Вальтер не сел, а буквально плюхнулся в кресло качалку, сразу набрав довольно частую амплитуду.
Он даже не подумал предложить присесть бедной уставшей девушке. Ох уж эти учёные – таланты….
При особенно резком покачивании он схватил с каминной полки бутылку виски и бокал, а при очередном, вернул бутылку на место.
- Вы позволите мне присесть? – спросила Лиссэль. – я устала.
- Да, да,- не оборачиваясь, скорее бросил, чем сказал Вальтер.
Кровать скрипнула. Зауэр зажег свечу и снова плюхнулся в кресло, думая, с чего бы начать.
- А нельзя ли растопить камин?
Она окинула взглядом очаг. Не удивилась. Нет. Женщины часто принимают как должное и более необычные вещи. Ну, камин. Значит так надо. Единственное, что привлекло её внимание были обрывки тетрадных листов в линеечку с полями. Листки обгорели так, что, пожалуй, кроме этих полей и не было ничего видно . Поля, розовые, бледные и тёмно-коричневый неровный обгорелый край. Они так странно шевелились чувствуя малейшее дыхание… ветра? Души?
«Рукописи не горят» - вполне закономерно пришло й на ум.
- Ну, вы же знаете, над чем мы работали с Бруно? – резко, без каких-то ни было вступлений начал Зауэр.
- Ну… в какой то мере… да. Над камнями?
- Над камнями?! - Вальтер презрительно оглянулся.
- Мы работали над величайшим посланием в истории человечества! Мы смотрели в глаза Богу! Мы видели Свет Потухшей Звезды!
Я был практически на грани создания аппарата связи, рассчитанного Бруно. Мы уже ставили опыты.
Вы хоть понимаете, масштабы экспиремента? Мы хотели говорить с цивилизацией, существовавшей до большого взрыва. До! Понимаете?
- Нет, - смущаясь и очень спокойно сказала Лиссэль. Она вообще не понимала, почему этот взбалмошный учёный так разнервничался?
Вальтер оглянулся и очень внимательно посмотрел на девушку. Она улыбнулась.
- Ну да…. Впрочем, опустим детали, - он вздохнул, как умеют вздыхать мужчины, всем своим видом показывая свою важность и вашу никчёмность. Смешные. Как мальчишки. Так и хочется потрепать его по голове и принести ему вкусный черешневый компот.
- Ну да. – Зауэр продолжал. – сначала мы сделали дупликатор. Спросите меня почему и зачем? Так я вам скажу: Я незнаю. Так раскрылись чертежи, зашифрованные в гранях, и как оказалось в кристалической структуре бриллиантов. Бруно считал, что это устройство связ. Кого? С кем? Как было можно с ним работать, если устройство всего лишь дублировало любой предмет, в него помещённый. Я пробовал класть знаменитые золотые пластинки с символами человека, нашей планеты, простейшими логическими формулами, которые едины и верны в любом измерении. Ведь истина – всегда истина. А истина и ложь вместе … зависит от того сложение это или вычитание.
- Как странно, - подумала Лиссэль. – Она вспомнила разговор со своей подружкой. Та рыдала и пыталась ей объяснить, что с ней происходит.
- Я люблю. Это истина. А он не любит меня. Это тоже истина. Но мы не можем жить вместе. Получается одна ложь. Не моя. Чужая ложь. Его ложь. А может быть я лгу сама себе? Может быть он меня любит? Просто я его не понимаю? Не хочу понять. Боюсь понять… Так странно. Но откуда тогда ложь? От любви? Нет, так не бывает. Вот уж во истину, поверить алгеброй гармонию!
А дети? Они совсем нарушают логику… Они любят одинаково и меня, и его. Хотя он меня не любит… Или…
Лиссэль сказала ей тогда:
- Ты слишком много времени бываешь дома одна, Марина. Эти твои мысли, они от безделья. Тебе надо найти работу. Лучше тяжёлую. Ты не заметишь, как станешь счастлива. Вы будете рады видеть друг друга по вечерам. И не смотря на усталость выгадывать минутки для любви. Минутки для детей. Секунды для родителей. Пойми, мы живём не для себя. Это скучно и примитивно. Только когда ты живёшь заботами других, никог при этом не ставя выше других, только тогда – ты будешь счастлива.
Тебе надо найти работу, Мари…
А тут эта математика. Я ничего в ней понимаю. Не чувствую. Там, я чувствовала, как помочь подружке, я чувствовала, кто из них врёт, а кто искреннен. А здесь в этих цыфрах и механизмах я ничего не чувствую. Ничего.
- И что? – не подавая и тени сомнения переспросила она.
- Понимаешь, - он как-то легко и непринуждённо перешёл на «ты» - однажды я подумал… а что если…
Я не знаю, как это пришло мне в голову и почему. Самые великие открытия делаются случайно. Искали одно, а нашли….
Чёрт ли меня дёрнул, или ангел искуситель… Короче, я поставил площадку дупликатора под сам аппарат.
Вы же видели эту картину Пикасоо, или другого художника7 я не помню.Когда ты смотришь в одно зеркало, а там отражаетс другое, затем ещё одно и так до бесконечности.
Механизм взвыл и разогрелся докрасна.
А потом исчез. Не расстаял, а исчез! Раз и нету.
Я сел на диван без сил… Пять лет работы коту под хвост. И что я скажу утром?Что хотел попробовать? Первый вопрос, который мне зададут – ЗАЧЕМ?!!!!
Я не смогу ответить.
Я вышел во двор глотнуть свежего ночного воздуха. Передо мной стояла дорогая машина Бруно, на крыше которой красовались шесть абсолютно одинаковых чашек кофе.
Я не спал всю ночь.
Утром, молочник рассказал мне, о происшествии в кафе. В нашем городе редко случаются сколько -нибудь значиме события. Это было из ряда вон! Я понял всё.
А в связи с потерей аппарата, мне здесь оставаться было небезопасно. Я решил бежать.
Когда мы с Бруно занимались камнями, да-да, мы знали, что в Союзе есть ещё один камень, мы попутно обнаружили один парадокс, который не смогли объяснить, даже не знали с какой стороны к нему подойти.
Дело в том, что в разнух городах Земли мы обнаружили странные комнаты. Как правило они находилисьлибо в антикварных магазинах, либо в монастырях. В местах, где умеют хранить тайну.
Некие узлы, аномалии поля тяготения земли были нам известны давно. Одно из них находилось в нашем городке, в Канаде. Камень, который лежал в кармане Бруно, когда мы попали в эту комнату, нагрелся так, что обжёг руку Орловски, полезшего за зажигалкой.
Мы выдвинули теорию, что он реагирует на реликтовое излучение. На излучение, растекающееся по нашей вселенной со времени большого взрыва. И оно очень неоднородно. Бриллиант навёл нас на мысль, что неравномерность распространения реликтового излучения может быть связана с деятельность цивилизаций, существовавших до большого взрыва. Как они могли оставить следы? Или… послание? Предупреждение об опасности?
Мы не понимали. Бруно высказал предположение что это связано со столкновениями чёрных дыр, которые могут быть не случайными, а несущими в себе информацию совсем из других времён и пространств.
Впрочем, это не важно. – добавил Вальтер, взглянув на Лиссэль и увидев её совершенно ничего не понимающий взгляд.
Суть в том, что была рядом с нами, в Торонто, комната. Обычная с виду комната… Музея филателистов. Ничем особенно не примечательная. Вот только одно окно в фондах музея было всегда наглухо зашторено. Дело в том, что если откинуть полог, вы бы увидели улицу совсем другого города Земли!
- Я была в такой. В Турции.
Вальтер более внимательно осмотрел Лиссэль.
- Вот уж воистину, неисповедимы пути твои, Господи. Это судьба. Впрочем, это было ясно с самого начала.
Теперь вы знаете, как я оказался здесь так быстро.
Но и это ещё не всё. В момент перехода случилась странная вещь. Я очень хорошо помню в чём и как я шагнул в окно.
Когда я вышел в этой комнате, в центре Москвы, в моём кармане было это.
Он протянул Лиссэль футляр для очков.
Старый кожаный футляр. Очень тонкой работы и похоже, весьма старый.
Она открыла его. И поняла – футляр был предназначен не для очков. Внутри, на удивительно хорошо сохранившемся розовом шёлке было два идеально круглых углубления, не соединённых между собой.
Лиссэль взглянула на Вальтера.
Тот кивнул.
- Но как?!!!
- Я не знаю.
- И что делать? Положить камни на место? Вы думаете ничего не произойдёт?
- Это очень трудный вопрос. А Бруно нет с нами.
Я думаю, что мы потерям их. Понимаете?
- Нет.
- Мы потерям возможность связаться с цивилизацией, намного нас опередившей в развитии. Настолько, что ни понять их логику, ни моральные принципы мы не сможем.
- Но если они такие.. такие… развитые… зачем нам с ними говорить? Если мы не сможем их понять?
- Ну как же?! Ну как же вы не понимаете? Это , вот вы смогли бы объяснить муравью, что не надо ползти там, где вы пролили бензин. Можно сгореть или отравиться. Вы бы смогли?
- Ну не знаю… - замялась девушка – я бы постучала травинкой. Не пустила бы его туда. Подвинула бы в сторону.
- Вот!!! - Вскричал Вальтер – Вот!!!
Ведь вы бы не стали ему ничего объяснять. Ещё бы! Ведь он существенно ниже вас по развитию. Он просто ничего не поймёт. Вы силой изменили его судьбу. Силой. Вы заставили его изменить свои планы.
А ведь муравей вас не поймёт. Не поймт почему НЕЛЬЗЯ. А вы не сможете, да и не захотите ему объяснять…
Это… Это несправедливо.
- Как же быть?
- А вы попробуйте подать ему знак.
- Но как?!
- Подумайте.
- Ну не знаю… Положу на его пути поперёк тропинки соломинку.
- И он поймёт, что это странно. И задумается.
- Наверное. Но я не уверена.
- Всё верно. Бриллианты – это знак.
- Хороший? Или плохой?
- Бруно говорил, что о хорошем редко предупреждают друзей. Приятный сюрприз – это всегда праздник. А вот о том, что ваш благоверный или благоверная гульнула – вам каждый встречный поспешит рассказать. К сожалению, предупреждают обычно о плохом.
- Значит с нами что-то должно случится?
- Ну, с нами уже случилось, скорее человечество ожидает неприятный сюрприз.
- Что же делать?
- Я не знаю. Но если вы положите камни в футляр, который явно предназначен для их хранения – мы никогда этого не узнаем. Никогда.
На улице послышались хлюпающие по лужам шаги. В дверь аккуратно и вежливо постучали.
Лиссэль Повесть
Сообщений 31 страница 32 из 32
Поделиться3122-01-2016 18:24:08
Поделиться3222-01-2016 18:25:40
Эпилог.
Этот старый, многое повидавший на своём веку город спал, как младенец. Улицы были тихи, дворники ещё не проснулись, и только редкая поливалка, проснувшаяся ни свет, ни заря, вздыхая поливала улицы и газоны под моросящий с неба дождик. Серо-свинцовые тучи ласкали крыши домов. В которых не светилось ни одно окно. И только узком и старом арбатском переулке скрипел фонарь. Он был подвешен на двух проводах прямо над улицей. Похожий на маленькую летающую тарелку. Свет его был тусклый и жёлтый. А скрип громкий и тревожный.
Иногда края его светового пятна накрывали маленькое оконце, расположенное в странной яме в тротуаре, накрытой зарешёченной рамкой. И тогда в комнате то вспыхивал, то пропадал жёлтый неживой свет. Выхватывая из темноты кровать, в которой беспокойно ворочался немолодой человек, то укрывающийся, то скидывающий одело на пол.
Прошелестел шипованной резиной чёрный автомобиль известной немецкой марки. Хрюкнул странным звуковым сигналом. Зачем? Наверное, привычка.
Человек повернулся, нащупал в темноте спички (так старомодно…) и закурил. Подошёл к окну. Что бы что-то видеть, ему приходилось смотреть вверх, в чёрное московское небо. Он глубоко затянулся.
Жёлтый свет фонаря вырвал из темноты стол, покрытый зелёным сукном, на котором валялись в беспорядке несколько бумажных листков и дешёвая шариковая ручка.
В эту ночь чёрные машины разбудили немало людей. Они шныряли, казалось, по всем улочкам, смешно хрюкая и повизгивая шинами на поворотах.
Ни одна из них не остановилась. И из неё не вышли трое человек в тёмных кожаных плащах до самой земли. Нет Все они вернулись на Лубянку.
И только две из них, перекрыли обе арки одного из проходных дворов на Патриарших.
- Войдите – упавшим голосом сказал Вальтер и стал оглядываться по сторонам, вертя головой, как уж на сковородке.
Дверь скрипнула и в комнату спустился Андронов. Один. Без охраны.
- Растопим камин? – ещё спускаясь по ступеням то ли спросил, то ли приказал он.
- Вальтер – Лиссэль посмотрела на физика. Тот вздохнул и занялся дровами.
- Отдайте мне камни.
-Зачем – сама удивившись несуразности вопроса спросила девушка.
Андронов серъёзно, без тени улыбки взглянул на неё.
- Ну зачем нам сложности, правда?
В камине затрещали дрова. По углам запрыгали тени и отсветы.
Лиссэль поправила плед, накинутый на плечи.
- Отдайте камни, мы разойдёмся по домам и забудем этот плохой сон.
Лиссэль поняла – надо что то делать. Сейчас.
Она улыбнулась.
Она не знала Бруно.
Она не видела Мими.
Но она…
Она верила в любовь.
В единственное, ради чего стоит жить.
- Эти? – она достала камни из сумочки.
Андронов нахмурился, чувствуя подвох.
А Лиссэль вздохнула. Легко, глубоко и с улыбкой на глазах.
И положила камни в футляр.
Голова закружилась. Перед глазами всё поплыло.
Комната исчезла.
Исчезло всё.
Её немного подташнивало от образовавшейся под ногами пустоты. Казалось, она повисла в невесомости. Но не было видно ни звёзд , ни Земли, ни Солнца. Чёрная бесконечная пустота.
И тут она поняла, что пустота не бесконечна. Она видела, нет, скорее чувствовала её пределы. И она понимала, что пространство расширяется. Было немного странно. Она поняла, что может достать одной рукой до одного, а другой до другого края вселенной. Она чувствовала ею всю. Всю сразу! А вот и звёзды. Господи! Как же их много! А вон, скраешку вселенной маленькая голубая планета – Земля. Приятное тепло окутало Лиссэль.
Она никак не могла понять ни где она находится (она была везде. Везде одновременно), ни в какое время. Времени просто не было. Совсем.
Со всех сторон, и выше и ниже, далеко и близко темнели круги антрацитово чёрных дыр, проткнутых иголками излучения Хокинга, пространство вокруг было похоже на побитую молью шубу.
Она почувствовала кого то рядом.
Не увидела, не услышала, - почувствовала.
- Кто вы?
- Проще всего сказать, что я Бог. Я создатель этого мира.
- Вы можете всё?
- Да.
- Зачем вы послали нам камни? Разве вы не могли просто нам всё рассказать?
- Нет. Камни послал не я. Я их нашёл и забрал.
- Зачем?
- Вам пока рано понимать их сущность.
- Этоопасно?
- Нет, это неправильно.
- Я могу вас просить о чём то?
- Конечно. Для этого я вас и призвал.
- Что же мне у вас попросить?
Она почувствовала улыбку нежность и приятное расположение.
- Я хочу счастья.
- Себе?
- Да. Я хочу доброго заботливого и верного мужа, троих детей, и чтобы бабущка и дедушка были живы.
- А как же люди? Вы ничего для них не попросите?
Лиссэль задумалась.
Почему то ей вспомнились войны и рассказ о судьбе Мими. Кафе, напротив клуба Сохо. И мысли об одиночестве и ненужности жизни.
Смешной Вальтер и страшный Андронов.
За одно мгновение в её голове пронеслась вся мировая история.
- Я… я…
Я хочу счастья для всех!
И пусть никто не уйдёт обиженным.
- Так не бывает. Мир очень разнообразен. В этом его сила. Кто то счастлив. А кто то страдает. Это основополагающий закон, который нельзя нарушить.
И кому нужно счастье, свалившееся с неба?
Ведь счастье только тогда чего то стоит, когда ты его добился. Сам. Без помощи посторонних. И очень часто большое счастье приходит через большие муки.
- Но есть же ведь люди, выигравшие миллион? Живут себе в своё удовольствие, особенно ничем этого и не заслужив. А порой, так и наоборот, заслухивающие жестокого наказания. Разве это правильно?
Им – легко, всё и сразу. А мне муки и призрак счастья, который может так и не стать живым.
Разве это справедливо?
- Так вы ищете счастья? Или справедливости?
-Если вы Бог, разве вы не можете подарить мне и то и другое?
- Вам? Или человечеству?
- Человечеству, конечно.
- Нет, Лиссэль, не могу.
- Почему?
- Понимаешь, все люди очень разные. И там, где начинается счастье одного, кончается счастье другого. К сожалению, люди завистливы и злы.
- А как же влюблённые? Готовые отдать жизнь за другого?
- Так вы хотите счастья? Справедливости? Или Любви?
- Я не знаю… - тихо прошептала Лиссэль.
- Скажите, что более вас взволновало в этой истории?
То, что у вас не сложилась личная жизнь? Смертельная опасность, щекочащая нервы? Чувство ответсвенности за народ, страну, Землю, наконец? Может быть романтическая история любви с первого взгляда? Зачем вы положили камни в футляр? Вы ведь понимали, что они станут недоступны не только вашему поколению, а многим и многим поколениям и не только Землян.
Ради чего?
- Я не знаю.
- Вы знаете. Но не хотите говорить.
Наше время истекло. Просите.
Лиссэль растерялась.
Пусть Бруно и Мими встретятся и будут жить счастливо.
- А вы?
- Я…? Я как-нибудь протяну.
- А люди?
- Люди? Пусть они сами выбирают и делают свою судьбу.
- А как же миллионы несчастных по всей земле?
- Несчастных? Утоли их печали. Усмири боль. Будь милосерден.
- Ты даже не представляешь, кого ты об этом просишь.
Я не всемогущ. Это сказки. Я только задаю правила игры. Я создаю законы физики. И сейчас я убедился, что правила эти правильные.
Авы… Вы их все время нарушаете, переделываете, переиначиваете. С кем вы боретесь? Со мной? Это смешно.
Иди.
Я помогу тебе.
Но запомни, только ты сама можешь сделать счастливым …. Нет, не себя, другого человека.
В этом то и состоит истинное счастье. А ты… Что ж, не буду лукавить. Ты будешь довольна жизнью.
А счастье…
Твоё счастье уже ищет тебя.
Окончание здесь: