Добрый всем вечер!

        Девочка и эсминцы
                 (продолжение)
- Хороший ты парень, Джереми, правильный парень. Есть у тебя и характер, и стержень для того характера. Да и породу, брат, не пропьёшь….И потому открою я тебе страшную русскую тайну, на которой спокон века земля наша стоит…
- Двум смертям не бывать, одной не миновать;
- Семь бед – один ответ;
- Глаза боятся, а руки делают…
   Вот на этом, брат, мы из всех бед и выезжаем ! Да стой ты, chertyaka, смажешь всё сейчас!
И Кольт в сердцах хлопает пятернёй по лоснящемуся чёрному боку. Туша эсминца покорно замирает, а Василий, орудуя кистью, продолжает:
- Всё остальное потом за нас писатели да поэты придумали, умные люди! И бабла, между прочим, нехило так срубили…А весь мир  голову ломает над загадочной русской душой!
Бомбер , правая рука которого была занята банкой с суриком, левой привычным уже движением сдвинул бейсболку на лоб и задумчиво почесал затылок. И, подумавши немного, ответил:
- Ага! Это вроде как – делай, что должно, и будь что будет?
- Во-во!  Да это, считай, у любого народа так заведено – что суть свою в пословицах да поговорках выражают. Вон Томку спроси – она что-нибудь своё, самурайское расскажет…Так, вроде всё! Дай-ка я со стороны посмотрю…А вроде ничего так, хоть и не ахти! Значит, ты у нас теперь Рин будешь…Ну, с днём рождения тебя, братец!
И здоровенная чёрная туша, покорно лежавшая рядом со стоящим по пояс в воде Василием, отплыла чуть подальше. Чуть покрутилась, пытаясь увидеть написанное – и вопросительно уставилась на Кольта. И на морде даже какое-то жалобное выражение появилось!
- Хорош, хорош, красава! Имя есть, полосы есть –  сразу видно: Флот, а не какие-то там дикари! Орёл! Ну, держи!
И в распахнутую пасть летит килограммовая банка с остатками сурика. Пасть схлопывается, и на морде Рина появляется на секунду выражение крайнего удовольствия…А затем он уносится к уже поименованным собратьям, лихо подскакивая на ходу…Хвастаться сейчас будет.
Упаковка банок со свинцовым суриком и олифа отыскались в небольшом хозотсеке, выгороженном в салоне хозяйственным Кольтом. Он подкрашивал поплавки, и, как туманно выразился, прихватил и краску, и олифу по случаю, «na cholyavu». Теперь всё оно пригодилось…Идея была Томоэ, исполнение -  Бэзила и Джереми. Правда, как признался Василий:
- Оно, конечно, кривовато получилось, ну да ничего – для первого раза сойдёт! Вот на базе будем – подправим маленько, чем-нибудь светящимся пройдёмся. Чтобы издаля и имя, как полосы, видно было!
Честно сказать, результат сильно напоминал художественные опыты Остапа, но клиенты пришли в полный восторг. И действительно, выглядело впечатляюще: на чёрном хитине красное имя с двух бортов и три светящиеся зелёные полосы…
- Вы не переживайте, dyadya Vasya – сан, мы когда на Тиниан вернёмся, «Вестал» - сан обязательно придумает, как флуо-добавку к краске сделать!
- Я смотрю, Мэгги эта у вас интересная девчонка! Надо как-нибудь познакомиться, может, чего для нас с «Аннушкой» и обломится – заявил Кольт, старательно не замечая ухмылки на наглой баронетской физиономии.
  Томоэ, будучи девочкой доброй, старательной и в некоторых вопросах ещё очень наивной, горячо воскликнула:
- Обязательно обломится, dyadya Vasya – сан! Мэгги-сан очень умная, очень красивая, она что-нибудь придумает!
…Василий схватился одной рукой за челюсть, а второй показал Бомберу здоровенный кулак. Джереми внезапно заинтересовался берегом, но всё же подозрительно хрюкнул. К счастью, в голову Кольту пришла отличная идея:
- Ну что, всех окрестили? Ну пойдем, перекусим, да отдохнём. Это дело перекурить надо!
  И тут Томоэ , неожиданно почтительно поклонившись, тихо проговорила:
- Пилоты-сан, мои …подопечные очень благодарны Вам. И почтительно просят немножко поиграть с ними. В ту замечательную игру, которую они так испугались сегодня утром…Пожалуйста!
Пилоты-сан переглянулись и дружно тяжело вздохнули:
- Эх…Ладно, солдат ребёнка не обидит! Бомбер, заряжай…

…Трое стояли на берегу, в лучах заходящего солнца. Играл с пальмами пассат; шипела , набегая и отползая с берега, океанская волна. Чуть покачивалась на мелкой волне «Аннушка»; играли вокруг неё в салки свежепоименованные эсминцы…Трое стояли на берегу: японская девочка, английский парень и русский мужик. Свела их вместе судьба и самка собаки-Война…Война – она рвёт, калечит, убивает; Война – это дым от пожарищ, это кровь, пот и слёзы. Нет в Войне ничего красивого и интересного; и  тот, кто видит там весёлую картинку, кто ищет лишь острые ощущения, кто лениво обсуждает войну с пивом за компьютером - тот сдохнет с выпущенными кишками, захлебнувшись в собственной блевотине и крови…
…Но эти трое – они знают,за что воюют – и за кого воюют. За спиной у каждого – десятки, сотни тысяч людских надежд, и поэтому они – и такие, как они – идут по этой Войне. Это не сказка со счастливым концом; и этой Войне всё равно, чью жизнь забрать – девочки из маленького японского городка; или весёлого парня из старой доброй Англии; или русского лётчика с Енисея… Но они идут по Войне.

…Возвращение «Аннушки» вышло триумфальным. Взору парней из экипажей гидропланов и технической команды, угнездившихся в бухте на западном берегу Хальмахеры, предстало дивное зрелище… В узкий проливчик между Тернате и Соа-Сиу по морской глади скользнула (благо что на море почти штиль!) канмусу – невысокая, стройная девчоночья фигурка в обвесе эсминца. В руках у неё – длинная дюралевая труба с гордо развевающимся огромным полотнищем Объединённого Флота…А за нею – четвёрка здоровенных чёрных туш Глубинных эсминцев, на чьих боках отчётливо выделялсь большие ярко-красные буквы и три зелёные светящиеся «полосы вторжения», запряжённых в известный многим присутствующим лобастый биплан на поплавках. И ещё с полдюжины таких же чёрных туш, и тоже с буквами и полосами,  восторженно плывущих рядом и время от времени от избытка чувств выпрыгивающих из воды и с грохотом, в брызгах и пене рушащихся обратно…
…Перед самым входом в бухту, на подходе к островкам, Бомбера ни с того ни с сего хватил патриотизм. И в левую пилотскую форточку  были высунуты два дюралевых же шеста – с «Юнион Джеком» и геральдическим челсиевским львом…А сам Бомбер, высунув в ту же форточку радиомегафон, с упоением распевал «Правь, Британия, морями», безбожно перевирая слова и мотив. Примерно также стукнуло и Василия. Поэтому в правую форточку были выставлены российский триколор и спартаковский ромб. И мужественный хрипловатый басок Кольта в пику Джереми выводил:
- Mi rogdeni, chtob skazku sdelat biliu,
- Preodolet prostranstvo i prostor….

…Народ на берегу ахнул и заметался, судорожно хватаясь за обычные, старые-престарые плёночные фотоаппараты. Благо что и про «Аякс», и про все чудеса вокруг конвоя, и даже про Томоэ Ниши были наслышаны. Командир отряда тоже заметался в штабной палатке, изрыгая страшную ругань и разыскивая свой «Кодак». Но главное дело своей жизни Джозеф «Гурон» Маккена сделать успел – сообщил в Дарвин обо всём происходящем. И, размахивая «Кодаком», ринулся на берег…
…И машина закрутилась. И на Хальмахеру пошёл поток. Но Кольт и Бомбер успели-таки поднять Томоэ в небо. И наверно, хорошо, что это был старенький тихоходный биплан…И Кольт вёл машину очень плавно, очень аккуратно, расширяющимися кругами, на лёгких виражах. И Томоэ Ниши, под ревнивые взгляды своих эсминцев, впервые в жизни увидела с высоты птичьего полёта Океан и Землю.
…Так началась история Waves Flyers – «Летящих по волнам», Специальной Поисково-спасательной службы Флота. Так над Океаном взошла звезда Томоэ Ниши «Акидзуки».
Но это уже совсем другая история…

С уважением
Старый Блицтрегер

Отредактировано Старый Блицтрегер (26-01-2020 23:41:08)