***

Сон тридцатого подразделения не прерывался. Сменяя дозоры обычным порядком, конвой успешно держал крейсерскую скорость. Валькирии снова прокипятили океан впереди по курсу. Да только глубинные получили свое имя не за то, что плавают у поверхности. Стая - опытная, сработанная, управляемая мощным и злым разумом - обогнала конвой, выходя на курс перехвата. И только тогда начала синхронное всплытие, время от времени доворачивая - потому, что Нагато вела конвой не по рельсам, и от подводных лодок имела кое-какую информацию о поднимающейся из глубины заразе. Но на двух-трех километрах под поверхностью спецзаряды бессильны, а корабли Туманного Флота здесь теряют изрядную долю резвости. Не то давно бы вымели они всю нечисть из океанов...

- А пока что без нас не обойтись, - весело улыбаясь, Тенрю стянула одеяло с Первой. - Вставайте, девочки. Нас ждут великие дела!

- Ой, а кто нас раздевал? - засуетились проснувшиеся канмусу.

Тенрю пожала плечами:

- Ну я, и что? Подумаешь, наносисек ваших я не видела. Зато без костюмов отдохнули... Живо, живо, сорок минут - на ложемент!

...Место в ложементе. Ремни защелкнуты. Руку за спину: копье-гарпун-трезубец - комплект. Костюм застегнут, герметичность - зеленый. Питание - до пробки. Реактор - зеленый. Коньки... Исправно. Раскрылся лацпорт, ложемент отвернулся - девятка сошла на воду, прямо в багровый шар восходящего солнца. Валькирии прожгли дорогу; несколько мелких групп, пытавшихся задержать конвой вечером, охрана снесла походя. К утру крейсерский ход конвоя удалил его от основного кольца блокады, но для преследующей стаи это ровным счетом ничего не значило. Уже освоившись с картой, уже привычно следуя за Тенрю, Восьмая видела на радаре слитное спиральное движение противника. Точь-в-точь как в учебном фильме: стая вышла на конвой спереди-справа и теперь уравнивала скорости, чтобы можно было начать атаку.

Девятка отошла от борта на два кабельтова: только чтобы автоматика не запрещала стрельбу.

- Приказ простой: дорожка. Держите мне спину. Просто держите спину, не больше! Что не так - сразу красный, не стесняйтесь!

Восьмая привычно заняла замыкающую позицию. Курс конвоя менялся ежеминутно: Нагато вовсю пользовалась тем, что из трех грузовозов в конвое остался единственный “Фьярдваген”, и количество кораблей охранения сильно уменьшилось. На взгляд Валькирий, конвой завивался только что не кружевами.

Глубинники пытались догнать и задержать корабли. Попробуй укуси борт на скорости сорок узлов: только пасть разинешь, встречный ветер сдует. А уж под водометы попасть, или принять на шкуру парогазовую оболочку Туманника - раз козе смерть! И элитная особь не выдержит, что там о “собачках” толковать! Зато потерявший ход конвой шансов не имеет: средняя Стая состоит из десяти-пятнадцати тысяч глубинных, сильная Стая - из двадцати... Восьмая пока что видела на радаре сотен пять, идущих ровно, параллельным курсом - и уже испытывала страх. Страх тем больший, что эта группа не кидалась на конвой поодиночке - а дисциплинированно дожидалась, нетрудно догадаться, чего. Либо приказа химе - либо задержки конвоя, безразлично, по какой причине.

Но пока что конвой крутился, как нитка за иголкой. Тяжелые снаряды “Нагато” не позволяли глубарям накопить приличные силы стрелков: чтобы видеть цель, им приходилось отказываться от водяной брони. А по высунувшимся наводчикам стреляло все, что могло стрелять. Небольшие группки глубарей пытались догнать и цапнуть за что-нибудь хвостовые вымпелы - но там ожидали дозорные девятки с трезубцами, копьями, металлорезками.

В смертельных шахматах проходило утро. Черные выдвигали мощную группу на хорошую позицию для рывка - белые меняли курс, упорно не сбавляя ход. Восходящее солнце оторвалось от воды; океан приобрел естественный бирюзовый цвет - лишь чуть-чуть подпорченный маслянистым отблеском взвеси. Светофильтры шлема послушно притемнились, спасая от низких лучей прямо в лицо. По небесной синеве побежали белые барашки, предвестники надвигающегося от Берингова Пролива шторма. Стая молчаливой угрозой накапливалась то правее генерального курса, то левее - в крупные скопления летели снаряды линкора “Нагато” и легкого крейсера “Носира”; прибавляли жару фланговые дозоры. Противник все не шел и не шел в решительный бой, хотя Восьмая видела на радаре уже несколько групп по пятьсот-шестьсот голов, ныряющих при обстреле, а потом возникающих вновь, когда Туманники переносили огонь на следующий такой же отряд.

  Но вот игрок за черных сбросил фигуры с доски: добрый десяток базилозавров выметнулся из воды перед хвостовым дозором. Легкий крейсер “Агано” протаранил первого и разрядил в остальных носовые башни - разнес пару или тройку, прочие все же вцепились в борта! Эсминцы “Асакадзэ” и “Харукадзэ” врезали по ним из своих стотридцаток - и тут еще глубинники десятками, десятками, десятками полезли на оба эсминца!

- По конвою! Схема пять! Ход полный! “Феникс”! Подвахты к спуску!

Конвой послушно лег в огромную циркуляцию вокруг места схватки, отрезая ее от основных  сил Стаи. Глубинников, пытающихся поднырнуть под кольцо, встречали четыре субмарины Тумана: рокот глубинных бомб и суб-зарядов заполнил гидрофоны, и компьютер их выключил, отчаявшись выделить информацию из шума.

- Валькирии - товсь!

Повелительница Стаи наверняка имела планы на стандартные случаи. Снизят скорость - общая атака, тихоходную цель хорошо берут и “собачки”. Вышлют помощь хвостовому дозору - сначала отрезать и разобрать сам дозор, потом напасть на ослабленный конвой. В любом случае, конвой всегда покидает опасную зону как можно скорее, и потому главные силы стаи всплывают сейчас впереди по генеральному курсу конвоя, чтобы тот сам на них набежал...

Развернувшись, конвой обесценил весь замысел в зародыше, сломал главный расчет. И что делать сейчас? Бросить всех на штурм? Но конвой по-прежнему держит ход: и догонишь, так укусить не допрыгнешь. Ударный кулак - сотни базилозавров, кракенов, тяжелых тварей - уже всплывает вне игры. Их надо перенацеливать - но куда?

Командиры Стаи высунулись посмотреть на доску и обдумать следующий ход.

- Вижу химе! С маджонгом и гейшами! - крикнула Тенрю, лихорадочно гоня курсор по тактической карте. - Марка тридцать!

- По конвою! Всем стволам накрыть марку тридцать! Валькирии! Свечку туда же!

Игрок белыми шарахнул противника этой самой доской по голове: обрушилось все, что имела эскадра Туманного Флота. Валькирии скинули ныряющий спец-заряд, и по воде прокатился рев, заглушивший звуки боя, как гром заглушает дождь; гром, заставивший мелко дрожать коньки.

- Этого недостаточно, - сказала Тенрю уже своим подчиненным. - Кто со мной на химе? Полоски получим. Всем по золотой, кто нанесет удар - красная.

- А тебе?

- А мне черная. И шанс уйти в инструкторы. И выжить. Честно, без дезертирства.

- Ну ты и самка собаки!

- самка собаки бы просто приказала. Глубинные нам не враги, сами знаете. Их толкает в бой только воля химе. Убьем химе - от конвоя сразу отвяжутся. Начнется драка за власть, глубарям станет не до нас. А не добьем - к вечеру восстановится. Тогда на обратном пути вся мясорубка заново! И вообще, есть Устав! Химе атаковать любыми силами и средствами, при любых шансах на успех, чего бы это ни стоило. Если химе на десять секунд отвлечется, в сторону посмотрит, это же весь бой переломить можно!

- Тенрю - Нагато.

- Есть Тенрю.

- Что за демократия на поле боя? Им что, твою агитацию в Школе не довели?

- Перворазницы. Поэтому и спрашиваю.

- Да ты как настоящая Тенрю... За свой детский сад готова глотку перегрызть и чужим, и нашим. Пока вы там телитесь, Харукадзэ потопили нахрен. Хорошо хоть, ядро снять успели.

- И все же - перворазницы. Не надо давить. Флагман.

- Десять секунд на решение. Потом решу я.

- Нагато - Тенрю!

- Есть Нагато.

- И брони нам никакой не дашь?

- Вас там отрежут при любом исходе. Девчонок подберут Валькирии, а крейсер с парой эсминцев чем вытаскивать? Цеппелинами, которых на всю планету полторы штуки?

- Логично, хоть и погано... Отряд! Вы все слышали. Я иду по-любому. Кто со мной?

- Я пойду, - сказала Шестая. - Чтобы меня довезти до госпиталя, две Школы дорожку делали. Я пойду.

- Я пойду! - с ужасом услышала Восьмая собственный голос.

- Я пойду, - проворчала Седьмая. - Не о чем спорить, херню спорола.

Тенрю посмотрела на восемь зеленых огоньков.

- Как там дальше, не знаю. А сейчас - девчонки, спасибо!

И опять без перехода скомандовала:

-  Схема два! Быстрее!

Восьмерка едва успела разбежаться на уставной кабельтов - как с гулким звоном флагман приняла вторую форму. Легкий крейсер “Тенрю”, пять тысяч тонн, лидер отряда эсминцев - именно из этого класса кораблей всегда назначали флагманов школьных девяток. Именно для такой вот цели: вести за собой на крупную дичь.

- К полному ходу! Держите мне спину! Просто держите мне спину! Товсь! Марш!

“Надо расспросить, - Восьмая летела по взбаламученной воде кильватерного следа, - как прошла инициация? Каково быть кораблем-оборотнем?”

Нагато не оставила тридцатых без поддержки. По курсу и по сторонам падали блок-снаряды, взлетали бело-фиолетовые водяные столбы, перевитые густо-багровыми жилами осажденной взвеси. Глубоко под ногами, отсекая возможную помощь снизу, разрывались боеголовки торпед. Уровень звукового давления снова превзошел порог и чуткие мембраны гидрофонов закрылись. Глухие подводные удары отзывались мелкой дрожью коньков. Марка тридцать - просто значок на карте. Вода здесь ничем не отличается от воды в миле к северу или к западу. Разве что - взвесь девяносто два. Воздух - семьдесят! Восьмая вспомнила, как заучивала в Школе: “Семь-десят - радиоволны висят”...

- ATTACK! FREE FIRE!

Ход полный! Вокруг черные туши, явно не успевшие опомниться от спец-заряда; и девятка летит прямо по хребтам оглушенных гвардейцев, рубя и полосуя на оба борта. Тенрю с налету перепилила корпусом половину штабных и теперь изо всех стволов расстреливает демона-симбионта - пока не отошла от шока его хозяйка, она же повелительница Стаи.

Очнувшийся гвардеец всеми десятью щупальцами вцепляется в Третью. Четвертая расстреливает кальмара - ее саму пробивает насквозь шипом твари-богомола. Восьмая располовинивает шипастую тварь, отмахивается от попытки цапнуть за коньки. Седьмая пробует подхватить Четверку на руки - но тело уже разлетелось в брызги: демон-”они” выстрелил с пяти шагов, пробив корпус “Тенрю” насквозь. Первая и Вторая, визжа от страха и ярости, полосуют демона в упор; всплывший гвардеец отхватывает правую металлорезку Первой - вместе с рукой!

Седьмая и Пятая, оправившись от шока, забивают в демона гарпуны - регенерации стоп! Шестидюймовки Тенрю живо разбирают врага на куски.

Вторая добивает обидчика напарницы, но помочь Первой теперь может лишь хорошая операционная. Восьмая крутит головой по сторонам: какая там операционная! Тут перевязываться некогда! Удар под ноги - прыжок - проворот направо - удар за спину - поворот налево. Столкнулись спинами с Третьей, скатившейся по гребню. Дружно вбили копья в ракоскорпиона; разлетелись - между ними раскрылась чья-то пасть; заряд в нее! Поворот - блок древком - длинный выпад - удар в мясистый нарост: голова-жопа? Какая разница, если копье взяло! Как флагман ухитряется лупить из шестидюймовок, и не попадать в своих?

Под ногами вскипает вода - всплывает нечто громадное. Кракен? Демон-”они”? Да нет же, демона только что разнесла Тенрю... Неужели...

Сквозь воду выстреливают шипованные гребни, потом черная лоснящаяся гора спины; потоки воды и зеленая пена взвеси - в море и воздухе одинаково! Больше девяноста!

Над волнами возносится повелительница Стаи. Тридцатый отряд застывает на мгновение, ошеломленный жутким видом живой горы. Бахрома сине-черных щупалец, клешней, иглоподобных наростов - и посреди, как в раковине, безукоризнено красивая женщина, вполне человеческого вида. Только ростом более трех метров, а вместо глаз красные угли - ни зрачков, ни радужки.

Отряд замирает всего на миг - но химе достаточно. Молниеносно определив слабейшего, повелительница приканчивает Первую. Сбивает в сторону сразу два чьих-то трезубца - и смеется, смеется, смеется! Привлекательно и отвратительно. Выпад! Шестая и Пятая едва успевают увернуться. Седьмая ломает копье о хитиновую спину живой горы-симбионта... Восьмая понимает, что нужно сделать - но не успевает, химе резко поворачивается к ней боком, подставляя копью почти непробиваемую черную чешую, под которой ночник даже днем показывает кипение горячей крови.

Лицом повелительница Стаи оказывается точно к флагману тридцатой девятки; в тактической сети раздаются первые с начала мясорубки слова:

- .. И се ни щитом ни бронею... FIRE!!!

Легкий крейсер “Тенрю” разряжает все: шесть горловин торпедных аппаратов; четыре шестидюймовки, зенитный калибр, добавленные при модернизации короба с ракетами. Багровые трассы; оранжевые полотна огня, ощутимо горячий воздух - если бы не экзоскелеты, никому не выжить!

И со всех сторон в тело химе уходят бело-золотые иглы выстрелов с обвески канмусу - такие маленькие, такие жалкие перед крейсерским калибром!

Лицевые пластины шлемов заливает потоками взвеси, микрофоны отключаются: звук за болевым порогом. Восьмая крутится вслепую, сцарапывая с бронестекла грязь и тыча копьем под ноги: только там нет риска задеть своих. Очередной выдох крейсерского калибра сжигает всю органику - и взвесь тоже! Шлем очищается. Завершив поворот, Восьмая утыкается плечом точно в бок химе!

Гарпун давно забит в кого-то черного; Восьмая проворачивает копье под правой рукой, сшибая верхушку невысокой волны - и всей силой вгоняет копье в багрово-черный шов между сизо-фиолетовыми шестиугольниками чешуек.

Для химе это последняя капля - громадное тело теряет упругость, живость, оплывает вылитым тестом. Наверное, существо сейчас кричит - или погибает молча? Или...

Химе рушится в кашу из кусков собственной гвардии, ошметков демона - и уцелевшие канмусу тридцатого радостно визжат!

- Периметр! Периметр, овцы! - пытается переорать победительниц флагман. - Их вокруг еще как грязи! Шестой не вижу! Шестая!

Пока Восьмая крутилась вслепую, с залитым вражеской кровью шлемом, Шестую отбросило на полкабельтова в сторону, и теперь она отчаянно машет сломанным о кого-то трезубцем. Пятая и Седьмая бросаются к ней.

- Восьмая, оранжевый дым! Всем принять первый тюбик! Доклад!

- Вторая.

- Третья.

- Пятая.

- Восьмая. Дым пошел.

- Седьмая! Седьмая!

- Я чуть-чуть не успела! Тенрю! Чуть-чуть!

- Что с Шестой?

Отвечает Пятая:

- Шестая убита. Седьмая потеряла сознание.

- Вкалывай ей третий тюбик, живо. Восьмая, следи за небом, наводи Валькирию. Третья, к Пятой. Тело Шестой упаковать в пластик, Седьмую тащите сюда. Вторая, прикрывай чем хочешь!

В грязно-зеленом куполе взвеси разрастается белая паутина. Нити ее утолщаются, расширяются, превращаются в ленты - пока Восьмая, наконец, не догадывается, что это вовсе не паутина - а полосы чистого неба. Кровь глубинных, фонтанами хлеставшая над схваткой только что - оседает. И на радаре, где Восьмая пытается высмотреть Валькирию, заметно, как изменилось движение общей массы глубинных. Им теперь не до конвоя!

Кстати, отряду тоже: резались всего минут пятнадцать, но за это время конвой отдалился на десять миль. На восемнадцать с половиной километров, если кому интересно посчитать сухопутными мерками.

- Нагато - Тенрю.

- Нагато.

- Цель уничтожена. У нас минус три. Снимайте нас.

- Я видела. Молодцы. Буду должна. Беркана!

- Беркана. Оранжевый дым, эвакуация - принято.

Восьмая впервые видела Валькирию вблизи. Серебристое тело - не меньше той же Тенрю, когда она крейсер. Полное презрение к законам физики - впрочем, Восьмая дома видела похожее... Зря она вспомнила о доме. Вот здесь, вот сейчас - не стоило бы: в шлеме слезы не вытереть, глотать приходится.

Валькирия опустилась с ювелирной точностью, прямо на воду. В борту летучего корабля откинулась площадка-балкон. Выскочили сине-серые камуфляжники, сверкая чистыми лицевыми стеклами - уже со стропами, прихватками, прочим снаряжением спасателей. Бережно приняли тело Шестой. Втянули мало что соображающую Седьмую. За ней на погрузку пошли остальные. Взвесь исправно выдуло холодной воздушной завесой - Восьмую проморозило даже сквозь гидрокостюм. Или это ее затрясло от огорчения и страха? Дорого досталась Тенрю черная полоска; впрочем - та же Шестая бы обиделась. Она-то пошла на химе сама, и не стала бы упрекать флагмана... А Нагато и вовсе могла приказать. И приказала бы: у нее конвой. И груз конвоя. И это как раз Тенрю настаивала, чтобы перворазницы могли выбирать...

- Самая сучья часть нашей работы, - к шлему Восьмой внезапно прижался шлем Тенрю, которая даже после всего этого запрыгнула на борт сама, - считать, в каком варианте нас будет проклинать меньшее число людей. Потому что совсем без этого не получается.

И привычно рявкнула:

- Отряд!

- Вторая.

- Третья.

- Пятая.

- Седь... мая...

- Восьмая.

- Отряд! Всем - награды и повышение. Сейчас вас проводят - костюмы снять и спать. Что хотите с меня - но вы дело сделали. Оно того стоило!... Беркана - Тенрю.

- Есть Беркана.

- Голову химе погрузили?

- Пять минут. Пиломеч завяз в шкуре. Как вы их пробиваете?

- У Восьмой спроси. Она вообще броском наловчилась.

Динамики говорили о чем-то еще. Но Восьмая уже не разбирала ни слова. Едва переставляя ноги, следуя за беловолосой девушкой в летной форме, она вошла в небольшую комнатку. Там скинула гидрокостюм просто на пол - и вытянулась на широкой лавке. Как Беркана укрывала ее толстым шерстяным одеялом, как пристегивала от качки, Восьмая уже не чувствовала, провалившись в сон - простой, черно-каменный, без сновидений.

***