Пролог: Так уходит Надежда

       «Крылья, когда-то несшие надежду, запятнаны кровью. Больше она нам не защитница».
      Грета, катар отступница.

       «Веками мое творение держало этот мир в равновесии. Теперь от нее осталась лишь тень».
       Сорин Марков

      В небе над старым городом безраздельно правила серебряная Луна Охотника. Долгая ночь Иннистрадской зимы уже не первый час покрывала Трейбен. На зданиях и крепостной стене играли тени от редких зажженных огней, придавая городу-крепости какое-то угрожающее величие. Плотно прижатые друг к другу дома с крепкими стенами, тяжелыми дверьми и решетчатыми окнами напоминали ощетинившийся копьями пехотный строй, готовый в любой миг принять противника на свои щиты и оружие.

      Таковы были все города Иннистрада. Мира, где люди были в постоянной осаде тех, кто жаждет их плоти, крови и часто душ. Точно как от города, угрозой ответить на неожиданный удар веяло и от тех, кто жил в нем.

      Разорвать толпой вервольфа, упокоить восставшего родича, заморить голодом неосторожного вампира или сковать демона. Суровый мир учил своих детей каждую секунду выгрызать себе право на жизнь, и они оказались хорошими учениками.

      Хотя все равно было время, когда народ здесь оставался лишь скотом для многочисленных темных тварей, ведь простого мужества часто не хватало, нужна сила, а вот ее-то обычным людям недоставало. Но все можно было изменить, все нужно было изменить.

      В этом мире с давних времен жили Ангелы. Никто не знал, как они здесь появились, возможно, они были всегда, а возможно, их привели сюда древние Мироходцы, когда под натиском железных орд и черного масла пало далекое Царство Серры. Неважно, как, в любом случае, крылатые девы были здесь. Искра света в глубокой Иннистрадской тьме. Они часто помогали людям, лечили их, защищали, спасали. Но этого не хватало, чтобы изменить ситуацию. Им недоставало ни организованности, ни числа. На каждое существо света приходились множество жаждущих плоти тварей.

      И вот однажды в этом темном мире возникло что-то новое. Не искра во тьме, но гигантский костер. Воплощение силы света, что стала щитом человечества! Символ надежды! Архангел! Авацина! И именно Трейбен стал местом ее снисхождения на многострадальный мир.

      Пришествие этой новой силы тараном ударило в орды монстров, позволив человечеству не просто вырывать себе минуты жизни, боясь каждого шороха, но жить и развиваться.

      Влияние ее церкви быстро распространилось среди людей, ведь молитвы Авацины на самом деле отгоняли нечисть, благословленное оружие жгло огнем, а подчинившиеся ей Ангелы встали с людьми единым строем.

      Так в Иннистраде на долгие века установился новый порядок. Темные силы все еще были бесчисленны и опасны, но теперь они не могли просто упиваться своим превосходством, жируя на человеческой крови и плоти. Жизнь расцвела с новой силой.

      Но ничто не вечно под луной.

***

      Сорин Марков стоял на городской стене и осматривал Трейбен, наслаждаясь небольшой передышкой в кровавой игре, что длилась уже несколько месяцев. Битвы, отступления, ловушки, маневры. В ход шло все. Часто даже нельзя было определить, кто здесь на самом деле охотник, а кто жертва.

      Но с этим пора кончать. Если безумицу нельзя вразумить, то следует принять радикальные меры!

      Сорин тяжело вздохнул, с печалью глядя на город, что некогда был символом человеческого духа, а сейчас представлял собой обезлюдевший могильник вперемешку с развалинами. В стенах зияли широкие дыры, кое-где виднелись порушенные здания, то там, то тут пылали остатки пожарищ.

      Предавшись воспоминаниям, древний вампир припомнил, как это выглядело раньше. Точнее стало всего через несколько лет после его великого «предательства». Ровные улочки, красивые здания, галдящие толпы… Да, человечество умеет восставать из пепла, если ему дать шанс.

      А ведь большинство его сородичей, кто в курсе тех событий, до сих пор поносит его за содеянное. Пьяные от крови дегенераты! Слепцы, неспособные увидеть, к чему все шло!

      Сорин тихо выдохнул сквозь зубы, подавляя старую ярость. Это уже неважно. Теперь неважно.

      — Глупые детишки, — тихо пробормотал он. — И почему они не могли не трогать то, что трогать явно не следует?

      Падение зандикарской тюрьмы аукнулось на Иннистраде. Во всем происходящем явно чувствовалась щупальце одного из трех ее пленников. Самого хитрого.

       «Или „самой“, как теперь говорят, — пришла в голову вампира ироничная мысль. — Кто бы знал, что за века заточения троица монстров в сознании местных станет тремя богами, а одного из них назначат дамой?»

      — Хех, думаю, Нахири долго ржала над ними, когда услышала про это, — вслух хмыкнул он, вспомнив старую подругу, ставшую добровольной тюремщицей для мерзостных Эльдрази. И тут же нахмурился, когда разум услужливо напомнил ему о той глупой ссоре, во время которой он запечатал геомантку в Хелволт — тюрьму для неистребимых ужасов Иннистрада, сотворенную его собственной рукой.

       «Нужно признаться хотя бы самому себе, что в происходящем сейчас есть и моя вина, — подумал Сорин. — Можно сколько угодно искать оправдания в своем ослабленном состоянии после сотворения Авацины, правда в том, что я сам, зная ее характер и опасность Эльдрази, продолжал провоцировать тот конфликт. А потом не нашел ничего лучшего, чем на тысячелетия оставить Зандикар без хранителя. Поразительная глупость. Ей есть, за что меня ненавидеть».

      С пленения пожирателей из Слепой Вечности прошли уже многие тысячи лет. Он сам, Высший дракон Уджин и кор-геомантка Нахири заманили трех монстров в такой аппетитный для них мир и заключили в темницу, разработанную на стыке мастерства магии каждого из них. На постройку тюрьмы тогда ушло гораздо больше времени, чем на само пленение. Много лет совместной работы и миг титанической битвы, что оставила неизлечимые раны на родине владычицы камня.

      — Я многое вынес из того союза, — тихо сказал сам себе Сорин. — И вот теперь мои творения на основе тех знаний исчезают одно за другим. Иронично, — вампир снова устало вздохнул. — Надеюсь, ты сможешь простить меня за то, что я должен сделать, дочь моя. Мне же остается лишь уповать на то, что ты это переживешь и сможешь вновь стать такой, как раньше.

      Вдалеке раздался взрыв. Сорин дернулся и уставился в сторону другого края города, на некогда прекрасный собор.

      — Итак, ты снова здесь, — выдохнул вампир, срываясь с места. Он несся над городом смазанной тенью, каждое мгновение преодолевая сотни метров. Сорин двигался на пределе естественных способностей своего рода, быстро летя вперед, лишь слегка касаясь крыш. Магию вампир применять не решился, опасаясь раньше времени привлечь к себе внимание своей цели.

       «Интересно, кого она там почуяла, что так резво начала погром? Мне казалось, что три стычки назад даже ее поврежденное сознание осознало пользу осторожности, — раздумывал он по дороге. — По крайней мере хорошо, что она именно там. Как раз в соборе установлена одна из точек активации капкана. К тому же мне в любом случае нужно будет доставить ее в подземелье именно этого храма. Теперь осталось просто задержать ее там, пока ловушка не захлопнется».

      Приземлившись на ближайшей крыше от своей цели, Сорин начал подготовку комплекса чар, которые должны подавить возможность световой телепортации из области и поставить щит против сверхбыстрого перемещения. Так она не сбежит.

      Из собора доносились звуки боя и волны от мощнейших заклинаний. Свет и пламя дочери переплетались с синими и зеленым всполохами маны, что развеивали и блокировали ее яростные атаки. Кое-где в стенах виднелись новые пробоины. К счастью, здание было достаточно крепко и велико, чтобы выдерживать такое непотребное обращение.

      Но судя по перебоям в ответах, противники девочки начали выдыхаться. Пожалуй, стоит их спасти. Все же они очень удачно помогли ему, заманив ее в это место. Хоть и невольно.

      Подгадав момент, когда силуэт его цели оказался напротив витража собора, Сорин выпустил заклинание и с невероятной скоростью влетел в витраж, разбив его вдребезги. Попав в здание, он собственным телом сбил крылатую деву, до того висевшую почти под потолком. Она полетела вниз, кувыркаясь воздухе, но, не долетая до земли, взмахнула крыльями и остановилась на месте, повернувшись к новому врагу.

      Сам Сорин после удара приземлился на один из внутренних балкончиков главного зала собора, посвященного той, что сейчас бездумно разрушала его. В груди вампира что-то кольнуло, когда он снова увидел то, что стало с его величайшим творением.

      Архангел Надежды Авацина оставалась прекрасной даже сейчас, когда ее разум настигло безумие. Тонкие черты лица, белая кожа, стройный стан и черные доспехи были столь же идеальны, как и раньше. Картина прекрасной спасительницы человечества рушилась, когда глаз цеплялся за белые крылья, что сейчас были запятнаны кровью, а тень в ранее сиявших глазах и лик, искаженный яростным оскалом, уничтожали последние сомнения. Авацина пала.

      И теперь беснующееся тело должно уйти вслед за разумом. Или же надежда еще есть?

      — Здравствуй, Авацина, рад вновь тебя видеть, — негромко произнес Сорин. Краем сознания отмечая, что противниками его дочери был Джейс Белерен, один из тех балбесов, что натворили дел на Зандикаре, и Тамиё, подозрительная мироходка, которая ошивалась в Иннистраде последнее время.

      Не удостоив его ответом, Архангел, выпустив из горла бешеный рык, ринулась на него, выпустив перед собой волну дикого пламени. Вампир проигнорировал ее огонь, неспособный навредить ему, и парировал мечом удар копья. От столкновения артефактного оружия вокруг разошлась ударная волна, разнесшая немногие уцелевшие стекла, а по балкончику, на котором стоял Сорин, пошли трещины.

      — Зло должно быть повержено, — холодный голос Архангела совершенно не вязался с бешеным выражением ее лица, внося еще один штрих в картину глубины ее падения.

      Вампир резким движением слегка отбросил от себя свою обезумевшую дочь и воспарил вверх, полностью переведя битву в три измерения. Дальнейшее сражение для стороннего наблюдателя, должно быть, выглядело как набор разных кадров, вспышек и смазанных теней.

      Бойцы как в стоп-кадре практически одновременно сталкиваются в трех различных точках пространства…

      Всполохи огня, света и молний создают огромные дыры в стенах собора…

      Мгновением ранее возникшие из ничего манаформы ангелов распадаются в прах под порывами черного ветра…

      Гигантские летучие мыши выцветают, растворяясь во внутреннем свете…

      Столб лунного света пробивает потолок, но бессильно скатывается с кожи и доспехов вампира, а под ним в гранитном полу появляется зияющая дыра, ведущая прямо в подземелье…

      Так продолжалось еще несколько минут. Побитая парочка молодых Мироходцев успела заползти в относительно безопасный угол и начать латать свои раны, осторожно поглядывая на битву старшего собрата со своим собственным творением.

      Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Откуда не возьмись по всему пространству собора возникли десятки каменных ромбовидных многогранников со сложными узорами на поверхностях. Любой бывавший в Зандикаре мгновенно мог признать в них Эдры, которыми тот мир был буквально заполнен.

      Авацина бессильно билась в путах, сдерживаемая четырьмя многогранниками, висевшими вокруг нее. Ловушка захлопнулась.

      — Получилось, — с облегчением прошептал Сорин, подлетая к скованной деве. Он еще раз внимательно посмотрел ей в глаза. Свет луны, пробившийся сквозь прорехи в потолке, освещал парящую пару, и, казалось, на мгновение в яростном взгляде беснующегося ангела промелькнуло что-то еще, кроме всепоглощающей тени безумия. Возможно, узнавание? Печаль? Боль? Неужели фаза буйства, длившаяся столько времени, проходит, и вскоре она снова начнет смотреть на мир разумным, но все еще искаженным взглядом? — Пора с этим покончить, — тихо пробормотал владыка Иннистрада, планируя прямо в пролом мраморного пола.

      Разумная фаза была гораздо опаснее бешенства. В таком состоянии сознание Архангела способно действовать не как бешеный зверь и использовать всю свою мощь, но в это время ее решения все равно диктуются сумасшествием. Ангелы, потрошащие людей в воздухе, орошая детей кровью родителей. Ангелы, жгущие села. Ангелы, штурмующие города и вопящие, что несут спасение, вот чем знаменита эта фаза. И, к несчастью для жителей мира, именно в ней их бывшая спасительница оставалась большую часть времени. Если Авацина сейчас перейдет в то состояние рассудка, его самодельная эдровая тюрьма ее не удержит.

      Творец и творение спускались все ниже. Мимо проходили коридоры с расписными стенами, украшенные залы с иконостасами лидеров ангельских сонмов и даже подземные тюрьмы для содержания еретиков.

      В конце концов они спустились в самое основание собора. Здесь, в небольшой комнатке, освещенной магическими огнями, перед постаментом с символом церкви Авацины на полу красовался выезженный крылатый силуэт.

      — Ты узнаешь это место, Авацина? — негромко спросил Сорин. — Ты должна его помнить. Именно здесь ты впервые ступила в мир, а твой вздох возвестил о великих переменах в Иннистраде, — он немного помолчал. — И здесь же ты его навсегда покинешь.

      Вампир переместил архангела точно на то же место, где когда-то воплотил ее, встал напротив и установил свой клинок острием на основании выжженной тени ангела. Из руки, размещённой на вершине эфеса, самопроизвольно пошла кровь.

      — Здесь, в месте твоего рождения, я освобождаю тебя от твоего вечного бдения, — произнес он, пока густая алая жидкость текла по лезвию. Когда кровь достигла пола, по собору пробежала дрожь. — Внемли же словам своего создателя, Авацина, Ангел Надежды. Больше ты не страж этого мира, — новая волна дрожи, стены с натугой заскрипели. — Я сказал, — вампир с натугой завершил словесную формулу. А ведь когда-то для подобных манипуляций ему было достаточно одной лишь мысли.

      Не произошло ничего необычного, только Авацина как-то обмякла в своих путах. Ни вспышки, ни искорки не осветило глубокое подземелье, но те, кто был способен чувствовать, уловили, как по лейлиниям мира несется чудовищная волна силы, а внимательный глаз мог заметить, как на мгновение сияние серебряной луны стало немного тусклее.

      — Ну, вот и все, — пробормотал Сорин. — Остался последний штрих.

      Он посмотрел на эдры, и под его взглядам они начали раскрываться, заливая все вокруг мертвенно-синим сиянием. То же самое происходило со всеми эдрами, что он разместил по всему городу и даже за многие километры от него.

      Вампир неспешно подошел к своей любимой дочери, чьи глаза все еще были полны безумия.

      — Прости меня, девочка, но на этом плане для тебя больше нет места, — тихо произнес он, глядя на нее. — Враг уже здесь, и что бы я ни делал, ты станешь его первой жертвой, — вампир достал из своего плаща тяжелый серебряный браслет, в центре которого сверкала алая капля. Это был полый алмаз, наполненный его собственной кровью. — Мой последний подарок тебе, — произнес он и, закрыв браслет на ее левой руке, сделал шаг назад. — Я изгоняю тебя из этого мира. Не знаю, куда ты попадешь, но эти эдры должны защитить тебя во время перехода через Слепую Вечность. Прощай.

      Вокруг крылатой девы сформировалась многоцветная сфера, скрывшая и саму женщину, и эдры, что ее пленили. Через пару мгновений все вокруг залила вспышка света. Сорину даже пришлось прикрыть рукой глаза, чтобы не ослепнуть надолго. Когда Мироходец вновь осмотрел помещение, на том месте, где ранее стояла Авацина, было пусто.

      «Выживи, дочка, и будь счастлива, — мысленно произнес он, устало опершись о собственный меч. — Скорее всего, мы больше не увидимся».

***

      — Что ты сделал? — требовательно спросил Джейс, подоспевший только к самому концу действа. Вслед за ним в помещение вошла Тамиё.

      — То, что было необходимо, — холодно ответил вампир.

      Взгляд синего мага несколько раз метнулся от Сорина к месту, где была Авацина, и обратно.

      В конце концов хмурый взгляд мага упал на Тамие.

      — Должен ли? — спросил он представительницу лунного народа Камигавы.

      Соратамианка нервно осмотрела помещение, подошла ближе к силуэту ангела, что был отпечатан на плитах силой древнего заклинания, и, присев у него, к чему-то прислушалась. Чуть вздрогнув, она поднялась, схватившись за свой маленький телескоп, словно солдат, успокаивающий себя наличием оружия.

      — У этого… будут последствия, — отрывисто произнесла она.

      — О да, — ответил Джейс, бросив взгляд на вампира. — Люди этого мира лишились защитника.

      Где-то далеко вверху по небу прошел гулкий рокот, заставляя пыль с потолка осыпаться на Мироходцев.

      — Мир лишился защитника, — поправила мага Тамиё, не мигая, смотря на него.

      Рокот повторился, но на этот раз где-то в глубине земли. Гранитные плиты дрожали под ногами троих посетителей тайных глубин собора. Куски камня и стекла валились сквозь прореху в потолке с самого верха.

      В конце концов тремор успокоился, и все стихло.

      — Готовься к бою, Белерен, — вновь подал голос Сорин. — Оно уже здесь, — и, с некоторым усилием подняв клинок, пошел в сторону лестницы, ведущей наверх. Сейчас на полеты у него не было сил.

      — Что же ты натворил, Марков? — пробормотал себе под нос Джейс.

Часть 1: Тени Прошлого

«Почему мертвецы остаются среди нас? Куда подевался Алебастровый Сонм ангелов, который должен провожать их в новый дом? Где Авацина?»
— Эрут из Ламбхольта.

      Чистый воздух, безбрежное звездное небо и высокие пики гор, покрытые ледяными шапками, тянущиеся ввысь. Прекрасный пейзаж, раскинувшийся внизу, завораживал своим великолепием, и неважно, сколько раз она это видела, наслаждение меньше не становилось.

      Ветер шелестел на широких крыльях, а лютый мороз, сковывающий высочайшие отроги мира, который был способен легко убить любое живое или даже немертвое создание, приятно холодил кожу. Тишина. Покой. Безмятежность.

      Она очень любила это место, тут всегда можно было порадовать глаза видами и насладиться одиночеством. Только она, небо, горы и тихий шепот множества голосов, что бесконечным потоком лились сквозь разум. Ее сознание парило на этих голосах, словно ее собственное тело на ветру. Горечь и страх, надежда и благодарность, тихая радость и горькая печаль, там было все это и много другое. Множество разных эмоций, наполняющих молитвы, могли запросто смыть и растворить в себе даже сильнейшие разумы, но для нее это были просто вечные спутники, которые несли в себе крупицы силы, знания о том, что происходит в ее вотчине, и чаянья тех, для чьей защиты она существует.

      Годы пленения в ее собственной тюрьме для демонов дорого обошлись ей самой и смертным. Раны, нанесенные миру тем заточением, велики и все еще кровоточат, но теперь она здесь, а значит, все будет исправлено. В конце концов она была рождена именно для этого.

      На самом краю горизонта блеснул первый робкий луч восходящего солнца. Пора возвращаться.

      Могучие крылья наполнились силой, и фигура исчезла с небесного свода над горами.

      Только чтобы возникнуть всего через пару сотен метров от своего прошлого положения, схватившись за голову.

      Что-то было не так. Мысли были какими-то тягучими, а мечущийся взгляд вылавливал то одну, то другую странность. Смазанные огоньки звезд. Вытянутые облака, змеящиеся за горизонт. Резкие линии горных вершин, которые приобрели какие-то жуткие изгибы. Все это было неправильно. Неестественно. Искажено! Искажено! Искажено!!!

      В мир Иннистрад входило нечто чуждое всему его существу, и он кричал от боли, проецируя тень происходящего на свою хранительницу.

      Она не могла понять, что происходит, неведомая сила выкручивала реальность, и ее саму крутило вместе с ней. Как такому противостоять? Может быть, легче просто сдаться и дать чужой воле себя развеять?

      Нет! Никогда! Последняя мысль настолько диссонировала с собственным естеством крылатой, что само ее наличие вызывало недоумение. Это было привнесено извне.

      В ответ на такое наглое вторжение из самых глубин сущности хранительницы мира поднялась жгучая ярость. Красное бешенство переплелось с чернотой, что резонировало с личным эго, и, укрепив себя сияющей верой, живительной волной прошлось по корчащейся душе, выжигая щупальца противника, и вылилось вовне, оттесняя натиск.

      Получив передышку, крылатая дева немедленно принялась за дело. Вот оно! Впервые за тысячи лет ей предстояло выполнить свое истинное предназначение! Не просто защищать смертных и хранить равновесие, но отразить нападение ужаса из Слепой вечности. И пусть система на половину разрушена! Пусть Хелволта больше нет! Она справится с долгом, который возложил на ее плечи отец!

      Напрягая все доступные силы, женщина направляла через себя мощь сущего, с которым была связана через самые далекие глубины своего естества.

      По мирозданию прошла рябь, смывая следы воздействия врага. Лей-линии звенели от проходящей по ним силы, а стражница плела невиданную доселе защиту. Если артефакта, должного стать якорем, больше нет, то она сама займет это место, луна же выполнит роль центрального узла. Да, это должно сработать!

      Серебряная луна с силуэтом цапли на поверхности ярко сверкнула, знаменуя конец действа. Искажения совсем исчезли, и крылатая дева облегченно вздохнула. Первое нападение отбито. Теперь нужно укрепить защиту и…

      Все в порядке…

      Что?..

      Мир в безопасности, я победила…

      Да…

      Смертные могут быть заражены…

      Верно…

      Хрупкие, никчемные существа никогда не смогли бы пережить такое без
позволения противника, значит…

      Они все искажены…

      …и всегда были. Убогих созданий нужно очистить… спасти… исправить… освободить…

      Сталью и пламенем!

      — Ха… ха… ха. Именно! Всегда были! Спасти! — из ее горла начали вырываться первые хриплые смешки вперемешку со словами, смысл которых она уже не понимала. — Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

      Высоко над поверхностью мира истерически смеялась дева-ангел, искаженные огоньки звезд ехидно вторили ей своим мерцанием, а предательница-луна тихо нашептывала что-то ее измученному разуму, наполняя его притягательными картинами разрушений, крови и ужаса.

      Стены бастиона, возведенного на пути вторжения, были крепки, но отрава уже была внутри. Врагу оставалось лишь немного подождать.

***

      Женщина безвольно раскинулась на кровати, то и дело мотая головой и тихо всхлипывая. Ее лоб покрывал холодный пот, а из горла то и дело вырывались слабые вскрики страха.

      Тьма, рассеченная всполохами жадных языков пламени… Шелест ветра и лязг металла… Крики и вой.

      — Дорогая?.. — сквозь хаос образов ее сознания достиг чей-то голос, но его быстро заглушили новые видения.

      Звуки множества шаркающих шагов… Голоса, отдающие приказы… Запах гниющей плоти и каких-то химикатов… Образы людей, обступающих уродливых созданий, словно сшитых из человеческих трупов…

      — Милая… — голос более настойчив. Такой родной и притягательный. Надежный. Она знает его, с ним приходит чувство покоя и безмятежности. Хочется пойти за ним, забыв все, что творится вокруг. Но новая волна образов снова тянет обратно в пучину.

      Неровные всполохи света выявляют крылатые силуэты, сцепившиеся друг с другом в воздухе. От них исходят женские крики, исполненные болью и гневом вперемешку с яростным звериным рыком… Жутко перекрученный знак, когда-то напоминавший подкову… Разносимые ветром, окровавленные перья… Две женщины, чьи тела постепенно срастаются непостижимым образом, с каждой секундой все больше уродуя их. Они с мольбой смотрят прямо в ее глаза…

      — Аннет! — выкрик врывается в видение, распыляя последнюю жуткую картину. Женщина дергается всем телом, но крепкие руки удерживают ее на месте. Она жадно хватает ртом воздух, ее глаза открыты, но темные пятна от сна не позволяют понять, где она находится и кто ее держит.

      Наконец ее взгляд проясняется, и перед Аннет Эбер появляется до боли знакомое лицо мужа.

      — Дэнни? — растеряно шепчет она, разглядывая его.

      — А ты ожидала кого-то другого, дорогая? Мне уже стоит ревновать? — спрашивает мужчина в неуклюжей попытке схохмить.

      — Не говори глупостей, — фыркнув, советует ему Аннет, наконец-то расслабляясь. Хотя чувство юмора ее мужа оставляет желать лучшего, но по крайней мере оно делает свое дело.

      Окончательно вырвавшись из плена кошмаров, женщина приподнялась на кровати, держась за мужа, сидящего рядом с ней, и, устало переведя дух, уткнулась лбом ему в плечо.

      — Очередной кошмар? — негромко спрашивает он, мягко приобнимая супругу.

      — Ну, уж точно не эротические сны, — невесело хихикнув, ответила Аннет,
после чего подняла голову и посмотрела в его зеленые глаза.

      Дэнни с беспокойством вглядывался в ее лицо.

      — Может быть, тебе стоит сходить к врачу? — спросил он. — Эти приступы с каждым разом все хуже. Сегодня ты металась целых полчаса, и я никак не мог тебя разбудить.

      Женщина ойкнула и быстра начала оглядываться по сторонам.

      — Я же не разбудила Тэйлор? — взволнованно прошептала она. — Еще не хватало напугать дочку.

      — Нет, все в порядке. Ты не повышала голос, а она вчера набегалась вместе с Эммой и теперь спит, как сурок, — улыбнувшись, ответил мужчина. — Так что насчет врачей? — вернулся он к насущной теме.

      Аннет тяжело вздохнула.

      — Какой с этого толк? Сам знаешь, что они опять ничего не найдут, выпишут успокоительное и отправят к психологам, а к тем идти вообще смысла нет, — пробормотала она.

      На спальню опустилась тишина.

      — Что ты видела в этот раз? — спустя некоторое время снова заговорил Дэнни. — Если уж не хочешь опять к докторам, то давай еще раз попытаемся последовать совету того старичка, который говорил, что это какая-то перекрученная в подсознании память и в ней можно попробовать разобраться.

      — Эх, да все как обычно. Огонь, крики, жуткие фигуры… — ответила Аннет, откинувшись обратно на подушку. — Кроме постоянно появляющихся монстров, никакой конкретики. Хоть бери и иди к каким-нибудь шарлатанам, вроде толкователей снов.

      — Ну, по крайней мере это мы точно еще не пробовали, — счел нужным отметить муж.

      — Пф, и то верно, — фыркнув, сказала женщина. После чего покосилась на будильник рядом с кроватью. На часах было 6:30 утра. — Ладно, ты давай попробуй уснуть, все равно выходной, а я пойду готовить завтрак. Сама-то уже точно спать не смогу.

      — Как знаешь, дорогая, но к этому разговору мы еще вернемся, — ответил Дэнни, погрозив ей пальцем.

      — Да, да, — помахала ему рукой Аннет, поднимаясь с кровати.

      Женщина вышла в коридор и, стараясь не шуметь, пошла в сторону ванны. Проходя мимо двери в комнату дочери, она тихонько приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Ее маленькая совушка мирно сопела, уткнувшись носом в мягкую игрушку. Идиллия.

      Нежно улыбнувшись, Аннет прикрыла дверь и пошла дальше. Нужно привести себя в порядок. После этих чертовых кошмаров, голова совсем не работает, пока не освежишься.

      Зайдя в ванную, женщина включила свет и тут же чуть не выпрыгнула обратно. На мгновение ей показалось, что из зеркала на нее кто-то смотрит… или собственное отражение изменилось до неузнаваемости. Образ так резко и четко отпечатался в мозгу, что это нельзя было списать на обман зрения. Снежно-белые волосы, на которых виднеются темно-алые пятна старой крови, алебастровая кожа, правильные черты с резкими скулами, так сильно напоминающие ее собственные, красиво очерченные губы, покрытые черной помадой… и глаза, до краев заполненные чернотой. Неужели сны уже начинают проследовать ее и во время бодрствования? Видеть себя в таком странном амплуа — как-то совсем ненормально.

      Подойдя ближе к зеркалу, Аннет внимательно осмотрела себя, ища сходство с тем, что ей только что привиделось. Женщина в зеркале выглядела удивительно молодо для той, кто почти разменял четвертый десяток. Скулистое лицо без единой морщинки, красивые губы, густая копна темных вьющихся волос, сейчас после сна больше похожих на воронье гнездо. Все вполне нормально, и с первой картиной не так, чтобы очень много общего… вот только глаза подкачали.

       «Но тут уж ничего не поделаешь, всю жизнь такие», — печально подумала Эбер, посмотрев на ту часть своей внешности, которая ей совершенно не нравилась. — «И еще один повод сомневаться в компетенции врачей. Никогда ничего толком сказать не могли, а только отговорки придумывали про какие-то локальные изменения в пигментации».

      Цвет глаз с детства был для нее больной темой. Нет, ну где это видано, чтобы радужка и зрачок практически сливались с белком? А ведь такие глаза как бы вообще видеть не должны! Но вот у нее со зрением никогда проблем не было. Только с людьми, большинство из которых взгляд белесых буркал откровенно нервирует. Даже Дэнни, когда они только начинали встречаться, с трудом заставлял себя смотреть ей в глаза.

      Радовало только одно. Дочке в наследство досталась ее густая шевелюра, а не эти проклятущие гляделки.

       «Ладно, хватит о грустном», — решила женщина, выбрасывая из головы и неприятный элемент внешности, и в конец замучившие сны. — «Время принять контрастный душ».

***

      Закутавшись в махровый халат, Аннет спустилась на первый этаж.

       «Итак, чего бы мне приготовить моим засоням?» — размышляла она, прохаживаясь по кухне. — «Яичницу с беконом? Блинчики? Тосты? Или немного пошутить и припугнуть их Английским завтраком?» — на последней мысли женщина весело улыбнулась, представив, как Тейлор и Дэнни с одинаковой вселенской печалью будут смотреть на овсянку. — «Нет, последнее было бы слишком жестоко. Хм, хм, а вот блинчики… блинчики, блинчики. Да, точно! Но не обычные, а те, которые готовила бабушка Катя, когда приезжала в гости», — припомнив, как папа растерянно смотрел на тарелку, когда бабушка в первый раз решила попотчевать зятя этим блюдом национальной кухни. — «Ох, сколько лет такое не готовила, вот точно всю сноровку растеряла. Ну да, ничего, справимся».

      Аннет прикрыла кухонную дверь, чтобы запах раньше времени не перебудил весь дом, и приступила к готовке. Яйца, соль, сахар и шепотка соды быстро оказались в глубокой тарелке, а замелькавший венчик быстро превратил все это в равномерную массу. Далее настала очередь муки, молока и горячей воды. Вскоре тарелка была наполнена жидким тестом нежно-бежевого цвета.

      Придирчиво осмотрев результаты своей деятельности, миссис Эберт одобрительно кивнула сама себе, тесто вышло точно таким, как и должно, так что можно начинать печь. Нагрев сковородку, она взяла поварешку и налила на нее первую порцию теста. Как и ожидалось, начало было не очень. Блин получился косым и немного пригоревшим, так что закономерно быстро исчез у нее во рту, чтобы не позорить ее своим видом перед мужем и дочкой. К счастью, на третьей порции опыт детства взял свое, после чего все пошло куда веселее.

      К восьми часам утра на столе красовалась высокая стопка вкуснейших мучных изделий. Довольно осмотрев собственноручно изготовленный батальон убийц фигуры, Аннет открыла двери, позволяя ароматам завтрака свободно витать по дому.

       «Ну, от этого они точно проснутся, а пока можно и отдохнуть», — решила миссис Эберт. Войдя в зал, она осмотрелась по сторонам, ища, чем бы себя занять. Взгляд уцепился за журнальный столик, на котором лежал широкий серебристый браслет. Мысленно ругнув себя за то, что вчера забыла убрать предмет на положенное место, женщина подняла его и, присев на диван стала задумчиво
вертеть его в руках.

      Украшение представляло собой пять широких пластин, соединенных между собой гибким металлическим плетением, которое легко меняло размер, благодаря чему с одинаковым успехом могло держаться и на запястье взрослого человека, и на руке ребенка младше десяти лет. На каждой пластине было выгравировано стилистическое изображение, напоминающее круглую подкову с двумя шипами на каждом конце.

       «Нет, не подкова, скорее, строгий ошейник», — пришла ей в голову непрошеная мысль.

      На одной из пластин, точно в центре «ошейника» находился крупный багровый камень, помечая место, которое должно было быть на верхней части руки. В общем забавная вещица, не особо пригодная для ношения женщиной ее возраста и нрава. Можно было предположить, что это памятная игрушка, связанная с бурными годами учебы, или что-то вроде того. Но в данном случае это было совсем не так.

      Браслет принадлежал ей столько же, сколько Аннет себя помнила. А помнила она себя с 3 февраля 1976 года. Очень конкретная дата, верно? Стоит еще добавить, что на эту дату приходится ее день рождения. Вроде как. Именно в этот день молодая семейная пара, возвращаясь от родственников домой, заметила на дороге очень легко одетую девочку, бредущую куда глаза глядят.

      Как и полагается нормальным людям, они остановили машину, закутали ребенка, неизвестно сколько проведшего на морозе, во все, что нашли, и обратились в ближайший полицейский участок. Городок был невелик, так что копы быстро опросили всех, кого могли, и, не найдя никакой информации о ребенке, начали шерстить свои списки пропавших без вести. Они направляли запросы в другие службы, проверяли людей, бывших в городе проездом, и прочее, прочее. Но так ничего и не нашли. Ситуация усложнялась еще и тем, что девочка совершенно не говорила по-английски. Точнее она вообще ни на каком языке не говорила, но это выяснилось много позже. От особых же примет толку вообще не было. Ни страшноватые глаза ребенка, из-за которых ее сначала вообще посчитали слепой, ни браслет с гравировкой в этом деле так и не сыграли какой-либо роли. Пока шла вся эта кутерьма, молодожены вызвались присматривать за ребенком, на что местные представители власти с радостью согласились, хотя и после подписания нескольких заковыристых документов.

      Когда наконец стало ясно, что ничего связанного с девочкой не найдут, приютившие ее люди уже сильно привязались к ребенку и ни в какую не хотели отдавать ее в детдом. Не желая вешать на себя дополнительные проблемы, местные чиновники быстренько оформили для них полное опекунство. Вот так и появилась в мире семилетняя малышка по имени Аннет Хьюз, в будущем ставшая Аннет Эберт.

      Погрузившись глубоко в себя, женщина заново переживала тот день.

      Вечер, пустынные улицы и незамутненное любопытство, гонящее ее все дальше и дальше, лишь бы побыстрее увидеть все вокруг. Ни страха, ни волнения, ни свойственного детям желания найти родителя. Даже холода не ощущалось.

      Затем тарахтение и свет. Из прикатившейся штуки выскакивают два существа. Они похожи на нее, но почему-то очень большие. Мягкая штука обволакивает ее, согревает. Приятно. Раньше тоже было хорошо, но теперь по-другому. Тот из двоих, что поменьше, поднимает ее и несет к той штуке, из которой они появись. Интересной, большой штуке. Внутри мягко и светло. Штука снова затарахтела и сдвинулась с места…

      Аннет качнула головой и потерла глаза. В такие моменты идеальная память начинает серьезно раздражать. Хах, идеальная память у человека с амнезией. Забавно, но что есть, то есть. Теперь.

      Сколько бы вопросов ни вызывало ее детство, настоящие странности начали проявляться после рождения Тейлор. Нет ничего резкого, процесс был медленным и не слишком сильно обращал на себя внимание (честно говоря, большую часть этих странностей она тогда списывала на месячные или на метеочувствительность), но около пяти лет назад эти вещи стали на порядок заметнее, а недавно Аннет смогла отследить весь процесс и определить, когда все началось. Оказалось, что первые мелкие признаки появились еще во время беременности.

      Периодические усиления параметров организма, от банальной физической силы до рефлексов и органов чувств (как-то раз она с интересом рассматривала небольшой плакат с расстояния в три километра от себя). Внезапные приливЫ странных ощущений от территорий в несколько гектаров (район почему-то определялся автоматически, хотя размеры всегда были разными) с привкусом их «цвета»; Культурная поездка в Йеллоустон четыре года назад принесла с собой такой коктейль из зеленой дикости и красного буйства, что Аннет до сих пор поражалась тому, как они умудрились, уехали оттуда без братика или сестрички для Тейлор. Учитывая, что она кидалась на мужа при каждом удобном случае, это было настоящее чудо.

       «Хотя, должна признать, мне немного жаль, что эффект никогда не повторяется в одном и том же месте, будь иначе, я бы обязательно уговорила Денни съездить туда снова, а Тейлор отправили бы куда-нибудь еще», — слабо улыбнувшись, подумала миссис Эберт.

      И, конечно, память. Она никогда не жаловалась на забывчивость, но в последнее время все дошло до абсурда.

       «И именно благодаря этому абсурду удалось понять, когда все началось…»

      Хочешь вспомнить, что написано на Н-ной странице книги, читаной два года назад, в третьем абзаце сверху? Пожалуйста. Список покупок в магазине десятилетней давности? Без проблем. А если немного поднапрячься, можно даже у себя в голове сходить за этими покупками еще раз с полным эффектом присутствия. Лишь бы не потеряться в закоулках собственной головы, ведь, как оказалось, это дичайшие джунгли, где обжита лишь небольшая часть общего объема. Вот из этих-то «джунглей» и приходили кошмары. Непонятные образы, жуткие монстры и вырванные из контекста моменты с целым ворохом разных чувств и эмоций. А еще с недавних пор в этих видениях прослеживались знакомые эскизы подковы/ошейника…

      Честно говоря, всего этого более чем хватало для серьезной проверки на «парачеловечность», и Аннет в компании с мужем даже пробовала изучать этот вопрос, но на душе было неспокойно. Мало того, что эти «силы» выглядят малополезно и хаотично по сравнению с тем, что пишут о силах «нормальных» масок, так еще единственное, что работает боле-менее стабильно, давало ей только небольшой рейтинг Умника.

      В общем, официальное обращение к СКП или еще куда несло больше вреда, чем пользы. Бегать по городу в странном костюмчике ее не тянет, а «сила» даже по стандартам Умников не особо заметна, так что лучше уж попробовать разобраться во всем самостоятельно, благо жить можно и с подобными неудобствами. Ну, и еще, конечно, играло то, что осторожные обращения к докторам не приносило никаких выбивающихся результатов. Даже от лицензированной томографии головного мозга для проверки на наличие способностей толку не было. Конечно, городская больница, где за деньги такую проверку может пройти любой желающий, это не госпиталь СКП, оснащенный по последнему слову нормальной техники и всякими технарскими штучками, но тем не менее.

      Размышления Аннет были прерваны скрипом лестницы. Женщина обернулась к двери, судя по интенсивности звуков, первой еду почуяла Тейлор. И верно, вскоре на видимой из зала части лестницы появились босые ножки ее тринадцатилетнего чуда, а следом и все остальное. Миленькая пижама в цветочек, заспанное личико и густая черня грива, всклокоченная от сна.

      Аннет тихо хихикнула, девочка практически на автопилоте, покачиваясь, шла к кухне. Воплощённая милота. Ну да ладно, милота - не милота, но это не дело садиться за стол без встречи с зубной щеткой.

      Женщина засунула старый браслет в карман халата, поднялась с дивана и двинулась на перехват.

      — Совушка, сперва нужно помыться, — пожурила она дочку, подойдя поближе.

      — А… Что… — пролепетала та, оглядываясь по сторонам, словно только что проснувшись.

      — С добрым утром тебя, чудо сонное, — хихикнула Аннет, обнимая дочку.

      — С добрым утром, мама, — сказала Тейлор, обняв мать в ответ. — А чем так вкусно па-а-а-ахнет? — через глубокий зевок пробормотала она.

      — Вот проснись, помойся, тогда и узнаешь, — ответила женщина, поворачивая девочку в сторону ванной.

      — Ага-а-а-а, — снова зевнула Тейлор, начиная движение в новом направлении.

      Аннет смотрела вслед бредущей дочери и весело улыбалась.