Как итог, уже Конго обвинила их в нарушении директив и лишив корпусо
400-я задумалась, выстраивая последовательность событий.

Достигнув подводного течения, I-400 машинально сменила глубину, подныривая под него и оставляя границу слоёв над рубкой. Конечно, можно было глубину и не менять, наоборот, воспользоваться попутным потоком, чтобы уменьшить нагрузку на движитель, но с недавних пор у неё образовалась привычка действовать не как удобно, а так, чтобы максимально затруднить поиск возможным охотникам. Даже если этих самых охотников в квадрате не наблюдается. Поскольку мерзкие самолёты ПЛО обладали отвратительной способностью оставаться незамеченными до самого последнего момента.
«Предложение: сто тридцать миль на северо-северо-восток, отклонение четыре градуса восточнее, вход под грозовой фронт», - пришло сообщение от повторившей её маневр сестры.
«Принято», - отсигналила она, сверяясь с метеосводкой.
Гроза – это хорошо, во время погодных аномалий эффективность самолётов резко снижается.
Яростно желая доказать флагману свою полезность, Тонэ не жалела ни себя, ни подчинённых, не говоря уж о них с сестрой. Поэтому время, проведённое в 1-й Поисково-разведывательной эскадре, превратилось для них в настоящий кошмар. Бесконечное бегство под грохот глубинных бомб и противный, непрекращающийся писк поисковых буёв, многочасовое ползание по дну в попытках ускользнуть от пронизывающих толщу воды импульсов гидролокатора… а когда казалось, что всё, охотники потеряли след и можно хоть немного передохнуть, на массдетекторе появлялась едва различимая отметка летательного аппарата и кошмар начинался по новой.
Так что, пусть сейчас их никто не ищет, но… под грозовым фронтом будет спокойнее.
Внеся необходимые поправки, 400-я легла на новый курс и, сбросив управление рулями в фоновый режим, вернулась к невесёлым раздумьям.
Во время пребывания в составе Белого флота их задачей было вести разведку, в том числе собирая сведения о действиях других флотов. И перевод на Второй Восточный они восприняли именно как продолжение своей миссии. Ведь там произошла смена флагмана. Так что ситуация выглядела предельно логичной - будучи встроенными в вертикаль Второго флота они получали доступ к куда большему объёму информации и могли следить за Конго напрямую. Тем более взять под контроль «Майю» оказалось предельно просто – предложить помощь в расчёте аватары, и та сама дала им доступ к ядру. После чего оставалось лишь замкнуть на себя все функции обратной связи, создав на основе имевшихся у «Майи» алгоритмов псевдоличность, и у них появился идеальный инструмент для наблюдения за флагманом Второго флота. В случае же сбоя алгоритмов «Конго» можно было заблокировать её системы, используя прямой канал «Майи», а затем отправить сообщение Верховному флагману. Несложная операция.
Но всё пошло совсем не так.
Проверяя логическую цепочку, 400-я не могла найти ошибок в своих действиях. Ведь они с сестрой всё делали правильно! Изначально «Конго» формировалась не флагманом, а лидером Ударной эскадры и после «повышения» в её алгоритмах могли возникнуть непредвиденные флуктуации (что в итоге и произошло, кстати), поэтому за ней необходимо было установить наблюдение. Разумно? Разумно. Тогда почему Верховный флагман не вмешалась, когда Конго начала действовать вразрез с установками Адмиралтейского кода? Проявление эмоций, человек на борту… это не предусмотрено никакими директивами, а значит, являлось нарушением! Почему Ямато не вмешалась? Почему?
Как итог, уже Конго обвинила их в нарушении директив и, лишив корпусов, отправила на губу в специальных капсулах. Хотя нет, капсулы с блокираторами – это уже изобретение проклятого человека.
400-я задумалась, выстраивая последовательность событий.
Конго приказала поднять их со дна. Человек отправил на «гауптическую вахту». Конго приказала вернуть им корпуса, назначив (пусть даже с понижением статуса) в эскадру. Человек отправил их к Тонэ в качестве тренажёров. Конго отозвала их и дала новую задачу (пусть даже мелкую и несерьёзную). Человек, едва войдя в строй, приказал им прервать выполнение и прибыть для отчёта.
Сопоставив все эти факты, 400-я поёжилась от какого-то нехорошего предчувствия, торопливо поделившись ими с сестрой.
«Хьюга же говорила, что человек безумен», - мрачно откликнулась та.
«Конго не поставила бы неисправный корабль во главе эскадры», - возразила она неуверенно.
«Он не корабль, он человек».
«Он комиссар. Прошёл модернизацию в соответствии с присвоенным классом».
«Создание новых классов не предусмотрено установками Адмиралтейского кода».
«Но и не запрещено».
На канале повисло молчание, пронизанное исходящим от 402-й удивлением.
«Ты одобряешь решение Конго?!»
«Ямато не отстранила её от командования», - напомнила 400-я и, секунду поколебавшись, тихо добавила: – «А так же ни разу не связалась с нами».
На канале снова воцарилась молчание, в этот раз надолго.
«А если человек вернёт нас к Тонэ? – внезапно спросила сестра. - Или отправит к Тикуме? У этой ненормальной теперь тоже своя эскадра».
Вспомнив жадно сканировавшую их авианосицу, 400-я вздрогнула всем корпусом и с жаром, неизвестно кого пытаясь больше убедить, себя или сестру, заявила:
«Не имеет права! Мы выполняем приказ флагмана! А если попробует – доложим Конго, и та его деактивирует! Или даже отправит на гауптическую вахту!»
«А потом?»
«Что потом?»
«Когда мы ликвидируем якудза, ведь осталось всего четыре объекта».
400-я задумалась. Это действительно было проблемой. Полученный приказ не имел временных рамок, но если затянуть выполнение – Конго просто отдаст приказ другим кораблям, а их статус понизится. Хотя, куда уж ниже.
«Мы ведь придерживались установленных флагманом параметров, - напомнила она, чтобы подбодрить сестру. - Поэтому есть вероятность получения новой задачи».
В самом деле, при уничтожении объектов они старательно копировали алгоритмы, применяемые Конго при расчёте боестолкновений, то есть, минимум разрушений инфраструктуры, минимум сопутствующих потерь.
«В числовом выражении данная вероятность не превышает значения: ноль точка ноль семь», - заметила 402-я тоскливо.
Ну да, вероятность невелика. Но и не нулевая же!
«Предлагаю и далее следовать данной тактике с целью повышения «индекса доверия».
«Принято. Подходим к точке поворота».
Они обменялись курсовыми данными, для координации маневра. До Иводзимы осталось четыре часа.