Продолжаем

-- Дальше понятно. Пойдете с Мусаши. Потому что у вас хорошо получилось замаскироваться в городе. Вместо прочих я видел стадо пехтуры на выгуле... Гражданская одежда есть?
-- Найду.
-- Ищи сейчас. Легенду вашу я сам напишу. Посылать официально -- если даже впустят, приставят сопровождающих. Так что нырнете из тузика, тут всего-то миля. Доплывете.
***
-- Тут всего-то миля. Катер подходит за полторы минуты, и сразу сумки в бочку.
-- Давай-ка еще одну тренировочку... Я держу. Рок?
Японец надвигает маску, проверяет загубник, толкается и пропадает в прозрачной воде южных морей. Его собеседник, помощник и начальник -- здоровенный смуглый мужик, обритый налысо, одетый в надувной зеленый жилет, свободные грубой ткани штаны, шнурованные ботинки -- без видимого усилия держит швартовый канат. На втором конце каната качается в волнах обтекаемый поплавок толщиной и длиной с газовый баллон. Но не металлический, а стеклотканевый, окрашенный сине-серыми разводами. В поплавке герметичная дверка.
Из воды рядом с дверкой высовывается маска ныряльщика. Маска поворачивается туда-сюда; потом Рок замечает люк и задрайку. Быстрое движение -- вертушка раскручена, крышка поднята, из сумки на боку пересыпаны в поплавок небольшие округлые предметы; крышка захлопнута и маховичок задрайки мгновенно провернут на три оборота; и вот уже никого совершенно рядом с поплавком нет.
Ныряльщик выходит на пирс по лесенке. Снимает маску, шлепает к скамье. Здоровяк набрасывает канат несколькими восьмерками на парный кнехт, отходит к той же лавке.
-- Перекурим, -- говорит Рок, но за сигаретами не лезет, -- Датч, скажи. Ты же плавал подлодку покупать. А привез эту мелочь. Что там, никакого батискафа не нашлось?
Датч запрокидывает голову к бесконечно-высокому прозрачному небу. Далеко-далеко вверху идут облака.
-- Отчего не нашлось, -- тянет Голландец, -- Я ж купил целых три аквафлаера, настоящий хороший французский батискаф, одну экскурсионную подлодку чуть ли не из поликарбоната -- китайщина, теплица теплицей! Ну там по мелочи: компрессоры, заправщики, шланги, баллоны, редукторы, запасные стекла, аптечки для глубинников, эти вот костюмы тебе и Двурукой. Рацию, кстати, обновил, и наконец-то нашел магнетрон к радару, Бенни плешь проел, что нет запасного... Еще робот-харвестер и к нему всякие штучки для Бенни, чтобы тот запрограммировал на поиск изотопов. Приценился к серьезному скафандру на тысячу футов.
-- Э... метров триста?
-- Ну да... Короче -- создал впечатление, что мы открываем очередную фирмочку по расчистке дна... По планете много ядерных бомб валяется, тип-того.
-- Ну и почему тогда мы долбимся с этим пластиковым бревном?
-- Да потому, что все мои покупки видели, оценили. И ждать будут нас на модерновом аквафлайере, что шпарит под водой до десяти узлов, делает фигуры высшего пилотажа...
-- Это как?? Извини, перебил.
-- У него постоянная положительная плавучесть. Он заглубляется на чистой динамике, как самолет взлетает. И точно как самолет управляется в воде: закрылками, элеронами. А движок встанет или просто потеряешь скорость -- самолет в таком случае падает вниз, а это чудо “падает вверх”. Всплывает.
-- Офигеть. Кто это додумался?
-- Кемерон, снимал “Туман против Титаника”, там еще что-то про “Водный мир”, “Годзилла просыпается”, “Тихоокеанский рубеж”, еще что-то. Сделал себе такую платформу для камер, осветителей. А потом сообразили, что получилась классная игрушка для аквапарков.
-- Офигеть -- дайте два!
-- Я же сказал, что купил три. Когда еще нам столько на одну подготовку отвалят! А вообще, Рок, хочешь услышать, как в джунглях делают эти самые наркоподлодки?
-- Заинтриговал. Рассказывай, -- японец тоже откидывается на лавке, расстегивает гидрокостюм -- подышать. Датч скалится:
-- Значит, сначала находишь в джунглях коммунистов. Не перебивай. Обещаешь им полтора процента на дело Ленина-Мао. Или Ленина-Фиделя. Или там Сталина-Троцкого. Это смотря в каких джунглях. Но там непринципиально, Ленина-Сталина. Главное, с процентом их не обдури. Они берут под охрану твою базу.
-- Роберта!
-- Ну да, она же из ФАРК. Она-то меня и познакомила с кем надо... Дальше берется рыболовный катер. Заклеивается стеклотканью по самые брови. Палуба, рубка, рули глубины. Погружается это чудо не полностью, верхушка рубки торчит. Над водой так примерно на ладонь. Там окошко, в окошко всю дорогу смотрит капитан. Единственное место, кстати, где можно стоять в рост. За спиной капитана толстая труба воздухозаборника дизелей. Что? Запах солярки? А ты думал, Рок. Бесплатно только птички поют! -- Датч шумно сплевывает и повествует дальше:
-- Вместо балластных цистерн там -- просто вода в отгороженный отсек. Для всплытия воду вытесняют воздухом от компрессора. Тупо строительный компрессор, магистраль воздушная -- обычные металлопластиковые трубы, представил? И клапана -- водопроводная гребенка со строймаркета. Лют и Веддинген курят за углом, щенки.
Всего там четыре наркодружинника. Ну как, если наркобарон, значит, наркодружина. Они ж кокаин возят в этих своих самотопах. Один сторожит сам товар, второй и третий посменно в рубке капитанят, а механик, как обычно, спит на дизеле. Буквально, больше там и негде. Что? Шум, грохот? Не слышу, Рок, громче крикни! -- Датч приставляет к уху ладони трубочкой, после короткого смешка продолжает:
-- Шучу, дизель отдельно, и полка для спанья худо-бедно есть... Но вообще-то -- в жопу их наркосмелость... А второй способ -- вот. Катер мы уже имеем, загружать “тунца” научились. Реви говорит, харвестер уже под водой все маячки расставил. Так что сейчас “тунца” пакуем, Балалайка за нами самолет прислала.
-- А я все думал: испытание уже завтра, а мы еще здесь... Датч. Что мы с Балалайкой? Мы с ними совсем навсегда?
-- Ты против?
-- Нет, я наоборот подумал... Если мы как-то стабильно зацепились... Давай и правда зафигачим аквапарк на Мальдивах где-нибудь? Оборудование купили, бумаги нам выправят. Ведь не всю жизнь мы будем жопой пули ловить... -- Рок застегивает костюм, выпутывает из клапанов цепочку и жетон, расправляет цепочку и убирает под застежку.
-- Это что из Токио пришло в конверте? -- как бы невзначай интересуется Датч.
Тихий японец кивает. Встает, оправляет снаряжение, говорит:
-- Нырну, соберу маячки на дне. Вытянешь сам?
-- Вытяну, он же пустой, воздух один да эти твои патиссоны. Потом на рацию придешь? Про аквапарк надо бы со всеми обсудить.
-- Может, не стоит наших грузить перед операцией?
-- Знаешь, кто как, -- всерьез озадачивается Голландец, -- Кто говорит, не надо строить планы, примета плохая. А кто напротив: “Если тебе не будет для чего жить, тебя убьют.”
-- Жить для будущего аквапарка?
Голландец вздыхает всеми шестью пудами:
-- Для будущего, Рок. Просто для будущего.
***
Будущего нет, потому что мы его не сделали.
Мы все готовились, собирались с духом, исполнялись решимости, писали планы, накапливали ресурсы, считали обоснования...
Мы уже придумали, как оно будет в том будущем, мы уже натащили туда все приятное, интересное -- разумеется, выбросив скучное и неприятное.
А будущее все не наступает, и, похоже, без нас не наступит.
Пора уже делать.
***
-- Делай раз...
Прицельная марка ползет по серому силуэту робота-черепашки. Двурукая удобно закрепила противотанковое ружье на ограждении рубки; прошел первый сигнал; Реви плавно выбирает слабину спускового крючка -- выстрел!
Робот с номером десять валится на левую сторону; из пробитого пулей гидропривода разливается масло. По катеру никто не стреляет в ответ -- это значит, все отвлеклись на трибуны.
На трибунах крик, вой, истерика.
Комментатор верещит в мегафон, заводя зрителей и между делом выдавая наукообразную цифирь. Типа, на нашем полигоне сегодня сорок две мишени, из них прокляты богом и людьми десять кораблей Тумана. Мясник Лос-Анджелеса -- Нагато! Бич Побережья -- Айова! И в эпицентре гвоздь программы, Чума Китайцев, легко-тяжелый крейсер... Угадайте, дамы и господа, сделайте ставки, я пока что расскажу вам об экипаже нашего воздушного ангела возмездия...
О самом комментаторе тоже интересно было бы послушать. Ведь он тут новичок. Прежний горлопан внезапно простудился, взял расчет и съехал с квартиры. Поскольку проводить конкурс времени не оказалось, то на его место взяли приличного белого парня -- не какого-нибудь чечако из Пуэрто-Рико, не наглого красавчика-латиноса из Мексиканских болот. Про ниггеров, конечно же, даже и не заговаривали. Посоветовали пристойные люди с Манхеттена. Да и что там работы: по бумажке прочитать параметры взрыва, ну и чего-нибудь героическое завернуть про доблестные вооруженные силы. Сюда люди приезжают не ведущего слушать, он тут бантик на торте... Вишенка на подвязке... Короче, нафиг он тут не нужен.
Вот и биографию приличного парня никто шерстить-проверять не стал. Охранников да стюардов просеивали, отбирали -- они с оружием посреди важных персон расхаживают, порядок поддерживают. А у говорящей головы за микшером что в руках? Микрофон. Обыскали, предупредили: ляпнешь какое слово некрасивое -- на дне морском найдем, да вон там, поближе к эпицентру, привяжем...
Ведущий даже свет на полигоне отрубить не может -- рубильник у тех, кому положено. Вон, забегали, защелкали своими пукалками.
Поздно, карапузики. В руках Бенни микрофон и микшерский пульт, и шестисотваттные колонки, на митингах орать, да поднимать народ на революцию.
И теперь против жалких автоматических винтовок да совсем уж никчемушных пистолетиков на понтоне ревет зверь, который самого человека страшнее.
Толпа!
А всего-то и надо было крикнуть в микрофон, что пилоты ошиблись, не на те мишени заходят.
И закачался понтон с левого борта на правый, и бросились зрители к гидросамолетам, катерам да кораблям -- всей массой на одну сторону. Накренили плот, и от этого еще пуще напугались. Покатилась охрана кто куда, упустила диверсанта из виду. Растворил Бенни окошко в комментаторской, да и растворился в прозрачных водах южных морей.
Так что двум курсантам первой роты их собственные заготовки насчет пожара даже не пригодились.
-- Делай два...
Реви переводит прицельную марку на робота с большой цифрой “шесть”. По-глупому надо роботу кабину пробивать, и пилота в кабине -- чтоб наверняка. Но это уже война прямая, тут у всех военных живо рефлексы включатся. А так -- отказ гидравлики. Иди думай, то ли клапан отржавел на свежем воздухе, то ли тропической жарой масло перегрело да прокладки выбило.
Но для этого и попасть надо так, чтобы никто лишнего звука не услышал, никто лишней вспышки не увидел. Для этого нужен мастер превосходный, куда там строевикам, те хоть бы по силуэту с двух километров не промазали...
-- Готовы, готовы, отход свободен, свободен, -- шепчет Двурукая в микрофон.
Пошли-и-и-и!
Кошки взлетают из воды; по тросам на борта намеченных кораблей взлетают аквалангисты. На моторной подвеске поднимаются, потому как до взрыва шестнадцать минут, бомба от самолета отделилась уже. Раньше начинать нельзя: никто бы тогда комментатору не поверил, и паника бы не случилась.
Десять кораблей -- десять человек; люди бегом обшаривают палубы. Как правило, аватары долго искать не надо. Сильно замучены такой жизнью проекции, все им уже безразлично. Стоят кто где, и подчиняются любому приказу человека, не разбираясь -- кто этот человек, вправе ли он командовать.
Команда всем отдается одна: проекцию выключить!
Ядро туманника совсем небольшое и носится в самой аватаре. Когда ядро перестает аватару обрабатывать, осыпается та горкой пыли -- и на палубу звонко бумкает округлый предмет, сильно похожий на патиссон -- это и есть ядро, это и есть туманный корабль.
Тут его аквалангист подгребает в сумку и бросается к борту. Спускается тоже осторожно: если в спешке об воду ударишься, или там запутаешься в тросе, никто ждать не будет.
А до взрыва уже двенадцать минут. Крутится в поле мишеней “яхта сэра Джона Фицжеральда”, подбирает аквалангистов. Некогда им вплавь добираться, часики тикают; сыплются в воду черные силуэты: первый, второй, третий... Шестой... Девятый...
-- Долбить конем, что ты там телишься, Рок! -- шипит Двурукая в микрофон.
-- Она еще уходить не хочет! -- изумляется Рок, -- Говорит, она тут по своей воле... С какого же хрена ты доброволец?
И вся команда слышит через микрофон японца смазанный ответ аватары:
-- Достала такая жизнь. Лучше сдохнуть.
-- А мы тут надумали уже, что решила на прорыв пойти, -- удивляется Рок, -- Или там хитрый план какой... Давай быстро! Вырубай проекцию и пошли с нами!
-- То и плохо, -- почти неслышно за ветром отвечает аватара, -- Что все более сложные замыслы разрушены. Просто хочу, чтобы все это кончилось... Чем одни люди лучше других?
-- Вот этого человека помнишь? -- Рок выдергивает за цепочку жетон. Некстати замечает стрелки на часах.
Десять минут. Катер успеет уйти на десять километров. Это если сейчас; это если вояки на роботах еще не разобрались в причинах внезапных типа отказов якобы гидравлики почему-то строго в одном секторе; это если добежать до борта...
Рок сглатывает пересохшим горлом.
Аватара берет кругляшок нержавейки. Она не человек. Может произвольно стереть любой кусок памяти. Раньше считалось, что аватары не чувствуют боли. И уж подавно -- не испытывают эмоций.
Так почему же тогда СА-24 не очистила кусок памяти, в котором длинный морской пехотинец случайно сцарапал с нее этот трижды долбанный в проушину жетон?
-- Мне сейчас кнут врубят...
-- Проекцию выключай, овца!!! А там пусть врубают хер в собаку, голое ядро никому ничего не сделает! С-с-уука-а, девять минут же!!!
Дзынь!
Рок подхватывает ядро, помещает в сумку, бежит к борту. Под бортом родной катер “Лагуны” -- американский торпедоносец РТ. За рычагами сам Датч, в стрелковом гнезде Двурукая с противотанковым ружьем, на палубе вповалку аквалангисты из “Отеля Москва”, выложившиеся в коротком забеге. Кто нашел свою цель на палубе, а кому пришлось на радарную площадку белочкой взлетать... А потом еще и назад, быстро -- но аккуратно, высоко же.
Японец соскальзывает по тросу; Датч двигает сектора обоих двигателей -- быстро, решительно! Катер почти встает на дыбы -- и по широкой дуге уходит в сторону трибун. Как бы там ни сложились ветер да обстановка, а все же трибуны размещаются в самом безопасном со всех точек зрения месте. Летчики ведь могут ошибиться и в самом деле, а не только в воображении комментатора.
Комментатор тем временем не спеша плывет к условленной отмели. Бенни делает ровные гребки, бережет дыхание... И только доплыв до места, замечает, что не один.
***
-- Одному скучно, правда? -- милая черноволосая девочка в слишком просторном камуфляже держит пистолетик вплотную к затылку Голландца. В тесной рубке торпедного катера сбоку не подлезешь; люди Балалайки стоят на палубе и могли бы прострелить тонкий аллюминий рубочной стенки. Но ведь и Киришима тогда может успеть. Затылочной кости все равно: слонобой сорок пятого калибра, или пукалка двадцать второго.
Датч морщится:
-- Не надо было вас из воды подбирать, плавали бы себе...
Двурукая заглядывает в дверь. Руки пока не на пистолетах, но для Реви это не заминка:
-- Медовый месяц, подруга? Не боишься, что шляпку прострелю?
Киришима вымученно улыбается. Ее спутник и сосед в рубке -- курсант Мусаши Ли Стратсберг -- улыбается тоже натужно, и самую чуточку отстраненно. В каждом кулаке Мусаши держит по маленькой наступательной гранате. Капитан Сагара объяснял: даже выстрелят в тебя -- пальцы разожмутся все равно. Противник должен это видеть. Противник это понимает. Даже глупый противник при виде расчекованной гранаты резко приближается умом к Ли-Сунь-Цзы.
Из воды их вытащили втроем: Бенни крюком за предусмотрительно надетые ремни подвесной системы, Мусаши в три руки за шиворот, Киришиму вежливо. Катер все также ревел моторами, бурун стоял выше ограждения рубки; зачарованно поглядев на бурун, Мана перевела взгляд на Двурукую в стрелковом гнезде -- и тотчас догадалась, почему это вдруг шестой и десятый роботы первой роты повалились сбитыми кеглями. Потому, что именно шестой и десятый могли достать РТ “Лагуны” на дуге отхода.
-- А почему вы не пошли з-за п-поле м-м-мишеней? -- прямо там, на палубе, спросила Киришима. Реви по такому случаю выбралась из страховочных ремней, скомандовала ближайшему аквалангисту:
-- Николай, подмени... Пошли, подруга, найдем тебе прикид посуше, а то в мокром ты уже зубами цокаешь. Белочка, тип-того... А вопрос твой глупый, -- Реви кивнула на влезающего в любимую цветастую гавайку хакера “Лагуны”:
-- Не бросать же было этого интеллигента.
Курсантам подобрали камуфляж более-менее по росту. За девушкой наблюдала Реви, за парнем -- каменно-спокойный боевик в гидрокостюме. Кроме вежливости, смена одежды гарантировала, что все маячки, напильники в швах, капсулы с ядом в уголке воротника, и прочие домашние закатки в том же духе -- гостям доступны не будут. Относительно подсохшие визитеры перешли в рубку: Датч хотел их выслушать прямо сейчас. Вырядились-то подарки типичной влюбленной парочкой “золотой молодежи”, которые на понтоне оказались чисто по-приколу, потому что родаки или кореша предложили два билета. Парень в черных брюках; широком -- “под кабальеро” -- кожаном проклепанном поясе; чистейшей белой рубашке. Туфли утонули, но и без них костюм здорово смотрелся на стройной фигуре, вполне гармонировал с чеканным лицом конкистадора -- ну, с поправкой на широкие азиатские скулы -- и гордыми черными вихрами. Девушка -- воздушное белое платье, в воде намокшее и сооблазнительно прилипшее ко всем выпуклостям-впадинам; черные перепуганные глазенки; и вполне подходящая к платью -- белая шляпка, с чисто женской смекалкой наглухо приколоченная шпильками к зачесанными в “купол” волосам -- чтобы океанский ветер не сорвал.
Датч собирался узнать у спасенных -- будут ли гнаться за ними безутешные родственники. И достаточно ли родственники богаты, чтобы оплатить стремительную эвакуацию кровиночек из самого, без дураков, эпицентра. Датч мог бы и видеосъемку предоставить, ее для основного заказчика все равно ведь записывали -- как лихо крутился РТ среди кораблей-мишеней, и как аккуратно, бережно, без упаси господь сальных намеков или вульгарного лапанья, доставали Ману Киришиму из воды.
Откуда же было знать “Лагуне”, что проклепаный серебром пояс буйволовой кожи дал Мусаши на операцию щеголь и франт Окита Соджи, возмещавший пышностью наряда малый рост, и потому всегда имевший при себе что-нибудь этакое, чисто для настроения. Платье Мана попросту забыла выложить из чемодана, когда подняли роту по тревоге. А шляпку выпросила под честное-пречестное слово у нахальной оружейницы Макото. Так что после переодевания Киришима первым делом повесила на релинг драгоценный головной убор, и столь же старательно принайтовала его тонким сигнальным фалом.
Тут гостей пригласили к старшему в “Лагуне”, и распускать волосы Киришиме пришлось уже в рубке торпедного катера.
Из распущенных волос девочка-припевочка вынула пистолетик двадцать второго калибра, сунула его главарю в затылок, и тонким голоском, едва пересилив грохот двигателей, пожаловалась:
-- Не делать резких движений!!!  Пожалуйста! Вы классные ребята! Мне бы стрелять! Не хотелось!
В наступившем оцепенении кабальеро Мусаши хозяйским жестом вытянул два знакомых цилиндрика из ближайшей подвернувшейся разгрузки. Расположил пальцы, как учил Сагара: чтобы при потере сознания взрывалось неизбежно. И тогда уже прохрипел:
-- Катер захвачен!! Курс норд-ост двадцать три!!
И вот сейчас в тесной рубке маленького РТ -- картина кисти Гагарина “Приехали”. Нет, вокруг полно боевиков и снайперов, которые не задумаются расплескать по стенам рубки хитроумные мозги Киришимы и отмороженные извилины кабальеро. В чистом поле даже одна Двурукая не оставила бы Киришиме времени договорить до конца извинение; а не то что -- ее спутнику гранаты на боевой взвод поставить.
А вот в рубке любая пуля задевает управление. Если кто не знает, что происходит с торпедным катером, на котором при полной скорости резко перекладывают руль на борт или дергают моторы враздрай -- то лучше пусть узнает подобные вещи на моделях или в кино.
Но и это еще не самое страшное. В капсуле-”тунце” на буксире неглубоко под водой, за буруном катера -- десять ядер кораблей Тумана, нагло украденных с полигона. Выхваченных точно из-под носа, буквально за миг до ядерного апокалипсиса на отдельно взятом атолле Бикини. С каждой секундой охрана полигона приходит в себя; с каждым ударом сердца уменьшается золотое время, на которое ядерный взрыв заглушил радиосвязь; когда слепы локаторы; когда сигнал тревоги не добегает до штурмовых эскадрилий “Нимитца”, “Лексингтона”; когда “Летающие тарелки” дальнего радиодозора пережидают ударную волну на тверди земной и потому не дают целеуказаний белым стрелам поисково-ударных групп!
Выстрел, свалка в рубке -- и рассчитанный по минутам график операции превратится в тыкву; и время встанет против тебя стеной!
Поэтому Двурукая и не выхватывает легендарные свои стволы с позолотой; потому сосредоточенно сопят боевики страшной русской мафии. Поэтому Датч медленно, по четверти градуса -- лишь бы захватчики видели старание -- меняет курс на север. Куда, если по-правде, “Лагуне” совершенно не нужно.
Главарь “Лагуны” спокоен. Если дети-убийцы не стали стрелять прямо сразу, значит -- договориться с ними возможно. По голосу и дыханию девушки Датч неожиданно понимает: а ведь горе-террористы не выспались. Значит -- это не задуманная и подготовленная операция. Это экспромт. Форс-мажор.
Вот -- у Ллойда формулировка прямо-таки чеканная: “Неизбежные на море случайности”.
А из этого следует, что у них заранее оговоренного места встречи нет. И сообщники на низком старте не ждут. И что делать дальше, захватчики, наверное, сами не знают!
Если догадка верна, то уже через полчаса; много -- час -- захватчики поплывут. Больно уж обстановка нервная. Да еще тесная рубка, да еще тряска на волнах на полном ходу, да еще за стеной грохот трех тысяч шестисот лошадей в трех моторах “Паккард”... Копии авиационных “Ролс-Ройс Мерлин” английскую чопорность не унаследовали, и на тридцати восьми узлах полного хода трясли катер до вылетания заклепок. Ну так -- бесплатно только птички поют!
Реви закрывает дверь, и грохот двигателей чуть затихает. По крайней мере, можно говорить, а не орать.
-- Меня зовут Голландец. Датч. Компания “Лагуна”, -- не поворачивает головы командир катера. -- Парень, ты ведь не испанец? Лицо широкое.
Мусаши молчит -- не потому, что боится поддаться на уговоры. Курсант Ли Стратсберг ошеломлен как бы не больше прочих. Не ждал он такого, и не готовился. Сам удивляется, как не сглупил, как сообразил поддержать игру Киришимы.
Киришима тоже не знает, что делать дальше. Импульс был верный; не зря же Сагара учил: сделать что-то, пришедшее на ум сразу -- куда правильней, чем сделать через полчаса то же самое верное и правильное действие, но уже безнадежно запоздавшее.
Но что дальше? Дальше-то куда?
Тем временем в дальнем углу рубки оживает затиснутый тушами аквалангистов Рок:
-- Гости!
Мана Киришима вопросительно поднимает детской тонкости брови.
-- Вы держите капитана и управление. И я знаю, на что способны эти гранаты. Разрешите остальным выйти? Пожалуйста!
Выдержав паузу для важности, Мана соглашается:
-- Выходят по одному. И чтобы я видела. Медленно.
Боевики покидают рубку, в которой сразу прибавляется света и воздуха.
И еще в рубке прибавляется Реви:
-- А ты, подружка, можешь заварить кашу. Это твой парень? Бывший? Будущий? Как он в этом... Ну ты поняла?
Киришима не краснеет. Зато внезапно краснеет Рок!
Мусаши смотрит на все это квадратными глазами. Так по-идиотски они еще не влипали. До какого времени эти черти в аквалангах останутся не то, чтобы ласковыми -- а хотя бы вменяемыми?
-- Нам нужна связь, -- выдавливает Ли Стратсберг, -- На какую дальность работает ваша станция?
-- Сейчас все глухо, взрыв же был.
-- Взрыв был маломощный и не в стратосфере. Возмущения уже должны были затихнуть... -- голосом навигатора выдает Мусаши. Благословен будь капитан Сагара, заставлявший учить все документы наизусть! В том числе и поражающие факторы ядерных взрывов. А “тренажер памяти усиленный” -- вытертое до блеска частым использованием тяжеленное бревно -- Ли Стратсберг увидел, как наяву!
-- Грамотный, -- неопределенным тоном замечает Датч, -- С кем связь?
Мусаши думает. Потом еще раз думает. Смотрит на Киришиму -- та согласно опускает веки.
-- С первой ротой Академии Наго... Выходите на охрану полигона. Вы ведь их слушали, частоты знаете. И пусть подойдет командир первой роты бээр, капитан Сагара Соске.
-- Так вы из охраны полигона? Черт. Давненько я так не прокалывался!
Датч словно бы машинально потягивается. Первый раз -- принял за “золотую молодежь” внедренную охрану. Второй раз -- думал, что нет сообщников. А тут не сообщники, тут японская армия работает. Пускай те же русские ценят их невысоко, но любая система сделает любителей как котят.
-- Бенни... -- командир катера без резких движений, как просили, нажимает кнопку внутренней связи, -- Сделай им канал на полигон. Скажи там, нужен капитан Сагара Соске. Спросят, кто -- скажи, для него есть новости... Из откуда?
-- Из “второго А”, он поймет, -- вмешивается Киришима, -- И пожалуйста, Датч, не надо никаких сигналов сейчас вашим людям. Мне в самом деле не хочется стрелять. Хоть я видела, как ваша снайпер выбила наши “шестерку” с “десяткой”.
Голландец, почти уже собравшийся перекосить сектора газа, чтобы торпедник подразмотало в стороны тягой -- свои привычны, гости же потеряют равновесие, тут их и бери! -- с горловым рычанием складывает пальцы в сигнал отбоя.
-- Херня какая-то, -- непочтительно качает бутсом Двурукая, -- Кстати, меня звать Ребекка. Подруга, ты определись. У тебя приказ, который ты почему-то не хочешь выполнять. Или у тебя, мать твою, гребаное свадебное путешествие?
Девочка-припевочка ехидно показывает глазами на Рока:
-- У вас же с ним тоже... Морской круиз в стиле Терада-я.
-- Чи-и-иво?! -- подскакивает Двурукая, -- Ты кем назвала меня, плоскожопая мелочь?
-- Успокойся, -- говорит Рок, -- Это такой очень японский комплимент. Я объясню. Потом.
-- Сейчас! -- требует Реви, -- А то я ей сиськопластику без доктора оформлю!
Рок хмыкает:
-- Нет уж, все-таки потом. Сейчас... Девушка, а как тебя все-таки зовут? Мы уже все представились.
-- Мана Киришима. Фамилия -- Киришима.
-- У тебя рука затекла, -- спокойно замечает Голландец, -- Ты бы перевзяла свой пистолет в другую конечность. А то не заметишь, как прострелишь мне мозг.
-- Мусаши?
Ли Стратсберг выходит на свободное пространство рубки, поводит плечами:
-- У меня с руками все нормально. Я успею, если что.
-- Датч. Только попробуй вот сейчас что-нибудь выкинуть! Я знаю, вы тут все круче Фудзи. Я не собираюсь тягаться с вами. Я тупо нажму на спуск, ясно?
-- Господи, что за молодежь пошла... -- ворчит Голландец. Сейчас он и правда ничего не планирует: ждут ведь. А вот через пару минут, когда Киришима успокоится от чувства удачно проведенной смены рук, вот тогда-то можно и рискнуть, -- Ну никакого, блин, уважения к старшим!
Медленно, плавно, уверенно Мана перехватывает пистолет в левую руку, опускает правую, расслаблено трясет ладонью.
-- Датч. Не надо, -- говорит Мусаши, -- Я вижу, как вы пальцы складываете. Давайте отбой. Крутанете катер -- я же гранаты не удержу. Я ведь тоже не Джеймс Бонд.
-- А, кстати, кто ты? Я думаю, ты не испанец. Тоже японец?
-- Курсант первой роты академии Нага Мусаши Ли Стратсберг, -- представлется гранатодержатель настолько механически-ровным голосом, что Рок не удерживается:
-- ... Ваш харвестер отремонтирован!
Не удерживается и Мусаши:
-- Зато я круче!
Рок застывает в недоумении:
-- Типа ты с пушкой, а я нет?
-- Типа я признался ей в любви, -- кивает Мусаши на девчонку с пистолетом, -- А ты все телишься!
-- Это когда ты признался? -- удивляется Мана, уже традиционно прикрикивая:
-- Датч, ну блин, опять?
-- Да только что, не слышала, что ли?
Голландец снова расслабляет почти сложенные в знак пальцы и произносит заветные заклинания аквалангистов “Отеля Москва”:
-- Suka! Bliad!!! Как я буду стрелять в такой долбанный детский сад на воде?!
-- Кто тут говорил про детский сад? -- раздается в динамике звонкий веселый голос, легко перекрывающий рокот моторов. -- Как раз мой профиль!
-- Бенни? Это кто?
-- Датч. Это тот самый канал.
-- Ага. Понятно.
-- Бенни! -- встревает девочка с пистолетом, -- А где наша связь с капитаном? Хрен вам, а не встреча с заказчиком, пока я не поговорю с Сагарой.
Тут Голландец аккуратно убирает газ -- рев за переборками стихает, проявляется плеск воды, бухание волн по скулам, треск оседающих на палубе брызг. Катер летит по инерции, все больше оседая, сходит с редана.
-- Можно мне повернуться? -- глухо, как из бочки.
Киришима отступает на полшага:
-- Давай. Медленно.
-- Теперь, девочки-мальчики, будем говорить всерьез, -- Голландец держит руки на виду. -- Мы без хода, и наша поддержка скоро будет здесь. Сейчас мы можем накинуться на вас. Две гранаты -- это две гранаты. Кому-то повезет. Но -- может договоримся. Выслушаете нас?
Киришима вертит головой, для самой себя неожиданно переходя на более вежливый английский:
-- Я знаю, что вы скажете. Что украсть пленников из Бухенвальда дело по-любому правильное. Но пленники эти там за дело!
-- Мы об этом спорили всю ночь, -- добавляет Мусаши, -- Потому и не выспались. У нас же в роте имеются люди. У Макото на побережье накрыло родителей, когда “Харуна” с “Киришимой” обстреливали верфи. И там друзья практически у каждого. Всех коснулось. Знаешь... Знаете, Датч. Если бы их там вывели, расстреляли, да и закопали нахрен -- я бы первый пошел.
А вот так -- бесконечно убивать, воскрешать и обратно убивать? Это хтонический п**ц, простите мой английский.
-- Честность за честность, -- криво улыбается Мана, -- Мы планировали вызвать панику на плоту. Организовать пожар. Но у вашего человека получилось лучше, а мы опоздали.
-- А вы на трибуны попали официально, как охрана в штатском?
-- Нет. У них отбор по самолетам и катерам, а не по личностям. Там же конгрессмены бывают. А им типа на смерть гладиаторов кончать -- не по понятиям, зашквар лютый. Попалишь такого на ксивах, он тебе проблем сочинит. Поэтому так: за всех отвечает кто привез. Капитан или пилот. Тех, за кого не поручаются, не допускают к высадке на плот.
-- У тебя хороший английский, вплоть до жаргона... Кто постарался?
-- Тренажер памяти усиленный.
-- Ну да. Вы ж японцы. В роботах вы круче всех... Ну, а на плот как пролезли?
-- Ночью подплыли на “зодиаке”, нырнули, вынырнули. Одежда в пакетах, оделись, причесались, все дела, -- Мусаши подавляет зевок и снова шевелит плечами. Воспринимать гранаты как смерть у курсанта все не получается. И представить, что Датч -- или Рок -- будут причинять им с Маной вред -- у парня просто не выходит.
-- А документы у вас там не спрашивали?
Киришима фыркает:
-- Да ну, я там одному подмигнула, второму... Охрана тут же подумала, что я так: приехала с одним, флиртую с другим. Типа, девушка полусвета.
-- Так изящно дорогую шлюху еще никто при мне не называл, -- Двурукая качает ногой, -- Запомню, пригодится, тип-того.
-- Ну так, посудите сами, -- ежится Мана, все не опуская пистолета, -- Приятно ли нам стрелять в людей, которые сделали то, на что нас не хватило?
-- А теперь ваш черед, -- говорит Мусаши, -- Вы же не для себя крадете туманников. Никакая мелкая компания авантюристов не отважится этак небрежно, запросто -- объявить войну штатам. Это не лоток с бананами обнести. За вами, скорее всего, Евросоюз.
-- Неожиданно! Обычно сразу: рука Москвы, вседела, -- удивляется Ревекка.
-- Во-о-от! Напрашивается! И тут все так подумают. А Евросоюзу -- ну то есть, Германии, потому как ООН тут, считай, германская -- самое оно где-нибудь в Атлантике построить себе корабли, хрен докажешь, что краденые.
-- Ну, а раз мы такие все из себя положительные... То какого же лысого мы тыкаем пистолетами друг в друга, а не в тех, кто на самом деле виноват? -- без улыбки спрашивает Голландец.
-- Тех, кто виноват, и линкорной ел... Балдой... Не ткнешь, -- ворчит Двурукая, -- Пофиг им наши пистолетики.
-- Да как вы не поймете, -- Киришима уже чуть не плачет, -- У нас приказ, понимаете, при-каз! И отменить его может командир, который отдал. И все!
-- Так вот зачем тебе связь с капитаном Сагара?
-- Ну и за этим тоже, -- соглашается Мусаши, -- Черт. Устал я. Спать хочу. Когда уже эта хрень кончится, кто знает?
В проеме появлятся хакер:
-- Датч, тут капитан Сагара. Я ему зашифрованный канал сделал. То есть, АНБ, конечно, расколет, но все остальные обломаются.
-- И как он?
-- Ругается не хуже Балалайки. Произношение не очень, но весьма, весьма изобретательно...
-- Ну давай его сюда... -- Датч взглядом спрашивает разрешения и включает связь на своем пульте, -- Капитан Голландец, компания “Лагуна”. Нет, не боюсь. У меня легальный контракт на доставку плутония... Можете обыскать катер хоть сейчас. Тут у меня двое ваших. Они хотели бы переговорить. Да, -- Датч протянул микрофон девочке с пистолетом, и та приняла его как полный стакан, опасаясь расплескать.
-- Капитан, курсант Киришима. Заложники? Да, нормально. Нет, капитан. Нет, капитан. Командир! Не мы у них в заложниках! Это Мусаши держит в лапах гранаты. Капитан! Куда вы пропали? Капитан!!!
На другом конце провода Сагара Соске откладывает наушники на столик радиста. Обводит взглядом сгрудившуюся роту:
-- Ну теперь меня точно выгонят. Или наградят. Это не их в заложники, это они катер тех мудаков-кладоискателей захватили в заложники.
-- Нихрена себе! -- Окита чешет затылок.
-- Лихо! -- крутит головой Кейта.
-- Лихо-то лихо, а что мы кладоискателям предъявим? Нашли бы у них на катере краденые ядра -- но уж больно уверенно мне этот их Голландец отвечает. Точно уже все запрятано, хрен докажешь. И что получается? Наши люди захватывают в международных водах мирно пашущий харвестер. Макото, ты ей белую шляпку давала?
Оружейница кивает.
-- Платок ей с “Веселым роджером” купи, я тебе потом верну деньги. Самураи, блин! -- выдыхает командир.
-- Трахал я девок, что могли оторвать мне яйца одним движением, -- тянет Харада, -- Но к мелкой теперь не прикоснусь! Нахрен! Нахрен!
-- Курсант Саноске!
-- Йя-а!
-- Три наряда.
-- Йесть четыре наряда-а!
-- Почему четыре?
-- А я сейчас еще что-нибудь скажу. От избытка чувств.
-- Курсант Саноске!
-- Йя-а-а!
-- Нахрен!!! Нахрен! -- Сагара хватается обеими руками за голову. -- Все нахрен!
И снова надевает на голову гарнитуру:
-- Датч. Отдай мне моих людей, и к тебе претензий за полигон от меня не будет. За моих начальников не отвечаю... Да не греби селедке мозг. У твоих начальников там все схвачено. Иначе тебя давно бы нашли уже... Да, к трубе их позови. Киришима? Мы договорились! Можете положить оружие. Мусаши? Выкинь к фукуруям свои гранаты, тебе совсем другое крепко держать надо. Потом объясню. Что? Как вам добраться к нам? Блин. А дай-ка трубу обратно этому летучему Голландцу...
Голландец выслушивает капитана молча. Выдыхает:
-- Да ладно, вроде как нормальные. Как определил? Ну, стрелять сразу не стали, значит, нормальные. Нет, где мы будем -- сам понимаешь, не скажу... Знаешь что? У меня сейчас переговоры. Потом я скажу определеннее. Не обидим, не бойся. Ну, знаешь, у меня тоже не банда мадам Вонг, а вполне респектабельная компания по перевозке грузов. Ну хорошо, капитан, мне пора.
Два капитана в пятиста километрах друг от друга синхронным жестом кладут наушники на стол. Сагара выходит на плашкоут, вытирая шею салфеткой.
Датч выходит на палубу. Катер лежит в дрейфе. На катере там и сям лежат аквалангисты: кто загорает подмышки, кто уже храпит, кто в турели крутит спаркой по полусфере, изображает ПВО.
-- Рок!
Из надстройки появляется тихий японец. Капитан поворачивается к нему:
-- Знаешь, Рок. Давай-ка и правда замутим аквапарк.  Потому как больше мы ни на что годимся... Блин. Такая операция! Наверное, лучшее, что мы делали. Два выстрела. Два патрона! Твой расчет на жетон сработал. Ни царапины на отходе. Все в створ! И так облажаться, -- Голландец тушит сигарету пальцами, -- Так обосраться в конце! Рок... А что там про “Триада-а”?
-- Терада-я, -- поправляет японец, -- была там одна история. Реви!
-- Чего?
-- Иди сюда, интересную вещь расскажу.
-- Одна не пойду. Этот детский сад и на минуту нельзя оставить!
***