***
Дверь быстро и плавно распахнулась, едва не ударившись о стену. Ошалело моргая, Егор смотрел, как прихожая родной квартиры наполнилась людьми; впереди всех уверенно вошла белокурая бестия, всего два дня назад виденная им в новостях. Строгий черный костюм, светлые волосы, азиатский разрез глаз на европейском лице; глаза, конечно же, бирюзово-зеленые. Гостья без вопросов направилась в кухню - а прихожую заполнили моряки в черных кителях с золотыми адмиральскими рукавами. Среди черных выделялась рослая блондинка в темно-вишневом, а уже третьим эшелоном, только головы через дверь всунули - городской камуфляж, опущенные забрала, черные разгрузки да красные нашивки - родной ОМОН, куда же без них... Хоккеист Егор помнил их по матчам, где сине-серые ловко и безжалостно растаскивали драки болельщиков, и сейчас даже поежился.
Гостья остановилась в двух шагах от входа, где от неожиданности замерли Луиза и вцепившийся в нее парень. Егор заметил, что гостья с трудом удерживается от желания тоже схватить Луизу за руки или в обхват - и неосознанно притянул девушку поближе, как притянул бы сестру, пряча от порыва метели.
- Доктор наук, профессор императорского университета Токио-три, Акаги Рицко.
Папа искал в холодильнике нашатырь и не ответил. Дядя Витя выкатил глаза, окончательно превратившись в совенка, и промолчал тоже. Акаги окинула немую сцену взглядом. Не дождавшись ни ответа, ни привета, прищурилась:
- Бога из машины заказывали?
Из прихожей протолкалась вторая среди вошедших тетка - гвардейского роста, тоже светловолосая. Ухмыльнулась:
- Не скребет - оплачено!
Солнечный блик от стенки холодильника высветил ветвистый след ожога на правой щеке второй женщины; Луиза остраненно заметила, как здорово сшит по фигуре костюм цвета темной крови, и как точно - самую чуточку повыше колена - выбрана длина простой прямой юбки. Ох, нескоро у нее самой будут ноги и колени не хуже...
Боже, о чем она думает!
Луиза посмотрела на Егора виновато. Но тот, как все мужчины, ничего не понял - и ответил идиотской улыбкой, явно довольный, что можно невозбранно потискать девушку, вроде как укрывая от жестокого мира. Вот ведь защитничек, все бы ему приключения!
На парня посмотрели обе гостьи. Акаги Рицко спросила вполголоса, не поворачивая головы:
- Ты-то как здесь?
Рослая поморщилась:
- Я везла новости от... Ученицы. Твоей. И тут вызов.
- Ну да, ты ведь... Представься, что ли.
- Прошу прощения, - обычным голосом сказала тогда рослая. - Корабль Тумана “Владилена”. Но мне привычней, когда меня называют “капитан”. Меня так звали, когда я была человеком.
Дядя Витя громко хмыкнул.
- Да-да, - ласково поглядела на него Владилена, - та самая. Первая операция.
И обе женщины опять уставились на Егора - тот сделал осторожный шаг ближе к середине кухни, увлекая за собой девушку. Хорошо, что проект чешский то ли польский, кухня двенадцать квадратов, есть куда отступать... Егор посмотрел на пол - на желтоватой плитке красноватая точка. Должно быть, мать свеклу варила, да и капнуло... Парень попытался потереть пятнышко носком тапка - но розовая точка переползла на шлепанец.
Это лазерный целеуказатель.
Как там говорили Крутые Парни в кино: “По тебе работает снайпер”.
Настоящий!!!
Интересно, где сейчас Крыс и вся его дворовая банда? Любители настоящего, чтоб им осьминога в трещину. И кирзачом утрамбовать. До характерного щелчка! Настоящего.
За спинами женщин в кухню осторожно всунулась пара широких, высоких моряков. Оба немолоды, но без признаков дряхлости, в безукоризненно-строгих кителях, с наглаженными стрелками на брюках, и все рукава в золотых завитушках. Кухня сразу сделалась вполовину меньше.
Правый моряк легонько развел руками, громко прошептал соседу:
- Так что, товарищ начальник, самоволка - только и всего.
- Ну и нахер ты мне нужен, если не можешь такое пресекать?
- Товарищ адмирал, я бы попросил! - правый обиделся. - Моя система ловит мудаков и нарушителей. А тут всего лишь дети хотели пожить нормальной жизнью. И вообще! Вот я в юности встречался с девчонкой, которую родители отдали в пять секций. Типа, ей некогда будет по парням бегать. Так я скажу вам без ложной стыдливости, на предмет скоростного траха в любой позе равных ей не было.
Позади моряков приглушенно заухали омоновцы, давя неприличное ржание.
Тут мама, наконец-то, вдохнула нашатыря и села на табуретке прямо. Папа, в свою очередь, выдохнул. Но тоже, вместо вежливого представления, хлопнул глазами на гостей:
- Доктор Акаги?
Рицко вздохнула:
- Как что, так сразу доктор Акаги! Я вам справочник по планете Земля? Это вообще Майя придумала!
- А... Которая из Туманного Флота? - отмер Егор, сам поразившись, насколько детски-тонкий у него сейчас голосок. Перед Луизой стыдно. - Из последней серии “В гостях у сказки”?
Дядя Витя подал папе чайную ложечку с корвалолом. Тот понюхал и всхлипнул от отвращения. Правый моряк, презрительно покривившись, вынул прямо из рукава плоскую белую фляжку, протянул было. Рицко, не оборачиваясь, перехватила эту фляжку и поставила пока на стол - рядом с розовым чайником. Вышло красиво: точки целеуказателей раскрасили белую нержавейку в розовый мелкий горошек, под цвет чайника.
- Ибуки Майя, которая из НЕРВ, - пояснила Рицко. - Итак, Ромео...
- Меня Егор зовут.
- Еще полгода назад я не знала бы, что тут можно сказать. Но сегодня... Благодаря Майе у меня имеется предложение. А у тебя, соответственно, имеется шанс.
- Шанс на что? - отмер и папа, героически запихавший в себя корвалол.
- Стать с ней вровень, - кивнула на Луизу доктор Акаги. - Что исключит саму проблему. Да и у девочки появляется надежда...
- Не оставаться вечно девочкой, - хмыкнула Владилена. - А чего вы так вытаращились? Не будь этой проблемы, с чего бы сюда столько всего нагнали?
Мама приготовилась было сбежать обратно в обморок, но папа не хотел оставаться потом крайним за все, и ловко поднес ей надушенный нашатырем платочек.
Рицко продолжила:
- Мы недавно собрали опытную партию “Серафимов”. И пробуем новый ритуал Призыва.
- А в чем соль? - дядя Витя уже освоился.
- Все просто, - мило улыбнулась Рицко, едва не уложив маму в обморок снова. - Мы исходили из парадигмы сотрудничества с костюмом. Мы тут за... - доктор наук остановилась, и Владилена вежливо подсказала правильное слово:
- Затрахались.
- ...Воевать - Третья Междумировая все-таки, немножко уже надоело. Мы строили костюм канмусу как союзника и помощника. И потому на ритуале Призыва костюм не давал нужного резонанса с мужской психикой. А сейчас мы попробовали другой подход.
Егор опередил всех:
- А почему раньше не догадались, если это так просто?
- Блядь! - ровным тоном сказала доктор наук, профессор императорского университета Токио-три, Акаги Рицко. Видя, что парень так и не выпустил курсантку из рук, Владилена не согласилась:
- Он заслуживает, самое малое, ответа. И я отвечу. Егор, как по-твоему начался апокалипсис?
Хоккеист пожал плечами. Владилена хмыкнула:
- Вот как ты себе это представлял? Просыпаешься такой, а на потолке надпись: “Конец света. Всем выживать!” И ты такой за окно глядь - а там суровые мужики на “уралах” с калашами туда-сюда. И зомби с мутантами вперемешку. Ну просто никогда этого не было - и вот опять?
Моряки заулыбались. Даже папа выдавил слабенькую улыбку.
- И ты такой: ага, этого-то я и ждал. Верно? Из-под кровати рюкзак, из шкафа верную “Сайгу”, на плечи горку, на лапки берцы - и начинаем типа выживать?
Представив себе Егора за процессом одевания, засмеялись решительно все - даже он сам. Подождав, пока люди отсмеются, Владилена сказала:
- Да мы добрых полтора года тупили, чего у нас корабли пропадают. На немцев грешили, на штатовцев. Потом нам казалось, что справятся корабли Тумана. Но из ружья можно тигра шлепнуть, комаров так не перебьешь. И мы теряли корабли Тумана, каждый месяц теряли.
Вступила Рицко:
- Потом каждая страна пыталась отбиться сама. Чтобы не влезать в долги. В зависимость от соседа или от мощного геополитического блока. Чтобы не признавать слабость. Ну как же - мы Туман победили! А глубинные тем временем жрали. Постройки в море, подводные рудники, совместные проекты, ресурсы, людей и опять же ядра Туманников.
- А мы выстраивали исландский барраж. Таскали железо и фосфаты с другой стороны земного шара, - пробасил правый моряк. Левый добавил:
- Налаживали конвойный путь через Ледовитый. Там-то я в тридцать пять годов первую группу получил. Ревматизм.
Все замолчали. Пятнышки целеуказателей синхронно передвинулись по столу на пол, а потом исчезли вовсе. Сперва Егор этому обрадовался, а потом только сообразил, что теперь эти пятнышки на чьих-то спинах. Доктор Акаги продолжила:
- В первых опытах Призыва приходили только девушки. И только в какие-то славные, священные для флота места.
- Севастополь, Кронштадт, Северодвинск? - дядя Витя все-таки потянулся к адмиральской фляжке, и снова Акаги отобрала сосуд, но теперь уже не выпускала из рук. Ответила:
- Наверное... У нас-то есть храм Ясукуни. Попытки форсировать ритуал Призыва толку не давали. Испытывались разные версии обвески. В среднем, из десяти мужчин-испытателей выживал один. А нормально воспринял костюм единственный из всей серии. Его до сих пор на стендах вертят, даже в море ни разу не выпускали. Все пытаются причину найти. Но ясно, что уникум, а на таком систему не построить.
- И теперь? - не выдержал папа. Рицко ушла от ответа в объяснение:
- Все эти сущности - Ангелы, Туманный Флот, теперь вот Глубинные - имеют общее свойство. Вокруг них некая граница, достаточно мощная, чтобы отражать обычные виды оружия. У Ангелов и громадных биороботов проекта EVA имеется АТ-поле. У флота Тумана - поле Клейна. У глубинных облако взвеси. У канмусу аура. Сначала мы столкнулись именно с АТ-полем и долго пытались понять, что же оно такое. Формально АТ-поле - поле абсолютного ужаса, absolute terror. Это наш воплощенный страх перед вторжением чужих в личный мир. Помнится, Ричард Бах писал про такое. Кажется, в книге “Мессия, который не хотел быть Мессией”. Но тогда люди считали это фантастикой. А потом планетарная ноосфера вошла в резонанс - и пожалуйста, Вторая Тридцатилетняя Война. Или Третья Межмировая, как пишут в газетах. В первых двух войнах - что с Ангелами, что с Туманным Флотом - много жертв, но ничего неправильного. В бой все-таки шли мужчины, как и задумано эволюцией.
- Если он даже уцелеет при этом вашем Призыве... - выделила суть мама. - То лишь для того, чтобы пойти в бой!
- То есть, даже с новыми костюмами человечество не выигрывает войну, - папа опять накапывал корвалол. - А всего лишь сводит задачу к уже решенной. Только плату за повторное решение все равно придется вносить.
Дядя Витя пожал плечами:
- Верно поставленная задача тоже, знаешь ли, дорогого стоит.
Мама села ровно, уперевшись в холодильник, и поглядела на девушку - Луиза с Егором так и стояли обнявшись посреди кухни, как будто их на балу заморозили, а потом сюда прикатили в коробке.
- Получается, она чужая для всех, - медленно сказала мама. - Опоры у нее нет. Если ты сейчас ее поманишь, а потом оттолкнешь... Это будет настоящее предательство. Прокляну. Я умею, ты знаешь!
- Э, - заглотив еще ложку корвалола, папа даже сумел обнять маму, погладить по волосам. - Куда-то... Не туда разговор зашел.
А Егор подумал, что мама злится и сердится, но как выразить это - не знает. Обычные уловки наподобие обморока с истерикой действуют в других обстоятельствах. А когда по родной кухне пляшут снайперские лазерные указатели, когда вся прихожая забита ОМОНом, когда целых две аватары Тумана косятся на недомытые тарелки в раковине... Наконец, когда сына практически под танки гонят... Кто пережил, тот поймет - а кто не пережил, тот не судья.
Что бы он сейчас ни решил, это последние минуты обычной жизни. Неизвестно, что дальше - но точно, не как раньше.
В конце-то концов, можно и в самом деле отказаться. Оно хоть и похоже на кино... Только Егор ведь ни разу не Крутой Парень, чтобы хлопнуться с крыши на бетон, а потом резво подскочить и бежать превозмогать следующего. Если хоккей чему Егора и научил, так пониманию собственного предела сил. Коньки не обдуришь: криво встанешь - упадешь непременно. А уж если упадешь, то не встанешь!
И тогда мама плакать будет по-настоящему. Любишь маму? Просто скажи: не пойду. Ведь не зря же учат: человек должен иметь силы сказать “нет”. Вот и применить бы знание, проявить стойкость!
Парень обвел глазами шкафчики с мытыми тарелочками за стеклом. Все привычное. Свое. Сделай шаг - и жизнь превратится в раздевалку хоккейного клуба. С идиотскими шутками товарищей, которые и рады бы шутить поумнее - но не положено, хоккеисты же. Положено быть крутым и через соплю плевать. И шкафчики вокруг будут все казенные, металлические, обшарпаные, и комнаты на двоих-четверых, неуютные; и собственного своего места только мешочек на шее. У верующих с крестиком либо иконой, у прочих с фотографией... Даже вздрогнул Егор, до того ему на казенные харчи не захотелось. Дома, конечно, с Алиской делиться приходится, и маму слушаться, и папа вроде как главный - но все-таки дома от него хоть чего-то зависит, его хоть кто-нибудь слушает!
Ну так и не меняй дом на интернат, в чем проблема?
В том, что Луиза останется совсем одна. Как раз в этом самом интернате. Не во Францию же возвращаться ей - там вот-вот начнут швыряться тактическими зарядами, как в последнем Индо-Пакистанском инциденте. Именно последнем, потому как после него Пакистан и кончился. Да и от Индии осталось не так, чтобы очень уж много.
Егор посмотрел на розовый огонек. Огонек полз по руке, вот исчез - а, это же он теперь у Луизы на спине. Тоже складно: в цвет волос, разве что лазер поярче будет. Ну да - девчонку снайпера и пасут. А то вдруг психанет канмусу, да как пойдет всех рвать направо и налево... И стволы там, наверняка, самые что ни на есть мужские. Четырнадцать миллиметров, или вовсе двадцать. Мелочевкой пять-сорок-пять взбесившуюся канмусу хрен остановишь.
А ведь мама говорила... Как же она говорила?
“Не восхищайся войной. Не хвали войну. Не радуйся оружию. Не пускай слюну на девочек с пушками. А то ведь сбудется мечта, и тогда что?“
Вот мечта и сбылась. Вот и девушка настоящая. Такой точно ни у кого нет: что там в школе, на всей планете нет! Вот участие в самой настоящей спецоперации - а что не с той стороны от мушки, так просто мечту точнее формулировать надо!
И целых две русалки тут. Вон, саму Акаги можно за ягодицы потрогать. Если, конечно, пощечину переживешь потом...
Просрать это все проще некуда. Достаточно всего лишь отказаться - пусть случай дальше летит; кто-нибудь рискнет подставиться под него... Подождав, пока тень переплета слезет с края сахарницы, Егор передвинулся между окном и девушкой, собрав на себя все розовые точки - а тогда, наконец, сказал:
- Согласен. Я согласен пройти Призыв.
И вот сейчас голос у него звучал как надо - не стыдно Крыса нахрен послать!
Акаги вернула флягу правому моряку. Тот ловко убрал ее в недра черного кителя и будничным тоном поинтересовался:
- А когда вся эта... Проба с мальчиками?
- Приблизительно к зиме, - ответила Рицко.
- Тогда пусть они спокойно встречаются, - махнул рукой начальник Школы. - Если не поссорятся за это время - там и посмотрим. Только, Луиза. Парня будешь предъявлять под роспись. Живым взяла - здоровым вернула. На этих условиях встречайтесь. Тоже эксперимент. А сейчас прощайтесь - и на занятия. Сдается мне, на сегодня вам впечатлений хватит. И, как бы это выразиться точнее - нам, пожалуй, тоже.
Адмирал решительно развернулся и вышел; вслед за ним вышел второй моряк, четко кивнув на прощание. Владилена глубоко выдохнула:
- Егор. Не знаю, зачем тебе моя благодарность... Но - спасибо.
И тоже вышла, вытолкав перед собой моряков, а перед теми - ОМОН.
Доктор Акаги улыбнулась:
- Всего наилучшего, Ромео.
- Меня Егор зовут!
- Луиза, всего наилучшего, - русалка сделала первый за все время жест: поправила волосы. И тоже двинулась в прихожую, а оттуда вниз по лестнице во двор.
Во дворе на качелях рядом сидели контр-адмирал, начальник Владивостокской Школы - и его зам по безопасности, капитан первого ранга. К фляжке они успели приложиться по разу и теперь щедро предлагали ее всем желающим: не чтоб нажраться, а чтобы привести в норму сердечный ритм. За окнами торчали жители дома. Снятые с постов снайпера кучковались у белого фургончика, под надписью: “Служба земельного кадастра”, бережно грузя в фургон длинные черные упаковки. Люди в штатском тоненьким ручейком тянулись из подъезда к машинам - обычным легковушкам разной степени потертости, чтобы не выделяться в потоке. ОМОН по привычке встал в три шеренги, потом сообразил, что дело, в общем-то, закончено - и тоже разбился на кучки по двое-трое, причем ни в одной не было курящих, чем дальневосточный ОМОН сильно гордился. Так что табаком не пахло: пахло мерзлой сырой землей, растертым снегом, бензином и соляркой от машин.
От стены отделилась светловолосая синеглазка в серебристом пуховике, модных желтых ботинках:
- Акаги?
Рицко успокоительно повела рукой:
- Все отлично, Габри. Все хорошо. Договорились.
Моряки слезли с заскрипевших качелей, подошли, козырнули. Начальник Школы заговорил:
- Акаги-химе-сама, не знаю, как там планета - Школа Владивостока у вас в долгу.
- Пустое. Мы не стали пугать их, не загоняли в угол - вот потому они не стали щетиниться в ответ. А люди с людьми договорятся быстро.
- Кхм! Кхм! - адмирал поперхнулся. Люди? Канмусу из Школы, две русалки, Валькирия... Только ведь не поспоришь: люди.
- Акаги-ками-сама... Разрешите вопрос.
- Пожалуйста, просто Акаги. Акаги-сама, если уж вам невтерпеж. Спрашивайте.
- Акаги-сама, вы не могли бы пояснить... Просто, нам для себя понять. Почему такая вообще истерика? Чисто психологически мы уже сколько лет, как согласились посылать на войну детей. Да еще и девочек. Чего нас теперь-то корежит? Откуда эти сопли с сахаром и пена из ушей?
Рицко посмотрела на собравшихся полукругом участников операции: все заинтересованно внимали. Доктор Акаги подошла к фургончику “геодезистов” и взяла оттуда разграфленную мерную рейку, с которой - и теодолитом, естественно - таскалось наружное наблюдение, когда за кем-то требовалось проследить через оптику.
Вернувшись к зрителям, Акаги подняла рейку:
- Масштаб такой: один миллиметр - одна тысяча лет. Наглядно?
- Так точно!
- Рейка два метра... Два миллиона лет развития хомо сапиенс. Как вы понимаете - без особой точности, ученые там спорят - сто тысяч лет сюда, сто тысяч туда. Но средняя цифра - два миллиона лет, примерно тогда наш предок отделился от обезъян. Все это время в человеке складывались рефлексы, которые, собственно, составляют сегодня наше подсознание. Понятно?
- Пока да, - ответили в первом ряду.
- Теперь вот...
Акаги взяла у ближайшего курильщика коробок спичек, повертела в пальцах:
- Пять сантиметров - это полсотни тысяч лет развития кроманьонцев. Это сказки, песни, мифы, легенды, боги, языки, диалекты, обряды, обычаи. Племенные, родовые, гаремы, матриархат, затонувшая Атлантида, гомеровская Троя, египетские пирамиды - все здесь!
Поставив рейку на ровный верх бордюра, Рицко с нечеловеческой аккуратностью придала ей вертикальное положение.
- Ветра нет, постоит.
Вытряхнула из коробка спичку - и отломила спичечную головку. Коробок Акаги столь же аккуратно поставила на рейку.
- Видите спичечную головку в моих пальцах?
- Не особенно.
- А ведь эти пять-шесть миллиметров - вся наша письменная история. Фараоны, Урарту, Аркаим, Синташта, Вавилон, Иерусалим, Греция, Рим, пирамиды Майя, кельты с друидами, Зевс, Один, Перун, Иегова, Христос, Аллах, Аматэрасу и Будда... Дедушка Фрейд, Милгрем и Джон Лири со своим ЛСД...
Затаив дыхание, Рицко опустила крошку поверх спичечного коробка.
- А теперь все могут видеть мощность науки психологии - и мощность противостоящего ей подсознания. Ведь это наше подсознание говорит: кто должен идти на войну - а кто стеречь огонь в пещере. Все умствования по этому поводу - это уже сильно позже по оси времени. В рамках вот спичечной головки.
Люди посмотрели на рейку. Пять кроманьонских сантиметров на двухметровом фундаменте подсознания выглядели... Жалко. Но спичечный коробок хотя бы можно было разглядеть!
- Пермяк - соленые уши, - сказал кто-то в задних рядах. - Ты говорил, что психологией можно инстинкты побороть? Иди, побеждай.
Адмирал хлопнул в ладоши:
- Смирно! Равнение н-на... Акаги! Доктор Акаги, наша искренняя благодарность!
Доктор Акаги поклонилась в ответ и подошла к Валькирии:
- Ну, а теперь ходу, пока не началось.
И прямо посреди квадрата девятиэтажек проявилось отбросившее маскировку серебристое веретено Валькирии - точь-в-точь “Королева Солнца” из книжки Нортон. По трапу Акаги с Владиленой и Габри поднялись наверх; захлопнулся овальный люк - и ракета с красивым киношным выхлопом, небольшим и неопасным, почти беззвучно, ушла в небо.
- Выпендриваешься, Габри.
- Это я от облегчения, Балалайка-сама. Что вмешиваться не пришлось. Что все закончилось хорошо!
Наружники забрали рейку, ловко подхватив упавший коробок. Головка от спички улетела в снег - никто не заметил, куда. Уже через пять минут колодец двора опустел, и младшая сестра Егора, возвращаясь из обычной средней школы, никого не застала - кроме только брата у подъезда. Еще и с девчонкой. Ишь ты, волосы выкрасила, и уже к брату лезет! Алиса чуть было не бросилась к ним - но котенок в корзинке запротестовал:
- Алиса! Ну невежливо же, что ты, как пятимесячная!
Алиса посмотрела на говорящего зверька, которого носила в школу похвастаться. Возразить не успела: дворовые подружки бросились к ней, наперебой рассказывая такие страсти, что уши развесили как в корзинке, так и вокруг нее.
- Миэх! - котенок запрыгал по красной подушечке, - вот бы про это песню... А я только сказки рассказывать умею!
- Ничего, - крашеная уже отклеилась от Егора и тоже подошла к стайке первоклассниц. Подошла, впрочем, не слишком близко: небось, чуяла, что могут повыдергать розовые патлы. - Алиса?
- Да... А вы меня знаете?
Луиза хмыкнула. Не объяснять же мелкой, что котенка, вообще-то, Егор подарил ей!
- Ты сестра Егора.
- А ты его девушка? Ой...
- И что? Нельзя?
Сестра собралась было так и сказать, да крашеная вздохнула так печально, что Алисе даже язвить расхотелось.
- Погладь кота, - Луиза набросила капюшон форменного пуховика на вызывающе-розовые волосы. - Мне вот нельзя, а тебе легко. Пожалуйста, погладь кота!
И как его существование объясняют?