Кабинет адмирала был обставлен на редкость типично. Он недавно сюда переехал, вещи распаковать успел, но еще не расставил. Портрет президента, разве что. Впрочем, может статься, это наследство прежнего владельца кабинета.
Безликость помещения с лихвой компенсировалась экспрессивной обсценной лексикой его владельца. Проще говоря, меня крыли матом, было за что. Наконец, спустя четыре минуты, Виктор Сергеевич спросил:
- Ты хоть понимаешь, что натворил?
Пожав плечами, я взял очередной ломтик рокфора. Выждав необходимую паузу, отвечаю:
- Правду сказал. Их списали, выписав билет в один конец. Назначили добровольцами, ведь надо же кого-нибудь послать на самоубийственную миссию. Иначе ООН опять начнет ныть, что России выгодна текущая ситуация с глубинными.
- Это не самоубийственная миссия! – Жестко прокомментировал сказанное адмирал. Вновь пожимаю плечами, продолжая поедать сыр с плесенью:
- Для меня – нет, для противолодочников и авианосцев – тоже. А остальные – пушечное мясо, наживка, на которую и должны приплыть пираньи. Большинство кораблей второй мировой отличаются крайне слабым противолодочным вооружением. А эти – еще и приданные и не из союзников. Основные морские державы – США, Англия, Германия, Франция и Япония. Кого бы не назначили во главе, наших они беречь не станут. Скажите, похоронки уже подписаны?
- Я их еще не списал. – Ответил мне Виктор Сергеевич. Уже заметно спокойнее, ведь невозможно пребывать в ярости очень долго. Эмоции выгорают. Зато во мне начала просыпаться досада и злость.
- Вы – нет. А в штабе уже. Мне даже полиграфом пользоваться не нужно, чтобы понять, что вы – один из немногих, кто еще на что-то надеется. Только я – не крестная фея и магией не владею. Ликвидировать труднодоступную цель могу, но телохранителем быть… не мой профиль. У меня даже «Пакета» нет, ложные цели отстрелить или противоторпеды. А вселять напрасные надежды… уж простите, но я за жесткую правду. Так лучше. Хотя бы можно успеть написать завещание и попрощаться. Невозможно спасти всех, жертвовать кем-нибудь приходится всегда. И дико повезло, если у тебя есть выбор, потому что выбора зачастую и нет. В прошлом я мог бы спасти пару сотен тысяч человек, ценой провала основной задачи. Они бы прожили еще пару суток, аккурат до запуска цикла массового воспроизводства цефовского биооружия. А потом умерли бы все. Семь миллиардов и несколько сотен тысяч – абстрактные величины. Вот только, гражданские умирали у меня на глазах. И военные – тоже. Им нечего было противопоставить инопланетным захватчикам.
Мне не хотелось вспоминать это. Аватара Ямато, должно быть, переживает гибель каждого члена своей команды. Мне повезло, при эксплуатации семьсот пятого проекта не было ни одной смерти. Но это не спасет от других воспоминаний. Перед первой «заброской» мне организовали «тренировку». Все, как в реальности, за исключением наличия гражданских. Полная копия Нью-Йорка. Просторная банка с пауками, скорпионами и богомолами. Персональный ад, заточенный на максимально быстрое, жесткое и жестокое обучение. Стандартному сценарию следовать было бесполезно. Я не Лоуренс Барнс и не Джеймс Родригес. Сюжет держался на них, «Пророке» и «Алькатрасе». Зато у меня была инсайдерская информация и понимание ключевых точек сюжета. Не так уж и много, это не «Век Дракона» или «Эффект Массы». Фоновая информация крайне скудна, разрознена и противоречива.
Логово Харгрива и парк в центре Манхеттена. Два места, в которые нужно было попасть любой ценой. И я успел попасть в оба. Раз эдак на шестьдесят седьмой. Без посторонней помощи, но не став прикрывать морпехов и сотрудничать с кем бы то ни было. А потом было настоящее попадалово. Обучение закончилось, настала пора повторить то же самое на «бис». И я повторил, несмотря на изменившиеся обстоятельства. В зоне боевых действий оказалось множество гражданских. К эндшпилю их количество сильно уменьшилось. Возможно, пойди все по игровому сценарию, жертв было бы меньше. Не знаю. Рисковать было нельзя.
Изменения затронули многое. Пророк бегал в костюме первого поколения. Подлодка с «тюленями» затонула, Алькатрас погиб. Морпехи облажались. Они тогда так и не смогли организовать эвакуацию с того вокзала. Погибли все: и военные, и гражданские. Победа обходится недешево. Ее цена измеряется в литрах пролитой крови, потраченных боеприпасах, искалеченных судьбах, потерянных жизнях. Мне вот пришлось перестать мыслить мерками морали обычных людей. Это в мирное время те же врачи могут позволить себе возиться с пациентами индивидуально. Для боевых действий придумана такая вещь, как медицинская сортировка. И мне тоже пришлось вырабатывать свои правила, методы и подходы.
