Добрый вечер!
И продолжение текста...
Человек эпохи Возрождения
(продолжение)
Во всяком деле, чтобы добиться успеха, нужна некоторая доля безумия.
Уильям Шекспир
…Иногда человека настигает бессонница. Настигает неожиданно, как выстрел из-за угла, настигает при свете ярких тропичеких звёзд, под вечный рокот океанского прибоя и вечный шум пальм под пассатом…То, что почти не слышится днём, к чему привыкаешь за рабочей суетой, разговорами с Девами, спорами и совещаниями у руководства и высоких гостей Острова. Но ночью – ночью порой к тебе приходят воспоминания – а вместе с ними те, кто был дорог тебе – и ушёл. Это так странно – снова слышать их голоса, ощущать тепло тел и лёгкое дуновение дыхания…И когда не помогает ни рекомендованное снотворное, ни патентованное успокоительное – профессор Спрингстон включает свет, одевается, умывается, наливает чашку горячего ароматного, но не слишком крепкого чая. Включает компьютер с записями всей своей жизни на этом острове. И разговаривает с ушедшими…Его не беспокоят; лишь дежурный офицер столь же дежурно позвонит:
- У вас всё в порядке, сэр?
Да такой же дежурный маринер – или часовой, их командиры сами толком не знают, как это называть – обходя Контакт-Бич, деликатно постучит в дверь:
- Как вы, проф? Всё ОК?
И, ухмыляясь, добавит:
- Да-а, здесь вам не гуки…Ну если что, пальните – кивок в сторону лежащего на столе заряженного «Вери» - всё развлечение!
Что же, для этого парня и для всех остальных если среди ночи пожалуют Глубинные – уже не сенсация, не невидаль – а обычная работа с чётко прописанными правилами и отлаженным порядком…
Всё изменилось. Изменился мир. И продолжает меняться на его, Спрингстона, глазах. Просто там, на Больших Землях, вдали от Океана, это не так заметно. Да и трудно обвинить десятки, сотни миллионов людей, занятых своим выживанием – они до конца не привыкли к мистике Дев Флота; где уж тут поверить и привыкнуть к чуду Дев Океана. Но здесь, на Тиниане профессор каждый день сталкивается с этой мистикой – очень-очень молодой и очень симпатичной, очень сексапильной мистикой. Да, эти девчонки красивы – той же красотой, что их корабли. И не скрывают эту красоту. Вот уж место, где Лолиты стаями пасутся…то бишь дивизионами и эскортными отрядами! Конечно, есть здесь и невинный (а иногда и очень даже греховный) флирт, и извечное, пусть и в подсознании, желание нравиться – но чаще красота привычная, обыденная, пришедшая с Призывом. А он, Спрингстон, никогда, начиная с давних-давних времён колледжа, не был монахом…или, что современнее, но столь же глупо – Героем-девственником. Побывать, пусть и юнцом, на Вудстоке, потискать смазливую однокурсницу или затянуться сигареткой с марихуаной…А Вьетнам и сайгонские девушки окончательно вышибли скромность и застенчивость из головы вчерашнего и завтрашнего студента. Потом была жизнь, были встречи и расставания…была любовь, была жена – действительно любимая женщина. А теперь он остался один. Но глядя на красивых, длинноногих, улыбающихся Дев Флота, ему вспоминался кто-то из мэтров ещё недавнего, но уже далёкого века девятнадцатого:
- Пока я не могу равнодушно посмотреть вслед красивой даме или прелестной юной девице – я живу!
А океанские чудеса он воспитывает и сам. Не один и не два таких как он и гораздо более молодых мужчин и женщин учат, рассказывают, отвечают на сотни, тысячи вопросов. И в такую бессонную ночь под звёздами особенно хорошо вспомнить, как всё началось здесь, на Тиниане для него, профессора Нормана Спрингстона….
И был перелёт из Брисбена на один из филиппинских островов – на Самар. На базу ОФ в бывшем курортном городке Боронгане. И памятная встреча в штабе ещё одного флота, тоже знакомого по сенсационным новостям, и с людьми из тех же новостей. Был разговор – серьёзный, доброжелательный, его действительно ждали; и всё же ему снова что-то недоговаривали….А утром был ещё один перелёт – уже на стареньком поплавковом «Оттере» на «гидродром подскока» на Хальмахере. Он летел не один – парочка моряков (Спрингстон плохо разбирался в их званиях, нашивках и эмблемах), немолодой гражданский с явно азиатскими корнями…И три девчонки. Канмусу, Девы Флота. И конечно, ничего общего с дурацкими пропагандистскими передачами, репортажами, роликами на «Ютубе». И пресловутыми «кантайками», мода на которых захлестнула всех, кто мог позволить себе смотреть ТиВи и Сеть…Никаких матросок, юбочек, трусиков – и никакого пафоса. Нет, эти были в нормальных белых «Тропиканах»: кроссовки с белым носками, белые «бермуды» по колено, белые флотские рубашки с короткими рукавами и одиноким чёрным погоном на груди – и тоже с патчами, шевронами, эмблемами. На головах у всех - лёгкие белые кепи…И у всех – разнокалиберные солнцезащитные очки.
…Правда, трусики у канмусу были. И лифчики тоже – проглядывали под рубашками. Обычные нынешние лифчики, какие носили и его, Спрингстона, студентки – те, кто носили. А когда при погрузке в самолёт по узкому трапу одна из канмусу чуть наклонилась вперёд, натянувшиеся шорты рельефно обтянули попу в тех самых трусиках – никаких стрингов и полустрингов! Пресловутые трусики более всего походили на обычные девичьи «бикини» 70-х. Заставив профессора вспомнит своих подруг, носивших полвека назад примерно то же и примерно также…
А потом ещё один перелёт – «лягушачий прыжок» на Палау. Морячки говорили о чём-то своём, привычно-повседневном, судя по интонациям. «Китаец» дремал. Профессор, не отрываясь смотрел в иллюминатор – открывал для себя фантастический мир Океана. Самолёт шёл на небольшой высоте, не больше мили – небольшой для привыкших к заоблачным рейсам авиалайнеров пассажиров…А здесь – играющая под солнцем на безоблачном небе синь океанских волн. И вправду синь, с разными оттенками, с чуть заметными сверху пенными барашками…И в эту синь вплывали острова - словно невиданные эскадры. Зелёные клочки суши, побольше и поменьше, и совсем крохотные, еле заметные кольца атоллов с чуть видным желтоватым окаймлением мелководья и спокойная, голубая вода лагун…А за спиной весь полёт болтали и шушукались о чём-то канмусу. Одна …девушка? девушка!чуть постарше, лет семнадцати. И две совсем –совсем девчонки, лет по четырнадцать, много-пятнадцать…боевые корабли. Болтали все три на английском, причём одна – с явным акцентом. Норман почто не слушал, поглощённый новым, невиданным зрелищем – в котором ему теперь жить и работать. Да и разговор – еле слышен под гул такого же старенького «Уоспа», бог весть из каких запасов извлечённого. И болтовня – на том самом нынешнем подростковом сленге, из которого Норман понимал хорошо если треть – спасибо студентам! Но про него канмусу упомянули явно:
- Девчонки, а это что за дед? Какой-то совсем древний! И молчит всю дорогу…Интересно, куда это он и зачем?
С уважением
Старый Блицтрегер
И не мальчик уже, и вообще человек...
