Подходя к Конго, Хиэй ещё раз окинула себя придирчивым взглядом, нервно поправила одежду аватары и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Стоило Ударной эскадре присоединиться к флагманскому ордеру, как Конго вызвала её к себе на палубу! Что немного настораживало, поскольку флагман никогда не стремилась общаться с подчиненными «лицом к лицу», делая исключение лишь для Майи. Но приказ есть приказ.
Так что Хиэй застопорила двигатели в десяти метрах от борта Конго и, мысленно поморщившись, перепрыгнула прямо со своего мостика на мостик сестры.
Вообще-то она считала, что линейному крейсеру, лидеру эскадры (пусть даже теперь бывшему лидеру), не пристало скакать, словно человеческому ребенку. Но Конго никогда не обращала внимания на подобные условности, а без приглашения цепляться трапом за чужой борт было просто неприлично.
Мягко приземлившись, Хиэй выпрямилась, с легким недоумением покосившись на опоясывающие мостик леера и попытавшись сообразить, зачем сестре понадобилось огораживать площадку. Но тут бронированная дверь рубки бесшумно скользнула в сторону, так что она отбросила эти бессмысленные размышления, ещё раз машинально одернула пиджак и сделала шаг внутрь. Чтобы застыть прямо на пороге, с удивлением оглядывая преобразившееся до неузнаваемости помещение.
Информационные экраны, кресла, декоративные панели на стенах, а главное - человек! Самый настоящий! Нет, она конечно знала, что Конго подобрала в море человека и оставила у себя на борту (благодаря Акаси об этом знал уже, наверное, весь Второй флот), но увидеть его вот так, вблизи, прямо в боевой рубке сестры! Сидит, таращится. С таким видом, словно аватар до этого ни разу не встречал.
В последний момент спохватившись (светить сканирующими импульсами в чужой рубке - это уже не бестактность, а прямое оскорбление), Хиэй заложила руки за спину и, вытянувшись в струнку, как можно равнодушнее отчеканила:
- Флагман, я полностью сознаю свою вину в провале операции и готова…
- Хиэй… - усталым голосом перебила Конго, – я не для этого тебя вызвала.
Запнувшись на полуслове, она в замешательстве уставилась на сестру, не зная, что сказать.
Та кивнула на небольшой диванчик, продолжив:
- То, что 401-я ушла – это мой просчет.
- Флагман?
- Присядь.
В легком шоке от происходящего, Хиэй на негнущихся ногах дошла до диванчика и осторожно устроилась на самом краю.
- Мне следовала предупредить тебя о том, что 401-я использовала демонтированный с «Хьюги» линейный ускоритель непрофильным способом, - продолжила Конго.
- Как это, «непрофильным»? – на автомате поинтересовалась она, судорожно перебирая поведенческие шаблоны в попытках подстроиться под ситуацию.
- Для проведения проходческих работ.
- Проходческих работ?!
Хиэй замерла, осмысливая полученную информацию.
- В лоции не было ошибки, ущелье расширили заранее, - медленно, словно не веря, произнесла она. - Выходит, 401-я знала, что мы блокируем остров и ей придется уходить через гряду. Но откуда?! Или… - Хиэй невольно понизила голос, - у неё появилась «интуиция»?
Конго отрицательно качнула головой.
- Нет, всё проще, люди называют это «предусмотрительностью». Методика, когда при планировании определяются наиболее вероятные варианты развития событий и заранее подготавливаются контрмеры.
- В общем, это когда надеются на лучшее, но готовятся к худшему, - подал голос человек.
Хиэй вздрогнула от неожиданности, бросив на него короткий взгляд. Он ещё и говорит! Причем, какие-то непонятные глупости. Что значит «надеяться на лучшее»? Надеяться бессмысленно, этим никак невозможно повлиять на ситуацию. Необходимо планировать свои действия, готовиться… хотя, стоп, он же это и сказал: «готовиться к худшему». Но если готовиться, то зачем надеяться?!
Попытка семантического анализа вызвала резкий скачок нагрузки на ядро, отдавшийся эхом головной боли у аватары. Невольно поморщившись, Хиэй потерла виски и подняла глаза на Конго, уловив в ответном взгляде сочувствие. Тоскливо вздохнула.
Нет, ей никогда не сравниться с сестрой. Одна фраза человека – и ядро уже в критичном режиме, а Конго с ним который день общается.

***

Я рассматривал отрешенно потирающую виски туманницу и изо всех сил сдерживался, чтобы не выматериться. От души.
Мда, Хиэй, собственной персоной. Красиво очерченное лицо, волна каштановых волос ниже плеч, очки в тонкой оправе, белая блузка, длинный темно-красный пиджак, такого же цвета короткая плиссированная юбка и… сиреневые чулки чуть выше колена. С кавайными кружевными подвязочками и кокетливыми бантиками.
Это пипец какой-то. Линейный крейсер, командир Ударной эскадры… то ли школьница, косящая под училку, то ли училка, пытающаяся выглядеть школьницей. Хотя, скорее второе, всё же на вид ей лет девятнадцать - двадцать. Выпускница, блин. Педагогического колледжа.
Кстати, сразу понятно, что они с моей блондинкой сёстры – выражение лица один в один: надменно вздернутый носик и нарочитая отстраненность.
А Конго – молодец. Не стала прессовать подчиненную, тыкая носом, а спокойно разбирает прошедший бой. Самокритично признавая ошибки и недоработки. Правда, подчиненная всё равно выглядит так, словно ей смертный приговор зачитывают.
Я в разговор не вмешивался. Хватит, сумничал уже разок, банальность ляпнув, так теперь Хиэй зыркает на меня периодически, словно на дауна. Ну вот, снова.
Выругавшись себе под нос, я выбрался из кресла, показал Конго пачку сигарет и, дождавшись недовольного кивка, вышел из рубки. Обнаружив буквально перед носом (в каком-то десятке метров) громаду надстройки «Хиэй».
Вот блин, надо было на другое крыло идти. А, ладно, кому не нравится, тот может отвернуться.
Мысленно махнув рукой, я сунул сигарету в рот и облокотился на леерное ограждение, с любопытством разглядывая сестренку моей блондинки.
Действительно похожа. Только цвет не антрацитово-черный, а скорее темно-темно-красный. И идентификационные узоры на корпусе не фиолетовые, а белые, с сиреневым отливом. В остальном же – один в один. Те же двести метров брони, увенчанные четырьмя башнями главного калибра и девятиэтажкой центральной надстройки. Хотя, Конго на мой взгляд изящнее. И вообще, предпочитаю девушек в чёрном.
За спиной простучали каблучки, и прошагавшая мимо Хиэй наградила меня таким взглядом, что я аж дымом поперхнулся.
Не понял, теперь-то чего?! Стою, молча курю, никого не трогаю.
И только когда недовольная туманница перемахнула к себе на борт, гневно сверкнув напоследок стеклами очков, до меня дошло, медленно, как до жирафа. Я же минут десять тут стоял и пялился на неё самым беспардонным образом.
Тьфу, блин! Сначала разоденутся-накрасятся, а потом недовольны, - смотрят на них, видите ли. Женщины – одно слово!