, державших пленников за локти.
-- Барон, граф – не-е-ет? – спросил самый злой, накрыв ладонью кинжал.
Староста некоторое время шевелил губами, как бы подсчитывая нечто. И без улыбки ответил на той же ломаной латыни:
-- Барон, граф – нет!
***

***
Амулет занимает почетное место на резной столешнице. Вокруг столешницы занимают места в полном беспорядке -- высшие фиари. Слова, захваченные амулетом под предлогом перевода с языка на язык – отзвучали. Но как их воспринимать, никто пока для себя не решил.
Упавшая звезда!
Не первый год пылят Пришлые по путям Пацифиды. Не первые они из Далекого Отечества. И не вторые. И не третьи даже! Произволом ли судьбы, шуткой ли богов, старанием ли Великих Древних – много Врат на Пацифиде. Не тайна для мудрых, что время открытия Врат чем-то связано с Алой Звездой. По крайней мере, последние несколько тысяч лет.
Но впервые на Пацифиде появляются существа, способные о самой звезде сказать: мы заберем ее. Это наше. Упало.
Случайно!!!
То есть – обычно не падает.
Обычно – звезды вершат пути свои в небесах. И астрологи составляют гороскопы, и маги чертят пентаграммы, и мудрецы прозревают грядущее… поднимая глаза к звездному небу. В котором, оказывается, вольготно чувствуют себя чужие звезды!
Молчат высшие фиари. Все их должности, все их звания, весь их тысячелетний опыт – правление, изучение характеров, управление намеками, через подставных людей и подкладных красоток, либо прямой силой; действия отравой либо магией, предвидение; интуиция, базирующаяся на неизмеримом опыте – все это мимо!
Чем ты купишь человека, который спешит подобрать упавшую звезду?
Который -- создал звезду! А уронил только потом, как неловкий ученик чародея роняет концентрацию и портит заклятие.
Дашь ему славу?
Но ему не до славы – он гонит железного зверя в землю Южной Орды. И печалится-сокрушается не о тысячах врагов – но лишь о том, что придется возвращаться не нагулявшись!
Женщину?
Да -- любого мужчину можно купить женщиной. Только женщина должна быть под стать. С которой можно не только мять простыни, но и говорить; но и молчать! О чем же может молчать создатель звезды? О чем он переглядывается с любимой, на что намекает улыбкой, чему радуется?
Денег предложишь?
И что купит на эти деньги существо, которое вот уже сегодня вечером возьмет в руки осколок неба? Кусок звездного рисунка, в котором записано будущее и прошлое; ветвь самой магии; часть закона, отмеряющего время жизни богов – сколько отсыплешь золота за это? Ты хотя бы числа такие знаешь?
А что ты предложишь его учителю, который управляет звездами уверенно? Не роняя, так сказать, достоинства.
И потом, что предложить – это половина дела.
Что спрашивать?
Что у них может быть в секретах, если умение делать звезды они не скрывают от случайно подобранного бродяги?
Можно купить тайну нового оружия; путь в новую землю; число вражьего войска или народа; имя предводителя, можно выведать его характер, увлечения, слабости, и через то купить и самую победу!
Но можно ли купить новый мир, где по звездам не читают – а пишут?
-- Они идут сквозь нас, как игла сквозь ткань, -- наконец-то говорит кто-то неразличимый в толпе, -- Не задевая, но сшивая намертво. Разведчик доложил, что они совсем как люди. Беседуют о работе, о плате за нее; ругаются на начальствующих лиц. Но их путь по земле – отпечаток пути упавшей звезды по небу – и в конце сойдется с самой звездой.
И отвечает ему тоже некто невидимый, из задних рядов обступивших амулет фиари:
-- Вот что, значит, подожгло степь. Интересно, ко дню их приезда… Звезда остыть успеет?
***
Остывшая звезда красотой не поражала. Черный шар высотой по колено, воняющий горелым железом; Ансельм бы прошел мимо, не задерживая взгляд. Но звезда кричала неслышным человеку голосом, и один из многочисленных амулетов Пришлых отзывался на ее безмолвный призыв красным огоньком – то ярче, то тише; точно так разгорается и затухает боль в пробитом плече, пока лекарь, наконец, не протолкнет стрелу и не срежет грубокованный степной наконечник.
Звезда нашлась в конце неширокой – локоть на локоть – борозды, упиравшейся в каменную стенку до пояса. Вокруг стенки самый пожилой из Пришлых долго бегал, остукивал ее непривычной тонкости молотком, прикладывал к ней и к земле вокруг различные амулеты, что-то выколдовывал, записывал. Ансельм стоял молча, бездумно, смотрел то в синее свежевымытое небо, то по сторонам, где развеивался утренний туман, то назад – на след звезды, вдоль которого они все и приехали.
Борозда тянулась долго, «грузовик» ехал вдоль нее со скоростью пешего человека добрую четверть стражи, а то, может быть, и половину или даже три четверти – без клепсидры или башенного колокола время можно было отсчитать только по солнцу. По обе стороны от борозды трава сгорела, пал разошелся далеко в степь. Затем же -- судя по чистоте бездымного горизонта — то ли степные шаманы остановили пожар, то ли прихлопнул его бешеный и недолгий степной ливень, теперь возвращавшийся в небо туманом.
Честно говоря, Ансельм выгоревшей полосе радовался. Как уж там ночью к стоянке подползать, а вот пустить стрелу из зеленой травяной стены невеликой сложности дело. Надо только умение – в траве спрятаться и спрятать лошадь, а уж этого умения у степняков столько, что даже высших фиари случалось им продавать на невольничьих рынках Теплого Берега.
Тем временем двое Пришлых надели серые лохматые рукавицы до локтя и закатили беглянку в стальной ящик, на желтые пористые прокладки с лунками точно в размер звезды. Шар вкатился в гнезда без малейшего зазора; только тут Ансельм поверил окончательно, что звезда рукотворная, ибо ящик и вкладыши приехали в «кунге», и, значит, были изготовлены заранее – но точно в размер звезды, как ключ делается в размер замка.
Ящик же прикрепили к полу «грузовика» цепями – там, оказывается, были устроены откидные скобы. На цепях оказались винтовые вертушки, которыми все и затянули до похрустывания, чтобы на обратном пути ухабы не сдвигали коробку. Правда, ходить в «кунге» сделалось не очень удобно; но Ансельм и без того двигался как во сне или сказке. Помехой больше…
Но сгорела трава сеголетняя – жирная, высокая, разлапистая; сгорела и стерня прошлогодняя сухая; сгорел подрост жесткий, многолетний. В пепле четко печатались рубчатые подошвы Пришлых, гладкие – Ансельма, и глубокая «елочка» колес. Так же медленно и осторожно, как приехал в степь, железный зверь повернул в обратный путь и покатил по собственному следу. Еще не село солнце, как «грузовик» превратился в черное пятно, потом в точку – а потом исчез из вида совершенно.
Тогда из выгоревшей до зела промоины, из-под стылой каменной стенки шагах в пятиста поднялись двое степняков. Молча подошли к ямке звездного шрама. Постояли у каменной стенки. Проводили взглядом рубчатые следы.
-- Так это не гнев богов! -- наконец, промолвил кочевник повыше ростом. Кочевник пониже ростом кивнул:
-- Да. Это гнев людей.
***
Людей заметил пулеметчик; а должен был заметить радист на планшете, куда шла картинка с тепловизора. Досада взяла Егора, потому как уж в этот раз ошибки экипаж старался учесть. Выслали беспилотник заранее, и по дороге вели его зигзагом, чтобы не было значительного разрыва между быстрым коптером и медленным «Уралом». И зигзаг размашистый сделали, чтобы заметить не только возможную засаду под самой дорогой, но и скопления вероятного противника в удобных для ожидания овражках или зарослях. Предвидели, что при внезапном обстреле некогда будет устанавливать связь – вывели постоянный сигнал, и диспетчеру на базе сказали, чтобы поднимал вертушки после исчезновения рации из эфира. Предвидели, что могут осадить машину в лесу, и потому в Колодце, расположенном точно по границе Леса и Степи запаслись двумя сорокалитровыми бидонами воды.
Предвидели, что могут ждать диковинную повозку со стороны Степи в селе Лисогорье, и потому объехали деревушку по выгону. Деревянные узкие колеса груженых возов там бы по оси утонули, а немного подспущенные баллоны «Урала» прошли как по асфальту. И никаких приключений на узкой деревенской улице не произошло, потому как машина не сунулась в деревню совсем.
Правда, в Медовом Овраге командир обещал торговлю, и там уже пришлось бы остановиться, разговаривать, открывать окна в кунге для обмена. Ну так приготовили заранее свертки с обменным фондом, выбрали для торговли одну бронезаслонку, оговорили – кому куда бежать или прыгать, если местные вдруг войной пойдут.
Даже отрепетировали несколько раз – прямо как в настоящей армии.
А вот чего не предвидели -- что тепловизор не видит уже остывших.
И потому сначала пулеметчик увидел четверых повешенных на мощной ветке поперек дороги, и только потом Егор начал материться, разобрав картинку на планшете. Командир же выругался один раз, ядовито и длинно – распознав среди повешенных толстого старосту Медового Оврага.
-- Ну что… -- неспешно проговорил Степан, опуская бронезаслонку на лобовое стекло, -- Вот они, мать его, и приключения.
Геолог Кириллыч и в этот раз по распорядку спал на полке, а потому и не высказывался. Поразмыслив, командир не стал его будить. Судя по тепловизору, тела остыли – значит, бой прокатился давно. Если удастся проехать село без стрельбы, то на ночевку в машине будет хотя бы один выспавшийся часовой. А начнется стрельба, так Кириллыч все равно проснется. К полке он хорошо пристегнут, не вскинется и мешаться не станет.
Ансельм двинулся было выйти – поискать на пепелище выживших – но командир, конечно, двери открывать не позволил. Сам же полез в кунг и вытащил коробку со вторым беспилотником. Медовый Овраг кормился от леса: охотниками да пчеловодами. Расчищенных полей вокруг селения не было, и единственная сколько-нибудь проходимая дорога проходила сквозь начисто сожженную деревню. Вдоль дороги пустили коптер, наметили проезд. Радист и пулеметчик выставили перед собой уже не трубки светозвуковых, а нащупали в разгрузках рубчатые тела боевых гранат. Двинулись осторожно, вертя головами, гоняя беспилотник по расходящейся спирали.
И только отъехав от бывшего Медового Оврага, нашли причину. На неширокой полянке рядом с Трактом чернели полтора десятка кострищ; поодаль в кустах ров для отхожего места, там и сям торчали шесты шалашиком – палатки войско, видимо, унесло с собой.
Беспилотник снова не заметил ничего. По расчету времени получалось, что нападение на деревню произошло то ли вчера вечером, то ли ночью; но уж никак не утром – костры и тела успели остыть. Успеть убраться за радиус действия беспилотника могло только конное войско, а из этого следовало, что напал на селение тот самый барон-диссидент, встречаться с которым не советовал толстый староста Медового Оврага. Конная шайка разбойников такой величины, чтобы вырезать село, не могла бы найти травы для лошадей в лесу, а двигаться по Тракту им бы помешали Стражи Леса. К бандитам высшие и лесные фиари относились одинаково плохо, и уж если брали пошлину за брод и Тракт, то и стерегли свой кусок на совесть. А вот в спор барона с вольным поселением фиари вмешиваться не станут – не Имперскую деревню они защищать не присягали.
Все это Ансельм растолковал ошеломленному экипажу. Сам он удивлялся иному: мастера звезд – и так переживают из-за обычной междуусобицы.
-- Это еще что! – сказал он совершенно искренне, -- Одно село, тьфу. Вот весной приходит Орда – тут дым до неба встает, как вокруг вашей звезды в степи.
***
В степи просторно, и земля почти везде ровная. Косогоры, промоинки – но конь степной пройдет не глядя, потому как бегает здесь от малолетства до смерти. Нет ни коварных сучьев, ни волчьих ям, которыми лесовики пытаются защищаться от удалого весеннего половодья, когда по первой зеленой траве Орда идет возмещать убытки от зимней бескормицы.
Верховный вождь поднимает копье со священным полосатым хвостом зверя Рум. Копье оживает: гудит над головой вождя, режет небо восьмерками, кругами, переходами; наконечник свистит на палец от земли, косит стебли живые, зеленые; ломает стебли серые, мертвые; к небу подбрасывает листья палые, желтые…
Вождь замирает, крутнув кисти навстречу друг другу, как выжимают мокрое. Копье замирает как влитое; и все, смотрящие вдоль копья, отныне – впервые за последнюю тысячу лет – повернуты спиной к лесу.
Ближайший набег Орды направляется на побережье. Веками Орда продавала рабов на верфи Теплого Берега, на рубку зарослей, на разработку цинка с медью в термитниках Островов… Теперь часть богатств Берега вернется в руки настоящих людей. Которые не торгуются, как слабые – а берут все, что пожелают, как сильные.
Сильные -- пожелали звезду с неба. Забрали ее как собственную потерянную монету, закатили ее в диковинную повозку – и исчезли в своем зеленом океане, где не разогнать коня и не выстрелить из лука далее пятидесяти шагов – даже из наилучшего лука, даже зачарованной стрелой. Не видно в лесу дальше пятидесяти шагов, не слышно в лесу дальше двадцати шагов. Нет в лесу ни строя, ни команды, ни порядка. В лесу Орда распадается на одиночек; одиночек же вместо честного равного боя, подобающего храброму, тычут копьями в бок и спину, заманивают в топи, загоняют на колья ловушек. Трудно ходить в лес за невольниками. И что с них, нищих, прибыли? И не может ведь священное копье соврать.
Лучше уж -- Теплый Берег.
А то ведь… сегодня – звезда
Завтра – сто звезд?
Послезавтра – все звезды?
***
Звезды качаются над кунгом. Машина плывет сквозь ночь, рассчитывая утром подойти к воротам Базы. С каждым километром война в Пограничье отдаляется, и экипаж понемногу оттаивает. Командир, правда, не разрешает пока убирать гранаты; ну да есть очень большая разница между гранатой, лежащей под рукой на всякий случай – и гранатой, место падения которой уже выбрано. Знает командир, что экипаж уже не так насторожен и внимателен, как на пепелище Медового Оврага; но еще на пару часов людей хватит. Как раз к Базе подъехать – и ночевать дома. Риск ночной дороги все же меньше, чем риск ночевки в лесу, полагает командир. Особенно в лесу Пограничья, где с какого-то перепугу началась война. Барон ли не утерпел примучить вольное поселение; вольные ли поселенцы оправдали поговорку: «Чуб козачий, та норов собачий» -- никто уже не узнает.
А еще ж есть эльфы на Бычьем Броду. И уж они-то подкрасться к остановившейся машине смогут легко; и один часовой в люке даже с тепловизором и беспилотником не выглядит против них надежной защитой.
Движение – жизнь, полагает командир. Поначалу, правда, выходило шумновато. Но в итоге приборный отсек спутника они подобрали и везут обратно. И никого не убили по пути. И вообще, вряд ли кто из местных обратил внимание на их суматошный пробег по краю карты, по глухому лесному тракту.
И не оформить ли, в самом деле, охранную фирму для работы за периметром? Геолог, радист, водитель, пулеметчик у них есть; Ансельма местным консультантом оформить, вообще хорошо получится. Можно ездить, например, воду искать. Или геологоразведку вести без особой спешки – зато основательную, вон у Кириллыча есть вроде аналитик знакомый. Старый уже – так это и хорошо, советской еще выделки академик.
Нет, конечно, со спецназом или даже с разведкой мотострелков им не тягаться. Ну так они не армия и не дипломаты. Снабжать их новинками снаряжения и оружия не будут – зато и в строй не погонят.
Командир не замечает, как начинает размышлять вслух.
-- И вытаскивать нас не станут, -- хрипит динамик голосом Сергея, -- Не армия, не разведка промышленников, и не дипломаты – кто мы?
Командир пожимает плечами:
-- Сам же говорил, мы по их учетам не проходим, -- вынимает карту из откидного столика и захлопывает планшет:
-- Если только по строке «прочие».

(с) КоТ Гомель
16.07 – 28.07.2015