Совсем ещё недавно генерал Ворфилд считал, что он в этой жизни повидал всё. Ну чем, скажите на милость, можно удивить человека прошедшего Гильдейские войны и становление Доминиона, учувствовавшего в битве за сектор Капрул и штурме Тарсониса?
Оказалось, много чем. Достаточно было попасть на этот безумный корабль.
Вот сейчас прославленный генерал вжимался в стену какой-то каптерки и, утирая подрагивающей рукой холодный пот со лба, пытался прогнать из головы образ худощавой пожилой женщины в незнакомой униформе, которая, ухватив за крыло, волокла по коридору хнычущую что-то вроде «ну, маам» Королеву Клинков, сурово выговаривая:
- Вам придется многое мне объяснить, юная леди!

Совсем ещё недавно генерал Ворфилд считал, что он в этой жизни повидал всё. Ну чем, скажите на милость, можно удивить человека прошедшего Гильдейские войны и становление Доминиона, учувствовавшего в битве за сектор Капрул и штурме Тарсониса?
Оказалось, много чем. Достаточно было попасть на этот безумный корабль.
Вот сейчас прославленный генерал вжимался в стену какой-то каптерки и, утирая подрагивающей рукой холодный пот со лба, пытался прогнать из головы образ худощавой пожилой женщины в незнакомой униформе, которая, ухватив за крыло, волокла по коридору хнычущую что-то вроде «ну, маам» Королеву Клинков, сурово выговаривая:
- Вам придется многое мне объяснить, юная леди!
Шаги с хныканьем стихли и, осторожно выглянув в опустевший коридор, генерал облегченно вздохнул (может, показалось?), но тут же едва не подпрыгнул от прозвучавшего за спиной вопроса:
- А вы тоже от бабушки прячетесь?
Молниеносно обернувшись, он обнаружил перед собой ребенка, девочку лет семи-восьми в аккуратном сером комбинезончике. Которую вполне можно было бы принять за человека, если бы не светло-голубая кожа и не сходящиеся на затылке плоские «щупальца» вместо волос.
- Ч-что?
- Вы тоже от бабушки прячетесь?
- Й-я…
- Стрекотуша вот тоже боится, - пропыхтела девочка, с натугой приподнимая крупного, размером с сенбернара, зерлинга, и демонстрируя его генералу.
Хотя тут она пожалуй ошибалась. Судя по виду, зерглинг уже не боялся ничего. Бессильно свесившее лапы, «чудовище Роя» покорно болталось в руках ребенка, словно домашняя собака, всем своим видом выражая обреченную покорность судьбе.