Третий тур
Как и было обещано, двадцать второго мая Бэгмен собрал чемпионов на стадионе. На некогда гладком поле теперь рос кустарник – чуть выше колена, густой и колючий.
– Итак, в третьем испытании вас ждёт…
– Лабиринт? – предположил Седрик.
– Именно! – просиял Бэгмен. – Лабиринт! За месяц эти кустики вырастут футов до восьми, а ещё тут будут всякие препятствия и загадки… Да, ещё Хагрид предоставит некоторых зверей…
– Короче, классический данж с монстрами, – подвёл итог Хендри. – Кстати, коллеги, кто-нибудь играет в «Маскарад»?
Трое магов недоумённо уставились на него, волшебница же, прищурившись, изрекла:
– Вечером, Анри – всё равно моя колода осталась в карете. Кто ещё будет?
– Луна, Гермиона и Дафна – с гарантией, Шеймас – почти наверняка, оба Криви, но у них карт мало, а там, глядишь, и ещё кто-нибудь подтянется…
– Уже неплохо. Где встречаемся?
– Давай у нашей гостиной – мы тебе покажем одно занятное место, где нам точно не помешают.
– Маэстро, – изрёк Седрик, – вы сволочь…

– Не нравится мне вся эта затея с лабиринтом, – заявил на очередном собрании Седрик. – А особенно – участие в ней Хагрида. Представить страшно, каких минотавров он туда может напихать!
– Ничего по-настоящему опасного ему запустить не позволят, – возразил Хендри. – Да и нет у него под рукой ничего, с чем не мог бы справиться семикурсник. Василиск Хагрида всё равно не послушается… Нет, я бы больше опасался нашего старого знакомого и его лизоблюдов – удержаться от гадости они не смогут.
– Он же давно умер?!
– Распространённая ошибка, мой юный друг – ответил Хендри. – Не стану утверждать, что Самозванец живее всех живых – это всё равно не так – но и мёртвым его не назвать. Поэтому… Постоянная бдительность!
Рявкнуть получилось не хуже Грюма – настоящего, а не младшего Крауча, так что адепты подпрыгнули.
– То-то же… – протянул Хендри. – Ладно, давайте подумаем, что там может быть… Кроме мозгошмыгов, естественно.

Половина июня прошла незаметно, утонув в череде экзаменов. Чемпионы, правда, от них были освобождены –но у них был собственный повод нервничать. Лабиринт основательно разросся, поднявшись футов на восемь, на к тому же каждые несколько дней перестраивался – лучшая защита от любителей летать. Карту лабиринта начертить было несложно, но зачем? Всё равно всё успеет поменяться …
И совсем уж посторонняя проблема занимала Хендри.
Сон.
Ему снова приснилась та же комната, змея, котёл и Хвост – но на сей раз в комнате имелся Барти Крауч-младший, таращившийся на хозяина. К счастью, молча, и причина его молчаливости косилась на него с явным и сугубо гастрономическим интересом…
– Ты всё приготовил, Хвост? – пискляво прошипел Волдеморт, глазами которого Хендри и видел сцену.
– Д-да, повелитель! – пропищал Хвост.
– Барти?
– У меня всё готово, повелитель! – воскликнул Барти. – Эти идиоты ни о чём не догадываются, даже Дамблдор, хотя…
На этом сон оборвался. Проснувшись, Хендри выругался сквозь зубы, нацепил очки и принялся записывать сон.
Опять Волдеморт!  Какого Мордреда этому надоедливому ублюдку опять приспичило сунуться в его сны?! И, что гораздо важнее, как он это делает и может ли сам получать информацию от него? Вопросы, вопросы – и хоть бы один ответ! И защитные артефакты не помогают – или помогают плохо, сон-то всё-таки сорвался…
Дописав, Хендри посмотрел на часы, снова выругался – до подъёма опять оставалось меньше часа – и принялся медитировать. Поможет окклюменция или нет, но заниматься ей всё равно надо…

Сириус, выслушав новость, помрачнел и ушёл.  Гермиона, проводив его взглядом, пристально посмотрела на Хендри и сообщила:
– Мне это не нравится.
– Мне это нравится ничуть не больше, – скривился Хендри, – но сделать мы с этим пока ничего не можем. Я даже не понимаю, что происходит и как, и, похоже, этого никто не понимает. И в любом случае, главная наша проблема сейчас – лабиринт. Бэгмен – конченый придурок, а у Хагрида абсолютно больная фантазия, и что они в этот лабиринт могут напихать, я даже думать не хочу… А ещё есть Барти и его хозяин, которому вообще крышу снесло, насколько можно судить – и чего ждать от них, я вообще не представляю. И всё это – уже через неделю!
– Да, весёлые дела, –  вздохнула Гермиона. – Ну да ладно, как-нибудь справимся. На твоём месте я бы больше опасалась папиной реакции на наше заявление…
– Во-первых, до моего дня рождения ещё надо дожить, – заметил Хендри, – а во-вторых, сколь я успел узнать твою маму, она его успеет втравить в питейное состязание с кем-нибудь из наших, и он будет слишком занят… Ну или проделает ещё что-нибудь в том же духе.
– Совершенно точно, – согласилась Гермиона.

Утром двадцать второго июня чемпионы Турнира внимательно наблюдали за последними приготовлениями к испытанию. Вместе с ними наблюдали судьи, лже-Грюм и Сириус, а также Луна Лавгуд, которая  вообще-то программой не предусматривалась. Но саму Луну подобные мелочи никогда не волновали, а все остальные либо не могли, либо не хотели её прогонять… Да и было это бесполезно.
Столь представительная комиссия не зафиксировала нарушений, согласилась, если понадобится, дать в том Непреложный обет, и разошлась.
Разумеется, отсутствие хоть чего-нибудь подозрительного вызвало острый приступ паранойи у Блэка и чуть менее острый – у Хендри, но найти так ничего и не удалось. Разумеется, это никого не успокоило…
В итоге чемпионы весь день бестолково бродили по Хогвартсу, нервничали сами и нервировали окружающих. Часам к трём даже до Бэгмена дошло, что идея назначить испытание на вечер была откровенно глупой – но изменить было уже ничего нельзя. Приходилось ждать начала состязания – и чемпионы постарались сделать ожидание для Бэгмена максимально невыносимым…

Но наконец наступил вечер, и четверо чемпионов собрались у входа в лабиринт.
– Вам предстоит зайти в лабиринт по очереди, – сообщил Бэгмен, – в зависимости от количества очков. Ну, я думаю, большой форы не будет ни у кого… Вам надо будет дойти до центра лабиринта и взять кубок – он перенесёт вас ку судьям. Итак, мистер Маклауд – вперёд!
Хендри с трудом удержался от матерного воя – ну разумеется, он оказался тем самым ослом, который крепок задним умом! Ведь можно же было догадаться, что именно сделает Барти, но нет… И с Сириусом не связаться – остаётся только надеяться, что слышавшая всё это Гермиона придёт к тому же выводу и сообщит Сириусу. Проклятый кубок – портал в логово Волдеморта, так что добраться до него необходимо первым. Продержаться несколько минут он сможет, а там Сириус запеленгует маяк и отправит команду спасателей…
Но размышлять дальше нее было времени, и Хендри вошёл в лабиринт.

В лабиринте дела обстояли именно так, как обещал Бэгмен – то есть довольно гнусно. Запутанный, тёмный, изобилующий ловушками проход вёл… Куда-то он обычно всё-таки вёл. Иногда в тупик, иногда в ловушку, коих в лабиринте оказалось немало, а иногда в более-менее нужном направлении. И, разумеется,  Хагрид обильно снабдил Бэгмена своими питомцами… Хагрида Хендри, конечно, уважал – но только его самого, на его тварей уважение не распространялось.  Особенно на соплохвостов, которых за четверть часа блужданий попалось две штуки и с которыми Хендри обошёлся по заветам Люпина – рыла у них не было, но Бомбарда брала исправно… Хендри так увлёкся, что взорвал даже боггарта…
Где-то на двадцатой минуте всё это стало рутиной, зато – видимо, для разнообразия – откуда-то донёсся вопль Флёр. Сочетавший в себе ярость, боль и возмущение. Видимо, кто-то достал Благую… Что само по себе странновато, потому как ничего, настолько серьёзного в лабиринте просто не было. К тому же красные искры… Ладно, что бы ни случилось – кто-то сошёл с дистанции, и это хорошо. Стоит поднажать…

В центр лабиринта, к постаменту с кубком, они выбрались одновременно.
– Крам рехнулся, – заявил Седрик, вытряхивая мусор из волос. – Напал на Флёр, потом на меня – мы его кое-как скрутили вдвоём, но Флёр досталось… Слушай, я, конечно, помню, что ты тогда сказал, но, может, возьмёмся за кубок вместе? Победила дружба и всё такое…
– Извини, Седрик, но нет, – Хендри шагнул вперёд. – Понимаешь, вся эта история с моим участием – одна большая Мордредова подстава. Думаешь, Барти-младший тут просто так отирается под видом Грюма?
– Не думаю, маэстро. Но всё же…
– Империус на Крама, портал в ловушку на кубок – и все дела. Отправишься со мной – просто сдохнешь…
– А ты?
– А я за каким-то чёртом нужен живым, хотя бы на время… И за это время Сириус успеет меня найти и прислать спасателей. Короче, я отправляюсь, а ты беги к Гермионе и объявляйте красную тревогу, – на самом деле Хендри совершенно не чувствовал той решимости, которую изображал – но к Волдеморту его сегодня всё равно бы отправили, – так что уж лучше самому… – Пожелай мне удачи.
– Пусть умрут твои враги, не оставив сыновей.
– Пусть умрут, – Хендри перехватил палочку поудобнее и взялся за кубок.

К сожалению, Волдеморт и Петтигрю не были совсем уж идиотами, и о том, кого ждут, представление имели. Хендри, впрочем, их таковыми и не считал, и потому взрыву светошумовой гранаты ничуть не удивился.
Вспышка ударила по глазам даже сквозь зажмуренные веки, шрам взорвался пронзительной болью, и Хендри широким веером отправил наугад несколько заклинаний. Судя по визгу, в кого-то он попал, но противник всё-таки был не его весовой категории – с одним Питером он бы, скорее всего справился, но при поддержке хозяина тот в конце концов, справился с Хендри, оглушил его и примотал к надгробию.
Придя в себя, Хендри первым делом незаметно осмотрелся. Увиденное не радовало – вокруг действительно было кладбище,  между могилами ползала здоровенная змея, на костре грелся огромный каменный котёл, возле которого возился Петтигрю с несколькими наспех залеченными порезами на морде, а рядом лежал какой-то куль тряпья, из которого раздавалось писклявое шипение. В реальности временное тело Волдеморта оказалось ещё отвратительнее, чем в видениях , к тому же оно уже начало гнить заживо…
– Кость отца, взятая ложью, верни жизнь сыну!
Серый порошок тонкой струйкой вытек из могилы и просыпался в котёл.
– Кровь врага, взятая силой, верни силу врагу!
Петтигрю отвлёкся от котла и полоснул Хендри по руке, заставив дёрнуться и выматериться на смеси гэльского, английского и китайского. Зрачки у Петтигрю были расширены до предела – похоже, он основательно наглотался какой-то дряни. Неудивительно – с таким-то хозяином…
– Плоть слуги, отданная волей, верни свободу хозяину! – точно наркотики – вряд ли нормальный человек смог бы вот так запросто снести себе левую кисть. Кинжалом. Да там должно быть мономолекулярное лезвие или совершенно немереная сила!..
Варево из столь неаппетитных ингредиентов, наихудшим из которых был сам Волдеморт, взлетело столбом и опало. Самозваный лорд стоял в котле и зрелище являл преотвратное. Бледная до какой-то прозелени кожа, полное отсутствие волос и носа, красные глаза…
– Да, запущенный сифилис – страшная штука… – выдал Хендри, потихоньку выпутывающийся из верёвок.
Волдеморт его проигнорировал
– Хвост, одень меня, – вальяжно приказал он, завернулся в поданную мантию, отобрал у Хвоста палочку и ткнул в предплечье.
– Посмотрим, сколько из них осмелятся явиться… – прошипел Волдеморт. – Тринадцать лет… О да, они заплатят.
Несколько минут – и на кладбище с хлопками начали возникать фигуры в чёрных балахонах, немедленно бросавшиеся целовать хозяйские ноги, а Хендри почти развязался.
– Вас меньше, чем я думал, – заговорил Волдеморт. – Да, некоторые мертвы, некоторые заточены… Но кое-кто, похоже, решил, что мой приказ ничего не значит… Что ж, их постигнет мой гнев. А вы… Да, вы пришли – но где вы были раньше? Я скитался жалким бесплотным духом, слабее призрака – но я здесь, перед вами, а вы не сделали ничего… Вот ты, Люциус – что сделал ты?
– Милорд, я…
– Круцио! – Малфой рухнул на землю, захлёбываясь криком. – Ты спрятался, Люциус, ты прибрал к рукам все средства нашего братства… А ты, Макнейр? Что сделал ты?
Макнейр обиженно посмотрел на хозяина сразу тремя глазами – за третий сошла аккуратная дырочка посередине лба – и молча рухнул.
Где-то раздался громкий хлопок.
Голова Хвоста разлетелась, заляпав Волдеморта.
Окончательно выпутавшийся Хендри метнулся к трупу, подхватил палочку и неприцельно полоснул режущим по ногам – всё равно, кому, своих здесь нет. Свои несутся по кладбищу в рёве моторов, грохоте выстрелов и вспышках заклинаний…
Разумеется, началась паника, Пожиратели бросились кто куда – кто аппарировал, кто пытался сражаться, но безуспешно, кто старался спрятаться. Волдеморт, разумеется, исчез первым – не будучи дураком, он прекрасно понимал, что с тремя техничками и как минимум взводом бойцов из «Black Company» не справится даже он… И на этом бой, собственно, и закончился.
– Цел? – Сириус втащил крестника в машину.
– Вроде да, – Хендри покрутил головой. – Не сказал бы, что ты торопился…
– Так уж вышло, – Сириус вздохнул. – Сам понимаешь, какой хаос тут творился… Ну ладно, возвращаемся.

На стадионе царило нездоровое оживление, если не сказать хуже. Шумели трибуны, носились туда-сюда авроры, то и дело появлялись бойцы Сириуса с пленными или убитыми…
Дамблдор, Фадж и Амелия Боунс о чём-то увлечённо спорили в судейской ложе, однако стоило появиться Хендри, как спор сразу же затих.
– Хендри, ты в порядке? – осведомился директор. – Сможешь рассказать, что случилось на этом кладбище?
– Разумеется, – Хендри кивнул. – С чего начать?
– С того момента, как ты взял кубок.
Рассказ Хендри занял едва ли не больше времени, чем весь ритуал – он старался описать происходившее как можно подробнее.
– И вы в это верите?! – взвился Фадж. – Совершенно ясно, что мальчишка просто врёт…
– А своим глазам вы верите, Корнелиус? – осведомился Дамблдор, кивнув на Тонкс, аппарировавшую к пьедесталу для чемпионов и бросившую на землю очередной труп. – А Сириусу? Волдеморт возродился, и это непреложный факт… И я, между прочим, предупреждал, что это почти неизбежно. Сейчас он бежал, часть его сторонников мертва или схвачена, но это его не остановит – только задержит, и вряд ли надолго…
– Но… но… – заблеял Фадж. – Что же нам делать?!
– Первая толковая мысль с вашей стороны за весь день, министр, – хмыкнула Боунс. – И кстати, мне бы тоже хотелось это знать. Нет, аврорат я мобилизую, но мне нужны полномочия…
– А знаете, мне пришла в голову любопытная мысль, – заметил Дамблдор, поглаживая бороду и искоса поглядывая на министра. – Здесь присутствуют министр магии, глава аврората и председатель Визенгамота, место это вполне пригодно для публичного объявления, а если уж ситуация не является чрезвычайной, то я и не знаю, какая же ещё заслуживает такого звания…
– Я, кажется, улавливаю ход ваших мыслей, и он мне нравится, – ответила Амелия Боунс, провожая взглядом двух авроров, тащивших отчаянно матерящегося Малфоя-старшего,  – но давайте обратимся к министру. В конце концов, это же его прерогатива…
Министр тоже всё понял, и это ему не нравилось. Очень сильно не нравилось, но выступить против Визенгамота и аврората он не рискнул – тем более, что если что-то и могло спасти его, то только Сентябрьский протокол.
– Кхе-кхе…, прокашлялся он. – Да, господа, мне бы не хотелось этого делать, но выбора у нас, увы, нет.  Сонорус!
– Леди и джентльмены! – пронеслось над квиддичным стадионом, на трибунах которого бушевало людское море. – В связи с возникшей чрезвычайной ситуацией Министерство магии в соответствии с постановлением Визенгамота от шестого сентября тысяча девятьсот тридцать девятого года объявляет военное положение и вручает аврорату и его главе Амелии Боунс чрезвычайные полномочия в сфере общественной безопасности. С этого момента любые распоряжения леди Боунс  столь же обязательны к исполнению, как и постановления Министерства.
Мёртвая тишина. Молодёжь в недоумении переглядывалась, маги постарше судорожно вспоминали когда-то слышанное от родителей – и только те, кто помнил Войну, поняли всё.
Война. Война, какой не бывало вот уже пятьсот лет, когда две розы раскололи магическую Британию надвое…

– Живой, скотина, – выдохнула Гермиона, обняв Хендри. – Неужели это было обязательно?!
– К сожалению, да, – Хендри зарылся носом в волосы девушки. – Седрика он бы просто убил, от Сириуса сбежал бы и снова напал тогда, когда мы были бы меньше всего к этому готовы… А я был необходим ему во-первых, для возрождения, а во-вторых, для показательной расправы.  Со вторым пунктом, правда, вышла накладка… Кстати, Барти поймали?
– Сбежал, – покачала головой Гермиона. – Проклятье, что же теперь будет?
– Ну… Хендри оскалился. – Кому-то – Ватерлоо, а кому-то – Изандлвана…
Он вскинул голову, и над затихшим стадионом раздалось:
– Alba gu brath!

Незабываемая ночка
Замок Данвеган скрылся за поворотом, и Гермиона, поёжившись, сжала руку Хендри. Гермиона нервничала больше всех, хоть и точно знала, как проходит обряд и что от неё потребуется… Но всё равно нервничала.
– Расслабься, Ла Команданте, всё будет правильно, – сказала сидевшая рядом Луна, закрыла глаза и переплела пальцы в замысловатом жесте, рассеяв Фет Фиада…
Нечеловечески правильные черты лица, узкие скулы, странный разрез глаз – похоже, из-за нечеловеческих глазниц, куда сильнее развитые клыки, длинные острые уши… Гермиона крепилась. Гермиона боролась с собой. Гермиона напрягала волю… Но хватило её минут на пять. Подняв свободную руку, она принялась чесать  Луну за ухом.
– Ня, – отозвалась на это Луна, блаженно зажмурившись.
Хендри только вздохнул. Картина была совершенно безумной… Хотя вряд ли безумнее поездки к волшебному холму на кемпере с безумным учёным за рулём – а Мэг сложновато было назвать здравомыслящим человеком… А, к Мордреду – уж если ты полез в кроличью нору, здравый смысл тебе не понадобится.

Холм ничем не отличался от любого другого холма на острове Скай – и тем не менее, это был именно нужный холм. В этом не было бы никаких сомнений, даже если бы его хозяин не сидел на склоне, покусывая травинку.
– Приехали, – Мэг остановила машину и потянулась. – Вылезайте, а я помотаюсь по окрестностям и посмотрю, что тут можно найти… Аппарировать, я надеюсь, вы и без меня сможете.
– Да уж как-нибудь, – хмыкнул Килан, открыв дверь и спрыгнув на землю, – спасибо, что подвезла… И не на пикапе.
– Обращайся, – хмыкнула Мэг.
Проводив взглядом машину, Сокол Лета встал,  взмахнул рукой и произнёс:
– Я приветствую вас и приглашаю войти в сид Лох Клеат. Я даю клятву, что никому из живых, вошедших в сид, не будет причинён никакой вред.
Земля на склоне холма разошлась, открыв слегка наклонный проход, освещённый ярким золотистым огнём факелов.
– Я принимаю твоё приглашение, Сокол Лета, и клянусь, что не стану возмущать мозгошмыгов против тебя, – ну конечно же, Луна не могла не испортить торжественный момент.
Летний сидхе только закатил глаза, всем своим видом демонстрируя, как его достала эта сумасшедшая…

– У меня такое чувство, словно мы все провалились в прошлое на несколько тысяч лет, – протянул Дэн Грейнджер. – Хендри, помнится, говорил, что сидхе сейчас живут почти как мы?..
– В общем, да, – согласился  Сокол Лета. – Многие живут с Сынами Миля, но и они не бросают своих сидов.
– Постоянно живут в холмах только вожди и упорные консерваторы, – пояснил Хендри, – ну и часть фейри, естественно. Но и те, кто не живёт постоянно, регулярно здесь бывает, да и дома стараются строить либо прямо на своём холме, либо рядом… Знаете, я никогда не был в сиде, так что все мои познания сугубо теоретические…
– А никто не может рассказать о доме лучше, чем хозяин, – с ухмылкой закончила Диорвел. – А уютно у вас здесь…

***
Гермиона поёжилась. Время пришло…
Две девчонки лет десяти на вид увели её в какую-то комнатку, освещённую добрым десятком факелов, и принялись раздевать. Вспомнилось ехидное мамино: «Милая, тебе же почти шестнадцать, неужели у тебя нет чего-нибудь менее приличного?» Есть, конечно, но – не в этот раз…
Обнажённая Гермиона стояла неподвижно, пока девчонки, весело пересмеиваясь, расчесывали её волосы и скрепляли причёску шпильками-стилетами из белой бронзы, а затем разрисовывали тело замысловатыми узорами.
Что ж, всё готово, последний штрих – и Гермиона Грейнджер шагнёт в легенду…
Поудобнее перехватив кинжал, Гермиона усмехнулась, взмахом руки заставила землю расступиться и шагнула в ночь.
***
Оба кинжала Хендри отдал Луне – никакого железа, обряд слишком стар, чтобы ужиться с ним…
– Очки, – негромко сказала Луна.
– Я же ни хрена не вижу без них!
– Это не то, что должно тебя беспокоить, Летнее Дитя, – Луна осторожно стянула очки и закрыла глаза ладонями…
В глаза словно плеснули жидким азотом, Хендри взвыл и попытался шарахнуться в сторону – но не смог.
– Прости, Летнее Дитя, – в голосе Луны – нет, Зимнего Безмолвия – слышалось искреннее сожаление, – я лишь недавно смогла овладеть этим… и не посмела бы сделать это не здесь, в средоточии силы Лета. Это было бы погибельно для тебя.
Хендри проглотил заковыристую матерную конструкцию, глядя на стоявшую перед ним девушку в платье из лунного света. Вместо смазанного силуэта он видел её в мельчайших деталях…
– Луна, безумное отродье Зимы… – вздохнув, Хендри почесал её за ухом. – Ладно, спасибо, но в следующий раз хотя бы предупреждай, ладно?
– Ня, – безмятежно отозвалась Луна, крутанулась на пятке и выскользнула из комнаты, позволив мальчишкам приняться за дело.
Одежду долой. Голубые линии вайды ложатся на кожу, сплетаясь в узор, смысл которого помнят лишь  сидхе. Пояс с мечом и два копья – и всё. Здесь и сейчас нет Хендри Маклауда – а юный воин, не нуждающийся в ином одеянии, коме собственной доблести, шагнул в ночь, готовый к новому сражению…

Хендри стоял в двойном кольце костров, отобравших у ночи футов тридцать . Там, в ночи, за чертой, мелькали тени, рокотали бубны и звенели флейты, там, скрываясь от глаз человека, таилось неведомое…
И оттуда шагнула в кольцо огней Гермиона. Блики огня скользили по обнажённому телу, заставляя рисунки извиваться в причудливом танце, зажгли нестерпимым блеском кинжал, играли в глазах…
Хендри вонзил оба копья в землю, бросил меч и раскинул руки, показывая, что безоружен. Гермиона, чуть пригнувшись, плавным звериным движением скользнула вперёд,, заставив Хендри напрячься, одним стремительным ударом вспорола шрам и отпрыгнула назад.
По лицу словно ударили плетью, из шрама хлынула маслянисто-чёрная дымка, постепенно сгустившаяся в человекоподобный силуэт…
– Ты безоружен, – зашипел знакомый по кладбищу голос, – ты выбросил палочку, и теперь ты не более, чем  жалкий магл…
– Alba gu brath! – Хендри пальцами ноги подхватил копьё, подбросил его и поймал, перехватывая для удара. Тень метнулась в сторону, вскинув призрачную палочку – даже более опасную, чем настоящая – и дёрнулась, когда копьё вспороло ей бок.
– Ты будешь молить меня о пощаде, жалкий червь, – снова зашипела она. – А потом я заберу твоё тело… И ты будешь видеть, как я твоими руками убиваю всех тех недочеловеков, которых ты так обожаешь, и ниче…
Тень замолчала на полуслове, когда копьё пробило призрачную грудь и вонзилось в землю за её спиной, полыхнула смесью ужаса, ненависти и бессильной ярости – и рассеялась. Хоркрукса больше не существовало…
Хендри стоял в двойном кольце костров, отобравших у ночи футов тридцать . Там, в ночи, за чертой, мелькали тени, рокотали бубны и звенели флейты, там, скрываясь от глаз человека, таилось неведомое…
А прямо перед ним, бросив кинжал на землю, стояла Гермиона. Блики огня скользили по обнажённому телу, заставляя рисунки извиваться в причудливом танце, играли в глазах, резко очертили приоткрытые губы…
Шаг вперёд, взгляд скользит по стремительным извивам рисунка, бегущего по телу, свивающегося в тугие спирали вокруг сосков, подчёркивающего талию, стекающего к кончикам пальцев. Ещё шаг – вплотную, глаза в глаза, судорожный вдох – не поймёшь, чей – и во всём мире не осталось ничего, кроме пляшущего в глазах пламени и обжигающего женского тела в руках…

Костры давно погасли, поляна опустела, а солнце клонилось к закату, когда Хендри открыл глаза. Он лежал на земле, рядом – а по большей части на нём – устроилась Гермиона. Чуть дальше лежали  оба копья, меч и кинжал, а рядом с ними стояла корзина…
– Доброе утро, – сонно пробормотала Гермиона, не открывая глаз и крепче прижимаясь к Хендри.
– Скорее уж добрый вечер, – рука парня скользнула по её спине, на мгновение задержалась на талии и двинулась дальше. – Похоже, мы проспали большую часть дня…
– Учитывая, чем мы занимались большую часть ночи…
– Да уж, а ты, оказывается, горячая штучка…
– Да и ты не хуже, – Гермиона, не вставая, потянулась. – Признайся, такого ты не ожидал?
– У меня были подозрения, но да – такого я не ожидал точно, – Хендри поцеловал Гермиону, – спасибо… И не пора ли всё-таки вставать?
Вместо ответа Гермиона вскочила, провела ладонями по телу и прыгнула в озеро. Хендри последовал её примеру – получилось далеко не так изящно – и нырнул.
– Не знаю, как ты, а я дико проголодался, – сообщил он, вынырнув, – и не думаю, что наша родня будет довольна, если мы явимся прямо в таком виде…
– Думаю, в той корзине есть все необходимое, – хмыкнула Гермиона, выбравшись из воды и выжимая волосы. – И кстати, а где твои очки?
– Луна вылечила, – ответил Хендри. – Ну что, посмотрим, что нам оставили?
Он полез в корзину, в которой обнаружились кувшин вина, хлеб и варёное  мясо, а так же сверток с одеждой и их палочками. Правда, одежда оказалась… Своеобразной.
– Нас примут либо за помешанных, либо за реконструкторов, – довольно ухмыльнулся  Хендри, разглядывая алую, расшитую золотом рубаху и пояс с ножнами. – Кстати, оружие-то вполне стальное…
На самом дне обнаружилась записка от Луны:  «Можете не торопиться, пир без вас не закончится».
–  Значит, начался он без нас, – фыркнула Гермиона сквозь мясо. – И надеюсь, что папа будет достаточно пьян, чтобы не наделать глупостей.
–Достаточно пьян?..
– Да. Пьяным я его, правда, ни разу не видела, но могу тебя уверить – все глупости он всегда делал на трезвую голову…

– Что скажешь? – Гермиона крутанулась на пятке.
– Скажу, что ты великолепна в любой одежде, а без неё – тем более, – ответил Хендри.
Расшитое золотом и серебром зелёное платье и впрямь смотрелось на Гермионе потрясающе. Дополняли картинку тартановый плащ цветов Маклаудов, сандалии и, разумеется, золотой торк на шее. Такой же плащ был и на Хендри, наброшенный поверх той самой алой рубахи, и торк с оленьими головами на концах.
– Ну что, пойдём? – поправив пояс с мечом и ножом, Хендри поднял копья и протянул Гермионе руку.
– Подожди, – Гермиона взмахнула палочкой, поймала взлетевшие гребни и протянула их Хендри. – Вот. Сделай, пожалуйста, что-нибудь с волосами.
– Что-нибудь, говоришь… – за пару минут Хендри соорудил некое подобие причёски и скрепил её гребнями. – Такое пойдёт?
– Отлично! – заявила Гермиона, на несколько секунд склонившись над водой. – А вот теперь – вперёд! Надо же нам официально заявить о нашей помолвке?

Пир, разумеется, был в самом разгаре. Золотое пламя факелов  заливало светом пиршественный зал, поднимались кубки, блестели ножи, кипел котёл над очагом…
Люди и сидхе пировали вместе – едва ли не впервые со времён Артура. Эль лился рекой, и никто не удивился, когда Сокол Лета сам поднялся, чтобы приветствовать гостей.
– Ла Команданте, Летнее Дитя, – заговорил он, – вы сокрушили скверну, и я приветствую вас, как подобает приветствовать героев. Знай же, Летнее Дитя, что отныне ты вправе прийти в мой сид, когда пожелаешь и с кем пожелаешь. Леод из Дал Риады заключил союз с Благим Двором – но тебя я называю своим другом и вновь повторяю: сид Лох Клеат открыт для тебя и для твоего рода!
С этими словами он забрал у стоявшего рядом с котлом воина большую двузубую вилку, вынул из котла кусок мяса побольше и протянул его Хендри. Тот, достав нож, отрезал половину и отдал Гермионе, не заметив, как блеснули глаза Луны… Тем более, что свинина была отменной.
– Пусть же Летнее Дитя и возлюбленная жена его воссядут за моим столом по правую руку от меня, ибо так подобает доброму хозяину привечать героев! – провозгласил Сокол Лета.
– Мы точно собирались ограничиться помолвкой?.. – Хендри с подозрением уставился на Гермиону, а та – на него, после чего оба посмотрели на девушку в платье из лунного света, что сидела за столом по левую руку от хозяина… И хором выдохнули:
– Луна, безумное исчадие Зимы!..
– Как это понимать?! – поднявшийся Дэн Грейнджер – в сине-серебряной рубахе и алом плаще, с кубком в одной руке и кинжалом в другой выглядел ни разу не смешно. Правда, глаза его как-то подозрительно блестели…
Хендри не ошибся – Дэн играл. Он разразился свирепой речью, обещаниями страшной мести и прочих небесных и вполне земных кар, и закончил её заявлением:
– Это самое дикое объявление о помолвке, какое я слыхал со времён Лета Любви, а потому благословляю вас, дети мои! – и залпом опустошил кубок.
И пир продолжился…

Хендри не знал, сколько прошло времени, и его это и не волновало – да и был ли смысл говорить о времени здесь, в сиде? Пространство и время были истинной стихией сидхе, ни один маг не мог даже мечтать приблизиться к этим высотам – и под холмом часы действительно могли обернуться веками… И наоборот. Вот только сейчас всё это значения не имело – порыв холодного ветра пронёсся по залу, когда Луна поднялась с арфой в руках, и под сводами зазвучала незнакомая плывущая мелодия…
– Волчий глаз темноты.
Намагничен зрачок грозой,
Я шагаю в него,
Пробиваюсь немой слезой
На ту сторону сна,
На ту сторону сна…
И в самом деле, какое время может быть по ту сторону сна?..
Последний звук растаял в тишине, наваждение отступило, и пир продолжился.
– Луна… – протянул Хендри. – Кстати, как-то слишком легко твой отец воспринял новости – мне казалось, что он вполне мог и метнуть кинжал.
– Вообще-то, – усмехнулась Гермиона, – мои родители были чуть старше нас с тобой, когда впервые встретились в Хайт-Эшбери… Сам понимаешь, что это значит.
– Вот уж никогда бы не подумал…
– Ага. Говорю же – Гриффиндор головного мозга мало того, что заразен, так ещё и наследственное. Нет, меня, конечно, пытались воспитать нормальным ребёнком… Но как можно стать нормальным, если твои родители – матёрые хиппи?  И, главное, зачем?.. Будь мы нормальными магами, этого всего бы не было… Да, кстати, как так получилось, что помолвка превратилась в свадьбу?
– Так с точки зрения сидхе мы женаты, – пожал плечами Хендри. – Насколько я понимаю, их представления о семье от наших отстоят тысячи на три-четыре лет – мы ведь сейчас, считай, в бронзовом веке… А Луна вообще странная по меркам любой эпохи.
– Вот уж точно, – вздохнула Гермиона, задумчиво крутя в руке кубок. – Тебе не кажется, что что-то затевается?
– Очень может быть. Какой же это пир без хорошей свары? – хмыкнул Хендри.
Пир продолжался. Мелькнувшие брауни утащили котёл с догоревшего очага, притащили эль и вино и снова скрылись. Разговоры за столами становились всё громче, кто-то с кем-то спорил, кто-то явно затевал свару…
– Я не могу? Да ты просто боишься, Чёрная Луна!
– Упс… – Гермиона отставила кубок. – Маму разозлили…
– Не слабее вас Дети Миля!
Луна снова ударила по струнам, выпустив на волю неистовую мелодию:
– Снова теченьем реки
Музыка бьет изнутри,
В этой мелодии жизни – сила!
Жизнь разбивает мечты,
Надежды, другие миры,
Но музыка сердца сотрет – что было!
И сидхе, и люди замерли, иные – не донеся до губ кубок, когда Джин Грейнджер, сбросив платье, шагнула на рдеющие угли и вскинула над головой руки.
– ... оставь оковы на земле,
И воспари над этим миром ввысь...
Мечте, своей мечте,
Открой свой мир земной,
Зажги в груди своей
Огонь!
Босые ноги бешено кружащейся в пляске женщины выбивали облака искр, свет факелов играл на коже, а музыка неслась неудержимым потоком:
– Отдай свои прошлые сны,
В сомненьях себя обрети,
В бешеном танце душа кружится!
Не думай, что будет потом,
Здесь и сейчас мы живем,
Стань хоть на миг сам собой, слышишь!
Она – слышала. Слышала и подчинялась, повелевая, взметнувшись над углями, словно беснующееся пламя…
– Оставь сомненья и иди,
Мир в ожидании затих.
Танцуй,
Впусти в себя огонь,
Познай желаний боль,
Сомнений плен и слабость…
Кажется, сам холм пришёл в движение, подчиняясь неистовой музыке…
– Танцуй,
Лети к своей мечте,
Она твоей судьбы
Одна откроет тайну!
Музыка оборвалась. Танцующая замерла застывшим языком пламени…
И впервые за тысячи лет вождь сидхе склонился перед смертной.

Отредактировано Godunoff (25-10-2019 02:02:51)