***

- Итак, дамы и… господин. Оглашаю итоги боя – мы победили. Потерь нет, но раненые все же имеются, - и опершаяся на стол Сэнди посмотрела в сторону «Вестал», на которую все присутствующие машинально повернули головы.
Несмотря на то, что на подземной базе Тиниана имелся полноценный командный пункт, общее собрание вынужденных островитян проходило в столовой, одновременно совмещая то ли поздний обед, то ли ранний ужин. В довольно большом помещении, рассчитанном человек на двести, за несколькими сдвинутыми столами, заставленными едой и напитками, собрались сразу все канмусу, успевшие снять обвес с морским облачением, смыть соль и переодеться в повседневное. Присутствовали именно все – после всего произошедшего «Атланта», под мои твердые гарантии, все же доверила контроль водных рубежей базы моим глубинным подопечным. Причем даже не заработав при этом осуждающего взгляда от «Кинугасы», выглядящей как-то слегка подавленно.
– У Тамако повреждена нога и бок, у Хёки – порезы, трещины в костях руки и перелом пары ребер. Все лечится, ничего серьезного.
И Мэг, сидящая на краю стула, только пожала плечами. Вот ее-то загнать на совет оказалось непросто. Разобравшись с ранеными, она была готова тут же бежать проверять свой драгоценный объект изучения.
- Плюс почти у всех мелкие осколочные ранения. Сделаю добавки в рацион – меньше чем через день все затянется. Ну разве что кроме Рэма… У него, как мне кажется, можно хоть фунт мяса с косточкой вырезать – все одно заново отрастит. Главное – едой обеспечить.
- Но-но, - ответил я под девичьи смешки, доедая третий по счету рацион. – Отставить вивисекцию, мое мясо дорого мне, как память…
Это Мэг напомнила всем момент, когда меня, вышедшего после боя из моря самым последним, канмусу встречали на берегу, разинув рты. И вовсе не по причине, что я опять остался в одном рванье и трусах – или, по крайне мере, не только по ней, – а потому, что у меня прямо на их глазах медленно бледнели красно-синие кровоподтеки, полученные от попаданий глубинного крейсера, и вывалилось несколько застрявших в коже осколков, оставляя после себя лишь слегка кровящие ранки, уже через полчаса ставшие розовыми отметинами. Но платой же за эти чудеса стало тут же проснувшееся дикое чувство голода.
По окончанию сражения на базу мы возвращались уже в полном составе, то есть – включая и меня, идущего в первой тройке с Хелен и Сэнди. И такой жест доверия я оценил – все же приятно, что тебя, пусть и вполне обоснованно, но перестали откровенно опасаться, держа на удалении, как больного неизвестной хворобой.
Глубинные, разумеется, остались снаружи. Плотно подзакусив противником, эсминцы были сыты, довольны жизнью и неторопливо плавали у самой поверхности, подставляя черные спины солнцу, а внимание крейсеров было сосредоточено на океане, так что внезапного нападения можно было не опасаться.
Вход на базу со стороны моря был выполнен внутри естественного грота, расширенного и укрепленного многослойным железобетоном и прикрываемом с обеих сторон, как усами, двумя изогнутыми волнорезами. Но на подходе к заглубленному под каменный козырек зияющему черному проходу шириной так метров в сорок, я вполне явственно ощутил наличие на дне нескольких искусственных устройств. Что именно это было – средства обнаружения, какие-то элементы активной защиты наподобие управляемых минных полей или торпедных установок, – я так и не понял, потому что весь отряд канмусу втянулся внутрь, проскользнув в сумрачный зев сквозь полуоткрытые бронированные створки.
Внутри, сразу после солнечного морского простора, оказалось темно, но глаза почти мгновенно адаптировались, и я принялся с интересом рассматривать док. Искусственно расширенная подземная полость была достаточно вместительна и позволила бы уместится здесь нескольким эсминцам времен Второй Мировой войны, но снижающийся к выходу в море потолок позволил бы им сделать это, разве что срубив свои мачты. Внутренняя акватория дока была разделена напополам бетонным причалом с уходящими с обоих сторон в воду ступеньками и пологими пандусами, но канмусу не стали там подниматься, привычно уйдя налево и направо в ответвляющиеся от дока водные тоннели, ведущие, видимо, в помещения для хранения и обслуживания их боевого обвеса.
А я, выслушав просьбу «Атланты» подождать их здесь, скинул «ледорубы» и, шлепая босыми ногами, поднялся наверх. Здесь, на огороженном стальным парапетом обширном пространстве, стояли пластиковые и металлические бочки, имелись штабеля ящиков с непонятной маркировкой и стойки с черными баллонами со сжатым воздухом. По светлым стенам с оставшимися следами от промышленной обработки, шли толстые пучки разноцветных кабелей, а также имелось достаточное количество стальных дверей с знакомыми по корабельному быту кремальерами и рычажными запорами. Над ними через равные промежутки светили желтоватым светом лампы и подмигивало алыми глазками пара работающих видеокамер. На полу, облицованном серой, упругой плиткой, тускло поблескивали утопленные полозья рельсов, намекающих на использование грузовых тележек, которые вели от трех пирсов к размещенным с краю закрытым двустворчатым воротам. Судя по всему, этот док был способен как выпустить, так и принять одновременно сразу около пятидесяти Дев Флота, а так же позволить войти сюда паре небольших кораблей типа судов на воздушной подушке.
Без канмусу, отправившихся снимать оснащение и при закрывшемся основном створе, в подземном доке стало оглушающее тихо; под высоким каменным сводом лишь шелестело эхо воды, лениво лижущей бетонные пристани, и доносился едва слышный, низкий гул со стороны дверей, ведущих во внутренние помещения базы.
Я облокотился на парапет, слегка прикрыл глаза, проваливаясь в до сих пор непривычное для меня нечеловеческое восприятие мира. Нет, я не увидел ни всю базу насквозь, ни даже ближайших помещений – та неведомая сила, что создала Глубинных, наделила их только тем, что нужно для жизни в море, – так что передо мной развернулось сине-серое пространство, пронизанное разноцветными токами энергии: бледные шары светильников, густая паутина алых нитей проводов под напряжением, и где-то на расстоянии – мерно пульсирующие сосредоточия оранжево-желтого света. Электроприборы и проводники не вызывали неприятных ощущений, но вот устройства, работающие как радиоизлучатели, воспринимались подобно тонким, неприятным звукам. Хорошо, что на базе их почти не оказалось, хотя я, хвала подводным богам, умел отключать «глубинное видение», становясь почти обычным человеком… Хотя кого я, блин, обманываю…
Некстати вспомнилась флагман напавших, Глубинная-крейсер которую я с такой легкостью убил. Тоже странное дело… Я завалил с пары ударов существо, почти ничем не отличающееся от человека – так, слегка бледная, симпатичная девица в костюме экстравагантной стриптизерши… Распластав ее здоровенным тесаком, я должен был тут же заблевать всю бухту – я ж не мясник со стажем и не фанатик-мусульманин с опытом отрезания голов, однако ж нет… Почему же?
Потому что она сама не прочь была меня прибить, а в ответ бить куда как проще? Или потому что, при всей человекоподобности, из нее не вылилось ни капли крови, лишь черно-синяя, светящаяся жидкость? А, возможно, и оттого, что эта Глубинная внезапно стала смертельной угрозой и мне, и тем девчонкам, что подобрали и выходили меня, и которых я уже ощущал своими? А защищая своих… Тут многие условности могут быть отброшены за ненадобностью. И плевать, как эта угроза выглядит – как сексапильная деваха или как мать Тереза во плоти.
Хотя и «наследие» Глубинной Химе тоже исключать не следует; тогда в бою я явственно ощутил несколько несвойственную мне холодную ярость от угрозы мне со стороны какого-то там крейсера…
В той свистопляске, которая началась с момента моего появления на Тиниане, у меня не были ни времени, ни желания всерьез задуматься о том, кто я такой и о своих же ближайших перспективах. Может, заняться этим сейчас? Неа, не в это раз – одна из дверей тихо лязгнула открываемыми запорами и из нее высунулась русая голова Сэн:
- Как, не заскучал? Пошли, переоденешься, а потом пойдем перекусим да и обсудить есть что…
Пройдя вслед за «Атлантой» через несколько коридоров – все тот же грубо обработанный светлый коралловый массив стен, гирлянды кабелей, плафонов и распредщитов с английской маркировкой – мы вошли во что-то, похожее на канцелярию.  Там имелись стол с не работающим компьютером, несколько утилитарно-офисных стульев, шкаф и небольшой диванчик. И еще там переминалась с ноги на ногу ода из эсминцев, вроде бы «Самидаре», хотя имени ее я не запомнил, с тючком какой-то одежды и парой ботинок.
- Это тебе. Облачайся, а мы подождем снаружи, - и Спартмайер передала одежду мне и вышла вместе с эсминкой в коридор.
Такого же серо-синего камуфляжа, который носили все виденные мной канмусу, мне не досталось, то ли не было положено, то ли, что вероятнее, не нашлось нужного размера. Девы-линкоры наверняка попадались в том числе и довольно рослые, но вот как быть с женским покроем одежды? Так что я ничуть не обиделся, упаковавшись в свежую пару белья, легкий однотонный темно-синий комбинезон и пару военных ботинок для жаркого климата.
Выйдя в новом облачении и с «ледорубами» на плече, я сразу же поблагодарил не сводящую с меня глаз канмусу-эсминца, и еще около пяти минут шел в кильватере двух девушек, привычно лавирующих во внутреннем лабиринте переходов и трапов.
Хоть и задержавшись с переодеванием, мы все же не оказались последними. Ожидая «Вестал», я успел заново перезнакомиться со всеми эсминцами, уже почти не смотрящих на меня глазками выводка испуганных мышек, как в первую встречу.
А потом уже знакомые мне две немецкие канмусу-подлодки  начали за мной ухаживать! И я даже не уверен, что это было результатом распоряжения Сэн, скорей всего дали знать немецкие гены, помноженные на сущность корабля кригсмарине. Союзник? Есть! Точно на нашей стороне и воевал? Есть! Сидит за общим столом и не накормлен? Непорядок! Это не есть карашо!
Мне принесли типовой горячий обед на подносе, разделенном на секции, проглоченный не глядя, какое-то густое, сладковатое питье в литровой запаянной банке с длинным индексом, и столь полюбившиеся мне «шоколадные бисквиты» спецрационов.
Ну а когда на нас всех, наконец, почтила своим присутствием мисс Тиллерсон, Сэнди Спартмайер на правах командира кашлянула и взяла слово.
- Кроме раненых есть еще и повреждения, но по обвесу я тоже трудностей не вижу – арсенал тут забит под самую крышу, - тем временем продолжала «Вестал». – Так что «Ашигаре» заменим, «Хацудзуки» и прочим – починим.
- Ну, вот и славно, - Сэнди села, вытащила из упаковки пару крекеров, зачерпнула ими какой-то коричневой пасты из банки, и с аппетитом захрустела. - А теперь давайте о самом бое – кто, что, зачем и почему…
- А что – почему? Ясно, как день, что эту стаю привлек шум, что мы же и устроили, снося кусок рифа,  - сказала Хелен, греющая ладони об объемистую кружку с горячим кофе с какими-то добавками. – Другое дело, почему эти пришлые не подчинились Рэму? Ведь все прочие, почуяв в нем Химе, тут же вставали на задние лапки.
- Думаю, тут как раз сплоховал я сам, - произнес я. – Быстро привык, что все крутящиеся рядом с островом Глубинные тут же прыгают мне «в карман». Но все они – остатки стаи, что были под началом той самой Химе, с которой я умудрился так близко познакомиться. А те Глубинные были другие… «Дикие», так сказать, и не имеющие никаких остаточных привязок. Они даже ощущались слегка по-иному…
А еще моя ошибка была в том, что надо было сразу шваркнуть по ним развернутой аурой, как делает настоящая Химе.
- Откуда ты это знаешь? – тут же навострила уши Мэг.
- Знаю… Вот знаю – и все. А так я для них выступил максимум тяжелым крейсером с весьма хилой свитой, сходу предложившим им свое главенство. Результат был слегка предсказуем.
- Похоже на правду, - покивала «Вестал», но тут снова подала голос «Атланта»:
- А та, другая группа глубинников, что держалась вдалеке – интересно, она была чья? Резерв этой стаи? Или какая другая, тоже приплывшая на шум?
- Еще одна группа? – переспросила «Хьюстон». – Я никого не заметила.
- Была-была, - подтвердили слова Сэнди подлодки. – Пять или шесть Глубинных, держались почти на грани обнаружения, и после гибели нападавших сразу же отступили в море.
- Вряд ли это был резерв атаковавшей нас стаи, - почесала затылок задумавшаяся Тиллерсон. – Это больше похоже на поведение передового дозора или разведгруппы. Однозначно, это кто-то другой…
- Ну и хорошо, - подытожила обсуждение Спартмайер. – Будем держать ушки на макушке. Крупных стай поблизости точно нет, а с такими группами, как сегодня, мы разберемся. А Рэм нам поможет, ведь у него неплохо сегодня вышло?
- Да очень даже неплохо, - отсалютовала кружкой Хелен. – Не сложиться с пары прямых попаданий почти в упор, а потом завалить в рукопашной два крейсера тремя ударами – это как бы даже отлично. Ну и твои головастики тоже точно знали, где их враг. Чи так вообще молодец… - блондинка замолчала и удрученно покрутила головой. - Блин, боже, и что я только говорю?..
И почти все канмусу закивали, и даже все еще слегка робеющие, когда я на них смотрел, эсминцы, пусть и неуверенно, но улыбнулись.
- Ладно! – «Атланта» доела крекеры, допила то, что у нее было в кружке, и встала. – Рэм официально признается своим и допускается на базу. Его Глубинные – на его совести, мы их не атакуем, пока они не на нападают на нас. Но приближаться к ним без его личного присутствия все же не советую. Возражения есть? У нас тут как бы не ни разу не демократия, да простят меня отцы-основатели, но ваше мнение я все же хочу знать. Так как?
Большая часть канмусу лишь отрицательно помотала головами. «Кинугаса», «Ашигара» и «Хацудзуки» открыто и не одобрили, но и возражать не стали.
– Ну вот и отлично, - и Сэн сунул руки в карманы. - Объявляю свободное время! Раненым отдыхать, дозорным каждый час появляться снаружи на посту наблюдения. Приятели Рэма бдят, но я все же подстрахуюсь. Мэг – будь на связи, ты на своем плоту в бухте одна.
- Как одна? Рэм там трех эсминцев пастись оставил!
- И ты им уже так доверяешь? – слегка с сомнением поглядела на нее «Ашигара», придерживая зафиксированную руку.
- Нуууу… Да! – ответила «Вестал», бросив на нее пытливый взгляд поверх очков. – Но только в первую очередь я уже доверяю Рэму.

***

Мири Ходзе, зайдя после общего совещания в пустой кубрик, сидела на койке и пыталась привести мысли в порядок после произошедшего всего несколько часов назад.
Сам по себе этот бой почти ничем не отличался от очередной стычки со стаей Глубинных состава «эсминцы-крейсера». Такие столкновения, которые всегда происходили в каждую проводку конвоев, она уже давно перестала считать.
Давно обкатанный, безотказный с примитивными особями прием – оперативно расставленные по позициям группы, тактическое отступление, чтобы заманить наступающих врагов в ловушку и общая контратака на дезорганизованных внезапным ударом Глубинных.
Так было и в этот раз, пока в бой не вмешался этот Рэм.
Сначала он, как уже было не раз, выдвинулся в сопровождении своих крейсеров и нескольких эсминцев навстречу подходящим глубинным. Но внезапно развернулся и, сблизившись с Сэнди, сообщил, что те готовятся атаковать. После чего, как услышала Мири по связи через командира, предложил ей, надо признать, достаточно разумный и впоследствии принёсший успех план.
В первой фазе боя участия парень не принимал, ограничившись, похоже, управлением своими эсминцами, не давшими вражескому авангарду обнаружить подготовленную засаду. Но когда начался бой на контркурсах и вражеский флагман с эскортом смогла сблизиться с группой «Атланты», что-то заставило его развернуть боевую ауру.
И вот тут-то Мири едва не села, где стояла.
Она не рассказывала, а в новом отряде не донимали расспросами, но за время её службы пока был только один-единственный случай, когда она в бою столкнулась с Химе Глубинных. И она помнила его очень хорошо.
Тогда, на второй год после выпуска, она служила на базе Токоро, расположенной на севере острова Хоккайдо. Эскадра, в состав которой она входила, получила приказ перехватить и уничтожить небольшую стаю Глубинных. Вернее, это были остатки стаи, которая, потеряв большую часть сил на минных полях, которыми русские прикрыли подходы к Владивостоку, отходила на юго-восток и попала в зону ответственности их базы.
По данным, полученным от союзников и с самолётов, в стае остались около двух десятков эсминцев, пять крейсеров разных типов и единственная, сильно повреждённая линкор. Поэтому дополнительно было приказано попытаться отсечь подранка от стаи и постараться взять ее живьём.
И когда эскадра в составе двух линкоров, четырёх крейсеров, включая "Кинугасу", и шести эсминцев вышла на перехват, задача выглядела вполне посильной. Повреждённая линкор Та-класса, рядом с которой почему-то держалась одна из тяжелых крейсеров противника, сильно отставала от стаи, и канмусу как раз могли вклиниться между ними.
Мири, пытаясь понять, почему Глубинный крейсер, не имея видимых повреждений, упорно держится рядом с отстающей Та, пристально всматривалась в беловолосую фигурку, и, возможно, поэтому и рассмотрела больше остальных, увлеченных погоней.
И то, что она тогда увидела, не раз снилось ей потом в ночных кошмарах. Сначала глаза обернувшейся крейсера, нереально чётко видимые несмотря на расстояние, полыхнули оранжево-красным, словно заходящее солнце, а затем... Это, если пытаться описать понятными словами ощущения, которые людям не даны, было словно порыв ветра – ледяного и промораживающего до костей. А через секунду на идущую головным вымпелом линкор «Исэ» обрушился идеально синхронизированный залп всей мгновенно развернувшейся глубинной стаи, уцелевших орудий Та и самой представшей во всей грозной мощи Химе Глубинных.
Под градом снарядов защита не выдержала, и «Исэ» с криком боли рухнула под ноги идущей следом за ней «Харуне». Строй смешался. Полуоглушенные внезапным ударом канмусу спотыкались, у них двоилось и туманилось в глазах. Следующие два залпа Глубинных накрыли крейсер и эсминец, убив их на месте. К счастью, тут «Харуна» смогла прицелиться, и трёх отмеченных попаданий и так тяжелораненой Та хватило.
Поневоле освободившаяся от тормозящей ее линкора, Принцесса резко прибавила ходу в сторону идущей ей навстречу стаи, а канмусу пришлось уворачиваться от выпущенного по ним плотного торпедного залпа. Почти все прошли мимо, но одна перебила ноги «Нагаре». Соединившись с Химе, Глубинные повернули на восток, а канмусу, с погибшими, двумя потерявшими ход и несколькими легкоранеными, о преследовании пришлось забыть.
Эскадра почти двое суток тащилась до базы и там, сдав раненых медикам, способные держаться на ногах оказались в центре расследования. Ситуация выходила неудобная. С одной стороны явных виновных нет - удалённым наблюдением Химе от прочих Глубинных не отличить. С другой - кто-то должен ответить за потери. В итоге ошибкой признали действия, направленные на попытку захвата линкора. Отдавшего приказ офицера сняли с должности, а штаб базы и состав канмусу подвергли частичному переформированию. Так Мири, сменив еще несколько мест службы, и оказалась в эскортном отряде «Атланты».
Но в этом же бою всё было не так.
Всего через несколько секунд ледяная тяжесть, от которой подгибались колени и тряслись руки, внезапно ослабла и странным образом почти исчезла, оставив лишь будоражащий холодок по нервам, принесшим непередаваемое словами ощущение «локтя»: то чувство, когда в бою понимаешь, что рядом – только свои, кто и поможет, и поддержит, и подстрахует от ошибок.
Сейчас, перебирая в уме свои действия во время боя у мыса, Мири отчетливо выделяла эпизоды, когда она, сама тогда этого не замечая, ускорялась, притормаживала, или делала что-нибудь вроде бы интуитивно, но в результате её манёвры оказывались практически идеально согласованы с действиями других канмусу, даже теми, действия которых она видеть не могла.
Это было… эффективно. И пугающе. Уж слишком это было похоже на то, что в том давнем бою демонстрировали безмозглые Глубинные под командованием не замеченной вовремя Химе, одной из тех, кто разрушили людскую надежду на то, что канмусу смогут переломить ход борьбы с Глубинными в свою пользу.
То, что произошло, слишком близко стояло к тому, что до этого дня было лишь пугающей сказкой – возможность прямого контроля человеческого разума. Люди и канмусу боялись новой эволюции Глубинных… Того, что они станут еще больше, сильнее и умнее, но опасность скрывалась, кажется, совсем с другой стороны. Ещё один вопрос, ответ на который придётся искать, потому что если он найдется сам… Он может стать не ответом, а приговором.