NERV

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » NERV » Стартовый стол » Несносная Херктерент - 4.


Несносная Херктерент - 4.

Сообщений 1701 страница 1710 из 1847

1701

Зануда написал(а):

Насколько я понимаю бюрократическую логику, если уж числить кораблями, то все дирижабли.

Калька с Германии ПМВ, кто из адмиралов писал после войны: "ни один другой тип кораблей не понёс таких огромных потерь". Они кстати, и флаги имели. Причём у армии были свои дирижабли.

0

1702

Чистяков написал(а):

Калька с Германии ПМВ,

Понятно. Тогда можно сказать "флотские дирижабли..."

0

1703

Глава 90

Отинг отказались размещать в спальне, предназначенной для Семьи ЕИВ, разместили в одной из гостевых на первом этаже.
Страдая от безделья и служебного рвения, персонал слишком рьяно соблюдает писанные порядки. Чувствуется, что здесь давно никто не жил. Ничего! Смерть с Хереноктом скоро расшевелят это болото.
  Причём, по формальным признакам правы именно они. В Резиденциях «Правила внутреннего распорядка» приравнены к общевойсковым уставам, выполняются столь же неукоснительно, в том числе, и пункты, касающиеся размещения пребывающих лиц. Марина Уставы уважает, хотя и прекрасно знает, в тех местах, где Император на самом деле живёт, они фактически не действуют. Гостя разместят не по «Правилам», а там, где нужно Императору или самому гостью. Такие периферийные Резиденции – одни из последних мест в Империи, где статусные ограничения ещё действуют. Только и не бывает в них почти никто. Раз Император от них не избавился, то  всё идёт по-старому. Осколки давным-давно ушедшей эпохи. Из ныне живущих о том, как было тогда, пожалуй в здравом уме только сам Император и находится. Доживают свой век столетние старики, едва помнящие торжественное вступление на престол Саргона в их раннем детстве. Новый Император уже тогда был далеко не юн.
Персонал, обслуживающий Малую Резиденцию в основном, довольно молод. Видимо, несмотря на все бурные события последних десятилетий, в каждом поколении немало скучающих по старым временам. Причём представления о них в головах зачастую не имеют ничего общего с настоящей ситуацией в минувшую эпоху.
Смерть несколько раз бывала с проверками. Находила отдельные недостатки, но в целом режимом охраны было удовлетворена. Насколько может быть доволен боевой диверсант частью, служащей по законам мирного времени. Но её интересовали только вопросы проникновения. Что происходит внутри – наёмницу не особенно волновало. Каких-либо претензий при опросе персонала выявлено не было. Письменно тоже никто не жаловался.
Марине показалось, здесь помесь больницы и музея в гораздо большей степени, чем в любом из тех мест, где доводилось жить с Кэреттой.
Инициатива постройки Малой Резиденции принадлежала матери Херенокта, место ей приглянулось, Саргону, в свою очередь нравилось её капризам потакать, больно уж причудливыми они были. Частенько касались техники, женщина была не только автогонщицей, безумно любившей скорость, но и авантюристом-инженером, как и сам  Саргон.  Построить успели, Император с женой даже несколько раз побывали. После смерти Императрицы Саргон здесь никогда не бывал, хотя и не законсервировал комплекс, продолжая содержать персонал по штату жилого дворца.
Впрочем, вероятно, скоро жилым дворец станет снова, а не на одну ночь, как сейчас.
Правильно.  Протокольный завтрак в Императорской Резиденции. Самое смешное, для Марины это чуть ли не впервые. Естественно, для островитянки тоже, её даже заставили длинную юбку надеть, при этом не предъявив никаких претензий к внешнему виду Марины. Хотя, в общем-то, правильно, она же дочь вечно отсутствующего хозяина.
Отинг, несмотря на странный наряд, откровенно весела. Не говорить же ей, что в этой Резиденции бывала не чаще самой Марины.
– Знаешь, вот только сейчас совсем-совсем поверила, что по-настоящему у принцессы в гостях.
– Из-за юбки прошлого века?
– В том числе, – озорно усмехается островитянка, – думала, таких не шьют уже. Но эта – новая.
– притом, наверняка от Красной Кошки!
– Точно! есть её клеймо!
– Мне сказали, эта вещь теперь моя.
– То у тебя от разноглазой ничего нет!
– Есть конечно, но там всё... В общем, сильно покороче.
Марина усмехается. Отинг отвечает тем же.
– Зато у меня теперь есть вещь от Принцессы Империи.
Марина фыркает. Островитянка мечтательно закатывает глаза:
– Для полного счастья надо бы  какое-нибудь пляжное покрывало у Софи спросить, чтобы у меня от вас обеих вещи были!
Марина крайне оскорбительный жест демонстрирует.
– Разноглазая у нас озабоченная! А ты тогда какая?
– Очень хорошая! Бе! – показывает язык.
- Отинг, ты дошутишся!
– До чего? Я уже говорила, ты на самом деле, очень–очень добрая.
– Почему от разноглазой все-все подцепляют эту её манеру слова удваивать?
– Наверное, потому что она очень-очень хорошая примерно, как ты сама.
– Я–плохая! – Марина демонстрирует оскорбительный жест.
– Неправда! – смеётся Отинг, – У кого хочешь спроси! Начни с Эриды!
– Я очень много всяких слов знаю! Далеко не всеми выражаюсь.
Отинг весела по-прежнему:
– Ну, ты же Сордару сестра, а про него уже легенды складывают! Во времена парусного флота так не выражались. Чувствуется, что он полумиррен..
– Он считает, что полный. Пусть они и считают,отцовская линия – важнее. Но он свою маму слишком любит.
– Повезло! И отец, и мать вон какие! Притом, оба хорошие!
– Дать бы тебе по уху, да вставать лень!
Островитянка смеётся:
– Может, ты и умеешь быть злой, но я такого не видела!
– Не советую узнавать, когда я злюсь!
– Мне-то это зачем? Дочь главного в стране ко мне прекрасно относится. Смысл что-то ещё придумывать?
– На Эр свои фантазии ограничь!
– Жаль, что твои на меня не распространяются.
Марина кулак показывает. Островитянка задорно посмеивается.
Херктерент опять не знает, плакать ей или смеяться. До чегоже наАрхипелаге всё чудно! Похоже, не зря разноглазая островитянок так любит. По-своему.
В общем, лучше не думать про их обаяние. Иначе...
Так Марина честно не знает, хорошо или плохо Соньке или Эр уподобиться. Упомянутые личности вполне довольными собой и происходящим выглядят.
Тем более, по-настоящему ничего не было даже с разноглазой. Хотя та и предлагала неоднократно. И совершенно не обижалась на отказы, хотя как Марина читала, такие обиды из разряда смертельных... Или это только к мужчинам относятся? А девочка на девочку так не обижается? Или это только разноглазая такая? Хотя вон Отинг тоже ни на что не обижается... Или в её случае играет роль разница в статусах? Хотя, ту же разноглазую это не волнует... Интересно, она намеренно предпочитает нестатусных? Хотя, тот же Кошмар есть.
Впрочем, с Динкой непонятно, есть она или как. Разноглазая о ней говорит крайне двусмысленно. Сама Дина, впрочем, тоже крайне туманно о контактах с Эр отзывается. Хотя о других Эр вполне может поделиться самыми разными подробностями. О Кошмаре и Змеедевочке ничем таким не делилась.
– Марина, с тобой всё в порядке? – осторожно осведомляется островитянка.
Ну, правильно, она не Эр и ни Сонька, не знает, как Марина задумываться может.
– Всё хорошо. Что бы ты делать стала, если бы было не так?
– Всё проверяешь? – слегка дуется островитянкам, – Медикам бы позвонила. Сама бы делать ничего не стала во избежании негативных последствий уже для себя самой. Насколько я знаю, ЕИВ крайне нервно реагирует на ухудшение состояния твоего здоровья. Делом пусть занимаются те, кого этому учили. Медицинскую специальность получать – гораздо дольше, чем любую другую военную. Я, кстати, ещё в детстве сильно удивилась, когда на «Славу» с классом водили, что на линкоре есть даже зубной врач и соответствующая аппаратура.
– Боеспособность члена экипажа с сильной зубной болью очень сильно снижается. Всё логично, – скучно зевает Марина, – думаю, на кораблях первого ранга есть специалисты и по многим другим болезням.
Островитянка почему-то хихикает. Хотя Марина даже лично знает, кто занимает должность Главного Зубного Врача Объединённого Флота. Наверняка, и по другим заболеваниями есть Главные Врачи.
– И не говори! – кивает Отинг, – А аж выла, пока мне зуб не выдрали. Хотя я боль неплохо переношу. Привыкла в детстве, жаловаться бесполезно, всё равно в последнюю очередь услышат. На нашем снабженце тоже, оказывается зубной был.
– Наличие врачей больше связано не с рангом корабля, это вообще пережиток парусного флота, а с численностью экипажа, и водоизмещением. Снабженцы – по водоизмещению почти как линкоры, а так как почти не несут брони, чей вес на линкорах доходит до сорока процентов водоизмещения и даже больше, то внутренние объёмы у вас даже выше, для всего место есть. Тем более, этот тип корабля вполне подлежит переоборудованию для размещения и лечения раненых.
– Мы больше здоровых возили, – невесело вздыхает островитянка, – хотя, ты права, у нас в эскадре и было прозвище «Линкор» по размерам вполне дотягивали... Хотя, если бы нас подшибли, когда в полном грузу были – рвануло бы так, как никакому линкору даже и не снилось.
– Имею некоторое представление, для перевозки какого объём топлива и боеприпасов у вас танки и помещения. Долбануть может красиво. Вряд-ли хоть кто-то живой останется.
– Можешь не рассказывать, – злобно усмехается Отинг, – видела, как транспорт с боеприпасами на воздух взлетел. Хорошо, мы далеко были, а то обломки потом на берегу чуть ли не за десять миль находили. На прочих кораблях и судах осколками почти тысячу человек убило. Плюс весь экипаж, а там ещё почти пять сотен было. Притом, сразу поняли, это не подлодка, самолёт, мина или диверсия, а какой-то пень с глазами закурил в неположенном месте. Дисциплина у них прихрамывала, это я и так знала, успела уже подраться с ихними на берегу.
  Марина хмыкает:
– Сама понимаешь, о таких происшествиях докладывают наверх. Я читала результаты расследования. От транспорта ничего не осталось – ещё бы, почти шесть тысяч тонн боеприпасов. Насчёт дисциплины ты тоже верно подметила, десять человек всё-таки уцелело, при взрыве их на борту не было. Из них пятеро ожидали военного суда. Водолазы только яму на дне нашли, почти четыреста метров длиной, больше полусотни шириной и двадцать пять шириной, там на дне был кусок корпусных конструкций тридцать пять метров длиной. И всё. Больше ничего.
– Не совсем верно, – беззаботно усмехается островитянка, – Возникла дурная традиция осколки собирать. Благо, ими в кого только не прилетело. У нас, к счастью, никого не убило, но осколков предостаточно было. У меня парочка есть.
– Я и не про такое слышала, – Марина рот ладонью прикрывает, – те же наши кубки из черепов знаменитые – того же плана явления. Не сильно люди за столетия переменились. Порох вот только стал гораздо мощнее.
– Я всё-таки несколько иного мнения о скорости развития и изменения общества. Столетие назад много кого из тех, кого я знаю, спасти бы не смогли.
– Ага! –  хмыкает Марина, – Прямо с меня и разноглазой начиная. Обе уже в состоянии клинической смерти побывали. Притом, ни я, не она ни разу в настоящих боях не участвуя. И попадания бомб тут тоже ни при чём.
– Сама же и подтверждаешь, – Отинг скучно констатирует факт.
Наблюдательность Отинг вполне может раздражать, но Марина предпочитает не руководствоваться эмоциями. Лучше и проще вечную невозмутимость изображать. Достаточно излишней эмоциональности Эриды и Кошмара. Хорошо хоть эмоции у обеих на разные сферы жизни направлены.
В общем, Отинг подыгрывать не намерена, как говорится, плюсик в её пользу. Хотя, может, банально выводы сделала из рассказов разноглазой. Та, в теории, умеет молчать, о чём её прямо попросили, будет делать в любом случае. Но вот самоцензура у неё изрядно хромает. Собственные мысли, о чём говорить, а о чём – помалкивать – крайне причудливы, как и всё в этой странной личности. Тем более, Эр об Отинг весьма высокого мнения. Островитянка прекрасно умеет слушать. И делать выводы из услышанного. Ладно, хоть она из тех, в чьей лояльности нет ни малейших поводов сомневаться. А не как многие в Столице, кто на словах одно, а на деле кулак за спиной держат. С такими уже были сложности, притом даже сама Марина от таких пострадала.
Ничего с кодами проще не становится, всё только больше и больше запутывается. Очередная сложность, ладно хоть не сильно глобального масштаба – что само Марине с этой островитянкой делать? Как к ней дальше относиться? Ведь какие-то мысли в самых дальних отделах мозга на самом деле бродят. Пусть, при желании, и можно всё на влияние разноглазой списать, но сама-то Марина прекрасно знает, всё куда сложнее, чем кажется.
  Форсажный режим у Марины работает совсем не так, как у Эриды. На отношения между людьми он и вовсе не распространяется. На многократно виденное в литературе и слышанное от той же Эр, да и не только от неё, «между нами словно искра пробежала», Марина совершенно не верит. Хотя, Эр-то точно ей никогда не врала, ни по этому поводу, ни вообще.
Отинг явно хочет оказаться к Марине куда ближе, чем в настоящее время. Притом, совершенно не скрывает своих намерений. Херктерент фактически приказала островитянке поддерживать между ними определённую дистанцию. Что и выполняется. Но при этом осторожные попытки сблизиться не прекращаются. Тем более, Марина вынуждена признать, сама предпринимает минимальные манёвры в том направлении. Притом, сама ещё не решила, какой курс будет ей проложен. Есть вероятность, параллельный тем, какими уже довольно давно следуют разноглазая и сестрёнка.
Тем более, она с островитянкой сейчас сидят в месте, как раз для любимой женщины выстроенном. Обстановка и слава места тоже оказывают определённое влияние на состояние мозгов. Тем более, тут когда-то жили люди на самом деле горячо и сильно любившие друг друга. Пусть и закончилась эта любовь весьма трагически.
Всё повторяется. Снова в Малой Резиденции находятся два странных человека с весьма странными взглядами на отношения между людьми. Марина не может решить, начнётся ли здесь ещё что-то, имеющие все шансы запомниться двоим на весьма долгий срок. Может, и вовсе затянуться на весьма немалый промежуток времени. Тем более, Марина не заразилась от разноглазой тягой к разнообразию. Сама же Эр когда-то совершенно серьёзно обещала Марине, что попытается найти человека, достойного быть рядом с Принцессой Империи. Ибо Эрида уверена, такой человек обязательно где-то существует. Отинг Эр кажется вполне удачным приближением к такому идеалу. Тем более, свой собственный идеал дочь соправителя нашла весьма недалеко от островитянки. «Подобное тянется к подобному» – в общем-то сама Марина считает примерно так же. Вот только в людях склонна рассматривать совсем иные качества, нежели разноглазая. Вот только в оценках чьей-либо физической привлекательности оценки выросших вместе Марины и Эриды практически полностью совпадают. В строго определённых оценках у Марины и вовсе глаза Эр. Что влияет на отношении к той же Отинг.

Отредактировано Чистяков (17-08-2021 23:35:08)

+3

1704

– Марин, тут на море можно сходить? Зачем-то тут этот дворец построили. Тем более, я павильон на берегу рассмотрела.
– Иди, раз так хочется, я-то тут причём? Тут те же «правила» действуют, что и в главном здании.
– Извини, но мне вчера так не показалось...
  Марина щёлкает пальцами:
– Писанные «правила» и там, и здесь одни и те же. Вот только в Главном многое делается на основании устных распоряжений ЕИВ. Ему лень ненужные пункты подписанными распоряжениями отменять. Причём, я только сейчас поняла, что он имел в виду, когда говорил, что я могу размещать кого угодно в какой мне захочется части Резиденции. Понятно, что это в первую очередь Соньки касалось. Тут он с Императрицей только вдвоём жили, гостей не приглашали никогда. Вот тебя и разместили точно по инструкции. Ещё прозрачно так намекали, нет-ли у тебя какого-либо особого статуса.
Отинг весело смеётся:
– Ох уж эта наша тяга к буквальному соблюдению любых инструкций, без разницы противоречат они реальной жизни или нет!
– Ты дворцовые инструкции и правила южан не читала, вот уже где противоречие на противоречии, притом с тем, что я своими глазами видела. В твоём случае, персонал абсолютно прав, я не Эрида, какого-либо особого статуса у тебя нет на самом деле. Кстати, её бы с тобой сюда и вовсе бы не пустили, не запросив сперва подтверждения у меня или Соньки. И опять же, где ночевала я не пустили бы уже её, всё-таки она не Дочь Императора.
– Как у вас всё сложно, умом тронуться можно.
– Привыкай! Придворный мир он такой... Змеятник тот ещё!
– Собственно, почти как и любая другая достаточно крупная группа людей. Я у Эр спросила очки с розовыми стёклами, но у неё, как мне кажется, такие непосредственно в глаза встроены. И нет, я совсем не линзы из того мира имею в виду.
– Спорить не стану, у разноглазой крайне специфическое восприятие происходящего. Но её наблюдательность ты недооцениваешь.
– Только наблюдательность эта исключительно на одну сторону жизни направлена, – пожимает плечами островитянка, – сразу же догадалась про меня с Крионо, хотя на тот момент даже за руки не держались.
Марина машет рукой:
– Отти! Не забывай, я тоже там была.
– Так на море пойдём? Или мне одной идти. Какое-то тут оно особенное должно здесь быть.
– Вода везде одинаковая. Есть ровно три состояния, как и у любого вещества – твёрдое, жидкое и газообразное. Плюс подвиды – пресная и солёная.
Отинг снова смеётся:
– Ты не права, Марина. Море всюду очень разное. Даже у тебя в бухте внутри и с внешней стороны. А у больших батарей оно другое совсем. В открытом океане – третье. На Большой Дуге – четвёртое. Чувствуется, что ты в континентальном городе выросла.
– Глубины везде разные! – фыркает Марина.
– Как говорит Эрида, твоя логичность очень-очень премиленькая.
Марина кулак показывает:
– Прекращая попытки меня соблазнить! Я уловки Эр изучила, на твои не попадусь.
– Но продолжать попытки определённо стоит, – таинственным голосом сообщает островитянка, – Да и насчёт твёрдой воды, я лёд по большому счёту только в холодильниках видела.
– Насколько я знаю, катки тут вполне есть. Вроде даже не один. Неужели не была ни разу? Тёмная Динни говорила, она именно на одном из них в зиму и холод влюбилась.
  – Была один раз, ещё в школе, – отмахивается Отинг, – только нос разбила.
  – Эрида обожает на коньках кататься, – вредно сообщает Марина, – даже фигурным стилем владеет.
– Она говорила, обещала научить.
– Ничего не выйдет, – зевает Марина, – старая ты слишком. Фигурным катанием лет в пять начинают заниматься. Отец разноглазой лучших учителей нанимал, стоило ей чем-то заинтересоваться. С чем-то просто отлично получилось, с чем-то – не очень, с коньками – примерно средне. Всё-таки Эрида – довольно ленивая личность, а на это дело сил надо тратить сколько надо, и даже больше, а не сколько хочется.
– Она что-то похожее нам и говорила, – кивает островитянка.
Р-р-р-азноглазая!!! – чуть не прорычала Марина.
Направляются на пляж.
Отинг зачем-то по сторонам оглядывается:
– Ой! Мы идём, а я думала, поедем.
– Вообще-то, отсюда видно, куда нам надо. Тебе, что с утра пораньше уже голову напекло?
– Нет. Я ни разу не каталась на этих маленьких электромашинках.
– В чём дело? Какие-то особые «права» для управления ими не нужны. Стандартные у тебя есть.
– Я знаю, – кивает островитянка, – несколько раз собиралась. Но во все разы вспоминала уже пройдя половину расстояния. Видимо, и тут не получится.
– Видимо, да, – хмыкает Марина, остановившись, – тем более, по сути дела это даже не машина, а игрушка для больших мальчиков и девочек.
– Почему? Для разъездов по городу, по-моему подходят неплохо. Да и большие земельные владения не только у вас есть.
– Потому что у любого электромобиля есть неразрешимая проблема – аккумуляторы. Их большой вес, а так же малая мощность. Если машина часто эксплуатируется – то на каждую надо иметь два, а то и три комплекта батарей. Один установлен, остальные – заряжаются. Если машин много – то это дополнительные территории для хранения. Плюс ещё одно, мне на это наплевать, но многих почему-то волнует. Производство батарей очень грязное. Чуть ли не единственный плюс таких машин – малошумность. Может быть полезно на войне. Но опять же, иметь столько аккумуляторов на одну боевую машину – непозволительная роскошь. Ладно, пошли дальше.
По дороге к павильону, Марина приходит к выводу, что когда обустройством бухты занимались, кого-то отсюда приглашали для консультаций в большую Резиденцию. Больно уж стиль похожий. Только тут капитальная постройка из местного мрамора, а там – сооружения на один сезон, что вполне логично и полностью соответствует политике ЕИВ не тратить излишних средств на содержание Резиденций.
Беззаботную островитянку волнует нечто совершенно иное. Пинает ногой песочек.
– Такое впечатление, что его тут просеивали, притом через несколько сит, а потом ещё песчинки по линейке укладывали.
– Может быть, – хмыкает Марина, – персонал тут – формально практически военнослужащие,  следовательно, начальству прекрасно известно – лучший способ подорвать боеспособность части – бездельничающий личный состав. Солдат всегда должен быть чем-то занят. Персонала тут немало, пляж довольно длинный. Вполне могли приказать песок просеивать да разравнивать. В «Сказке» внутренний персонал – вольнонаёмный, но ты бы видела, как там всё выровнено. Причём, как на пляже по крышей, так и на естественном. 
– Надеюсь, увижу! – смеётся островитянка, впрочем в глазах – холодок. Слишком много причин, что могут встрече помешать.
Купальник Отинг решила проигнорировать. Марина так же бы поступила, будь тут любая другая островитянка. Даже будь это Крионо. Но вот как раз Отинг сейчас видеть её тело не стоит. Тем более, островитянка всё стремиться повернуться так, чтобы продемонстрировать себя с самых выгодных ракурсов, хотя чего Херктерент там не видела?
– Любуешься? – щурится крайне довольно, почти с таким же выражением, как разноглазая временами.
– Ага! Рассматриваю! – не стала врать Марина, всё-таки общение с разноглазой сказывается, начинаешь ценить тоже, что и она. Впрочем ценить и действовать – разные вещи. Только у Эриды это практически одно и тоже. Островитянка кругом поворачивается. Нет, за эшбадовку её принять сложновато, видно, что довольно мускулистая, хотя телосложение почти как у танцовщицы. Чувствуется, она последнее время не танцами занималась, а довольно тяжёлые вещи таскала. Впрочем, и эшбадовок добрым словом надо помянуть. Каждая не только в совершенстве двигаться умеет, впрочем, с этим и у Отинг неплохо, Эр ведь заметила в том числе и её с Крионо грациозность. Каждая эшбадовка с лёгкостью поднимет любую другую, и не просто поднимет, а с лёгкостью сможет прокрутить вокруг себя в различных фигурах танцев. Они тоже достаточно сильные, только выражено меньше, чем у Отинг. И средств всяких для ухода за телом длительное время у них было куда больше, чем у подруги Крионо, – Рассматриваю, только совсем не с той целью, о какой ты думаешь.
Отинг всё пытается какую-нибудь позу повыразительнее принять.
  Марина посмеивается:
– Лучше просто вон туда отойди.
– Сюда?
– Да.
– Что же ты высмотреть хочешь? Можешь и поближе подойти, и потрогать везде, где хочется, – такую интонацию она точно у кого-то из эшбадовок подцепила, правда с Мариной ни одна из них так не разговаривала. Ну, да Отинг не танцовщица, даже налёта на утончённые манеры нет. Хитрить может. Но предпочитает вещи своими именами называть. Говорить, что думая, в том числе и предлагая себя прямым текстом. Знает уже, прямая модель поведения нравится Марине.
  Херктерент прищуривается:
– Не знаю, говорила ли разноглазая, но я человек не без художественных способностей. Конечно, мой уровень с её несопоставим. Но кое-что могу. У тебя удивительный оттенок кожи, хотелось получше его рассмотреть при естественном освещении, при искусственном – как-то не то. Свет совсем иначе падает.
В общем-то, Марина самым натуральным образом дразниться. Отинг вполне принимает игру. Снова делает полный оборот.
– Ну, и при каком лучше?
– При естественном. Особенно, на фоне этого мрамора и песочка.
– Солнышко этим летом хорошее.
– Только не говори, что и оно во всех местах разное.
– Вообще-то, это так и есть. Тебе тоже равномерный загар по всему телу не помешал... Без полосочек.
Марина язык показывает:
– Бе! Я себе и такой нравлюсь. Ты же поосторожнее на свои желания намекай!
– Этим летом столько всего  насбывалось, о чём и мечтать не могла. Почему бы и не помечтать теперь немножко?
– Ты вроде бы, местную водичку испытать хотела на предмет того, чем она от другой морской воды на острове отличается? Ну, так вперёд! Беги проверяй! Тем более, тебе тебе освежиться не помешает!
Островитянка весело смеётся:
– Вода и воздух сейчас уже почти не отличается от температуры.
– Вот и иди, посмотри, как водичка, может и я попозже приду... Поплавать, – загадочно вздохнув сообщает Марина.
Развернувшись, Отинг убегает. Показав на прощанье за спиной оскорбительный жест. Причём, убегает так, что помимо воли появляется желание побежать следом и поймать. Островитянка определённо, знает какая сторона тела у неё наиболее привлекательна. Соответствующим образом и двигается. Не то, чтобы совсем было неприятно смотреть на движения полушарий Отинг.
Более того, вовсе мысли в голову лезут, насколько красива у неё именно эта сторона. Островитянка определённо напрашивается, чтобы поиграть с сильной физически Мариной в игры, в какие нежелательно играть с довольно хрупкой Эридой.
Но Марина предпочитает остаться сидеть, где сидела. Заодно, решила, крепче сока сегодня ничего не пить.
Вполглаза следит за Отинг. Та, поняв, что её игру в очередной раз не принимает, решает поплавать по-настоящему. С этим умением у неё даже получше, чем у многих островитянок. Мало того, что все как на суше, так и в воде чувствуют себя примерно одинаково, Так ещё Отинг довольно сильно должны были гонять по плаванию на предварительной подготовке перед принятием присяги. Статус добровольца от подготовки не освобождал, наоборот требования только ужесточались. «Предварительная» самый ненавидимый абсолютно всеми период службы.
Результаты выглядят весьма впечатляюще. Соньку Отинг  в воде точно перегонит, впрочем с этим большинство островитянок справится.
Кажется, плавать девушка определённо, любит. Ни глубина, ни расстояние до берега её не смущают. Действительно, как рыба в воде. О Марине сразу забыла, оставшись наедине с Океаном. Тут флотский бинокль в футляре на спинке кресла висит. Позаботились о излишне любопытных. Хотя к таковым, вроде бы, только разноглазая относится. Впрочем, раз есть, что разглядывать, то почему бы не посмотреть? Тем более, такой же бинокль есть у Сордара.
Обратно о Марине островитянка вспомнила только выбравшись на берег. Да и то не сразу. Благо всё уже было подготовлено. Сперва вытерлась, потом полотенце на голову накрутила. Халат проигнорировала.
Только когда к Марине подходила изменились движения бёдер, да и все остальные стали куда более плавными и притягивающими взгляд. Марине кажется, она на расстоянии ухитрилась поменяться с Эридой глазами, ибо понимает, что может чувствовать разноглазое чудо, обожающая все типы девичьей красоты. В том числе и тот, что у Марины. Отинг и вовсе к самому обожаемому относится – близкому к Софи, только островитянка более мускулистая, но тут уже род занятий начинает сказываться, и до недавнего времени несравнимый с принцессой уровень доступа к косметике и различным улучшающим кожу, процедурам. Соправитель язвительно сообщал Марине, что благодаря Эр во всех женских штучках разбирается теперь как бы не лучше Кэретты, примерно на уровне Пантеры. Младшую Ягр разноглазая очень уважает. И за профессионализм, и как человека. Впрочем, про человеческие качества Красной Кошки сама Марина может сказать тоже самое.
– Мне тебя взять, да обратно в воду кинуть? – приветствует островитянку Марина.
– Зачем?
Отинг ухитряется остановиться в крайне двусмысленной позе.
– Чтобы ты остыла окончательно.
Островитянка напоказ рукой обмахивается.
– Незачем. Мне и так хорошо. Прохладненько... Но скоро отогреюсь опять...
Марина опять не знает, смеяться или плакать? Или вовсе подумать обо особом статусе для Отинг?
– Греться советую на солнышке, а не чем-нибудь внутренним.
Островитянка вскидывает руку к виску в воинском приветствии. Марина умудряется лица не скривить. Играть в невозмутимость следует до конца.
Кресло Отинг проигнорировала, усевшись на балюстраду. Болтает ногами. Марина невольно залюбовалась. Хороша! Ничего не скажешь. Тем более, сейчас солнце крайне выгодно подчёркивает оттенок кожи островитянки. Жизнь и здоровье разноглазой в текущий момент времени в серьёзной опасности.
– Марин, а тут правила, как там, всё-всё можно заказывать?
– В теории, да. Но тут выбор блюд и напитков гораздо меньше.
– Составной напиток можно? Ну такой, где всё слоями налито.
– Я тебе говорила про спиртное сегодня. Думала, ты понятливее.
– Но в «Полёте летучей рыбы» нет ничего такого, – Отинг ладони складывает в мирренском жесте, – ну пожалуйста-пожалуйста! Говорят, выпив, чувствуешь себя в другой стихии, как рыба в воздухе.  С детства мечтала, когда на картинке увидела, как красиво. Уже потом хотела попробовать, но оказалось, один бокал стоит как моё денежное довольствие за полтора месяца. Притом, там скидка для моряков была тридцать процентов. Я – безумна, но не настолько, чтобы столько денег потратить на то, что выпьешь максимум за полчаса. Говорят, это самое сладкое и вкусное, что только есть на всём Архипелаге. Можно и детям, и взрослым.
– Расценочки у нас иногда, – недовольно буркает Марина, знающая размер денежного довольствия, обычного спиртного на него можно купить довольно много, – В Резиденции кто мешал заказать?
– Да забывала всё время. Столько всего-всего интересного вокруг происходит!
– Разноглазая в первую очередь, – фыркает Марина.
Островитянка опускает глаза. К счастью для неё, Херктерент, как обычно не в настроении над кем-либо издеваться. Марина сидит так, что да телефона только руку протянуть.
– Ладно, скажу, чтобы принесли. Но сначала спрошу состав. Смотри, если врёшь! – грозит Отинг пальцем.
Островитянка, как обычно, сказала правду. Спиртного и правда, не было зато прочих компонентов оказалось больше двух десятков, и подаваться всё это должно в бокале двойного объёма. Видимо, что-то зная о вкусовых предпочтениях Марины, предупредили, что всё очень сладко, плюс один из слоёв имеет сильнейший мятный вкус. Марина к сладкому не очень. Мятное вообще с трудом переносит. Это Эрида страшная сластёна. Получается, Отинг тоже, ещё и в этой области сходство друг с другом нашли. Крионо тоже, вроде, сладкое очень любит. Во всяком случае, при знакомстве она мороженное собиралась есть. Притом, большую порцию.
Марина на всякий случай, косится в сторону холодильника. Конечно, пиво и прочие взрослые напитки, что полагается охлаждёнными пить там в наличии. Но минералка и соки там тоже есть. Ещё и застеклённый шкаф в поле зрения маячит, но на его содержимое Марина решает сегодня даже не смотреть.
Отинг всё-таки решила в полотенце завернуться. Красуется она только для Марины, нормы поведения в общественных местах старается соблюдать.
Приносят бокалы, едва брошенный взгляд слегка примиряет Марину с ценой. Во-первых, бокал не двойного, а тройного объёма, островитянка свои силы явно преувеличила. Во-вторых, сколько компонентов – примерно столько же и слоёв. Нигде границы не нарушены. Для питья торчит несколько трубочек. Плюс украшения. В-третьих, не всем очевидное – работа и мастерство того, кто это сделал. Для детской мечты вид вполне подходящий. Настолько яркий и вырвиглазный вид. Ещё и огромное всё. Для детских рук.

+3

1705

Отинг с места срывается только вновь вдвоём с Мариной оставшись. Полотенце уронить не позабыла. Ну-ну, так Херктерент и поверит, будто оно само упало. Дальше становиться интереснее. Если смотреть не на тело, а только на лицо островитянки –  сразу ясно, как она выглядела лет десять-двенадцать назад. Совершенно по-детски счастливое выражение лица. Да и сама мордочка – как у ребёнка, у кого соответствующая возрасту мечта сбылась.
– Вот смотрю я на тебя, Отти. И пытаюсь понять: когда тебе надоест в эти игры играть? Вроде умная, должна понять, что ничего не действует.
– Ты же вроде не возражаешь. Если что-то не так – просто прикажи. Буду при тебе ходить в костюме химзащиты.
– Тепловой удар получишь! – смеётся Марина, – Я без нужды не зверствую. Да и мне, не поверишь, пусть вот столечко, – показывает разведённые на минимальное расстояние большой и указательный пальцы, –  но интересно, до чего ты ещё додумаешься, чего я в исполнении Эр не видела. Не забывай, у меня огромный опыт в общении с ней. Твою тактику – прямое предложение она применяла ровно один раз. Убедившись в бессмысленности, пытается теперь по-хитрому действовать.
Отинг смеётся:
– Ну, а девушка прямая, поняла, что с тобой хитрить бесполезно. А на прямые действия может быть и прямой ответ получен...
– Ага! Например, промеж глаз.
– Сама сказала, притом не один раз, что некая заинтересованность во мне уже появилась. Всё большое начинается с малого.
– Интересно, что ты понимаешь под большим?
– Ты у меня желание вызываешь, – честно сообщает Отинг.
Ох уж эти вспыхивающие по непонятным причинам желания с чувствами! В лучшем случае, заканчиваются совместной жизнью, в худшем – горами трупов и сгоревшими городами. Случай великой любви, притом со счастливым концом даже у Еггтов был. Хотя, как теперь кажется Марине, один из героев Великой Эпохи был слегка извращенцем. Поблизости от него было множество молодых и здоровых девушек, включая саму наследницу Чёрной Змеи, будущую Дину II. Но он впервые увидев Кэретту, тогда ещё не Великую влюбился именно в неё. Ослеплённая девушка пальцами читала выбитую на камне надпись. Эта сцена – встреча Ярна и Кэретты,  уже столетия любима художниками и поэтами. На чувства Кэретта ответила. Дальше Марине видеться насмешка судьбы, что Дина II сумела каким-то немыслимым образом восстановить сестре глаза. Изобразительное искусство тогда было на подъёме, изображений сохранилось достаточно. Красивы они были, и Ярн, и Кэретта.
Некстати ещё вспоминается, что Дина II, на кого весьма похожа Марина предпочитала женщин мужчинам... Потом такие же слухи бродили почти про всех Еггтов-женщин на протяжении столетий. Нынешняя Кэретта – чуть ли не единственная про кого не говорят подобного. В основном из-за инстинкта самосохранения произрастающего из древней мудрости «супруга Императора – вне подозрений». Причём про многих, начиная с Дины II пишут, что они предпочитали излишне юных девочек. Доходит до того, что брались утверждать, что дальний предок Кэрдин, крупнейший математик за несколько столетий, Осень-Оэлен Ертгард-Ягр, сама сначала была любовницей Дины II, возможно и III, и только потом, по их приказу сблизилась с сыном Великой Кэретты Яграном.
Кэрдин – не Кэретта, отреагировала довольно жёстко. Публикации прекратились. Но следы в памяти оставили. Тем более, Марина-то всё читала. Ещё и разноглазая что-то пронюхала, хотя события были до её рождения. Правда, она эти книги восприняла не в оскорбительном, а в положительном ключе, чем до сих пор донимает Марину. Впрочем, намёки разноглазой бывают сотен разновидностей. Впрочем, абсолютное большинство сводится к одной теме.
Марина нехорошо щурится:
– Это тебе Эр намекнула, что бы ты любой ценой меня в кровать затащила? А ты решила выслужиться?
Отинг смотрит прямо. Наверное, с таким же лицом она таскала короба со снарядами при отражении налёта.
– Нет, Марина. Ты мне самой очень-очень нравишься. Хотя, и понимаю, насколько у нас разные статусы.
Херктерент вздыхает. Она уверена, в большинстве случаев в состоянии отличить, когда ей правду говорят, а когда лгут. К сожалению, островитянка демонстрирует сейчас совершенно безупречную честность.
– Знаешь, Отти, большинству девочек всё-таки мальчики нравятся, некоторые – вроде тебя, другим и тот, и другой пол интересны одинаково. Мне же не интересен никто.
Отинг ухитряется наклонить голову и посмотреть так, что на миг кажется будто напротив сидит Эрида.
– По-моему, Марина, ты себе определённый образ создала и настолько в него заигралась, что сама начала верить в отсутствие у себя каких-либо чувств. Но это ведь не так.
– Эрида сказала?
– Да, она, но я и сама то же самое поняла. Люди в общем-то, одинаково устроены, окружение не может на нас не влиять. Ты всю жизнь знаешь Эр. Плюс твоя сестра, думаю ты с лёгкостью и других назовёшь. Ты, что называется «от противного» действуешь, «не буду как все они!» Грубо говоря, если бы Эр и Софи встречались с мальчиками, ты бы предпочла девочку. Но так как ты на мальчиков зла, вот и играешь, будто тебе не нужен вообще никто. Но так не бывает. Мы обе молоды. Близким образом устроены. Даже мозги похоже устроены, сама говорила.
– Есть такое, – фыркает Марина, прикидывая как бы побыстрее уйти от скользкой темы, больно уж неохота признавать, что островитянка во многом права, – Всё-таки, немного странно, что Эрида так хорошо поладила с Крионо, она ведь в Резиденции далеко не самая красивая.
– Сама знаешь, – невесело усмехается Отинг, – Человеческая красота для Эриды важна, но она не самое главное, – касается указательным пальцем середины лба, – Что здесь куда важнее. У них удивительно это совпало. Я давно Крионо знаю.
– По-моему, у них что-то другое совпало, – бурчит Марина.
– И это тоже, – с обидой на Крионо хмыкает островитянка, – но у них одно на другое очень удачно наложилось. Любовь с первого взгляда, наверное как-то так выглядит.
– Скорее, не со взгляда, а с первого близкого контакта.
– Любовь без этих контактов – не любовь, а какое-то заболевание.
– До чего же ты логична временами, – Марина с трудом удерживается, чтобы не добавить «милая» или что-то вроде. Как-то не очень хочется смотреть, как изменится поведение Отти, да и насчёт себя самой Марина совершенно не уверена.
В сторону застеклённого шкафа и некоторых полок холодильника лучше не смотреть, и даже не думать, что там имеется. Эр достаточно говорила, как самые смелые фантазии пробуждаются. Она ведь теперь крепенькое спиртное весьма уважает. В том числе и  благодаря пробуждающимся фантазиям. У Эр и трезвой с этим всё хорошо, рисунки посмотреть достаточно, лучше даже не представлять, чего ей в весёленьком состоянии может придуматься. Хотя, почти никто на разноглазую не жаловался.
Невольно всплывает в голове совершенно счастливое лицо Крионо в комнате отдыха в горячих. Да и Отинг глазки были слегка затуманены. Марина знает, с выносливостью у Эр полный порядок. Видимо, хорошо и с иными способностями. У Крионо совершенно отсутствующий вид. Во всём мире замечает только Эриду. Это надо разноглазой быть, чтобы человека до такого состояния довести. Притом, в таком состоянии Херктерент видела не только островитянок, но и в школе некоторых. Ну и приятное дополнение – щедрость Эр.
Хотя, у той же Отинг браслет, цепочка на шее и цепочка на щиколотке были у Отти при знакомстве с разноглазой.
Впрочем, бесконечно зажимать чувственную сферу жизни тоже не стоит. Ничего хорошего, кроме буйных сумасшедших с самокалечением и самамооскоплением, а так больных фантазий о любви к матери бога и крайней плоти бога во рту из не выйдет. Южане всей Империей соврать не дадут. Даже понимать с недавних времён стали, к каким негативным последствиям приводит зажимание телесной сферы жизни в пользу мифической духовной, а так же безграмотность в определённых вопросах. При это кварталы, где приличным людям бывать не полагается есть почти во всех крупных городах. Типично южное, если всё о чём-то знают и пользуются, но в приличном обществе вслух не говорят, или употребляют обтекаемые фразы, значит, этого и вовсе нет.
В общем, Марина подумав решает не повторять самых больших южных глупостей. Есть же вполне приемлемый для Марины способ. Притом Отинг тоже устроит, раз уж сама разноглазая посидеть в горячих никогда не отказывается. Тем более, там вполне уместно быть в таком же виде, как Отинг сейчас.
  Конечно, здесь будет совсем не то, что в школе, и дело тут не в том, что тут они будут только вдвоём, так и там бывало. Даже с той же Эридой, Рэдой или даже Динкой.
Марина встаёт:
– Хочешь, пойдём в горячих посидим? Но только посидим.
Островитянка даже кивать успела научиться совсем, как разноглазая.
–Возможность отдыхать в настоящих горячих источниках – одно из немногих преимуществ в жизни на вулкане, – старательно пытается изображать беззаботность. Почти получается.
– Зато в искусственных нельзя случайно свариться.
– При большом желании утопить можно и в кружке, – смеётся островитянка, – я и не знала, что тут горячие есть. Естественные или искусственные?
– Ты издеваешься или как? Во всех домах такого уровня есть и те, и другие. Некоторые здания именно из-за источников стоят там, где стоят.
– В Резиденции тоже есть?
– Разумеется. Что-то у меня не выходит твои шуточки понимать. Вы же в прошлый раз едва из общественных вылезли в те, что в Резиденции втроём полезли!
– В искусственные. Эрида тогда и сказала, что настоящим совершенно не доверяет и даже где-то боится. Там температуру никак нельзя регулировать, а природные процессы отличаются непредсказуемостью.
– По-моему, она с Крионо неплохо вместе плескались. Потом ещё ты присоединилась. Насколько я помню, вы все были очень-очень довольные, – Марина откровенно дразнится.
Отинг остаётся серьёзной:
– Тут всё дело в её влечении к Крионо. Была не уверена, будет ли другой раз, а страх можно и перебороть. Вот и переборола, – невесело усмехается.
Херктерент молчит. Этим своим страхом разноглазая почему-то с ней не делилась. С другой стороны, до прошлого лета настоящих источников она и не видела. Только искусственные. Притом, явно у кого-то из южан вычитала и под себя приспособила «если чего-то боишься, но об этом никому не говорить, становиться не так страшно».
– Так в какие пойдём?
– Тебе какие больше нравятся? Не хочу, чтобы ты потом как Эр говорила «было очень странно даже где-то удивительно, и хорошо, и страшно одновременно, но больше я так не хочу».
– Как ты могла заметить, я очень сильно во всех смыслах не Эрида. Так как ты у меня в гостях, то можешь выбирать.
– Я больше к естественным привыкла. В общественных ниже цены, хотя там и от других факторов есть зависимость.
Херктерент хмыкает, сделав себе в памяти зарубку относительно разноглазой. Протягивает руку.
– Пошли тогда в настоящие, они вон в той стороне, довольно далеко. Кстати, павильон над ними строил автор «Сказки». Собственно, именно ЕИВ потом и рекомендовал его как архитектора соправителю. Пошли! – протягивает руку.
Отинг хочет было взять, но неожиданно ойкнув, стремительно разворачивается и убегает за полотенцем. Возвращается только полностью завернувшись.
Марина снова руку протягивает. Островитянка касается неожиданно осторожно.
Херктерент окидывает взглядом её «наряд». Посмеивается.
– Могла бы и так идти, всё равно снимать скоро.
Хихиканье в ответ. И это её собственное, а не копирование одной из ужимок Эриды.
Марине почему-то вспоминается полу легенда времён постройке школы. Источники в проекте были. Одни. Совместные. Как многие и здесь, и в других местностях. Но Императора это почему-то сильно возмутило. И он распорядился строить раздельные, притом на максимально возможном удалении друг от друга. Что и было исполнено.
Но тут-то совместных большинство, хотя во многих есть отдельные залы для мужчин и для женщин.
– Да как-то неловко.
– Что-то я тебя не пойму, как по Набережной под ярким солнышком  у всех на виду расхаживать, так всё хорошо, а как под крышей, да притом в одном из самых охраняемых мест в Империи – так чего-то смущаешься?
– То одно, а это другое. К Статуям затем и ходят, чтобы покрасоваться. Даже в туфельках и браслете вполне допустимый там наряд. Тут – совсем другое. И место это... Да и мы не под крышей. Это вообще вроде как улица, где юридически этот Дворец расположен.
Марина хмыкает. Островитянка права, всё именно так, как она говорит. Отинг добавляет значительно тише.
– Да и Эрида безо всего ходит только там, где она живёт.
– Без тебя знаю, скромницы вы наши! Вместе сразу по сколько человек веселились? Ладно, можешь не отвечать, – кивает Марина, увидев, что островитянка слегка замешкалась.
– Могу сказать, просто я считала, сколько не всех знаю и по лицам помню. Тем более, некоторые пришли попозже, а я была уже немного весёленькой. «Чёрный корабль» можно пить только с той, или тем, кому абсолютно доверяешь, а Эрида как раз такой человек. Если я когда-нибудь надумаю рожать, девочку точно Эридой назову.
Марине в очередной раз хочется прорычать Р-р-р-азноглазая!
– А если будет двойня?
Отинг смеётся:
– У неё, как и у тебя, очень много имён. Я их с «Предварительной» все-все помню! Не думала, что это мне когда-нибудь понадобиться. Она так обрадовалась, когда я без запинки ей все-все сказала. Знаешь же, как она умеет улыбаться. Мне никто-никто раньше не улыбался так...
– Счас заплачу! – Марина делает вид, будто слезу вытирает, – Может, та Эрида, кого пока не предвидеться и будет плакать над этой историей. Но я-то совершенно не она!
– Имя Марина мне тоже очень-очень.
– Вообще, плевать. Мода на это имя родилась как только о моём рождении официально объявили. Когда имя дают – ребёнка не спрашивают. Мне вот интересно, тогдашние Марины уже начали документы на смену имени подавать, ругая родителей втихаря?
– Зря ты так! – вздыхает островитянка, – Не знаю как в Столице, но на Архипелаге это имя вполне прижилось. Помню, в школе было довольно много Марин. Притом, всех возрастов. Некоторые мечтали, что так дочек назовут. Одна так уже назвала... Так что, самой младшей Марине, про кого я знаю, где-то девять или десять месяцев.
– Знала бы меня получше – назвала бы девочку как-нибудь по-другому, – фыркает Марина, хотя на самом деле, приятно, пусть и снизилась странность имени, но иногда лучше чтобы тебя звали каким-нибудь распространённым именем, а не напоминанием о родительской глупости.
– Я тебя вовсе не знала совсем недавно, но мне же ты понравилась. И как человек, и... в общем во всех возможных смыслах.
Марина рукой махнула:
– Напоминаю про один из смыслов, я совсем-совсем не эрида, а её манера слова удваивать – неизученное инфекционное заболевание, предающееся всеми возможными путями.
Отинг только хихикает в ответ.
– Да, ты вот ещё что учти. Когда придём, «летучих рыб» своих можешь заказывать хоть целую стаю. Но не вздумай заказать что-то крепкое, даже пиво или «Розу Приморскую». Это приказ Принцессы Империи. Думаю, ты меня поняла?
– Слушаюсь! Поняла прекрасно. Себя я после «Чёрного корабля» контролирую, – чуть призадумавшись честно добавляет, – в большинстве случаев. Эр говорит, что ты очень устойчива к спиртному... И плохо дружишь с чувством меры в любых ситуациях.
– Кто бы  говорила...
– Это меня не касается. Опасаешься, что мы обе, да ещё в горячих, контроль потеряем до такой степени, что нам обеим будет очень-приочень хорошо?
Марина подносит кулак к носу Отинг. Островитянка только весело смеётся в ответ.

+3

1706

Марина подносит кулак к носу Отинг. Островитянка только весело смеётся в ответ.
Как только заходят в прохладу павильона, Отинг полотенце сразу сбрасывает. Усаживается, явно собираясь полюбоваться, как раздевается Марина. Херктерент знает, как этим процессом можно дразнить человека довольно долго. Плюс Эрида очень любит смотреть, как другие переодеваются. Со стороны Марина прекрасно видела, некоторые намеренно не спешат. На какой-то миг тоже захотелось подразниться. Но при здравом рассуждении решает, Отинг жирно будет. Пусть с Эридой в такие игры играет. Сбрасывает всё с себя за считанные секунды. С усмешкой протягивает руку заметно разочарованной островитянке.
– Пошли! Ты в источниках сидеть пришла, или на меня любоваться?
– Желательно было бы совместить, – честно признаётся Отинг, касаясь протянутой руки, – но, как говорится, начало положено!
– Помечтай! – хмыкает Марина.
В воду, впрочем, спускаются поддерживая друг друга. Херктерент в какой-то момент показалось, что они стоят в позах классических купальщиц. На тех же самых камнях. Всё бы ничего, но тот художник умер сто пятьдесят лет назад, в теории эти камни он мог видеть, они тогда здесь уже были. Но на Архипелаге он никогда не был, да и девушки на картине слишком белокожие для островитянок. Из рождённых на Архипелаге только у Кроэн похожий оттенок тела. Словно в виде насмешки судьбы, вспомнилось, у одной из девушек на картине вокруг головы обмотаны очень солидные косы.
Марина усаживается, где помельче, прислонившись спиной к нагретому камню. Отинг довольно некоторое время выискивает, где поудобнее, явно разрываясь, сесть рядышком, поближе к Марине, или напротив, что бы видеть при разговоре её лицо. Ну и на груди откровенно любоваться. В итоге, второй вариант принимается. Всё-таки, островитянка из тех, кто при разговоре предпочитает видеть лицо собеседника. Ну, а остальные возможности для глаз идут приятным дополнением.
Впрочем, начать островитянка решает с выяснения исключительно практических вопросов.
– Марина, ты говорила, сюда можно заказать всё, что угодно из того, что ты разрешила. А как? Телефона я не видела; сходить за твоей рацией?
Херктерент зевает:
– Ага! Сходить.
Отинг вскакивает, как по команде, намереваясь из воды выбираться. Марина лениво продолжает.
– Только сначала – дослушать, куда именно. Вон к тому камню большому. Это не камень, а стойка с телефоном, так оформленная. Там же есть и список местных номеров, хотя он такой же, как в главном здании. Там же указано, как звонить за территорию.
Островитянка задумчиво трёт подбородок:
– Ты же говорила, никогда тут раньше не была. Но столько знаешь... И села, словно это всегда было твоё место.
Марина язвительно хмыкает:
– Может, Эрида говорила, я очень хорошо запоминаю любые чертежи и планы. В том числе, и тех мест, где собираюсь задницу греть. Естественно, я смотрела подробный план этого здания. Что заказать хочешь? Опять «рыбу»?
– Можно?
– Я же сказала. Пусть две приносят. Если природа зовёт, то вон вход вроде как в грот...
– Слушай, а тут и тревожные кнопки есть?
– Конечно. Я как раз возле одной из них сижу.
– А где? – островитянка внимательно разглядывает камни поблизости от Марины.
– А не скажу, – показывает язык Херктерент, – могла бы в Резиденции план этого здания изучить. Кстати, он у Эриды есть, даже могу подсказать, где именно лежит, а то она может и не вспомнить.
– Да как-то поинтереснее там были занятия, – хмыкает островитянка, направляясь к телефону.
Марина вздыхает. Несмотря на излишнюю сладость, напиток ей понравился. На самом деле, хорошо освежает в жару. Да и настроение повышает.  Невольно призадумывается. Вроде бы, при определённых обстоятельствах опьянеть можно и от воды. Хотя, Отинг не может быть знатоком того, что до сегодняшнего дня не пробовала.
Хотя, с Сонькой и Хейс островитянка точно не «рыбу» пила. Объём употреблённого, судя по количеству пустых ёмкостей внушал определённое уважение. Правда, Софи по невосприимчивости к спиртному примерно, как Марина. Хейс очень большая девушка, и спиртного из расчёта на килограмм массы тела, чтобы опьянеть, ей надо много. Но и Отинг – матрос, со всеми присущими эту роду деятельности недостатками.
Как там Сордар иронизирует по похожему поводу «мои недостатки есть прямое продолжение моих достоинств». И брат, и островитянка смерти в лицо уже смотрели.  Следовательно... Хотя, относительно Отинг не следует ничего. Она не своими боевыми заслугами обязана положению в какое попала, притом сама прекрасно это осознаёт. Надо должное отдать, головка от зазнайства пока не кружится. Впрочем, Марина не видела, как островитянка ведёт себя с не столь статусными, как она сама. У каждого человека множество масок, носимых в зависимости от ситуации. Пожалуй, только у Эр нет ни одной. Она всегда такая. Да ещё, может быть, у Осени, хотя там Марина подозревает скорее слишком большое количество масок и удивительную ловкость в их использовании. Но маленькой принцессы здесь нет. Только Отинг снова сидит, где и раньше. Откровенно пожирает Марину глазами. Впрочем, Марина ещё по разноглазой привыкла к подобным взглядам. Только она их украдкой бросает, а островитянка совершенно не стесняется. Впрочем, всё объяснимо. На корабле мужчин больше, чем женщин. Влияние неизбежно, Отинг в какой-то степени начала смотреть и думать, как противоположный пол. Тем более, картинок в солдатских и матросских журналах Марина видела предостаточно. Изображения женских грудей различной степени прикрытости присутствуют на многих. Изображения девичьих задов тоже присутствуют в товарных количествах. Какими картинками обычно украшают кубрики, Марина знает. Довольно часто на эффектное изображение минимально одетой женской фигуры центрального разворота журнала не жалеют. Специально так делают, что бы проще было лист вынуть и на стенку повесить.
Сидят уже с бокалами. Отинг пенку есть не стала, через трубочки пьёт нижние слои, причём с самого нижнего и начала.
– Слушай, Отти, ты так и не сказала, что именно во мне на набережной рассмотрела. Того, на что сейчас пялишься тогда ещё не было видно. Не спорю, предметы для обозрения не самые худшие, но заметила-то ты что-то другое.
Отинг медлит с ответом. Марина уже собирается ей рукой перед носом помахать, на предмет не отключилась ли она. Но Отинг сама будто очнулась.
– Что? А? – мотает головой, – Марина, я всё-всё, что ты сказала, услышала. Задумалась, как бы лучше сказать то, с чем лучшие поэты справляются далеко не все.
– Угу, примерно, как Крионо-поэтесса, кто на деле не оставила нам ни одной стихотворной строчки, потому что, их не было ни одной.
– Что-то важное сказать живому человеку намного сложнее, чем вымышленному.
– И не говори, – хмыкает Марина, – но тексты признаний в любви вполне публикуются, могла бы и скомпилировать из них свой. Кстати, у той же Эр есть такие сборники.
– Я знаю, – тоскливо вздыхает островитянка, – Эрида показывала. И сборники, и то, что она хочет для Софи написать. Много есть вариантов. Красивые и грустные. Плакать хочется. Этим Эр не нравится, такое письмо должно радость вызывать, а у неё не получается написать такого.
– Отти, – зевает Марина, – конечно, ты можешь и дальше говорить о своём отношении к Эр, и даже с интересом послушаю. Но если я ничего не забыла, ты хотела что-то сказать про свои чувства ко мне. Я много чего видела и слышала, но не знаю, как Островитянки умеют уши греть.
– Ты слишком скептически настроена. По отношению ко всем, а не только ко мне. Не услышишь.
– Обещаю, не буду смеяться.
– Увидела человека, каких не встречала никогда. И как молнией ударило. Сразу возникли все желания какие можно и какие нельзя.
– Или, если говорить проще, просто узнала меня.
– Сначала – нет. Только в «Мороженном», но ты там сама подсказала. Да, я понимаю, у нас слишком разные статусы.
– Для меня они значения не имеют совершенно. Но я слишком хорошо знаю, многие видят во мне только статус, а не человека. По отношению к тебе, я не определилась окончательно, что именно ты разглядела. Чем я так тебе понравилась, кроме того, что я – это я?
– Всем сразу! – просто сообщает Отинг. Интуиция подсказывает Марине, островитянка совершенно искренна.
– Допускаю! – хмыкает Марина.
Отинг как-то совершенно сдувается, даже бокал на камень ставит. Спрашивает устало:
– Неужели тебе раньше никто не пытался уши греть? Кроме Эриды, конечно. Или тебе, как и большинству, только мальчики нравятся?
– Всякое бывало, – невесело усмехается Марина, – Вот только одна сложность: в моём возрасте абсолютно все мальчики думают нижней головой, а не верхней. Что приводит, ко всяким разным результатам. Запаздывающие в физическом развитии подруги детства больше никак не воспринимаются. Те, на ком природа не отдыхала воспринимаются совершенством во всём... Вот только старые подруги тоже люди. И им не нравиться, когда их меняют на... возрастные изменения. Это на Юге в романах модно прощать... Думание нижней головой, а я не просто северянка, я ещё и прощать не умею. Сразу не понял, кто я, и насколько злая – ну так иди, со скотиной общайся. Той, что на четырёх ножках. С теми, что с двумя, раз не умеешь верхней головой думать, теперь будут сложности.
Отинг кивает:
– Крайне знакомая ситуация. В итоге, изменившая характер моей дружбы с Крионо. И косвенно, поспособствовавшая знакомству с Эр.
– Вы ей тоже сразу запомнились, – зло хмыкает Марина, –  она хотела начать ваш поиск по всем каналам, тем более, я запомнила ваши личные номера.
Отинг зачем-то закрывает ладонью татуировку. Хотя под водой и так почти не видно. Марина только смеётся. Отинг поняв, что глупость сделала, убирает руку. Даже бокал обратно берёт.
– Не хотела ведь делать! – буркает Отинг, – Значит, правда было не надо!
– Стадное чувство, оно такое стадное, – хмыкает Марина, – тем более, вместе с лучшей подругой!
Островитянка высовывает из воды руку в оскорбительном жесте. Марина только смеётся
– Она бы вас и без меня нашла, другое дело, без меня бы она из Резиденции носа бы не высунула.
Отинг окунается с головой. Появившись над поверхностью и протерев глаза, сообщает:
– Как у нас у всех всё сложно!
– Было бы просто, – хмыкает Марина, – не пошла бы на Набережной за странными девушками.
– Это Крионо захотела. Одна бы я не решилась. Хотя, тебя и запомнила.
– Как у нас всё запутанно!
– И не говори. Самой страшно иногда! – мотает головой островитянка.
– Здесь-то чего бояться? Больных на голову на Архипелаге – наименьший процент по регионам страны.
– Здравомыслящие куда опаснее...
– Вроде тебя?
– Или тебя?
Марина усмехается:
– Кажется, ты тупо разглядела, что мы довольно похожи. Иногда такое с одного взгляда замечают. Надоело главной странностью в своей среде быть?
– Что-то вроде, – вздыхает Отинг, – мне даже грустно стало, когда вы ушли. Вот только Крионо словно на иглобрюха наступила «пойдём, да пойдём за ним ними!»
– Удачно сходили, – замечает Марина.
– И не говори! У меня в очередной раз недостижимые мечты начались.
– Вот уж точно! Когда появилась Крионо, я уж было обрадовалась, что Эр забудет о Софи. Эти странные чувства чем дальше, тем больше становятся способны только вынести мозги. Причём в прямом смысле, вплоть до выстрела в висок, или пускания слюней в комнате с мягкими стенками. Судя по тому, что ты говоришь, если и забыла, то в минимальной степени. Только сильнее может рвануть в самое ближайшее время...
– Она говорила, – Отинг говорит довольно глухо, – потому и старается забыться со всеми, что только о Софи и может думать. Крионо мне говорила, она её называла в самые яркие моменты Софи, со мной, правда, до такого не доходило.
– Хоть это радует, – кисло усмехается Марина.
– Наверное, это очень страшно, когда в тебе видят другую...
– Не знаю, не проверяла, – раздражённо бросает Марина.
– Мне за Крионо иногда просто страшно...
– Думаешь, мне не страшно за Эр? Слабоватое утешение, она слишком любит жизнь, и никогда не нанесёт себе или кому-либо, вреда, – «что она ещё и химик, кое-что понимающий в ядах, Отти знать не обязательно».
– Хорошо, если так, – не слишком уверенно соглашается Отинг.
– Как мне кажется, в последнее время Эрида стала несколько реже о Софи вспоминать.
– Я не знаю, что было раньше. Мне не с чем сравнивать, – честно заявляет островитянка.
– Искренне надеюсь, что Крионо у Эриды – привязанность на длительное время.
– Мне бы твою уверенность, – тяжко вздыхает, – хотя и говорит, время игр заканчивается. Скоро всё будет гораздо серьёзнее. Если бы я знала, как это понимать...
– Самой бы хотелось знать! – честно бросает Марина, – тоже начинаю во всем этом запутываться. Включая и тебя в этот список. Придумала себе что-то относительно меня, сама себя в этом пытаешься убедить.
– Я ничего не придумала, всё так и есть, убедить я пытаюсь как раз, тебя. Почему ты проверить не хочешь, насколько по-настоящему всё? Поверь мне – и убедись, насколько всё по-настоящему.
– Думаешь, мы ещё одна Софи и Хейс? – Марина невесело усмехается, – Я тоже думала, что из Эр и Крионо может получиться что-то подобное, особенно, если учесть скорость, взятую разноглазой в самом начале. В результате, всё только ещё больше запуталось. Эр говорит Крионо то, о чём не знаю я...
– Извини, мне это кажется похожим на самую обычную ревность.
– Может и так, – пожимает плечами Херктерент, – сама не заметила, как перестала быть человеком, кому Эр доверяет больше всех. Кончились детские отношения, взрослые начались. Сама не заметила, как оказалась в положении Динки, ревнующую сестру к мирренке. Причём, я ведь могла первой завязать с Эр самые близкие отношения. Но тогда здесь не было бы ни Крионо, не тебя. У меня чувство собственности на людей развито куда сильнее, чем у разноглазой. При мне она уж не стала так сильно головой по сторонам вертеть. Крионо же, да и ты во всём-всём с ней соглашаетесь.
– Сама понимаешь, нам сложно вести себя как-то иначе. Как говорится, «своя шкура самая дорогая». У самой-то Эр когтей нет, зато у её отца – ого-го-го какие, нам из них, случись что из них не вырваться. Так что, нам выгодно, чтобы ничего не случалось. Тем более, Эр на самом деле, очень-очень хорошая.
– Только ты забываешь, сама себе я тоже вполне нравлюсь. И рыбок-прилипал мне как-то совершенно не надо. Особенно, таких зубастых.
– Теперь уже ты забываешься, Марина. Ты преувеличиваешь степень зависимости всех этих девочек от Эриды. Да и я не рыбка-прилипала по твоей терминологии. Говорю, что думаю... Вот только, когда на тебя смотрю, обо всём забываю. Действительно, как довольная жизнью щенуля хочется себя вести.
– Я вроде бы, ничего не запрещаю, – Марина устало чуть сползает вниз, чтобы голову на камень положить. Говорит, прикрыв глаза:
– Иногда жалею о сказанном ранее. А, плевать на всё! Живём один раз! Отти, сходи к телефону. Пусть «Чёрного корабля» побольше принесут. И побольше всего жаренного и солёного, они должны знать мой вкус, а что там по твоему – сама им скажешь!
– Уверена, что стоит?
Марина вскидывает голову. Отинг уже стоит, неуверенно переминается.
– Уверена абсолютно, как было уже сказано, живём один раз!

+2

1707

Глава 91

В городе есть многое, что должно было быть в Столице. В том числе и огромный парк. Софи и Хейс приехали прогуляться. Вроде, и вдвоём, и народу много вокруг. Хотя день и рабочий. Но здесь свободные дни прямо к календарю не привязаны.
До парка добрались, взяв одну из машин Резиденции. «Истребитель» Софи плоховато подходит для поездок вдвоём. Слишком велико сходство с боевой машиной, где в кабине только пилот. Софи решила разработать новый кузов, где можно сидеть рядом, но пока даже эскизов не сделала. Слишком настроение не способствует трудовой деятельности. Хочется просто отдыхать всеми возможными способами.
Пока шли мимо аттракционов, Софи обратила внимание, здесь почти тоже самое, что и в столице. Флот в очередной раз демонстрирует, у них есть всё. Кататься, не сговариваясь, не стали. Обе решили, что взрослые слишком. Хотя на иные горки даже смотреть страшновато...  Как и в Столице, часть парка отведена под аэродром, где желающих катают на самых разных самолётах.  Впрочем, Софи всё равно, умеет летать гораздо выше.
Естественно, в парке имеется пляж, притом не в одной из бухт, а непосредственно на берегу Океана.
Впрочем, Софи и Хейс пока бродят совершенно бесцельно. За несколько дней устали от полуофициальных визитов к значимым людям Архипелага. Не хотелось совершенно, но Софи привыкла относится с уважением к людям с погонами. Тем более, инициаторами приглашения Принцессы Империи в некоторых случаях явно выступали младшие поколения. 
– Я тебе утром не сказала: Марина не ночевала в Резиденции. Отинг с ней уехала. В Малой были. Они ночь вместе провели...
– Всего лишь в одном здании, – пожимает плечами Хейс, – Марина не стала бы стесняться, захоти она чего-то от этой Отинг, или ещё кого-то от окружения Эриды.
– Может, она как и я, не любит, когда на них смотрят? Мне Резиденция иногда кажется полупрозрачным куском сыра, да ещё со множеством дырок. Всем всё и везде видно, притом не только тем, кому это положено. Я не уверена, что все девчонки разноглазой такие уж не болтливые. Вот и захотела уединения.
– Даже если так, разве ты станешь её осуждать? С формальной точки зрения, Отинг ничем не хуже любой другой подруги Эр.
– Логичная ты моя! – Софи гладит возлюбленную по щеке, – Я никогда не стану никого осуждать за то, что делаю сама.
– Ты же можешь с ней связаться в любой момент, и сама обо всём спросить.
Софи улыбается:
– Милая, сейчас это проще сделать как раз, тебе. Моя рация в машине, а у неё и твоей – одинаковые настройки.
Хейс касается пальцем носика Софи.
– Это ведь нарушение инструкций безопасности.
  Принцесса капризно надувает губки:
  – Что может здесь произойти? Мы и так столько всего понарушали...
Напрашивается, чтобы её поцеловали. Что незамедлительно и выполнено.
– Хорошо рабочий день, и здесь народу мало...
– Какое нам до них дело, любимая? Мы же есть друг у друга.
Софи только смеётся в ответ:
– Сходи за мороженным!
– Какого взять?
– Поищи, какое ещё не пробовали. Тут из каких фруктов только не делают, в «Сказке» столько не видела.
– Причём Архипелаг только рыбой и морепродуктами себя полностью обеспечивает. Почти всё остальное – привозное. Площадь обрабатываемой земли совсем невелика, и да, ты права, в основном фрукты в основном и выращивают.
– Зануда ты моя любимая! – смеётся Софи, – Давай быстрее!
  Вскоре Хейс возвращается с двумя большими стаканчиками.
– Зачем такие здоровенные? Какое хоть?
– Раз чего-то не пробовали, то попробуем сразу всё! – Смеётся Хейс, демонстрируя этикетку, – Такое большое потому что, ассорти. «Фруктовый взрыв».
– Шуточки у местных!
– И не говори, у них есть цилиндр на палочке, называется «Длинное копьё» в честь торпеды.
– Не, это не они, это мороженное и в Столице так же называются. Кстати, там и настоящие торпеды этого типа делают.
– Кто из нас тут зануда? – Хейс, сняв этикетку, как ребёнок её облизывает.
Софи поступает аналогично, смяв этикетку, ловко бросает шарик в стоящую довольно далеко урну. Попала! Хейс тоже пытается, но промазывает. Впрочем, всё равно, возле ёмкости упало, так что считается!
– В меткости с тобой лучше не состязаться!
– Самой нравится! – улыбается принцесса.
– Ты хоть что-нибудь можешь сделать плохо?
– Я только за то берусь, в чём совершенна!
– Ах ты, моя хвастунишка!
– Твоя, вся-вся. Только ты мороженное кушай, не то растает.
– Ты как всегда, права, миленькая.
Прошли довольно далеко. Выкидывают обёртки. На этот раз в меткости состязаться не стали.
– Не всегда то, что красиво выглядит ещё и вкусно, – замечает Софи.
– Но это весьма удачное сочетание внешнего вида и содержания.
– Ещё сладенького хочешь?
– Нет. Прервусь пока.
– Только не говори, что боишься объесться! – посмеивается принцесса, – Лишнего жирка у тебя нигде-нигде нет!
– Мне иногда кажется, что тебе самую малость ещё бы не помешало. Слишком уж легко косточки прощупываются.
– Намекаешь, что чего-нибудь посущественнее мороженного хочешь скушать? На берегу, как я слышала, неплохие заведения имеются. Правда, днём никаких развлечений для взрослых там нет.
Хейс улыбается:
– Мне ничего не надо. Немного устала ходить. Ноги гудят.
– Ты же не на каблуках.
– Много раз уже говорила, ты куда выносливее меня. Во всём.
Софи проводит любимую ладонью по щеке.
– Хорошо. Если устала, пошли посидим. Тем более, мы почти до берега дошли. Местные моллюски и ракообразные на меня крайне положительное впечатление произвели. Тем более, от них пополнеть невозможно.
– Тебе, по-моему это вовсе не грозит, что бы не кушала.
Софи в ответ с аппетитом облизывается.
– На тебя глядя, хочется съесть что-нибудь большое-пребольшое.
– Крупной рыбы в здешних водах предостаточно.
– Как и тебя, меня больше ракообразные привлекают.
Как зашли, так сразу морских раков и заказали. Оказывается, цена прямо зависит от размеров особи. Чем крупнее, тем дороже. Правда, так как это местный ресурс, всё равно получается значительно дешевле нежели в Столице. Самых больших и заказали. Только потом, для развлечения сели изучать меню, устроившись на открытой террасе с видом на океан.
– Смотри-ка, – веселится Хейс, – тут столько блюд из этих ракокрабов, что девчонки обожают ловить! Неужели это кто-то заказывает?
– Ты недооцениваешь степень человеческой лени, – усмехается Софи, – с определённого возраста проще заплатить, нежели самой ловить. Это не только к ракокрабам относится.  Ты же мясо уже нарезанным покупаешь, а не сама скотину забиваешь и разделываешь, хотя умеешь.
– Тут я только крабов ловила, – смеётся Хейс, – девчонки это дело любят, притом без различая возраста, хвастаются, что умеют ловить, лет с четырёх-пяти. Хотя, как мне кажется, крупный краб может покалечить ребёнка такого возраста.
– Даже ребёнок такого возраста намного умнее самого крупного ракокраба. С печальными для десятиногого последствиями. Ты когда головы курицам рубила – не сильно старше была.
– Я была сильно крупнее, чем другие моего возраста. Даже шутили, должно было двое получиться, а вышла я одна.
Софи шутя пальцем грозит:
– Знаешь, это вроде бы биологический факт: один человеческий эмбрион вполне может поглотить другой. Ты вон какая... Кто тебя знает. Может, на самом деле на тебя ушло для двоих предназначенное.
– Чувствуется, что Марина со всеми своими чёрными шутками тебе сестрёнка родная, – качает головой Хейс.
– Она сейчас... Нет, мягче не стала. Но на людей кидается значительно реже. И гораздо меньше занимается провокациями. Тем более, у танкистов кулаки крепкие, и драться обычно прибегают с разводными ключами. Хотя, драться с Начальником Генштаба – настолько дурных у нас не делают.
Хейс ухитряется посмотреть так, что выглядит на несколько лет младше, причём по возрасту даже не Марина, а кто-то вроде Кошмара.
– Интересно, она эту фуражку сюда привезла? Ведь в любой школе, это положение, да ещё какое. Сомневаюсь, что Марина удержится от соблазна перед местными девчонками похвастаться...
– Здесь у неё я этой фуражки не видела, – дипломатично заявляет Софи, – приедем – спросишь.
– Хотела когда-то себе эту фуражку. Я бы справилась, в Генштабе ведь была. Правда, по сути дела, лишь с правом совещательного голоса. Всё-таки, мальчишки думали, что меня слишком много во всех смыслах. Пожалуй, только Яроорт был таким уж выраженным моим сторонником. Несмотря на статус, командовать он не любил. Хотя, если было надо – вполне мог.
Тем временем приносят двух украшенных зеленью красных «раков». К каждому идёт несколько чашечек с различными соусами.
Софи невольно присвистнула.
– Понятно почему «императорский» размер стоит так дорого. Вроде бы, самый большой из добытых был длиной больше полуметра без клешней, и больше двадцати кило весил. Эти, если и меньше, то ненамного.
– Не, эти поменьше, – совсем как девочка, смеётся Хейс, – килограмм по десять, не больше. Скорее, даже существенно меньше.  Да и обычная проблема все ракообразных: слишком большой процент отходов.
– За удовольствие надо платить! – подняв палец, философски констатирует Софи, – Интересно, как давно их выловили? Сомнительно, что «императоров» часто заказывают.
Хейс принюхивается:
– По-моему, они гораздо свежее, чем те, что мы в «Золотой Звезде» ели.
– Они точно меньше, местной градации по размерам в Столице просто нет.
– Точно, свежее! – Хейс уже панцирь взломала и пробу сняла, – И значительно вкуснее.
– Не говоря уж о том, что гораздо дешевле, – посмеивается одна из богатейших девушек Империи.
– Ну так! – смеётся Хейс, – Вон то судёнышко, если не ошибаюсь, краболов. Не исключено, сегодняшний улов прямо сюда и продадут. Если не ошибаюсь самую здоровую особь этого вида, как раз в здешних водах выловили.
– Краболова могли и в Столице построить, – хмыкает Софи, – Местные считают, продукция столичных заводов более качественная, хотя с малотоннажным судостроением они и сами прекрасно справляются.
– Зато, там Столица! – глубокомысленно изрекает Хейс, – Центр нашего мира как-никак.
– Ходовые испытания краболова есть, где провести, вот только  ловлю крабов никак не устроишь, а ракам укопалым будет жирно. Не водятся крабы в столице.
– Теперь водятся, – смеётся Хейс, – в моё время уже в школьных озёрах нашли какую-то малосъедобную для людей крабью мелочь из Восточного Приморья. В состоянии пройти полный цикл развития в пресной воде. В столичном регионе появились лет двадцать назад, при мне до школы добрались. Люди не только уничтожают животных, но и способствуют распространению некоторых видов.
– Как правило, малоценных. – усмехается Софи, – Вот, этих раков морских толком разводить так и не научились, а полусорные восточноприморские речные успешно вытесняют в центральных регионах местные виды.
Теперь уже Хейс смеётся.
– Всему виной тяга детишек, да и взрослых к красивым игрушкам. Биологический факт: среди восточноприморских куда чаще появляются голубые особи. Торгуют, в основном, ими. Но они и сбегают часто, и их отпускают. Ну, а они успешно размножаются; плодовитость – выше, растут быстрее. Даже способны образовывать гибриды с местными видами, правда, бесплодные. Вот местным видам и приходит конец. Ввезённые быстрее клешнями щёлкают.
– Самые страшные враги ракообразных, что в Столице, что здесь – дети. Они,в основном, популяцию и контролируют.
– Ага! – Хейс смеётся, – Помню, сколько я этих десятиногих переловила, и где раньше жила, и в школе.
– Мне в детстве не доводилось, раков ловить, – вздыхает Софи, припоминая старые обиды, – потом не до того стало. Это Маришка наловилась всего, что ловится.
– Ты, зато, слонят северных отстреливала, – язвительно напоминает Хейс, – это куда больше крови, чем отрубание голов курицам, или ловля раков.
Принцесса с максимальной кровожадностью извлекает из расколотого панциря новый кусок ароматного мяса. Обмакивает в томатный соус.
– Почти живая иллюстрация к Дине на пиру с младенцами.
– Я на Великую совсем не похожа, – совсем как девочка смеётся Софи, – только Марине про такие ассоциации лучше не рассказывай, она точно обидеться.
– Мне кажется, обидеть Марину гораздо сложнее. Мне так совсем трудно, ибо она со мной практически не общается. С тобой – если и больше, то ненамного.
– Отинг надо поймать, когда они вернуться. Эорен вон сильно в лучшую сторону изменилась, когда у неё южанка появилась...
– Марина в значительной степени более цельная и самодостаточная личность, нежели Утренняя Звезда. К тому же, привыкла быть атакующей стороной, а не как Эор. Да и насколько я помню Марину, она человек из тех, кто чаще всего говорит правду, но при этом может столько туману подпустить, что смысл сказанного исказиться полностью. По-моему, эта Отинг примерно такая же. В противном случае, вряд ли бы Марина с ней куда-то отправилась. Ей нравятся люди, в чём-то схожие с ней самой. Как та же самая Кошмар или Рэда.
Софи усмехаются:
– Я уверена, даже если у Марины с Отинг что-то будет, они обе будут делать вид, что это было разовое приключение на одну ночь без каких-либо взаимных обязательств.  Так легко сестрёнка к людям не привязывается, или я её совершенно не знаю.
– Я вот даже не знаю, – вздыхает Хейс, – что лучше: ты права, как в большинстве случаев, или ошибаешься.
– Если бы я сама это знала...
– Всяко всё скоро станет совершенно понятно.
Софи усмехается:
– Марина мне в достаточно высокой степени доверяет. Во всяком случае, рассказывала, что у разноглазой есть безумная идея – найти человека, достойного быть рядом с Мариной. Исходя из специфичности её круга общения и крайне высокой степени упрямства Эриды, таким человеком она видит только девушку. Почему бы не Отинг? Тем более, та в определённых вопросах куда опытнее сестрёнки.
– Не уверена, что именно вопрос в отношении Марины для разноглазой является важнейшим.
Софи загадочно улыбается. Смотрит на Хейс так, как смотрят когда только вдвоём.
– Но этот вопрос тоже крайне немаловажный.
– И не говори! – Хейс отвечает таким же взглядом.
– В общем, Маришка и без нас разберётся, в людях она неплохо разбирается. Даже если её связь с Отинг мне не мерещится, и даже, если всё это – проделки разноглазой. Поделиться чьими-то ласками с лучшей подругой – вполне в её стиле. Тем более, островитянки отличаются сговорчивостью и крайне лёгкими характерами...
Хейс задумчиво трёт подбородок:
– Не соглашусь. Очень разные все они. Спектр характеров – примерно такой же широкий, как я в школе видела. И даже, обширнее. В школе я не видела полных сирот. Ведь эту пятёрку именно Марина позвала в Резиденцию...
– Правильно сделала, – усмехается Софи, – Вьюнок как модель – совершеннее чудо.
– Ты снова о своём...
– Ты же её видела, и на моих работах и вживую.
– Будь она на пару лет старше, я бы даже стала ревновать. Слишком эталонная красавица из неё вырасти должна.
– Но сейчас же не ревнуешь...
– Это чувство совершенно иррационально. Крайне неприятно. Подверженным может оказаться кто угодно. К счастью, я знаю широта твоих взглядов отличается от таковых у Эриды. Но нотки чего-то нехорошего в отношении тебя и Вьюнка у меня присутствуют. Конечно, я понимаю, это биологическая нелюбовь женщины к любой другой, кто привлекательнее и моложе. Причём, зачастую неприязнь начинается при разнице в возрасте в полгода-год. Но я в состоянии себя контролировать.
  – Хочешь сказать «пока в состоянии себя контролировать». – Софи совершенно серьёзна.
  – И это тоже, – тяжело вздыхает Хейс.

+3

1708

– Хочешь сказать «пока в состоянии себя контролировать». – Софи совершенно серьёзна.
  – И это тоже, – тяжело вздыхает Хейс, – но есть ещё одна сложность. Меня пока терпят там, – многозначительно смотрит наверх, – вечно так продолжаться не будет. Рано или поздно мне предложат уйти, может, на время, но, скорее, насовсем. Ты Еггта, и Принцесса Империи. Значит, должно появиться следующее поколение. Я стану лишней.
– Не станешь никогда!
Хейс невесело усмехается:
– Милая, мы обе в реальном мире живём. Ради чувств всё и всех бросают только в скверных романах для дур. Мир не вокруг нас крутится. У нас тоже перед ним есть обязанности. Кто думает иначе – таких иногда даже сложно людьми называть.
Софи молчит. Возлюбленная права, как обычно. Впрочем, слабоватое утешение всё-таки есть:
– То, о чём ты говоришь, будет не завтра, у нас есть ещё несколько лет, возможно, даже десятилетие или больше. В Великих Домах сейчас не принято рожать молодой, братья и сестра Кошмара родились, когда их матери и отцу было уже за тридцать, близкая ситуация у Осени, и даже у разноглазой. Там вообще уже думали, что её мать не способна уже рожать по причине возраста. Да и Кэретта поздно родилась.
– Зато, ты с сестрой не слишком.
– Пока Воли Императора относительно скорейшего заключения брачного договора не было ни разу. Не думаю, что окажусь первой, в чей адрес она будет объявлена. Тем более, на предмет появления новых Принцесс Империи сейчас Смерть самая многообещающая.
– У меня некоторые сомнения есть. Сама знаешь – осколок в живот – не самая полезная для женского здоровья вещь.
– Были бы эти сомнения на другом уровне – не шла бы подготовка к заключению договора. Смерть абсолютно здорова, братец – и подавно. Мне их полное здоровье крайне выгодно. Тебе – тем более. Мы ещё долго сможем вместе быть.
– Надеяться надо на лучшее, а готовиться к совершенно иному. Я прекрасно знаю, сколько наёмнице-принцессе лет. Не забывай, я выросла в местности, где крайне распространены ранние заключения договоров. У моей сестры уже двое детей.
– Она старше меня.
– Но младше меня. Законы о брачных договорах у нас для всех одинаковые.
– Есть исключения, – невесело усмехается Софи, – но я их уже проскочила.
– Ещё Марина есть, – весьма кисло замечает Хейс, – мне в этом году сперва показалось, что она на Дину, да и на Рэду странновато посматривает.
– Любимая, ты сейчас на отношения между любыми девушками в определённом спектре смотрят. Обе эти личности сразу отпадают, как предмет увлечения Марины.
– Почему? Не более странные варианты, чем я и ты, в случае с Диной ещё и статусы равные...
– У Кошмара Дом крайне не одобряет отношения такого рода. Конечно, Марина вполне в состоянии наплевать, а таких дурных, чтобы ссориться с Принцессой Империи, Дочерью Императора, да ещё и Еггтой у нас в Империи не делают. Но тут в другом дело. Во первых, или во вторых, стандарты красоты у Марины общепринятые. Она, как и многие завидует моей или разноглазой внешности. Дина этим стандарта совершенно не соответствует. Грубо говоря, как и сестра, она довольно страшненькая. Миниатюрность – слабоватое утешение. А второе – отношение Марины к ней напоминает отношение к дурной младшей сестрёнки, или вовсе там что-то есть от отношения матери к ребёнку. Ни сестёр, ни детей не выбирают.
– Логично! – впрочем, кивает Хейс не слишком уверенно. Видимо что-то слышала от эшбадовок о фантазиях разноглазой. Марина с Эридой вместе росли, как знать, чего именно друг от друга набрались, – Ну, а Рэда?
– У Хорт в текущий момент времени пробудившийся материнский инстинкт пересиливает все прочие. Пусть и направлен на совершенно чужого ей ребёнка. Кстати, так считает именно Марина, опять же её фантазии в такую сторону не распространяются.
– Хорошо, если так, – Хейс снова не особенно уверена, – но Рэда, насколько я знаю, сейчас очень зла на мужчин, а Осень чрезвычайно наблюдательно. Развитие тела скоро догонит развитие мозгов. Отношение к Рэде может измениться.
– Изменится отношение к Хорт, а не к Марине, сама знаешь, я с фонарём стоять не люблю. Разберутся без нас.
– Раньше ты так не думала, и в самые разные отношения постоянно вмешивалась.
Софи вполне в стиле Марины показывает язык:
– Теперь я несколько повзрослела. Мне крайне не хочется, чтобы к нам кто-то влез, соответственно и я теперь больше не полезу ни к кому. Впрочем, на моё вмешательство в прошлом, до сих пор никто не жалуется.
Хейс качает головой:
– Ты буквально только что перечислила далеко не всё, кем ты являешься. С тобой просто опасно ссорится. Большинство людей всё-таки не настолько глупы, как кажутся. Вполне вероятно, тебя просто опасаются. Это на Юге считают, что браки заключаются на небесах...
– Поэтому процесс расторжения настолько переусложнён, что сплошь и рядом к самоубийствам приводит, – скептически хмыкает Софи, – не забывай, что самоубийство на Юге – совсем не тоже, что у нас.
– У меня по «Народоописанию» – отлично, – невесело усмехается Хейс, – У нас в подписании договоров участвуют только люди. Вмешаться можно на любой стадии миреенское «если браку есть препятствия, то пусть говорит сейчас, или молчит вечно» у нас никто не может сказать. Процесс расторжения договора много кто может начать. В твоём случае – сама знаешь, сколько лиц с такими возможностями.
– Не начинай о грустном, – вздыхает Софи.
– Если тебе  что-то не нравится, совсем не значит, что этого и вовсе нет.
– Мне в школе казалось, ты со всеми в прекрасных отношениях. Но за два последних года у тебя в гостях кроме меня, только Эорен была... Все остальные, кто на лайнере прибыли – люди из окружения Марины.
– Приглашения у всех у них с формальной точки зрения были от нас обеих. Да, ты права, кроме тебя я только Эорен сюда приглашала. Во многом, не сказав ей, из жалости. Больно уж мозги у неё криво стояли. Вроде, смогли немного подправить. Ещё Дина в том году была не столько по желанию Марины, сколько из элементарных правил вежливости. Впрочем, эти «Правила» Кошмару совершенно неизвестны. Я много с кем поддерживаю нормальные отношения, как-никак мне с этими людьми ещё неоднократно в жизни пересекаться предстоит. Намеренно не подпускаю никого никого близко, кроме тебя. Это вполне можно делать по куче разных устаревших норм. Опять же, если этих норм кто-то и не знает, то это – Кошмар. Марина несведущей отменно притворяется, играя непонятно с кем. Возможно, даже и вовсе сама с собой.  Не хочу никого подпускать слишком близко к себе. У многих, особенно у мужчин, появляются неправильные мысли. Особенно, относительно не слишком далёкого будущего. У Великих до сих пор разрешено заключать предварительные брачные договоры между детьми. Конечно, вступают они в силу только после совершеннолетия. И делают так крайне редко, но что есть, то есть. Дальше уже обстоятельства в мою пользу сыграли. Отец крайне криво смотрит на все эти древние обычаи. Кэретта, как Глава Древнего Дома на словах старину всякую поддерживает, на деле у неё из за событий позднего детства – самой ранней юности ко всем этим обычаям крайне стойкая неприязнь. На деле, как только я стала что-то в определённых вопросах стала понимать, они мне прямо сказали – право выбора партнёра для отношений оставляют за мной. Сами вмешиваться не будут, но и высокого статуса не гарантируют. Сама понимаешь, многих именно статус многих волнует сразу после моих денег. Тебе говорила уже сколько раз, могу тебя принцессой сделать.
– Я тебе отвечу тоже самое, что в прошлые разы.
– Знаю, милая, ты –  упрямая, но я рассчитываю переупрямить.
Хейс не сказала ничего. Выражаясь любимыми Софи авиационными понятиями, чем на большую высоту забирается машина, тем опаснее становится, а она уже и так землю с трудом видит. Уже начинает подумывать о том, как уходить, не нажив при этом смертельно врага – Еггту. От ненависти до любви – один шаг. Обратное тоже верно. Особенно в отношении своевольной Еггты. Но пока это всё теоретические рассуждения. Где-то на периферии реальности, но совсем не в области воображаемого. Сказка не может длиться вечно, особенно, такая слишком уж взрослая, как у них двоих. Препятствий никто не ставит. Но так не будет продолжаться вечно.
– О чём грустишь, радость моя? – чуть заметные изменения настроения друг друга они обе прекрасно научились улавливать влёт. Софи кажется беззаботной, но Хейс прекрасно знает, по настоящему такой возлюбленная бывает крайне редко. Особенно, когда что-то уловила.
Врать бессмысленно, пытаться глупые отговорки придумывать – ещё глупее. С по-настоящему дорогим человеком лучше всего честной быть. Софи и сама проницательна в весьма высокой степени.
– Опять мрачные мысли о будущем одолевают?
– Всегда подозревала, что Еггты умеют мысли читать.
– Не грусти... Сейчас же всё хорошо.
– Время – как вода, дважды в одно и тоже не войдёшь. Течение всё более бурным становиться. Не уверена, что выплыву.
– Ты сильная, справишься. Да и я тебе всегда помогу. Не волнуйся ни о чём. Ты мне только радость приносишь.
– В мире живёт намного больше двух людей. Это очень сильно усложняет вроде бы простые вещи.
– Ты опять волнуешься о том, что ещё не произошло.
– В некоторых случаях лучше предвидеть заранее. Жизнь – как война, во многом именно про то, кто лучше думает.
– У тебя с этим всё замечательно.
– Любовь и в прямом, и в переносном смысле не лучшим образом влияет на все виды зрения.
– Какая ты занудливая временами, – с напускной капризностью надувает губки Софи.
– Не надо так делать, мне очень не нравится, когда ты ведёшь себя не естественно.
– Хочешь поссориться? – чуть щурится Софи, – Не надейся, не получится.
– Всё когда-то бывает впервые, – философски пожимает плечами Хейс.
– Мне только этого совершенно не хочется. Да и тебе, на самом деле, тоже.
Остаётся только улыбнуться в ответ. Всё-таки, время ссор ещё не пришло. В сказке можно и дальше жить. Вопрос только в том, сколько времени ещё осталось. Хотя, зачем бояться того, чего ещё нет? Правда, потом может оказаться слишком поздно. Всё-таки среди окружения Еггтов испокон веков хватало людей, умерших при странных обстоятельствах. Как-то не хочется стать ещё одним именем в этом списке.
С другой стороны, в целом,  бесстрашные Еггты частенько паникуют без причины. С самой Софи такое бывало, впрочем, довольно редко. Но этим качеством вполне можно заразиться. Не исключено, что именно это сейчас с Хейс и происходит. И количество врагов той же Софи, а следовательно и самой  Хейс она искусственно преувеличивает? Вот только они есть на самом деле всё-таки есть, что ещё хуже, далеко не у всех выявлены имена.
Белое вино к ракам подали. Хейс только сейчас собралась наполнить бокал.
– Давай, как всегда, за нас! Чтобы и дальше всё было, так же, как и сейчас!
– Чудеса не бывают вечными, – грустно вздыхает Софи, – но если тебе так хочется!
Дзинь!
  Софи уже улыбается весьма хитренько:
– Представляешь, что будет, если сюда вдруг Марина с Отинг заявятся?
– Во первых, если они на само деле соберутся сюда, меня, то есть, тебя предупредят обязательно. Во-вторых, это место общественное, закрываться для индивидуального обслуживания ты не просила. В третьих, что Марина увидит такого, чего не видела раньше? Притом, заметь, в нашем же исполнении. В четвёртых, насколько я знаю, Марина сторонница постоянных и крепких связей. Из-за любви к разнообразию, она и фыркает на разноглазую. В-пятых, ты очень любишь, когда я занимаюсь перечислением... Неважно, чего.
Софи довольно хлопает в ладоши:
– На самом деле, очень-очень люблю, когда ты так говоришь. Так солидно и значительно звучит.
Хейс усмехается. Прекрасно видит, Любимая старается все мрачные мысли, невольно повисшие в воздухе.
– Это притом, что ораторскому искусству тебя начали учить намного раньше меня.
– Но у тебя уже «отлично», а я ещё не сдавала этого экзамена.
– Не прибедняйся. Во-первых, это тебе совершенно не идёт, а во-вторых, ты мне говорила уже, тебя этому искусству начали учить ещё до того, как ты толком научилась говорить. Из этого следует, в третьих, у тебя практика и опыт значительно больше моего. Ну и разумеется, есть и прекрасно тебе известное, в четвёртых, оценки и уровень знаний далеко не всегда вещи связанные между собой.
Софи только весело смеётся в ответ. Хейс ничего с собой поделать не может. Искренний смех Принцессы Империи – вещь сто процентов заразная. И сама Хейс этой заразе точно подвержена. Любимая откровенно веселится.
– Давай сами к Марине и Отинг в гости заглянем. Посмотрим, всё ли у них хорошо. Теоретически, там для всех Членов Дома спальни оборудованы, хотя дворец и маленький?
– Тебе сестру хочется подразнить? Я же прекрасно знаю, она совершенно не любит выставлять чувства напоказ. Возможно, именно поэтому туда и уехали. Она не Эорен, всем кому надо и не надо демонстрирующая, как ей с мирренкой хорошо. Утренней Звезде крупно повезло, что теперь её отсюда только ЕИВ может выгнать, а он этого делать не станет, в ближайшие несколько лет – так уж точно. Да и мне лично совершенно не хочется наблюдать, как Марина злиться, или как вы по-настоящему ссоритесь. Того раза мне было более чем достаточно, равно как и всем остальным, видевшим ваш конфликт. Ни к чему провокациями заниматься совершенно на пустом месте. Да и такое любопытство характерно для более младших возрастов. Марина с Эридой дружит, а её влияние – вещь крайне въедливая. Не исключено, что и на тебя сработало. Только совсем не так, как этого хотелось разноглазой.
Софи смеётся:
– Даже разозлиться на тебя хотела, но совсем-совсем не получается. По мне, не спорю, могло попасть. Тем более, она научилась вызовы бросать. Как с тем платьем.  Тебя-то  разноглазая зацепить не могла.
– Я решила, скрывать желания – не самая умная идея. Тем более, чувства у нас в тот момент были примерно одинаковые. Так бывает – довольно редко. Тем более, мы два совершенства, правда несколько в разных областях...
  Не переставая смеяться, Софи показывает язык.
– Всё-таки, замечательно, что мне захотелось тогда к тебе съездить. Увидав полную дуру захотелось увидеть кого-то, из одних мозгов сделанную. Как оказалось, у тебя всё хорошо не только с ними...
– Благодарю! – Хейс церемониально кулак к сердцу прижимает.
Принцесса Империи повторяет жест Любимой.
– Тоже самое могу про тебя сказать. Сумели сделать друг друга абсолютно счастливыми. Эти эмоции и эти чувства между нами останутся в памяти навсегда...
– Пойди ты тогда по другой дорожке парка и не столкнись, с кем столкнулась, – скептически улыбается Хейс, – не обязательно, что тебе захотелось бы меня увидеть. Тогда бы и вовсе ничего не было.
– Может, и так, – пожимает плечами Софи, – дуры, даже не осознавая этого, тоже могут быть крайне полезными. К тебе бы я тогда не поехала, но сюда бы пригласила в любом случае. И всё бы было всё равно, только чуть попозже. К тебе меня всегда тянуло.
– Равно, как и меня к тебе. Сколько раз уже всё это обсуждали!
– Только мне это всё равно, не надоедает. О прекрасном можно вечно разговаривать...
– Только человеческая красота приходит на какое-то время... Потом время всё стирает...
Софи беззаботно машет рукой:
– В твоём возрасте ещё рано о таких сложностях думать!
– Не забывай, я много контачу со взрывчатыми и горючими веществами. А они одинаково рвут на куски и превращают в угольки всех, без различия возраста и опыта.
Софи совершенно некстати вспоминается Кэретта, и то, что она совершенно не изменилась с того времени, как стала Императрицей. Ни о каких Еггтовских секретах поддержания молодости и красоты Императрица ничего не сказала, хотя Принцесса Империи и спрашивала. «Я ничего такого не знаю» – и чем дальше, тем больше, Софи уверена в искренности Кэретты

+2

1709

Принцесса хихикает, как маленькая:
– Чувствую, когда будем уходить, мое изображение тут для истории останется.
Хейс смотрит на Любимую через бокал:
– Думаешь, узнали?
– Уверена абсолютно. В главном зале заметила уже – портреты некоторых девушек – это не сколько-нибудь известные, а просто красивые. Тем же адмиралам на такое смотреть нравиться. Тем более, многие заходили прямо с пляжа.
– Совершенно не обратила внимание.
– У меня профессиональная деформация личности, повсюду замечаю любые произведения.
– Знакомо! Аналогично замечаю определённые технические устройства.
– Какие? – кокетливо щурится?
– Давала подписку. Кроме  лиц, имеющих определённое удостоверение, лицам без удостоверений обязана только ЕИВ  докладывать.
  Софи шутя качает головой:
– Каков уровень секретности! Даже Сордар не осведомлён.
– Почему? Как раз осведомлён. Даже привлекал меня для консультаций.
– Тебя? – Софи не играет, удивлена на самом деле, – Ты же ещё не закончила.
Хейс смеётся:
– Именно меня. Работу над разработкой мне в этом году засчитали за курсовой проект. С отличием, между прочим, как и все остальные. Но этот – первый настоящий. В случае успешных испытаний – все привлечённым с отличием засчитают итоговые проекты.
– Сколько тебе лет? – качает головой принцесса, – Неужели уже и здесь нехватка кадров началась?
– С кадрами полный порядок! – смеётся Хейс, – Это направление молодёжь двигает, у нас генеральному двадцать девять, так мы его «дедом» зовём, я ещё не самая младшая. Сордар с генеральным знаком. Там я с ним последний раз и виделась. Вот и вызвал, всё-таки до Столицы «Стрелу» гонять – несколько дольше, чем машину до Резиденции. Я ведь не только теоретик, у меня ещё и руки из нужного места, – Хейс самодовольно усмехается, – вместо министерской комиссии справились наличными силами, плюс консультант, одна штука, благо у меня все допуски в наличии. Плюс я одна из разработчиков.
– То есть, не было бы меня, ты бы всё равно приехала бы на Архипелаг?
– Не факт. Без тебя бы я бы месяц спала. К концу предварительных испытаний я была нежно зелёного цвета с синевой под глазами. Кстати, так и не поблагодарила за пилотские таблеточки. Без них бы – не выдержала.
– Я думала, ты от меня так устаёшь. Столько раз жаловалась.
Хейс смеётся со слегка болезненными нотками:
– На все двести жила в эти месяцы. Ты, расчёты, испытания, грызня, расчёты, ты, испытания и снова грызня. Плюс таблетки и спиртное. Не знаю, как выдержала. Наверное, всё-таки, тебя стоит благодарить. Ибо есть усталость, дающая новые силы. Генеральный приказом отправил меня на каникулы. Сказал «Пусть отдыхает. Ещё месяц-полтора в таком режиме –и осенью работать будет некому. Её либо в морг, либо в дурку отвезут. Как безумная работает и столь,же до безумия влюблена... Пусть трахается в спокойной обстановке, лишь бы глаза не вылезли. Осенью от неё только толку больше будет! Ведь если сработает – ставить будем не на один линкор, а все, сколько их есть. Как бы не с «Дикобраза» начиная...»
– Умеешь ты скрытной быть! – замечает Софи, – Извини, я не задумывалась, почему ты так устаёшь.
– Не за что извиняться! Прежде всего я сама хотела, чтобы ты именно так думала.
– Подводит иногда наблюдательность...
Хейс не слишком весело усмехается:
– Люди склонны видеть только то, что им хочется.
– И не говори. Не думала, что ты специалист такого уровня.
– Комиссии, где Сордар состоял, я доклад делала. Сама понимаешь, у меня самое удачное сочетание знаний и внешних данных.
  Софи усмехается:
– Сама говорила, и с руками полный порядок. Впрочем, я это и сама лучше всех знаю.
– Навыки несколько разные нужны. Сордар уже отправил в Институт официальную «благодарность» на моё имя с занесением. От его имени есть «За боевые заслуги».
– Ты не говорила.
– Мне не совсем настоящими кажется. Хотя есть номер и удостоверение.
– У него есть такое право, как у Принца Империи, медалями награждать, только он впервые им вот так прямо воспользовался. До того, утверждали все представления, что он подписывал. Там более высокого ранга награды. Знала бы – прогнала бы тебя надеть, когда с Отинг сидели. Обе бы и обмыли. Носить можешь смело, награда совершенно полноценная, включена во все списки.
– У тебя тоже такое право есть?
– Будет, когда военную присягу приму. Правда, есть небольшое ограничение – распространяется только на тех, кто младше меня по званию. Я ведь далеко не Маршал Империи.
– Если такой целью задашься...
– Точно не моё. Как всё кончится – на следующий день в отставку подам. Скорее ты генеральным конструктором станешь. Кстати, на важных направлениях генеральные, не имеющие званий, считаются приравненными к генерал-полковнику.
– У нашего генерального звания нет, – хмыкает Хейс, – вернусь – порадую, хотя он по-моему, о таких вещах не задумывается. Я, правда, куда более честолюбива. Сордар сказал, общим порядком представил меня к ордену.
– Тем, где награждения только Ставка утверждает?
– Да.
– Первый раз на моей памяти, когда он девушку к награде представляет. Этот отдел очень  странно работает. Можешь несколько лет прождать. А может, получишь уже завтра.
– Всё в жизни бывает первый раз, – философски констатирует Хейс, – куда важнее, что женщина занималась наладкой оборудования на его корабле.
– Тут ты не первая, – хмыкает Хейс, – на верфях ещё с Великой войны довольно много женщин работает. Наверняка, кто-то участвовала в постройке «Владыки».
– Это он сам сказал, что я – первая. Наверняка, затем, чтобы другие слышали. Слой людей, кто с этим работает, крайне тонок, все всех знают...
– Или он лично к тебе таким хитровывернутым способом решил интерес проявить.
– Мне так не показалось. Специалист нужной квалификации, случайно поблизости оказавшийся. Тем более, со сложностью я справилась.
– Умничка моя! – улыбается Софи, – Вот и ещё одна причина держать тебя как можно ближе к себе. Приятное лучше всего с полезным сочетается.
– Я и так давно уже вся-вся твоя, со всеми своими способностями.
– Как здорово вместе с тобой просыпаться! – весело бросает Софи.
Неожиданно пискнула рация. Хейс отвечает. Почти ничего не говорит, только поддакивает. Заканчивает вполне уставным «будет исполнено».
– Что-то произошло? – Софи чуть настораживается, обычно ей  сразу передают рацию.
– Нет. Это как раз со мной связывались. Удачно ты напророчила про наградной отдел Ставки. Наградили меня орденом. Приглашают в Штаб Объединённого Флота на вручение. Завтра в полдень.
  – Я с тобой пойду! – выдаёт с такой интонацией, с какой наверное, на мостике линкора брат распоряжается, или в Ставке отец, захочешь – не возразишь, – тем более у меня есть право ношения парадной формы любого рода вооружённых сил.
– Именно формы? На картинках я тебя видела только в мундирных платьях.
Софи решительно пожимает плечами:
– Я больше не девочка маленькая, сама решать в состоянии. Дай-ка рацию, пусть охрана с Резиденцией свяжется. Пусть мне форму Флота подготовят, вариант с юбкой Сордару женщины в брюках сильно не нравятся, исключение – только Кэрдин и Марина. Заодно, скажу, пусть известят,, я намереваюсь присутствовать на награждении не среди  официальных лиц. В зале буду сидеть рядом с тобой.
– Может, ты лучше с официальными лицами будешь? Чтобы торжественность момента подчеркнуть?
Вернув рацию, Софи смотрит пристально.
– Я тебе говорила уже. Могу повторить: где-либо и неважно перед кем и при каких обстоятельствах, я тебя стесняться не собираюсь. Тем более на торжественном событии такого уровня. Если совсем серьёзно, – принцесса озорно подмигивает, – то потом должен быть приём для награждённых от имени Императора. Если бы он здесь присутствовал – прибыл бы обязательно. Я же на любых таких приёмах могу присутствовать по определению. Уж на этом-то буду обязательно, миленькая.
– Будешь красоваться? Учти, я буду в строгом, решила уже. Не в праздничном.
– Имеешь полное право во всём, допустимом при дворе. Разумеется, кроме траурного – оно самое строгое, что у тебя есть.
– Не очень понимаю, зачем ты такое мне купила. Себе зачем-то тоже. Надеюсь, этим летом такие платья нам носить не придётся. Может, это где и написано, но я не люблю изучать связанное со смертью. Как-никак, я не Змеедевочка.
– Прямо скажу, не в восторге от её творчества, слишком уж оно мрачное и пугающее. Но как по мне, каждый имеет право на самовыражение во всяком случае, до тех пор пока не нарушает действующее законодательство. Изображает ужасы – пусть хоть кровью пишет. Только своей или легально приобретённой скотской или донорской. Попытается у кого-то изъять – наживёт кучу неприятностей. Благодаря Кэрдин, причём при полной поддержке отца, по малолетству теперь дают максимально  возможные срока. Если по статье предусмотрена высшая мера, несовершеннолетний её поручит с гарантией. Слышала и от Императора, и от Министра «если скотина взбесилась, её пристреливают, а не ждут пока она перекусает многих». Так как именно я её заметила, то значит в какой-то степени несу ответственность за её действия.
– Логика в твоих словах есть, но по отношению к Коатликуэ ты слишком сурова. Да, она очень своеобразная. Но того, что ты сказала она никогда делать не станет. Расспрашивала меня, какие эмоции и чувства испытывала, рубя курицам головы. Будто я помню, аспект хозяйственной деятельности, такой же как и любой другой. Отец часовых снимал, дядя вместе с экипажем, отправил на дно многие сотни. Но за всю войну южанина вблизи видел один раз. Когда уже последний раз ранен был, к ним привезли обгоревшего стрелка со сбитого в этой местности дирижабля. Так все ходячие раненые отправились на него посмотреть – надо же, живой миррен! Вроде он даже не умер, подозреваю врачи неоригинально выпросили себе подопытную мышку для испытания на нём новых способов лечения ожогов. Всё равно, в лагере военнопленных нормально не поэкспериментируешь. А это мало того, что тяжёлый, так ещё и весь экипаж корабля погиб, да и он, как тогда думали, повредился умом. Как оказалось, нет, пытался сбежать. В итоге был отправлен в обычный лагерь, так толком и не дочиненный. Дядька сказал «чем меньше таких на кораблях, тем нам лучше». Хотя и знал прекрасно, ему вместе в выпиской будет приказ о демобилизации... Ты так и не сказала, зачем нам траурные платья.
– Тут флот живёт, – медленно произносит Софи, – этот Остров, кроме всего прочего, что-то вроде даже не базы, а дома для подводного командования. Если лодка не приходит, или достоверно подтверждена её гибель, на следующий день все имеющие к флоту ходят в трауре. То же относится к гибели любого корабля от второго ранга, или больших потерях на любых. Сама понимаешь, на эти события мы влиять не в состоянии. Только готовыми можем быть.
– Грустно!
  Софи усмехается, пытаясь вернуть первоначальный настрой:
– У меня форма покроем от обычной офицерской не отличается. Да и красоваться мне там,бессмысленно – там Сордар должен быть главным украшением.
– Логично! – замечает рослая красавица, – Только не надо меня на танец приглашать! Пожалуйста-пожалуйста, – Хейс складывает руки в мирренском жесте, – Это слишком уж скандально будет. Ваш танец с близняшками обсуждали даже у нас.
– Так много свободного времени, что есть время посплетничать? – усмехается принцесс.
– Совсем времени нет, – вздыхает Хейс, – но такое бывает не каждый день. К тому же, вы обе до этого танцевали с Яроортом. Он всегда любил, когда что-то смешное происходит, а понятно только участникам и предельно узкому кругу лиц, если вовсе ему одному – совсем замечательно.
– Верно подметила,  – чуть щурится Софи.
– Я одних стенах с ним несколько больше лет провела, недели ты, – усмехается Софи, – детская дружба не переросла во взрослые чувства. Я всё-таки в «Сордаровку» учиться пришла, а не личную жизнь устраивать, чего некоторые уже на первом году не скрывали.
– Представляешь! – округляет глаза Софи, – Некоторые даже в наше время начинают переговоры о договоре, когда жених и невеста в пелёнках ещё. Потом, как только ребёнок начинает хоть что-то понимать ему или ей начинают усиленно мозги промывать, чтобы к определённой личностности относились определённым образом. Особенно, при разнице в статусах.
– Представляешь! – Хейс округляет глаза совсем, как Софи, только со значительно большей долей веселья, – Такое бывает не только в Великих Домах. Даже обо мне разговаривать пытались.
– Ты не из-за этого в «Сордаровке» оказалась?
– В первую очередь, в «Сордаровке» я оказалась из-за своей расчудесной головки, во вторую – из-за комплекса самых разных факторов, начиная от смерти дяди. Но упомянутого тобой среди них не было. С отцом разговаривали, это да, знали что мать предпочитает его мозгами думать. Но он человек современный, прямо сказал «все мои дочери договор подпишут с кем захотят, даже если мне их выбор не понравится». Потом разговаривать перестали. Уже меня стали опасаться. Я любого сверстника с лёгкостью могла отколотить. Да и в общем-то с бывшим бойцом штурмовых частей лучше не ссорится.
– У него ещё брат крайне интересный был, – мурлыкает Софи.
– И не говори, – грустно качает головой Хейс, – Ты меня так удивила, когда его полноценный портрет подарила. Сказала, была на броненосце, и у тебя абсолютная зрительная память, можешь воспроизвести по памяти воспроизвести всё, что хотя бы раз видела.
Софи смеётся, как девочка.
– Любимая, я тебе тогда наврала немного. Зрительная память у меня хорошая но не абсолютная. Я запросила через МИДв его фото. По нему портрет и сделала.
– Всё равно, очень хороший портрет, фото ведь у матери лежали, я когда убегала, ни одного не взяла, мне только на броненосце одно подарили. У меня самой – уровень рисования так себе, с техническими рисунками и черчением всё хорошо, но эти вещи с умением рисовать особо не связаны.
– Ты слишком логичная, чтобы художником быть. Это моё профессиональное мнение.
– Как всегда, безошибочное.
Софи шутя пальцем грозит.
– Учти, навыки приобрести можно в любом возрасте.
– Думать буду, если в старости будет нечем заняться. В чём я испытываю определённые сомнения.
Софи снова смеётся:
– Я точно старой не стану никогда. Умру молодой. Может быть, даже по своей воле.
– Не шути так! – Хейс очень серьёзна.
– Про меня никогда не скажут «это она когда-то была Софи Саргон на картине?»
– Те, кто из Великих и в старости могут выглядеть потрясающе.
– Я не хочу быть потрясающей. Я хочу быть красивой. Всегда самшй лучшей. Для всех, и в первую очередь, для тебя, любимая!
– Сама знаешь, такие связи не считаются прочными.
– Как уже говорила, когда-нибудь, всё случается впервые. Как раз с нами и будет именно так.
– Мне бы твою уверенность.
– Не грусти, миленькая, я это не люблю.

+3

1710

– Мне бы твою уверенность...
– Не грусти, миленькая, я это не люблю.
– Я и не грущу...
– А вот и нет!
– А вот и да!
Влюблённые со смехом переглядываются.
Софи даже глаза протирает:
– Когда с тобой весело, само-собой твоё тело перед глазами встаёт! Всё не могу им насладиться... Во всех смыслах слова...
  Хейс заговорщически подмигивает:
– Так в чём дело? Расплачивайся – и поедем назад... Понаслаждаемся... Если такое желание сильное – можно и побыстрее... Пляж – он очень длинный, народу очень мало, можем смело уехать куда-нибудь подальше... Если, если хочешь, где поуютнее – среди вон тех зданий точно гостиницы есть. Сейчас они все не слишком загружены.
– Мне казалось, сюда мало кто приезжает.
– На самом деле, сюда ездят предостаточно. Сотрудники предприятий и конструкторских бюро с материка. Сама понимаешь, объёмы ремонта и модернизации кораблей выросли многократно, местные предприятия не справляются. Тем более, с материка идёт почти всё радиооборудование и большая часть оптики. Даже на лайнере с нами был груз с определёнными маркировками и сопровождающие. Наши тоже здесь бывали, потом хвастались мне, как здесь хорошо... Наивные мальчишки, видимо рассчитывали в следующий раз оказаться здесь вместе и как следует отдохнуть. Не знали, что я Остров уже знаю лучше, чем они.
Софи смеётся:
– Почему они были уверены, что под ярким местным солнышком, ты будешь согласна на большее, нежели под столичным?
– Потому что рассчитывали на срабатывание бессмертного принципа: чем дальше от начальства, тем больше всего можно. Плюс, кроме меня тут местных полно, а они по степени сговорчивости значительно превосходят столичных. Да и степень откровенности их нарядов крайне радует любой мужской взгляд и даже некоторые женские.
Софи прикрывает рот ладошкой, чтобы усмешку скрыть. Процент красавиц на Архипелаге сильно выше, чем в Столице, да ещё большинство не сильно одетыми расхаживают. Не хочешь – залюбуешься. Софи и Хейс по сторонам посматривают исключительно с эстетической точки зрения. Так-то им полностью друг друга достаточно. Хейс сейчас кинула маленький такой камушек за забор излишне погрузившейся в разнообразие разноглазой. Голову от разнообразия и совершенства тел эшбадовок потеряла совершенно, тем более танцовщицы, по определению несколько изящнее прочих. Эрида слишком любит всё отвечающее её эстетическим вкусам. Без разницы, в какой области.
– Эорен почему-то вспоминается. Хорошо, что она теперь с мирренкой. Утренней Звезде не помешает набраться от неё немного беззаботности  с бесстрашием. Слишком Звёздочка всё серьёзно воспринимала до недавних времён.
– Зато сейчас она больше напоминает Эриду, нежели себя прежнюю.
– Это хорошо или плохо? – хитренько прищуривается Софи.
– В её случае – безусловно, хорошо. Куда мягче стала по отношению ко всем, но чувствую, вряд ли она когда-нибудь снова будет доверять людям.
  – Расследования никакого не начали?
  – Нет, – качает головой Софи, – «Коты» тоже умеют прятать свои секреты, тем более Дом Эорен на их стороне. Один фактически выбыл из линии наследования. Другая тоже подалась в ту же сторону, к тому же и со здоровьем есть сложности. Яроорта может погибнуть. Остаётся только Кошмар, кто и без посторонней помощи вполне в состоянии себе шею свернуть. Да и она, как мне кажется, больше на девочек поглядывает, хотя и к мальчикам тоже интерес не утрачен.
– Во всяком случае, к местным повышенного интереса не наблюдается. Это вот у Змеедевочки присутствует интерес. Запросы у неё конечно, – Хейс качает головой, – урождённого принца хочется.
– Если честно, люблю смелых и наглых, – хмыкает Софи, – но у Коатликуэ не интерес юной хищницы, а самое обыкновенное первое возвышенное чувство. Танец с Принцем на Выпускном! – Еггта притворно шмыгает носом, – Аж плакать хочется, сцена для романа для глупеньких девочек, что с Севера, что с Юга.
– Вот только девочки там далеко не такие кровожадные, да на смерти помешанные, – скучно сообщает Хейс, – Да и у  Коаэ, по-моему все эти ужасы – наигранные.
– Один принц нашёл себе головорезку-наёмницу, почему бы другому не найти художницу,  кто только рисует, как кожу сдирают, а не занимается этим сама? Хотя... Ты если и видела её платья, то только на фото. Поверь вживую, они смотрятся куда эффектнее. Сама Эр в работе участвовала.
– Она же не любит ужасы!
– Но обожает совершенные навыки, неважно в какой области. В Змеедевочке Эриде дело есть только до её творческих способностей. Какой-либо иной интерес полностью отсутствует, иначе я совсем-совсем это разноглазое чудо не знаю.
  –  Мечтает она, на самом деле, как впервые влюбившаяся девочка. И ужасно стесняется собственной внешности. Она ведь ровесница Марины, а выглядит совершенно, как ребёнок. Переживает из-за этого очень сильно.
   – Роман для дуры имеет некоторые шансы на реализацию, – кривовато ухмыляется Софи, – как раз в среде Великих новый стандарт женской красоты женщины, похожие на девочек–подростков. Худощавые и с маленькой грудью. Или совсем без неё, как у мальчика. Популярностью пользуются и вовсе похожие на детей. Красной тушью пишу, именно похожие. Так что, внешность Коаэ – может, даже и неплохо. У объекта её ночных грёз сейчас никого нет, в какие-либо скандальные истории он не вляпывался.
– Не вляпывался, или откупались? – чуть щурится Хейс.
– Не вляпывался, – решительно кивает Софи, – может решить попробовать тот тип девушки, что сейчас очень моден. Тем более, даже со статусом в общем-то всё хорошо.
– Как так?
– А вот так! Пригласить малявку ему фактически Марина приказала как Принцесса Империи и Дочь Императора, приказы такого уровня не оспаривают, и не уклоняются от выполнения.
– Марина себе верна, – усмехается Хейс, – по-прежнему в своём неповторимом стиле действует. Даже жаль немного, что в мой адрес она в своё время аналогично не распорядилась.
– Тогда бы могло быть многое, но много другого точно бы не произошло никогда.
– Это верно, – кивает Хейс.
– Мне Маришка потом говорила, её искренне благодарили за возможность познакомиться с такой интересной личностью. Ей показалось, это не просто вежливость была.
– Её не волнует, что может произойти?
Софи кривовато усмехается:
– Произойти может лишь то, что у большинства и так происходит в этом возрасте. У многих, особенно, в этом регионе ещё и раньше. Как уже говорила, он слывёт достаточно спокойным.  Кто есть кто, прекрасно понимает. Вполне в состоянии думать верхней, а не нижней головой. Коатликуэ находится в окружении обеих Принцесс Империи. Урождённые принцы без мозгов встречаются крайне редко. Уверена, что этот с головой в хороших отношениях... Дальше уже самой Коаэ надлежит действовать, чтобы настолько ценную добычу не упустить. Вот тут и может внешних данных не хватить... Или наоборот, их окажется ровно столько, сколько нужно. Стиль маленькой девочки в поведении достаточно популярен. «Плоскодонка» в наше время – это скорее, грубоватая похвальба, нежели оскорбление. Тем более, есть любительницы такого стиля обращения.
– Тебя ей привязанность не смущает?
– С чего? Всё, что биологией диктуется, является естественным. У Коаэ только стиль своеобразный такой, а в остальном – с ней тоже происходит, что и с большинством девочек её возраста.
– Вот только у меня всё никак не получиться какому-либо стилю соответствовать. Приходится самой собой быть.
– У тебя совершенно неповторимый стиль – Возлюбленная Принцессы Империи – самый лучший из всех, что только может быть, – весело смеётся обладательница пышных титулов, – Хотя, я думаю, тебе пошли доспехи Чёрной Змеи. Все известные – как на тебя сделаны. Иногда говорили, это украшения для Старой Крепости, таких женщин не бывает. Ты бы здорово смотрелась...
Хейс вскидывает ладони в защитном жесте:
– Вот уж не надо! Знаю я тебя, на броню для фильмов размениваться не станешь, закажешь настоящие, из того же материала и с такой же отделкой. Я примерно знаю сколько это стоит и без такого подарка вполне обойдусь. В «Фонд защиты Родины» лучше такую сумму переведи.
– Так и сделаю, – кивает Софи, – но твой рост меня на одну мысль натолкнул: биологические родители у Чёрной Змеи были, только они не известны. Людей такого роста за столетия было мало. С хорошими мозгами – ещё меньше. В том мире есть технологии, позволяющие высчитывать самые отдалённые степени родства. Даже спустя тысячелетия... Надо бы проверить, может у тебя предки Чёрной Змеи отметились...
Хейс смеётся:
– Милая, ты всё смеёшься. Подозреваю, такая проверка будет стоить как бы не дороже полного комплекта доспехов, возможно, вместе с конской бронёй. Из того, что я знаю, точно могу сказать только одно – зелёноглазых у нас не было никогда. Я вообще, поверила, что это не сказка только увидев вживую Марину. До этого думала, такая традиция Младшего Еггта такой рисовать.
– Я всё-таки выясню, сложно и дорого ли это сделать...
– Вы с сестрой обе страшно упрямые, – Хейс устало машет рукой, – Отговаривать не стану, но и ложиться на обследование не буду. Я абсолютно здорова.
– Самой разве не интересно, почему ты такая получилась?
– Так у нас все немаленькие. Причём «у нас» – это не в семье, а в регионе. Сама знаешь, где в Империи самый высокий средний рост, что у мужчин, что у женщин. Выше даже южных грэдов. У них высоких много только у тех, кто с нагорий. А у нас – все такие.
– Но ты и там выделялась. Причём, с самого раннего детства.
– Тогда дело было не столько в росте и силе, хотя и в них тоже, сколько в содержимом моей головы.
– Скромная ты моя!
– Просто объективная, – пожимает плечами рослая красавица, – Эр мне говорила, я выгляжу, как следующая ступень в эволюции разумного человека как биологического вида.
– Ты с ней общаешься?
– Нет, это с прошлого года сведения. Вижу, ей страшно тяжело со мной разговаривать. Я не испытываю удовольствия, делая людям плохо. Но зато, её девчонки о ней очень охотно говорят. Искренне, или очень умело играя восторгаются оказываемым ей покровительством. Говорят, свои отношения Эр считает следующей стадией развития человеческого общества. Говорит, слишком рано родилась.
– Не хотелось бы в таком мире жить, что она себе навооброжала...
– Я вот не уверена. Искусственное подавление естественных биологических инстинктов, сублимация их самыми разными способами приводит только к болезням отдельных личностей и общества в целом. Отказ от близких отношений вообще должен быть к преступлениям приравнен. Даже до южан в последнее время что-то начинает доходить. Нынешний Тим с церквями здорово не ладит. Насколько я знаю, завершил их выдавливание из сферы образования и воспитания детей.
– Не хочу ни о чём серьёзном, – с напускной обидой дуется Софи, – ты права, как обычно, но в мире розовых мечтаний Эр мне бы не понравилось. Хотя бы потому, что там главная роль принадлежит кому-то одной, а все остальные просто выполняют её прихоти. Она говорила, что ко всем одинаково относится. Кончилось всё ожидаемо – она к одной привязалась больше, чем ко всем прочим. Может даже и влюбилась по-настоящему. Уличные знакомства препятствием к развитию чувств не являются.  То, во что Эр играет, не подразумевает равных отношений. Есть она, есть окружение, во многом зависимое от неё. Это не новое, это, наоборот, как мир древнее. Лучшее материальное положение обеспечивает тебе доступ к большему количеству тел. В теории, я бы так же смогла. Но я уверена, по-настоящему только к одному человеку можно привязаться. У меня – это ты, любимая. Кто-то ещё рядом не представляется даже в виде приключения на одну ночь. Фантазии, не спорю были, но не всё, о чём грезится следует реализовывать...
– Твоё право, и твой выбор, но мне не хотелось бы смерти разноглазой. Всё-таки, она излишне эмоциональна. Если пружину сжать свыше меры, она лопнет. Эр и сама себя накручивает, и внешние факторы действуют. То есть, ты и я. Надеюсь, в реальной Крионо она нашла замену созданному из тебя образу, но моя уверенность даже до пятидесяти процентов не дотягивает, если честно.
Софи откидывается на кресле, закинув ногу на ногу и переплетя руки:
– Знаешь ли, я достаточно жестока. Пока у нас тут в целом законы мирного времени действуют, для меня в приоритете сохранение собственной жизни. Ради тебя или Марины этой драгоценностью я в состоянии рискнуть. Но ради кого-то другого – и не подумаю. Эта ценность, как и у всех, ровно одна. Эр сама в своих фантазиях и отношении к людям запуталась. Я в этом участвовала только фактом своего существования. Сочинила себе сказку  – сама разбирайся. Я помогать выпутываться не собираюсь. Я ещё далеко не всё сделала, что собиралась. Она, межу прочим, тоже. Я знаю про некоторые её планы. Самый масштабный – ещё одну статую на том берегу океана водрузить.
– Интересно, кого? Вроде бы все Достойнейшие уже там.
– Ещё один собирательный образ не дошедшего воина. Только на этот раз, женщины. В теории, это даже возможно. Она набросок показывала – смотрится этот силуэт вместе со всеми, словно изначально там была. Но это дело на несколько лет. И официально вопрос пока не поднимался. И я даже знаю почему – отец может увидеть в этом памятник честолюбию соправителя. Любовь к дочери – это любовь к дочери, но Соправитель политик очень серьёзный. И отца он моложе. Это Эр у него такая вот. Сам-то он тот ещё хищник, чего никогда и не скрывал. Вот только увлечённость чем или кем-либо разноглазая сама себе придумывает. Переключаться у неё всегда плохо выходило. Но я помогать не собираюсь. Достаточно, что ей Маришка какое-то время уделяет. С наблюдательностью у неё всё хорошо. К выводам пришла примерно к таким же, как и я. Вот пусть и пытается вправить разноглазой мозги. Может, что-то и получится. Тем более, у неё ещё кошмар есть в ещё большей степени безмозглая, чем Эрида.
– Умеешь ты, оказывается, жестокой быть...
– Никогда этого и не скрывала. Сжечь саму себя ради других, истратить все чувства, зачастую ещё и средства на кого-то в ущерб себе – по мне крайне сомнительное достижение. То ещё «развлечение» жить ради других. Часто с патологией граничит. Тем более, люди в большинстве своём – крайне не благодарные скоты, воспринимающие сделанное тобой как должное. Не понимающие, и зачастую даже не желающие понимать, каких сил стоит тебе сделать то или иное. Как хотите, а мне – по другой  дороге.
– Кажется, то, что ты сказала называется разумный эгоизм, – невесело усмехается Хейс.
– Ну, что поделать. Полноценно на равных взаимодействовать можно с очень немногими.
  Хейс крайне многообещающе щурится. Впрочем, взгляды и жесты друг друга они уже давно прекрасно понимают.
– Ну так расплачивайся и пойдём... Повзаимодействуем... Только до Резиденции далековато...
Софи довольно потирает ладошки.
– Давай! Новые ощущения такие занятные. Мы ведь всегда только у меня или у тебя... А теперь где-то ещё...
– Стоп! Была же ещё «Золотая Звезда», – начинает было Хейс, и тут же, махнув рукой смеётся сама, – Ах да, совсем забыла, она же тоже твоя!
Софи только дурашливо хихикает в ответ.

+3


Вы здесь » NERV » Стартовый стол » Несносная Херктерент - 4.