Испорченный праздник
Начало декабря было значительно более мерзким, чем обычно – дементоры, которым надлежало убраться через три дня, похоже, приложили особые усилия, чтобы изгадить всем настроение.
Никаких следов Петтигрю, разумеется, они не обнаружили, но это не мешало им постоянно держаться как можно ближе к Хогвартсу, вытягивая любую каплю положительных эмоций.  Ученики не рисковали перемещаться в одиночку даже по школьному двору – только компаниями из четырёх-пяти человек, среди которых был хотя бы один старшекурсник. Защита от тёмных искусств ожидаемо стала самым популярным предметом, а Люпин – самым любимым преподавателем, особенно после того, как кто-то вспомнил, что есть специальное заклинание против дементоров…
«Люмос  ультима», хоть и был заклинанием выбора, всё же был признан слишком эффективным – после того, как было сожжено два дементора, Гермиона стала демонстративно носить дозиметр, а министерский чиновник закатил грандиозную истерику с угрозами сгноить в Азкабане. Чиновника отозвали и прислали нового, но дементоров жечь, к сожалению, так и не разрешили.
Люпин, не теряя присутствия духа, взялся учить всех желающих вызову патронуса… Правда, делал он это довольно своеобразно.

–  Что есть патронус? – задал вопрос прохаживающийся перед учениками Люпин. – Патронус есть ваш дух-хранитель, отражение вашей личности, коротко говоря – ваш нагуаль. Поэтому не бывает двух одинаковых патрнонусов, даже если они имеют облик одного и того же зверя – и кстати, поэтому они всегда звериный облик и имеют. Поэтому для того, чтобы его вызвать, недостаточно сосредоточиться на счастливых воспоминаниях и произнести заклинание – это слишком долго, сложно и требует много сил, а на выходе вы получите, скорее всего, лишь светящееся облачко, которое только затормозит дементора – а если их будет несколько, то и вовсе не поможет. Я же собираюсь научить всех вас вызывать воплощённого патронуса, и сделаю это не так, как привыкли в Британии…
Люпин замолчал, прошёлся по классу, остановился и взмахнул палочкой. В воздухе протянулась серебристая клубящаяся полоса, почти мгновенно разбухшая в огромного волка.
–  Вот так, –  произнёс Люпин, –  не бойтесь, своих он не укусит. Можете даже потрогать – любопытное ощущение…
Волк прошёлся между столами, позволил себя погладить и исчез в серебряной вспышке.
–  Вот так, –  повторил Люпин. – А теперь слушайте внимательно – сегодня вы приступите к первому этапу. Вечером, перед сном, каждый из вас должен будет сосредоточиться на мысли: «Я – зверь». Никакой конкретики, только это – и с этой мыслью вы должны заснуть. Во сне вы увидите зверя, который и является вашим нагуалем – это может быть кто угодно, обычное существо или магическое, ныне существующее или давно вымершее. Не надо думать, что тот, кто увидел во сне дракона, сравнится с Мерлином, тогда как увидевшему мышь ничего не светит. Я знаю одного человека, безусловно талантливого учёного и сильного волшебника, чей патронус – верблюд. И это подходящий зверь – она чертовски упряма и ей плевать на чужое мнение о ней…
–  Кажется, я знаю, о ком идёт речь… –  шепнула Гермиона.
–  Похоже на то, –  согласился Хендри.
Люпин же, не обращая на них внимания, продолжал:
–  Проснувшись, постарайтесь вспомнить как можно больше деталей – это полезно, хоть и не обязательно, а на уроке расскажет мне, кого вы увидели. После этого я объясню вам, что делать дальше – и дело за вами.

Джеймс Поттер мог превращаться в оленя, следовательно, и патронусом он имел оленя. Из этого следовало, что и его патронусом его сына почти наверняка будет какой-нибудь олень. Не обязательно, конечно… Но Хендри и тут оказался оригиналом.
…Бродящий по лугу олень вскинул голову и настороженно раздул ноздри. Кто там? Враг? Соперник? Самка?
Олень был огромен – на его рогах легко могли бы улечься два рослых человека, голова возвышалась над землёй футов на семь, если не восемь – этот исполин был хозяином лугов и знал об этом…
…Хендри проснулся, потряс головой и высказался:
–  Ну нифига же себе зверюшка… Хорошо ещё, что не птеродактиль.
Немного повертевшись и придя к выводу, что это всё-таки стильно, Хендри снова заснул.

–  Прикинь, мне собака приснилась, –  заявил Рон, едва появившись в гостиной , –  да не просто собака, одна из этих четырёх тварей… А может, и не из них, но всё равно фокстерьер. Ну какой из меня фокстерьер, вот скажи мне?
–  Рон, поверь, бывают и более странные твари – как тебе олень с рогами в два человеческих роста?
–  Не бывает таких.
–  Теперь не бывает, –  согласился  Хендри, –  но десять тысяч лет назад очень даже были.
–  А, так ты про ирландского оленя! – сообразил Уизли. – Ну так и сказал бы сразу…
Гостиная, тем временем, заполнялась студентами, оживлённо обсуждающими сны. Так, близнецам Уизли приснились быки – одному рыжий с белой головой, другому – бурый, но огромного роста,  их старший брат увидел муфлона, а Джинни – лошадь. Гермиона сообщила, что увидела ворона, сидящего на копье, а Парвати заявила, что Шива послал ей белую кобру, уселась перед камином и зажгла палочку благовоний, повторяя «Ом намах Шивая».
Оригинальнее всех на Гриффиндоре оказались Невилл и братья Криви. Лонгботтом увидел во сне гигантского ленивца-мегатерия, Колин – кецаля, а Деннис и вовсе археоптерикса…

Защита стояла первым уроком, и Люпин, оставив всех в Большом зале, заявил:
–  Я не буду спрашивать, кто из вас какого зверя увидел – это не имеет значения. Надеюсь, увидели все? Прекрасно, теперь вам следует медитировать, сосредоточившись на образе вашего нагуаля. Представьте его разгневанным, сражающимся… защищающим что-то – или кого-то. Вложите в этот образ желание защитить – и когда почувствуете, что готовы, поднимите палочку и произнесите: «Экспекто патронус!» Я не знаю, сколько времени вам понадобится – в идеале вы должны были бы уложиться в одно это занятие… Но я не думаю, что кому-то из вас это удастся. Поэтому не стоит расстраиваться, если именно так и случится – продолжайте медитировать всякий раз, когда у вас появится такая возможность. В конечном итоге даже самые бесталанные не потратят на это больше месяца… А теперь начинайте.
Хендри расслабился, закрыл глаза и снова вызвал в памяти исполинского оленя, сосредоточившись на нём. Одно занятие?.. Ха!

–  Экспекто патронус! – призрачный мегалоцерос ударил копытом, наклонил голову и двинулся на раскинувшего передние лапы мегатерия. Под потолком кружил ворон, хорёк, забравшийся на спинку директорского кресла, шипел на тилацина… Люпин глубоко ошибался – за два часа ухитрилось справиться с задачей немногим меньше половины студентов. Включая и тех, от кого ничего подобного не ожидалось – Малфоя, например…
–  Ну что ж… Я был о вас худшего мнения, чем вы заслуживали, –  задумчиво сообщил Люпин. – Должен признать, что это удивительно – такой результат  –  не то, чего ожидаешь от подростков, и отнюдь не всем взрослым магам удавалось подобное… Хотя таковых найдётся куда больше, чем тех, кому удавалось научиться этому заклинанию традиционным путём. Собственно, я не слышал, чтобы кто-нибудь это сделал хотя бы за день, не говоря уж о двух часах. Однако не вздумайте расслабляться и почивать на лаврах – ваша работа не закончена! Продолжайте упражняться, продолжайте медитировать – и помните: патронус может не только защитой. Ваш щит и ваш меч, ваш голос и ваши глаза – всё это – патронус, ибо он – это вы!
–  Голос – это понятно, –  заметила Гермиона, –  но всё остальное?.. Хендри, ты что-нибудь знаешь?
–  Не имею ни малейшего представления, –  покачал головой Хендри. – То есть, я слышал, что патронуса можно послать с сообщением, но и только… Собственно, а что мешает спросить?
–  Профессор Снейп? – предположила Гермиона. – Следующее занятие у него…

Приближающееся Рождество и отсутствие дементоров даже Снейпа настраивало на относительно миролюбивый лад – по крайней мере, он шипел на гриффиндорцев реже обычного. Видимо, предвкушал отдых от «тупого стада баранов», коими мнил всех окружающих…
Рождественское настроение медленно, но верно расползалось по Хогвартсу. Вроде бы ещё рано – но и ученики, и преподаватели уже потихоньку готовились к празднику. В разговорах то и дело проскальзывало: «Что на каникулах будешь делать?», «Домой поедешь?» и прочее в том же духе. Кто-то старался выведать у друзей, что им подарить, кто-то просто спрашивал, кто-то уточнял планы… Не оставался в стороне даже Пивз, вырядившийся помесью Санта-Клауса с Пеннивайзом и призывавший воровать, убивать и насиловать гусей. Последнее неизменно повергало в ступор почти всех… В особенности – слизеринцев, поскольку  представители трёх остальных факультетов могли и сами выдать что-нибудь в том же духе.
Поскольку дементоров убрали, а Петтигрю так и не появился, Хендри уже начал надеяться, что неприятности, наконец-то, закончились.
Разумеется, у реальности на этот счёт были совсем другие планы…

Девятнадцатого декабря Питер Петтигрю заявился в Косой переулок  в крысином обличье, сидя в кармане у некоего Эйвери, бывшего Пожирателя, откупившегося от тюрьмы. Никто бы его и не заметил, если бы не патруль стажёров под началом Грюма – старый и далеко не добрый аврор решил продемонстрировать весь арсенал аврорских распознающих заклинаний… И получил результат, которого совершенно точно не ожидал.
Дальнейшее развитие событий Хендри было известно из двух источников – «Ежедневного Пророка» и письма Сириуса. В первой версии Петтигрю оглушил Эйвери, сразился с аврорами и, посрамлённый и раненый, бежал. Эйвери же привели в чувство, допросили и отпустили лечиться, ибо он полагал, что это просто крыса и был в шоке. Зачем ему вообще понадобилась крыса – «Пророк» умалчивал. Во второй (которой Хендри доверял куда больше) Петтигрю, как и в восемьдесят первом, врезал Бомбардой, принятой Грюмом на щит, и сбежал под шквальным, но крайне неточным огнём стажёров. Эйвери попытались допросить, но безрезультатно – он был настолько пьян, что даже хотел выпить с Грюмом на брудершафт и лез целоваться ко всем магам в синих мантиях. Где, а главное – зачем он вообще подобрал крысу, так и осталось неизвестным…
Компания рассказу Сириуса тоже поверила значительно больше, чем газетной статье. Больше того, Дафна заметила, что Эйвери в последнее время неоднократно видели пьяным, причём раза два или три – вдрызг, так что действительно мог и не догадываться, кого таскает в кармане.
–  Даже и так, всё равно непонятно, зачем ему могла понадобиться крыса, –  заметила Гермиона.
–   Привязывать за хвост и крутить над головой? – предположил Уллем.
– Крыса должна быть дохлой, –  ответила Гермиона, –  нет, дело нее в этом. Я уверена, что он прекрасно знал, что это не просто крыса, и в карман его пихал абсолютно трезвым, а напился уже потом.
–  Зачем?
–  Вообще-то, это простейший способ защититься от легилименции, –  сообщил Хендри. – Правда, я не думаю, что им стоит пользоваться регулярно… В общем, если нам опять напихают в школу дементоров – это мы ещё легко отделаемся. С Фаджа станется военное положение ввести…
–  Без одобрения Короны? – совершенно по-маклаудовски вздёрнула бровь Дафна. – От такого его не спасёт даже Статут… Но в целом ты прав – наше Министерство по делам идиотов и старые пни из Визенгамота закатят истерику не хуже той, что была в сентябре. И трясти будут всех…
–  В общем, праздник нам испортили, –  подвёл итог Хендри. – Который час? О, уже отбой скоро…

Министерство и в самом деле забилось в истерике. Правда, очередного нашествия дементоров всё же удалось избежать – но только объединёнными силами Дамблдора, Блэка, Малфоя и Дункана Маклауда. Это был натуральный роял-флэш, против которого оказался бессилен даже Фадж, и дементоры остались на своём месте… но и только.
Все авроры и целители были отозваны из отпусков, аврорат переведён в полную готовность, каминная сеть взята под жёсткий контроль, а международные сообщения требовали специального разрешения отдельно для каждого путешественника. Как это могло помешать тому же Петтигрю пересечь Пролив на пароме или сразу из Хитроу отправиться куда угодно на самолёте, в Министерстве, судя по всему, так и не задумались. То ли решили, что ни один нормальный маг этого не сделает, то ли попросту не догадались…
Реакция на эти новости в Хогвартсе оказалась весьма разнообразной. «Масоны» мрачно переглянулись – угадали, но лучше бы ошибиться. Малфой немедленно напыжился и принялся рассказывать, что уж его-то отцу разрешение получить – пара пустяков, часть однокашников, как обычно, смотрела ему в рот, остальные кривились. Рейвенкло почти в полном составе новость проигнорировал – вероятно, за пределы Соединённого Королевства никто не собирался, а на Хаффлпафе лишь пожимали плечами и возвращались к завтраку. Судя по всему, они прекрасно знали, как обойти министерские запреты…
–  Всё, как мы и ожидали,  –  прокомментировала Гермиона, –  разве что чуть быстрее. Интересно, Фадж попробует разогнать  Визенгамот?
–  Не в этот раз, –  покачал головой Хендри, отставив кубок с соком. – Я всё же надеюсь оставить это удовольствие себе… Так, народ, у кого какие планы на каникулы?
Особых планов ни у кого не было, и было решено праздновать по домам, а потом собраться и что-нибудь затеять. По возможности, естественно – мало ли, какие могут появиться дела…
Но праздник был испорчен всем без исключения.

–  Вы – толпа болванов, –  Снейп, судя по всему, решил добавить в жизнь коричневой краски, –  и меня весьма радует, что до следующего года я не увижу ваши тупые лица, хотя эта передышка огорчительно коротка… Итак, рецепт на доске – и если вы ухитритесь запороть это последнее в уходящем году зелье, оно станет последним в вашей жизни.
Высказавшись, Снейп принялся бродить по классу, заглядывая в котлы и комментируя по своему обыкновению. Гриффиндорцы за два с половиной года привыкли не обращать на него внимания – даже Невилл – но Снейп всё никак не успокаивался. Впрочем, хамил он теперь в обезличенной форме – видимо, неоднократные директорские пинки всё же дали эффект…
Разумеется, с зельем у Хендри проблем не возникло – как, впрочем, и у всех остальных.  Мало что так способствует успеваемости, как склонность приготавливаемого зелья при малейшей ошибке превращаться в мощную и крайне чувствительную взрывчатку.
Разумеется, «Превосходно» получили только слизеринцы, а Снейп всем своим видом демонстрировал, как ему жаль, что обошлось без жертв. Хендри, привыкший воспринимать  Снейпа как стихийную силу, не обратил на это внимания. Да и поучиться  у него стоило, хотя учить он не умел и не желал – но даже при таком раскладе удавалось выудить что-нибудь ценное…
–  Наконец-то! – вздохнул Рон, как только дверь кабинета захлопнулась – хоть немного отдохнём от этого урода…
–  Всё-таки не понимаю, почему его ещё не уволили, –  проворчала Гермиона. – Не спорю, он гений зельеварения, но как педагог абсолютно некомпетентен.
–  Если ты заметила, соответствующее образование тут только у Спраут, –  пожал плечами Хендри. – Что, впрочем, не мешает им нормально преподавать, хотя наш декан могла бы и больше внимания уделять своим подопечным. Снейпа же, ка я подозреваю, наш директор держит из каких-то политических соображений… И это плохо. Для нас – в том числе, потому что школа, оказавшаяся втянутой в политику… Кстати, наш клуб в этом плане может оказаться очень полезным. Как там дела с ним?
–  После каникул откроется официально, –  ответила Гермиона. – Правда, Макгонагалл заявила, что такой клуб обязательно должен иметь название – вроде как это традиция и всё такое прочее…  В общем, я торопилась и вписала второе, что пришло в голову, так что поздравляю – мы с тобой основатели дискуссионного клуба «Общество Белого Лотоса», и давай я не буду говорить, что мне пришло в голову первым.
–  Макгонагалл, разумеется, ничего не поняла? – предположил Хендри.
–  Нет, конечно, –  фыркнула Гермиона. – При всех её достоинствах, тем что происходит за пределами Великобритании, она почти не интересуется, а история магии в исполнении Биннса… Говорят, он и живой-то был не лучше, так что интерес к истории намертво отбит у нескольких поколений английских магов.
–  А был? – поморщился  Хендри. – Ты извини, конечно, но для большинства наших соотечественников – что магов, что маглов – за Проливом только псоглавцы и антиподы. Не знаю, конечно, как твою идею воспримет директор – вот он может что-нибудь не то подумать…
–  И окажется прав, –  хмыкнула Гермиона. – Ладно, планы на каникулы, я так понимаю, не менялись?
–  Не менялись, –  подтвердил Хендри. – Спасибо нашему дорогому министру – испортил нам праздник…
–  Однажды он за это ответит, –  сказала Гермиона. Спокойно и с абсолютной уверенностью.

В школе
Школьные годы принято вспоминать с ностальгией и умилением, но Хендри был абсолютно уверен, что с ним этого не случится. Он Хогвартс будет вспоминать исключительно матом – его школьная жизнь до сих пор была чередованием опасного для здоровья бардака и безобразной скуки.
Именно скука и стала главным врагом Хендри после каникул – в Хогвартсе и магической Британии не происходило ровным счётом ничего. Возможно, это было и к лучшему – вот только где-то прятался Петтигрю, и никто не представлял, где именно. Да и о том, что он делал, оставалось только гадать…
Хорошо хоть, дементоров убрали окончательно – только потому, что озверевший Дамблдор на каникулах явился в министерство и пригрозил созвать внеочередную сессию Визенгамота, на которой поставит вопрос о доверии министру. Естественно, решение – в кои-то веки – было бы единогласным, и Фаджу пришлось бы отправляться куда-нибудь в глушь сочинять мемуары… Что, впрочем, почти ничего не изменило бы.
Министерство состояло из тупых и продажных чиновников даже в большей мере, чем любое магловское правительство, подавляющее большинство членов Визенгамота  было старыми дураками, помешанными на расистских идеях колониальных времён – и, естественно, никто ничего менять не хотел. Слети сейчас Фадж – и следующий министр будет немногим лучше, да и то если повезёт. Любого здравомыслящего человека эта братия затопчет легко и непринуждённо… И даже Хендри было очевидно, что без основательной встряски ничего не изменится. Правда, сам Хендри всегда считал, что эту встряску обеспечит он, став самым молодым и скандальным политиком сперва магической, а затем и магловской Великобритании – но для этого сперва требовалось закончить Хогвартс и набрать кое-какой авторитет, благо, последователи уже имелись. Но увы – как раз этого времени у них, похоже, и не было. Если Волдеморт действительно сделал семь хоркруксов, как считал Дамблдор ( о чём Сириус позаботился крестника уведомить), то он уж постарается перевоплотиться как можно раньше. И закончить Хогвартс им, разумеется, не дадут…
А ещё была Луна. Странная, едва ли не безумная по человеческим меркам, человек меньше, чем наполовину… То, что её мать прервала всякое общение с семьёй, подчиняясь закону Холмов, не значило, что это сделали её соплеменники – и её слова на стрельбище принадлежали не ей.
Луна, конечно, была склонна изъясняться в стиле безумного вампирского клана из «Маскарада», но на сей раз её слова не оставляли простора для толкования: или с Самозванцем покончат маги, или это сделает Неблагой Двор. Как всегда, абсолютно не заботясь о побочном ущербе… Чем, впрочем, отличались все фейри.
Вмешательства фейри не хотел никто, так что Волдеморта требовалось завалить собственными силами… И участие Хендри в этом не предполагалось. Он, конечно, был слегка разочарован – но с самого начала в первые ряды не рвался, прекрасно понимая, что делать ему там нечего. Правда, получалось это далеко не всегда – но тут уж его вины не было, обстоятельства всякий раз оказывались сильнее.

В Хогвартсе, вроде бы, ничего не изменилось – по крайней мере, на первый взгляд. Однако теперь у компании была возможность получать сведения о Слизерине из первых рук – и там, похоже, наметилось некое брожение. Какое – Дафна пока что сама не понимала, но началось оно ещё на каникулах и наверняка было связано с Эйвери…
Всё это она изложила на первом же сборище, на что Гермиона заметила:
– Очень может быть. Вряд ли кто-нибудь знает что-то серьёзное – но всё равно, Сириусу сейчас каждый байт понадобится. Кстати, там у вас есть граммофон?
– Есть несколько патефонов, на один даже Сонорус наложили, – ответила Дафна, удивляясь столь неожиданному виражу. – Правда, никто так и не понял, как это получилось.
– Неважно, – отмахнулась  Гермиона. – То есть, интересно, конечно, но не это главное. Главное – поставь на нём завтра утром, только уже после подъёма, ради Мерлина, иначе тебя даже Снейп не спасёт, вот эту пластинку.
Дафна осторожно взяла пластинку, покрутила  в руках, убедившись, что все надписи на ней сделаны иероглифами, и отложила.  На пластинке могло быть всё, что угодно – о том, что у лидеров очень широкие музыкальные вкусы, она знала – но, скорее всего, что-нибудь экстремальное. Реакцию однокашников было представить очень легко… Но лучше будет увидеть.
– Так, с этим разобрались, – Хендри поправил очки. – Что ещё?
– «Wired», – сообщила Гермиона. – Тётя прислала номера с занятной статьёй Гибсона про Сингапур. Не знаю, насколько он прав, но картинка получается неприглядная…
– Прочитаю – скажу, – отмахнулся Хендри. – Как называется?
– «Диснейленд со смертной казнью».
– М-да… Ладно, с этим я потом разберусь, а насчёт Гибсона – ты его, помнится, собиралась подбросить на Рейвенкло?
– Так давно уж, – фыркнула Гермиона. – Ты удивишься, но они им очень заинтересовались, но какие выводы сделали – не знаю.
– Я знаю, – сообщила Луна. – Некоторые испугались. Другие думают, как всё это сделать с помощью магии. А есть и такие, кто ничего не понял… Но все сошлись в одном – если маглы возьмутся за дело всерьёз, нам конец. Причём даже не «если», а «когда»…
– Как раз в этом я сомневаюсь, – заявила Гермиона. – Как-то люди уже давно стараются не разнести всё новое и необычное, а изучить его… Для того, чтобы разносить было проще – в том числе. Конечно, можно и с этим справиться, хотя я пока что не представляю, как это могло бы быть, но…
– Интересно, а можно ли сделать волшебную палочку из логарифмической линейки? – неожиданно спросил Рон.
В мёртвой тишине раздался голос Луны:
– А я-то думала, что это у меня самое больное воображение в Хогвартсе…

День закончился без приключений, следующий – тоже, и даже неделя закончилась спокойно. Хендри даже начал надеяться, что и дальше особых проблем не будет – но, разумеется, зря…
Началось всё с того, что Дафна отловила Хендри в коридоре и во всеуслышание заявила:
– Я хочу ещё!
Малфой издал какой-то не то всхлип, не то взвизг, Дин выставил большой палец, а Хендри, клацнув зубами, выдавил:
– Чего?!
– Ты мне давал пластинку – «Мерцбау» или как-то так…
– «Мэруцубау» оно называется, –поправил Хендри. – Вот уж не думал, что тебе такое может понравится… Ладно, достану, это несложно.
В глазах слизеринцев появилась тоскливая паника, Малфой сделал вид, что ему плохо, и Хендри мысленно потёр руки и гнусно засмеялся. Диверсия не просто удалась – результат превзошёл все ожидания! Нет, со временем слизеринцы, конечно, привыкнут, но… Несколько незабываемых недель им гарантированно абсолютно точно, а там можно будет найти ещё что-нибудь… К тому же, если ему удастся приохотить хотя бы пару человек со Слизерина к нойзу – это будет торжество анархии. Даже одна Дафна – это уже успех, надо это отметить. Сыром.
Хендри остановился, потряс головой и сообщил в пространство:
– Это заразно…
– Что? – насторожился Рон.
– Сыр.
– А причём тут сыр? – Дафна переводила недоумённый взгляд с Рона на Хендри.
– Когда-нибудь ты поймёшь, – кровожадно ухмыльнулась Гермиона, – но будет уже поздно…

Затребованные пластинки Сириус прислал через пару дней, а вместе с ними – магнитофон, который обещал ещё в прошлом году, и запас кассет. К магнитофону прилагалась записка: «Никогда, никогда, мать твою, не напоминай мне об это проклятом устройстве!» Видимо, магнитофон оказался крепким орешком…
Магнитофон требовалось испытать – и через несколько минут Хендри, Гермиона, Дин и ещё несколько человек самозабвенно подпевали Моррисону…
Уллем перебирал  кассеты, время от времени откладывая что-нибудь, и было очевидно, что вскоре Гриффиндор ждёт совсем другая музыка – и хорошо, если это будет просто «Металлика». Джинни таращилась на магнитофон, Рон засел в углу гостиной с расчётами и пачкой крекеров, Луна с безмятежным видом угощала всех сыром, Перси пытался навести порядок, но его не слушал вообще никто. А когда он попытался выставить  Луну, на него взъелся даже Вуд, обычно игнорировавший всё, кроме квиддича. Тем более, что само по себе это никаких правил не нарушало – любой ученик Хогвартса мог пригласить в гостиную своего факультета любого другого ученика. Правда, если кто-то из учеников не желал видеть гостя, приглашать его запрещалось… Но на Луну это, естественно, не распространялось. Во-первых, никому и в голову не приходило её выгонять, а во-вторых, в Хогвартсе она могла зайти куда угодно и когда угодно, словно в собственном бруге, и помешать ей никто не мог.
Хотя пытались.
Безобразия продолжались до самого отбоя, и продолжились бы и после, если бы Макгонагалл не явилась лично навести порядок, и до утра в Хогвартсе царило спокойствие…
А утром выяснилось, что Петтигрю снова вылез из своей норы.

Против обыкновения, Скиттер ограничилась лишь короткой заметкой о том, что бывшего Мародёра застала за мародёрством магловская полиция – правда, объяснить, зачем ему понадобилась одежда замёрзшего бездомного, она не смогла.
– П-ф-ф! – выдала Гермиона, дочитав до этого места. – Она серьёзно не понимает, что без магии от магов замаскироваться куда проще?
– Ты удивишься, но да, – сообщил Хендри. – Большинство чистокровных магов просто не понимает, как можно сделать что-то без магии, и теряются, оставшись без палочки… а запасную носят хорошо если трое из десяти.
– И почему я не удивляюсь?.. – вздохнула Гермиона, отложив газету. – Что дальше-то?
– Если ты про уроки, то у нас сейчас руны. А если про политику – то не знаю. Фадж окончательно рехнулся, и я не удивлюсь, если кто-нибудь последует примеру Унабомбера, и хорошо бы с большим успехом…
– А сам не хочешь?
– Индивидуальный террор, – заявил Хендри, – не наш метод. Это пошло и скучно. То ли дело геноцид…
– Иногда ты меня пугаешь, – покачала головой Гермиона.
– Да что там, я иногда сам себя пугаю, – хмыкнул Хендри. – Но других всё-таки веселее…

К сожалению, чёрный юмор никак не мог отменить главного – Петтигрю снова действует. И хотя его конечная цель была ясна (хотя и не всем), как он намерен этого добиваться, знали только он сам да Волдеморт. Соответственно, было непонятно, как с этим бороться… А кое-кто этого делать и не собирался.
Ни Хендри, ни Гермиона, ни Сириус, ни даже Дамблдор не могли понять, почему Фадж не просто игнорирует опасность возрождения Волдеморта, но старательно затыкает рот любому, кто вообще о нём вспоминает. Например, Амелия Боунс тоже не слишком-то верит в историю с хоркруксами – но кое-что приготовила, просто на всякий случай. Ведь Петтигрю чем-то всё же занимался – пусть даже, по официальной версии, охотился на Хендри. Правда, эта версия никак не объясняла, почему Петтигрю не приближался к Хогвартсу – но с логикой у магов всегда было так себе…
У Хендри вообще было подозрение, что Петтигрю пока что не делает ничего, а только старается рассеять внимание Аврората, раз за разом устраивая ложные тревоги, отвлекая людей и мешая им сосредоточиться на поисках его логова. Рискованно, конечно, и, если верить крёстному, не в его духе – но людям вообще свойственно меняться, а у Питера наверняка и не было другого выхода. Если его хозяин действительно смог отыскать своего слугу – ему придётся очень постараться, чтобы хотя бы сохранить все конечности и здравый рассудок – насколько он таковым был изначально. Впрочем, как бы там ни было, крыса в Хогвартс не стремилась, и всех – а особенно членов дискуссионного клуба «Белый Лотос» – это полностью устраивало.

Остаток зимы было трудно назвать интересным – даже слизеринцы как-то смирились с нойзом.  Валентинов день попал под безжалостный преподавательский контроль, так что Луперкалий не получилось – да, собственно, и не планировалось…
Даже Петтигрю снова залёг на дно, так что начавшаяся было истерика в Министерстве пошла на спад, чрезвычайное положение отменили – и магическая Англия снова нырнула в любимое болото, потащив за собой Хогвартс. Болото прямо-таки напрашивалось на хорошую глубинную бомбу, и «Белый Лотос» над этим работал – но их опередили, и не кто-нибудь, а профессор Синистра, от которой, вообще-то, стоило ожидать чего нибудь этакого…

– Месяц, – заявила Аврора Синистра, прохаживаясь по классу. – Ровно тридцать дней… Этого, конечно, мало – но кое-что уже имеется. Смотрите!
Взмах палочки превратил доску в чёрное поле, усеянное тысячами ярких разноцветных пятнышек. Собственно, черноты за ними почти не оставалось…
– Я вижу в некоторых взглядах понимание, – продолжала между тем Аврора, – но лишь в некоторых… Да, магловедение в Хогвартсе преподаётся всё хуже и хуже. Перед вами – изображение, сделанное космическим телескопом, и каждое из этих пятнышек – галактика наподобие нашей. Но это – только часть того, что я хочу вам сейчас показать… Ведь на борту этого телескопа есть приборы, о которых не говорят в магловских новостях – хотя все, кому надо, разумеется, знают. Смотрите!
Изображение сменилось – чернота превратилась в переливы бледно-золотого сияния – где-то более яркого, где-то менее, и галактики на этом фоне казались почти белыми и резали глаз.
– Вот так, – Аврора Синистра остановилась. – Не будь у маглов их машин, мы никогда бы не увидели этого. Но мой учитель договорился с маглами, добавил в этот телескоп один свой прибор… Всё это – магия. Да, изредка нам удавалось заметить проявления природной магии вне Земли – но сейчас мы взглянули на Вселенную другими глазами и увидели, что она заполнена магией! Да, то, что вы видите на этой колдографии – магия, заполняющая Вселенную…  И многое из того, что веками казалось незыблемой истиной, оказалось всего лишь наивным заблуждением – как редко в магии случается подобное! Что это нам даст? Пока на этот вопрос не даст ответа никто – по крайней мере, уверенного. Я же надеюсь, что это знание поможет на приблизиться к пониманию самой природы магии…
Гермиона, грызя карандаш, сосредоточенно вглядывалась в колдографию.
– Что-то мне всё это напоминает… –пробормотала она.
– И что же? – осведомился Хендри.
Вместо ответа Гермиона подняла руку и, дождавшись кивка учителя, спросила:
– Профессор Синистра, как вы полагаете, эта картина соотносится с распределением реликтового излучения?
– А вот на этот вопрос, мисс Грейнджер, – Аврора прищурилась, – предстоит отвечать уже вам. Хотя бы потому, что я уже не всегда понимаю, о чём идёт речь…
– А я и вовсе не понимаю, – буркнул Хендри.
– Вечером объясню, – пообещала севшая на место Гермиона. – Когда хоть немного шок пройдёт. Маги и «Хаббл», ну надо же… Невыразимцы постарались, не иначе. Или кто там у американцев?..  Знаешь, мне очень интересно, что по поводу этого снимка Малфой скажет – теперь-то ясно видно, на что способны маглы.
– Не уверен, что Малфой сможет его осознать, – буркнул Хендри.

Колдография из космоса основательно встряхнула Хогвартс.  Само собой, кое-кто из чистокровных (в основном со Слизерина) просто не смог понять, о чём вообще идёт речь и потешался над «глупыми маглами», но те, у кого мозгов хватило, пребывали в тихом шоке. Магловедение выбирали немногие – да и те по большей части были маглорождёнными, для которых идиотизм предмета был отличным развлечением. И о космических полётах маги, как правило, даже не догадывались. И теперь, наглядно увидев возможности магловской техники (а профессор Синистра ещё и подлила масла в огонь, показав воспоминания о запуске «Сатурна-5»), многие очень сильно задумались…
А вот на маглорождённых и часть полукровок снимок особого впечатления не произвёл. Для них это было чем-то привычным, хотя и непонятным, и реакцию чистокровных магов они просто не понимали. Да, новость. Да, открытие.  Да, способное перевернуть всю картину мира… И что? Не в первый раз даже на их памяти… Мир маглов стремительно менялся – и это воспринимали, как должное. Кое-кто вспомнил выступление Гермионы – и по Хогвартсу поползли разговоры о технологической сингулярности (правда, почти никто не понимал, о чём вообще идёт речь)…
Дискуссионный клуб «Белый Лотос» снова посеял в школе смуту, не приложив для этого никаких усилий.

– Никогда такого не было – и вот опять! – изрекла по этому поводу Луна на очередном собрании.
Не согласиться было невозможно – Луна, как всегда, попала в точку.
– Именно, – Хендри прошёлся по классу и остановился у доски. – Это, несомненно, успех, но это не значит, что нам можно почивать на лаврах… Поэтому нам нужны идеи – много идей, разных – здоровых и заразных, которые потрясут если не весь мир, то хотя бы  Хогвартс и будут на уровне, достойном наших предшественников. Предлагайте, леди и джентльмены!