Глава 56

Сордар и Марина гуляют по парку. Продолжают начатый разговор.
– Ты вот о мирренских суеверия говоришь. Подразумеваешь под ними религиозные тексты и выросшие на них достижения культуры?
– Нечто вроде, – хмыкает Марина, – не понимаю, к чему ты это.
– Допустим, я на этих суевериях, правда, в обработанном варианте, вырос.
Марина недоверчиво щурится, склонив голову на бок.
– Представь себе это именно так. Те сказки, что мама рассказывала в детстве, те книжки, по каким она учила меня читать – это были религиозные сюжеты. Правда, она над ними творчески поработала, бог, где без его упоминания обойтись было в великого доброго волшебника превратился. Старательно выбирала сюжеты о действительно достойных деяниях, о великих воинах, о проявленном милосердии и сострадании, – последние слова Сордар произносит на родном языке матери, – никогда не говорила о страхе, о том что человек изначально грешен, и его ждёт наказание. Рассказывала только те сюжеты, где наказывали только за совершение чего-то плохого. Уже повзрослев, понял, сколько же она из священных текстов выбросила. Там же кровь, пытки и необоснованные убийства через две страницы на третью.
– Она, что скрытым агентом влияния была?
– Нет. Меня и отца она любила. О ребёнке заботилась так, как её учили. Представляешь, даже там наконец-то поняли, любовью в воспитании детей можно добиться гораздо больше, чем внушением страхов и телесными наказаниями.
– Дались эти наказания тебе! За что-то сильно попало в детстве?
– Не скажу, что идеальным ребёнком был. Но мама всегда находила слова, чтобы совесть пробудить, если я что-то не так делал. Одна из немногих женщин, кто никогда и ни на кого голоса не повышала. Человеку выросшему в одной культуре было очень тяжело жить в чужой. Искренне пыталась стать здесь своей. Только не очень получалось. Не уверен, что мы и дальше бы хорошо ладили... Но жизнь сложилась, как сложилась.
– Ты её меч носишь, странно, он совсем не под женскую руку.
– Он не столько её, сколько родовой. Она по южным законам считалась последней в своей ветви. Должна была меч хранить, пока не станет взрослым сын. Я в день совершеннолетия забрал этот меч себе. Теперь, сама знаешь, я глава этой ветви Дома Безгривого Льва. И очень сильно подрезал другие его ветви.
– Насколько я знаю, Тим V к тебе претензий не имеет.
– Ни малейших. В последнее издание «Придворного календаря» я снова включён. Только мой номер в очереди на занятие трона изменился. Ну и ещё, но это относится ко всем, перестали перечислять иностранные награды Членов Дома. Всё чем полагалось награждать принцев по достижению определённого возраста, или по присвоению очередного звания, Тим V меня награждал. Сама знаешь, формальная дата присвоения мне первой мирренской награды совпадает с днём моего рождения. Мне ведь и мирренские звания присваивали вскоре после наших. И мундиры парадные присылали.
Марина хихикает:
– Так ты, значит, и во Флоте Океана вице-адмирал?
– Вряд-ли мне присвоили там очередное звание. Но контр-адмирал Флота Его Императорского Величества Тима V я самый настоящий. Права ношения формы меня не лишали, во всяком случае, мне об этом не известно. ЕИВ сам приказал, чтобы я от мирренских наград и званий не отказывался.
– Ты говорил, – в глазах Марины играют озорные огоньки, – значит, у тебя все мирренские парадные мундиры есть?
– К чему ты клонишь?
– И кортик есть?
– И кортик, и шпага адмирала, и положенный адмиральскому званию футляр с подзорной трубой.
– А где всё это?
– Разве не говорил? В моём доме на соседнем острове.
– И ордена там?
– Где же им ещё быть?
– Показать можешь? Никогда так близко мирренского адмирала так близко не видела!
– Почти все они рядом с тобой стояли в своё время.
– То не это, то другое.
– Ладно! – машет рукой адмирал, – Я тебя понял, если хочешь, можем слетать.
– Сейчас?
– Когда хочешь.
– Полетели тогда! Только на чём?
– За мной, вообще-то, закреплён борт.
Сордар стремительно идёт вперёд. Ловко находит в зелени такую же же зелёную коробку с телефоном. Звонит на аэродром и распоряжается готовить самолёт.
– А у меня свой борт есть?
– Глупенькой маленькой девочкой не притворяйся, у тебя это плохо получается. Прекрасно же знаешь, своих бортов у тебя, но можешь пользоваться машинами ЕИВ, что здесь базируются.
  На аэродроме Марина ожидала нечто вроде морского варианта генеральской модификации двухбалочного истребителя с креслом под остеклением вместо отсека вооружения. Даже опасалась, как полетят на таком, ибо Сордар очень уж здоровый. Ожидала увидеть и сверхлёгкий высокоплан ближний разведчик – связной самолёт, кому для взлёта меньше пятидесяти метров надо. Он, хотя бы, штатно трёхместный, но о таком понятии, как удобство членов экипажа конструкторы точно не слышали.
О вертолётах даже думать не хочется, ибо Марина откровенно боится на них летать. Но если вдруг... То даже не знает, что лучше, признаться, что боится, или всё-таки внутрь лезть.
Не оказывается ни того, ни другого, ни третьего.
Обычный малый двухмоторный транспортник традиционной схемы. Довольно крупный для машины подобного класса, Марина вспоминает, некоторые образцы оснащались ещё и турелью с крупнокалиберным пулемётом, а в экипаже, кроме двух пилотов числился стрелок. После какой-то старой катастрофы, проектирование двух и более моторных пассажирских машин с одним местом пилота было строжайше запрещено.
Сордар замечает взгляд сестры.
– Нет, не надейся, бомбодержателей тут тоже нет.
– Я не про это. Я про то, как ты машину и пилотов к себе приписал. Опять властью злоупотребил?
– Ни в коей мере, пилоты – штатные из авиагруппы линкора.
– Ты же её расформировал.
– Я машины на берег списал, это немного разные вещи. К тому же, меня всегда смущали топливные цистерны в одном из самых незащищённых мест корабля. В артиллерийском бою я предпочитаю полагаться на радары, а не на корректировщики.
– А разведка?
– Дальние разведчики эффективнее. Их и достать сложнее, и видят они намного дальше.
Кажется, властью Сордар всё-таки злоупотребил, во всяко случае, кресла в салоне точно такие же, в каких машина сиживала на «Стреле». Плющит нос о иллюминатор. С Саргоном летала только на больших и очень больших машинах. Впрочем, интересного увидела мало. Как гавань сверху выглядит – знает и так. Вода – она везде вода, пусть и различается по цвету из-за различных глубин и наличия рифов и отмелей.
В проливе хватает и кораблей и судов, начиная от рыбачьих лодок и заканчивая идущей по своим делам гигантской зенитной батарей – учебным линкором.
Марина показывает на корабль пальцем:
– Зенитчиков не хватает?
– Кораблей много, – откинувшейся в кресле Сордар даже не открывает глаз.
– Ты даже не спросил о ком я.
– Слишком хорошо знаю и тебя, и кто где должен находиться. Твоё внимание мог привлечь только самый большой корабль. В данном случае – «Дикобраз».
– Они не обижаются на такое прозвище?
– Нет, даже ручного завели и на официальном гербе корабля изобразили.
– Разве им герб положен? Они же...
– Формально они по-прежнему линкор. Две башни главного калибра видишь? Они даже в учебных стрельбах линкоров участвовали.
– Из принципа?
– Именно. Хотя на деле, малый и средний зенитный калибр устанавливают на крыши башен. Вот потому башни тут и оставили.
– Как подставки, – хихикает Марина.
– Вроде того. «Дикобраз» недавно на верфь заходил, оснастили башнями трофейного образца. Четырьмя, кажется, вот и идёт на них расчёты натаскивать, попутно всех остальных гонять.
Долетели быстро, ибо рядом на самом деле, Сордар – не Херенокт, и не Сонька, машинами оригинальничает значительно реже. По острову ездит на тяжелом джипе. Лёгкие противотанковые пушки, в качестве тягача которых создавалась машина, на фронте уже не используются, но сама машина прижилась во всех родах войск и выпускается по-прежнему.
Если можно сказать «типовая вилла» то у Сордара именно такая. Здание с бассейном напрочь лишённое какой-либо индивидуальности.
Холл начинается с сюрприза. Под стеклянным колпаком блестит лаком и полированным металлом расцвеченная флагами трёхметровая модель мирренского лёгкого крейсера. Вторая серия, где вся артиллерия в башнях была, и первая – где в трёхорудийных.
Марина устремляется к нему. Гравированная табличка на подставке почему-то закрыта листом картона.
Сордар ворчит.
– Это подарок Тима на присвоение мне первого офицерского звания. Там, на табличке и написано от кого кому. С полными титулами. Ну и сведения о корабле. И то, и другое ты знаешь и так. Сама видишь, модель очень качественно изготовлена.
– Да, жалко бы было такую выкидывать. Хотя, если бы я детстве знала от кого, подожгла бы точно.
– Да уж знаю я, какая ты разрушительница! Самой не стыдно за поломанные модели?
– Маленькая была, – бурчит из под носа Херктерент.
– Тем более, до этой ты всё равно добраться бы не смогла. Она в «Загородном» никогда не хранилась.
– Ей крупно повезло в таком случае.
Несколько раз обойдя крейсер, отмечает, разведчик на катапульте совсем не такой, как использовались мирренским флотом в то время. Позабавили стоящие тут и там фигурки матросов и офицеров, притом все делом заняты.
– Как думаешь, почему мне эта модель не нравится?
  Марина, наклонившись, прищуривается:
– Со зрением сложностей нет? Ты хотя и разрушительная, одновременно, весьма любящая читать девочка.
– Не, с глазами у меня всё хорошо. Я пытаюсь прочесть, что они флажками написали. Подозреваю, подвох именно в этом.
– Ты разве, владеешь их языком флагов?
– Представь себе, да.
– Зелёный флаг на вантах что означает?
– «Осторожно! Спущен водолаз».
– Верно, – хмыкает адмирал.
– Не мешай. Дай прочесть.
– Тут ничего сложного.
– Хватит дразнится! Не мальчик уже!
Сордар усмехается. Марина ведёт пальцем по стеклу от носового флагштока до носовой надстройки.
– Тут написаны пожелания многих лет благополучного правления нынешнему Императору, между мачтами – приветствие кронпринцу, от второй мачты до кормового флага – пожелания ему всяческих успехов и долгих лет. Поэтому-то ты и злишься! Крайне утончённое не то издевательство, не то намёк на твой статус. Мог бы отказаться от подарка.
– Я его сначала принял, в самую последнюю догадался прочитать.
– Мог бы распорядиться – повесили бы какой-нибудь нейтральный текст.
– Нет. Пусть остаётся мне напоминанием, сначала надо думать, а потом что-либо делать. Включая получение подарков. К тебе, кстати это относится ещё в большей степени, чем ко мне.
  Марина усмехается:
– Намекаешь на то, что я девочка. Но если бы мне такой крейсер подарили, я бы тоже в последнюю очередь стала читать, что там флажками написано.
– Девочкам обычно совсем другие вещи дарят...
– Это другим девочкам дарят другое, а меня вполне и крейсер устроит. Настоящий тоже подойдёт.
– Когда всё кончится, знаешь сколько кораблей спишут? Сможешь купить себе и крейсер, и линкор.
– Тогда я себе этого «Дикобраза» возьмут, благо он точно доживёт и одним из первых списан будет. По Большой Дуге кататься буду!
– А я к тебе капитаном наймусь! Всяко веселее занятие, чем тут на втором этаже сидеть да мемуары писать. Знаешь сколько таких писателей будет?
– Даже представить страшно! – мотает головой Марина, – А может, ты к тому времени флотом командовать будешь?
  – Я – точно нет. Я слишком человек эпохи крупных артиллерийских кораблей. Вижу, их время уходит. Я уже неспособен новые идеи генерировать. Я тактик линейных, а не авианосных соединений. Слишком в этой эпохе, и не смогу перейти в другую. Эта эпоха настаёт, хочу я этого или нет. Надо будет вовремя уйти. Когда – ещё не знаю.
– «Владыку» скоро починят...
Сордар усмехается злорадно и одновременно, крайне довольно.
– Это пока секретно, но в рамках твоего допуска. Решено возобновить достройку «Императора» и стапельного номера четыреста.
  Марина присвистнула.
– Ничего себе! Второй и третий «Владыка». Я думала их порезали давно.
– Как видишь, не порезали. Как думаешь, почему «Владыку» так быстро вводили в строй после повреждений? Правильно, грабили «Императора» на него уже многие механизмы были погружены, а оставшиеся хранились на территории завода. Многое из снятого подлежало ремонту. Плюс изготавливались замены установленному на «Владыку», узлы ведь предназначены для другого корабля. В общем, слишком много ценного имущества скопилось, решили использовать по прямому назначению.
– Ты рад?
– Скорее, озадачен.
– А я так рада, и даже очень. И не потому, что большие корабли люблю. Хотя, и поэтому тоже. Ты понимаешь, что раз во время войны возвращаемся к столь дорогостоящим проектам, то войну мы понемногу, но выигрываем?
– Мне бы твою уверенность.
– А мне – твой уровень доступа. Ибо чую, за возобновлением этих работ стоит что-то, о чём я не знаю, и оттуда торчат уши спецпроектов.
– Я тебе этого не говорил.
– И «Владыку» когда-то называли «бесполезным кораблём».
– Ну так, если прямо критиковать существующий строй хочется, но боязно. То можно сделать это осторожно. Вроде бы беспокоясь о боеспособности флота.
– Представляешь, я подумала о том же самом! –  Марина самодовольно ухмыляется. За разговором успела рассмотреть, что и кроме крейсера хватает всякого интересного. По сторонам от входа – черепа бивня кита-единорога. В качестве насмешки судьбы, оба с двумя бивнями.
Марина подходит. Задумчиво изучает. Глубокомысленно изрекает.
– И ещё один единорожий череп, тобой подаренный, висит там, где мы хорошо посидели. Получается, когда-то их у тебя было три. Кто-то мне говорил, ничего заслуживающего внимания от китообразных у него дома нет, всё интересное, якобы, в Резиденции хранится. А тут вон сколько. И не стыдно младшую сестру обманывать?
Сордар усмехается:
– Я никогда тебе, Марина, не врал. И в этот раз правду сказал. Что у тебя запас любопытства снизился, я то-тут причём?
  – Ты о чём?
  – Сунула бы носик в хранилище – нашла бы, там ещё пять черепов с двумя бивнями лежит. Эти два, и тот третий – худшие, притом самые мелкие. Кстати, правильное название – совсем не кит-единорог.
– А какое?
– Трупный кит. Так зовётся за цвет шкуры. С биологической точки зрения именно это название верное. Его даже на юге грэдским словом называют, объединив два слова в одно.
– Китотруп или трупнокит? – с акцентом произносит Марина.
– Трупнокит, – Сордар ухитряется сказать и по-грэдски, и по-мирренски одновременно.
– Ничего удивительного, что они это слово приняли, тварюшка-то строго северная, от их вод далеко водится. Ни малейшего значения для них не имеет. Съедобная хоть?
– Да. Ведётся промышленная добыча.
– Тогда понятно, откуда у тебя столько черепов. Так дальше пойдёт, от этих трупных только черепа и останутся. Кстати, не знаешь, они на рог рыбу насаживают?
– Столетия их бьём, и так и не разобрались, как они охотятся. Только по содержимому желудков и судим о характере их добычи. Некоторые учёные считают, рог вообще не для охоты, а орган, помогающий ориентироваться в мутной воде. Другие полагают, трупные киты рог как дубинку для оглушения рыбы.
– Сам как думаешь?
– Более аргументированы предположения, что рог – орган чувств. Но я лично знаю предположившего, что это дубинка. Уверен в его честности в любых вопросах. Сам я трупных китов не бил, черепа мне сюда привозят.
– Злоупотребляешь, властью? – скалится Марина.
– Нет. Пользуюсь налаженными личными контактами среди разных слоёв населения.  Тем более, шесть черепов я купил, только два были подарками.
– Как выражается ЕИВ, такой подарок называется по-русски «борзым щенком».
– Я эту пьесу тоже читал, –  хмыкает адмирал.

Пока ждали, закончили осмотр виллы. У Марины впечатление – никуда из Столицы и не уезжала. Настолько интерьер напоминает рабочую часть Императорского дворца в Старой Крепости. Такая уж сильна разница – меньше картин, на них – корабли, где служил, или какими командовал Сордар. Присутствуют также фотографии современного китобойного промысла. На самом видном месте – копия рисунка Дины I с первым изображением гарпунной пушки. Прямо под рисунком – своеобразная чёрная шуточка – заспиртованный эмбрион кита.
Приглашают в библиотеку.
Интерьер своеобразный, как и всё у хозяина.
По одной стене идёт ряд стеллажей с бутылками, по другой – ряд книжных шкафов. Судя по разнокалиберности книг, шкафы заполнялись Сордаром лично, а не были заставлены энциклопедиями, сводами законов  и статистическими справочниками во время работ по оформлению здания.
Между рядами  – круглый стол с парой кресел. Там и расположились брат с сестрой.  Марина, правда, плотоядно взглянула в сторону книг, но решила, есть занятия поинтереснее.
Крабов пока не принесли, но и без них найдётся чем закусить.
Ждать Марина ненавидит, сама себе наливает. Сордар поддерживает.
Закусив маринованными осьминогами, Марина интересуется:
– Раньше надо было спрашивать, но у тебя иглобрюха подать могут?
– Нет. Повар этой лицензии не имеет.
– Хм. В Резиденции большая часть персонала – местные. У тебя разве, не так?
– Всё точно так. Но эта лицензия так – по большей части для самолюбия самого повара. Едят эту рыбу не особенно много. Хотя, если так хочешь, можем заказать. Тут достаточно мест, где  иглобрюха неплохо готовят. Смертельных случаев не было давно.
– Не, – отмахивается Марина, – ты не Рэда, тебя дразнить не интересно.
Сордар только усмехается.
– Пока сюда не зашла, думала, у тебя всё тут – словно в Старой Крепости.
– Когда виллу оформляли, я никаких пожеланий не высказал. Более того, как положено на первом году обучения, вовсе в кругосветку ушёл. Министр двора долго думать не стал, и тупо приказал скопировать интерьеры жилой части той Резиденции, благо площади позволяли.
– Интересно, когда всё кончится, Эор в кругосветку понесёт?
– У неё к тому времени запас романтики выветрится, если не выветрился уже.
– Она вообще-то на нашей «Дзиаре» прокатится. Вроде я тебе говорила...
– Наконец-то у этой жерди хоть одна нормальная девчоночья мечта появилась... Поздновато, конечно, мечты о «Дзиаре» больше подросткам свойственны, но лучше поздно...
– Ты думаешь это ещё способно передвигаться?
Сордар пожимает плечами.
– С технической точки зрения, там всё исправно... Кстати, если до дела дойдёт, передай ей, может ко мне обращаться. Мне тоже интересно, как это себя в море поведёт.
Марина цокает языком.
– Кто-то говорил тут о подростках...
– «Дзиарой» всё равно может командовать офицер в чине не ниже капитана первого ранга...
– Не наигрался, значит?
– А хотя бы!
Дзинь!
Приносят крабов. Марина издаёт какой-то первобытный вопль:
– Их местные пьяницы тоже очень любят, – ухмыляется Сордар.
  Продемонстрировав непристойный жест и опустошив очередной стаканчик, набив рот мясом ракокрабов раскрасневшаяся Херктерент осведомляется.
– А ша што их любят?
– Идеальная закуска – всюду есть, бесплатная, лишних денег из семьи не пропадает.
– Мне покажалось, их ловит в ошновном молодёжь...
Сордар усмехается.
– Ты прожуй сперва, потом разговаривай. Кусок в горле застрявший даже Еггту может убить...
Марина закашлялась. Сордар вскакивает, чтобы по спине хлопнуть, но с куском Марина и сама справляется.
– Слишком уж вкусно было, – но запивает не водой, а снова крепким.
– Говорили, что Еггты к спиртному устойчивы... Не верил... Теперь удостоверился...
  Марина, опустошив очередной стаканчик, принимается за новую партию ароматных крабов.
– Ты и в то, что зеленоглазые бывают тоже не верил. Тоже удостоверился благодаря великой мне.
  – Знаешь выражение «пить с Еггтом?»
– В оригинале там «поужинать у Еггтов», но и такой вариант принимается.
– Значение известно?
Марина поднимает на двузубой вилке кусок краба. В другой – держит стаканчик. Цедит сквозь зубы.
– Подразумевается, для кого-то этот ужин станет последним. Наверняка Еггты траванут.  За тебя!
Принцесса выпивает и закусывает. Адмиралу не остаётся ничего другого, как только поддержать.
– Смотри, развезёт.
– Думаю, у тебя найдётся, где отоспаться.
– Не все такие добрые, как я... Сама знаешь, чему не хозяйка пьяная девушка...
Марина ставит руки на локти. Кладёт голову между ладоней:
– Я знаю, с кем можно пить, а с кем – лучше не стоит. Да и сильно не факт, что если кому-то удастся добиться расположения у меня пьяной, то он долго проживёт, общаясь со мной трезвой.
– Немалое количество связей различной степени успешности начиналось после совместного распития спиртных напитков.
– Интересно, ведётся статистика, какой процент заканчивался трагедиями? Сколько в здешних краях «Скал Самоубийц». Почему-то во всех случаях речь идёт о девушках.
– Случаи с парами ты принципиально не рассматриваешь?
– Разве были?
– Тебя память уже начинает подводить.
– А, плевать. Всё равно, все умрём!
– Оптимистично!
– И не говори! Ладно, хватит о грустном! У тебя ещё такой китовый эмбрион есть?
– Да. Два.
Марина щурится:
– Только не говори, что они тоже в Резиденции хранятся, и я опять всё интересное пропустила.
– Ты просила не говорить, я и не скажу, – привычно усмехается адмирал.
Марина стонет, обхватив голову руками:
– Тебе зачем? – осведомляется адмирал, – Если те не устроят, можно организовать доставку.
Марина вскидывает самую малость мутноватый взгляд.
– Лучше скажи, этот, и те. Они нормальные? В смысле, здоровыми были когда-то, или это какие-то патологии?
– Абсолютно нормально развивавшиеся эмбрионы. Ты так и не сказала, зачем они тебе.
– Да есть тут одна... На чудищах всяких помешанная. Надо будет ей показать.
– Я её видел?
– Да, – в глазах Марины странный блеск, – Мне ровесница.
– Ты всё о своём, – вздыхает Сордар, – Дай-ка угадаю. Такая маленькая да узкоглазая? Наверняка и звать так, что язык сломаешь?
– Угадал. Коатликуэ она.
– Раз чудищ любит, ты бы ей предложила кальмарами заняться, на кого киты охотятся. Вот уж где чудище на чудище. Или, наоборот, личинками ранних возрастов нежно нами любимых крабов. Тоже те ещё «красавицы». Правда, мелкие очень.
– Я п-подумаю!
– Тебе нормально вообще?
– Со мной всё п-прекрасно! Ещё налей!
– Сама уже не в состоянии?
Сверкнув глазами, развалившаяся в кресле Марина стремительно распрямляется, набулькивает себе, что называется «с горкой». Не пролив ни капли подносит ко рту и опустошает залпом. Довольно щурится.
– Хорошо! А ты совсем обленился, сестре не налить.
– Женское пьянство неизлечимо.
– Зато, мужское более разрушительно для окружающих. Вот! И я знаю о твоих похождениях в молодости! Не тебе меня в чём-то упрекать.
– Да я и не собираюсь. Раз за столетия из Еггтов никто не спился, то сомнительно, что ты станешь первой.
– Отставить пораженческие настроения!
– Марин, ты меня перепить решила? Не советую, крайне непродуктивное занятие.
– Нет с тобой, а равно с кем-либо ещё состязаться я не собираюсь, у самой чувство меры, как обычно, отказывает. Да и мне мало ещё.
– Испытываю некоторые сомнения.
– Сам же хвастался, как всем линкором после рейда пили.
– После Залива ещё не то было... Но вещи несравнимые. Разрядка после сильнейшего нервного напряжения. После десятков смертей... Стены надстройки за зенитными автоматами на самом деле стали красными... У четырёхствольного расчёт двенадцать человек. Бронёй почти не прикрыты. А они... Они решили ударить по соединению, и по «Владыке» в первую очередь штурмовиками. Именно затем, чтобы ослабить зенитный огонь и уже потом вести в атаку торпедоносцы и пикировщики. Бомб на машинах почти не было. Только ракеты. И контейнеры с пулемётами. Чтобы шквал огня создавать. Сама знаешь, любое попадание крупнокалиберной пули в человека смертельно. Артериальная кровь... Фонтан бьёт очень далеко.
– Ты в рубке был?
– Нет. На мостике. На верхнем мостике. Том, с биноклями, где тебе так понравилось. Риск, но оттуда легче управлять боем с самолётами. Это ещё мы удачно попали зенитными снарядами главного калибра с радиовзрывателями. Сдули с неба сразу под тридцать машин. Остальные прорвались. Носятся, огнём поливают. Бывает, раньше только читал, но в этот раз почувствовал. Этот вознамерился убить именно тебя. Штурмовик решил идти на таран. Чувствую, целит прямо в этот мостик. Проскочил над эсминцем. Идёт. Из всех стволов бьёт ракеты выпустил. Внизу две четырёхстволки, от них трассы, трассы с эсминца вдогон. А он идёт. Из-за вспышек пулемётов не поймёшь, цела машина или нет. Пули бьют по броне... Понимаю, мгновения длилось. Но запомнилось... Сордар – ведь не только Император, но ещё и святой. Мама в его честь меня назвал. Становишься суеверным в такие моменты..
– Я так понимаю, тебе помог не абстрактный святой, а вполне материальный расчёт зенитного автомата?
– Именно. Ты, как всегда, потрясающе логична. Метрах в двухстах от корабля ему оторвало крыло. Упал сразу. Штурмовики ценой огромных потерь свою задачу выполнили. ПВО соединения пострадало очень сильно. Системы наведения нарушены. Когда пришли пикировщики, чуть ли не основным средствам наведения были глаза наводчиков. Опять же, хорошо попали специальными снарядами по приближающимся. Вместе с торпедоносцами шли. Те почти над самой слетятся. Им тоже от главного калибра попало. Не помню, от скольки торпед уклонился. Но не от всех. У них ещё оставались боеспособные авиагруппы. Ещё одну атаку «Владыка» не пережил бы.
– От достаточного количества торпед ты уклонился, раз ты сейчас напротив меня сейчас сидишь. А десант пошёл на корм крабам.
– Это тоже верно. Но именно во время атаки штурмовика, я понял – моё время проходит. Не успеваю за современными скоростями боя. Не успеваю адекватно реагировать. Самолёты слишком быстры и смертоносны. Тяжёлые корабли, при всех усовершенствованиях зенитной артиллерии, включая новые ракеты в боях с авиацией выступают обороняющейся стороной. Я уже не настолько хорошо воспринимаю новое, как раньше.
– Меня вот всё интересовало, а где было истребительное прикрытие ударного соединения?
– Знаешь, Марина, это настолько хороший вопрос, что заседание МГШ чуть не кончилось самой настоящей рукопашной схваткой между адмиралами... Некоторых почему-то выводят из себя неоправданно высокие потери личного состава и техники.. Причём, кто виноват, известно поимённо... Юг – югом, ведомственная грызня – ведомственной грызнёй. Линкоры жрут множество ресурсов и требуют огромных денег на содержание. Эти деньги можно и перенаправить... На юге ситуация такая же, там были противники стратегического десанта. Чьё уничтожение, возможно, было в их интересах. Большая кровь и большие деньги. Всё плохо. И выхода нет. Системы сами себя воспроизводят. И сами себя жрут.
Марина наливает ещё по одной:
– Выпей. И крабиков возьми. Вкусно их у тебя делают.
– Это не у меня, это у тебя такое содержание спиртного в крови, что изумительно вкусным покажется всё, что угодно.
– Возможно. Но я сейчас не в настроении плескаться в нашем болоте, особенно, зная, всё равно ничего сделать не могу.
– Внутренние угрозы опаснее внешних становятся. Ты это понимаешь?
– Лучше многих, ибо лично с ними уже сталкивалась... Но жива как видишь.
Сордар поднимает стаканчик:
– Ну, так давай за это и выпьем. Чтобы и дальше живыми быть.
Дзинь!
Кажется, Сордар сообразил, что сболтнул лишнего. Притом перед единственным человеком, кто к завтра ничего не забудет.
– Не охота во всём этом рыться.
– Не будем рыться, зароют нас, – флегматично констатирует Марина, цедя микроскопическими глотками, – только и всего. Тем более, даже меня уже пытались. Просто с целью воздействия на Императора. Про тебя, подозреваю, я много не знаю. Думаю, много всего мутного было.
– Хватало. Только я сейчас не в настроении это обсуждать.
– Что поделать, раз мы оба веселиться плохо умеем. Ты не забывай, у меня с умением ситуацию анализировать гораздо лучше, чем полагается по возрасту.
– С тобой забудешь! – невесело усмехается адмирал, – Иногда ты выглядишь сущим ребёнком, иногда же я тебя элементарно боюсь.
– Ты – меня? – искренне недоумевает Марина, или старательно делает вид.
– Именно я, и именно – тебя. Я кое-что в людях понимаю. Потенциал в тебе огромный. Только, не вполне понятно, как именно ты его развернёшь.
– Если бы я это знала сама...
– Непростое время даёт множество возможностей. Даже для лиц твоего возраста...
– Возможности для возраста так и прут, как «Драконы» в атаку. Эорен не то чтобы сильно меня старше... Думаю, так дальше пойдёт через год-полтора будет полностью не годна к военной службе по причине расстроенных нервов. Притом, сама она в атаки не ходит.
– Мне казалась, она выносливее.
– Обратно вернёмся – зайди, поздоровайся. Как там называется взгляд бойца после длительных тяжёлых боёв? Вот у неё сейчас точно такой. Притом, что она даже не боевой состав. Оказалось достаточно смертей где-то там, что она через себя пропустила...
  – Обвиняешь кого-то?
  – Нет. Тупо констатирую факт. Никаких выводов ещё не сделала. Она вот-вот сломается.
  – Я-то не сломался.
– Неудачное сравнение, – качает головой Марина, – ты изначально был крепче. Да и тебя самого тоже уже не всё в порядке.
– Ну, так давай за то, чтобы у всех нас снова всё стало хорошо.
Дзинь!
Марина довольно щурится:
– Вот теперь, пожалуй, хорошо по-настоящему. Ни южан, ни наших уродов. Там они где-то. В ближайшем жерле действующего вулкана.
– Если бы всё было так просто...
– Давай не будем о грустном.
– Хорошо... Ты тот гарпун золотой по прямому назначению не использовал?
– Некогда было. Но обещал экипажу, как всё кончится, добуду с его помощью кого-нибудь. Хотя бы на забой пятнистых дельфинов схожу, ибо полноценной охотой это можно назвать с трудом.
– Ну, я если жива буду, тоже приду. Если от крови к тому времени не будет тошнить.
– Ещё на кита собиралась.
– Я и не отказываюсь. Ещё и из пушки буду стрелять. После «драконовской» наверняка совсем просто будет.
– Там и поменьше калибры есть, – усмехается Сордар, – китобои используют противотанковые ружья, всё равно, насколько я знаю, их эффективность сейчас околонулевая.
– По танкам – да, по автомобилям, огневым точкам и лёгкой бронетехнике – вполне применимо. Ещё про один аспект применения обнаружился – противоснаймерские винтовки. Пятнадцать миллиметров в голову – смертельно с любой дистанции. 
– Я не знаю, это ты у нас сухопутная. У нас этот калибр не особенно жалуют. Пытались счетверёнки пятнадцать эм эм установки применять как последний рубеж рубеж обороны против самолётов – оказалось так себе. Шуму много, толку – около нуля. Для ближней обороны более эффективна комбинация двадцати и сорока миллиметровых автоматов. Но вообще, машины лучше поражать на дальней дистанции. Чем-то вроде специальных снарядов главного калибра, с осколочными и зажигательными поражающими элементами. Пока самолёты не могут сбросить бомбы или торпеды. Или сами, в самом крайнем случае, могут бомбой стать. Видел уже такие атаки отчаяния. Эффективность... Скажем так, разнообразная, но крайне угнетающее действие на личный состав – бесспорно.
  Марина усмехается:
– Я не настолько хорошо разбираюсь в организации ПВО линкора. Да и ты много раз уже предупреждал, не дашь мне полноценно этим заниматься.
– Подтверждаю в очередной раз, – энергично кивает Сордар, – ничем, связанным с флотом, ты заниматься не будешь. Я слишком хочу и дальше видеть тебя живой, Марина.

Глава 57

Проснувшись Марина глаза открывает не сразу. Секундное замешательство на предмет разобраться, где она находится, успешно разрешается. Вчерашний день полностью всплывает в памяти. Значит, она у Сордара, притом в доме, что им особенно ценится. Хотя, особо жилым и не выглядящим.
Открывает глаза. Ну точно, в кресле у бассейна спала. Так как кресло изготовлено под габариты Сордара, то она расположилась в нём весьма уютно. Неприятные ощущения преобладающими не являются. Стол уж накрыт, недопитая вчера бутылка явно оставлена из соображений чёрной шутки.
Интересно, где сам этот шутничок? Оказывается, на соседней лежанке. С запотевшим бокалом. Из вредности захотелось, чтобы телефон зазвонил и (если голова Марины от звонка не лопнет) Сордара зачем-нибудь выдернули бы на линкор. Слишком уж он свеженький да сияющий. Адмирал вскидывает ёмкость в салюте.
– Проснулась, гуляка? Думал, ты куда дольше спать будешь...
– Думать за других... – выцеживает сквозь зубы Марина, поглядев на часы.
В общем-то, ещё довольно рано. Она в это время обычно и поднимается. Если, конечно, чуда не случилось, и она не проспала до второй половины дня. Часы-то на руке сейчас не морские, два раза в сутки одно и тоже время показывают.
Ладно, хоть солнце врать не может. По нему время определяется однозначно – утро. Если, конечно, следующего дня, а не ещё через сутки. Но тут помогает вспомогательный циферблат на часах. Даты и фазы луны он тоже показывает. Сейчас – завтра. Теперь уже точно.
– Окунись, – Сордар кивает в сторону бассейна, – станет легче. Поверь моему опыту.
– Думала, ты пива предложишь.
– Так вон оно! – Сордар показывает глазами.
М-да, за прошедшее время появился столик с запотевшими бокалами.
– Рыбку уже разглядела? Или мозги спросонок ещё не включились? – он что, издевается.
– На зрение пока не жалуюсь, – Марина дует вверх. Кажется, с волосами что-то не то. Привычку зеркальце носить так и не завела. Сумочка, если и была, в Резиденции осталась.
– Слушай, у тебя зеркало есть?
Вскакивает с кресла. М-да, вчера стоять было гораздо легче.
– Направо посмотри.
У кресла стоит ещё один столик. На нём – круглое зеркало. Возле – какие-то косметические женщины. Вроде даже женские.
Марина наклоняется. Выглядит не настолько плохо, как сначала опасалась. Окунуться на самом деле не помешает.
В воду не столько прыгает, сколько обрушивается. Отфыркиваясь, выныривает. Сордар уже стоит рядом с бассейном.
– С тобой всё нормально?
– Я не упала, а так прыгнула.
– Оно и видно.
Сордар присаживается.
– Вылезать не думаешь?
– Сам поплавать рекомендовал.
Что незамедлительно и начинает выполняться. Марина несколько раз пересекает бассейн в разных направлениях весьма причудливыми курсами. Вроде, в голове прояснилось, хотя там тумана и так не сильно много было.
Сордар помогает выбраться, почему-то глядя в сторону.
– Полотенца – там, – кивает, продолжая изучать растительность.
– Так обсохну! – машет рукой Марина, собираясь переместиться к пивным бокалам.
Сордар осторожно останавливает сестру за запястье.
– Извини, переодеться не во что, женской одежды не держу.
– Да что не так-то!
– Купальник твой. Такой надевают, когда с очень близкими друзьями плавать собираются.
Марина, наконец, догадывается оглядеть сам себя. Вот что значит, выбирала полегче! Или это диверсия Пантеры была? Фигура теперь тканью облеплена излишне плотно, подчёркивая всё, что можно и нельзя. Да и со степенью прозрачности что-то случилось... Или это Марине так кажется? Ладно, полотенце на бёдра лучше всё-таки намотать.
Сидит, взяв бокал. Сордар напротив устроился, его бокал ещё не допит, в сторону Марины старается не смотреть.
– Не думала, что тебя можно смутить подобным видом.
– Когда ожидаемо – на самом деле, не смутишь. Тут всё было несколько неожиданно. Для кого спектакль планировала устроить?
– Ни для кого. Если ты не забыл, в Резиденции одни девушки, играть в стеснение или ещё во что – смысла не имеет.
– С трудом верится. Особенно, если учесть... Специфичность большинства девушек. Спектакль мог быть и для одной из них.
Вместо ответа Марина отпивает пива. С упрямством у Сордара, как и Марины полный порядок. Если что-то себе в голову вбил – обратно уже ничем не высадишь. Тем более, тут и наглядная иллюстрация к ошибочной теории присутствует.
– Куда сегодня пойдём? Я остров ещё не видела.
Сордар смотрит на часы:
– Ещё некоторое время – никуда.
– Это ещё почему?
– Магазины ещё закрыты.
– Мне ничего не нужно.
– Я так не думаю.
– И чего же у великой меня не имеется?
– Сейчас жарко. Скоро будет ещё жарче. Если по острову пойдём – тебе может захотеться окунуться в общественном бассейне, фонтане или море. Я не хочу, чтобы ещё кто-то видел то, что видел я.
– Мирренский семейный произвол! Я в Резиденции ещё и не в таком расхаживала.
– Там ты за стенами, а здесь будешь вне их, – кажется, Сордар цитирует какую-то неизвестную Марине мирренскую книгу.
– И что же ты сделаешь?
– Банальную вещь. Тут работают женщины. Пошлю их к открытию в местную «Красную Кошку». Пусть купят что-нибудь их того, что на тебе видели, только из нормальной ткани, а не этого недоразумения.
– Когда они меня успели рассмотреть?
– На стол по-твоему  всё само собой собралось?
– По-моему, твоя мама о роли мужчины в доме наговорила тебе много лишнего.
– Только то, чему учили её саму. И при наличии таких родственниц, как ты, это в целом, оправданно.
Сордар направляется к внутреннему телефону. Марина спорить не в настроении. Тем более, ещё некоторое время не собиралась никуда идти. Придирка Сордара из разряда допустимых. Красная Кошка – точно диверсантка, наверняка с умыслом ей такую вещь подсунула. Ведь знает, ни на кого впечатление Марина производить не собирается. Хотя тут больше сама Херктерент виновата, вещи перед летом набирала и оказалась невнимательной. По этим нарядам её точно консультировали.
Да и подзабыла Марина, Сордар, по причине пола всегда будет смотреть на неё несколько другими глазами, чем девчонки Эр или даже Сонька. У самой разноглазой взгляд уж больно перпендикулярный.
Хотя, из любой ситуации следует хоть какую-то выгоду извлечь:
– Сордар, раз всё равно видел, то, что не очень хотел, то может скажешь, каково смотрится с биологической точки зрения?
Адмирал, всё равно глядя вбок вскидывает палец в одобрительном жесте.
– Всё очень хорошо. Для местных чуть многовато, но для столичных в самый раз. Надумай спектакль устраивать – довела бы кого угодно до нужно тебе состояния. Дразнить у тебя, как и у многих у тебя почти на автопилоте получается.
– И в мыслях такого не было!
– Пока всё своё и нормальном состоянии, это безусловный рефлекс. Может быть, даже врождённый, только начинающий работать с определённого возраста.
– Пошляк!
– Кто бы говорила, прося её груди оценить.
Марина аж рукой с бокалом прикрывается. Сордар нарочно не торопясь отправляется за новым. Херктерент ехидно осведомляется:
– Ты и своим весёлым подружкам указывал, в чём им ходить.
– Им – никогда. Хотя мне и не всегда нравилось, в чём они ходили.
– Интересно почему?
– В этих организациях не я устанавливаю правила ношения рабочей одежды.
Марина чуть пивом не подавилась:
– Слушай, я серьёзно, тебе точно надо завязать более близкое знакомство с Эридой. У вас одинаковые способности к парадоксальному мышлению.
– Наследственность от матери.
– Разве ты её знал?
– Присутствовал на нескольких совещаниях у ЕИВ, где она была. Вот уж у кого в голове был парадокс на парадоксе, причём в большинстве – рабочие. Язык был – жгла, как огнемётный танк. Кто ей на зуб попадался – выглядели как под струю пламени попавшие. Её, по-моему, даже Кэрдин побаивалась. Хорошо, хоть интересы почти не пересекались.
– Соправитель какой-то совершенно иной образ для дочери создал.
– Я бы тоже не захотел ребёнку рассказывать, как мать водку с кокаином глушила, чтобы сутками быть на ногах.
– Сомневаюсь, что она это делала для развлечения... Это при том кризисе было?
– Именно. Что чуть не перерос в поножовщину страшнее всех Войн Верховных вместе. Вот бы южане обрадовались!
– У них тоже чуть до новых Войн Династии не дошло.
– Знаю! – угрюмо бросает Сордар.
Звонит телефон. Поговорив, Сордар поворачивается к Марине.
– Всё привезли. Иди, помогут переодеться.
Херктерент резко встаёт, скрести руки на груди. Глаза в щёлочки превратились.
– Я твои придирки способна терпеть только до определённой степени! Я всегда одеваюсь сама, в комнатной прислуге не нуждаюсь. Скажи, чтобы они ушли, или отсюда уйду я!
– Не злись, Марина. Признаю, ошибся. Вспомнил твой статус... Не привык к девушкам твоего уровня в гостях. Вспомнил, что маме всегда одеваться помогали. Даже в совсем несложное. Вот и подумал... – Сордар снова берётся за телефонную трубку.
Марина устало машет рукой:
– Как я устала без конца напоминать мою любимую поговорку!
– Иди в Голубую гостиную. Тут планировку тоже со Старой Крепости содрали.
– Знаешь, это я и так заметила уже, – бросает Марина уходя.
  Вскоре возвращается. Встав перед Сордаром, демонстративно крутится на месте, раскинув руки.
– Что? Лучше стало?
– Намного. Особенно со спины.
– Что?! Там же почти всё закрыто теперь.
– Именно этим и лучше.
– Старый извращенец! – Марина показывает язык.
– Весёлая девушка с набережной, – в тон ей отзывается Сордар.
Марина только смеётся:
– Что тут есть, кроме твоего дома, из заслуживающего внимания?
– Внимания по какому ведомству, а то ты к деятельности многих проявляла интерес.
– Ну, допустим, по твоему родному.
– Тут опытное шестисотмиллиметровое орудие установлено. Числится батарей особого назначения номер двенадцать. Башня специальной постройки. Вместе с орудиями ограбленного «Императора» с того берега огнём должны перекрывать пролив.
– Хм. Исходя из того, чего я на Острове насмотрелась, доведись мне Архипелаг штурмовать, я бы через пролив не полезла.
– И чтобы ты сделала? – адмирал не то шутит, не то сестру изучает.
– Без нейтрализации главных сил флота не стала бы делать ничего.
– Допустим, он нейтрализован. На Архипелаге остались только эскадры охраны и амфибийные силы.
– Как со снабжением?
– Только наличные запасы. Возможны прорывы одиночных быстроходных транспортов. Но время против тебя, хотя весь Флот Океана в твоём распоряжении.
Марина становится серьёзной. Как на штабной игре.
– Ударила бы по северным островам. Любой ценой зацепилась бы за них! Мощность палубной авиации недостаточна, а там есть аэродромы, пригодные для базирования любых машин. Сосредоточила бы там авиационную группировку, обязательно перебросила лёгкие силы флота, чтобы противодействовать эскадрам охраны. Начала бы оборудование порта. Эти два острова оставила бы на сладкое. Раз весь Флот Океана у меня, то превосходящими силами по одному выбивала бы гарнизоны малых островов. При первой возможности оборудуя аэродромы. В принципе, когда останутся только эти два и Стальные, можно переходить к ближней блокаде. Если кораблей нет – задушим! Здесь слишком много народу и  снабжение в значительной степени привозное. На одних крабах долго не протянешь.
– Гладко у тебя всё получается!
– Ты сам задал условие – отсутствие Объединённого Флота. Без него эда задача даже школьнице доступна.
– Как ты старательно намекаешь на себя!
– Девочки любят, чтобы их все хвалили.
– Сама додумалась, или подсказал кто?
– Сам видел, девушек в Резиденции полно. Притом с познаниями из самых разнообразных сфер жизни. Может, и услышала чего...
– Угу. Сама при этом, наверняка придумала в десять раз больше... Занялась бы чем поинтереснее, чем разрабатывать план штурма Архипелага. Эту задачу на «тактике» уже не первый десяток лет решают. Все возможные варианты перебраны, включая применение биологического оружия и высадку воздушного десанта. Сомнительно, что ты придумаешь что-то новое. Да и в любом случае, Южанам снова пытаться пробиться через Дугу. При текущей географии никак иначе поступить они не могут. Теория «прокола» была с блеском опровергнута, в том числе и мной.
– Какие мы скромные... Кто тут совсем недавно говорил, как еле ушёл живым из Залива.
– Я-то ушёл, а десант – не смог.
– Неоспоримый аргумент.
– У них даже на последней стадии был шанс всё переломить. Бросить в атаку третье авианосное соединение. Игнорировать «Принцесс» с крейсерами, они бы ушли при любом раскладе. Ударную эскадру бросить на меня... Если бы они это сделали.
Марина демонстративно зевает.
– Моральный фактор в виде радиограмм погибающих кораблей тоже нельзя со счетов сбрасывать. Не обязательно, будь ты на месте командира флота вторжения ты бы смог включить своё хладнокровие, а действовать так логично, как ты мне сейчас расписываешь. Я-то точно сделала бы тоже самое что и он... Сам же знаешь, приказ о прекращении операции лично Тим V прямым текстом, даже не шифруя, отдал.
– Знаешь, сколько «Историческая комиссия» написала всего, связанного с Заливом?
– Догадываюсь, – хмыкает Марина, – давно уже знаю, те кто меньше всех делают, больше всех любят писать. Тебе ещё экземпляр своих трудов на рецензирование не присылали?
– Пока нет... Но, уверен, это вопрос ближайшего будущего.
– Ладно, береговые батареи оставим на потом. Я их ещё в прошлом году достаточно неплохо изучила. Сомневаюсь я, что ты собирался хвастаться только ими, да персональной копией части «Старой Крепости».
– Самым красивым островом Архипелага считается именно этот. Тут много крайне запоминающихся видов.
Марина машет перед носом брата рукой:
– Эй, Сордар, очнись! Ты меня ни с кем не перепутал? Я никогда не стремилась стать известным пейзажистом.
– Нет, Марина. С теоретической точки зрения не я должен был тебе эти места показывать, но на Архипелаге побывать – и этих мест не увидеть... Куда там эта Смерть смотрит?
Марина посмеивается:
– Туда, где рыбы побольше водится. Красоты Архипелага оценивает исключительно с этой точки зрения... Слушай, а Весёлый район тут большой?
– Пошутить про отмену телесных наказаний?
– Обойдусь как-нибудь. Поедем, поглядим, где тут у вас заведено девушкам уши греть.
– Тебе где начинают, или, если всё хорошо идёт где удачные вечера заканчиваются?
– Это ты мне грозился что-то показать... – Марина щёлкает пальцами, – А если всё плохо идёт, скала самоубийц у вас тут есть?
– Как такового географического объекта нет, но есть парочка скал названных персонально в честь тех, кто оттуда кинулся. Кстати, та же Смерть сказала, что она с любой бы из этих скал прыгнула, и спокойно бы выплыла. Тебя проверять не пущу.
– Сам не пытался свои способности к плаванию проверить?
– Я про эти места узнал, когда уже слишком взрослым был. Херенокт и Смерть – значительно моложе.
– Ну, а я ещё младше...
Сордар один кулак сестре показывает, другим подбородок подпирает, словно в раздумьях.
– О чём задумался?
– Обещанное надо выполнять. Но как бы это сделать так, чтобы ты точно сама себе не навредила?
– Это довольно легко.
– «Легко» и ты – понятия несовместимые.
– Сразу предупреждаю, если тебя волнуют способы моей доставки из точки «один» в точку «два» летать на чём-либо на островом я отказываюсь. Даже на противолодочном дирижабле.
– Они тут и так не базируются. По-прежнему летать боишься? Вчера как-то незаметно было.
– Не боюсь, а просто не люблю. Воздушный транспорт для меня – средство доставки великой меня куда-либо, а никак не вид развлечения. Не понимаю, что Софи в этом находит?
– Суррогат близкого общения с противоположным полом, – хмыкает Сордар.
Марина цокает языком:
– Я думала, ты слишком стар уже, чтобы всё на свете сводить к определённым вопросам.
– Как ты выражаешься, возраст не в документах, он в голове. А в этом смысле я не сильно старше тебя.
– Верно! Как мальчишка себя частенько ведёшь.
Адмирал только усмехается в ответ.

Марина вертится по сторонам. Город давно уже покинули. Дорога вьётся по берегу моря:
– Мы туда вообще, заехали?
– Думаешь, я не знаю местности, где живу?
– Этой местности не знаю я. Только карты видела, но ты сам говорил, там сплошь и рядом подписано то, чего нет.
– Мы уже почти приехали. На картах это место обозначено. Хотя, его значение гораздо выше. Особенно для лиц твоего возраста. Но не твоего взгляда на мир.
Машина останавливается. Из примечательного в поле зрения только довольно длинный мыс. В конце виден флагшток с флагом Империи.
– Что здесь такого примечательного? Хотя, я вижу сюда частенько вдвоём приезжают.
– Таких мысов два. В точности на одном меридиане. Один здесь, другой на Острове. Одно время даже думали, они искусственные. Слишком похожи. Парочки обожают фото у флагштока делать. Потом на Остров едут и у тамошнего флагштока снимаются.
– Надо понимать, парочки с Острова, снявшись дома, едут сюда?
– Всё верно. Ещё дети у флагштока любят фото делать. В знак вечной дружбы и тому подобные игры детские...
– Со временем перерастающие во взрослые?
– По всякому бывает. Часто и взрослые, и дети держат на столе по два фото. У этого флагштока и у того. Спустя годы не могут разобраться, на каком острове какое сделано. Снимки принято делать с видом на море.
– Пошли поближе!
– Пойдём. Давно здесь не останавливался. Нормальную дорожку замостили. Раньше по камням приходилось прыгать.
– Можно подумать, здесь этого кто-то не умеет, – сообщает Марина, проигнорировав дорожку и перепрыгивая с камня на камушек, – странно, что девчонки местные ничего про мыс этот мне не говорили. Это какие-то местные завитушки в отношениях?
– Ничего странного, – усмехается Сордар, – и никаких странностей в отношениях. Если человек что-то с младенчества постоянно видит, то начинает думать, будто это всем известно. У них мыслей нет, что про флагштоки может быть кому-то неизвестно.
Марина застывает на камне, раскинув руки в стороны. Медленно произносит:
– Мыслей нет... Слушай, а хорошо ведь подмечено!
– Я что-то сомневаюсь, что они настолько глупые.
– Ты же их не знаешь, а по внешности нормально оценить не сможешь... Хотя от них, как правило, ничего кроме внешности больше и не требуется, – «и кто меня за язык тянет вечно гадости говорить? На настольные игры с крайне сложными правилами у них у всех мозгов хватает. Да и разноглазая говорила, с ними интересно в «Смерть Императора» играть».
– Если мне память не изменяет, родная сестра одной из эшбадовок с тобой вместе учится. В очках с длиннющими косами.
Марина мысленно рычит. Изучить список, кто с Мариной приехал Сордару было несложно.
– С Самой Эшбад я знаком, она мне показалась какой угодно, только не глупой.
– Хм. Ей довольно много лет. Ты и ней тоже успел? – скалится Марина, на всякий случай перепрыгнув на пару камешков подальше от Сордара. Тот демонстративно на месте стоит, но Херктерент такому спокойствию не слишком верит.
– Марин, ты путаешь чем занимается Эшбад и её девочки с занятиями весёлых. Что я, что она – весьма известные на Архипелаге люди. Над надлежит знать друг о друге. Тем более, уже были брачные договора между моими подчинёнными и её девчонками, по местным меркам это почти родственные отношения.
– Между кем и кем?
– Между мной и Эшбад, то ты не догадываешься. Уже суеверие появилось – эти девочки удачу приносят. Если такая тебя ждёт – то точно вернёшься.
Марина на новый камень перепрыгивает.
– Вот уж не думала, что ты станешь их защищать!
– Хм. Я думал, справедливость – твоё любимое слово.
Перепрыгнув на новый камень, Марина тут же на него и садится.
– Бывает со мной иногда – говорю, не подумав. Ты прав, девчонки, как девчонки, не хуже тех, что в школе, – «тем более, я с одной целовалась. И не скажу, что так неприятно было», – правда отношения Кроэн с сестрой-эшбадовкой хорошими не назовёшь.
– Потому что сестра –  красавица. Ещё и на Софи похожа.
Марина глаза вытаращивает:
– Как ты догадался?
– У Кроэн есть определённые черты. Наверняка у другой они сильнее выражены, а подражанием Софи тут половина девчонок занимается. Включая тех, кто к другим расам относятся.
– Как у этого флагштока принято фотографироваться? Спиной у спине?
– Взявшись за руки. Чтобы он был между людьми. Распространённый местный сувенир, пара у флагштока. Могут быть взрослые, могут – дети.
– Не люблю всё слащаво-слюнявое. Видела такие фигурки, не думала, будто они что-то значат... С двумя девочками тоже попадались. Разноглазой понравилось бы.
– Показала бы ей это место...
– Сордар, ты о чём?
– Ни о чём. Она вроде бы, твой друг. Время течет в одну сторону, Марина. Если сомневаешься, стоит ли что-то делать, лучше всё-таки сделать. Чтобы не укорять себя спустя десятилетия.
Марина подходит к флагштоку. Берётся рукой.
– Знаешь, отсюда действительно удивительный вид на море. Справа — город. Слева – словно дикий лес. Словно дверь между мирами.
– Здесь люди не пропадали в никуда. И из ниоткуда не появлялись. Тот лес – искусственный, вырос уже на моей памяти. Зато город... Отсюда главная площадь видна. Там древняя мостовая сохранилась. Там флаг подняли, когда этот город основывали.
Марина чуть щурится.
– Ага! Вижу. Даже отсюда можно заметить – часть площади отличается по цвету.
– Это та мостовая и есть. Символ того, что жизнь всегда смерть победит. Мы снова сюда вернулись. И теперь не уйдём.
Слова «вулканы» и «землетрясения» на языке вертелись, но там и остались.
– Подозреваю, свадебные фото тут часто делают?
– Почти у всех такие есть. Интересно, потянет Смерть на банальщину?
– Херенокт, думаю, сможет и тут всё с ног на голову перевернуть, – брат и сестра с усмешками переглядываются.
– Фотоаппарата у тебя, конечно нет.
– Есть. В машине лежит.
– Зачем он тебе?
– Привычка. Почти оружие. Наглядные иллюстрации попаданий иногда убедительнее любых докладов. Да и некоторые кадры остались для истории только по причине цены фотоаппаратов чуть ли не в пару медяков.
– От Эриды я другие расценки слышала.
– У неё аппаратура другого уровня.
– Это-то ты откуда знаешь?
– Клеймо «поставщик двора» можно ставить на все образцы продукции. Зенитные прицелы и фотоаппараты на одних заводах производят.
– А дальномеры главного калибра?
– Выпущены там же, но тогда Эрида ещё фотографировать не умела, – усмехается Сордар.
– Телескопы тоже они?
– Некоторые модели. Думал, ты сперва про бинокли вспомнишь.
– Хуже всего видно самое очевидное, – недовольно бурчит Марина, – можешь меня снять у этого флагштока, раз у каждой девушки здесь такое фото есть или будет.
Сордар направляется к машине:
– Постой! У тебя цветная плёнка заряжена?
– Чёрно-белая. С ней работать проще.
Марина неопределённо вздыхает. Это только у Эр она, да и любая другая в каком угодно виде получается красиво. На официальных фото Марина себе почти всегда не нравится. Причём, претензий меньше как раз к чёрно-белым, а не цветным.
Сордар скоро вернулся.
Марина хотела взяться за флагшток как за древко боевого знамени:
– Так не делают.
– Почему?
– Становится похожим на боевое.
– А как надо?
– В руку возьми и вбок наклонись посильнее. Если не одна, то второй так же в другую сторону наклоняется.
– Тоже мне, треугольник любви какой-то из рук и ног получается.
– Так тоже треугольник будет.
Марина крутится вокруг флагштока.
– Ты не вздумай наверх залезть.
Херктерент уже стоит, гордо задрав нос и скрестив руки:
– За кого ты меня принимаешь? Я же вижу, что там там Флаг Империи наверху. Он же и лично мой тоже. Немножко.
– Как-то вспомнилось, насколько лихо ты лазала по деревьям. Вот и подумал, вдруг прошлое вспомнить захочется.
– Если захочется – то я вон туда пойду, – кивает в сторону зелёных насаждений, – да и умение это у меня проходит, – Марина щёлкает пальцами, подбирая слова, – О, вспомнила – как у тебя умение с парусами обращаться умеешь, но пользоваться не станешь. У тебя даже яхты парусной нет.
– Умения прошлого и должны в прошлом остаться, – хмыкает адмирал, – я слишком человек века машин. Не тянет меня в прошлое.
– О чём я и говорю! Если куда-то захочу залезть – есть канаты в зале для тренировок. Падать на маты куда приятнее, нежели задницей об землю.
– Совсем больше так не делаешь?
Марина опускает глаза. Посторонний подумал бы «смущённо», но Сордар прекрасно знает – сестрёнка так играет:
– Делаю. Иногда. Даже здесь. Дина не поверила, что на это дерево можно влезть. Я и показала. Она тоже попыталась.
– Ничего себе не сломала?
– Нет. Даже получилось... Слушая, а почему я тут на камнях всяких надписей не вижу вроде «Софи + Хейс = Любовь».
– Потому что даже резчики по камню ходят на свидание без своих инструментов. Подручными средствами что-либо тут выдолбить невозможно – слишком прочная порода. Краска довольно легко смывается. Это место формально числится общественным парком, так что тут убирают. Это вот на том берегу порода мягкая. И там всё изрезано. Сверху донизу.
Марина побегает к караю скалы. Поворачивается, задумчиво потирая подбородок:
– Там высота такая же?
– Сопоставимая.
– И охота лезть, вырезать всякое-разное? Проще компрессор с пневмомолотоком подогнать. Да и сдавать в аренду, чтобы можно было своё имя увековечить.
– Говорил уже. Там скала мягкая. Если как следует за неё взяться – быстро ничего не останется.
– Хм. Ну, на одно-то «Софи + Хейс» думаю, хватит.
– Сама только этого не делай.
– Надо будет им намекнуть, какое это место среди влюблённых знаменитое... А то им сюда ехать было в общем-то и не обязательно. Если бы не знали, то и вовсе могли  не заметить, что тут ещё и море есть.
– Марин, думаешь я этой шуточки не знаю?
– Ну-у-у... Я просто проверяла. Вдруг тут ещё какой-то вариант рассказывают. Людей тут вон сколько перемешано. Южане точно с ума сойдут. Тут такие надругательства над расовыми законами... В большинстве – красивые, между прочим.
– Интересно, какое надругательство с твоей точки зрения самое гнусное?
– Заинтересовался? – скалится Марина во все тридцать два.
– Нет. Но раз ты постоянно перескакиваешь на эти вопросы.
– Я её упоминала уже, несостоявшийся подарочек великой мне от щедрых эшбадовок. Та самая Динни, голубоглазая белокожая блондинка, настоящая мирренская красавица, только дочка чернокожей матери. Мозги – отличные, всё остальное – вполне по местным стандартам. Её как, стерилизуют  или сразу убьют?
– Марин, пропаганда всегда очень сильно отличалась от реальности.
  Херктерент улыбается, на этот раз откровенно зло.
– Ты это Динни попробуй объяснить. Она, кстати, подвеску носит. В виде краба, выглядывающего из черепа в южной морпеховской каске. Очень уж она Юг любит. Знает, что её, в случае чего, сразу убьют вместе с матерью.
– Кто её должен убить? Миррены? – Сордар неожиданно резок.
– Очевидно, да, – Марина холодок в голосе брата уже почуяла, но ещё не совсем определилась, откуда дует ветер.
– Интересно, она из тех, кто в состоянии понять, что Южане все очень сильно разные? И что к ней никогда не применят расовых законов – во многом моя заслуга – мирренского принца из Дома Безгривого Льва. Или это ты опять решила заняться провокациями?
– Злишься? – Марина тоже серьёзной становится.
– Злюсь. Ибо вылезает самая ненавидимая мной женская черта – злить и провоцировать неплохо относящегося к тебе человека. Словно проверять. Какую степень мерзости в твоём исполнении он в состоянии вынести. Думал, ты в эти игры не играешь. Но оказывается, некоторые вещи присущи всем без исключения, кто одного с тобой пола.
– Так всё плохо?
– Неприятно. Молодость вспомнилась... Научись, наконец, за языком следить.
– Я пытаюсь.
– Пытайся лучше.
Марина подходит к Сордару вплотную. Бесстрашно смотрит снизу вверх:
– Похоже, я сказала что-то не то.
– Не «похоже», а так и есть. Твои упражнения в остроумии становятся всё менее привлекательными.
– Люди – не вино, с годами не улучшаются.
– Но есть множество вещей, что вполне можно не делать.
– Я зацепила что-то в твоём прошлом?
– Именно так.
– Может, забудем?
– Пожалуй, так будет лучше всего.
Марина невесело усмехается:
– Слушай, а с этой скалы никто не прыгал? Смотрю, внизу полно камней... Или этого тоже не касаться?
– Сложно не касаться черты, что сам тебе и привил... Нет, здесь не было самоубийств. По крайней мере, мне про них неизвестно. У меня к этому вопросу северное, а не южное отношение, если ты старательно намекаешь именно на это. Но я не из тех, кто может случайно упасть со скалы.
– Ты уж лучше поосторожнее будь. Я ведь понимаю, что если даже меня несколько раз уже пытались списать, то с тобой такие случаи происходили намного чаще.
– Не скажу, что намного. Но что было, то было... Впрочем, для изменения мировоззрения и одного вполне достаточно может оказаться.
– Может, поедем куда-нибудь ещё? Сам же говорил...
– Подтверждаю, всё, что раньше сказал.
– Фото когда будут?
– Завтра. Неужели у тебя их мало?
– Я хорошо получаюсь, только когда их делает Эр. Посмотрим, что выйдет у тебя.
– Не я тут художник.
– Разноглазая пыталась объяснять, но я не особенно поняла, почему так выходит.
Садятся в машину.
– Поезжай помедленнее. Надо подумать.
– Мне тоже не помешает.
Марина дуется совсем не наигранно.
– Разлюбила я что-скорость в последнее время. Не хочется больше никуда бежать. Одновременно, знаешь есть множество вещей, что обязана сделать. Не потому что хочется, а потому что надо.
– Нечасто приходится видеть момент, когда человек на твоих глазах взрослым становится.
– Ты думаешь, это прямо сейчас происходит?
– Я не думаю, я это знаю. Всё-таки, я знаю людей лучше тебя. Ты меняешься.
– Знать бы ещё, в какую сторону...
– Сама знаешь, их множество.
– Я думала, ты скажешь – две.
– Во мне больше с Севера, нежели с Юга. Дикарское определение что зло, а что добро хотя бы честно. Все остальные содержат множество неразрешимых противоречий. Включая то, во что мама когда-то верила... Ближе к концу она от этого стала отходить. Сложно принять ошибочность того, чем жила большую часть жизни. Это ведь она мне сама сказала «я застряла между мирами, и от этого умираю».
– Но ты же, вроде, в одном...
– Вообще, не об этом речь.
– М-да, не знала, что склонность к философии наследуется.
– Сам о таком до последнего времени не догадывался...
– Что произошло?
– Нет. Скопилось слишком много всего. Вот и треснул, похоже.
– Не обладаю полномочиями давать медицинские заключения по данным вопросам.
– Ты как всегда!
– Сам же недавно говорил, как я меняюсь.
– Некоторые черты у нас не изменятся никогда. Твоя манера речи например.
– Вот спасибо!
– Именно об это я и говорил! – одними губами усмехается Сордар.
– Может, тебе на какое-то время перевестись на берег?
– От этого будет только хуже. Притом всем. Сам себя уже начинаю ощущать каким-то механизмом корабля. Меня с линкора убрать – примерно, как башню главного калибра снять, ничего не поставив взамен. Боевой потенциал корабля значительно упадёт.
– Металл тоже устаёт.
– Я не сломаюсь. Тоже не обещаю. Знаю.
– Сам о трещинах упоминал.
– На многих старинных зданиях тоже есть трещины. С ними стоят столетия, и простоят ещё больше. Если и рухнут – то от чего-то другого. Вот и я. Должен выстоять вопреки всему. И я выстою.
– Тоже не обещаешь, а знаешь?
– Именно. Ты же умная, юная Еггта, – Сордар усмехается гораздо веселее, нежели в прошлый раз.
Да и Марина как-то снова стала замечать, самый красивый остров на Архипелаге – именно этот.