Плавать пошли в таком же виде, как и Эр. Чёрный с серебром сразу не нашёлся, хотя разноглазая обычно прекрасно помнит, что именно и где у неё лежит. Была предложена масса другого, но в основном нежно любимые местные модели с ниточками завязок, зачастую, только из этих ниточек и состоящие, но зато, при кажущемся минимализме, универсального размера, годящиеся на любые фигуры.
Причём Марина заметила, раздеваясь Отинг явно смущалась, причём почему-то именно Эриды. Что вовсе представлениям Марины о здравом смысле противоречило, учитывая те их отношения, что сама Марина наблюдала. Причём, островитянка ещё весьма активно вела себя тогда. Теперь вся одеревеневшая какая-то, хотя судя по состоянию тела без светленьких полосочек, она не особенно-то купальниками и пользовалась.
В воде Эрида заметно оживляется. То и дело стремится коснуться поднырнув или проплыв рядом как-нибудь извернувшись. Кажется, этот водоём разноглазая изучила досконально и совершенно не опасается. В воде чувствует себя как рыба. Марина ловит себя на вредной мыслишке, Эр спокойно можно было и одну отпускать, здесь она точно не потонет. Да и выпившую, скорее разыгрывала.
Вот только с Отинг словно случилось что-то. Плавать того и гляди разучиться совсем. Держаться старается у стенки. Отстраняться старается именно от Эр. Причём не пытается оттолкнуть или замахнуться, а отплывет в сторону. Буквально чувствуется, насколько ей неуютно.
Марина и раньше видела, как Эр развлекается, с том числе и с Отинг. Прямо скажем, не самое неприятное зрелище. Что-то происходящее сейчас не очень-то укладывается в голове.
Выводы даже из не слишком понятных ситуаций Марина быстро делает. После наговоренного Марине сама Отинг стала иначе относиться к прежним играм с Эр. Особенно, у Марины на глазах.
Кажется, намечается история Динни номер два. И опять Марина причастна, хотя сначала не собиралась ввязываться. Но поговорку про ответственность за прирученных никто не отменял. Ещё немного, и она вмешается. Подплывает поближе. Отинг явно примеряется, как бы побыстрее из воды выбраться, и как можно скорее убежать.
Но и у Эриды мозги не атрофировались. Разноглазая что-то, наконец, замечает. Подплывает совсем по-другому. Осторожно касается плеча островитянки. Та снова осторожно отстраняется.
– Отти, миленькая, что-то случилось? Тебе плохо?
– О чём ты просила сегодня не говорить? Я этого и не делаю! Это ты начинаешь! – с обидой на грани слёз бросает островитянка. Кажется, максимальная степень дерзости, что она может себе позволить. Хотя кажется, видевшая смерти далеко не трусливая островитянка вот-вот зарыдает.
Эрида смотрит ей прямо в глаза. Марина довольствуется ролью стороннего наблюдателя, хотя нестерпимо хочется притопить обеих. Не до смерти, а так, чтобы подостыли обе. Эрида в особенности.
Разноглазая тоже в сложных вещах разбирается очень. Быстро. Многозначительно посмотрев в сторону Марины, неожиданно резко берёт, почти хватает островитянку за руку. Та дёргается, но вырваться не смогла. Ничего себе Эр силёнок поднабраться успела!
– Отинг, миленькая. Не дёргайся, а послушай меня спокойно. И не плач, я этого не люблю. Я не сразу поняла, что с тобой. Извини, я поняла, что сделала неправильно. Больше этого не повториться. Беспокоить тебя больше не стану. Но и ссориться с тобой тоже не хочу. Пошли, посидим как раньше.
Перевернувшись в воде, разноглазая удаляется. Она и плавать научилась величаво.
  Марина подплывает к Отинг. Ничего умнее не придумывается, чем сказать:
– С ней всегда вот так. Привыкай! Хочет одного, чуть не получается совсем другое, чего она сама намеренно бы делать не стала.
Отинг шмыгает носом.
– Странно с ней. С тобой ещё страньше.
– Странно... Относительно Эр ты, пожалуй права. Но её словам, особенно таким, всегда можно верить. В состоянии понять, что не всегда широта её взглядов полностью разделяется. Что тут происходило – можешь смело забыть. Она тоже будет делать вид, будто ничего не было. И запомни, Эр может думать всё, что хочет, но учти – ты не со мной, во всяком случае, не в её любимом смысле, ибо какие-либо другие она воспринимать не в состоянии... Ладно, поплыли. Эр нас уже зовёт.

Вылезли и вытерлись, лежать под Луной не захотелось никому. Пошли обратно. Разноглазая – как и была, Марина в пику ей полностью завернулась в полотенце и замотав голову другим, хотя волос почти не намочила. Отинг только бёдра замотала.
Эр, как обычно, легко выкидывает из головы всё неприятное, напустив обычной беззаботности.
Островитянка сидит с бокалом, прикрыв рукой груди, хотя ей никто не запрещал, раз смущается, одеться полностью. Хоть в своё, хоть в что угодно из почти бесконечного гардероба Эр. Марина потягивает «Двойной кофейный» отличающийся от обычного крепостью. Размышляя о силе стайного чувства, пересилившего неловкость Отинг, и вспоминая шуточки Сордара про соотношение толщины учебника «Логика» с раз в двадцать превосходящей «Женская логика. Том 1».
– М-да, – серьёзно замечает Эр, – кажется, я поняла, почему говорят, что серьёзные вещи надо делать только с нормальной головой.
– С ненормальной знаешь сколько статей кодексов может получиться? – «мило» улыбаясь подсказывает Марина, – Плюс сама эта ненормальность – сильно отягчающий вину фактор.
– Марин, ты как всегда! – своим обычным тоном вздыхает разноглазая.
– Если что-то планируешь, то хотя бы намекай! Твои сюрпризы не всегда приятны и далеко не всем нравятся.
  – Я нисколечко не обиделась, – торопливо встревает Отинг, – мне просто было очень сильно не до того.
Кажется, от Эриды островитянка набралась куда больше, чем хотелось бы. Не исключено, что приторно-сладким ядом Эриды натурально отравилась. С другой стороны, Отинг умна, и понимает, попытки высказать в открытую какие-то претензии человеку уровня Эриды для неё могут очень плохо кончится. Это Эр милая и добрая, у Первого Соправителя совершенно определённая слава. Матёрый хищник ещё тот, не таких, как Отинг проглатывал даже не замечая. Хорошо хоть сама разноглазая совершенно неконфликтный человек. Будь на её месте кто-то с задатками хотя бы Марины, не говоря уж о Софи, и имей такую же, почти не используемую разноглазой способность управлять отцом – много кого уже бы не существовало. К счастью, все на своих местах. Император куда более выдержан, чем верный соратник, несколько скептически относится ко всем своим детям, и не находится под их влиянием, а у соправителя есть только Эр, и если со стороны ей и могла от кого-то, кроме южан угрожать опасность, то только от увальня Пушка. В теории взбеситься может совершенно любой зверь.
– Мне бы тоже очень-очень хотелось, чтобы никто-никто никогда-никогда на меня не обижался. Особенно, так как чуть не обиделась ты. Признаю...
Что именно разноглазое чудо хотела признать, осталось неизвестным. Марина грохнула кулаком по подлокотнику:
– Хватит! Сказано уже было – ничего не было! Всё и всеми забыто! Продолжим в себе копаться – обязательно кого-нибудь зароем. Себя – ещё ладно, ну, а если другую? – с прищуром смотрит на Эр. Прицельно бьёт по самому уязвимому месту – даже случайно послужить причиной чьей-либо смерти или серьёзного увечья. Особенно забавно, что речь идёт о человеке, разбирающемся во взрывчатых веществах чуть ли не лучше самой Марины.
– Правда ничего не было?
  Разноглазая испуганно переводит взгляд с островитянки на принцессу и обратно.
– Правда-правда, – передразнивает Херктерент.
Отинг кивает. Пытается улыбаться. В общем, даже получается.
Что-то слишком часто в последнее время Эр стала совершать довольно серьёзные ошибки. Неужели до такой степени опьянела от вседозволенности и удивительная мудрость стала давать сбои? Не хотелось бы, но в жизни всегда надо быть готовым к наихудшему варианту развития событий. Тем более, в случае с человеком, у кого и так мозги устроены, как у разноглазой...
Но Эр не может уняться. Всё-таки чувство вины ей известно. Шепчет.
– Отти, тебе что-нибудь нужно от меня? Может хочешь, чтобы я что-нибудь необычное тебе сделала?
Разноглазая весьма красноречиво и недвусмысленно поворачивается в сторону Отинг. Та мотает головой, но на Эр всё-таки посматривает. Сказывается проведённое вместе время.
Марина снова стучит кулаком.
– Эр ты слишком всё через определённые виды взаимодействия рассматриваешь. И хорошее, и плохое. Если собираетесь в цветущие розы играть – то без меня. Дайте мне уйти.
– А ты с нами не хочешь? Это ведь так здорово и весело будет.
Марина щурится:
– Мой ответ на подобные предложения ты прекрасно знаешь. Это тебе вечно кого-то хочется. Но как-то ты саму Отинг о её желаниях спросить забыла. Сегодня – уже второй раз. Как-то не очень хорошо...
Островитянка смотрит на Херктерент с благодарностью. Кажется, рада что Марина хотя бы пытается разноглазую хоть в какие-то рамки загонять, ибо невоздержанность и назойливость Эр скоро в поговорки попадут. Почему-то уверена, её желания совпадают с желаниями если не всех, то большинства. Да и близкое взаимодействие чуть ли не лучшее средство абсолютно от всего.
Впрочем, способности включать мозги Эр ещё не утратила. Во всяком случае, пока.
– Ой, Отти, извини, я не подумала! – словно забыла, что было совсем недавно. Впрочем, «забыть» сказала как раз Марина. Вот одна из мерзейших отговорок, какая только есть по мнению Херктерент «не подумала» употребляется всё чаще и чаще. Хорошо хоть по-настоящему негативных последствий удаётся избегать. Во всяком случае, пока.
– Да всё нормально, – бросает островитянка, – ничего такого мне сейчас не хочется. А так у меня всё-всё есть, спасибо тебе.
Всё-таки материальную составляющую из отношений выкинуть крайне сложно, особенно, при крайне специфическом отношении Эр у ценностям. Кажется, Отинг опасается всё полученное теперь придётся вернуть. Плохо всё-таки она Эриду знает, при всех своих недостатках вещи Эр дарит только навсегда.
Эр снова поворачивается, на этот раз к Марине. Херктерент не удерживается от кривого смешка. Выдающиеся познания Эр в изобразительном искусстве играют с ней злую шутку. Невольно, а может наоборот, совершенно сознательно почти всё время когда на неё смотрят, притом неважно кто, стремиться принимать позы героинь известных картин и скульптур. Тем более, состояние тела у неё близко к идеальному, не идеальное только потому, что стопроцентных величин не существует. Замечают многие. На кого только впечатление произвести хочет? Другая подобная знаток живописи старается держаться от Эр на максимально возможном расстоянии. Хотя, сама  частенько ведёт себя аналогично. Правда подражает, как правило, героиням гораздо менее откровенных полотен.
– Правда-правда? – почему-то оживляется разноглазая.
– Разумеется! – вместо островитянки отвечает Марина, Отинг смотрит на неё как мирренки с картин на изображение бога или святого. Взгляд – ну просто один к одному, только сложенных в молитвенном жесте рук для полного сходства не хватает, – Ничего кроме правды. Эр, посиди немного спокойно. «Кофейного» вон попей.
Почему-то Эр воспринимает предложение как команду, наполняет бокал и изрядно отпивает. Марина вредно рассматривает стол, рассчитывая найти «Чёрный корабль» или его аналоги. Впрочем, местные ликёрчики тоже неплохо. Славятся тем, что почти не влияют на способность рассуждать и здраво соображать, но зато, серьёзно влияют на подвижность ног и способность стоять вертикально. Так что, чем дольше разноглазая будет сидеть, тем лучше, во всяком случае Марине точно будет спокойнее. Такую, как Отинг «Кофейным» с ног не свалишь. Хотя, перенервничав, даже весьма устойчивый к выпивке человек может, как говорится, «пойти вразнос» от одной рюмки.
Впрочем, тут играет роль, Марина куда сильнее островитянки, и уж тем более, разноглазой. Впрочем, рацию глазами на всякий случай, находит. Излишняя предосторожность никогда не помешает, тем более, здесь и сейчас именно она в наибольшей степени с мозгами дружит. Что Эр может придумать, только самой разноглазой и ведомо. Островитянка может, и рада бы отключиться. Да не получается – нервное напряжение злую шутку сыграло, спиртное почти не действует.
Нехорошие мысли в голову закрадываются: неужели внешне безобидная Эрида может до такой степени напугать? Хот собственный опыт подсказывает – может вполне, при этом приложив минимум усилий. Как обычно, ничего такого не хотела, но результат вышел обратный.
Марина уже решила наврать соправителю, как она опасается за здоровье Эриды. Что смущает в первую очередь голова, конечно, не скажет. Постарается панику вызвать, чтобы он Эр на обследование положил. Всяко там все специалисты будут. Самой Эр даже врать почти не придётся. Выглядит блестяще, но сложностей со здоровьем достаточно. Тем более Эр ещё в детстве придумала, что Марина каким-то образом ухитрилась унаследовать от жившей столетия назад Дины II часть её беспрецедентных медицинских способностей. Что гораздо важнее, верит до сих пор. Чем Марина иногда пользуется. Сегодняшняя ситуация – вполне себе повод.
Хотя на туже Эр будет не лишним завтра, точнее формально попозже сегодня повнимательнее посмотреть. Посмотрим, что она говорить, а главное, делать будет. Давно ведь известно, «твои дела говорят о тебе так громко, что я не слышу, что именно ты говоришь». Но когда происходит вторая ошибка, к тому же, того же порядка, что и первая – есть повод призадуматься. Начиная от самого безвредного – на Эриду так подействовало непривычно большое количество «Кофейного», заканчивая самым страшным, о чём по-настоящему даже думать не хочется, но возможность исключать такую возможность нельзя. Мозги потихоньку начинают эту хорошенькую головку покидать. Ум ведь редко уходит сразу, куда чаще – постепенно, бывает, процесс занимает десятилетия. Кстати, Соправитель такую возможность относительно Эриды вполне себе учитывает. Сам же шутит, что к старости настолько хорошо стал в медицине разбираться, что может сдать на врача почти любой специальности. Причина – разумеется, разноглазая, только технологии и специалисты другого мира ей жизни сохранили. Ну и влияние Марины тоже добавило сколько-то процентов. Всё-таки просьбу дочери, касающуюся здоровья Эр он не только выслушал, но и согласился с её аргументами. Сумел бы его только соправитель убедить – оба варианта не исключены. Естественно, вклад Саргона в то, что Эр в соседнем кресле возлежит намного выше, чем у Марины. Но камушком, стронувшим лавину была именно она. Разноглазая знает о роли подруги в её судьбе. Неоднократно пыталась отблагодарить. Самыми разными способами.
Почему всякие сложные вопросы имеют скверную привычку вылезать в самый неподходящий момент? Причём, как раз именно те, что требуют решения в самое ближайшее время. Чтобы там Эр не казалось, медицинских способностей Дины у Марины нет. Зато, своих собственных, предостаточно.
– Отти! – окликает Эрида. Марина от голоса чуть не дёргается. Излишне в свои мысли погружаться тоже ничего полезного не приносит.
Херктерент подносит палец к губам.
– Тихо ты! Она заснула.
– Ну, тогда не будем ей мешать! Нам больше достанется, – нетипично жадненько бросает разноглазая. Впрочем, Марине сейчас в каждом слове признаки надвигающегося безумия мерещатся.
Пытается приподняться – безуспешно. Снова – опять не выходит. Страдальчески смотрит на бутылки. Потом вскидывает на Марину свой удивительный взгляд. Херктерент сохраняет вертикальное положение с минимальными усилиями.
Эр глазами на бутылку показывает. Шепчет.
– Мариночка, миленькая, встать не могу, но мне вот этого ещё хочется.
«Миленькую» при таком состоянии Эр можно и мимо ушей пропустить. Издеваться без причины Марина не любит совершено. В общем, наливает обеим. Бокал поднять Эр пока в состоянии.
Дзинь!

Глава 95

Софи и Хейс ушли одними из последних. Всё-таки ощущение общности среди людей, подобных Сордару, значительно сильнее, чем доводилось испытывать в других местах. Включая школу. Видимо, общее на всех чувство опасности добавляет что-то, отсутствующее в мирной жизни.
Софи и Хейс были одним из центров внимания, Софи – как бы запланировано, Хейс из выдающихся внешних данных и блестящего новенького ордена. Некоторых определённо, смутила своими мозгами. И тем, что они есть, и гораздо больше, поразили тем,что мозги технического склада.
Обратно решили именно пойти. Прогуляться по ночному городу. Тем более, если устанут, у Хейс рация, а охрана где-то недалеко.
Софи вопрос Марины всё не оставляет.
– Как думаешь, она с этой Отинг сейчас или как?
  Хейс смотрит на светящийся циферблат. Время подходящее не столько для прогулок под луной, сколько для того, что за ними следует, если события развиваются надлежащим образом.
– Я думаю «или как»!
Софи смотрит крайне скептически.
– Ты уверена?
– Интуиция и здравый смысл меня, как правило, не подводят. Впрочем, – Хейс хлопает по чехлу с рацией, ты легко можешь удовлетворить любопытство, даже с этого места не сходя. Возьми прибор, да свяжись с внутренней охраной. Они обязаны тебе доложить, кто в каком посещении находится. Выводы, думаю, и сама прекрасно сделаешь.
Софи протягивает руку за рацией. Возвращает с крайне озадаченным выражением.
– Что-то случилось?
– Подвели тебя здравый смысл с интуицией. Марина с Отинг не только вместе, но ещё и у разноглазой. – ехидно добавляет, – выводы, думаю и сама прекрасно сделаешь!
Хейс начинает совершенно невозмутимо. Софи давно уже заметила, не неумением удивляться у любимой примерно, как у сестрёнки. То есть, никак. Или наоборот, у сестрёнки как у любимой.
– Хотя при таком окружении, я не вижу в этом ничего удивительного, уверена, они как-то иначе время проводят, а не любовью втроём занимаются.
–  Опять твоя логика!
– Нет, моя интуиция, – не слишком весело усмехается Хейс, – насколько я знаю функции этого прибора, ты можешь непосредственно с Мариной связаться, и самая её обо всём расспросить!
– Либо наврёт, либо нагрубит! – пожимает плечами Софи, – Очень мне это надо?
– Она не любит, когда к ней в жизнь лезут. Ты в особенности. – хмыкает Хейс, – Думаешь, я забыла? Помниться, ты серьёзно переживала, что у неё никого близкого нет. Предположим, она кого-то нашла, допустим, кого-то из этих двоих... Или сразу обеих. Марина всё масштабное любит. Но ты снова недовольна. Теперь-то что тебя не устраивает?
– Кто Марина, и кто эта Отинг? – вздыхает принцесса.
– Если на то пошло, – Хейс очень серьёзна, то разница в изначальных статусах межу Отинг и Мариной примерно такая же, как между мной и тобой. Тоже что-то не устраивает, или скажешь, «у нас другое». Но, как по мне, особенно, если ты не ошибаешься, у них абсолютно тоже самое, что и у нас. Могу ещё напомнить, вариант близких отношений между Мариной и Эридой тебя бы вполне устроил.
– Не подумала! – дуется Софи, – всё не могу отделаться от привычки, говорить, что принято, а не то, что сама думаю. Если у них... То только порадуюсь, и постараюсь её выбор принять. Мир слишком маленький, нас слишком мало. Лишние конфликты порождать – даже для нас слишком дорого.
– Я уверена, в случае Марины пока оснований для подобных конфликтов нет. Думаю, Марине захотелось тупо выпить, а трое – оптимальное количество. Вот только непонятно, куда Эрида свою Крионо прогнала? Они же неразлучны последнее.
– Крионо сегодня физиологией побеждена, – ехидно сообщает Софи, – болеет.
– Понятно...
– Что я насчёт статусов Марины и Отинг, можешь не обращать внимания. Можешь считать моей оговоркой. По настоящему мне до них дела нет.
– Посмотрим, что будет хотя бы этой осенью. Особенно, как раз у нас.
– Разве может что-то произойти?
– Статистика подсказывает, отношения вроде как у нас, обычно заканчиваются осенью. Почему-то у обеих сторон обнаруживается множество неотложных дел. Чьё число ещё и начинает расти в геометрической прогрессии. Необузданно, времени друг на друга просто не остаётся. Пламя первой любви – самое яркое, но на удивление быстро прогорающее. Всё в этом мире уже было когда-то. Мы не исключение. Слишком много внешних сил на нас обеих действует.
– Хочешь уйти?
– Пока просто предупреждаю, что имеется такая возможность. И о ней не стоит забывать.       
– Я никогда не откажусь от тебя!
– Внешние обстоятельства могут вынудить. И не надо говорить, что ты властна над всеми. Так никогда ни с кем не было. Не будет и впредь.
– Но я ведь люблю тебя.
– Это только в сказках, притом, не самых умных данным чувством можно оправдать всё, что угодно. В жизни всё гораздо сложнее.
– С нами этого не произойдёт! – буквально бриллиантовая слышна в голосе Принцессы Империи.
– Очень на это надеюсь. Но жизнь – слишком сложная штука, – Хейс настроена совсем не оптимистично. Впрочем она и так не настолько жизнерадостна, как Софи.
– Не придумывай себе сложностей заранее. Будем решать их по мере возникновения.
– Тогда может стать слишком поздно. Жизнь часто рушит самые надёжные планы. Причём, часто оказывается, по другому быть совершенно не может.
– Опять у тебя приступ мрачности, – весело усмехается, – ни к чему нам грустить. Всё же прекрасно идёт. Не надо тебе мрачной быть.
– Бывает со мной иногда. На празднике вроде были, но и ты, и я знаем – для кого-то из тех, кого мы видели, этот праздник был последним в жизни.
– Они все, включая Отинг прекрасно знают на что идут. Ты знаешь, что островитянка – доброволец. Несколько повышает её в моих глазах.
– Теперь ведь и я к этому причастна. В предстоящем похоже многие жизни будут связаны с моими действиями недавно. Я за результат ручаюсь. Но сама знаешь – многие трагедии в самых разных областях происходят из-за человеческого фактора.
– Похоже ты недооцениваешь, – мягко улыбается Софи, – насколько зверски у Сордара гоняют экипаж. Там нет недостаточно хорошо владеющих порученными им оборудованием. Хотя бы потому, что они прекрасно знаю – жизнь каждого зависит от всех остальных, а всех – от каждого.
– Но ни от кого не зависит качество бронебойных снарядов южан. Оно очень сильно выросло в последнее время. Сордар очень сильно ругался. Он теперь совсем не уверен в абсолютности защиты своего корабля. Сама знаешь, без глобальной заводской перестройки усилить бронирование линкора практически невозможно.  Когда на линкор поднимались, он мне показал след от взорвавшегося при попадании в броню бортового пояса снаряда. Знаешь, смотрелось впечатляюще. Даже представлять не хочется, чтобы было пробей снаряд броню. Притом, что главный калибр даже последних серий меньше, чем у наших стандартных линкоров, не говоря уж о самом «Владыке».
– Жаль, что я не видела, что, что его снаряды за бронёй сотворили. Как адмиралы южан ругались о «картонной» броне последних двух серий – в общем-то, даже в Столице было слышно.
– Только ты не забудь, последний крупный бой был артиллерийским. И три наших «стандартных» линкора обратно уже не придут. Согласна, вражеские потери больше. Но это не отменяет, что сегодня довольно много было вручено посмертных наград.
– Увеличить главный калибр линкора без полной перестройки корабля практически невозможно. Дешевле построить новый. Но разработка новых снарядов вполне возможна. Чем они успешно и занимаются, заметь это сказал Сордар. Заметь, про наших конструкторов он такого не сказал. Сама я просто не знаю, снаряды – не мой профиль. Противокорабельные ракеты – всего лишь близкая специальность. Пока эффективность спорная.
– Попадание повреждённой машины вывело южанам из строя тяжёлый авианосец. Потери – вся авиагруппа, почти половина экипажа только убитыми. Это несомненный факт. Так что эффективность подобных снарядов с моей точки зрения – бесспорная.
– Сама понимаешь, вопрос эффективной системы управления. Разбрасываться подготовленными пилотами слишком дорого. Хотя вопрос о наведении ракет с помощью практически смертников и рассматривается.
– Так не бывает, ты либо смертник, либо нет.
– Мне казалось, ты знаешь, катапультные кресла сперва разрабатывались для спасения пилотов самолётов-снарядов. Это уже потом они стали прекрасно приживаться на всех остальных машинах.
– Знаю, забыла просто, местная обстановка отбивает желание думать о чём-то серьёзном. Изначальный проект был мертворождённым изначально. Даже если пилот спасся – сомнительно, что южане потащили бы на борт всадившего несколько сот кило взрывчатки в их корабль. На все приказы бы плевали, ибо приказ – это одно, а живой факел из человека, с кем ты когда-то в одном доме жил – нечто совсем другое. Пожар на авианосце, как Сордар говорил, самое страшное, что только может быть... Сомнительно, что у нас вытащили бы устроившего подобное... Правда на Юге в теории рассуждали вопрос использования на самолётах-снарядах малоценных человеческих ресурсов – представителей других рас. Признали невозможны. Пусть, мотивировать на самопожертвование их ещё возможно. Но ввиду расовых возможностей их невозможно пилотированию научить.
– Сама что думаешь по этому поводу?
– Эти способности на расовые, а индивидуальные. Я видела пилотов наверное, всех расовых групп, живущих в Империи. Необучаемые есть во всех, причём, это относится к любому роду деятельности. Но южане через свои расовые законы переступить не в силах. Тогда исчезнет главное, делающее мирренов по происхождению расой господ. При этом гибнуть вместо них должны неполноправные.
– Насколько я знаю, на подбитых самолётах таранили наши корабли исключительно полноправные миррены. Опять же, так Сордар сказал. Никого других не берут в пилоты. У господ с самопожертвованием всё хорошо. К сожалению.
– Лишний повод таких не вытаскивать, – беззаботно усмехается Софи, – не знаю слышала или нет, но акулы и прочие хищники чуют, когда корабли идут в боевой поход. Они всегда крутятся вблизи конвоев. Чуют поживу. Может, это и матросская легенда, но мне она кажется правдоподобной. Хотя я и не морской биолог.
– В который уже раз поражена твоей добротой, – посмеивается Хейс.
–Лодку со сбитым лётчиком надо топить парашютистов – расстреливать в любых обстоятельствах, особенно при большой вероятности обнаружения своими. У войны, особенно на море, такие законы, выпустить новую машину намного проще и дешевле, чем подготовить пилота. Несмотря на то, что программы обучения и мы, и они уже сокращали несколько раз. Игры в благородство – это для подростковых книжек, врагу надо стремиться нанести максимальный урон. Уничтожение пилотов как раз входит в эту категорию. И это не врождённая Еггтовская кровожадность, это логика войны, можно даже сказать, логика победы.
– Уж кто-кто, а я-то тебя за подобные рассуждения осуждать не собираюсь. У самой дядя по матери хвастался, как они в разведке на пункт распределения раненых вышли. До сих пор доволен, сколько они медиков и всех прочих тогда положили. Самый сложновозобнивый на войне ресурс – медики. Опаснее всех прочих, тем что могут возвращать раненых в строй. Каждый убитый медик – это сколько-то умерших раненых, и что гораздо важнее – сколько-то не убитых наших солдат. У разведчиков даже инструкция была «при обнаружении перевязочного пункта и наличии достаточного количества сил, выполнение поставленной задачи приостановить, объект незамедлительно уничтожить. Им гораздо больше повело. Это были дивизионного, он даже хвастал что корпусного уровня пункт. Хотя насчёт корпусного, исходя из числа уничтоженных он явно привирал, по старой как мир солдатской истине. Я тогда уже имела некоторое представление о штатах мирренских частей. Но не спорила, пусть человек порадуется.
– Кошмары ему не снились?
– С чего это? – беззаботно усмехается Хейс, – На боли он жаловался, а вот на плохой сон – никогда. Говорила уже, мы на животноводстве специализируемся. Скотину колоть – даже многие женщины умеют...
Софи выразительно окидывает любимую взглядом с головы до ног. Шутя сглатывает, держась за горло.
– Не, – смеётся рослая красавица, – у меня на счету только куры и кролики, единственную свинью не заколола, а застрелила из штурмового пистолета. Вот мама, да, колоть умела. Даже восторгались, как ловко у неё выходит, хотя она не особо крупная, просто очень сильная. Брат ей даже говорил «взял бы я тебя в разведку сестрёнка, больно уж ловко ты глотки режешь, да старые мы уже! Теперь молодых время! Твоя старшая вообще голыми руками шеи сворачивать будет».
– Семейка у вас! – шутя грозит пальцем Хейс, –  ещё говорят будто Еггты кровожадные головорезы!
– Семья, как семья, – смеётся Хейс, – как у большинства в тех краях. Это я не то кривая, ни то, наоборот, самая прямая ветвь.
– Да уж тебя прямее, и главное, длиннее захочешь – не найдёшь! – посмеиваться Софи.
– Дядя ещё говорил, разницы никакой, что человека резать, что кабана какого, – Хейс пальцами щёлкает, – Всё как-то спросить не доводилось. Правда, что у Еггтов девочку учат кинжалом сразу в сердце бить?
– На самом деле ставят такой дар, чуть ли не первым делом, как начинают к оружию подпускать. В спину так же учат бить. «Удар Дины» это называется. Хотя, на деле, таким ударом как раз Третью Дину спасли от смерти, заколов убийцу. Как-то столетиями получается у Ягров за нашей безопасностью следить. Что Осень тогда, что Кэрдин сейчас...
– Осень, когда Дину спасала Ягр ещё не была. Да и большую часть жизни занималась наукой, а не тем, чем Кэрдин занимается.
Софи вскидывает кулачок.
– У-у-у! Зануда моя любимая! Всё-то ты помнишь! Иногда кажется, про мою семью ты знаешь больше, нежели я сама!
– Вообще-то, я озвучила факт, присутствующий даже в детских книжках. Там, кстати так же есть как Линк Еггт вражеского командира от плеча до седла разрубил. С весьма яркими иллюстрациями... Помню, в детстве мальчишки меня подбивали курицу или кролика разрубить пополам кавалерийской саблей. Хотели проверить. Кролика даже хотели к козлам привязать, чтобы вышло, будто он на коне сидит. Я отказалась. Сказала, кролик мне не враг, головы рублю я только на еду. Но если хотят, могу попробовать разрубить кого-нибудь из них, как генерал Еггт. Пусть только сядет поудобнее... Они испугались и убежали. Правда, я на это и рассчитывала. Сабля-то уже у меня в руках была. Мне она понравилась! А так вроде, не чужое взяла , а сами мне отдали, а потом бросили. Я домой отнесла. Играла до вечера. Потом мать отдала настоящему владельцу – отцу одного из этих дурней малолетних. От злился, грозился меня за уши оттаскать. А мама сказала «мою дочь могу наказывать только я. Хоть тронешь её уши – я тебе твои отрежу. Возможно этой самой саблей». Мать знали хорошо. Её братьев – ещё лучше. У одного на самом деле было сушёное ухо мирренского штурмовика. Плюнул и ушёл. Мне всё равно попало правда. За то, что оружием угрожала. Сабля была в пригодном для использования состоянии. Можно было и рубануть. Я всё равно довольна была. Маму на самом деле, испугались. Мама себя показала, на самом деле, за меня или кого из младших, отрезала бы и ухи, и голову, и всё, что угодно!
Софи дурашливо хихикает.
– Чудесные у нас семейки, у тебя в нынешнем поколении, у меня в прошлых, те ещё головорезы были и есть в непростые времена – крайне полезные умения.
Теперь уже Хейс хихикает с крайней дурашливостью.

– Всё-таки они тут точно не только картинами любовались...
– Как бы очевидные факты констатировать не обязательно, – шепчет Хейс на ушко любимой.
– Смотри, укушу! – Софи проводит пальцем ей перед глазами, – Ам!
Хейс не отстраняется.
– Слишком диванчиков тут много, и больно уж они уютные. Сядешь – забудешь, зачм пришла...
Хейс берёт руку Софи в свои.
– Ну, мы-то зачем пришли, не забыли...
– Ты особенно великолепна была сегодня... Фактор нового места на тебя определённо крайне положительно действует.
– А ещё меня занудой называешь, миленькая моя! Наверное все эти картины тоже свою роль в нужном настрое сыграли. Мы ведь тут и лежим – ты словно Эр хотела подразнить. Будто она увидеть может увидеть, тем более, они всё равно, спят.
Софи усмехается. На стене над ними – выполненная Эр вариация знаменитых «Подруг». Разноглазая явно развлекалась – немногочисленные предметы, кроме двух слившихся в объятиях нагих тел, вроде разорванного ожерелья – такие же как на знаменитой картине. Вот только сами тела – лежащая на спине девушка – без вариантов сама Эр, даже родинки тщательно выписаны именно там, где они есть,  прильнувшая к ней – рыженькая эшбадовка, чьё имя Софи постоянно забывает. Хейс, наверняка, помнит, только спрашивать неохота. Специфический оттенок кожи рыжих людей передан без приукрашивания. Эшбадовку словно краской через сито облили. Зато, волосы великолепные, ещё и волнистые от природы.
Смотришь, словно на цветную фотографию, настолько совершенно всё выписано. Эр ещё и своё великолепие мастерски передала.
– Интересно, она картину эшбадовке подарит, или оставит себе?
Софи хмыкает:
– Оторви от мягкого свой изумительный зад, да сзади, извиняюсь за тавтологию, на картину взгляни. Если там есть номер – точно оставит себе, если номера нет – скорее всего, подарит рыженькой.
– Ты ещё проще можешь поступить, – вредно смеётся Хейс, – я могу не вставая, до рации дотянуться. Свяжусь с ней – сама и спросишь!
Софи шутя, бьёт её кулачком.
– Вредина! Я именно у этих «Подруг» номера не смотрела, но у остальных – у кого есть, у кого нет.
– Знаешь, сколько я слышала похвал её щедрости?
– Догадываюсь! – фыркает Софи, – Видимо, вспомогательное свойство богатства – повышенный нюх на чужое золотишко. Я заметила, насколько у девчонок его стало больше. Включая тех, кто совсем дети ещё...
Хейс настороженно на локте приподнимается.
– Ты хочешь сказать? Или мне кажется?
– Тебе показалось, миленькая, – невесело усмехается Софи, – при всех недостатках определённых границ Эр не переходит. Заметила, самых юных она хоть и изобразила так же, как и более старших. Но эти изображения она даже в другом зале разместила. Очевидно, простить себе не может, как я её с потертом Вьюнка уделала.
Хейс усмехается:
– Хотя она там тоже не сильно одета, но видно, что это именно портрет, а не какой-то иной жанр. У неё лицо крайне выразительно. Эр, по-моему, подвела её тяга к любованию телом. Ты же именно на её рожицу смотрела гораздо больше.
– Ну да, – кивает Софи, – неприятно было, но я спросила Вьюнка, трогала ли её Эр как-нибудь. В той среде, откуда она в таких вещах и «доброте» некоторых взрослых разбираются очень быстро. Чувствовалось, она совсем не против была бы против прикосновений Эр. Но тормоза у разноглазой всё-таки работают. Правда, чем дальше, тем хуже... Но Вьюнка она не касалась. Хотя, как знать, как знать... Вьюн этот из тех, кто прекрасно чувствует, что именно от неё статусные лица слышать хотят...
– Чувствуется, за возможность к девочке прикоснуться, в обозримом будущем кровь прольётся, – невесело Хейс усмехается, – мне кажется, ты не слишком верно оцениваешь её отношение к статусным личностям. Про Эр она сказала ровно то, что было, а не то, что ты слышать хотела.
– Маришка уже успела её к Сордару прилепить...  – без выражения бросает Софи, – Брат крайне не любит тех, кто любых девочек обижает.
– По моему, – хмыкает Хейс, – Вьюнок, как и все местные девочки, излишне амбициозна.
– Помолчала бы лучше! – щёлкает любимую по носу Софи, – не то окажемся через несколько лет на свадьбе ещё одного моего брата с ещё одной островитянкой.
– Ну, эта хотя бы без задатков головореза, – вздыхает Хейс.
– Вполне успеет эти задатки приобрести, – веселится Софи, – диверсантка из неё уже сейчас ещё та!
Хейс только смеётся.
– Она не похожа на тех, кто строит столь далекоидущие планы. На таких личностей у меня выработан навык.
– Притом, что у прекрасно известной нам обеим ничего толком и не вышло!
– Ленн ещё достаточно молода, – усмехается Хейс, – пристройкой красоты и молодости занимаются многие. Не скажу, что я их осуждаю за это... Мне когда-то сдуру пророчили такой вариант... Самое смешное – сбывшийся на самом деле.
Софи определённо, весело.
– Ну, так этот вариант для тебя никогда не был целью в жизни.
– Если бы был, многое ли бы изменилось?
– Не пытайся казаться хуже, чем ты есть на самом деле... Хотя да, такую целеустремлённую я бы прогнала... Да и прогоняла уже.
– Вот видишь...
  – Но ведь произошло только то, что произошло. Мы это мы, а не кто-то иные.
– Ты – Еггта, – вздыхает Хейс, – должно быть следующее поколение. Я тут совершенно бесполезна.
– Не скажи! – усмехается Софи, – институт удочерения придумали не вчера. В теории, я вполне могу растить и твою дочку.
– Это будет только в том случае, если она будет нашей. Своего ребёнка я никому не отдам. Да и ты, насколько я знаю, проблем со здоровьем не имеешь. Тем более, насколько я знаю вполне проводится оплодотворение донорской спермой, физиологический контакт с мужчиной совсем не обязателен. Думаю, дело совсем недалёкого будущего, когда женщины приблизительно твоего статуса будут нанимать, чтобы их биологических детей кто-то другая вынашивала.
– В другом мире это уже довольно обычная практика, – замечает Софи, – странно, что эту технологию не позаимствовали. Спрос бы на неё точно был. Начиная от собственной матери. Ей состояние беременности и процесс родов крайне не понравился.
Хейс хихикает.
– Что смеёшься?
– О родных местах подумала. Представила, каким спросом эта технология в животноводстве пользоваться будет! Со скотиной ведь всегда проще, нежели с людьми.
– Ах ты, хрюшка моя! – Софи легонько стукает Хейс кулачком, – Насколько я знаю оплодотворение от породистых хряков уже производятся без их участия.
– До мест, где я родилась эта практика точно ещё не дошла, – смеётся Хейс, – отец за новинками следит. В кои-то веки написал. Тоже мне биолог-любитель, хотя, признаю в селекции он хорошо разбирается. В общем, интересовался, не собираюсь ли я рожать, и если соберусь, то пусть привезу показать. В школе я не то, чтобы их совсем игнорировала, хотя и не ездила. Писала иногда. На третьем году послала своё фото на фоне «Старого Дракона». Я там самая длинная. Отец прерасно знает размеры этой пушки. После демобилизации не сразу домой поехал. Говорил, были бесплатные билеты солдатам до любого места страны. Вот и съездил в Столицу. Снялся у знаменитой пушки. Так что, оценил мой росточек, – смеётся Хейс.
– С биологической точки зрения есть, чем гордится, – хмыкает Софи.
Хейс её по носу щёлкает.
– Мы все длинные. Отец и вовсе правофланговым был.
– Как он с таким ростом в гвардию не попал?
– «Покупателей» не было, – невесело усмехается Хейс, – может и к лучшему – гвардия в первый период боёв очень большие потери понесла.
– Что поделать, – в тон ей усмехается Софи, – яркая форма не дружит с пулемётами.
– Тут ты ошибаешься, – качает головой Хейс, – гвардейцев первыми перевели на форму защитного цвета. Если не ошибаюсь, ЕИВ как раз и был одним из главных сторонников введения такой формы.
– Всё-то ты знаешь, зануда моя любимая, – посмеивается Софи, – это гвардия южан в своей грасивой форме штабелями ложилась под нашими пулемётами. У них даже поговорка появилась, если здраво разбираться довольно двусмысленная – «погиб, как гвардеец», в смысле, красиво, безусловно героически но по большому счёту, глупо.
– Отец однажды всех перепугал. Ночью заорал. Потом до утра водку, как воду пил. Ему приснилось опять слышит «Пики вперёд!». Они снова идут. Его чуть ли не трясло. Клич атакующих гвардейцев. Говорил, страшнее их атаки ничего в жизни не видал. Хотя и сказал, он тоже не  забыл, зачем на винтовке штык. Говорил, единственный раз в жизни видел, как били штыками ручных пулемётов. Мне и братьям тогда выпить разрешил, и не смотрел, сколько; это было за несколько дней до того, как я сбежала... Дядька уже умер тогда... Думаю, меня бы отпустили. Но дети и,взрослые под разными углами на мир смотрят...
– В общем-то, всё удачно завершилось, – не слишком весело усмехается Софи, – ты тут со мной лежишь, а не приступила к увлечению населения Империи. В теории, могло бы быть от двух раз до четырёх.
– У сестры – уже двое, – смеётся Хейс, – правда, она из тех, кто ни для чего больше не годиться. Мама, когда мы все ещё мелкими были, была уверена, что она первой договор подпишет.  Ей по-моему, в детях нравится не только процесс их производства.
  Софи усмехается:
  – Абсолютно уверена, каждая из вас полностью уверена, верный выбор сделала она, а не другая.
– Дядька и то поражался, как у брата получилась одна такая, как я, а другая... – Хейс выразительно стучит по золочёной деревяшке.
– Зато, со здоровьем у неё всё хорошо! – льнёт к ней Софи, – всегда нужны те, кто родят Империи новых солдат... Тем более, у вас всё хорошо с боевыми навыками.
–  У неё – дочери, – смеётся Хейс, – иногда кажется, успехи резинотехнической промышленности до нашей местности не докатились. Хотя и точно знаю, что это не так.
– С одной Маришкой тяжеловато. С трудом представляю, как бы жила, будь таких несколько...
– Всем бы наняли персонал для воспитания, – усмехается Хейс, – пока дядька отцу не пригрозил, с таким персоналом регулярно путали меня.
– Ну, у тебя на самом деле, есть соответствующие задатки, – посмеивается Софи, – с мелкими ты вполне успешно возилась, да и сейчас возишься!
– Покусаю! – взвивается Хейс, – Никогда не говорила, будто это моё любимое дело!
– Но ведь у тебя прекрасно получается! – логично замечает принцесса.
– Кто тебе сказал, будто мне это нравится? – не менее логично бросает Хейс.
– Довольно жёсткие методы надо применить, чтобы человек, тебе подобная  стала делать то, что тебе не хочется, и чувством долга не продиктовано.
– Какая ты у меня логичная, – невесело Хейс усмехается, – но меня, что где родилась, что в школе учили – сила дана, чтобы тех кто слабее защищать. Ну, не разбираются дети в жизни, а я помочь могу. Тем более не учу плохому. Перекошенный материнский инстинкт проснулся, не иначе.
– Я бы не сказала, что это плохо.
– Это сильно не для всех. Ни к чему учиться, если из-за беременности и родов собираешься на сколько-то лет из жизни выпадать.
– Ты так считаешь?
– В Столице по-другому не бывает, я не готова жизнь ещё на кого-то тратить.
– Даже если это буду я?
– Нашла ребёночка! – усмехается Хейс.
– Промолчу про твою грудку! – смеётся Софи.
– Ну так, её сильно не всем можно касаться, – откровенно усмехается Хейс.
Софи только язык в ответ показывает. Спрыгивает с дивана, протянув руку возлюбленной.
– Вставай! Надо подробно разглядеть что разноглазая сотворила. А то кинулись друг на друга словно год не виделись.
– Хорошо, хоть дождались, пока вина принесут.
– Не думаю, что они увидели что-то для себя новое, – Софи хихикает, – меня даже спросили, «приносить на двоих?»
– Надо было наврать что-нибудь...
– Не люблю, когда меня подозревают в том, чего я не делала, даже если этим большинство окружающих занимается. Предпочитаю быть образцом постоянства, а не излишнего веселья.
– По-моему, тут никому дела нет ни до того, ни до другого. Номера пойдём смотреть или сами произведения?
– Одно другому не мешает.
– У неё завершённое может быть без номера?
– Конечно! Раз номера нет – точно собирается кому-то подарить. Скорее всего, изображённой.
– А если их не одна?
– Человек, способный логику разноглазой понять ещё не родилась. Можешь спросить у заинтересовавших тебя личностей, кому предназначено.
– Не думаю, что все подаркам обрадуются. Очень уж Эрида откровенна.
– Мне кажется, они все достаточно современные девушки. Да и сама видела, в чём и у Статуй, и на карнавалах расхаживают. Некоторые и вовсе в одном браслете.
– Прямо, как мы сейчас, – хихикает Хейс.
Софи шлёпает её пониже спины. Рослая красавица, дурачась, взвизгивает.
– Всё-таки, цветы тут не только в названии. Смотри, Эр многих писала с цветком, с каким она ассоциируется. Притом, заметь – у Лилии совсем не лилия.
– Вон ту точно Роза зовут, – показывает пальцем Хейс, – роза и изображена.
Софи сощурив один глаз склоняет голову на бок, повторяя один из любимых жестов Марины.
– Ага! И ещё отлично видно, она буквально вот только что крайне яркий и волнующий момент пережила и ещё так сказать, под впечатлением пребывает. Эр очень любит такие моменты изображать.
– Весьма миленько и реалистично получается, – игриво замечает Хейс, – мы все – уже взрослые девочки. Умеем себя радовать.
– Только что-то Эр подобным уж больно сильно увлеклась.
– Как по мне, уж пусть лучше счастливыми девушками увлекается, чем тем, что Коатликуэ вытворяет.
– Тут не поспоришь, – качает головой Софи, – я даже удивлена, что эшбадовки змеедевочку до сих пор не поколотили.
– Зачем? Она, конечно, странная, но не большая, чем все остальные... Конечно, если творчества не касаться...
– Как зачем? Конечно, чтобы Эр не расстраивать. Их привязанность к разноглазой иногда принимает довольно странные формы.
– Хм. Некоторых Эр почему-то нормальными написала. На Марине буквально написано, насколько ей скучно, и как хочется поскорее уйти.
– Зато, тут другой Марины, местной откровенно многовато, – сердито фыркает Софи, – видишь, с чем связано?
– Она слишком на тебя похожа, и ещё подчёркивает это?
– Ну, этим подчёркиванием они обе усиленно занимаются. Хотя Эр, по-моему сейчас сильнее всех Крионо увлечена. Хорошо, хоть та на меня не похожа.
– Это уже было бы слишком... Кстати, я думала у неё будет много твоих образов...
– Маришка говорит, это так и есть, – отмахивается Софи, – только как бы не для всех. Марине показывает, меня зовёт, про остальных – просто не знаю. Здесь я есть только на той четвёрке картин, где все изображены с самых лучших ракурсов с точки зрения разноглазой. Признаю, фотографическая память у неё отменная. Я не сильно часто расхаживала пред ней в естественном виде. Хотя, и признаю, несколько раз откровенно дразнила её в горячих. Может, это и не лучшая моя идея была. Марина всё зовёт к Эр зайти, когда её не будет. Говорит, она чуть ли не сама себя превзошла, и такой я себя не видела ещё.
– Так и сходила бы...
– Напомнить, где тут ближайшее зеркало? Лучший портрет Софи Саргон в состоянии исполнить только Софи Саргон, и никто меня в этом не разубедит. Та же Эр слишком увлекается передачей чувственности. Допускаю, кому-то такое вполне нравиться, но не мне. Я много чего ещё могу, кроме как желания вызывать. Эр же слишком увлечена именно этой моей составляющей.
– Откуда ты знаешь? Не видела же её работ последнего времени.
– Мне хватает того, что видела. Вон, видишь?
– Но ведь это местная Марина.
– Только на лежит на моей школьной кровати. Странным не кажется? И таких странностей тут куда больше, чем кажется. Если хоть какая-то вещь изображена – то это, скорее всего, моя вещь.

Глава 96

Несколько неожиданно для самой себя Марина просыпается не первой. Хотя чётко помнит, улеглась вчера позже всех. Даже пробивало на глуповатое «хи-хи» – улечься в обнимку с Эр. Разноглазая всё равно ничего не вспомнит, но её неплохо можно будет подразнить на предмет того, что вчера было. А Эр память подводит. В итоге, в другом месте улеглась, благо горизонтальных поверхностей различной степени мягкости предостаточно. Начиная от шкуры ужаса льдов у непонятно зачем установленного камина.
Решила Эр не дразнить. Той точно понравиться враньё о проведённой с Мариной ночи, и потом изведёт выспрашиванием подробностей. Ибо поверит сразу и безоговорочно. Херктерент очень такое счастье надо?
По шагам, определила, что соня Эр осталась себе верна, а расхаживает Отинг. Только потом открывает глаза.
Островитянка, судя по всему, поднялась довольно давно, во всяком случае времени хватило, чтобы себя в порядок привести. И даже одеться, правда не в форму, а в один из многочисленных крайне легкомысленных нарядов Эр и её подружек. Что-то посерьёзнее у Эр надо долго искать, а конструкции из ниточек и символических кусочков ткани валяются повсюду. И всем, приходящим к Эр можно мерить, и в большинстве случаев, и забрать себе понравившееся.
Отинг здоровье поправляет оставшимся после вчерашнего. Видимо, сказывается довольно большой опыт службы во Флоте. Как там они сами шутят? «Чтобы моряка отравить, его надо водой напоить». Тем более, на столе начата была меньшая часть от имеющегося. Видимо, у островитянке в голове уже достаточно много, чтобы захотелось подурачиться. Сидит в крайне картинной позе с бокалом в одной руке и сигаретой в мундштуке в другой. Ещё и наряд живописности добавляет. Впрочем, тут островитянку можно похвалить. Напялила чуть ли не самое скромное из того, что у Эр нашла. Определённые усилия точно потребовалось приложить. В чем-то подобно по территории Резиденции могла бы и сама Марина расхаживать. Могла бы и к  Статуям в таком прогуляться, особенно при достаточной настойчивости Эр.
Впрочем, появление Крионо значительно снизило интерес разноглазой ко всем прочим лицам в её окружении. Сама Марина в общем-то довольно, что стало значительно спокойнее, при этом прекрасно зная, такое мнение разделяется далеко не всеми. Можно даже циничной предположить, большинство эшбадовок ещё до приезда в Резиденцию запланировали, какой объём вещей и ценностей каждая из них за лето получит с разноглазой. Но источник поступлений неожиданно значительно сократился. Нет, что-либо с Эр получить можно с такой же лёгкостью, как и раньше. Но для этого надо хотя бы ей на глаза попасться, с чем в последнее время определённые сложности.
Как-то с большим составом участниц Эр уже не настолько интересно. Сосредоточилась на Крионо. Гораздо чаще стала время в одиночестве проводить. Примерно, как вчера. Конечно, у Эр по-прежнему для всех открыто. Но всё-таки надо иметь запас наглости сильно выше среднего, чтобы прийти когда Эр одна.  Таковой запас только у Марины имеется, но она-то разноглазую знает лучше всех.
Как Марине кажется, в последнее время у Крионо резко повышаются шансы «случайно» на лестнице оступиться. Эшбадовки в большинстве достаточно умненькие, но и как многие люди предпочитают не замечать нечто, им невыгодное. Делают вид, будто не видят, Эр относится к Крионо гораздо серьёзнее, чем к большинству из них. И попытка каким-либо способом удалить Крионо из Резиденции совсем не означает, что всё автоматически станет так же, как было до появления ещё одной островитянки.
Впрочем, Марина уверена, противодиверсионный уровень охраны на высоте, и не заметно Крионо навредить у эшбадовок не хватит мозгов. Хотя, может это зря она на них наговаривает, и это только у самой Марины с утра настроение плохое?
Отинг замечает, что Марина поднимается. Отчего-то дёргается, чуть не выронив бокал и сигарету. Почему-то шепчет.
– Ой! Ничего, что я в это оделась? Она же разрешила вчера.
Херктерент вскакивает прыжком. Ехидно осведомляется:
– Думала, ты знаешь, это тут для всех в общем-то валяется.
Часы и рация находятся в поле зрения. В общем-то без всего остального вполне можно и обойтись. Тем более, этот тоже обещает жарким быть. Хотя ещё довольно рано, для Эр в особенности. Для Марины же, наоборот, довольно поздно.
– Да, вот как-то неловко во всём этом рыться, – добавляет, словно извиняясь, – не хотелось сегодня в форме ходить... Я взяла только то, что в упаковке было.
На ещё не до конца прояснившийся взгляд Марины, такового вокруг процентов восемьдесят.

   Из ванной Марина возвращается, завернувшись в один из халатов. Видимо, сказывается, давно в этом помещении у разноглазой не бывала. Покрой оказывается до полу, а не чуть ниже талии, как можно  было бы ожидать от Эриды, она ведь любит, чтобы окружающие выглядели так как нравиться ей, а какая длина, степень прозрачности и открытости у Эр любимая, в Резиденции известно всем. Тем более, тут ночуют только те, кто давно уже разучились стесняться Эриду. С определённым удовлетворением следует признать, таковых сейчас немного, на уровне сокращения до оптимальной по мнению Марины, единицы. Хотя, с Эр возможны самые разные варианты. Рацию с собой взять Марина не поленилась, благо корпус водонепроницаемый. Всё-таки, интересно, где самая сладкая парочка в Резиденции ночевали. Несколько позабавило, когда узнаёт, где именно они были. Весьма близко от них. Можно даже сказать, на территории Эр, если считать таковой её выставку. Хотя освещение в тех залах отменное, не работами разноглазой они всю ночь любовались, тем более, какого рода деятельности они не занимались, это им до сих пор не надоело.
  Почему-то гораздо более откровенные Эорен со своей мирренкой воспринимаются значительно спокойнее. Видимо, играют роль представления Марины о справедливости. Нескончаемая череда неудач утренней Звезды больше полутора лет назад наконец-то завершилась при этом не без деятельного участия самой Марины и Кошмара. Кончилось плохое, началось хорошее, притом ещё и в такой важной для многих, области.
Соньке с Хейс в жизни везло всегда. И во всём последнее время эти удачи буквально громоздятся одна на другую. Слишком много всего у этих двоих, начиная от них самих. Пусть тут во многом исключительно их собственные заслуги. Но опять возникает один из вечных вопросов. Почему одной всё, а другой ничего, или крайне мало. Хотя, вполне заслуживает, да и чрезмерного ничего не пытается получить.
Из прочего, заслуживающего внимания, было сборище на всю ночь у Осени и Рэды, кроме них двоих были Кошмар, Змеедевочка, Актиния и четыре эшбадовки из тех, кто общения с Эр по возможности стараются избегать. Впрочем, в последнее время данная задача относится к разряду заданий для младшей школы, выполняется не глядя. Осень сказала они в игры будут играть. Херктерент не спорит, имеются допускающие и больший состав участников.
Но маленькая принцесса явно только название придумала. Ничего в любимом Эр стиле не планировалось, даже с поправкой на крайнюю специфичность Осени. Вот на её возраст и возраст Вьюнка и Актинии следовало обратить гораздо большее внимание. Кажется, маленькая принцесса только сейчас окончательно поняла, её на самом деле никто не контролирует. И решила немножко посходить с ума. Вино, правда было. Две обычных бутылки на девятерых. Да Рэда одна в состоянии больше уничтожить! Вот зато сладостей заказали совершенно астрономическое количество. Потом бегали и шумели большую часть пускали фейерверки, жгли всяческие огни. На голове, некоторые в прямом смысле, ходили всю ночь. Херктерент абсолютно уверена, если прямо сейчас к ним пойдёт, максимум обнаружит кого-то закопчённой, с обгоревшими волосами, но зато, полностью довольной собой и окружающими. С равной вероятностью это может оказаться и Осень, и Кошмар, и Коатликуэ. Для Марины до сих пор неразрешимая загадка природы, что Змеедевочка и Дина нашли друг в друге. Самые несхожие подруги, кого Марина только видела. Впрочем, ей приходилось слышать, что удивительно несхожи как раз она и разноглазая.
Ничего из происходившего ночью не слышали, хотя судя по типам использованных зарядов стрельба была довольно громкой. Во-первых, особо не вслушивались, да и выпитое не самым  лучшим образом влияет на слух, а во-вторых, от части Резиденции, занятой Эр далековато до туда, где маленькая принцесса обосновалась. Хорт явно учитывала возможность поменьше попадаться Эр и её окружению на глаза. Неожиданным оказалось, именно эшбадовки стали с ними контактов искать. Именно потому, что фантазии совершенно несхожи с таковыми у разноглазой. Переедание не только от еды может наступить.
Отинг салютует, вскинув бокал.
– Привет ещё раз! Думала, ты несколько дольше собираться будешь!
– Думать за других – вредно, – с показной сердитостью буркает Марина, водичка несколько улучшила самочувствие, тут ещё в поле зрения ещё средства присутствуют для улучшения настроения, ну или кардинальной его порчи, в зависимости от того, как применять. Или кто поблизости сидит. Хотя Марина последнее время старается не ссорится ради процесса ссоры. Тем более, в относительной близости нет никого, кто в состоянии её спровоцировать. Правда, чуть подальше одна такая имеется.
  – Марин, ты не знаешь, Софи и Хейс вчера сильно позже нас ушли? – ну, почему так всегда бывает? Если о чём-то слышать не хочешь, кто-то именно об этом и напоминает? С другой стороны, островитянка наблюдательна, привычку Марины повсюду рацию с собой таскать давным-давно подметила. Один и один сложить – не сильно сложная задача. Тем более, Отинг прекрасно видит, раз Марина в сторону сестры пофыркивает, то, значит, интересуется у неё происходящим.
Марина скалиться с максимальной степенью гнусности.
– Тебя точное время интересует, когда они прибыли, или где именно обосновались? Учти, и то, и другое интересно по-своему.
Отинг прикладывается к бокалу. С удивительно невыразительным выражением, сообщает:
– Говори, что считаешь нужным. Я тебе верю, но я верю и Эр, кто уже довольно давно сказала, как ты обожаешь казаться гораздо хуже, чем есть на самом деле, особенно общаясь с теми, кто для тебя имеет какое-то значение. Как та же Эр.
Хочется ругнуться. Как-то не получается. Отинг своей мудростью удивительно Эр напоминает. Только в отличии от разноглазой острые углы старается сглаживать в гораздо меньшей степени.
– Считаю нужным сообщить тебе, что они по текущий момент весьма недалеко отсюда. Где Эр недавно устроила выставку крайне волнующего содержания изображений. Надеюсь, Сонька ничего там не уничтожила.
– Ты не только про себя обожаешь говорить плохое. Уровень моего знакомства с Софи с твоим несравним, но даже его вполне достаточно, чтобы с лёгкостью определять вещи, каких Принцесса Империи не сделает никогда. Притом, ты это знаешь гораздо лучше меня.
Марина, как Эр вчера, разглядывает островитянку через бокал. Опять, что ли, разноглазую похвалить? В очередной раз приходит понимание. Эр-то тогда, на набережной, ухитрилась разглядеть не груди и задницы, а нечто иное, что эти двое совсем не собирались выставлять напоказ. Эр всё равно заметила. Несколько позже, и Марина нечто близкое разглядела. По крайней мере, в отношении Отинг. Она мудра почти так же, как Эр, только в отличии от разноглазой, куда лучше к жизни приспособлена. Пусть и обладает почти настолько же перекошенными мозгами, как и разноглазая.
– Понятно! – совершенно без выражения бросает Марина, – Не хочешь визит вежливости им нанести? Проснётся Эр ещё не скоро...
– Зачем мне это?  Я предпочитаю совершать только действия, имеющие для меня определённый смысл, а не совершать нечто, совершенно бессмысленное. Кстати, данная оценка подобных применима и к тебе.
Островитянке в очередной раз в логике не откажешь. Что-то не в первый раз она начинает Марину переигрывать. При этом, ужасно боясь сделать это на самом деле. Интересно, какова причина страхов? Местные чёрные легенды про Еггтов, Марине неизвестные?
Да нет, в «Путеводителе» по Архипелагу от ведомства Кэрдин ничего подобного не имеется, а Старшая Ягр дело знает. Или Отинг сама себе кроме чувств, напридумывала ещё и страхов? Вроде, слишком умной для этого выглядит...
– Значит, к Софи не пойдём? – бросает Марина, впрочем, совершенно без выражения.
Вместо ответ Отинг прислушивается. Впрочем, и у Марины проблем со слухом не имеется. Судя по звукам из спальни, разноглазая проснулась. В общем-то по времени пора даже ей, даже после вчерашнего.
Ну точно, вскоре в дверях появляется. Взлохмаченная, заспанная из одежды только браслет присутствует. Прищуривается, весьма откровенно разглядывая и Марину, и островитянку.
– Ой, девочки, хорошо ночь провели? – по интонации непонятно, Эр факт констатирует, издевается, радуется, насмехается или дразнится. Причём у неё ещё с десяток эмоций в запасе. При этом рассмотреть она старается признаки чего-то определённого. Напрочь отсутствующие в данном случае, о чём Эр прекрасно известно. Хотя, при известном преувеличение разноглазой эмоциональной стороны жизни, всё далеко не так очевидно.
– Замечательно! – Марина вскидывает палец в одобрительном жесте. Отинг зачем-то делает тоже самое.
Эрида задумчиво переводит взгляд с одной на другую. При всей увлечённости Эр мозги с другими органами у неё местами ещё не поменялись.
Дежурно сообщает:
– Рада за вас!
Марина ожидала, что Эрида в ванну пойдёт. Но Эр на свободное кресло усаживается, при этом налив себе ещё больше всех, и опустошив «двойной кофейный» чуть ли не залпом.
Даже Отинг приподнимется:
– Окосеешь!
– Плохо будет! – «любезно» поддакивает Марина.
Эрида отмахивается:
– Ах, отстаньте девочки! Про два пальца в рот и активированный уголь я прекрасно знаю! Минералка у меня тоже есть..
– Эр, ты не заболела? – осведомляется Марина, на всякий случай, берясь за рацию.
Эр показывает рукой в сторону прибора.
– Мариночка, волноваться не о чем!
– Не скажи! – бурчит Херктерент. С трудом борясь с желанием вызвать специалистов – и пусть они с состоянием Эр разбираются.
Разноглазая неожиданно протянув руку, касается кисти Марины так, как это она умеет только.
– Ничего-ничего не надо, Мариночка, у меня всё-всё, правда-правда очень-очень хорошо-хорошо.
Марина ограничивается тем, что убирает руку подальше от рации. В любом случае, она гораздо сильнее разноглазой, а если у той слишком уж мозги затуманятся, Отинг однозначно поддержит её а не Эр. Некоторые характерные особенности поведения влюблённых личностей Херктерент уже успела изучить.
Отинг смотрит довольно угрюмо. Остатки вчерашнего из головы не выветрились, или всё-таки выходку восприняла болезненнее, чем показалось накануне? Далеко не все воспринимают твои действия так же, как ты сама...
– Оно и видно, как у тебя всё хорошо. Крионо буквально позавчера говорила, да и со мной такое было, ты в самые... яркие моменты называла нас Софи. Да и от Марины-эшбадовки я тоже такое слышала. Про других не знаю просто, этой длинноволосой всё откровенно нравиться, Крионо всё определиться не может, мне так не нравиться вовсе. Как по мне, подобное явный признак, что у тебя далеко не всё так хорошо, как может показаться.  Эрида, это совсем не повод для миленького хихиканья на ушко. Как я читала, начало полного безумия зачастую совсем безобидно выглядит.
Конечно, сразу понятно, островитянка сказала всё это не столько разноглазой, сколько Принцессе Империи. Как обычно, на неё опять спихивают принятие не самых простых решений. Быстро Отинг подметила главную способность Марины. Впрочем, и так никогда не скрываемую.