В ожидании
До каникул оставалось десять дней, и толпа, собравшаяся перед расписанием, была необъяснима. Для такого интереса требовалось радикальное изменение расписания, а поскольку никто из преподавателей не умер, не женился и не сбежал в Гоа, никаких причин для него не наблюдалось.
Впрочем, Хендри не стал ломать голову, а просто протолкался к доске – и первым делом наткнулся на знакомую фамилию. «Введение в историю магических существ. Факультатив. Профессор М. Рокстон», м-да…
– Мэг всё-таки выбралась? – рядом, разумеется, обнаружилась Гермиона, в последнее время наловчившаяся подкрадываться не хуже Луны. – Вот это здорово…
– А что за предмет такой странный? – спросил кто-то.
– Палеонтология, – охотно пояснила Гермиона. – Интересно, что она расскажет?..
– Завтра узнаем, – пожал плечами Хендри.

Желающих послушать Мэг оказалось довольно много – правда, Хендри был уверен, что уже ко второй лекции их станет сильно меньше. Наверняка большинство и пришли-то только для того, чтобы посмотреть, что это за штука такая – палеонтология…
Так или иначе, но класс был заполнен. Мэг с ударом колокола поднялась из-за стола, на котором лежали несколько костей, вышла к доске и постучала по ней палочкой. На доске немедленно появилась геохронологическая шкала, и ученики, продолжавшие шушукаться, постепенно затихли, разглядывая непривычную таблицу.
– Магия существует во Вселенной с момента Большого Взрыва, – начала Мэг, – жизнь  же на земле существует чуть меньше четырёх миллиардов лет – вчетверо меньше. Всё это время она находилась в природном магическом поле – не исключено, что она обязана своим возникновением ему – и, разумеется, магия не могла не влиять на эволюцию живых существ… Тем не менее, находок ископаемых магических существ чрезвычайно мало. Почему? Во-первых, магических существ никогда не было много – а следовательно, их и без того невеликие шансы остаться в виде ископаемых слишком малы. Во-вторых, далеко не всегда можно определить, что останки принадлежат магическому существу. Да, магия оставляет свой след даже в костях… – Мэг взяла со стола две кости и показала классу. – Вот вам пример – лучевая кость лошади и единорога, оба животных умерли от старости. Думаю, вы легко отличите одну от другой.
Кости пошли по рукам, впрочем, быстро очутившись на парте Хендри, перед которой столпились все собравшиеся. Сам Хендри причины этого ажиотажа не понимал – не почувствовать магический резонанс маг не может, иначе невозможно было бы пользоваться палочками.
– Итак, вы все безошибочно опознали кость магического существа, – продолжила  Мэг, забрав кости. – Но палеонтолог обычно имеет дело не с самой костью – за миллионы лет вещество кости заменяется минералами, и мы получаем, по сути дела, лишь слепок, в котором не всегда возможно найти следы собственной магии существа. Ну и в-третьих… Почему-то большинство магических существ предпочитают жить в таких местах, где у них почти нет шансов сохраниться в ископаемом состоянии, даже если популяция была большой… Ну и, конечно, как и с обычными животными, мы крайне редко находим целые скелеты. А хоть Кювье и говорил, что может восстановить облик животного по одной кости, это изрядное преувеличение. По кости можно сказать довольно много, но всё же требуется около половины костей и более-менее целый череп. Как вот этот, например…
Мэг взяла со стола череп какого-то ящера – с короткими зубастыми челюстями и огромными глазницами, длиной немногим больше ладони, ажурный, он явно принадлежал летающему существу.
–Мои магловские коллеги, скорее всего, сочли бы это существо родственным птерозавру скафогнату, – сказала Мэг, поднимая череп повыше. – возможно, они были бы отчасти правы, и его предки такими и были… Но это уже не птерозавр. Эта тварь, жившая почти сто пятьдесят миллионов лет назад – самый первый дракон… Насколько мы смогли понять, он лишь укреплял магией тело и, возможно, использовал что-то вроде стихийного выброса для того, чтобы оглушить добычу, но лично я в этом сильно сомневаюсь…
– Вот это – дракон?! – недоверчиво крикнул кто-то – кажется, Астория Гринграсс.
– Да, это уже дракон, – кивнула Мэг. – И ему потребовалось сто пятьдесят миллионов лет, чтобы стать той же венгерской хвосторогой. Впрочем, об эволюции мы поговорим на следующем занятии, а пока взгляните вот на это, – по рукам пошла  плитка песчаника с отпечатком какой-то рыбы, – перед вами древнейшее известное магическое существо…
На стол преподавателя отпечаток вернулся исключительно вовремя – за секунду до удара колокола.
Судя по задумчивым лицам расходящихся учеников, эффект от лекции Мэг был немногим меньше, чем от колдографии с «Хаббла», и Хендри был совершенно уверен, что на следующую лекцию снова придут все. Невозможно забыть, увидев однажды, как мир, только что бывший простым и привычным, внезапно обретает глубину и раскрывается такими гранями, о которых ты не мог и подумать… И может быть, хоть кого-то эти лекции избавят от тупого самолюбования и беспредельного самомнения, столь обычных для магов, и заставят взглянуть в лицо реальности.
–Поскольку это был последний урок, мистер Маклауд, напоминаю, что у вас сейчас танцы… – сообщила подкравшаяся Гермиона.
Против занятий танцами Хендри ничего не имел, тем более – в компании Гермионы. И занятия действительно были полезными – танцы никогда не входили в его сферу интересов. Нет, более-менее его учили, и не только хорнпайпу, но практики почти не имелось – а без практики получится тот самый танцор, которому что-нибудь мешает…

Выручай-комната превратилась в небольшой зал, в углу которого стоял столик с граммофоном – ничего электрического у неё не получалось. Ещё на столе сидел незнакомый брауни с пластинками, одну из которых он как раз поставил и теперь возился с тонармом.
– Вальс – это, конечно, хорошо и неизбежно, – заявила Гермиона, – но с вальсами у нас всё в порядке. И вальса не избежать, но нам бы надо ещё что-нибудь… При этом такое, что маги смогут сыграть и при этом не слишком обалдеть.
– Танго, например…
– Мистер Маклауд, а вам не кажется, что вы обнаглели? – Гермиона характерным жестом поправила несуществующие очки. – Впрочем, если у тебя найдётся танго…
Танго нашлось. И результат обоих вполне удовлетворил, хотя со стороны это, надо полагать, смотрелось довольно забавно…  Вот только единственным наблюдателем был брауни – а брауни, во-первых, обладают весьма своеобразным чувством юмора, а во-вторых, вообще довольно невозмутимые ребята…
– А знаешь, мне понравилось, – улыбнулась Гермиона, когда мелодия закончилась. – Нет, на балу это, конечно не пойдёт, но давай как нибудь повторим?
– С удовольствием, – и Хендри, сделав шаг назад, поцеловал ей руку.

– …Итак, появление магических существ есть результат мутации под воздействием природной магии, – Мэг остановилась перед доской, бросив взгляд на шкалу на ней. – И мы с вами, скорее всего, тоже обязаны своим существованием подобн6ому источнику, а возможно, и не одному. Как и сидхе, хотя в их случае процесс зашёл куда дальше… Впрочем, есть и другая гипотеза, в прошлом весьма популярная – маги являются потомками сидхе. Отчасти это так – полукровки всегда рождаются магами – но, насколько это возможно отследить, достоверно владел магией уже гейдельбергский человек, а возможно – и прямоходящий. То есть, маги уже были в тот момент, когда предки сидхе отделились от людей, что произошло около миллиона лет назад… Что ж, на сегодня всё, а на следующей встрече поговорим о заклинаниях, используемых в палеонтологии – и вы, кстати, будете весьма удивлены количеством бытовых чар, которые нам приходится использовать.
Звон колокола заставил учеников встрепенуться, и Мэг, кивнув, сказала:
– Хендри, задержись, Сириус просил тебе кое-что передать.
– Что именно? – спросил Хендри, когда класс опустел.
– Ты на следующий день после Рождества собирался домой? Так вот, задержись, вместе с Гермионой и Луной – от неё всё равно не избавишься. Остальным, пожалуй, пока не стоит знать… Сириус хочет тебе показать какое-то место, по его словам – очень важное, но меня не спрашивай, я уже сказала всё, что знаю.
– Да тут и думать-то нечего, – пожал плечами Хендри, – крёстный нашёл какое-то укрытие на случай, если дела станут совсем уж скверными. И тогда действительно, чем меньше народу о нём знает сейчас – тем лучше, меньше шансов его засветить.
– Тебе виднее, – пожала плечами Мэг. – В общем, я сказала – ты слышал.

Разумеется, разговор с Мэг Хендри пересказал Гермионе.
– Ну а ты как думал? – пожала она плечами. – Разумеется, у него есть укрытие, и не одно. Тут твой крёстный больше на барсука похож…
– Почему на барсука-то?
– Да поговорка есть валлийская – у хорошего барсука по три норы, в норе по три отнорка, у отнорка по трижды три выхода…
С этим было сложно спорить – паранойей Сириус не страдал, он ей наслаждался. И нор у него было явно не три… Впрочем, какой смысл гадать, если через несколько дней всё и так станет известно? То есть, конечно, не всё – паранойя Сириуса вполне оправданно распространяется на всех – но, во всяком случае, всё, что надо.
Взгляд Хендри упал на магнитофон, и он заметил:
– Как-то тихо у нас...
– Хендри… – настороженно произнес Рон. – Если это опять…
– Да нет там ничего страшного, – Хендри нажал кнопку, и по гостиной Гриффиндора поплыл голос Дона Хенли:
– On a dark desert highway
Cool wind in my hair
Warm smell of colitas
Rising up through the air…

Рождество приближалось, вместе с ним приближался и бал, и градус неадеквата в Хогвартсе поднимался со скоростью, провоцировавшей на разнообразные похабные шутки. Особенно старался Пивз – как и всегда…
Все носились туда-сюда, в сто сорок шестой раз проверяли парадные мантии и бальные платья, судорожно искали, кого бы пригласить на бал – даже Хендри у которого всё было давно готово, нервничал, хоть и не подавал виду.
Только Луна была выше всего этого – наколдовав себе кошачьи ушки и хвост, она безмятежно прогуливалась по Хогвартсу, угощая всех сыром.  Разумеется, у такой Луны не было недостатка в поклонниках, рвущихся пригласить её на бал… Вот только сама она величественно от них отмахивалась. Хвостом.
Луну пригласил Невилл, и получил её согласие, однако это было известно только Хендри и Гермионе. Все остальные вынуждены были довольствоваться домыслами разной степени нелепости – вплоть до того, что жаба Невилла на самом деле принцесса-анимаг…
Автором последнего слуха, конечно же, был Хендри, и слух, как обычно, распространился по Хогвартсу быстрее насморка – и при этом Бодроперцовое зелье от него не помогало… Кстати, планы самого Хендри тоже не были достоянием широкой общественности, поэтому Гермиону неоднократно пытались пригласить разные плохо с ней знакомые личности, включая и Крама – по причинам, непонятным никому, кроме него, да и то сомнительно.. Получив отказ, болгарин, впрочем, не сдался и выторговал два танца в обмен на свиток с заклинаниями времён хана Аспаруха… При этом объяснить, какого чёрта ей сдался  этот свиток, Гермиона не пожелала. Впрочем, лишних знаний не бывает – разве что таких, которые выше твоего допуска…
Раскопки в Выручай-комнате продолжались – брауни каждый день притаскивали порядочную кучу крайне разнообразного барахла, представлявшего хоть какую-то ценность. Добыча складировалась в клубной версии комнаты, тщательно изучалась – и по большей части признавалась бесполезной.  Окончательную добычу составили десяток украшений разной ценности, несколько старинных артефактов, один из которых – перстень-ядоискатель – даже работал, полдюжины разнообразных кинжалов, дуэльный пистолет и неведомо как очутившийся в Шотландии гуань дао.
Очередная порция тоже не предвещала ничего интересного – однако Хендри не успел даже посмотреть на притащенный брауни узел, как Луна, неожиданно скривившись, заявила:
– Силы тёмную сторону чувствую я.
– Ta ma de!  – нет, рано или поздно это должно было случиться, но Хендри всё равно не обрадовался находке. – Луна, что там?
– Наследие предков, отречённое и забытое, – Луна копалась в вещах. – Проклятое и похищенное, оно вопиет об очищении!..
И Луна подняла над головой диадему Ровены Рейвенкло – одну из четырёх реликвий Основателей.
– Ta ma de!  – выдохнула Гермиона, выхватив палочку. – Экспекто патронум! Профессор Дамблдор, похоже, мы нашли ещё один хоркрукс!
– Сириус, у нас хоркрукс в диадеме Рейвенкло! Прихвати деда! – не отстал от неё Хендри.
Призрачные ворон и олень умчались сквозь стены, и спустя считанные секунды в комнате появился серебристый туманный феникс и голосом Дамблдора распорядился:
– Срочно ко мне в кабинет, вход открыт. С диадемой!

В кабинете, помимо Дамблдора, Сириуса и Дункана Маклауда, все деканы, Люпин и и Ксенофилиус Лавгуд.
– Папа? – удивилась Луна. – Впрочем, вот. Это здесь.
Диадема легла на стол. Феникс, сидевший на одном из приборов, сердито курлыкнул и взлетел на насест, а Хендри скривился от боли в шраме.
– М-да…  – протянул Дамблдор. – Это, конечно, было ожидаемо, но всё-таки крайне неприятно. После медальона…
– Медальон не обладал никакой ценностью, кроме исторической, – покачал головой Сириус, – а вот диадема… Кстати, это значит, что и чаша Хельги может быть загажена.
– Молодцы ребята, ничего не скажешь, – усмехнулся Дункан. – Ладно, спрашивать, где вы её раздобыли, не буду – догадываюсь, а вот что с ней дальше делать…
– Наследие вопиет об очищении, – твёрдо сказала Луна.
– Очищение, говоришь… Альбус, ты не будешь возражать, если я всю эту компанию у тебе позаимствую до вечера? Знаю я того, кто за это возьмётся, да и им пора знать…
– Ну, если ты уверен, то пожалуйста, – ответил Дамблдор. – Главное, постарайся всё-таки уложиться до вечера.
– Как раз это не проблема, – отмахнулся Дункан и аккуратно убрал диадему в спорран. Так, ребята, пойдёмте, пора вам кое с кем познакомиться…

Выбравшись из камина, Хендри огляделся и присвистнул – он, конечно, догадывался, что вполне себе магловский замок Данвеган подключён к каминной сети, но догадки к делу не пришьёшь… А стоило бы, поскольку камин, судя по всему, был ещё и незарегистрированным.
Недовольный Хью Магнус, как только из камина появился Сириус, шедший последним, сообщил, что их ждут в кабинете вождя и смылся. Сверхъестественных союзников клана он не то, чтобы боялся, но опасался и старался лишний раз с ними дела не иметь. И, в общем-то, был прав…
Гость, ждавший в кабинете, был Хендри незнаком – впрочем, хотя бы в лицо он знал лишь нескольких сидхе Летнего Двора, так что ничего удивительного в этом не было. Высокий, зеленоглазый и золотоволосый, на вид немного моложе Ксенофилиуса Лавгуда, с идеальным лицом… И абсолютно чужой.
В кабинете повисла напряжённая тишина, арктический холод столкнулся с сухим зноем, на окнах осели капли влаги…
– Ты принесла предмет? – свист ветра над выжженной травой.
– Да, – скрежет ломающегося льда.
Луна бросила диадему на стол и сделала шаг назад.
– Какая мерзость… – прошипел сидхе, едва коснувшись  её. – Это не смеет существовать…
– Ты можешь очистить её, Сокол Лета?
– Да, и не потребую платы, – сидхе снова коснулся диадемы и отдёрнул руку. – Дай мне три дня, Зимнее Безмолвие, и твоё наследие вернётся к тебе.
Трескучая россыпь звуков – сидхе перешли на родной язык. Впрочем, родной ли?.. Сидхе Британских островов говорили на пиктском, на континенте – на множестве давно забытых людьми языков, и между племенами – на латыни… Но был ли хоть один из этих языков для них по-настоящему родным – или же нет? Да и важно ли это?
Сидхе замолчал, шагнул к камину – и исчез в вихре золотого огня.
– Три дня, – Луна уселась в кресло Дункана и расползлась в нём. – Ненавижу Лето… Но он поклялся. Три дня…
– Зимнее Безмолвие… – протянула Гермиона. – Кто же тогда Нейромант?
– А ты как думаешь, Ла Команданте?..