- С «Дублина»! Семафором! Поворот «все вдруг» и курс на отход! – после чего, подбежав ближе к отдавшему необходимые команды капитану, уже спокойнее добавил. – Германские броненосные крейсера идут на выручку своему. На флагмане опознали головной – «Шарнхорст».
- Да, господа, не удалось нам гунна покалечить как следует, - разочарованно заметил начарт.
В это время все четыре броненосных крейсера третьей эскадры - «Энтрим», «Эрджилл», «Девоншир», «Роксборо», спешили к месту боя, спеша перехватить неуловимые германские крейсера и отомстить им за тихоокеанское поражение. Сидящий в адмиральском салоне флагмана Уильям Пэкинхем терпеливо ждал, когда его позовут на мостик. Он хорошо понимал, что морская погоня нисколько не напоминает королевские скачки в Аскоте, а больше всего похожи бег сонных черепах, обкурившихся гашиша – медленный и печальный. И остается только терпеливо ждать…
«Саутгемптон» и «Дублин», словно пришпоренные скакуны, мчались в сторону, откуда должна была появиться помощь, медленно, но верно разрывая дистанцию. При этом они старались выдержать скорость хода, не давая немцам приблизиться и, в тоже время, не теряя их из виду. За ними, форсируя машины, спешили германские легкие крейсера – «Карлсруэ» впереди, а за ним оправившийся после боя. За ними, густо дымя, резали волны два бронированных «кулака» эскадры, каждый из которых мог похвастаться восемью двухсотдесятимиллиметровками главного калибра. Беспокоило немецких моряков только одно – в предыдущем бою эти крейсера израсходовали почти половину боекомплекта главного калибра, что могло сказаться во время длительного боя. Который, как чувствовал каждый на кораблях эскадры, неминуемо ждет впереди…
«Гонки чухонских гончих», как сказал бы знакомый Пекинхэму русский остзеец капитан Берг, закончились ожидаемой, но  тоже время неожиданной для всех встречей.
Когда на горизонте появились первые дымки, Шпее, несмотря на всю свою выдержку, выругался. Но чуть позже, когда преследователи подошли поближе и стали различимы подробности, несколько посветлел лицом. Конечно, ситуация выглядела не слишком оптимистично, все же четыре английских броненосных крейсера против двух, но всего шестнадцать девятнадцатисантиметровых орудий против тех же шестнадцати двадцатиодносантиметровых. А если учесть выявившиеся еще во время боя при Коронеле недостатки английских крейсеров, чьи казематные орудия при свежей погоде, какая как раз и стояла, практически не могли стрелять… В целом у германской крейсерской эскадры был неплохой шанс продержаться до вечера и оторваться от преследователей ночью. Победить – нет, не получилось бы, из-за опустошенных погребов главного калибра.
Бой сразу распался на два отдельных эпизода. Осмелевшие легкие крейсера англичан погнались за легкими германскими крейсерами, а главные силы противников вцепились другу в друга. Бой начался на параллельных курсах, как только броненосные корабли сблизились. Громыхнули орудия… и сразу выяснилось, что ставка адмирала Шпее на непогоду себя оправдала. Высокие волны, качающие корабли, не только затрудняли прицеливание, но и заливали казематы англичан. В результате в первом залпе они выпустили всего восемь снарядов. В ответ громыхнул главный калибр германских крейсеров. Они пристреливались полузалпами и поэтому в сторону первых двух английских кораблей полетели 6 снарядов. Несмотря на сильную качку, эти снаряды легли рядом с британскими броненосными крейсерами, практически накрытием.
Англичане пытались воспользоваться преимуществом в скорости хода и организовать «кроссинг зэ Тэ», т.е. охват головного корабля. Но, как оказалось, в реальных условиях боя это превосходство оказалось слишком мало и германцы легко ускользнули в сторону. Англичане стреляли часто, в ответ раздавались редкие, но очень точные залпы немцев. Уже снаряд третьего залпа «Шарнхорста» разворотил полубак «Энтрима», вызвав пожар и затруднив стрельбу носовой башни. Снаряды «Гнейзенау» разворотили каземат «Девоншира», уничтожив стодевяностомиллиметровое орудие. Разгорелся большой пожар, который не могли затушить даже попадающие в каземат сквозь пробоины волны. Огонь крейсера резко ослаб, но зато три других англичанина продолжали стрелять с прежней интенсивностью, если не быстрее, а в редкие минуты затишья кроме башенных орудий стреляли и казематные.  Тем более, что полные погреба позволяли. Германские крейсера отвечали реже и точнее, но только по головным кораблям. Два других пользовались роскошью необстреливаемых мишеней и стреляли чаще, чем головные. При этом всплески британских снарядов перекрывали друг друга и мешали пристрелке каждого из английских крейсеров.
(продолжение следует)

Вкус победы

«Если мы хотим пользоваться миром, приходится сражаться».
Цицерон

Громыхнуло. Стоящий на столике пустой стакан задрожал, звеня, в подстаканнике. С потолка посыпалась мелкая крошка. «Очередной «чемодан», калибр миллиметров четыреста, - отметил капитан Ломбаль. – Похоже, германская супермортира. Та самая, которую солдаты, услышав, что боши назвали ее «Большой Бертой», прозвали «Большой Глоткой». Несколько неприлично, но радует, что пока наши храбрецы не теряют чувства юмора. В отличие от приунывших гражданских…, - капитан не удержался и сплюнул на пол, вспомнив перепуганные лица и совершенно овечье блеяние не успевших убежать парижан. Увиденное в городе стало для него  и сопровождавшего его капрала большим потрясением. «И это при том, что осада только началась. Буржуа же уже трясутся за свои жалкие жизни, черт бы их побрал». Опять громыхнуло несколько раз, но уже слабее. Видимо, бьет что-то менее крупнокалиберное.
- Мой капитан, разрешите, - появившийся в дверном проеме комнатки аджюдан (ротный старший сержант) отвлек Жан-Пьера от невеселых размышлений.
- Что такое, Пьер?
- Мой капитан, прислали рабочую команду для ремонта повреждений.
- Они что…, - не выдержал Ломбаль, - хорошо, Пьер. Найдите Фушара, пусть разместит в свободном капонире до конца обстрела. Думаю, боши сегодня не изменят своей привычке…
- Слушаюсь, мой капитан! – вытянулся аджюдан.
(продолжение следует)

Отредактировано Логинов (09-01-2018 19:13:47)