Шум сопоставим с грохотом настоящего морского сражения. Если фраза «дерёшься» как девчонка» обычно имеет оскорбительный оттенок. То смысл фразы «драться, как островитянка» гораздо более многогранен, подразумевает жестокого и беспощадного бойца, не соблюдающего никаких правил. В воде происходит обыкновенная дружеская возня, но смысл фразы становится куда более понятным.
Софи решает, с неё достаточно. Кивает Осени.
– Поплыли к Рэде.
Где-то даже хорошо, Осень проучили внешние обстоятельства, не нанеся ей никакого вреда, кроме уязвлённого самолюбия. Люди не заметили самой Осени. Девочка недостаточно изучила местные реалии. Понятно же, маленькая принцесса сама виновата.
Рэда сидит с рацией в руках. Кивает Софи.
– Твоя мигала. Я не стала отвечать. Меня не вызывали.
Связаться пепельноволосая хотела. Софи переключает на громкую связь, чтобы слышали Рэда и Осень.
– Что-то случилось?
– Ничего. Здесь гости из Резиденции.
– Кто и где?
– Меня видишь?
– Да.
– Три влево от меня. Ринн и Рэндирн.
Как охрана делит поле зрения вокруг себя на сектора, Софи знает. Упомянутые девушки сидят, ноги в воду свесив. За руки держаться. Насколько Софи в таких вещах разбирается, дружба между ними ещё не перешла в более близкую стадию. К тому же, они банально самые старшие из «Эшбадовок», на этой почве и сблизились.
– Как они здесь оказались? – ещё сердитая Осень говорит довольно раздражённо, – Они же должны в Резиденции быть!
Кажется, представляется отличная возможность ещё раз щёлкнуть маленькую зазнайку по носу.
– Они никому ничего не должны. Включая меня, тебя и Эриду. Они – гости, не военнопленные. Резиденцию могут покидать когда и на сколько им вздумается. Единственное, что обязаны делать – отмечаться на посту охраны. МИДв отвечает за их безопасность только на территории резиденции. Но так как уйти из Резиденции мимо поста невозможно...
Осень решительно поднимается. Протягивает руку Рэде.
– Пойдём, поздороваемся с ними.
Со щелчком по носу на этот раз не получилось. Софи лениво поднимается следом.
Девушки не удивляются. Хотя, за несколько дней вблизи разноглазой можно напрочь утратить эту способность. Софи бросается в глаза, хотя Ринн и Рэндирн обе взрослые, пьют прохладительное, а не спиртосодержащие. Видимо, вседозволенность Резиденции ещё не отключила им мозги окончательно.
– Отдыхаете? – осведомляется Софи. Её интонации подружкам Эр было некогда и негде изучать.
– Не совсем, – качает головой Ринн, –  Пришли на разведку, так сказать. Эрида просила посмотреть место, куда всем можно будет выбраться...
– Не думаю, что это подходящее для вашей компании, – замечает Рэда.
– Да сами уже поняли. Раньше здесь нравилось.
– Но не теперь! – Улыбается Софи.
Кажется, какая улыбка Принцессы Империи не предвещает ничего хорошего, девушки уже поняли.
– Не теперь, – соглашается Ринн, – Эр просила выбрать какое-нибудь место. Обязательно в городе.
– Чем её горячие в Резиденции не устраивают?
– Не знаю. Она сама что-то посмотреть поехала.
«Ага! До сих пор вовсю рассматривает».
– Думаю, ваши поиски особого смысла не имеют. Всё равно отправитесь, куда она сама выберет.
Рэндирн косится на рацию Софи.
– Ты не знаешь, может Эрида уже вернулась?
Софи с ухмылкой качает головой.
– Час назад её в Резиденции ещё не было. Значит, как минимум до вечера, причём, скорее всего, завтрашнего, можете быть совершенно свободны.
– Эрида нам в первый день сказала, что уходить и приходить можем, когда захотим. Только чтобы её предупреждали, если хотим отсутствовать больше суток.
Разноглазая в очередной раз показывает, читает она много, ей даже известно для чего должностные инструкции пишутся.
Рэндирн показывает в сторону вышек.
– Там драка была недавно. Я почему-то о Марине подумала...
«Создала себе сестрёнка репутацию. Хоть очередную версию «Драки женщин в горячих» пиши!»
– Марины здесь нет, и никогда не было.
– Тут обычно слишком спокойно, – замечает Ринн, – забывать стала, сейчас каникулы, и детишки вовсю сходят с ума. Не все, конечно, но подавляющее большинство.
– Я тоже пыталась, но у меня не получилось, – вздыхает Осень.
– Лучше, оставайся такой, какая ты есть, – Рэда как всегда, старается похвалить Осень при любых обстоятельствах.
– С другой стороны, молодость – один раз, – кажется Ринн не прочь пофилософствовать, – Когда же ещё безумствовать? Сейчас надо всего попробовать. Не заметишь, как болото повседневности затянет.
– Поблизости от Эриды мне это не грозит, – логика Осени работает как всегда.
– Ладно, тогда мы пошли! – Софи машет рукой, на ходу бросая Осени, – Я достаточно остыла, теперь пошли, где потеплее.
– Они тебе не нравятся.
– Как и почти всё, связанное с Эр.
У их двери – небольшая заминка. Где наёмница сперва сидела, там компания обосновалась. Пепельноволосая подошла. Взглядом показывает, тут её место. Теперь стоит и смотрит, как они собираются.
Внутри, или снаружи, так как крыша над территорией источников присутствует крайне относительно. Занятое Софи, Рэдой и Осенью находится частично на открытом воздухе, отделённое от соседних помещений густыми живыми изгородями.
Софи забирается, где вода погорячее, Осень и Рэда устраиваются, где попрохладнее.
– Могла бы их сюда позвать, – ехидно щурится Софи, – ты, вроде, не всё с ними обсудила, что хотела.
  – Не могла. Тебе этого не хотелось.
  – Ранговые предрассудки, – фыркает Софи.
– Я не люблю, когда поблизости ссорятся. Ты бы стала над ними насмехаться, а они бы не стали тебе отвечать, ибо помнят о твоём статусе. Мне такое не нравиться... Наверное, мне стоило тебя спросить, прежде чем идти, ведь они нас не видели...
– Наверное... Ты с ними раньше общалась?
– Только с Ринн, она в «Тайну» любит играть.
В общем-то, увлечение подобной игрой кое-что говорит об уровне Ринн. Не гениально, но разноглазой найдётся о чём с ней поговорить. Возможно, нашлось бы и Софи. Но у Принцессы Империи нет настроения изучать человечество. Пусть и в лице не самых худших представителей.
– А со второй? Рэндирн, я её только по имени знаю.
Рэда и Осень переглядываются:
– Да мы тоже, собственно говоря, – за двоих отвечает Хорт, – звали её как-то раз, но она сказала, эту игру не любит. Но по-моему, она человек из тех, кого держат, чтобы было над кем посмеяться, не переходя на уровень издевательства. И пока такое положение устраивает всех, включая её саму.
– Рэд! С такими умениями тебе не о преподавательской, а о управленческой карьере надо думать. Вон как легко разобралась, каковы взаимоотношения в этой стае.
– В общем-то, такие же, как и  в любой подобной. Биология сильнее нас, мы стайные животные. А в стае у каждого животного есть ранг.
– Столетия боремся с делением людей на сорта, а у тебя получается, это бесполезно? – Софи на диспут не настроена, развлекается, слушая рассуждения Рэды, слишком уж незначительны с её точки зрения отличия человека от животных. Причём, с биологической точки зрения, Хорт права, люди относятся к семейству высших обезьян.
– По всей видимости, да, – Хорь совершенно серьёзна, – мы самый развитый вид животных. Но по сути дела почти ничем не отличаемся от них. Всё, что считается какими-то признаками человечности, встречается и в животном мире. Любовь известна птицам, сношения ради удовольствия, причём не обязательно с противоположным полом – одному из видов человекообразных обезьян. Любовью для удовольствия вроде бы ещё дельфины занимаются. Даже насекомым свойственно заботится о потомстве. Слоны даже о калеках заботятся. Бегемот спас антилопу, на кого крокодил напал, хищника прогнал, на берег вытащил и пытался помощь оказать. Многие животные друг с другом играют. Обезьяны вот, и в горячих источниках любят сидеть...
Софи брызжется, хотя понимает, не достать, но намерения надо продемонстрировать.
– Осень! Как ты с ней вообще можешь общаться? Она же лютая человеконенавистница. Почти настоящая людоедка.
Девочка разворачивается к Софи. Кладёт голову на сложенные руки. Сообщает глубокомысленно.
– Она меня любит, а её люблю её. Это главное.
«Любовь» пока используется в детском значении слова – куда главнее!» Если заняться аналогиями, то Рэда для Осени – это как очень облегчённый вариант Кэрдин для Марины. Старший друг, кому можно во всём довериться и всё-всё рассказать.
Впрочем, если о будущем подумать, «эриды»  как термин в отношения этих двоих вполне может напроситься, причём не без участия Эриды-человека.
Осень тем временем в довольно пространные рассуждения пускается.
– Меня совершенно не волнует, как там Рэда к другим людям относится. Меня волнует только отношение ко мне, и больше ничего. Меня понимает, всегда выслушает. Словно, на самом деле из сказки пришла.
– Смотри, перехвалишь... Зазнаюсь ещё! – смеётся Хорт.
– Я почти забыла уже, как жила, когда тебя не было рядом. Мир разделился. Что раньше было, и что сейчас. Две разных жизни.
– Одна плохая, а другая – хорошая? – Софи слышатся такие знакомые нотки, памятные по Марине в прошлом. У сестрёнки оценка окружающих, включая саму Софи была сильно перпендикулярна к реальности.
– Почему? Обе хорошие, только по-разному. В одну не хочется возвращаться не потому, что она плохая, а потому что гораздо лучше другая. Где хочется остаться насовсем.
– Не заметишь, как мы постареем! – хмыкает Софи. В общем-то, она не собирается запрещать Рэде и Осени пробовать тот вид отношений, что для Софи выглядит наилучшим образом из возможных. Вообще бы ничего не говорила, не маячь где-то в поле зрения, разноглазая. Может, попробовать самоустраниться, оставив и Рэду, и Осень, и разноглазую за скобками собственной жизни? На всех окружающих не хватит эмоций. И Эр, и Эрида относятся скорее, к окружению Маришки. И в будущем, наверняка, будут где-то вблизи неё. Нейтральные отношения с Осенью вполне возможны, девочка не настолько чудовище, как в начале показалась.
Эр даже жалко. Немного. Детские симпатии далеко не всегда во взрослые перерастают. Если Младшую перефразировать, то разноглазая самым элементарным образом зажралась, переев всего, чего только можно, и захотев совсем недостижимого.
Софи не награда, что кому-то вручаются. Многие мечтают быть кому-то вручёнными. Можно даже в коробочке с ленточкой. Другие мнят себя крепостями, что надлежит штурмовать. Два крайних варианта, кем видят себя в чужих глазах. Имеется и множество промежуточных. А так же некоторое количество, проходящих для Софи по разряду патологии.
Теоретически, жалость входит в разряд допустимого.
Но Софи решила, выстраивать отношения будет сама. Сейчас устраивают имеющиеся. Они обе довольно долго тянулись друг к другу, балансируя на грани, когда человеческая симпатия становится чем-то иным. Грань эту переступила именно Софи. Притом, сознательного было гораздо больше, чем спонтанного, или сбитых накануне спиртным ограничений.
Хейс говорила. Желания испытывала, но никогда-никогда не решилась бы грань перейти, если бы Софи не шагнула первой. Тогда началось, что и сейчас продолжается...
Голос Осени вырывает из размышлений.
– Мы в такое время живём, что из нас постареть доведётся не всем. Сама знаешь, Древний Великий Дом чуть не кончился на моём отце. Сейчас накал боевых действий гораздо выше. Поэтому жить надо сейчас, и как можно скорее.
– Ты – младшая. По вашему счёту родства тебе даже по древним кодексам потомков иметь не обязательно.
– Только, если как в прошлый раз, не перебьют всех. История обожает повторяться. И в большом, и в маленьком.
– Пока мы от всего этого достаточно далеко.
– Время достаточно быстротечно, – в голосе Осени звучат интонации того жутковатого существа, кем маленькая принцесса показалась вначале. Даже мелькнуло сожаление, что поблизости нет спиртного. Можно, конечно, заказать... Но некоторые вещи необходимы в строго определённый момент. Мгновения спустя потребность в них значительно снижается. Лень победила желание идти до телефона. Голос Осени тем временем, зазвучал вполне обычно, – Поэтому жить надо сейчас. Не откладывать на будущее. Оно может не наступить.
– Ну, а мы тут чем занимаемся? По-моему, как раз наслаждаемся жизнью во всех возможных проявлениях.
– А что будет потом?
– У меня официально зарегистрирован боевой вылет. Даже был контакт с противником, хотя это откровенная приписка, пусть и из лучших побуждений. В обозримом будущем боевых вылетов у меня будет гораздо больше. Я считаю, так правильно, и не будет по-другому. Жизнью я удовлетворенна, поклонницей направлений упадка не являюсь, идеализацией смерти тем более, не занимаюсь. В нашем небе слишком много лишних самолётов. Уверена, что благодаря мне их станет поменьше. А что дальше будет – планов на столь удалённое будущее у меня нет. Что ты думаешь, я вроде Эр, только девочек рисовать умею? Ну да, умею и это, спорить не стану. Но я – где-то вроде Дины II, всю жизнь любила медицину, но большую часть не людей лечила, а пушки лила и из них стреляла...
– Ты хочешь сказать, что ты как Дина, только не воин и врач, а воин и художник?
– Официально пока не воин. Звания только почётные. Но это не надолго. Ещё какие-то вопросы есть?
– Нет, – взрослыми интонациями маленькая принцесса прекрасно владеет.
– Ну, вот и замечательно. Продолжим жизнью наслаждаться. Сегодня южане точно не прилетят.
Осень и Рэда как по-команде посмотрели на небо:
– Погода хорошая, – замечает Осень, – насколько я понимаю, это плохо.
– Карту посмотри, – с напускной беззаботностью усмехается Софи, – их ближайшая островная база очень далеко, а времена рейдов авианосцев давно прошли. Разведчик может выпустить лодка. Но сомневаюсь, что на Юге много желающих лететь в один конец, особенно при невозможности нанести существенный вред противнику. Эффективность подводных авианосцев у меня вызывает серьёзные сомнения. Да и имею я некоторые представления о мощи местной ПЛО и ПВО.
– Пугать никого не стану, но лодки южан сюда залетают, – Рэда не то, что напугана, озвучивает известный всему Архипелагу факт, – но лодки южан сюда залетают. Подбитую видела сама.
– Нерациональное использование ценных машин. Я не думала, что религиозники имеют у них такую власть. Эта лодка искала вход в другой мир. Но не тот, что существует на самом деле, а тот что видеться в мистических видениях свихнувшимися на религии. Ведь там, под водой, все места связанные с земной жизнью и казнью их божества. Искали доступ к лучшему миру. Ну, скажем так, большая и самая бесполезная для нас часть экипажа, проход в этот лучший мир персонально для себя нашла. Правда, с обратной связью неразрешимые проблемы, ибо самоубийства не одобряются.
Осень хихикает:
– Это, наверное, не лётчики были, а так называемые бездельники-священники? Я ещё дома читала про эту лодку. Происходившее с ней настолько глупо выглядело, что папа сразу сказал, без святых отцов тут не обошлось. Хотя, я не очень понимаю, как отцами могут быть, те кому запрещено касаться женщин. Отец говорил, когда думал, что я не слышу, его солдаты во время второй фазы Битвы за Приморье срезали одного святого, шедшего в цепи атакующей пехоты. Так даже спор возник, мерин он или нет. Отец «ведьму» золотую проиграл. Его, хотя и учили, но он сам считал, добровольно от женщин отказываться может только мерин. Убитый мерином не был. По крайней мере, все признаки полноценного самца были на месте. Знак священника себе выкупил у солдат.
– Убивший священника объявляется врагом веры. Насколько я знаю, во второй фазе Битвы за Приморье твой отец был в небольшом чине. Всякое могло быть... За этот знак его бы убили, попади он в плен.
– Так не он тем пулемётчиком был, – беззаботно усмехается Осень.
– Южанам бы он этого не доказал... Со знаком-то он что сделал? Дальше по армейской традиции поменял?
– Почему? Себе оставил! Пепельницу им украсил. Ты её даже видела, на столе в кабинете стоит.
– Внимания не обратила, – пожимает плечами Софи.

– Это точно. Много что изменилось за год? – Марина знает довольно точные цифры потерь, но интересно, как это всё с точки зрения Медузы выглядит.
– Четырнадцать лодок. Меньше, чем за прошлый год. Но думаю, на самом деле, больше, временные памятники стали ставить на передовых базах. Здесь только те, кто подтверждены по всем возможным каналам.
– Так хочется, чтобы на одном из этих камней оказалось твоё имя?
– Люди умирают, Марина. Море всегда было опасной стихией. Самое совершенное, созданное людьми всегда создавалось и создаётся для войны. Лодок построены тысячи, но из них только пять не поднимали рубочный флаг. Даже могу перечислить какие именно. Пять на две Мировых Империи и множество стран и территорий поменьше. Я не считаю, что это плохо. Глупо мечом хворост рубить.
– Как тебе подводники после общения? Хотя, о чём я говорю, знаю как на кораблях гостей из Дворца встречают.
– Ну, как сама понимаешь, принимают совершенно великолепно. Особенно понравилось, я неплохо знаю, что на лодке для чего. Ну и умею через люки ходить, как у них принято. Это особенно всех восхищает.
Марина усмехается, Медуза продолжает хвастаться.
– Кажется, они не все до сих пор поняли, в «Сордаровке» я ученица, на лодке занимаюсь дополнительным образованием, точно так же, как они в своё время.
– За кого же они тебя приняли?
– Кажется, они решили, на лодке теперь будет постоянный экипаж, как на любой учебной. А я – первый штатный член этого экипажа. Может, даже будущий командир. Остальных пока не набрали. Кажется, они до сих пор думают, я настоящий офицер.
– Или поняли, что тебе хочется, чтобы тебя таковой считали, – хмыкает Марина, –  Вот и решили подыграть. На линкорах пёс и кот – штатные члены экипажа. На них даже довольствие выделяется. Вот они и решили на все эскадры тебя такую завести. На учебном линкоре дикобраз вполне служит; матрос первой категории, хранитель корабельного герба, ответственный за моральное состояние экипажа. Даже награды имеются. Живой символ.
– Меня такая роль пока вполне устраивает, сама понимаю, не сделала ещё ничего такого, чтобы ко мне относились серьёзно. Побуду говорящей кошкой.
– Самокритично!
– Зато, объективно. Ты, вроде бы, любишь это качество.
– Когда оно не самоцель, – хмыкает Марина, – Дома-то тебе что сказали, когда поняли, что ты по-настоящему лодок добралась?
– Знаешь, я там не особо часто бываю.  Судя по тому, что Оэлен о себе рассказывала, у меня дома был крайне мягкий вариант происходившего у неё. Ладно, хоть сумели не передавить, да и мои успехи, в общем-то, замечали. Но мне сейчас там особо нечего делать.  Слишком уж я выросла. Это и сказали, в первую очередь, как я вытянулась по всем измерениям.
Марина помимо воли, бросает взгляд на грудь Медузы. Островитянка опускает глаза в том же направлении. Смеётся.
– Да, тут тоже выросла. Лучше, чем у всех, кого видела из старой школы.
– За Рэдой только не гоняйся.
– Это уже от меня не зависит. Но могу точно сказать, меня полностью устраивает имеющееся.
– Про лодки-то что сказали?
– С зимы рукой махнули. После того, как я фото с собой на ходовом мостике прислала. Мне Эрида другой фон сделала, будто лодка на самом деле в море. Здорово получилось! На рубке – мой портрет, выше мой я сама.
– Разноглазая в ответ ничего не запросила? – ухмыляется Марина. Запросы разноглазой всем известны.
– Нет, она сказала, ей интересно такое сделать.
Марина вздыхает, ох уж эта Эрида с её интересно. В переводе на обычный язык, «интересно» разноглазой может означать – распишет «Дворец Воды», взяв с заказчика только стоимость красок.
– Отец сказал, «кажется, это бесполезно, если она подводную лодку в тысячах километров от любого моря  нашла...»
– Вообще-то, лодку в столице найти довольно просто. Их же в городе строят и по секциям, и целиком.
– Я-то помню, даже на заводе была, а они - забыли. Архипелаг ведь очень сильно связан со Столицей. Я сама вполне возможно, буду связана со столичными лодками. Конструктором быть мне никто не запретит. Хотя, всё равно больше хочется не строить, а погружаться.
– Заводские участвуют в испытаниях.
– Сама понимаешь, это совсем другое.
– Не ныряла ещё на подводном аппарате?
– Я помню, ты предлагала, но ещё нет. Тут столько всего!
– Смотри, время быстро летит.
Медуза наклоняется. Шепчет, словно по секрету, хотя они вдвоём.
– Мне разрешено участие в учебном походе. Правда-правда. Командующим подводных сил объединённого флота.
– Ого! Хвалю, научилась в эти кабинеты заходить.
Медуза опускает глаза.
– Вообще-то, это больше Сордар помог, я с командиром эскадры была. Он с нами случайно встретился. Помог.  Хотя и сказал, меня на глубине надо будет оставить, чтобы другим неповадно было, да жалко остальной экипаж.
– Он же против девушек на кораблях.
– Не знаю, мне показалось, он против именно твоего присутствия. Про остальных сказал, «одну Еггту я удержать могу, двух – уже с трудом, а тут вон сколько таких».
– Тебя саму условия на лодке не смутили после более близкого знакомства?
– Тесновато, зато кормят хорошо.
Медуза за последнее время, хотя и сильно подросла, в любительницу покушать всё равно не превратилась. Бывшая Ласточка Динкерт по-прежнему остаётся единственным примером добровольно выключенных мозгов. Причём как бы не основным условием оказалась именно тяга к еде. Причём в варианте не подразумевающем умение готовить. Хорошо, разноглазая не особенно любит покушать, и благодаря ей в школе только кофейные автоматы  бесплатны. В противном случае, этот полнеющий чуть ли не по часам ласточко-свинья сожрала бы на территории школы всё шоколадки  с жаренными колбасками и печеньками из автоматов и лопнула бы от обжорства. На изменение в состояние Динкерт внимание обратили, отправили к медикам, но те ничего не нашли. Хотя она сама обмолвилась, вроде на берегах великих озер полные считаются первыми красавицами. К счастью, стандарты красоты уже не первую сотню лет определяет Столица. В Великом Городе у толстых нет шансов. Во всяком случае, без денег и статуса. У Динкерт и с тем, и с другим – не очень. Еггты склонны оказывать только тем, к кому хоть минимальную симпатию испытывают. Одного факта совестного нахождения в одних и тех же стенах для этого недостаточно. Надо будет это до ласточко-свина донести, пока  мозги Динкерт ещё окончательно жиром не заплыли. А то много желающих свою жизнь устроить за счёт содействия кого-то влиятельного. Марина готова такое содействие оказывать, но только тем, кто пустым местом не является. В теории, она может ещё оказывать содействие зависимым от неё лицам... Но как нужно ссорится с биологической роднёй, блестяще показала Кэретта. И её конфликт с родственниками был одним из немногих вопросов где Марина была полностью на стороне тогда ещё не Императрицы.
– Теснота подразумевает близкие контакты иного рода. Так же провоцирует конфликты. Самые разные.  Знаешь ли, особенно жестоко самцы конфликтуют из-за доступа к самке. Отсюда корни всех суеверий про опасность женщины на корабле.
– Так в экипажи надо примерно пополам надо оба пола набирать. Тогда и конфликтов не будет.
– Если бы всё было так просто, – хмыкает Марина, – Так бы давно и сделали.
Хотя рациональное зерно в рассуждении Медузы есть. Призыв на оба пола распространяется. Доступ к военным специальностям всё более расширяется. Создание боеспособного экипажа больше зависит от личных качеств командир и значительно меньше от поло-возрастного состояния личного состава.
Вот только полумиррен по воспитанию Сордар со своими взглядами на фоне чистокровных грэдов из Подводного командования к женщинам в личном составе кораблей ещё неплохо относится. Но решение этого вопроса – дело отдалённого будущего. И обойдётся без Марины. Ибо сложившаяся в Армии ситуация её полностью устраивает. Там со времён Еггтов никаких запретных специальностей нет. Да и Верховных-женщин было пятеро. Что-то Марине подсказывает, на её веку войны не кончатся.
– Должность живого символа подводных сил тебя устраивает?
– Пока да, тем более, я её не добивалась, сама на меня свалилась.
– Жди теперь, когда штатным подводным котиком назначат. Ушки с хвостиком можешь идти уже сейчас покупать.
– Я лучше, пишущую машинку куплю. И бумаги побольше. Наверняка, придётся большую переписку вести. Машинопись я уже освоила.
– Можешь не покупать, – хмыкает Марина, – проще школьную взять. Бумага и так без ограничений.
– Спасибо, – кивает Медуза, – насчёт машинки не знала. Не подскажешь, к кому обратиться?
Херктерент, разумеется, помнит, но быть ходячей энциклопедией нравится далеко не всегда.
– «Правила внутреннего распорядка» перечитай. Там это есть. Где их здесь искать подсказать?
– Не надо. У меня с собой есть. С них собираться начала, на дно чемодана сунула, теперь весь придётся разбирать. Сдуру взяла всю одежду на весну.
– Бывает, – хмыкает Марина, – хорошо, лайнер не в полном грузу шёл.
Медуза из тех, кто юмор Марины воспринимает.
– Завтра должна лодка вернутся. Меня им уже по радио описали, но сами меня ещё не видели. Буду на встрече, – Медуза очень серьёзна.
– Не присутствовала никогда, как из боевого похода возвращаются.
– Так пойдём вместе!
– Нет! – Марина решительно мотает головой, – Это твой день должен быть. Я пойду – он будет моим. Хватит с меня спущенных на воду кораблей. Кстати, не один из них ещё не погиб.
– Лодки тоже спускала?
– Нет. Мелковато для Принцессы Империи. Не по чину. Слишком я люблю всё большое и надводное. Конечно, нравься мне лодки – разрешили бы спустить. Но не было такого желания.
– Жалко, – вздыхает Медуза, – Не могла бы ты узнать...
– Могу, но не буду. Уверена, если будет что-то в ближайшее время – на спуск тебя позовут.
– Думаешь?
– Уверена. Иначе я моряков плохо знаю.
– Надводники не любят подводников.
– Кое-в чём они очень похожи, – Марина потирает подбородок, – как ты мне чем-то напоминаешь Эшбадовок. Хотя и отличаешься очень сильно.
Медуза даже не удивляется:
– Раньше общалась с девчонками из танцевальной школы. Не Эшбад, другой, попроще. Вот и научилась у них дерзкой и смелой быть.
– Ты такие качества в них в первую очередь увидела?
– Да. И ещё умение собой гордится. Пожалуй, самое главное.
– Не думаю, что разноглазая ценит их именно за это, – хмыкает Марина.
– Так и я ведь – не она. И мы о разных танцовщицах говорим.
– Логично!
– Как там Эр поживает?
– Прекрасно, как она умеет. Танцами в горизонтальной плоскости наслаждается.
Медуза даже не усмехнулась. Только вздыхает.
– Завидно? – криво усмехается Марина.
– Скорее, прививает предубеждение к определённому виду взаимоотношений. Слишком уж у неё всё быстро.
– В её защиту, могу сказать, мы все живём один раз. И ради чего откладывать то, что можно получить здесь и сейчас. Никто тут не молодеет. А некоторых уже могли убить.
– Перефразируя тебя, могу сказать, в этом тоже есть рациональное зерно. Но мне ничего подобного пока не хочется.
– Так я и не подгоняю! – пожимает плечами Марина, – Если тут большинство на одном сдвинуто, то сомнительно, что не зацепило остальных.
– Подруги Оэлен, кроме самой маленькой, самые спокойные сейчас здесь. Да и Вьюнок – просто очень шумный ребёнок. Саму Оэлен тоже не тянет на приключения. Тут не школа, короткими юбками никого не удивишь. Даже если длина – два пальца.
– Решила островком здравомыслия в океане безумия побыть?
– Хотя бы, – зевает Медуза, – всегда болталась где-то посередине. Ни лучшей, ни худшей никогда не была. Но неожиданно оказалась самой правильной. Не самые привычные для меня ощущения. Сама не ожидала, что ко мне так серьёзно отнесутся. Надо соответствовать.
– Тебе подводники кажутся куда более серьёзными людьми, чем они есть на самом деле. Сам факт твоего назначения должен был показать их мальчишество.
– Именно за это качество ты и обожаешь Сордара. Сейчас как раз ты пытаешься быть куда серьёзнее, чем есть на самом деле.
– Слишком много веселилась в последние дни. Вот и захотелось немного остудиться...
Медуза воровато озирается по сторонам:
– Ну, у меня есть несколько подарочных бутылок с разных лодок. Но они закрыты. Хочешь, можем открыть. Так, для себя я спиртного не держу.
Марина показывает кулак. Ворчит.
– Создала я себе репутацию! Предлагают выпить, когда даже не спрашиваю. У меня на поясе – рация, вон там стоит телефон. Плюс, я вообще-то, у себя дома. Если бы мне чего-то захотелось, принесли бы немедленно. Я мозги себе от одних людей с помощью других проветриваю. А все думают нечто иное.
– Извини, Марина, я ничего такого не имела в виду.
– Поменьше серьёзней буль... Хотя о чем это я? Когда у человека всё начинает получаться, н какое-то время утрачивается возможность слушать советы. В лучшем случае будет слышаться белая зависть... В худшем – она же, но в чёрном варианте.
– Я никому не завидую. Да и мне, думается, сейчас не завидует никто.
– Вот тут не уверена. Некоторых двуногих смертельно раздражает факт чужого счастья. Вполне могут подножку поставить, чтобы эту улыбочку стереть, хотя бы с помощью разбитого носа.
– Это я знаю, – кисло усмехается Медуза, – сестрица двоюродная всю жизнь надо мной посмеивалась. Когда я поступать собралась, вообще с цепи сорвалась. Говорила, что таких как я в Столицу пускать, только Архипелаг позорить, будут думать, что у нас тут чуть ли не обезьяны живут. Я смеялась над дурой. А она слишком злой оказалась. С лестницы меня толкнула, чтобы я упала, сломала что-нибудь. И никуда не поехала. Помогла мне дружба с танцовщицами. Сумела равновесие сохранить. И сама уже стала её бить. Моя мать часто говорила, какая я врушка. Родственница тоже это знала. Сразу же стала меня обвинять. Но мать в тот раз предпочла мне поверить и сама захотела родственнице вместе с её матерью наподдать. Её мамочка верила доченьке безоговорочно и тоже про меня ляпнула лишнего... Один из плюсов большого числа родни – одна половина не в курсе ссор другой половины. Рук было много. От нанесения более серьёзных повреждений смогли удержать всех четверых. В общем, сёстры тогда поссорились намертво. До сих пор не разговаривают, и вряд ли станут.
  – При желании и достаточном запасе вредности, вполне можно открыть дело даже сейчас. Помочь?
– Что ты, Марина! – Медуза вскидывает руки в защитном жесте, – Это семейная ссора... Тут не дело вмешивать посторонних. Да и не пострадал по сути дела, никто.
– Подводное командование потеряло бы такой замечательный символ, а школьная лодка не получила бы великолепной эмблемы. При некотором желании это можно даже как попытку диверсии оформить...
  – Марина, я знаю, ты многое можешь. Но не надо никому вредить. Очень прошу.
  – Просит она... Ладно, я в сущности, не настолько злая, как хочу казаться. А ты и сама не подумала. Послала бы ей своё фото с ЕИВ. Могло бы им взорвать мозг. Кстати, отец всякие шутки любит. Попросила бы что-нибудь написать на фото – он бы так и сделал. Ещё и личную печать мог бы приложить. И вручили бы. С курьером.
Медуза вздыхает.
– Как ты любишь говорить, хорошие мысли всегда приходят после события.
– Ну, почему так уж после. Такое фото можно и со мной сделать. Мало кто может похвастаться, что дружит с Принцессой Империи.
В глазах Медузы играют озорные огоньки.

Фотограф в штате Резиденции есть, протокольные снимки ЕИВ с различными лицами, включая Тима V делал многократно.    По дороге несколько задержались. Марина вспомнила про своё ожерелье уровня Национального сокровища. Она не Рэда, украшение большую часть времени находится отдельно от неё.
Конечно, поверх формы вид ещё тот, но знатоков таких тонкостей немного. В конце концов, Медуза ведь издевается. Впрочем, часть фото было сделано с ожерельем на шее хозяйки. Но когда закончилась съёмка, ожерелье осталось на шее Медузы.
Съёмки много времени не заняли. Девушки остались подождать, пока снимки будут готовы.
– С зимним фото с ЕИВ что сделали?
– Висит дома на самом видном месте. Служит объектом для хвастовства. Жаль, та линия у нас больше не появляется. От того, что я ещё в этой форме – вовсе с ума сойдут.
– Ты уверена, что есть с чего сходить?
– Испытываю некоторые сомнения, – усмехается Медуза, – кстати, за год я и внешне здорово изменилась. Младшая честно сказала «у тебя и сиськи здорово выросли, а это так и осталась, доска-доской».
Марина хмыкает.
– У тебя фото с Рэдой в купальнике нет? Могла бы тоже послать для морального травмирования, раз так волнует этот вопрос.
– У Эриды точно есть такое фото. Но не думаю, что Рэде понравиться, если я буду всяким показывать.
Марина вздыхает:
– Тем более, я не думаю, что сейчас к ней идти – хорошая идея.
  Переглядываются с понимающими усмешками.
  Разноглазую обсуждать можно часами. Причём, во множестве аспектов, даже не касаясь её активной личной жизни.
  Во всяком случае, данной темы хватает до готовности фотографий.
  Издевательское письмо на предмет «вот, смотри, какая теперь я» писать не стали. Наглядные материалы сплошь и рядом способны ранить сильнее любых слов и даже пуль. Ограничились штампом Канцелярии ЕИВ, придуманным номером фото и прокатили валик с именем и титулом Марины. Уже совсем от скуки поставили печать МИДв. Письма со множеством печатей пользуются большим уважением во всех слоях общества. Императорских курьеров для доставки решают не привлекать. Но взяли дворцовые конверты. Конверт с фото безо всяких надписей и ожерельем на Марине решила отправить домой. Второй же Медуза подписывала с крайней степенью злорадства.
Марина даже посоветовала.
– Ты в конверт верёвку и кусочек мыла в дворцовой упаковке положи, чтобы сразу действия могли предпринять.
– Хорошая идея. Есть дворцовые конверты большого формата?
Конверты печатаются сразу с марками, но вроде бы, тяжёлые письма оплачиваются дороже. Что бы точно не ошибиться, наклеили дополнительные марки. Целых три. В этом году выпущена большая серия, посвящённая животноводству. Как раз на трёх, самого большого в серии номинала, изображены породы свиней. Адрес отправителя Медуза выписывала особенно тщательно. Даже, держа конверт в вытянутой руке, полюбовалась на результат трудов.
– Вздумают ответ писать - точно не ошибутся. Жаль, им тогда от мамы мало попало.
Марину тянет на черноватые шутки.
– Ты своей маме перчатки кулачного бойца пошли. С известной тебе датой и надписью такой-то за лучший бой в её жизни.
Медуза в шутку грозит Марине кулаком.
– Отлично придумала. Она посмеётся. Но как ты узнала?
– Еггтовская интуиция, – хмыкает Марина, – ты не говорила, что твоя мама – песчаная змейка.
– Нет, на песке она не была. Кулачным боем только занималась. Хотела попробовать, но не получилось. Упала неудачно, притом рядом со школой. Перелом позвоночника. Но ничего, восстановилась. На нас руки никогда не поднимала. Я только в тот день поняла, как сильно она может бить. Ссорилась с ней часто, но меня она исключительно словами допекала. Злилась на неё. Познакомившись с Рэдой, Коаэ и Оэлен, поняла, мне ещё повезло. Хотя бы человеком воспринимали, а не машиной для воплощения желаний... Про Рэду вообще молчу.
– С отцом-то отношения нормальные?
Медуза пожимает плечами:
– Правильнее всего, сказать никакие. Считает, детьми матери должны заниматься. Кто больше всех денег приносит, тот в семье и главный. Хотя это он говорит так, на деле – главная мама.
– У нас... В общем-то не так красиво, как на картинках. По сути дела, каждый сам себе главный. Но не ссоримся. Нельзя рознь ещё и здесь демонстрировать. Кто воюет, кто развлекается в соответствии с возрастом и представлением о чувстве долга.
– Сордара здесь все очень уважают.
– Херенокт и вовсе вовсю единство с народом демонстрирует. Ты от своей мамы про Смерть ничего не слышала? Они ведь примерно одного поколения.
– Не примерно, а одного. Образец для бойцовых девчонок была. Во всём. Тогда она всем нравилась. Да и сейчас не поплохела.
Марина ухмыляется с оттенком злорадства.
– Слушай! Делать тебе всё равно сегодня нечего. Чем ждать, пока письма дойдут, а потом ещё неизвестно сколько ожидать последствий, может сразу к твоим заявимся. Ты можешь даже в этом ожерелье. Удивим приятно всех, а потом к этим зайдём. Удивим неприятно. Я так понимаю, вы близко друг от друга живёте?
– Соседние корпуса... Знаешь, я согласна, Марина. Только неприятно не будем никого удивлять. Письмо только в ящик закинем.
– Могу кого-нибудь послать чтобы вручили. С распиской о получении.
– Там видно будет.
– Как знаешь.
Марина берётся за рацию, собираясь вызывать машину. Всё-таки голова проветрилась ещё не до конца, и за руль она садиться не станет. Тем более, куда зрелищнее и полезнее для будущего Медузы и её родных прибыть по неофициальному протоколу. Определённые номера на Острове известны абсолютно всем.
– Марин, можно попросить, сама надень это ожерелье. Не хочу, чтобы меня видели в нём.
– Фотографироваться не боялась.
– То я издевалась. А это другое, всё-таки дом.
– Невелик труд,  собственную вещь поносить, - хмыкает Марина, застёгивая замочек. Всё-таки других статусных вещей в поле зрения нет, а одета она лишь немногим поскромнее Эшбадовки. Не всеми одобряется.
– Звонить будешь?
В глазах островитянки озорные огоньки.
– Нет. Все дома должны быть. Сюрприз должен быть настоящим.
Доехали без приключений. Типовой район со школой в центре каждого квартала. Построен не больше двух десятилетий назад, но уже хорошо обжит.
– У тебя ключ есть?
– Обычно не запирают. Только на ночь. Но ключа нет. Забрали в прошлом году, мол всё равно потеряю.
Лифт в доме есть. Вопреки ожиданиям Марины, внутри не содержащий никаких надписей, кроме жестяной таблички с «правилами пользования». Даже зеркало есть.
– Тебя в окно не видели?
– Наши – все на ту сторону, – почему-то шепчет Медуза, пробуя ручку двери, – Не заперто.
Войдя, дверь захлопывает сильнее, чем следовало.
  Из коридора доносится голос.
– А, наша подлодка решила заглянуть в родную гавань, – появившаяся в дверях женщина беззлобно насмехается. Росточка маленького, на песке была бы по самой лёгкой категории. В бойцовской майке и шортах. Медуза матери уже выше. Сходство в четах лица очень заметно.
– Кто это с то... – не договаривает вытаращив глаза.
– Приветствую! – ухмыляясь до ушей машет рукой Херктерент, – Я – Марина!
– Ой мамочки! – женщина вскидывает руки к щекам.
Из комнаты выглядывает девушка, на пару лет старше Медузы и девочка, примерно на столько же младше. Тоже застывают как парализованные. За спиной женщины появляется рослый мужчина, ростом дочери явно в него удались.
При виде Марины не застывает, а вытягивается по стойке «смирно». Принцесса, про себя посмеиваясь, изучает словно парализованное семейство. Что узнали – ничего удивительного. Медуза уже привезла им снимки где она с Мариной и даже Софи. Притом, на Марине тогда ыло как раз это ожерелье.
Мужчина приходит в себя первым, выдав уставное приветствие Принцессе Империи при встрече вне строя. Надо же, не забыл за столько лет!
Раздаётся звонок телефона. Аппарат висит на стене рядом с матерью Медузы, но женщина на него совершенно не реагирует.
– Мама, возьми трубку! – приходит в себя самая младшая островитянка.
Женщина снимает трубку совершенно механически, слушает отрешенно.
Невнятно бурчит что-то вроде:
– Это нас удостоили.
Пытается вернуть трубку на рычаг. Не попадает, трубка издавая гудки болтается на шнуре.
Мелкая снова инициативу проявляет. Подбегает и вешает как надо. Затем разворачивается и бежит в другую сторону, обнять сестру.
– Соседка звонила, – женщина говорит тихо, словно проверяя, будет ли голос её слушаться в полной мере, – Сказала «выгляни на лестницу, погляди, какие машин в наш квартал занесло; интересно, к кому это?»
– Пф! – фыркает старшая, неожиданно ожив, – сейчас это сюда прибежит. Вечно этой свино-обезьяне своё рыло не в своё дело сунуть надо!
– Акула! Следи за языком! – возмущается мать.
Акула, Актиния, интересно, кто у них третья? Медуза говорила как зовут сестёр, Марина, если как следует в памяти покопается, эту информацию, может быть, даже извлечёт. Но сейчас лень, можно только констатировать, мода Архипелага давать детям имена в честь морских обитателей мимо родителей Медузы не прошла.
Впрочем, первое впечатление говорит, имя девушке подходит, и нравится. Медуза упоминала, насколько сестра на язык злая да зубастая.
– Надо понимать, ожидается явление многократно описанного в литературе типажа «соседка, вечно сующая нос не  в свои дела», – флегматично констатирует Марина, – Медуза, у тебя ведро воды налить можно? Сейчас над дверью поставим, выльется на первого входящего... – кивает матери Медузы, – вы никого не ждёте? Не хочу, чтобы невинные пострадали.
– Мы никого не ждём.
– Может, проще дверь запереть? – логично предполагает девочка.
Акула вздыхает:
– Бесполезно. Она тогда звонок обрывать будет. С неё станется и  Безопасность вызвать, ибо ей диверсанты померещились.
– Зачем их вызывать? – качает головой Марина, – Они и так уже внизу.
Ожидаемо доносится стук в дверь, затем раздаётся звонок. Потом дверь приоткрывается. Марина из принципа не поворачивается. В конце концов, ни раз слышала уже, причём даже от такой тонкой ценительницы определённых видов, как Эрида, что самая эстетически привлекательная часть тела у Марины находится сзади пониже спины.
Раздаётся слащавый голосок, чьи вариации во «Дворце Грёз» можно было слышать постоянно.
– Ой, дорогая, я и не заметила, что у тебя гости...
Марина резко разворачивается, уперев руки в бока:
– Гости. Ага! Ещё какие. Ага! Сама я! И машины внизу тоже мои!
Договорить не удаётся. Марина только в кино видела, как столбом падают в обморок. Думал, только на экране так и бывает. Оказывается, не только. Хотя, падение и бессознательное состояние наверняка старательно симулированы актрисой далеко не юных лет.
Марина снова разворачивается, переглядываясь с Медузой и её семьёй. Кажется, «она притворяется» можно было прочитать не только на всех пяти лицах, но даже на роже висящего под потолком чучеле раздувшегося иглобрюха.
– Медуз, сходи вниз. Позови там из наших кто упаковкой буйных сумасшедших занимается. Тут явно их случай.
Медуза непонимающе пару раз хлопнула глазки. Потом приходит понимание. Лицо расплывается в довольной улыбке. Почти одновременно появляются ещё три, крайне похожие. Мужчина с трудом сдерживается, чтобы не заржать в голос.
– Слушай! Может я лучше к последней машине схожу? Ну, где эти, с петлями и намордниками, чтобы собак ловить.
– А сходи! У них ещё кажется электрические дубинки были, чтобы скотину пинать. Предлагали же с расчётом боевых псов ехать, но я подумала, что собачкам жарко и не взяла. А вот смирительные рубашки у них в штатной комплектации. Но ты напомни на всякий случай. По скалой же холодно.
Медуза не торопясь направляется к лифту.
Марина кивает Акуле:
– Ну, а мы пока прибегнем к народным средством. Иди, набери самое большое ведро воды, что у вас есть, да вылей на неё. Обязательно должно помочь. Не сработает – выльешь ещё одно.
Акула вскидывает руку к голове в воинском приветствии. Демонстрирует такой оскал, что сразу становится понятно, почему такое имя дали... Впрочем, когда ребёнка называют ещё никаких зубов быть не должно...
Как лампочка в голове загорается. Вспоминается рассказ Медузы, сестру Акулой назвали, потому что она уже с зубами родилась. Не то сразу со всеми, не то всего двумя.
– Разрешите выполнять? – рапортует словно на параде.
Марина небрежно машет рукой.
Вроде бы бездыханное тело вскакивает и издав истошный вопль, убегает вверх по лестнице чуть не сбив с ног давящуюся от смеха у лифта Медузу. Впрочем, смеются уже все остальные.
Кажется, контакт с одной определённой ячейкой местного общества, вполне установлен.
Медуза дверь за собой прикрыла, но запирать не стала.
– Ваше... – начинает было мать, но Марина вскидывает руку.
– Марина! Я – Марина! И я очень не люблю, когда ко мне обращаются как-то иначе, особенно, когда мне одной говорят «вы».
Отец Медузы качает головой:
– Не особенно верил, когда говорили, что ва... то есть твой отец летал подо всеми столичными мостами. Теперь верю. Безоговорочно!
Марина дурачась, церемониально прижимает кулак к сердцу.
– Благодарю!
Отец Медузы гаркнул уставной ответ на вынесенную благодарность командования.
Марина хмыкает.
– Надо понимать, берет с черепом тут есть не только у меня?
– Так точно! Восьмая дивизия морской пехоты.
– Чем обязаны столь высоким визитом? – мать решительно Медузы выдвигается вперёд. Все важные решения в этой семье принимает она. Навстречу опасности тоже идёт первой.
Марина откровенно зевает:
– Хочется наврать что-то заумное, но элементарно лень. Мой визит вызван исключительно летней скукой. С Медузой давно не виделась, решила поболтать. Вот и поехали развеется.
– Я тебе новые фото привезла из дворца, – Медуза протягивает сестре маленький конверт, большой так и остался в машине лежать, никаких распоряжений о нём Марина так и не сделала, – На что обменивать их собралась?
– Я подумаю! – важно сообщает девочка.
– Эта на самом деле, может начать звонить, – напоминает Акула, – они, конечно, знают уже, что она сумасшедшая, но вдруг...
– И что она нелетающим орлам может сказать? Сразу говорю, можете при мне их так называть, я все их прозвища знаю, потому что они их сами и сочиняют. Что у соседки Принцесса Империи в гостях, одетая как танцовщица на карнавале? Так они только удостоверятся, что с помешанной дело имеют. Там уже знают, что это моя машина, и где я нахожусь.
– Меня больше волнует, – замечает мать Медузы, – что она в ва... то есть твой адрес употребит гораздо менее лестные эпитеты.
– Если я чего-то не слышала, то значит этого и не было... Медуза, теперь без шуток, сходи вниз и скажи, чтобы они на главной машине включили сирену и выставили мигалки. Я так ездить не люблю, и не езжу, но в любой момент могу показать, что именно мне позволено.
– Осмелюсь попросить так не делать, – кажется, Марина понимает, как бы могла выглядеть мать Медузы на песке, выходя на бой с более сильным противником, – В квартале много маленьких детей. Они могут испугаться.
– Я не настолько злая, чтобы детей пугать! Ничего такого я делать не собираюсь. В общем, раз я в гости зашла, показывайте, как живёте.
Про себя Марина отмечает, она в общем-то, знает как в стране с обеспечением жильём. Но одно дело читать, что в среднем семья из стольких-то человек в среднем проживает на такой-то площади. И совсем другое – видеть эту площадь своими глазами. Непонятно, что медузу так тянет в места, где со свободным пространством куда хуже, нежели у неё дома. С другой стороны, островитянка может сказать, океан безбрежен и там хватит места всем. И мёртвым, и живым.

Отредактировано Чистяков (22-04-2021 05:59:35)