Выныривая из царства снов, чувства и образы в большинстве своём таяли, усаживаясь в поезд под названием «подсознание». Поезд следовал мимо станции «долговременная память» напрямую в депо «забвение». Однако кое-что решило прокатиться зайцем по другому маршруту, в поезде «сознание». И вязкие ощущения на лице, стремительно мчавшиеся к остановке «осязание», трансформировались во что-то липкое.
Чем ближе была Кристина к конечной станции «бодрствование», тем больше новых чувств испытывала: и противный запах, и звуки чавканья, перемешанные со скулежом. Пробуждающееся сознание живо дало ответ, от которого девушка быстро открыла глаза. И догадка была верна — перед лицом Кристины елозила мордочка собаки, которая без остановки вылизывала щёчки только что проснувшейся спящей красавицы.
— Фу! — Кристина резко оттолкнула от своего лица средних размеров собаку, на миг погрузив руки в густую и приятную шерсть. — Слушай, ушастый, у нас ещё конфетно-букетного периода не было!
Облизнувшись, чёрно-белая собака лишь сильнее замахала густым лисьим хвостом, словно не поняла предостережения и готова повторно обмыть лицо.
— Нет! Сидеть где сидишь! Ты же умная девочка…
Четвероногий собеседник отреагировал только вопросительным взглядом, склонив голову набок.
— …или мальчик?
Пёс пронзительно гавкнул, что в мозгах Кристины отдало колоколом.
— Хорошо-хорошо, — принялась она массировать виски, — только будь потише. Это ты понять можешь?
Если память Кристине не отказывала — на её голову свалился бордер-колли. Об этой породе она была наслышана, но ни разу не довелось настолько плотно общаться. И вот сейчас этот самый колли снова лез к ней целоваться, как будто очень хотел, чтобы Кристина стала его новой хозяйкой.
— Вильгельм, да? — прочитала она на ошейнике, в который было встроено какое-то устройство. Правда, задуматься о его назначении пёс не дал — снова пронзительно гавкнул, подтвердив свою кличку, и опять стал настаивать на ласках. Да только Кристина не горела желанием заводить слюнявого четвероногого друга. — Ну хватит, Вилли, я поняла-поняла… Я тебя тоже очень рада видеть.
Это не было далеко от правды — ей действительно отрадно видеть хоть какую-нибудь живую душу, с которой можно пообщаться. Даже если она лишь гавкает в ответ — это лучше, чем тебе говорят одно и то же, как попугаи, или вовсе тебя игнорируют. Но сейчас её больше интересовало другое.
Кристина быстренько вытерла лицо о простыню, после чего проверила, полностью ли цела… От сердца отлегло: больше никаких увечий после той пробежки по милому спальному району не получила. А о том, что забег всё-таки имел место, а не приснился, свидетельствовали заживающие раны на руке, ногах и мелкие ссадины по всему телу. Да и то, что под одеялом она в чём мать родила, тоже подтверждало недавние приключения. А так хотелось, чтобы это и вправду был просто кошмарный сон, но нет — всё по-настоящему. Поэтому взволнованная Кристина тщательно проверила и удостоверилась, что, пока она пребывала в царстве сновидений, никаких посторонних предметов в ней не побывало. Ну, ты понимаешь, где именно.
И, как бы успокаивая, к ней снова подластился Вильгельм и снова попытался облизать лицо Кристины, но ему чётко дали понять, что на сегодня хватит — лимит на сюсюканье исчерпан. И он может довольствоваться разве что поглаживанием его полустоячего ушка.
«Главное — не вспоминать ту овчарку, — зажмурилась Кристина, — просто не вспоминать…»
Укутавшись в одеяло, она обвела взглядом справа налево вполне обычную спальную комнату с незатейливой обстановкой. Да вот от увиденного слева Кристина настолько резко отпрянула, что свалилась с кровати вместе с одеялом и псом.
Нет, она испугалась не мебели и не своей тени. Даже не трупа или чего-то одиознее мертвечины. В целом со спальней всё было в порядке, она очень хорошо подходила какому-нибудь типичному подростку, которого можно встретить в любое десятилетие: плохое освещение, из-за плотно зашторенных окон; куча расклеенных постеров и фигурок с персонажами из фильмов и видеоигр; справа подобие компьютерного стола, на котором виднелись изогнутый ультраширокий монитор и до неприличия для будущего обыденные клавиатура да мышь; чуть дальше — обыкновенная деревянная дверь; напротив кровати на стене висел своеобразный телевизор (как догадалась Кристина по логотипу одной известной корейской фирмы) — экран теперь похож на полупрозрачное стекло, вокруг которого обвит качественный пластик, а во всех четырёх углах с внутренней стороны панели установлены маленькие то ли камеры, то ли проекторы, наведённые на центр; под новомодным телеящиком на полу лежала, похоже, приставка последнего поколения, уже от японской фирмы.
Так что же испугало Кристину? Ведь, как ни посмотри, комната как комната. Неужели продукты всплеска хозяина на очередную барышню? Нет — такое вряд ли бы испугало Кристину.
Очевидно же, что это кое-что пострашнее, кое-что, от чего она пыталась ранее убежать, — вооружённый массивным полицейским щитом армейский робот. Он преспокойно стоял себе у тумбочки с одеждой. Казалось, машину вовсе не занимал тот факт, что сейчас на неё уставилась пара ошеломлённых глаз. Пёс же, к удивлению Кристины, без зазрения совести вскочил на постель и без страха подошёл к жестянке, как если бы он это делал каждый день вот уже долгое время. Сразу развернулся мордочкой к недоумевающей девушке и радостно гавкнул, но тише обычного. Потом, спрыгнув с кровати, скрылся у ног робота и снова оттуда гавкнул, после чего вновь забрался на постель и перевернулся на спину, довольно виляя хвостом.
Если этот бордер-колли что-то и хотел сказать, то только одно.
— Он безопасен, Вилли? — догадалась Кристина и плотнее укуталась в одеяло — тут не так уж и тепло, чтобы голышом разгуливать. Да и не было у неё никогда нудистских наклонностей. Хотя если припомнить некоторые фотосессии с Олесей в студии…
Вильгельм в ответ вновь тихо тявкнул и отвлёк покрасневшую от стыда девушку, которая уже успела удариться в воспоминания о своих прошлых безумных выходках.
Кристина ещё раз недоверчиво глянула на боевого робота, на груди которого красовалась полустёртая эмблема «U.S. Army», а на плече виднелась потускневшая нашивка с надписью «Toujours Pret». Судя по многочисленным лёгким повреждениям, царапинам и выбоинам, этой машине есть что рассказать, и явно не из разряда охотничьих баек. У полицейского пончик-мейкера, сторожившего Кристину у стеклянного бокса, «синяков» и то имелось поменьше. А что самое главное — здешний робот стоял обездвиженно, не подавал никаких признаков функционирования, что бы ни делала его подопечная. Но отчего-то была уверенность, что робот вполне в рабочем состоянии и сейчас за ней наблюдает. И если она попытается снова сбежать — тут же отреагирует.
У Кристины родилась дикая идея забрать вон с той тумбочки аккуратно сложенную одежду.
— Это ведь для меня, разве нет? — она ещё раз глянула на Вильгельма, в глазах которого читалось: «Поверь мне!» И после секундного раздумья всё же доверилась — одним махом запрыгнула на постель, стащила одежду и обратно сползла с кровати. Робот не шелохнулся, а вот Вильгельм спрыгнул и радостно бегал вокруг своего нового друга, нетерпеливо стягивая одеяло.
Не раздумывая Кристина быстро надела все любезно оставленные вещи. И её совершенно не интересовало, что сейчас влезает в не по размеру большие армейские штаны, майку и рубашку цвета хаки. Для соответствия казарменному антуражу, в котором будто бы прозвучала команда «Рота, подъём!», оставалось только отдать честь и выкрикнуть во всю глотку: «Служу Отечеству!» Однако Кристина как-то замялась в последний момент — всё же стоявший прямо перед ней робот смущал больше, чем можно было предположить. И её саму это поражало, ведь как вообще можно стесняться жестянки? Он же не живой, никаких похотливых мыслей у него явно не возникнет при виде обнажённого девичьего тела. Но поди ж ты, всё равно стеснялась.
Кристина успокоилась и вздохнула с облегчением, как только застегнула последние пуговицы. Сейчас она из-за свисающей рубашки и широких брюк походила на рэперов конца прошлого века — ещё бы бейсболку задом наперёд и непомерную золотую цепочку на шею. Вот только рэп-баттл устраивать не с кем, да и подобных талантов за ней не числилось.
Впрочем, жаловаться не стоило — даже такая одёжка во сто крат лучше, чем её полное отсутствие. Но при первой же возможности Кристина обязательно устроит себе шопинг — выглядеть как обалдуй ей претило, и внутреннее чувство прекрасного люто негодовало, понемногу капая на мозги. Было бы ещё, на какие шиши отовариваться. Если в этом времени понятие «деньги» существует…
…Сколь много ей предстоит узнать. Но не будем забегать вперёд.
Стараясь отбросить все плохие мысли, Кристина, осторожно поглядывая на робота, аккуратно присела на край кровати. Ещё раз осмотрела комнату, прежде чем устраивать очередной побег на свою голову… или перед тем, как здесь обжиться, — что более вероятно, с учётом последней неудачной попытки выбраться из своеобразного «Владимирского централа».
— «…Ветер северный…» — с отвращением выдохнула Кристина.
Взгляд снова упал на приставку, рядом с которой валялся продвинутый шлем виртуальной реальности, наконец-то избавившийся от размеров а-ля «тяжеленная бандура с кучей проводов — сломаем вашу шею за пару часов!» и теперь больше напоминавший очки на пол-лица. Подле лежали замысловатые джойстики-перчатки с наладонником — по их истёртости можно было сделать вывод, что использовались они давно и часто.
— PlayStation какая-то там, — хмыкнула Кристина и облизнулась. Можно представить, какие игрушки повыходили в её отсутствие. Хотелось тут же за них засесть, а заодно узнать — это нейронный шлем или всё по-старому, обычный VR-шлем? Раз отсутствует беговая дорожка — похоже, научились как минимум некоторые команды считывать напрямую с мозга. По крайней мере, в это хотелось верить.
Владелец комнаты наверняка часами просиживал за экраном, с удовольствием погружаясь в любимые игровые миры и проживая наполненную приключениями жизнь, которую за окном не всегда можно сыскать. Во всяком случае безопасно для своего здоровья, уж Кристина-то это знала.
Судя по тем же фигуркам всех мастей, здешний геймер наверняка ездил с друзьями на различные конвенты пофотографироваться с симпатичными косплеершами. Кристина таких милых ребят прекрасно знала, потому что и сама любила поиграть часок-другой, а также побыть такой вот косплеершей. В надежде познакомиться с хорошим парнем, который сможет её принять такой, какая она есть. С совсем маленьким «прицепом»: в её время социальная реклама растиражировала по всей стране образ «ВИЧ-плюс» настолько неудачно, что каждый открывшийся чувствовал себя в обществе крайне некомфортно. Как банан в микроволновке.
— Банана пуни-пуни, Маюри, — вспомнилось Кристине между делом.
Да, хотели как лучше, а получилось как всегда — одна из извечных бед России. Но не бывает худа без добра — на борьбу с чумой XXI века в стране начали выделять большие деньги, и благодаря им Кристина смогла получить путёвку в будущее. И вот она здесь, оставившая всю прежнюю жизнь позади, в том числе конвенты и косплеи.
— И где же Окарин, чтобы запихнуть меня обратно в прошлое? Что-то мне такое будущее не нравится, — дёрнулся у неё глаз. — Нет, тут скорее нужен Марти со своим «делорианом».
На фоне пережитого вполне объяснимо было её желание прыгнуть назад в прошлое. Или обернуть время вспять. Лишь бы вернуться к тем самым конвентам и косплеям.
К слову, про те фотосессии — это не то, что ты подумал. В действительности она облачалась в самых разных персонажей, фантазия авторов которых была на грани фола. И тут-то завидные формы Кристины, всегда поддерживающей своё тело подтянутым и спортивным, приходились как нельзя кстати. А навыки Олеси доводили фотографии до конфетки с головокружительным вкусом и мастерской обёрткой. На выходе выпекалось восхитительное «Рафаэлло». Чего ни сделаешь, чтобы привлечь к себе мужское внимание! Особенно если ты обделена им. Дело дошло до того, что из-за проклятья одиночества Кристина начала иногда засматриваться на свою подругу и…
От тёплых воспоминаний отвлёк Вильгельм, который потянул за штанину в сторону двери — он явно хотел куда-то отвести своего нового друга. Только вот наученная горьким опытом Кристина не спешила покидать комнату с боевым роботом. Но пёс оказался непреклонен, да и желудок настойчиво урчал, напоминая, что пора бы поесть. И Кристина сдалась на милость радостному бордер-колли.
В дверях она остановилась и ещё раз окинула взглядом комнату какого-то подростка. Только сейчас до неё дошло, что этот человек уже давно здесь не живёт. Пыли не было, но неуловимо чувствовалось, что место заброшено. И дело даже не в железных решётках на окнах, которые просматривались через плотные шторы, а в чём-то таком целом, глобальном. Не подозрение, а именно уверенность, что не только эта комната пустует, а весь дом. Как и те жилища, в которых она уже успела побывать, и теперь от них мало что осталось.
— Какого чёрта здесь происходит? — какой раз Кристина спросила себя.
Из коридора послышался лай Вильгельма, который уже потерял терпение и подгонял двуногую, застрявшую в четырёх стенах.
Кристина ещё раз осмотрела комнату, побуравила взглядом робота, пока не поняла, что играть в гляделки с машиной — гиблое дело. И, набравшись смелости, наконец-то переступила порог. Тут же тревожно оглянулась — всё та же тишина.
— Ау! — Кристина слегка постучала по двери. Решив, что этого мало, она вспомнила весь свой запас немецкого: — Есть кто в дом? Вас беспокоить маленькая и милая девочка. Я одна оставаться боится…
Впрочем, одинокой никто её оставлять не собирался — в коридоре дежурил ещё один армейский робот, вооружённый внушительным барабанным дробовиком. И вот он как раз не стоял истуканом, а сразу увязался за Кристиной. Его шаги разносились повсюду, как колокол в раннее утро, а паркет жалобно трещал под весом боевой машины. Но во всём остальном — гробовая тишина в доме. Можно было легко различить звук работы сервоприводов.
— Ну, железяка, ты мой телохранитель или пристав? — девушка скорее себе задала вопрос, чем ему. Оно и так понятно, что не ответит.
Кристине даже стало немного жаль эту машину с пиксельным камуфляжем: потёртости, вмятины, глубокие порезы, а отличающаяся от всего корпуса металлического цвета рука так вообще прямо кричала, что она то ли от другого робота той же модели, то ли только-только неокрашенной пришла с конвейера. Но потрясало иное — Кристине впервые удалось рассмотреть чудо инженерного гения с такого близкого расстояния в спокойной обстановке.
— Интересно, какую историю предпочёл замолчать ты? — девушка с вызовом глянула снизу вверх в его окуляры, утопленные за бронестёклами. Однако, как и предполагалось, — ноль реакции.
С лестницы снова тявкнули, подгоняя двуногого тормоза.
— Да иду я, иду! Вот нетерпеливый ушастик. — С удовольствием отметила про себя, что в доме достаточно тепло и можно спокойно разгуливать босиком. А то ещё пара прогулок по холодине — и можно обращаться в больницу за медпомощью… если ещё есть к кому обращаться в этом городе.
Выйдя из прострации, Кристина всё же начала спускаться со второго этажа, поглядывая на убранство дома. Обычное семейное жилище без особых изысков. Заметно, что дом построен давно, ещё до рождения самой Кристины, и с того момента радикального ремонта не претерпевал. Сразу бросалось в глаза, что хозяева бережно относились к своему дому и не желали менять его изначальный вид. Только блоки кондиционеров сильно выделялись в интерьере, но это необходимая жертва, если не хочешь плавиться летом.
Ещё что зацепило глаз — повсюду развешены фотографии, на которых запечатлена счастливая семья: отец, мать, старший брат и младшая сестра. Прямо рекламная идиллия, мечта, и кто-то её смог осуществить. Девушке сразу стало завидно и обидно за себя. Не сказать, что у неё возраст прям подгонял заводить семью, вовсе даже наоборот, — просто её перспективы к осуществлению подобного в разы ниже «средней по больнице», и сама эта мысль её изводила. Раздиравшее ощущение неполноценности с годами усиливалось. Однако зависть — плохое чувство, вспомнила Кристина и заставила себя порадоваться за эту семью, отбросив свой вечный негатив. Стоило уделить внимание другому витавшему в воздухе вопросу: «А где они все и что с ними стало?»
Вопрос повис без ответа.
Тоска и беспокойство нахлынули на Кристину — она до сих пор не знала, что случилось в этом свихнувшемся мире с её роднёй и тем малым количеством друзей, составлявших её прочный панцирь от всех пертурбаций жизни. Конечно, может статься, что чертовщина творится здесь, в Гамбурге, а в Москве всё как обычно — златоглавая как стояла, так и стоит, со своими пробками, угрюмыми лицами, напыщенностью и столичным блеском. Кристина очень хотела на это надеяться, но и решила, что больше не будет поступать необдуманно. Иначе вновь встретится с костлявой, и на этот раз уже убежать от неё не получится. Лимит на везение исчерпан, возможность пополнить баланс отсутствует.
Следуя за Вильгельмом, она попала на кухню. Поправка — вместе с роботом. Которых в доме оказалось несколько, и все они стерегли входы и выходы. Большинство из роботов несли караул уже со знакомыми щитами. Кристина укоренялась во мнении, что это всё же охрана, а не надзиратели. Это, с одной стороны, обнадёживало, но с другой — настораживало.
Однако вернёмся к кухне — на удивление, здесь было достаточно чисто, даже чище, чем во всём остальном доме. У Кристины сложилось впечатление, что кто-то из владельцев так и не покинул своё жилище и вот-вот объявится на пороге. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, но она всем сердцем не хотела отметать подобный вариант развития событий — хоть бы чья-то живая физиономия для неё стала бы облегчением. Тем не менее выключенный из электросети холодильник откровенно намекал, что её желанию не суждено сбыться.
За окном еле слышно что-то жужжало — Кристина выглянула за плотные шторы и увидела большой работающий генератор, от которого паутинками расползались электропровода. Таким запитать можно не то что дом, а автомастерскую. И если бы не хорошая шумоизоляция, то можно было бы с ума сойти от тарахтения.
— Да будет свет?.. — ради интереса, есть ли электричество в самом доме, она клацнула выключателем. Светодиодные лампочки зажглись тёплым светом. Своей обыденностью они приятно ласкали глаза. В голове сразу щёлкнуло, и девушка тут же прильнула к висевшему на стене проводному телефону.
Конечно, она уже, можно сказать, знала, каков будет результат. Чему же удивляться? Но всё равно ошеломление захватило её сознание, а сердце на секунду замерло. Однако ведь попытка не пытка? И Кристина положила молчавшую трубку назад — связь, как уже ясно, отсутствовала. Во всяком случае проводная связь накрылась медным тазом, и проверять наличие интернета в компьютере у хозяйского сына смысла мало. Оставались только нынешние варианты мобильных… Только некто очень уж ушлый их всех куда-то убрал.
Сбоку послышалось, как кто-то скребётся, — это Вильгельм пытался лапками открыть шкафчик. Неудачно, ибо дверца оказалась для него непреодолимым препятствием — до вроде бы смышлёного бордер-колли не дошло, что достаточно потянуть за ручку. Из чего следовало: он не здешний житель, иначе бы проблем с дверцей у него не было, ведь эта порода очень быстро учится.
— Эй, приятель, что там? Вкусняшки?
Вильгельм высунул язык и облизался, стреляя глазками в сторону шкафчика. Пёс вместе с заурчавшим желудком Кристины заставили её поверить в догадку — у девушки самой сверкнули глаза. Этот блеск заметил и обрадовавшийся колли — он снова подбежал к дверце и затаил дыхание, пока за него работу выполнял новый друг.
В шкафчике и вправду оказалось нечто съедобное — консервы. Кристина даже закатила глаза и тихо простонала от разочарования и недовольства. Именно в таком порядке. Но стоило ли привередничать в этом апокалиптическом мире? О нет, урчание под рёбрами становилось всё сильнее. Отрада была в том, что среди большого количества различных баночек нашлись консервированные ананасы. Едва завидев их, Кристина тут же схватила вместе с уже поднадоевшей тушёнкой. Нашла в других шкафчиках открывашку и вскрыла обе жестянки. Тушёнку вывалила на первую попавшуюся тарелку для Вильгельма — он заслужил свою порцию, а сама налетела на ананасы.
— О да… — блаженство растеклось по лицу Кристины, как только она прожевала кусок покрупнее, — фрукты… ням-ням. Я уже готова была за вас душу продать, а вы тут ныкались, негодники…
За эти несколько дней она действительно соскучилась по фруктам. Хоть что-то приятное языку. Но одними ананасами сыт не будешь, поэтому после того, как опорожнила банку, Кристина резко стукнула ею по столу, аж бедный Вильгельм подскочил.
— Ревизия! — воскликнула она и обратилась к псу: — Нам нужно больше припасов, милорд!
Бордер-колли склонил голову набок и непонимающе проскулил.
Кристина без зазрения совести обшарила всю кухню и сбегала в подвал, дверь в который аккуратно пристроилась под лестницей на второй этаж. А чего стесняться, если от этого может зависеть её жизнь? Кого ждать? Хозяев точно уже давно нет. Но если они и будут против расхищения их припасов, так и Кристина не возражает, чтобы местная семья выписала ей счёт, — она крайне сомневается, что успеет наесть на кругленькую сумму.
А может, стоит бояться Самого Главного человека, который управляет роботами? Если он хотел с ней поговорить — поговорил бы уже давно. Через одного из ходячих тостеров, например. Но на нет и суда нет. Однако всё же не было никаких сомнений — с ним ей ещё придётся пересечься, и к этому моменту надо подготовиться. А значит — ревизия!
Итак, в распоряжении довольной Кристины, помимо разнообразных консервов, оказались продукты долгого хранения: крупа, рис, спагетти, приправы, вроде бы ещё свежий лук, подсолнечное масло (неизвестно, истёк ли срок годности — она-то до сих пор не знает точную сегодняшнюю дату). Остальное или протухло, или вызывало подозрения.
Ещё одна проблема заключалась в том, что воды в кране не было, и это наводило на очень неприятную мысль. Но Кристина отмахнулась от неё, способной затащить её на самое дно размышлений, а там и пробить его — прямиком в депрессию. Вместо этого она ухватилась за маленький позитив: питьевая вода всё же имелась — в двадцатилитровых бутылках, мирно покоившихся в подвале. А также имелся весь набор кухонной посуды и, что самое важное, работающая электрическая плита. Счастью предела не было — женщина дорвалась до кухни! Пританцовывая от предвкушения скорого пира для своего языка и желудка, Кристина взялась за дело.
Готовить она в прошлом не очень любила и предпочитала набрасываться уже на поданное. Но и не сказать, что не умела, — просто ленилась стоять у плиты. У неё вечно находились куда более интересные занятия, чем готовка. Тут ещё в какой-то мере виновата мама, которая сама не подпускала дочь к кухне, ибо вполне справедливо боялась, что она не дай бог порежется и потом заразит Серёжу или ещё кого-нибудь. Материнские любовь и забота, доходящие до абсурда, они такие — иногда бывают во вред. Из-за этого у Кристины выработался рефлекс: кухня — запретная территория. Даже бутерброды не сделать без посторонней помощи.
Однако в какие-то моменты пробуждающееся женское начало хранительницы домашнего очага перебарывало лень, и Кристина носилась по кухне как заводная и с воодушевляющим энтузиазмом. Вот как сейчас — устроила танец домохозяйки, который для крутившегося под ногами Вильгельма был завораживающим зрелищем. А вот следующий по пятам робот наблюдал за беготнёй подопечной беспристрастно, но девушку это не расстраивало, а даже наоборот. Поэтому она схватила висевшую в прихожей мужскую шляпу, как у гангстеров времён Великой депрессии, и объявила:
— Так, безымянная железка, почему бы тебе не зваться Томасом Анджело — клёвое ведь имя! — И с лёгким прыжком закинула она эту самую шляпу на голову робота, а в следующую секунду быстро ретировалась из кухни. Но он никак не отреагировал и просто спокойно подошёл.
— Бить меня не будешь? — Кристина затаилась за дверью.
Ответа не было.
— Ну, это уже хорошо, — она неуверенно ткнула робота в грудь, но тот по-прежнему не реагировал. — Значит, мы теперь друзья?
Вильгельм крутился под ногами робота, показывая, что ничего плохого от него ждать не стоит.
— Значит, ты хороший, — Кристина продолжала тыкать пальцем в боевую машину, всё увереннее и настойчивее. Робот и не возражал. — Хорошо, тогда вернёмся к нашим баранам — отныне и впредь нарекаю тебя Томасом Анджело! А меня звать Кристина. Будем знакомы? — она нерешительно протянула руку для рукопожатия, сама не понимая зачем: реакция машины вполне очевидна. Нулевая. — Ладно, будем считать, что да. А раз мы типа друзья (ведь так, да, да?), ты мне поможешь?.. Совсем слегка… Так что… следуй за мной!
Расхрабрившись, Кристина, пока не передумала, резко схватила робота за руку и повела в подвал. Сердце застучало, что сейчас ей не поздоровится, но, на удивление, тот не сопротивлялся.
На секунду у неё мелькнула ассоциация, что ведёт парня в укромное тёмное местечко… Девушка тут же замотала головой, выбрасывая из неё всю нелепость.
— Вот, — указала она на бутыль с водой, которая весила почти половину её самой, — возьми-ка, будь добр. Я же такая маленькая и хрупкая…
Девушка состроила бровки домиком и пошаркала ножкой для пущей убедительности. Раньше срабатывало почти безотказно, во всяком случае в отношении людей. А вот как получится сейчас убедить…
К ещё большему удивлению, заставившему её лицо вытянуться, просьбу робот понял и влёгкую поднял тяжеленную бутылку.
— Ну ты и силач, Томми! А теперь наверх! — выставила она руку вперёд в сторону лестницы, и прозвучал весёлый «гав!» от колли.
Приготовив всё кухонное оружие к бою и замочив рис, Кристина включила холодильник. На его дверце растеклось объёмное изображение, приветствующее здешних хозяев — семью Брюне — и указывающее время и дату: 16:23, 06.09.34.
— Ну что ж, теперь уж точно — добро пожаловать в будущее. Парам-пам-пам, овации.
На секунду Кристина зависла — теперь она наверняка знала, что пролежала сосулькой в криостазе ровно столько, сколько планировалось экспериментом, — десять лет, а это значит…
Кристина помотала головой, чтобы вернуться к действительности, — сейчас не время предаваться унынию и терзать себя от неизвестности. Главное сейчас — набраться позитива и сосредоточиться на текущих делах. В отличие от пребывания в глухой палате, теперь у неё имелся простор для манёвра и общее понимание картины происходящего.
Тем временем загрузившаяся операционная система на дверце холодильника указывала не только на его пустоту, но и на отсутствие подключения к общей информационной сети дома, из-за чего невозможно управлять различными штуками, например аудиосистемой. А именно включить музыку, да погромче, — как раз то, что в данный момент захотелось новоявленному жильцу.
— Если уж зажигать, то зажигать с музыкой!
Найдя в гостиной панель управления, Кристина немного повозилась, чтобы включить. Такие музыкальные центры были ещё в её время, хотя пользовались ими всё реже. Во всяком случае в Москве такой предмет домашнего обихода за ненадобностью становился редкостью — встроенные в смартфон плееры и простые колонки для компьютера или ноутбука вытесняли его. В Германии всё могло быть иначе, в том числе потому, что люди жили вот в таких уютных домах, а не захудалых квартирках, ибо этот музыкальный центр динозавром не выглядел. Но всё равно разобраться не составило труда — никакого ультрасовременного объёмно-голографического интерфейса, никаких хитростей. Просто кнопочками выбрала режим и включила случайный трек — всё как в старину.
По дому разлилась какая-то попсятина, которую Кристина не узнала. Да и не её это стиль. Но на тот момент ей было всё равно, что слушать. Очутившись в тридцать четвёртом году, она стала заядлой меломанкой.
Подпрыгнув и похлопав в ладоши от радости, словно выиграла в лотерею круглую сумму, Кристина лёгкими прыжками добралась до кухни. Вильгельм не уступал в веселье и тоже носился взад-вперёд, как заведённый. И только Томас хмуро следовал по пятам.
У плиты местная ведьма принялась колдовать. Для задуманного было плова не хватало моркови, но покидать дом в поисках нужных ингредиентов желание отсутствовало. Припоминая последнюю попытку вылезти во внешний мир, она не хотела закреплять пройденный материал. А накатившее на Кристину благоразумие позволило ей уяснить урок и без матери учения.
Вскрыв бутылку с подсолнечным маслом, она принюхалась — вроде съедобно. Сверилась со сроком годности — а вот он предупреждал, что не стоит этим маслом пользоваться: уже почти как четыре месяца срок истёк. Кристина ещё раз принюхалась. Попробовала капельку — теперь уже засомневалась в съедобности.
— Фе… Ладно, включаем режим смекалки.
Достала свиную тушёнку, вывалила на тарелку и стала отделять жир от мяса. Точно нормальный плов не получится. Вильгельм, облизываясь, сидел подле неё и строил такие жалобные глазки, что Кристина не смогла удержаться и немного отсыпала ему. Поэтому пришлось брать вторую банку… Процесс затягивался, но повара это не беспокоило. Аудиосистема теперь играла знакомую ей композицию, поэтому девушка начала подпевать. Как всегда, фальшивя: музыкальным слухом, в отличие от артистизма, она не обладала. Хоть и рвалась попеть в караоке — друзья её только и могли, что закрыть уши.
Кастрюлю сочно обмазала жиром вместо масла и поставила разогреваться. Потом мелко порезала лук и кинула…
— В котёл, всё в котёл, му-ха-ха! — театрально напевала Кристина.
Туда же через четыре минуты отправила тушёнку, а ещё через несколько — рис. Потом специи, томатную пасту. И залила водой. Всё это проделала с горящими глазами и фальшивым пением, подобным заклинанию. Настоящая ведьма. Разве что рыжего цвета волос не хватало для пущей убедительности, но это уже и так в её планах.
Оставив минут на двадцать тушиться на малом огне и вымыв руки, Кристина решила слегка преобразиться. Раз в этом доме никто не живёт, то, собственно, никто и не будет жаловаться, если она арендует немного одежды у дочурки здешнего семейства. Конечно, Кристина не знала, что с девочкой приключилось, но от всего сердца пожелала, чтобы та попивала бы в это время сок где-то в лучшем месте. А заодно попросила прощения, когда вошла в её комнату под скатом крыши.
— О-о, миленько, — она искренне ахнула.
Приятные тёплые тона, даже несмотря на полумрак, согревали эту спальню и придавали ей волшебный уют. Аккуратно расставленные мягкие игрушки дополняли образ. В этой маленькой комнатке чувствовалась аура пережитых девичьих радостей, которая исходила от настоящих глянцевых фотографий, развешенных повсюду, что было очень большой редкостью уже даже в двадцать четвёртом году, а уж в тридцать четвёртом, по мнению Кристины, и подавно. Но не только позитивом тут веяло — заброшенный в тёмный угол белый мишка, державший в руках грубо разрезанное надвое сердечко, намекал на пролитые слезы от разбитого собственного сердца.
Задумавшаяся о чём-то своём с глупой улыбкой, Кристина опомнилась — времени на разглядывание комнаты особо нет. Что бы маленькая хозяйка ни пережила — всё это осталось в прошлом. Вряд ли её новая жизнь такая же беззаботная, как прежде, но Кристина упорно старалась эту мысль игнорировать.
— Ещё раз прости меня за моё вероломство, эм… — девушка скользнула взглядом по столу и нашла на нём школьную идентификационную карту, — Эльза.
Судя по той же карте, девочке в этом году должно исполниться шестнадцать лет. И Кристина очень надеялась, что после «должно» не следовало слово «было». И ей ещё получится лично попросить прощения и выразить благодарность за аренду гардероба. Собственно, чем она и занялась. И сразу подметила, что вкус Эльзы ей по душе — девочка любила лёгкое, милое, в тех же тонах, что и её комнатка. Узнавались японские и корейские бренды, которые по пошиву «ми-ми-ми»-одежды впереди планеты всей.
— Я смотрю, у тебя губа не дура, фройляйн Брюне, — улыбнулась Кристина. — Оу, вот это красотища…
Вытащила она светло-голубое воздушное платьице и приложила к себе. Покрутилась у зеркала — чуть большеватое, но носить можно. Отложила в сторону, продолжила копаться. Через десять минут выбрала три платья, две туники, джинсы… кое-как преодолела желание выгрести всё и померить каждую шмотку. Остановилась на комплектах женского белья… Конечно, носить чужое исподнее — это, мягко говоря, не самая лучшая затея, но выбирать не приходилось.
— Ой, какая прелесть! — умилилась девушка, взяв светло-серые трусы-шортики с косатками.
Посмотрела Кристина на всё это великолепие, хорошенько подумала и решила последовать примеру Эльзы, а заодно усилить свои главные качества — уйти в образ милого ребёнка. Авось поможет произвести впечатление на Самого Главного человека — стены крепости вряд ли можно разрушить кнутом, а вот пряником перекупить восседающего на троне…
— Ну что, Томми, посмотрим, как твой командир устоит передо мной! Его «мимиметр» сломается, я его точно сражу наповал!
Поэтому она отложила те самые трусики с косатками, нежно-розовую шерстяную тунику с большим воротом, переходящим в капюшон, вязаные белые гольфы выше колен, после чего вприпрыжку, аки попрыгунчик, допорхала до ванны. Проверила, есть ли вода в душе, — конечно же, нет. Но отчаиваться никто не собирался, ибо план вызревал сам собой. Претворяя его в жизнь, юный повар рванула на кухню, чтобы выключить плиту и дать настояться импровизированному блюду. Оно тоже входило в часть плана по покорению неприступной крепости с помощью пряника.
А дальше началось форменное издевательство над Томми, который шляпу так и не снял. Кристина воду нагревала в большой кастрюле, вручала её роботу и поднималась вместе с ним наверх, чтобы всё вылить в тазик. Да, наученная горьким опытом отключений централизованной горячей воды на недельку-две, девушка прекрасно знала, как надо мыться в такой ситуации. Конечно, в этом доме имелся бойлер, литров так на двести, но Кристина рассудила, что включать его — форменное транжирство. Ей-то хватит половины бочонка воды — она собиралась просто обмыться. Хотя полежать в горячей воде было заманчиво, но постаралась не соблазняться расточительной роскошью.
— Мальчикам сюда нельзя, — попыталась Кристина вытолкнуть из ванной мешающегося под ногами Вильгельма вместе с Томми. И если, что удивительно, пёс её понял почти с первого раза и остался смиренно ждать за порогом, разве что в его глазах читалась обида, то вот двуногая жестянка в упор не понимала негодования девушки. А что самое проблемное — все попытки его вытолкать, в том числе с помощью пинков, провалились. Фигуральное выражение «головой об стенку биться» претворилось в жизнь.
— Лучше б вы поменялись местами, — подбоченившись, Кристина недовольно сопела на свою чёлку. Ни грозное лицо, ни ласковые просьбы на робота не действовали — покидать ванную он не собирался. — Ладно, Томми, твоя взяла… Но! Не думай, что тасканием бочонков ты заслужил мой стриптиз, — так что ещё будешь должен, вот так! — погрозила она пальцем и прикрыла дверь. Вильгельм, проскулив, остался по ту сторону.
Была у неё идея просто накинуть на голову робота полотенце, но почему-то побоялась — реакция жестянки непредсказуема. А он ведь ей действительно помогал исполнять ту или иную прихоть, несмотря на то что это военная машина, а не дворецкий.
Как бы там ни было, Кристина «принимала тазик» с приятной горячей водой, закрывшись шторками, — хоть это робот позволил ей. Но всё равно она присматривалась к машине всякий раз, когда оказывалась нагишом перед его окулярами. Вот почему-то девушка не могла выкинуть из головы свои тараканы. Она понимала — ну не человек робот, не живой он. Тем более не мужчина. Мысль о том, что запись или даже прямую трансляцию может кто-то смотреть, была не на первом месте — прежде всего её смущало, что робот человекоподобен. И из-за этого у неё на автомате срабатывал рефлекс стыдливости.
— Что за детский лепет… — протёрла глаза Кристина как можно сильнее и вышла из ванны, закутавшись в полотенце поплотнее.
Теперь настало время преображения из Золушки в принцессу.
Когда она переодевалась в захваченные трофеи, поняла одну досадную, хотя и немного приятную вещь: размер бюста Эльзы был намного меньше такового у неё. Конечно, это льстило, но вырисовывалась проблема с бюстгальтером. А вот остальная одежда была большевата, рукава туники оказались по самые пальцы.
— Хотела выглядеть маленькой милой девочкой — теперь страдай… — проворчала себе под нос.
Безнадёжно вздохнув, Кристина принялась сушить волосы — фен взвыл настолько громоподобно в тихом доме, что бордер-колли спрятался под кроватью.
— Ну ты даёшь, ушастик! Ты же не пугливый котёнок, Вилли, — вылезай давай!
Но пёс не поддался уговорам и всё время, пока девушка делала себе причёску, просидел в укрытии. Это пусть глупая двуногая думает, что он боится, — на самом деле многосотлетние инстинкты ему подсказывали, что сейчас самое время притаиться. Когда огнедышащий монстр смолк, бордер-колли бесстрашно выбежал под ноги крутившегося у зеркала нового друга и напал на хвост шумливого устройства. Пока Вильгельм боролся, спасая принцессу, шнур закрутило вокруг этой самой «девы благородных кровей» так, что та споткнулась. Вскрикнув, она рухнула на попу совсем не так, как полагается аристократке.
— Ах ты, маленький дьяволёнок! — в храброго колли полетел отвалившийся колпак от фена, запущенный неблагодарной спасённой принцессой. Вильгельм не стушевался и в воздухе перехватил горячую пластмассу, принявшись добивать голову огнедышащего монстра.
А довольная собою Кристина тем временем распуталась и поблагодарила милую девочку Эльзу за столь же милый наряд.
— Осталось только… — кинула она взгляд на косметичку и задумалась, стоило ли наводить марафет. Решив, что простенький макияж не помешает, повозилась у зеркала ещё минут пять. А колли за ней недоуменно наблюдал, словно не веря, что эта маленькая девочка ростом полтора метра с кепкой — та самая растрёпанная и грязная тётенька, пробудившаяся ещё совсем недавно.
— Ну как тебе, Томми? — Кристина крутанулась на одной ноге перед роботом и, подмигнув, сложила пальцами обеих рук сердечко. Реакцию Томми ты знаешь. — Бяка ты! Вилли, пошли от него, он злюка.
И преобразившаяся в девочку девушка спустилась в гостиную. За ней по пятам следовало целых два защитника: четвероногий нёсся вместе с колпаком от фена в пасти, а двуногий флегматично перебирал ногами, так и не сняв головной убор.
— Томми, смотрю, тебе шляпа понравилась — может, тебя приоденем во что-нибудь клёвое? Костюмчик присмотрим, галстук там… А то ходишь, в чём… эм… собрали. Рыжий, что ли?
Настроение у Кристины заметно поднялось, оттого ей очень хотелось отметить своё преображение — наконец-то она стала походить на человека, а не на лабораторную мышку. И отметить достойно, поэтому изъятая из бара бутылка вина — самое то. Заодно пойдёт дополнительным обвесом в её пряничном оружии для завоевания крепости. Правда, Кристина в винах, как и в целом в алкогольных напитках, разбиралась как в балете, то есть никак. Балету она предпочитала театр Моссовета, куда довелось попасть раз семь за всю свою не самую долгую жизнь, но каждый визит производил неизгладимое впечатление. Актёры играли настолько божественно, что она абсолютно забывала про узкие и неудобные кресла в сравнении с теми, которые ставили в кинотеатрах.
Однажды, ещё в школьные годы, в средних классах, ей захотелось самой выйти на сцену. Даже попробовала выступить во второстепенной роли на новогоднем представлении, и вроде получилось более-менее толково. Вот только те самые события всё перечеркнули. Оказалось, что невозможно совмещать изнурительную терапию, толкающую в бездну депрессии, с заучиванием ролей и нервотрёпками до и во время исполнения роли. Во всяком случае на тот момент Кристине это казалось невозможным. Вот почему свою мечту она бросила, и к ней уже не возвращалась.
Однако вернёмся к бутылке вина. Она, возможно, и не самая дорогая и лучшая во всём мире, и наслаждение от её распития не потянет на просмотр спектакля в Моссовете, но лучше открыть её, чем встречать дорогого гостя с пустыми руками.
— Ну, не совсем пустыми! — проговорила Кристина, хорошенько разогнавшись и проскользив по паркету до кухни. В этот самый момент ей вспомнились катания на коньках в парке Горького, когда зимой там заливали каток. Снег, мороз, горячий кофе и бельгийские вафли с шоколадом — на льду всё это превращалось в головокружительную сказку. Особенно на чудесных фотографиях Олеси. Кристина на них выглядела ангелком, и никто по ним не мог распознать, что в столь милом маленьком создании живёт бешеный чертёнок.
Но даже маленький чертёнок, который маскировался под ангелка, знает, что голод не тётка. Поэтому она не стала ждать Самого Главного человека и решила первой попробовать свою стряпню, тем более и Вильгельм уже был в нетерпении. Наложив себе и псу, она набросилась на «плов».
— Кайф, — наслаждалась настоящей едой Кристина, запивая весьма хорошим красно-сладким вином под аккомпанемент мелодичной песни, разносившейся по всему дому. — Не так ли, Вилли?
В знак согласия Вильгельм оторвался от своей порции, облизнулся и снова погрузил мордочку в тарелку.
— Да, кайф, — повторила девушка, блаженно улыбаясь.
Настолько она была рада хоть какому-то человеческому ужину, пусть и приготовленному наспех, что мурашки по коже бежали и по мышцам разливалось расслабление. Счастливый Вильгельм уплетал её стряпню с какой-то маниакальной жадностью — казалось, что вот-вот замурлычет, как довольный котёнок. Отчего Кристина со счастливым лицом потянулась на стуле, подобно кошечке. После она растеклась по столу и так застыла на несколько минут, желая, чтобы этот миг продлился как можно дольше.
— Надо мыть посуду… — пробубнила новоявленный кусок лени. Только от одной мысли она негодующе завопила, махая руками и ногами, но через некоторое время успокоилась, когда заметила, что пёс смотрит на неё как на сумасшедшую. — Вилли, хочешь мне помочь? Нет? Я так и знала.
Кристина сложила руки на столе и опустила в них голову до носа так, что теперь только её глазки сверкали в сторону Томми.
— Может, тебя запрячь, а?
Но он, конечно же, молчал, как белорусский партизан. И ей начинало казаться, что Томми просто не хочет беседовать со своей подопечной, хотя может. Ведь должен же боевой робот каким-то образом переговариваться со своими однополчанами-людьми? Если он не умеет говорить — в этом нет никакой логики. Допустим, надо предупредить бойца, что тот вот-вот наступит на мину, — и как?
— Поговори со мной, Томми… — протянула Кристина, но не получила ответа. Она сделала обиженное лицо, накинув на себя капюшон. — Ну поговори, ну позязя… ну вот столечко, хоть немножечко. Пожалуйста.
Ответ — молчание.
— Вот все вы мужики одинаковые! Как засветил сисечки, то всё — дело сделано, можно и забить болт…
Развела она руки и одним глазком посмотрела на робота — нет, не спровоцировала.
— На что я только надеюсь, дурья башка, — утомившаяся девушка слегка ударила себя кулачком по лбу. — Жёлтый дом по мне плачет — пытаюсь завести разговор с ходячим тостером…
В ногах поскулил Вильгельм с щенячьими глазками, будто все выпады он воспринял на свой счёт. Кристине его сразу стало жалко.
— Это я не про тебя, ушастик, — колли удостоился приятного почёсывания за ушком, — ты хороший мальчик.
Пёс радостно гавкнул, замахав хвостом.
— А вот этот балбес плохой, — не унималась Кристина, тыча пальцем в сторону Томми. — Плохой робот, очень плохой! Фу таким быть!
Но подстрекания робота долго не продолжались. За окном послышалось, как парковался автомобиль, гремя мощным дизельным двигателем. Отчего-то Кристине сразу пришло в голову, что это наконец-то Самый Главный объявился. Вильгельм тут же рванул встречать гостя, радостно лая. А девушка ещё сильнее укоренилась во мнении, что пожаловал командир всех этих роботов, человек. Единственное, что ей не понравилось, — музыка дистанционно отключилась. Но выводов из этого она постаралась не делать.
И вот настал час её звёздного и беспроигрышного плана, который должен, нет, обязан выстрелить. Резко вскочила, убрала грязную посуду в раковину, а в новую насыпала всё ещё тёплое импровизированное блюдо. Подлила в бокал, разложила приборы — оставалось разве что свечи зажечь, но об этом она как-то не подумала заранее.
Когда в прихожей зашумело, Кристина стала готовиться. Сначала она хотела встречать дорогого гостя сидя на стуле, поджав к себе колени и обхватив руками бёдра так, чтобы слегка были видны трусы-шортики, тем самым выбить цель из колеи и взять инициативу в свои руки. Но всё же разум возобладал, и она быстро отмела эту пошлую мысль: таким макаром знакомиться с военным человеком, который и так уже её облапал с головы до ног, — неважная идея. В итоге Кристина решила вспомнить саму себя в шестом классе, когда впервые получила одну из немногих за всю учёбу двоек. И как сгорала от стыда перед папой, готова была сквозь землю провалиться. Тогда маленькая Кристиночка думала, что ей влетит ремнём по первое число, но, к счастью, всё обошлось — прошлые заслуги перевесили. И тот момент она запомнила навсегда — каждую деталь. Но не как урок жизни, а как способ чего-то добиться. Например, как сейчас. В дополнение к образу нашкодившего ребёнка капюшон оставила накинутым на голову. Приплюсуй сюда, что из рукавов у неё торчали только кончики пальцев, — и получишь картину неуклюжей маленькой дурёхи, с которой и спросить-то нечего. Кристина не любила эксплуатировать подобный образ, но зато как он эффективно покорял почти любого человека!
— У нас сегодня моё фирменное блюдо на ужин и вино-о… «Томмазо Буссола» восьмилетней выдержки, — игриво проговорила Кристина и просчитала, когда гость должен только-только показаться в кухне. — Милый, почему твоя футболка сухая и совсем…
В дверях показался тот Самый Главный. Его она ни с кем не спутала, ибо сложно забыть того, кто тебя совсем недавно облапал. И то, что она увидела, заставило замолкнуть на полуслове и стереть всю наигранность с лица. Кристина в шоке и с подёргивающимся в нервном тике глазом отшатнулась назад, пока попой не грохнулась на подвернувшийся стул.
— …не пахнет, — закончила фразу растерянным голосом.
Вильгельм, не унимаясь, прыгал вокруг вошедшего и радостно лаял.
«Так встречают хозяина», — пронеслось у неё в голове, и на тот момент она не понимала, насколько чертовски права.
— Кто ты? — Кристина вытянула из себя два слова.
Самый Главный без стеснений подошёл к столу, и только в полной тишине дома она различила странные, еле уловимые звуки, доносившиеся от него. Тем временем он филигранно достал из одного из подсумков две упаковки с лекарствами и положил их на стол рядом с ничего не понимающей девушкой. Мигом позже в кухне раздался механический голос, абсолютно лишённый любых эмоций:
— Немедленно начинай курс антиретровирусной терапии в целях прохождения адаптационного периода. Девятого сентября в семь два нуля утра выдвигаемся на авиабазу Хон.
Повисло молчание. Кристина хлопала глазками, как в тот день, когда узнала, что Деда Мороза не существует. В каком-то смысле только что она снова поняла, что кто-то существует лишь в её воображении.
— Подожди, — приходила в себя девушка, отчаянно понимая, что весь её план — коту под хвост, однако сознание ещё цеплялось за нарисованную картину мира, — я не понимаю… что это, — ткнула она в лекарства, — о чём ты?..
— Твой иммунный статус — сто восемьдесят три CD4-клеток на микролитр крови; вирусная нагрузка составляет более ста шести тысяч копий вируса иммунодефицита человека на микролитр крови.
Она словно потеряла голос, но губы всё ещё шевелились и складывались в ругательства. Озвученные показатели иммунной системы, мягко говоря, не самые приятные, и странно, что Кристина совсем не чувствовала себя плохо. Тем не менее её волновало вовсе не это, а то, что Самый Главный, полностью экипированный как элитный боец какого-нибудь спецназа, в действительности оказался…
— Ты то-же ро-бот? — Кристина вымолвила неприятную для себя догадку по слогам и смотрела выпученными глазами на торчавшую из-под ворота бронежилета и армейского шлема металлическую голову.
— Корректно, — коротко ответил Самый Главный, глядя на неё своими уже знакомыми девушке окулярами из-за чёрного стекла, которое во сне показалось хитрым противогазом. На деле же ларчик просто открывался.
Реальность перевернулась с ног на голову, заставив Кристину проглотить язык и таращиться стеклянными глазами в никуда. Она, подобно операционной системе одной известной айти-корпорации, натурально зависла, вывалившись во всеми ненавидимый синий экран смерти.
История имеет поганое свойство повторяться, а Судьба с очень чёрным юмором любит ей в этом потворствовать. И после каверзной рокировки этих двоих Кристина вот уже в какой раз сидит за столом в одиночестве, вся такая красивая, нарядная… никому не нужная…
…Ой ли?

«Десятого июня тридцать третьего года, в 7:37 утра по местному времени, в районе Иерусалима, на Храмовой горе, возник аномальный разрыв пространства в форме купола диаметром двести пятьдесят шесть метров…» — в который раз Кристина пересматривала запись. И каждый раз пыталась найти в ней что-то обнадёживающее. Но ничего не находилось. А чтобы кадры не мозолили глаза, окошко с видео девушка зафиксировала на одном месте, рядом с реальным монитором в изголовье сиденья перед ней. Да, от нечего делать она обнаружила, что всеми голографическими иконками и окошками можно управлять пальцами — перемещать и менять размер, прозрачность, закреплять в каком-то положении. При других обстоятельствах она восхитилась бы достижениями науки и технологий, но сейчас сил хватало только на отрешённую игру с бесполезным индикатором сердцебиения, перекидываемым в такт сердечному ритму из руки в руку.
«…через семь минут из наблюдаемого аномального разрыва появились существа, которые многие средства массовой информации идентифицировали как…»
Впервые за долгое время она сидела смирно и спокойно выполняла все указания Джимми: пряталась под пледом, на который накидывали ещё парочку бронежилетов, когда замечали в нескольких километрах крылатое создание, или проводила операцию «куст» только рядом с машиной и обязательно под пристальным присмотром робота.
«Сначала они вели себя неагрессивно, в какой-то мере пытались идти на контакт. Выступали с проповедью или чем-то наподобие её…»
Кристина даже перестала стесняться. Потому что ей уже было всё равно. Ведь то, что сообщали и показывали на записи, то, что говорил Джимми, — сущая правда. Мегаполис давно покинут всеми не для какого-то шоу или розыгрыша.
«Люди, особенно набожные, под влиянием тиражируемой средствами массовой информации неверной характеристики этих существ проявляли интерес к данным формам…»
Двигался автомобиль сейчас медленно и с частыми остановками по пустынным узким улочкам некогда славного и вольного Гамбурга. Город оставался красивым и ухоженным даже после исчезновения всех жителей чуть более года назад.
Конечно, природа потихоньку брала своё, окутывая улицы бурьяном. Но следы человека пока не стёрлись: выхоленные и радующие глаз здания, построенные на совесть трудолюбивыми немцами, всё ещё сопротивлялись и времени, и природе.
«В 9:03 по местному времени произошёл первый инцидент, или так называемое вознесение: группа людей добровольно склонилась на площади перед существами. После чего этими существа был произведён некий обряд, в результате которого вся группа буквально испарилась…»
Ближе к центру города располагались монументальные здания госучреждений и некогда крупных корпораций. Раньше здесь кипела жизнь: получали знания в высококлассных учебных заведениях студенты, строили и реализовывали планы компании местного и международного масштаба, занимался своими обыденными делами бизнес поменьше и попроще — всякие бутики, ресторанчики, клубы, пабы да супермаркеты.
«Всё это произошло на глазах сотен людей и снималось множеством камер. Информация разлетелась по всему миру за минуты».
Если не считать деталей, за десять лет в целом город не сильно изменился. Некоторые места — улочки, скверы, заведения — Кристина узнавала. Воспоминания о прогулках по Гамбургу были свежи — с точки зрения Кристины ещё каких-то несколько дней назад она с подругой забегала вон в тот магазинчик, укрываясь от проливного дождя. Потом вот в этой кафешке на кривом немецком пыталась сделать простенький заказ, а миловидный официант терпеливо пытался понять её и пропускал мимо ушей неуклюжие намёки клиентки дать ей свой адрес в социальных сетях. Олеся же еле сдерживала хохот, потому что подруги вполне могли изъясниться и на своём беглом английском, но они ведь не выбирали лёгких путей. А уж сколько сделано невообразимо красивых фотографий ночного Гамбурга, запечатлевших, как бьёт ключом жизнь города! И Кристина тогда заряжалась этой еле уловимой силой.
«В таком священном городе, как Иерусалим, многие этот инцидент восприняли как наступление конца света, даже несмотря на явные различия с описаниями в священных книгах. Поэтому некоторые добровольно шли на… „сотрудничество“ с этими существами».
Теперь всё это замерло, остановилось и стало никому не нужным. Не от чего заряжаться, неоткуда черпать силы. Теперь Гамбург вызывает совсем иные чувства: тёмные, липкие и беспощадные. Любые мысли о движении в сторону жизни тонули в них. И если даже от вида обезлюженного чужого города у Кристины разрывается сердце, то что с ней произойдёт, когда она окажется в Москве и там будет всё то же?
«Но основную часть местного населения и почти всех туристов охватила паника, люди старались покинуть город всеми возможными способами как можно быстрее. Заторы, давка, мародёрство, грабежи, насилие. Властям стало ясно, что ситуация выходит из-под контроля. В 9:41 по местному времени в Иерусалиме ввели военное положение. ЦАХАЛ в городе начал развёртывать войска…»
Брошенные автомобили и автобусы на проезжей части поблекли в грязи и пыли. К ним давно никто не прикасался, в один миг они тоже стали ненужными, бесполезными, так и застыв во времени. Лишь изредка ими интересовались роботы, чтобы разобрать на запчасти. Машинный каннибализм — таковы реалии нового мира.
«В 13:11 по местному времени произошло первое боестолкновение с существами. Не буду темнить, сейчас доподлинно неизвестно, кто спровоцировал бой. В нынешней суматохе уже не разобраться в тогдашней ситуации. Известно, что после первых потерь ЦАХАЛ нанёс удар по противнику с применением всех возможных средств, включая бронетехнику и авиацию. К 14:30 ситуацию в городе, казалось, удалось взять под контроль, оттеснив противника и изолировав его у аномалии на Храмовой горе…»
Откуда это знать Кристине? Это очевидно — никому, кроме как роботам, больше не нужны были блага цивилизации. Звери, которые потихоньку обосновывались в Гамбурге, вряд ли интересовались бы аккумуляторами вон в той «хонде» или «мерседесе». А предположить, что где-то бродит человек и по-тихому мародёрствует, не попадаясь на глаза «агентам» Джимми, — из области фантастики: в ключевых частях мёртвого мегаполиса несли дежурство стационарные боевые машины или колёсные роботы, а в небе, помимо свободолюбивых птиц, постоянно сновали дроны. Про вездесущие квадрокоптеры, сующие свой нос в каждую дырку в этом городе, и говорить не стоит. Если бы где-то здесь прятался ото всех одинокий человек, то смышлёный R17A2C, ставший Большим братом Гамбурга, об этом уже знал бы.
«Но в 15:12 всё изменилось. Из аномального разрыва… появилась армия (это мягко сказано) — сначала сотни тысяч, потом миллионы, если не больше… Точно неизвестно о количестве и характере этой армии. Известно, что ЦАХАЛ продержался всего чуть более двух часов. Потом вся эта армия существ хлынула на Ближний Восток, в Африку, а к следующему дню — на все остальные континенты».
Кристина удивлялась, как всё продумал Джимми или тот, кто составлял для него план: по пути следования были припрятаны необходимые припасы, заготовлены места, где можно укрыть такой большой бронеавтомобиль. Казалось, всякая мелочь, найденная в городе, шла в ход. Что уж говорить про топливо и генераторы. Каждая стоянка — это не только перекус для Кристины, но и заправка ненасытного маленького танка и зарядка роботов.
«Мир погрузился в хаос и тьму: кто-то кричал про Судный день и ждал „войско Господа“ с распростёртыми объятиями; кто-то готовился к тотальной войне за элементарное право жить. И мы сражались изо всех сил, но…»
До её сознания дошло, что такой масштаб Джимми поддерживать долго не сможет: топливо рано или поздно закончится, ресурс у генераторов и самих роботов не бесконечен, и количество запчастей к ним ограниченно. Конечно, сейчас кажется, что всего в изобилии, как и сублимированных продуктов, консервов и сухпайков… Но пройдёт время — и всё окончательно поглотит тьма каменного века. Первым звоночком будет отключение спутниковой навигации — космические аппараты без должного ухода и замены не проработают на орбите долго, от силы несколько лет. А без навигации Джимми больше не сможет планировать крупные операции. И тогда в бóльшей мере полагаться в этом увядающем мире Кристине придётся на саму себя, а умный робот станет ей просто помощником.
«Мы до сих пор не знаем, с чем имеем дело, — продолжал вещать американский полковник. — Убиваешь одного — на его место встаёт двое. Убиваешь следующего — теперь уже трое. Ещё — четверо. И так далее…»
И тогда роли поменяются — это уже ей придётся ухаживать за своим спасителем…
— Спаситель, — пробубнила девушка, пробуя это слово на язык. Но чувствовала ли она себя спасённой? Глядя на погрузившийся в ночной мрак мёртвый Гамбург, Кристина подумала, что лучше бы и не просыпалась. Ибо жить в кошмаре наяву — это не спасение. Нет смысла жить в мире, где нет никого, кто тебе дорог, где нет вообще ни одной живой души, кроме тебя. Где нет никакой надежды.
Где нет ничего.
«Было принято решение нанести массированный ядерный удар по аномалии… Но мы ничего не добились — только сровняли Иерусалим и окрестности с землёй… Распылили химическое оружие — и оно не помогло. В отчаянии были применены самые смертоносные штаммы боевых вирусов — ноль эффекта. Всё наше оружие массового поражения… всё это малоэффективно, если у противника неисчерпаемые резервы. По факту мы выяснили, что только ядерное оружие способно хотя бы ненадолго приостановить их натиск, всё остальное бесполезно».
Сквозь рёв семилитрового турбодизельного монстра послышалось тихое всхлипывание потерявшей всё на свете девчонки. Она поджала к себе коленки и не знала, что же теперь ей делать. Все мечты, планы, желания обрушились. Воспоминания о прошлом становились всего лишь красивым сном, а самые страшные кошмары воплощались перед глазами. Ей казалось, что просто тронется умом, если не увидит хотя бы одного живого человека, но…
«…По истечении двенадцати суток от человечества, не побоюсь этого сказать, почти ничего не осталось… Боже милостивый… миллиарды жизней…»
И где теперь ей брать силы? В чём черпать позитив? Раньше у Кристины была семья, друзья и врачи, желающие ей помочь. А что сейчас? Скулящий Вильгельм, который тщетно пытается утешить? Бездушные роботы, слепо следующие приказам? Не осталось и надежды на то, что хоть кто-то выжил.
«Эти твари, прикрывающиеся светлым образом ангелов, с такими темпами и умением точно определять, где находятся живые люди, к концу месяца гарантированно убьют последнего человека на Земле…»
Хотелось завопить: «В чём теперь-то смысл?!» И она его не находила. Как и сил, чтобы наконец-то начать терапию, ибо не было уже ради чего. Крепло желание выкинуть эти таблетки и прожить последние свои дни как нормальный человек. Если не считать, что теперь придётся прятаться, как крыса подзаборная.
«Этим существам не нужна наша планета, не нужны её ресурсы, не нужны наши технологии, даже не нужна рабская сила. Им ничего не нужно, поэтому все попытки договориться, хотя бы о капитуляции, терпели крах. Без сомнения, они хотят под корень вырезать само человечество… Уничтожить человечество полностью. И, видит Бог, они этого точно добьются — их не остановить. С этим мы смирились уже. Пусть. Я не знаю, для чего, почему, и никто не ответит на эти вопросы. И пусть. Главное тут другое: когда они своего добьются — они уйдут. Или как минимум отвяжутся от человечества. Мы в этом уверены».
Силы покидали Кристину. Она никогда ещё не чувствовала себя настолько опустошённой и бесполезной. Оставалось только проклинать тот день, когда согласилась на участие в эксперименте, из-за которого потеряла девять своих лучших лет. Девять лет общения с родными, девять лет для исполнения своих желаний. Невыносимо больно оттого, что даже не знает, как и где встретили свой конец мама, папа и брат. Хотелось биться головой о забронированную дверь, пока не выбьет всё серое вещество, которое толкнуло её тогда на отчаянный шаг.
«И вот тут в игру вступаете вы — люди, помещённые в криозаморозку… Мы обнаружили, что „ангелы“ не обращают на таких внимания, и понятно почему — человек в криосне по сути уже мёртв…»
Нажав на паузу, Кристина прервала полковника Рассела. Ей просто необходима передышка, нужно отвлечься. И нормально поесть, пока они стоят на очередной подземной парковке. Не то чтобы у неё был аппетит, но она чувствовала, что если не поест, то совсем обессилит и чёрт ещё знает, на какие поступки её потянет. Вокруг непроглядная темень манила на повторение самого тёмного поступка в жизни отчаявшегося носителя чумы двадцать первого века. Лишь пара ламп в салоне автомобиля скудно освещала не только задние сиденья, но и непроглядную тьму в её душе.
Погружённая в себя девушка механически следовала инструкциям на упаковке от сухого пайка. Вредная до ужаса пища, зато нажористая и готовить не нужно. А ещё Кристина понимала, что её угнетает тишина: двигатель машины заглушён, подзарядившиеся роботы сидят смирно, радио отсутствует, музыки нет… Только Вильгельм скулит, чувствуя, как погано на душе сейчас единственному человеку, которого он видел за последние месяцы.
Тёплая еда согревала. Даже такая химия сейчас — настоящая роскошь и пиршество для языка. И, немного успокоившись, Кристина смахнула слезу.
— Слушай, Джимми, — нарушила она ненавистное ей молчание, — если была война, то почему Гамбург сохранился таким… таким целым?
— Противник захватил Гамбург в числе первых городов, — послышался чёткий ответ. — Вооружённые силы Бундесвера не проводили здесь войсковых операций.
В его словах не было ни сожаления, ни ободрения. Никаких эмоций, только машинная твёрдость. И это успокаивало Кристину лучше всего — ей хотелось слушать и слушать Джимми, чтобы заряжаться его уверенностью. Или чтобы обмануться тем, что не одинока в бескрайнем мире.
— А полиция?
— Местные силы правопорядка были подавлены за полтора-два часа.
— Офигеть… В голове не укладывается, — помотала она этой самой непонимающей головой. — И всех людей просто перебили?
— Недостаточно объективных сведений.
Секундное молчание.
— И вот так везде? — Кристина затаила дыхание. — Даже в Москве?
— Недостаточно объективных сведений.
— Но нигде людей больше нет…
— Последний контакт с человеком был произведён…
— Да знаю я, знаю, — без всякой злобы она слегка пнула сиденье перед собой.
— …двадцать шестого июня две тысячи тридцать третьего года…
— Да-да-да… в 9:32.
— …в 9:32 вечера по североамериканскому восточному времени.
— Ну ты и зануда, никто тебе никогда не говорил? — Ответа не было, впрочем, Кристина его и не ждала, ведь и вопрос риторический. Но кое-что ей знать всё же хотелось. — Вот объясни мне, робоботаник, зачем мы куда-то едем, если, по твоим словам, везде одинаково паршиво? И наверняка эти пернатые куры повсюду летают… А Гамбург вроде не убит войной, цел. Тут наверняка можно вполне сносно жить. Так зачем нам на этот аэродром… Хон, да?
— В Аллеганах, Западная Виргиния, развёрнута подземная инфраструктура для долгосрочного проживания.
— Типа бункер?
— Корректно.
— И сколько мне там жить?..
— Неизвестно.
Кристина натужно вздохнула, подкармливая Вильгельма крекером. Тот радостно чавкал и не возмущался, что кормят не мясом.
— И ты будешь нянчиться со мной всё время?.. Всю жизнь?
— Задача: обеспечение физического здоровья выживших.
— Это, может быть, у тебя и неплохо получается. Но кто позаботится о моём психическом здоровье? А оно очень сильно влияет на физическое, знаешь ли. Я же не машина, как ты, а человек — я уже схожу с ума!..
— Принято.
— Да что у тебя там «принято»? Подумай своим котелком — я же последний представитель всего человечества! Велика бессмысленная честь! Так же бессмысленна, как я потеряла свою… — Кристина отмахнулась от воспоминаний, как от назойливой мухи. — Ты мне, по сути, предлагаешь жить ради непонятно чего. Одна… — Откинулась она на спинку и поглядывала в потолок, изучая всю вереницу проводов. — И каков в этом смысл?
— Приказ полковника Рассела.
— Это не смысл, Джимми. — Кристина измученно улыбнулась. — Вот я умру, а я умру в любом случае — я не здоровая, иначе меня бы здесь не было. Я ВИЧ-инфицированная. Да, таблеток в округе — хоть попой ешь, но у них срок годности конечный! Через сколько лет я перейду в стадию СПИДа? Пять? Семь? Ну, допустим, через девять-десять в лучшем случае, и если не словлю где-то по дороге туберкулёз или ещё какую гадость. Сколько я потом проживу? Год максимум — до первой простуды, даже безобидной. И что дальше? Что ты будешь делать? А? Построишь робоимперию? — Хоть девушка и улыбалась, поблёскивающие от слёз глаза выдавали её полностью. — Я сейчас не шучу, я излагаю факты. А факты состоят в том, Джимми, что есть я, что нет меня — ничего от этого не изменится. Человечество мертво! Всё, финита ля комедия. Даже будь хоть один мужик, любой… Хотя, по-моему, я и ребёнок вещи не совместимые — самой бы вылезти из пелёнок… Но да, я бы легла под первого встречного, и изобразили бы Адама и Еву, и молилась, чтоб детям не передался ВИЧ. Проку мало, ну а вдруг? Мистер Рассел, наверное, был бы доволен…
Давайте будем честны и правдивы. Как бы Кристина ни изображала трагедию, но в глубине души (очень глубоко, почти как в Марианской впадине) она надеялась на такой исход, и вовсе даже не из альтруистских побуждений. Просто при таком стечении обстоятельств у неё могло быть подобие настоящих отношений, которых не было в прошлой жизни. Кристина могла в этом не сознаваться и вполне даже верить в то, что говорила, но проверить, к сожалению для неё, так и не получится. А вот это она понимала прекрасно.
— Но нет же! — девушка всплеснула руками, завершая свою мысль. — Так, скажи мне, в чём смысл меня оберегать?!
Закончив, Кристина перевела дух — уже чувствовала, как мозгам не хватает кислорода после такой речи. А R17A2C молчал, не шелохнувшись. То ли пытался переварить тираду, то ли просто-напросто не обращал внимания на истерику. Девушка отчаянно надеялась, что всё же первый вариант и где-то глубоко под его бронёй центральный процессор нагрелся в попытке проанализировать всё ею сказанное. Да только для такого навороченного робота обсчёт происходил мучительно долго.
— Видишь, ответ на этот вопрос и был бы смыслом. Но ты не можешь ответить, потому что смысла во всём этом… во всём, что ты делаешь, и в твоей помощи мне — нет.
— Приказ полковника Рассела, — невозмутимо произнёс Джимми.
— И в чём он заключается, этот твой приказ?
— Всех выживших необходимо доставить в отель «Гринбрир».
— Всех выживших… и сколько таких ты нашёл? Целого одного? Очень смешно, — она скрестила руки.
— Было обнаружено двенадцать выживших в Лаборатории крионики при Институте биохимии и молекулярной биологии.
Кристину словно обухом по голове ударили, и её глаза зажглись искорками. А всё дело в том, что именно в этой лаборатории её и заморозили.
Она медленно пододвинулась поближе к Джимми и уже чуть не дышала тому в ухо. Ну, там, где у него могло быть ухо, будь он человеком.
— Двенадцать? — Кристина осторожно переспросила. — И что с ними стало?
— Кристофер Кларк, тридцать девять лет, — погиб при криорасконсервации. Натали Санчес, сорок три года, — погибла при криорасконсервации. Леокадия Моррено, тридцать два года, — погибла при криорасконсервации. Выявлена фатальная ошибка в заданных инструкциях. Решение проблемы не найдено. Принято решение не расконсервировать субъектов, находящихся в криозаморозке третьего поколения.
— Доктор Коссель говорил, что нас замораживают по криотехнологиям второго поколения…
— Корректно. Расконсервация субъектов, находящихся в криозаморозке второго поколения, строго лимитирована окончанием протекторных свойств. Николас Хардман, двадцать шесть лет, — погиб при криорасконсервации.
— Ник!.. — перед глазами Кристины всплыл образ разочарованного канадца, которому только-только отказали в свидании. Но в его взгляде всё ещё читалась решительность и надежда… Но им уже не сбыться, как и мечтам девушки самой пригласить его на свидание.
— Лафтия аль-Халиль, семнадцать лет, — погибла при криорасконсервации.
— Бедняжка Лафи…
— Выявлена незначительная ошибка. Сведения были расширены объективной информацией, методика расконсервации дополнена. Кристина Фокина, двадцать один год, — успешная криорасконсервация.
— Логично… — облегчённо выдохнула она, хотя и не понимала почему — незачем было беспокоиться из-за очевидного.
— Селестина Шатильон, тридцать четыре года, — успешная криорасконсервация.
— Стоп! — вскрикнула Кристина, вспомнив хмурую француженку из их группы. — Стоп, стоп, стоп. Ещё один человек, помимо меня?! Селестина?! Мадам Шатильон?!
— Корректно.
— Ты же говорил, что я одна осталась!
— Корректно.
— Не понимаю, или я туплю, или лыжи не едут. Так где она?
— Погибла во время нападения противника.
Кристина почувствовала, как у неё перехватило дыхание, поэтому она снова откинулась на сиденье и попыталась унять одышку. Но всё бесполезно, ибо в голове вертелся неприятный вывод. Оставалось наблюдать, как перед глазами индикаторы физического состояния владельца очков вырисовывали пируэты вверх-вниз, а цифры покоряли новые высоты.
— А все остальные? Те, которые остались в криозаморозке?
— Капсулы уничтожены во время нападения противника.
— А напали они из-за моего побега…
— Недостаточно объективных сведений.
— Но ты бы сказал «никак нет», если бы такой вариант не рассматривался! Разве не так?!
Джимми молчал, и Кристина догадалась, что попала в точку. Отчего инстинктивно схватилась руками одновременно и за горло, и за рот, ощущая, как её поздний ужин готовится устроить такой же дерзкий побег, как и она сама. Если она думала, что когда-то в жизни ей было погано, то сильно ошибалась. Ибо это омерзительное чувство выглядит не иначе, как вот так.
— Мамочки… — еле вымолвила с комком в горле. — Мамочки, мамочки… что я наделала… что же я наделала! Я же её убила… Я всех убила!
— Никак нет.
— Да! Мать твою, да, дурья твоя чугунка! Я же сбежала, так?!
— Корректно.
— Эти твои противники напали после моего побега, так?!
— Корректно.
— Они убили их всех, так?!
— Корректно.
— Значит, я убила!
— Никак нет.
— Косвенно — да!
На это Джимми ответить было нечего.
— Ну почему, твою налево, почему!.. Почему, почему, почему, когда я хочу что-то сделать, почему, когда я принимаю решение, всё идёт наперекосяк! Почему всё становится только хуже?! Какого хрена удача ко мне всегда поворачивается задницей! Я же и мухи в жизни не обидела, так почему?! — схватилась Кристина за голову и готова была ею долбануть по монитору. — Захотела спасти незнакомую девчонку от изнасилования — так на, получай иглой в плечо и букет на всю оставшуюся жизнь в подарок!
О том, что она попала в больницу чуть живая после многочисленных побоев, решила умолчать, как о совсем незначительном эпизоде в её жизни. Саму не изнасиловали — уже хорошо.
— Ну ладно, после поездки в Штаты думала, что всё не так плохо, жизнь на этом ведь не кончается! Вот, думаю, да — дно, да — депрессняк, да — говно, но с этим можно что-то делать и нужно как-то выбираться из дерьма! И не нахожу ничего лучшего, чем прыгнуть в койку с мальчиком, давно меня добивающимся… А что? У Димы шанс заразиться был мизер — три десятых процента! Я-то, идиотка безмозглая, думала, авось потом будет со мной, помогать, утешать… Ага, щаз, наивная чукотская дура! Тут постучали снизу: «На подачу!» — ещё один ВИЧ+, и нет бегающего за мной парня, зато появился ненавистник, ведь, м-мать его, от любви до ненависти один шаг! Хотела, называется, пожалеть и себя, и его! Но эпическая тупица не подумала, что шансы шансами, но первый секс да без презерватива несколько ухудшают эти самые шансы!.. — Она стукнула сиденье перед собой так, что противная искра боли пронеслась по всей руке. — А Дима… Дима тоже козёл, отомстил: всем раструбил. И всё, понеслась — все отвернулись, затравили, клейма негде было ставить. Итог: привет-привет, мои дорогие врачи, давно не виделись! Как дела? А я тут немножечко порезалась, чтобы вам в канун Нового года не было скучно! А, что? Зачем? Так я же трусиха, чтобы терпеть издевательства, но оказалась ещё бóльшим трусом, чтобы всё доделать до конца! Ирония судьбы, правда? Спасибо не растерявшимся папе и братцу.
Кристина понимала, что её исповедь вряд ли кого сможет тронуть, однако весь негатив, который скопился в ней, когда-то должен был выплеснуться. И этот момент настал.
— Но на этом ведь ничего не заканчивается! Сделала выводы и теперь всех предупреждаешь, с кем имеют дело, прежде, чем даже просто поцеловаться? Так сиди одна и залипай на котиков! Делаешь добро, чтобы тебя люди не сторонились? Соизволь тащить на шее дармоедов! Хочешь облегчить участь своих родителей и дождаться лучших времён? Ну да, дождалась — весь мир в руинах, все погибли, а я элементарно не смогла побыть с родными в последний момент! Отлично! Просто отлично! Я прямо чувствую своей задницей, как этот мир меня обожает! А я всё крепчаю да крепчаю!
Вильгельм нежно положил лапку ей на губы, мол, «хватит себя истязать». Но Кристина не смогла более сдерживаться — это уже было выше её сил. Она хотела быть сильнее обстоятельств, с улыбкой на лице и назло всем преодолеть проблемы на своём пути. Однажды у неё получилось… но сейчас ситуация рисовалась совсем безнадёжной.
— А знаешь что? К чёрту всё! — отчаявшаяся девушка отстегнула ремни безопасности. — Я должна была умереть ещё пять… не, какое там пять — уже все пятнадцать лет назад, когда решила погеройствовать! Именно с тех пор всё пошло наперекосяк! И всё это говно, похоже, — в отместку за то, что я пересидела в этом мире! Всё, с меня хватит!
И Кристина резко выскочила из броневика. По всему телу заломило от долгой поездки, но чувство свободы пересилило маленький физический дискомфорт. Позади послышалось, как что-то тяжёлое погналось следом. И пусть… Роботу не догнать беглянку, несмотря на весь обвес на ней. Так она думала, во всяком случае.
И кто у нас Кристина? Правильно — наивная.
Кровь ударяла в ушах, словно отбойный молоток, сердце стучало, как паровоз, глаза бегали за тоненьким лучом света от фонарика, закреплённого на шлеме, — одинокий человек в этом одиноком мире бежал сломя голову. Нёсся к выходу из подземного гаража, лишь бы наконец-то прекратить мучения, длящиеся не один год. А на этот раз преуспеть не составит труда — в отличие от старого мира, здесь найдётся тот, кто захочет доделать начатое до конца. И кто знает, может, ей ещё удастся пересечься в ином мире с родителями и попросить у них прощения…
— Эй, ублюдки, кушать подано! — выкрикнула девушка во всю глотку, как только выбежала наружу. — Свежая чикса десятилетней выдержки ждёт… аргх…
Не успела она закончить фразу, как её кто-то схватил сзади. В один миг в голове пролетело желание, чтобы это был тот самый серебряный «ангел», которого унизили при своих. Внутренний альтруизм и эгоизм сошлись в едином порыве, и Кристина всё ещё пыталась найти хоть какое-то применение себя во благо другим, пусть даже вот таким странным способом. Но ни с чем не сравнимый незабываемый запах, ударивший в нос от перчатки, не оставил сомнений: это был никто иной, как Джимми. На деле оказалось, что он бегает намного быстрее, чем его собратья и чем на то надеялась беглянка. Не раздумывая робот тут же потащил брыкающуюся злостную нарушительницу назад, игнорируя все её ругательства, звучащие как мычание.
В последний момент Кристина заметила, насколько же красив раскинувшийся ночной небосвод. Таких ярких звёзд, в которых легко угадывалась полоска Млечного Пути, она в жизни не видела. Секунда наслаждения — и снова перед взором полная темнота потолка подземной парковки.
Через минуту-другую Джимми аккуратно посадил успокоившуюся подопечную обратно на заднее сиденье, после чего хорошенько пристегнул и наглухо закрыл дверь. Наглухо — это заблокировал, а не хлопнул. Потом как ни в чём не бывало уселся на своё место, так и не проронив ни слова.
— Вот что меня бесит в тебе, — негодовала Кристина и вновь пинала по спинке сиденья Джимми, на этот раз со злостью и отчаянием, — ты даже не разозлишься, что я накосячила, что я поломала ваш идеальный план, что я всю твою работу отправила коту под хвост! Хотя бы одну нравоучительную фразу сказал, но нет! Всё пучком, всё окей!
— Данные действия небезопасны, необходимо воздержаться от них.
В ответ она со всей силы ударила ногой по спинке сиденья. Но робот не высказал более никаких предостережений. Она глубоко вздохнула, с пробежавшим по всему телу ознобом.
— Скажи мне, мой маленький Вилли, — девушка крепко обхватила своего единственного друга, после чего простонала надломленным голосом: — И ты мне скажи, Джимми… Скажите мне оба, как можно быть выше всего этого творящегося вокруг дерьма, если твой рост меньше ста шестидесяти?!
С этими словами Кристина не выдержала и просто по-девичьи заплакала. А на её несложный, казалось бы, вопрос ей никто не ответил. Один мог только жалобно поскуливать, пытаясь утешить двуногую, которая потеряла всякую надежду, цель и смысл. А второй… что с него взять? Он же просто робот. Поэтому девушка и не ждала никакого ответа, отдавая себе отчёт, что в этом мире теперь ответить на свои вопросы сможет только она сама.
— Ведь даже никто теперь тебе не скажет, что всё будет хорошо, — сквозь слёзы прошептала Кристина. — Пусть это и враньё, но всё равно…
И прижала она бордер-колли к себе сильнее. Ей хотелось сжаться в комочек, укутаться в плед и забыться. Забыть, как страшный сон, суровое настоящее и вернуться в своё такое простое прошлое — то, чем Кристина тогда заморачивалась, из нынешней её ситуации казалось незначительным. Настолько, что вновь хотелось окунуться в те мелкие проблемы, больше никогда не жалуясь. Увы, в прошлое не вернуться, прошлое не изменить. Теперь она может довольствоваться исключительно новым настоящим, новым миром. И быть в нём первопроходцем.
Вдруг к ней повернулся Джимми. Это было настолько неожиданно, что Кристина перестала плакать и застыла, глядя на его холодный взгляд.
— Всё будет хорошо, — проговорил он своим типичным безразличным голосом и вернулся в исходное положение.
Секундой позже послышалось недовольное ворчание пробуждённого шестицилиндрового мотора, эхом разнёсшееся по подземной парковке, словно рык могучего зверя. И вот уже бронеавтомобиль тронулся с места, чтобы выехать на тёмные улицы Гамбурга и добраться до следующей остановки. Свет в салоне выключился, а девушка всё молчала. Эмоции бурлили внутри неё, но она никак не могла подобрать что-то членораздельное, чтобы полностью выразить своё удивление. И не только его, но и ещё восхищение вроде бы обычным роботом. Поэтому Кристина попросту тихо засмеялась сквозь слёзы. На её лице отобразился винегрет из эмоций: радость, грусть, надежда, отчаяние и, конечно же, облегчение. Такое облегчение, что под бурчание семилитрового турбодизеля она мигом успокоилась и включила запись.
«…у нас есть козырь — это R17A2С. В этой модификации установлен новый набор оборудования и программного обеспечения, позволяющий лучше самообучаться и принимать решения, чем ранее. Это нельзя считать искусственным разумом, однако…»
Теперь она умиротворённо рассматривала проплывающий пейзаж. Лунный свет слегка рассеивал сумеречную завесу в городе. Озарялись не такие уж пустынные, к её удивлению, улицы: на них кипела ночная жизнь бывших домашних животных, которым приходилось делить свою территорию с наводнившими город дикими зверьми. И в этом угасающем мире они на своём броневике были словно призраки из прошлого.
«…во время этой войны было обнаружено, что если R17A2C не чистить память (что ранее делалось регулярно после возвращения с миссии, а сейчас это просто некому и некогда делать), то выявляются недокументированные возможности и функции…»
Единственное, что у Кристины осталось от старого, привычного ей мира, это, как ни странно, Джимми и окружающие его роботы. Именно то, против чего когда-то она выступала, участвуя в массовых акциях. Именно то, повсеместного распространения чего боялась. А теперь в творящемся вокруг хаосе это единственная зацепка за привычный ей мир. Благодаря чему она ещё окончательно не свихнулась, да и просто осталась жива. И вот тут в её голове щёлкнуло, потому что именно тяга к жизни помогла Кристине когда-то выкарабкаться. И это чувство ещё никуда не делось, несмотря на все сказанные слова и выплеснувшуюся истерику. Просто протяни руку…
«Мы решили ухватиться за эту возможность… разработали детальный план: что необходимо делать R17A2C в одиночку… как найти замороженных людей, как с ними обращаться, куда их отвезти…»
— Слушай, Джимми, — начала она то ли сонным голосом, то ли просто уставшим, — я знаю, это прозвучит глупо, но… но за всё сегодняшнее, за всё, что я наговорила, за то, что накричала… просто я бываю очень импульсивной, хотя стараюсь держать себя в узде и трезво мыслить. Короче, прости меня…
Девушка пододвинулась к нему поближе и положила руку ему на плечо — обычный такой жест для людей, который не нуждается в объяснении. Однако Джимми не человек — Кристина это понимала, но всё же ей хотелось выразить свои чувства, пусть даже они останутся непонятыми. Иногда важен не только результат, но и сам процесс.
— …и мне надо было сказать это раньше… За всем свалившимся на меня я не разглядела очень важное, а наверное, самое главное: ты меня спас… спас… Спасибо тебе…
Джимми не отреагировал, но Кристине это и не нужно было. Она всё равно почувствовала себя легче и откинулась на спинку сиденья, поджав к груди колени. Окончательно успокоившись, через мгновение и вовсе заснула, провалившись в сновидение, в котором её ожидал настоящий рай, ужатый в семейную квартиру в Москве, где мама пекла блины, отец читал книгу, а братец увлечённо играл в свеженький шутер.
«И если вы смотрите эту запись, хвала Богу, значит, у нас всё получилось! У Джимми всё получилось! А значит, у человечества ещё есть надежда…»