– Что-то мне подсказывает, что ты ни с кем не ссорилась до такой степени, чтобы за волосы соперницу таскать, – с флегматизмом Марины, хмыкает адмирал, – а уж, тем более, пытаться убить. При перестройке организма во взрослое состояние, в последнюю очередь перестраиваются мозги. У некоторых это и вовсе не происходит.
– Не они ли первыми слухи стали распространять, как сильно ты женщин ненавидишь?
– Всякое может быть, – пожимает плечами Сордар, – особенно с учетом врождённого женского коварства и злопамятности.
– И вполне определённой обиды с оскорблением, что вы им нанесли, –замечает Хейс.
– Ну, вот ещё одно врождённое качество в чистом виде, – криво усмехается адмирал, – солидарность, по половому признаку на почве ненависти к мужчинам за реальные или вымышленные обиды.
Софи скептицизм излучать умеет не хуже братьев. Сордар снисходит до объяснений:
– Именно эти двое на меня не обиделись. Вместе ржали над этой историей спустя несколько лет на встрече выпускников. Признали, крайне глупо сея. Кстати, друг с дружкой тоже наигрались, обе договора подписали и родили детей. Одной одного договора хватило, у другой третий уже, обе к последнему предвоенному году сохранились неплохо. У одной уже внучка есть. Так-то обе столичные, уровень как раз из тех, кто о принцах больше всех мечтают, и в теории, даже рассчитывать могут. Хотя настоящие принцы кого-нибудь предпочитают в первую очередь поярче. Вроде той же Смерти. Но они той дракой, кстати, не вмешайся я, возможно, закончившейся убийством, убили к ним интерес даже на уровне инстинктов. Даже просто физиологический интерес вызывать перестали, в отличии от прочих сверстниц. Не должны женщины такими быть. Особенно, на изменение статуса претендующие. Слишком безобразная сцена была.
– Дрались так некрасиво? – фыркает Софи, – Сам же говорил, как тебе песчаные змейки нравятся. Соответственно, и всё, чем они занимаются.
– Между жестокой, но игрой и попыткой убийства есть определённая разница. Я уже тогда отлично разницу понимал. Песчаные змейки этим живут, но не убивают друг друга. Приёмы при подобных ссорах почти не применяют. Дерутся при ссорах, как обычные девчонки. Эти же намеревались убивать. Столичные – куда злее и островитянок вообще, и отдельно, песчаных змеек. Вы обе – чуть-ли не лучшая иллюстрация. Что ты, что Марина не волосы вырывать будете, а сразу стрелять на поражение. Причём, не насмерть, а либо сильно покалечив, либо чтобы всё-таки умер, но не сразу, а как следует помучившись от ран.
– Высокого же ты о нас мнения. – бросает принцесса, про себя отметив, адмирал, как всегда, точен в определениях. Пусть эта точность не всем и не всегда нравится, – У нас теперь ещё Смерть есть, она и вовсе убийца, – усмехается Софи, – ты говорил, что она тебе по-человечески, сильно нравится.
– Она не убийца, – качает головой Сордар, – во всяком случае, не большая, чем я; как ЕИВ выражается, я с ней «одного поля ягода», – последнюю фразу он произносит по-русски.
– Что же у неё с тобой общего? Ты полноценный морской хищник, она же - типичный сухопутный падальщик. Вроде гиены, никто не спорит, они пребольно кусаются.
– Если уж общее искать, она кораблями командовала. Даже в торпедную атаку ходила. Притом успешно, утопила самое здоровое, что было в тех водах.
– Не знала, что она ещё и адмиральша! – хмыкает Софи.
– Думаешь, я не знаю, как ты иронизируешь. Она не жена адмирала, как эта, на кого ты намекаешь, и от чьей назойливости Утренняя Звезда аж у нас в Резиденции решила спрятаться. Смерть – вполне себе адмирал. Речными флотилиями адмиралы командуют.
– Ты же терпеть не можешь женщин на кораблях.
– Стопроцентных величин не бывает, из нескольких миллиардов может найтись несколько, кому можно. Как Смерти, она как девчонка хвасталась мне, что именно они тогда провернули. У меня минёров знакомых хватает. Народ искренне впечатлился, что именно они вытворяли с торпедой. У их посудины скорости не было, чтобы уйти, если бы заметили. Как-никак, не катер торпедный. Но они попали, и всем стало несколько не до них. Или же Отинг эта...
Софи настораживается, но Сордар только рукой махнул.
– Мозги контузия не вправила – ну, значит пусть остаётся, где есть. Либо выбьет окончательно, притом скоро, либо она далеко пойдёт, я достаточно в людях разбираюсь.
Софи вздыхает, на интересующее её, Сордар внимание не обратил. Отинг могла на приём прийти и сама, присутствие Марины рядом совсем не обязательно. На лица у адмирала память как бы не лучше, чем у принцессы. Но глядя на людей, он видит нечто своё. Нечто, Софи невидимое. Впрочем, и она видит нечто незаметное для адмирала. Занятно получается, когда смотрят на одного и того же человека и совершенно с разных сторон его видят.
Дела адмиралу нет, есть ли кто у Марины. Во всяком случае, до тех пор пока она не жалуется. Тогда, во «Дворце Грёз» ткни Софи в кого-то пальцем и обвини в произошедшем с Мариной, этот человек тут же и умер бы. Причём, неважно кто бы это оказался. Впрочем, двуногие волкодавы Кэрдин своё дело знают. Кажется, там и из Крепостного полка боевые группы были.
– Отинг говорит, стала опасаться за свою жизнь. После того, как её ранило.
– Не скажу, будто вижу в этом что-то оригинальное, многие после первого серьёзного ранения переживают подобное состояние. Некоторых списывают на берег, некоторых и вовсе негодными признают. Но она – боевая, не в этой сфере, так в какой-либо другой чего-то обязательно добьётся.
Софи скептически фыркает.
– Она тебе чем-то насолила? – вкрадчиво интересуется адмирал, – Береговое командование скоро найдёт её тело, насмерть разбившееся при прыжке со скалы?
– Высокого ты обо мне мнения, – дуется Софи, – бредятины про Еггтов начитался? Делить мне с этой Отинг по определению нечего, пытаться её у... разноглазой отбить я и вовсе не собираюсь.
– Я уже говорил, проблемы при завершении перестройки мозгов во взрослое состояние совершенно не зависят от статуса. Очень часто то, что внутри отличается от того, что снаружи в сильно худшую сторону. И если второе – приходящее, то первое остаётся навсегда.
– Как уже много раз говорили, притом ещё до моего рождения, ты – женоненавистник.
– Скорее, человек не созданный для семейной жизни. ЕИВ много лет намекает на желательность появления у меня наследника. Я предпочитаю плохой слух имитировать. Тем более, на какое-то время от меня с этим он отстанет.
– По-моему, ты жалеешь, что Смерти добился Херенокт, а не ты, – Софи откровенно вредничает. Частично ещё за детские обиды.
– В принципе такого быть не могло. Я с ней познакомился, когда эта история принца-разбойника и наёмницы уже вовсю развивалась. Более того, я сначала узнал её со служебной точки зрения, как нового начальника охраны Резиденции. Это уж потом Херенокт поделился, как много она для него значит... Раньше с ней я познакомиться не мог, хотя и видел когда-то на песке... Мы хотя и оба примерно одним и тем же занимаемся, на разных глубинах ходим к разным звеньям пищевой цепи относимся. Ты мне что-то совершенно не то пытаешься приписать. Не наигралась в школе в создание-разрыв отношений? В других весовых категориях себя решила попробовать? Ну, так сперва у Пантеры поучись, она в такие игры куда лучше умеет играть. В том числе и про девочку с девочкой.
– Как уже говорила, – обворожительно-змеино улыбается Софи, – ты потрясающе вежлив со знаком «минус».
– Одна из возможных точек зрения на мою, крайне замечательную во многих отношениях, личность.
– Если бы не голос, могло бы показаться, что я сейчас с Мариной разговариваю.
– Она мне тоже сестра, равно, как и ты.
– Понятно, у кого она научилась абсолютно на всё держать в запасе готовый ответ, – вздыхает Софи.
– Судя по фуражке, что на ней, отвечать она научилась на те вопросы, что мой один из моих преемников на посту начальника «кошачьего» генштаба задавал, – хмыкает Сордар.
– Нынешнего она во всём переиграла, – сообщает Софи, тут же решив слегка подразниться. Всё-таки в эту игру отлично можно играть и вдвоём, – Хотя и говорила сначала, он ей немного нравился...
– Почему разонравился? Обидел чем? – Софи очень хотелось бы посмотреть, что будет, если она скажет «да». Но принцесса старается без лишней нужды не врать. Вот недоговорками разговаривает гораздо чаще.
– Нет, ничем не обижал. Он не настолько дурной. Сказал что-то, не не оскорбительное, и даже не про Марину. Глупое что-то. Сам знаешь, насколько у неё требования к людям завышены. Вот и оказался вычеркнут из списка потенциальных женихов, даже не узнав, что какое-то время там состоял.
– Сомневаюсь, что сестра всерьёз размышляет с кем бы брачный договор заключить, – трёт подбородок Сордар.
– Среда знаешь ли, на всех оказывает определяющее влияние. Особенно, с учётом столь нежно «любимого» тобой коллективного женского разума. Тем более, столько девушек живёт в одном месте. Все друг на дружку влияют. Большинство всё-таки интересуется противоположным полом, меньшинство тоже достаточно обширно...
– В меньшинстве либо жирные и страшные, как смерть, либо зажравшиеся, как вы обе.
– Вежлив, как флотский, – Хейс с усмешкой напоминает поговорку про крайнюю степень грубияна.
– Я и не отрицаю. На кораблях по-другому нельзя. Ненормативная лексика отличается краткостью, и в экстремальных ситуациях значительно превосходит по информативности и доходчивости уставную. Когда счёт идёт на секунды – это немаловажно.
– Ты знаешь, истребители говорят точно так же, хотя ваши скорости несопоставимы.
– За одну Империю воюем, – философски констатирует Сордар, – и на одном языке говорим. Каждый думает, что самый быстрый – именно он, Маришку спросишь – наверняка тоже самое скажет про танкистов, хотя скорости у них ещё ниже наших.
– Подозреваю, и у инженерных частей есть подобное высказывание, хотя при минной войне продвижение может исчисляться десятками метров в сутки.
– Пехота тоже временами движется вперёд с такой же скоростью.
– Может, достаточно войны на сегодня? Как я понимаю, здесь собрались от неё отдохнуть как раз те, кто сделали очень многое, чтобы она поскорее закончилась.
– Ты, по-моему туда рвёшься. Обратно можешь не прийти.
– Я не рвусь, – вздыхает Софи, – я люблю летать. И объективно оцениваю складывающуюся обстановку. Знаю, что должна будут сделать... Чёрный Еггт я или кто? Я ведь дочь не только Императора, но и Первого Маршала Авиации.
– Ты Софи Саргон прежде всего. Вот именно без тебя там вполне обойдутся. Вот обойдутся ли здесь – совершенно не уверен.
– Знаешь, для меня не пустой звук Родину защищать. Пусть я и прекрасно знаю – обе стороны сделали всё от них зависящее, чтобы конфликт разразился. Но я не могу, и не хочу по-другому, это ведь и моя война. Как Принцессы Империи, как Еггты и как обычного человека в конце концов. Меня устраивает жизнь в этом мире, кто-то хочет его разрушить. Ну, как говорится, «через мой труп». Пока я жива, я буду сражаться. Мои предки создали Империю. Я буду её защищать. Не дам Родине ни сгореть в огне, ни тупо сгнить изнутри. В мировой истории бывало и так и эдак, когда-то не хватало бойцов, когда-то – чего-то другого. Но здесь ничего из этого не произойдёт. В то числе и потому, что здесь есть я... Точнее, все мы. И нас много. Да, я прекрасно знаю, качество командного состава важнее количества и качества бойцов. Но ни в том, ни в другом сомневаться не приходится!
– Мне иногда по-настоящему страшно смотреть, – адмирал неожиданно угрюм, – храбрые и бешеные девочки. Вы либо сгорите сами, притом очень быстро, либо сожжёте стольких, во всех смыслах слова, что даже мне становиться страшновато.
– Как уже сказала, я не могу по-другому. Мир поделён на своих и врагов. Так было от начала времён, и так навсегда останется. Как там было сказано вовсе не в этом мире? Если слегка перефразировать, сейчас сильный с сильным стоит у края земли лицом к лицу. Важно только это. Ничто другое не имеет значения. Ибо в будущем есть место только для одного. И нам надо сделать всё, что можем и даже больше, чтобы это будущее наступило именно для нас. Сколько при этом сгорит – совершенно не важно. Мы живём во время одной из величайших исторических развилок. Величайшей и совершенно ужасной для тех, кто всё это видит. Но наши потомки увидят лучший мир. Пусть и так уже черны от крови наши клинки. Но как было сказано столетия назад «по этим клинка солнце сойдёт на нас». Пусть и вряд ли захочется потом вспоминать пережитое. Ибо слишком страшно оно будет.
Хейс ежится, словно от холода, хотя эта ночь, как и все прочие, жаркая.
– Миленькая, – кажется, начинает с этого слова, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Софи напряжена, пряма словно еггтовский клинок, кажется, глаза красным горят. Сордар смотрит в сторону дока, где уже почти готов к походу и бою огромный линкор. Почему-то кажется, вот-вот завоют сирены «общей тревоги». Но пока – тишина, – Миленькая, – повторяет Хейс, – За всё время, что тебя знаю, мне страшно, когда я смотрю на тебя. И не в тебе дело. Ты словно явственно видишь то, что для меня пока словно в туманной дымке. Но ведь всё это где-то там уже есть. Потому мне и страшно. Ты всего лишь умеешь дальше видеть.
– Пойдём, воздухом подышим, – предлагает Софи.
Хейс посмеивается, как маленькая.
– Прямо скажи, тебе покурить захотелось.
– Я знаю, где тут курительные комнаты. Показать?
– Не надо, – Софи чуть взмахивает кистью руки, хотя она изучала план здания, – ночью я на воздухе люблю. К тому же на этом здании – чуть ли не самый длинный балкон в Империи.
– Флот всегда получает лучшее, – хмыкает адмирал.
Курить стали, впрочем, все трое. Притом, одну и ту же марку. Знаковую в Столице, признак определённого успеха в жизни. Выше уже начинаются дорогие сигары и марочные табаки. С усмешками переглядываются. Сордар буркает «Всё лучшее – флоту!» Только Софи воспользовалась янтарным мундштуком, а у Хейс зажигалка традиционной конструкции.
Внизу – обязательный атрибут всех современных административных зданий – стоянка для машин. Правда, сейчас имеет место быть тенденция – размещать стоянки в подземных этажах. Но это в других городах, где земля дорожает не по дням, а по часам. На Острове места пока достаточно. Пока стоянка заполнена почти полностью. Гости расходиться ещё даже не начинают.
– Марина и Отинг уезжают вместе, – замечает Хейс. Всегда замечает, когда что-то важное происходит.
Софи вглядывается. Так и есть, впрочем, каких-либо подозрительных действий вроде объятьев с поцелуями не совершают.
– Всего лишь на одной машине, – замечает адмирал, – и я бы сказал, островитянка при сестре не больше, чем водитель. Обе имели полное право здесь находиться. Или у вас обеих настолько мозги переклинило, что любым двум другим девушка уже и за руки подержаться нельзя, что бы озабоченные вроде вас не начали что-то подозревать?
Софи и Хейс переглядываются. Сордар не заметил, или сделал вид? Адмирал на самом деле, ни о чём не догадывается? Или тонко, как раз в стиле Маришки, издевается? Хотя это именно сестрёнка у него такой стиль общения позаимствовала...
Или же Сордар в очередной раз прав, и между Мариной и Отинг ничего не было? Но, вполне может быть, брат рассмотрел тоже самое, что Софи кажется, и сейчас по-мальчишески дразниться? Назвал же уже влюблённых «озабоченными». С прямотой у адмирала обычно полный порядок.
В общем, опять сплошные вопросы. И ответа на них нет.
