- Сбила ты меня с дороги, не найду фарватер… Буду жить теперь один – я как терминатор! –

- Сбила ты меня с дороги! Не найду фарватер! Буду жить один! Типа терминатор! –

- Сбила ты меня с дороги, не найду фарватер… Буду жить теперь один – я как терминатор! – с кривой улыбкой двинул я руками, плотно сидевшими в «рукавицах» системы управления вооружением.

Глава 10. Свои и… свои.

— Те, кто долго сражается с драконами… — негромко пробормотала Амагири Аясэ, затем медленно опустила руку с небольшим зеркалом, вздохнула и уставилась на линию горизонта чуть прищуренными глазами. Своими новыми глазами — с почти сплошной зеленовато-голубой радужной оболочкой, отсвечивающей в тени и ночной темноте яркой, густой лазурью. И с более светлыми, почти белыми окружностями зрачков.
      — Знаешь, Рэм-сан… Я до сих пор не знаю, благодарить тебя за то, что ты сделал… или проклинать.
      — Вот как? — приподнял я брови. — Любопытно…
      Мы оба сидели на уже давно обжитом мной бетонном пирсе. Я — со ступнями в воде и в спущенном до пояса гидрокомбинезоне, подставляя солнцу уже явно неспособную загореть спину. Хотя что-то мне подсказывало, что и Амагири отныне тоже уже не светило стать смуглянкой: кожа у нее стала бледная, и напоминала дорогой, без малейшего изъяна, китайский фарфор.
      Между тем, сидевшая рядом Аясэ, несмотря на все случившиеся с ней трансформации, была одета по форме: в уже знакомые мне серо-синие камуфлированные полевые шорты и рубашку — отглаженные и при всех уставных соответствиях, которых я раньше не замечал на одежде у Сэнди Спартмайер.
      Левое плечо ее рубашки украшал красный шеврон в виде щита, на котором белым цветом были изображены герб ООН с якорем под ним, перекрещенные мечи и подпись: «United Fleet». А на правом плече виднелась эмблема с вписанным в круг белым цветком, с пятью остроугольными лепестками и строчкой «3-й Восточный Флот».
      Спереди тоже имелись нашивки: на правой стороне груди — имя и фамилия на английском. Нагрудный погон-клапан посередине нес три вышитые звезды треугольником — обозначение ранга корабля, — а на левой стороне, над карманом, красовался боевой флаг Японского Императорского флота. Восходящее солнце с лучами, и под ним тоже, белым по красному, шло название корабля — «IJN FUSO».
      «Н-да… «Ноблесс оближ» во всей красе… А оглубинилась ты, или нет — это уже дело десятое… Хотя, может, именно сейчас ей крайне важно ухватиться за что-то от себя прежней?..» — подумал я, а вслух ответил:
      — Ну тогда, если тебе от этого будет легче, можешь рассматривать случившееся, как некое колесо кармы.
      — Какой еще кармы? — повернула голову темноволосая канмусу.
      — Ну, как это — какой… Это же твои снаряды разорвали Химе, которая забралась на мой корабль? – с легкой насмешкой начал я. - Значит, ты и запустила цепочку событий, из-за которых я стал вот таким, потом собрал свою небольшую стайку, обрел Глубинную «младшую сестренку»… А там, сделав круг, причинно-следственный бумеранг прилетел по затылку и тебе самой.
      — Но тебя никто не заставлял хватать за руку эту Химе! — сейчас в голосе Аясэ не было такого уж явного упрека, но все же…
      — А что я, по-твоему, должен был делать? Пасть смертью храбрых, как истинный самурай? Оглушенный, весь измазанный какой-то дрянью, оставшийся один на тонущем корабле, который провалился бог весть куда и тут же был разорван какими-то подводными монстрами? Которые, к слову, для меня тогда стали серьезным таким намеком на шизофрению — ожившие фантастические персонажи аниме и игр!.. Да я, пока не очнулся на этом острове, — вообще сильно надеялся, что просто грохнулся с койки, крепко приложившись головой! И что все это — бред от сотрясения!
Амагири молчала, а я продолжил, не скрывая иронии в тоне:
- Или может, мне надо было прыгнуть за борт, и бессмысленно сгинуть в пастях Глубинных? Или добить ту Химе? Так у меня с собой даже перочинного ножа не было…
      — Все-все, извини! Глупость сказала… — примирительно подняла руку «Фусо» и, немного помолчав, спросила: — А как ты думаешь… Зачем она это сделала? Зачем передала тебе… это?
      — Вот чтоб я знал, — вздохнул уже я. — И у нынешней Кью, как понимаешь, тоже этого уже не спросить… Но если вспомнить то, что я тогда ощущал… Кроме холода и чувства колючей метели в голове… Наверное, это было отчаяние, — ведь Химе понимала, что умирает. То, что она в итоге смогла уцелеть, таким вот образом переродившись, — это, как я понял, большая удача. Но, даже в таком виде, она вряд ли смогла бы сохранить и уберечь свою стаю. По крайней мере, надолго.
      И, думаю, она решила передать… так сказать, должность флагмана, хоть кому-то… В надежде, что это даст шанс уцелеть ее подопечным. И в этом вы с ней чем-то даже похожи.
      — Я?.. С этой Глубинной?! Чем же?
      — Ты, желая прикрыть отход своих, пошла в, по сути, самоубийственную атаку. А она — уж не знаю, осознанно или инстинктивно, — но, желая уберечь, сохранить свою стаю, отдала мне часть самой себя, не иначе. Она ведь там даже что-то шептала: жаль, я не расслышал, что именно... Так уж вышло, что тогда на палубе с ней остался только я. И я её не боялся.
      — Не боялся — Химе? — недоверчиво переспросила японка.
      — Амагири-сан, я не абориген вашего мира, которые давно знают, что такое Глубина, и чего от нее ждать, — пожал я плечами. — И не канмусу, у которых страх перед Высшими Глубинными почти в крови. Да и, как я уже сказал, тогда я совсем не был уверен, что все это — не мои персональные галлюцинации. Шок, непонимание, растерянность, неуверенность… Коктейль у меня в голове был еще тот…
      А потом — страх ушел, словно в нем уже не было ни смысла, ни толка… И, да, — беря Химе за руку, я искренне хотел, чтобы эти жуткие твари в воде приняли меня за своего. Чтобы это помогло мне выжить… Хех… Раз уж ты тут сказала про драконов и охотников на них, то тоже могу процитировать другую поговорку: «Бойтесь своих желаний — они могут и сбыться». Правда, я уже не боюсь, и не жалею о случившемся…
      — Да? — теперь в тоне Аясэ сомнений было, хоть отбавляй. — Не скажу, что я верю в твою историю вот прямо на сто процентов, но… Факты — вещь упрямая. Сэн и «Вестал» тоже врать смысла нет, да и после того, что с вашей помощью произошло со мной, я морально уже готова поверить и не в такое…
      Но, если все же поверить… Ты угодил сюда из другого, куда более спокойного мира. Лишился всего: родни, друзей, близких, места в обществе и желаемого будущего… Здесь ты — чужак, а теперь — так и вообще чужак в квадрате. И ты сейчас говоришь, что ни о чем не жалеешь?
      — Понимаешь, мне просто было как-то... не до этого. Наверное, где-то в душе я даже был рад, что с момента моего попадания сюда — и к вам в мир, и на Тиниан, — события понеслись таким галопом, что мне попросту некогда было задаваться этими вопросами. Но, если все же сесть и заняться самокопанием, то…
      И я, взлохматив свои волосы пятерней, почесал затылок.
      — Возможно, я не самый чуткий на свете человек, но какой смысл переживать и убиваться о том, чего уже не изменить? А Мэг довела до меня эту мысль предельно ясно и прямолинейно — снова стать обычным человеком мне уже не светит. Никак и никогда. А если так, то даже шанс вернуться обратно, в свой мир, найдя еще одно подходящее «бродячее северное сияние» — причем, ведущее именно ко мне домой, а не куда-нибудь в мир Юрского периода или в еще чью-то воплощенную фантазию — практически равен нулю. И затея теряет малейший смысл. Но даже если мне вдруг повезет, то кем я теперь буду там, у себя? Диковинной зверушкой, да и то — в единственном экземпляре. И будет светить мне или вечное одиночество в море, или — добро пожаловать в лабораторию. Единственных, кого реально жалко, так это родителей, для которых я так и останусь без вести пропавший.
      — Так что лучше я здесь, у вас побарахтаюсь… Тем более, что и компания подбирается вполне себе нескучная, — и тут я улыбнулся. — Да и перспективы выстраиваются тоже, не сказать, чтоб совсем плохие...
      — Но к людям ты возвращаться явно не планируешь… — сказала Амагири, оценивая меня взглядом, причем больше как утверждение, чем вопрос.
      — Смотря, что ты под этим подразумеваешь. Если приплыть к берегу, еще издалека подняв вверх лапки и попискивая «Не стреляйте, я сдаюся!» — то нет. А другой вариант, боюсь, может не устроить уже людей.
      — Это почему?
      — Аясэ-сан, ну ты же взрослая девушка… Вроде даже целый помощник зам.командира базы. Ты что, не понимаешь, какие первые и естественные желания возникнут у верхушки вашего Объединенного Флота, высшего командования, политиков и ученых, если я к ним попаду?
      Я — единственный живой гибрид человека и Глубинных, мужского пола, да еще и ранга Химе. Способный использовать вооружение, как у канмусу, собирать вокруг себя полноценную стаю Глубинных, командовать ими — и так далее…
      Тут я коротко рассмеялся.
      — Да только первого пункта в этом списке хватит для того, чтобы я, попав к людям, видел морскую воду только в испытательном бассейне какого-нибудь засекреченного исследовательского центра! А в открытый океан меня если и будут иногда выпускать, то только убедившись в полной моей лояльности и подконтрольности. С обязательным эскортом, и каким-нибудь взрывающимся ошейником на шее. Вот и скажи — а оно мне надо?
      — По-моему, Рэм-сан, ты слегка сгущаешь краски… — скептически произнесла «Фусо».
      — А вот мне почему-то кажется, что я их еще даже разбавляю, — фыркнув, в тон ей ответил я. — Потому что люди, дошедшие до вершин реальной власти, к сожалению, почти всегда забывают, что это такое: быть людьми. Они начинают мыслить категориями геополитики, государственными масштабами и национальными интересами. И для них, с точки зрения этих понятий, пообещать, что угодно, а потом распотрошить на лабораторном столе одного глупого уникума, что сам же отдался им в руки, ради того, чтобы получить хотя бы шанс создавать таких же — но десятками, — это вообще не цена.
      Ты же канмусу, и должна осознавать, что страна, получившая способ если не контролировать всю Глубину, но хотя бы иметь своих, прирученных или даже разумных Глубинных, сразу станет почти полновластной хозяйкой всего Мирового Океана.
      И ради такого жирного приза пойдут в ход любые средства; а о таких понятиях, как «гуманизм», «справедливость», «верность данным обещаниям» и «право на жизнь и свободу» — эти господа даже и не вспомнят. И знаешь что? Я даже где-то понимаю такой подход, все же сам три года учился на «слугу государева». Ну что там стоит жизнь одного-единственного человека — который к тому же, по сути, уже и не человек вовсе, — по сравнению с перспективой мирового лидерства своей страны?
      Но то, что я это понимаю, не означает, что я это принимаю. Особенно касаемо себя самого. Не готов я как-то к подобному самопожертвованию.
      Амагири нахмурилась и отвела взгляд, замолчав на несколько минут, но потом, пусть и с сомнением, ответила:
      — Возможно, ты и прав. Но все же… Если ради всего человечества…
      — Нет, — резко оборвал я японку. — Добровольно ложиться под нож, или позволять вживлять электроды себе в мозг «ради всеобщего блага» я не собираюсь. Я, — извините меня, — не японец, и «Тэнно хейко банзай!» ничего не трогает в моей душе. Мэг мне рассказала, как вашим канмусу-эсминцам промывали мозги ради добровольного согласия на изуверские эксперименты в стиле нацистских врачей. Со мной такой подход не прокатит — я такому «уговаривателю», скорее, сам голову оторву. И кину своим эсминцам поиграться.
Теперь и я ненадолго замолчал.
«Ради всего человечества… Ну-ну… Человечеству от такого самопожертвования, боюсь, не достанется почти ничего, а вот кучка высокопоставленных чинуш наверняка постарается получить максимальные дивиденды… Так что – «фигвам – народная индейская изба», вам, дорогие мои… Я уж как-нибудь сам. Ну и человечество тоже постараюсь не забыть…»
Давая раздражению улечься, я какое-то время просто смотрел на спокойное море, почти прозрачное на мелководье и набирающее насыщенный сине-зеленый цвет с нарастанием глубины, а потом вернулся к изложению своей точки зрения:
— Как ты уже говорила, в этом мире я — чужак. Технически, я тут вообще никому и ничего не должен — даже лист с подписанной мной воинской присягой остался там, в другой России другого мира. Если у меня и образовался здесь какой-то долг, так только вот перед этими девчонками, что вытащили и выходили меня. И вот ради них я готов на очень многое; но что-то мне подсказывает, что вряд ли они тоже будут уговаривать меня сдаться и стать подопытной морской свинкой. Скорее, наоборот…
Оценивая все происходящее, думаю, я смог бы сколотить и вырастить себе достаточно зубастую стаю, занять какой-нибудь архипелаг вдали от накатанных маршрутов конвоев — и жить себе в свое удовольствие. На брошенных островах Океании и Полинезии наверняка осталось полным-полно всякого добра, так что даже не придется грабить караваны. Но все это… Как-то скучно.
      Так что я пока не планирую ни скрываться, ни противопоставлять себя людям и канмусу — я на их стороне. Но пребывать на этой стороне я планирую свободным, и будучи равноправной договаривающейся… стороной. А не ручным Глубинным монстром на поводке и в строгом ошейнике.
      — Но тогда кое-кому может прийти мысль попросту тебя уничтожить. С точки зрения тех же самых национальных интересов. В смысле — «Если же не нам…»
      — «…так не доставайся же ты никому?» — продолжил я за Аясэ. — Согласен, могут и попробовать, особенно если буду сидеть на одном месте, как гриб. Но тут я вижу два момента: первый — если ты помнишь карту Земли, то такое синенькое там, занимающее две трети поверхности — это моря и океаны, которые отныне мне — и стол, и дом. И найти там одного меня — это даже не поиск иголки в стоге сена… А уж если я соберу себе стаю, да еще и из таких, как Чи, Нэ и Ре… Видела их? И максимально «засвечусь» перед людьми, — причем, именно как идущий на контакт союзник, — то тогда любого политика или военного, задумавшего нас уничтожить, разорвут самого. Объединенный Флот, как я понял, есть структура многонациональная, и если кто-то там «потянет одеяло на себя», ему гарантированно прилетит по рукам от всех остальных.
      Потому, что если подтвердится, что «мои» Глубинные реально эволюционируют в разумных существ, то это…
      — То это, в перспективе, может закончить войну… Или хотя бы переломить ее ход… — заворожено, и уже почти шепотом закончила за меня «Фусо».
      — Именно, — подтвердил я. — Но это пока только лично мои предварительные планы. А вот ты, став Глубинной, но сохранив разум и личность, уже сама вольна поступать, как знаешь. Хочешь — сдавайся в поликлинику на опыты, ради блага адмиралов и политиков…
      — Почему — в поликлинику? — удивленно распахнула глаза Аясэ.
      — Да так, русский фольклор, не обращай внимания, — усмехнулся я, и продолжил:       — А хочешь — уплывай в море. Ты, с человеческим разумом и рангом линкора, думаю, тоже сможешь собрать неплохую стаю. Или можешь просто остаться с нами.
      — С вами?
      — Ну, как я понял, первоначальный план Сэнди и компании «Подождать, пока все стихнет — и рвануть до Филиппин», пока слегка откладывается. Ту же Мэг придется выкорчевывать, как пень, а она еще и орать будет. Да и остальным, думаю, уже жуть как интересно, чем все это закончится.
      Так что, под «остаться» я имею в виду: остаться, и освоить все то, что дало тебе это управляемое «погружение». И поверь, плюсов на этой Темной Стороне Силы более чем прилично, в этом я уже убедился. Могу помочь и тебе, — если ты захочешь, конечно…
     
     
***

     
       Этот странный – и это еще мягко сказано! – русский парень ушел, а Амагири Аясэ все продолжала сидеть на единственном оставшемся относительно целом пирсе, время от времени смотря по сторонам.
Окружающий пейзаж как нельзя лучше отражал ее внутреннее состояние: позади закопченные руины давно знакомой и ставшей почти домом базы ОФ – и все такой же безмятежный, необозримый океан впереди. И она посередине, удивляющаяся самой себе: как же быстро к ней вернулись относительное спокойствие и рассудительность, сменив тщательно скрываемые приступы страха, паники и мелькнувшие краем сознания серые мысли о том, что есть способ все это быстро прекратить…
То, что возврата к прошлому больше не было, Амагири чувствовала и знала безо всяких диагнозов от «Вестал».
Никто и никогда, за все время появления Глубинных и Дев Флота, не слышал об обратной трансформации после «погружения». Да и случись в действительности такое чудо, очень сомнительно, чтобы ее потом оставили на службе – и из соображений безопасности, и оттого, что вряд ли кто-то из Дев захотел бы с ней служить. Канмусу своих «погрузившихся» бывших соратниц порой боялись еще больше, чем урожденных Глубинных. И было, вообще-то, за что…
          «Никто. Ну, разве что Шихо…»
          Акамацу «Ямаширо» Шихо, Бака-Шихо, Шихо-ахо… Импульсивная, взбалмошная, привязчивая, порой совершенно невыносимая. Но, одновременно с этим – упорная, целеустремленная и бесстрашная. Давно ставшая такой родной и привычной сестрой, хоть и не являющаяся родственницей по крови. Чье имя и память о которой помогли «Фусо» – помимо всего прочего, – не так давно удержаться на грани распада личности.
          Но мысли Аясэ раз за разом возвращались к центральному персонажу всего здесь происходящего.
Обычный человек, парень, протянувший руку умирающей Химе Бездны – и сам ставший таким же… И поверившие ему опытные Девы Флота – а «Атланту», «Хьюстон» и «Ашигару» назвать наивными дурочками не решился бы никто… Признавшие его главенство Глубинные, и эта появившаяся в рядах канмусу маленькая Принцесса, теперь спасшая ее саму… И, как венец творившейся здесь, на Тиниане, небывальщины – эволюция Глубинных до разумных и говорящих особей. Почти… людей?
           Во все это верилось с трудом: такого никогда не было, о подобном никто и никогда не слышал. Но никто не слышал и о канмусу, сохранивших свои разум и душу после ухода в Глубину.
И «Фусо» сделала правильный вывод: этот непонятный Рэм прав в главном – то, что она теперь стала такой, как минимум, не сделало ее слабее. А если есть сила, то разум обязательно найдет для нее применение. Зная себя, она понимала: никто не сможет ей запретить делать все то же, что и раньше – защищать людей и канмусу на море. Даже в одиночку. Даже вместе с этим Рэмом. И главное теперь – выяснить границы своих новых возможностей.

***

      А ведь пробуждение нашей «спящей красавицы», и по совместительству — линкора, тоже нельзя было назвать обыденным.
      Очнулась она почти к обеду следующего дня: то ли сказалась наша совместная с Мэг и Кью помощь при «реанимации», то ли сам процесс превращения в Глубинную протекал максимально быстро — чего расхолаживаться-то, того и гляди свои же схарчат.
      В это время весь эскортный отряд вместе с примкнувшими к нему лицами собрался у берега, и осторожно знакомился с радикально изменившимся Глубинными крейсерами. Ну, и с Ре заодно.
      И вот как раз с ними все было очень и очень… непросто.
      Понятное дело, что тогда, когда под утро меня разбудила свежевылупившаяся хвостатая Ре, а потом к ней присоединились и обретшие речь крейсера, ни про какой сон речи уже не шло. Особенно после вопроса Нэ-класса — «Флагман, скажи, кто мы?» Такое бодрит почище кружки горячего кофе… опрокинутой себе на колени. По мере полноты осознания того, что именно вот сейчас произошло, у меня пересохло в горле, и начали слегка подрагивать пальцы. Не каждый день, знаете ли, под боком внезапно обретают разум подобные создания, сам факт появления и существования которых является большой загадкой.
Нет, помня рожденный нездоровым воображением японцев канон «Флотской коллекции», который хоть и во многом разительно расходился с приютившим меня миром, но по многим моментам и совпадал, я вполне допускал развитие своих Глубинных. Даже ожидал его, особенно изучив крейсера поближе. Как-то не хотелось верить, что эти красивые человекоподобные существа – всего лишь мимикрия под человека, удобная оболочка, наполненная только сложными рефлексами и инстинктами. Но к тому, что их эволюция сделает такой скачок – и так быстро, - я не был готов совершенно.
Причем, в заметном психологическом напряжении были и сами мои Глубинные. Сейчас они напоминали кошек, поставленных на наклонную полированную крышку рояля: вроде под лапками что-то и есть – но вот когти отчего-то не помогают. Привычная для их прежнего восприятия картина мира, образно говоря, из двухмерной черно-белой внезапно стала трехмерной и многоцветной, срочно требуя обновления всех точек привязки и координат.
Так что мой почти машинальный ответ на их вопрос: «Кто мы?» — «Вы — мои крейсера», бывший, судя по неуверенно мерцающим аурам, для них чрезвычайно важным, — Чи и Нэ вполне удовлетворил и подействовал явно успокаивающе. По крайней мере, пока. А Ре так вообще восприняла это как само собой разумеющееся.
      Ну, а потом, по итогам осторожных разговоров и расспросов — до момента, как пришедшая за мной утром Хелен увидала творящееся, выпучила глаза, и, сперва медленно, но все более ускоряясь, удалилась в бункер, — стало возможно определиться, что из себя представляет эта тройка.
      Больше всего глубинницы напоминали… все же, пожалуй, людей, но только после весьма глубокой и продолжительной амнезии.
      Они не помнили или не знали своих имен, очень много понятий и слов не значили для них ничего. Ответы на мои вопросы об их прошлом были не памятью о событиях, а, скорее, описание последовательности самых ярких ощущений — «Океан… Свои… Чужие… Война… Боль… Шепот мертвых... Ярость… Страх… Сумрак… Голос Глубины… Флагман… Тишина… Тепло… Покой…»
      Но сама структура мышления у них вполне себе имелась, и фактически не отличалась от таковой у людей.
      Более тщательно я и не расспрашивал, — надеясь, что впоследствии их сформировавшийся разум, возможно, сможет сам как-то упорядочить эти фрагменты памяти. Но если своих воспоминаний у них было немного, то более недели пребывания в компании меня и канмусу, оказывается, дало им весьма немало. Они, для фактически новорожденных, знали и понимали очень многое, — особенно Ре. И я, кажется, даже догадывался, почему.
      Когда рядом со мной были Глубинные крейсера, то даже уже привыкших к ним девчонок-канмусу слегка стесняло присутствие двух белокожих, безмолвных и жутковатых красоток. Они тушевались, говорили мало, или старались вообще перенести беседу на берег. Но двух эсминцев, вечно крутящихся у меня под ногами в полупогруженном состоянии, перестали замечать уже очень скоро. А так как всем известно, что коммуникация в женском коллективе всегда налажена.., гм.., более чем активно, — то немудрено, что даже словарный запас у Ре оказался ощутимо больше, да и сама она была более, скажем так, заметно «социализирована».
      Или, может быть, это ранг линкора автоматически ставил ее на более высокую ступень развития?
      По крайней мере, когда на берег примчался весь «водоплавающий цирк» в полном составе (снова оставив наблюдение за «Фусо» на спокойную и безропотную Ику) и частично вооруженный, быстро выяснилось, что мои Глубинные знают их всех поименно.
      Воцарилась немая сцена.
      Однако, Мэг, как ни странно, в этот раз не хлопнулась в обморок: видимо, за это время уже выработав некоторый «иммунитет на чудеса». Она всего-то секунд на пять окаменела лицом, плотно прижав к вискам указательные пальцы, а затем, резко выдохнув и произнеся: «Никто никуда не уходит — я сейчас!», — умчалась обратно под землю. И появилась лишь минут через двадцать, — но зато с целой охапкой видеозаписывающей аппаратуры. И только расставив на штативах три видеокамеры и включив их, «Вестал», наконец, подошла ближе к краю пирса, алчно потирая руки...
      Но тут же наткнулась на столь же любопытно-алчный взгляд Ре.
      — Мэг! Дай еды! — с места в карьер заявила та. — А я… — и тут линкор сморщила перечеркнутый бледной полоской шрама курносый нос, — …а я разрешу тебе ткнуть меня иголкой!
      — Пха?!.. — буквально подавилась воздухом от такого начала Тиллерсон, однако поразительно быстро перешла в контратаку: — Погоди! На тебе же мои вещи! Сперла, да? Минимум один анализ за них!
      — Ну, дай вкусного, а? — не унималась Ре. И, как бы между прочим, продолжила: — А если еще и Хвоста покормить, то он скоро леталки сможет выпускать!.. Хочешь, одну тебе дам?
      — Леталки?.. Это... В смысле — воздушный юнит Глубинных? Целый и не поврежденный??.. Мне???.. — Надо признать, зубастая оторва явно или интуитивно знала, на что давить — по лицу «Вестал» было видно, что для нее вот прямо сейчас наступают Новый Год, Рождество и Ханука одновременно. — Э-мм… Ну… А что твой хвост ест?
      — То же, что и они, — и Ре нарочито-небрежно ткнула когтистым пальцем в сторону плавающих неподалеку эсминцев.
      В итоге, еще через десять минут на пирсе общими стараниями и под чутким руководством Мэг образовалась приличная горка гнутого, рваного и ржавого железа, которым с аппетитом захрустел Хвост. И здесь же оказались еще две коробки с рационами, по двадцать порций в каждом, потому как подкормить решили всех. Включая даже легкий крейсер Цу-класса, которая, хоть и осталась пока немой, но претерпела некоторые изменения: теперь она стала выглядеть заметно взрослее, а ее шлем-грибок укрупнился, став шире, и одновременно приоткрыв бледное лицо с правильными чертами и фирменной «глубинной» отрешенностью.
      Жующая за обе щеки Ре поглядела на выжидательно замершую возле нее Мэг, — и просто протянула ей левую руку, в которую аватара ремонтного корабля вцепилась едва ли не мертвой хваткой. Внимательно и придирчиво осмотрев и ощупав строение пальцев, кисти и предплечья, очкастая достала пробник и, на удивление легко проткнув кожу, набрала никак не меньше пятидесяти кубиков синей, слабо светящейся жидкости. И тут же усвистала в сторону своего плота, прижимая к груди обретенное сокровище.
      А слегка поморщившаяся и наевшаяся Глубинный линкор недолго предавалась сытой неге, уже через несколько минут снова прижавшись ко мне:
      — Хочу! Хочу куда-нибудь пойти! В море! Поймать кого-нибудь!.. Или сразиться! Можно, флагман?
      Я перебросился взглядами с озадаченно посматривавшей на все это Сэн, и одобрительно кивнул:
      — Давай вокруг этого острова. Заметишь крупные силы — в бой не вступай. Найдешь кого-то из одиночных Глубинных без хозяина — хватай и тащи к нам. Нападет кто, или станет всерьез отбиваться — можешь его убить… — а заметив на морде Хвоста, ради такого случая выплюнувшего недожеванную автомобильную покрышку, живейший интерес, добавил, — …и съесть. Но лучше все же доставить живьем.
      Ре в ответ восторженно полыхнула фиолетовыми глазищами, сверкнула зубами, — и, с фонтаном брызг развернувшись на месте, с ускорением легла на курс в сторону пролива между Тинианом и Сайпаном. При этом, двигалась она на манер катамарана: чуть наклонившаяся вперед фигурка самой Ре — и изогнутый в сторону движения, опущенный в воду массивный Хвост, как балансир.
      — Ничего так чешет… — отметил я про себя, глядя ей вслед. — Узлов тридцать пять минимум…
      — Она и под сорок может выжать, но ненадолго, — добавила подошедшая и вставшая рядом Сэн, скрестив руки на груди. — Ну ты и выкормил себе… фанатку. Глубинный линкор Ре-класса, восторженно прыгающий вокруг человека. Я бы сказала, что теперь в этой жизни видела все, — но учитывая то, что произошло с момента твоего появления здесь, как-то гложут меня смутные сомнения… А эти двое?.. Упс!..
      «Атланта» как раз повернулась к сидящим в воде и деликатно откусывающих от брикетов пайков Нэ и Чи, но тут заметила направляющуюся к нам от входа в подземную базу «Фусо». Девушка шла по песку босая, одетая в чей-то купальный халат, и слегка опиралась на сопровождающую ее Ику. По тому, как она куталась в халатик, было видно, что ее временами еще знобило. Но дожидаться полного восстановления она, придя в себя, судя по всему, не стала. Все присутствующие молча и немного настороженно уставились на подходящую Аясэ, рассматривая произошедшие с ней изменения.
      Канмусу линейного корабля так и осталась брюнеткой, сохранив прежние черты лица, пропорции тела, и даже не обзавелась лишними конечностями, глубинным «хитином», рогами или еще какими-нибудь плавниками. Но то, что она нынче уже не человек и не канмусу, — заметно было сразу.
      Классические, отсвечивающие «глубинные глазки» сине-зеленого оттенка, свисающие идеальным водопадом длинные волосы, слишком бледная и чистая для человека кожа: пусть и не такая белая, с голубым оттенком, как у сидящих на пирсе Глубинных крейсеров… В общем, «Фусо» выглядела как ожившая, тщательно выполненная 3D-копия самой себя, но отличимая именно своим, слегка неестественным, совершенством.
      Но, то ли ее это вообще не волновало, то ли она после пробуждения попросту забыла посмотреть в зеркало. А вместо этого она смотрела, не отрываясь, на меня и на выглядывающие из-за бетонного борта пирса мои крейсера.
      — И впрямь... Г-глубинные… — наконец, выдохнула канмусу. — Ч-что тут творится? Сэн, докладывай обстановку…
      И «Атланта», — совершенно не по уставному сунув руки в карманы, привалившись к стволу пальмы и скрестив ноги в полурасшнурованных пустынных берцах, — кратко, но по существу обрисовала все, что произошло с момента прибытия на Тиниан 91-й эскортной группы.
      — Аясэ… А ты как: помнишь, что с тобой произошло? Да и вообще… — закончив рассказ, Спартмайер неопределенно покрутила в воздухе указательным пальцем.
      — Помню, не переживай… Тогда со мной разговаривали ты, «Вестал» и.., похоже, вот он.
      В мою сторону указали движением подбородка, и я утвердительно кивнул в ответ.
      — Но об этом мы еще поговорим, а вот прямо сейчас… Я правильно поняла, что наблюдательные посты не выставлены? Патрулирование — хотя бы прибрежных вод, — не проводится? Дежурства на станции пассивной линии гидроакустического обнаружения — тоже нет?
      Брови «Фусо» медленно сдвинулись к переносице, а правый глаз слегка прищурился.
      — Да будь тут контр-адмирал Нарита или капитан первого ранга Абэ — вы бы все мигом огребли кучу дисциплинарных взысканий, отмену увольнительных, и как бы не перевод куда-нибудь на Новую Землю! И я бы поддержала это решение! А еще, я бы… — но тут Амагири на полуслове прервала свою гневную речь. — Что такое? Что вы тут все расцвели, как сакура по весне?!
      А дело было в том, что, слушая выволочку от канмусу-линкора, все те, в чей адрес метались гневные громы и молнии, практически синхронно расплывались в счастливых улыбках. А пара эсминцев даже прочувственно шмыгнули носами.
      — Расцвели, ага… — подтвердила Спартмайер, откровенно радостно скаля зубы. — Потому что вот только сейчас стало окончательно ясно, что ты — это именно ты. И осталась той же, что была. И это хорошо, черт меня побери…
      — Да что вы все... Речь сейчас не обо мне, а... — опять нахмурилась Амагири.
      — Спокойно, Аясэ. Все под контролем. Со стороны суши к нам пешком никто не придет, а подходы к бухте базы, вообще-то, перекрыты эсминцами…
      — Какими? Кем?
      — Глубинными.
      — Глу… Что?! Ты что, хочешь сказать…
      — Ага. Нашими союзными Глубинными эсминцами. И крейсерами — вот, конкретно, этими, — выделяя тоном каждое слово, ответила Спартмайер. — Что же до патрулирования прибрежных вод Тиниана… То оно, в данный момент, вообще-то... ммм… тоже осуществляется. Причем, целым линкором.
      Было заметно, что Сэнди, уже предвидя дальнейшее, прилагала просто титанические усилия, чтобы откровенно не расхохотаться. Но изрядно загруженная новостями Амагири этого даже не заметила.
      — Линкором? — недоверчиво переспросила Аясэ, не сводя глаз с Чи и Нэ, продолживших есть. — С вами из Курэ прислали кого-то на усиление? Или кто-то прорвался из Боронгана или Палау?
      — Да нет, она у нас тут как-то сама собой… завелась. Как черепашка в коробочке. Симпатичная такая, бодрая и зубастая. Настоящая линкор… Ре-класса. Хвост ее, правда, сущим проглотом оказался — железа на наших глазах аж треть тонны сожрал.
      От такой новости «Фусо» натурально пошатнуло, как от хорошего удара в челюсть.
      — А?!! Здесь — Ре-класс, а вы?!.. Стоп... Намекаешь, что она тоже… как вот он? — и оторопело хлопающая глазами канмусу вновь посмотрела на меня.
      — Нет, не «как он», а «полностью его», — вместо Спартмайер на это ответила «Хьюстон». — Все Глубинные, что ты тут увидишь — все подчиняются Рэму. И без его команды никого из нас не то, что не укусят, но даже не лизнут.
      — Ками-сама!.. Да что же у вас здесь творится-то?! — уже в голос простонала Амагири, натурально схватившись за голову, но в этот момент кто-то решительно подергал ее за полу халата и звонко пискнул:
      — Кьясь?
      Рядом с ней, за разговорами подошедшая совершенно незаметно, стояла Кью, с заново переплетенной девчонками косой и одетая в голубую футболку-платье с рисунком веселого дельфина. Стояла, и всем своим видом выражала вопрос: «Чего шумим? Опять плохо?»
      Это оказалось последней каплей — у округлившей глаза от такой картины Аясэ через пару секунд просто подкосились ноги: она села, где стояла, и тихонько, нервно захихикала.
      А мелкая Химе, осторожно потрогав ладошкой ее лоб, на короткий миг будто прислушалась. И уже затем, радостно сощурившись и кивнув чему-то своему, ласково-ободрительно — как ее саму до этого не раз гладили эсминцы, — встала на цыпочки, и погладила Аясэ по голове.
     
     

***

     
      Следующие час с небольшим выдались довольно насыщенными. Вскоре «Фусо» окружили канмусу-эсминцы, и начали ее тормошить, успокаивать, кормить и поить чем-то, что специально для нее оставила Мэг. Сама же «Вестал», заполучив свежий анализ крови Глубинной, окопалась на своем плоту и временно выпала из окружающей действительности.
      «Атланта», все же учтя слова Аясэ, отправила нескольких подчиненных в дозор, а Хелен — глянуть, хотя бы для проформы, на записи пассивной ГАС, которая все это время работала в автоматическом режиме.
      А потом из своего малого кругосветного путешествия вернулась Ре, — причем так, что я, увидав эту картину, чуть не покатился от хохота.
      Потому, что сразу вспомнил анекдот про рыбака, насадившего на крючок здоровенного, специально откормленного опарыша, закинувшего удочку в реку — и тут же вытащившего ее от сильнейшей поклевки. И оторопело уставившегося на червяка, который держал под мышками двух крупных карасей и укоризненно ворчал: «Хозяин, ну ты чего?.. Они ж меня там чуть не сожрали!»
      Но, в отличие от персонажа анекдота, Ре просто лучилась довольством: при этом таща на буксире, схватив за хвосты, двух заметно помятых Глубинных эсминцев Ни-класса — причем, каждый был больше ее самой, — обреченно висящих, и уже даже не помышляющих ни о каком сопротивлении.
      — Фла-а-а-агма-а-ан!!! — начало орать это чудо природы еще за четверть мили. — Смотри!!! Хотели убежать, но я поймала!
      При виде Ре, несущейся в бурунах пены в сторону причала, Амагири аж подпрыгнула, инстинктивно шаря руками возле себя, — но вновь была усажена, и хоть чуть-чуть успокоена.
      — Ах ты, моя молодец! — перехватил я зубастую почти у самого берега. За мной тут же увязалась и Кью — сперва познакомиться поближе с Ре, а потом ловко забраться на голову Хвосту, и усесться там, схватившись за орудийные стволы и хлопая ладошкой по его носу. — Давай, выпускай добычу, они уже точно на все согласные…
      Два эсминца Ни-класса покорно зависли на поверхности моря — и, казалось, даже с каким-то облегчением через секунду влились в наши ряды. Отправив их к пирсу, где на дне еще оставался недоеденный металл, я продолжил опрос:
      — Ну, что видела и слышала?
      — Да нет тут никого! — и Ре, на миг отвлекшись, подняла безмятежный взгляд в почти безоблачное небо, провожая летающих и покрикивающих чаек. — Пусто! Вдалеке кто-то был, но как меня почуяли — сбежали!
      — Ну, так еще бы… Вы ж с Хвостом сильные!
      — Да!
      — Вы же грозные!
      — Да!! Да! — фиолетовоглазую деваху просто раздуло от гордости, как рыбу-шар, а Хвост — с мелкой Химе на голове — довольно скалил свою внушительную «пилораму».
      — И есть, небось, опять хотите?
      — Ну-у-у… Да!
      — Ну вот, иди к берегу, тебе там паек дадут. Или можешь наших эсминцев пощипать, они явно «сало» нагуляли…
      — Хочу паек! Вкуснее!
      — Тогда, иди... Про то, что тут — все свои, и их бить и есть не надо, — напомнить?
      — Ну, фла-а-агман!.. — Ре показательно нахмурилась и надула щеки. Но почти сразу снова расплылась в ухмылке, и направилась к группе канмусу и сидящим по пояс в воде Чи и Нэ.
     
     
***

     
      И на пару дней на Тиниане образовалась не то, чтобы прямо идиллия, но вполне размеренная жизнь. Нет, обыденной ее никто бы точно не назвал, — но, по крайней мере, нападений и еще каких авральных кризисов, наподобие как с «Фусо», на горизонте пока не наблюдалось.
      Хлопот прибавили только эволюционировавшие Глубинницы, с которыми мне теперь приходилось проводить куда большее количество времени, изо всех своих невеликих педагогических умений стараясь познакомить их с окружающим миром уже как разумных.
Канмусу к появлению вот так, скачком, развившихся союзниц отнеслись в целом спокойно, но с легкой настороженностью. Все-таки, Чи и Нэ были вовсе не милашка-Кью, которая одним своим видом вызывала у эсминцев повальный восторг, радостные ахи-вздохи и желание потискать. С такими же Глубинными крейсерами эскортницы уже сталкивались, и не раз. И, как говорила Сэнди, больше привыкли смотреть на них сквозь прицел, а не отвечать на их вопросы. И чтобы как-то изменить эту ситуацию, требовалось нечто больше, чем просто перемирие длиной в пару недель и короткая совместная стычка.
Так что учить крейсера приходилось в основном мне, Мэг и Мицуки Ито, канмусу эсминца «Самидаре», тоже неожиданно проявившей к этому интерес.
На базе ОФ, к сожалению, не нашлось ни учебников для начальных классов, ни, тем более, книжек с картинками для детей. Так что основными учебными пособиями были скудные запасы старых плакатов и календарей, газет и журналов, разнообразные карты мира и куча изрисованной бумаги. К счастью, у «Самидаре» оказался неплохой талант к рисованию, что весьма результативно помогало обучению. Причем, сидела, слушала и разглядывала рисунки и картинки даже Ре, от которой я подобной усидчивости ни разу не ожидал. А все оказалось одновременно и проще, и сложнее — они с Хвостом, как и в рисованном каноне моего бывшего мира, были симбиотами, но вот только… способными к разделению.
      Выяснилось это почти сразу же, как только я дал ей команду идти к берегу за пайками. Подойдя вплотную к бетонной стене пирса, она вдруг замерла, по ее телу прошла легкая дрожь — и из-под топорщившегося на спине и талии Ре дождевика выскользнуло основание Хвоста в виде большого неправильного ромба; и Хвост, подобно огромной змее, спокойно скользнул в воду.
      А сама Ре-класс выскочила на пирс, лязгнув черными, утюгообразными глубинными «ледорубами». Которые, изменив форму, почти сразу сползли назад и вверх на ее икры, став похожими на гротескные латные поножи. И в итоге Ре, как ни в чем не бывало, - шлепая по мокрому бетону вполне человеческими ногами, под всеобщими ошеломленными взглядами и отчетливо громкое молчание, - направилась к месту складирования съестного.
      Но, стоило ей только наклониться над коробкой с едой, — как ее вероломно и на удивление быстро настигла вернувшаяся со своего плота «Вестал». Коварно напав сзади и задрав дождевик ей на голову, обнажая интересующую ее часть тела Глубинной. То, что конкретно эта особа, несмотря на размеры, может одной рукой отвернуть ей голову, как куренку, Мэг сейчас, похоже, нисколько не волновало.
      — Эй, ты чего это? — возмутилась фиолетовоглазка, но как-то лениво — ее сейчас куда больше интересовал пайковый «бисквит», который она, щурясь от удовольствия, употребляла прямо вместе с упаковкой.
      — Да так, интересуюсь, — промурлыкала Тиллерсон, осматривая и тут же фотографируя спину Ре, на которой от поясницы и почти до лопаток симметрично располагались разные по размеру и форме плоские фрагменты глубинного «хитина», как будто вдавленные в кожу, и образующие все тот же неравномерный ромб. — Гм... Выглядит, ну прямо как контактная группа… А Хвоста можешь поближе к берегу свистнуть? Чтобы и его… хвост осмотреть.
      — Не могу. Ем!
      — Ну, а после?..
      — После… — философски протянула Ре, слизывая синеватым языком такие вкусные крошки с ладоней, и снова наклоняясь к ящику, — после могу.
      «Атланта» от такого диалога только прыснула в кулак от смеха, и ушла подальше. А «Вестал», все же настояв на своем, получила возможность осмотреть и Хвоста. Конец его тела логично повторял формой контур и фигурки «контактной группы» на спине Ре, но, вдобавок, еще имел и три десятка мелких присосок. Наконец, получив свежую порцию открытий, Мэг со слегка жутковатой полуулыбкой снова пропала из поля видимости у себя на плоту, а мы продолжили наблюдать за нашим Глубинным линкором.
      Её разделенная форма заметно отличалась от объединенной — у Ре пропали отдающие веселой безуминкой отблески в глазах, и отчетливо добавилось уравновешенности. Хвост же вполне комфортно чувствовал себя среди прочих эсминцев стаи, которые сразу признали его первое место в их иерархии. Но стоило им после кормежки вновь состыковаться: и все вернулось на круги своя — гиперактивность, возбуждение, любопытство и неуемная жажда действий.
      — Ну, и чему мы вообще удивляемся? — глубокомысленно прокомментировала «Ашигара» этот факт. — Раздвоение личности еще никому адекватности не прибавляло…
      С «Фусо» все тоже было относительно неплохо. Ее видоизмененный организм окончательно стабилизировался, и жизни с рассудком Амагири ничего не угрожало; но вот то, что творилось у нее в голове после подобных трансформаций… Увы, но психологов среди присутствующих по случаю как-то не было, так что все, что могли сделать девчонки — это не оставлять ее одну, и всячески поддерживать.
      И поддерживали тут.., гм.., кстати, не ее одну.
      Сэнди не зря тогда назвала Хелен любительницей идти напролом. Блондинка запомнила и слова Спартмайер о «погулять — потом», во время вылупления Кью, и про «массаж — тоже потом», после вытаскивания с того света Аясэ. Так что «Хьюстон», распустив и расчесав свои волосы, найдя где-то на базе босоножки, легкий сарафан (который был всего лишь чуточку ей мал, хотя и смотрелось это… весьма завлекательно), а мне — безразмерные шорты и яркую гавайскую рубашку, не особо церемонясь, взяла и утащила меня на свидание. Как она сама сказала — «Пока не возникло еще каких-нибудь «потом».
      Уйдя на северную часть острова ранним вечером, и с сумкой разной съедобной всячины, мы вернулись только в одиннадцать утра следующего дня. Вдоволь наговорившись про все, что угодно, кроме войны. Набродившись, взявшись за руки, по песку побережья и мягкому, пружинящему грунту тропических подлесков Тиниана. Нацеловавшись на закате и под звездами. Ну и переночевав в том самом бункере, над которым уже можно было прицепить вывеску «Дом свиданий» — или «Приют одиноких сердец имени доброго дядюшки Рэма».
      Хелен, одаренная природой несколько богаче, чем ее командир — легкий крейсер, в том самом плане оказалась немного менее взрывной, чем Сэнди. Но и более «долгоиграющей», хотя мой новый организм вполне справился с этим вызовом: тем более, что первый удар на себя не так давно приняла «Атланта».
      И если Сэнди в тот раз, как я понял, «выбило предохранитель» на почве личной симпатии и желания простого, человеческого тепла, а еще близости и ощущения мужских рук, то Хелен, похоже, давно мечтала именно о полноценном свидании с парнем — с долгой прогулкой, разговорами, пикничком… Ну, и с приятным, и немаловажным продолжением этого мероприятия.
      По возвращению нас уже встречали по-доброму насмешливая Сэнди, отпустившая пару беззлобных шуток про лейкопластырь и заклеенные им пупки во избежание истирания их напрочь, и опять чему-то ухмыляющаяся Мэг, сразу потащившая мечтательно-довольно-расслабленную «Хьюстон» на проверку. Ну, а как иначе-то — мало ли…
      — Эй, Рэм! — окликнула меня уже отошедшая на несколько метров «Вестал», со сладко потягивающейся Хелен на буксире. — Я со всей этой кутерьмой и забыла тебе сказать. Готова твоя снаряга, можно опробовать хоть прямо сейчас. И вообще, я все твое добро перенесла в ближайшую к шлюзу секцию. Сейчас закончу с Хелен — и пойдем, покажу.
      Крайняя к выходу секция была оборудована, как и все остальные, максимально удобной для выхода в море по тревоге: широкая, сдвигающаяся в сторону, стальная дверь с номером «01» вела в почти квадратное помещение с двумя шкафчиками — для повседневной одежды, и для гидрокостюмов с «ледорубами».
      Дальше же, ближе к пологому пандусу, спускавшемуся непосредственно к воде подземного дока, на мощных вертикальных стойках располагался обвес. Слегка присесть под него, принимая на плечи вес оружия и оснащения, застегнуть систему крепежа, пять-шесть шагов — и ты уже на воде, в родной стихии.
      Но я не спешил, медленно обходя созданный «Вестал» комплекс, осматривая и трогая стволы орудий, толстые и гибкие сегментированные ленты подачи боеприпасов к башням, плавно качающиеся манипуляторы управления, маслянисто поблескивающие в контейнерах снаряды с желтыми гильзами и разноцветными поясками.
      «И это теперь — только мое, и ничье больше …»
      Окрашенная в серо-синий цвет сталь орудий и броня башен холодила пальцы и, казалось, постреливала в кожу микроскопическими, щекочущими разрядами... Или это мне только казалось?
      — Спасибо, Мэг, — негромко, и совершенно искренне сказал я девушке, все это время молча наблюдающей за моим «знакомством» с обвесом. — Выглядит просто отлично. Спасибо тебе.
      — Ну так… Кое-что можем! — слегка небрежно пожала та плечами, но было видно, что похвала — и особенно то, как я нарезал восторженные круги, трогая ее изделие — ей очень приятна. — Для начала я загрузила половинный боекомплект к главному калибру, и полный — к ПВО. Так что, как досточтимый сэр смотрит на то, чтобы выйти на ходовые испытания, а потом — немного пострелять?..
     
     

***

     
      От попавшей в нос пороховой гари я чихнул, и снова уставился на размываемое морем обширное пятно взбаламученной воды на том месте, где только что, примерно в километре от меня, взметнулись четыре массивных столба взрывов.
      — Сбила ты меня с дороги, не найду фарватер… Буду жить теперь один — я как терминатор! — мурлыкая вспомнившийся мотив, с кривой улыбкой я двинул руками, плотно сидевшими в «рукавицах» системы управления вооружением.
      Снятые со стопоров башни мягко повернулись на несколько градусов, а слегка дымящиеся стволы послушно качнулись влево-вправо, словно вынюхивая новую цель. Я только покачал головой — стоя на воде в сотне метров от берега, я натурально напоминал самому себе какой-то оживший интернет-арт из разряда «меха-мусуме», и был конкретно так упакован в железо.
      Как объясняла Мэг, да и сам я раньше видел на компьютерной 3D-модели, основой всего на меня навешанного служила достаточно мощная рама сложной конструкции, держащаяся на плечах, упорах в пояснице и широких, гибких металлизированных ремнях, соединенных в единую схему. Которая, вдобавок, защищала мою грудь, как латная кираса. А вот на самой раме размещалось много всякой всячины…
      С каждой стороны на поворотных платформах крепилось по две башни главного калибра со сдвоенными орудиями, выполненные по немецкой схеме — чуть вытянутые параллелепипеды, где-то сорок пять на шестьдесят сантиметров, со «сточенными» гранями, разве что без торчащих коробов артиллерийских дальномеров. Управлялись башни, как и на виденных мной обвесах, ручными механическими манипуляторами, похожими на короткие рукава, соединенные с платформами тягами и приводами.
      Сами поставленные «на ребро» башни надежно прикрывали меня с обоих боков где-то от мочки уха, ничуть не загораживая обзор, но одновременно позволяя укрыть за ними голову, пригнувшись в случае опасности. Край же нижних башен заканчивался в районе середины бедра, оставляя достаточный простор для ног, которые дополнительно защищали закрепленные на «штанах» гидрокостюма металлические пластины.
      Спина тоже была закрыта вполне надежно: там, под покатым бронекожухом, располагались контейнеры с боекомплектом к главному калибру с плоскими коробами подачи боеприпасов, блок радиостанции, небольшой ремкомплект с походным набором инструментов, медицинский набор, а также пока пустующий отсек, предназначенный для нескольких суточных пайков.
      В перечислении количество всего этого добра — а Мэг подробно рассказывала мне, что именно и сколько будет входить в создаваемый ею обвес, — звучало слегка нереально, и мое воображение рисовало ощетинившийся орудийными стволами бесформенный шар из нагромождения разнообразных железяк и ящиков, стоящий на подгибающихся, тонких ножках. Но на деле все описанное грамотно, компактно и продуманно разместилось, и, собственно, ничуть не сковывало мои движения. Ощущать же себя в центре подобной конструкции было слегка необычно, но довольно интересно.
      Ходовые испытания в полном обвесе, на которые я тут же вышел, тоже расставили многие точки над «i». Осадка у меня теперь стала по щиколотку, а максимальная скорость упала с тридцати шести до тридцати трех узлов. Но зато вес снаряжения, «съев» три узла скорости и процентов двадцать динамики разгона, заметно занизил центр тяжести, сильно добавив общей остойчивости и стабильности при резких маневрах, при которых я раньше частенько срывался в падение.
      К слову, после долгих обсуждений и нескольких испытаний вживую, мы с «Вестал» все же отказались жертвовать в пользу ПВО одной из башен главного калибра. Да и откопанный мной американский «ручник» М60, как она и предупреждала, был признан не вполне подходящим.
      Но и совсем зенитным вооружением решили не пренебрегать: поэтому навьюченное на меня добро увеличилось еще на почти тридцать килограмм, а я обзавелся закрепленным на нижнем правом сегменте рамы спаренным немецким пулеметом MG-81Z. Его калибр 7.92 мм, согласно уже знакомому «правилу масштабируемости» калибров канмусу к реальной артиллерии «1:14», оказался максимально приближен к универсальным калибрам орудий настоящих немецких кораблей. А еще, возможно, что здесь не последнюю роль сыграло и прямое «родство». Этот старый пулемет, найденный даже не в арсенале, а на полке в оружейной мастерской базы, и получивший вместо приклада упор в локтевой сгиб, весил всего семь килограмм. Зато весь остальной вес занимали барабаны с боеприпасами, по две с лишним сотни трассирующих и разрывных патронов в каждой «улитке».
      Тиллерсон довольно долго что-то мудрила у MG в потрохах, и результатом этого стала вариативная скорострельность — родные полторы тысячи выстрелов в минуту (а, учитывая спаренность — то и все три тысячи) по желанию можно было уменьшать в три раза, в целях экономии патронов.
      Проверили мы мою «сферу ПВО» сразу после отстрела трех десятков снарядов к ГК. Для этого Сэнди собрала на берегу всех свободных от службы канмусу, и девчонки принялись навесом швырять в меня, стоящего на воде чуть вдали от берега, небольшие бетонные обломки, которыми были усыпана вся территория бывшей базы. Имитируя таким образом заходящую в пике авиацию. Причем, кидались как поштучно, так и сразу все, да еще и с обеих рук — и тогда целей внезапно становилось с десяток и более.
      Но пулеметик показал себя весьма достойно — в его захлебывающемся стрекоте до меня долетала лишь раскрошенная щебенка и каменная пыль, а под ногами, в прозрачной толще воды, сновали темные тени эсминцев, хватающих падающие туда сплошным потоком стреляные гильзы.
      Пристрелка же доставшегося мне главного калибра до этого впечатлила вообще всех. Причем, сначала на временно отмеченную буйками директрису стрельбы, в километре от обозначенной мишени — чуть выступающей в морской пене верхушки коралловой гряды — вышел не я, а «Фусо», внезапно тоже решившая проверить свои навыки в новой ипостаси.
      Гидрокостюм на девушке был темно-синий, орудийные башни — хоть были и меньше моих, — но зато их имелось по три с каждого борта. Свои длинные волосы она прихватила в хвост, и дополнительно надела головную повязку. Ну, и вообще — внешне в своем обвесе она, безусловно, выглядела куда солиднее крейсеров. Линкор, как-никак. И уж не знаю, каким бойцом она была раньше, — хотя, вряд ли плохим: порвать, пусть и подставившуюся, Химе парой залпов с почти предельной дистанции, думаю, не каждая канмусу сможет, — но «погружение» точно не ухудшило ее навыков.
      Стреляла Амагири явно уверенно и умело — и с места, и сходу, побашенно и залпами вбивая снаряды в пенные буруны над верхушками гряды. Вместе с военным снаряжением к ней, похоже, вернулась и изрядная доля спокойствия. Правда, заметно разбавленная сильной задумчивостью, — на которой не сказались ни крутящаяся рядом Кью, с любопытством глядящая на стрельбы, ни Глубинные эсминцы, приплывшие поживиться стреляным металлом.
      А после Аясэ вышел на сцену я... — и назначенные мишенью верхушки коралловых рифов через два залпа попросту исчезли. Восемь орудий, аналогичных калибру 508 мм, оказались куда как мощнее двенадцати, но 356 мм. Все присутствующие — а поглазеть на стрельбы сбежались именно все, — раскрыв рты, зачарованно следили за обломками кораллов, взлетающими при взрывах в небо и сыплющимися дождем обратно в море.
      Воспринимался весь оружейный комплекс мною так же, как и при испытаниях в подземном тире, и даже еще лучше — как впаянное прямо в тело продолжение рук, когда для указания цели достаточно ткнуть пальцем. Нет, я понимал, что при стрельбе по реальному противнику, не изображающему стоячую мишень, а активно маневрирующему и палящему в ответ, все будет несколько иначе, но все же…
      Стоя на морской глади упакованным в железо, и с заряженными боевыми снарядами стволами, да еще и со своей, — пусть небольшой, — но стаей за спиной, я, пожалуй, впервые ощутил себя с момента попадания в этот мир достаточно уверенно.
      Глубинные крейсера и Ре, кстати, с охотой присоединились ко мне на ходовых испытаниях, строя походный и боевой ордера, но вот если Чи и Нэ явного желания пострелять не обозначили, то хвостатая линкор, напротив, снова вцепилась мне в руку:
      — Флагман! Флагман! А можно? Можно и я?!..
      — Можно. Покажи, как вы умеете.
      — Ха!!! — и Глубинная просто провалилась под воду, мгновенно исчезнув с поверхности моря. Хотя я, Кью, и, возможно, Амагири тоже, четко ощущали, что она быстро движется в сторону мишеней.
      Всплеск! И выскочившая наружу Ре, широко расставив ноги и сильно наклонившись вперед, горизонтально взмахнула хвостом, как плетью, который в свою очередь выдал полыхнувший синевой мощный плевок из всех своих башенных орудий.
      И через миг где-то сто квадратных метров рифа просто перестали существовать, исчезнув во вспышке, а еще через секунду меня мягко толкнул в грудь долетевший отзвук взрыва.
      — И все-таки… — проговорила подошедшая ко мне малым ходом «Фусо». — Все-таки она — самая настоящая Ре-класс.
      — А ты что, сомневалась?
      Амагири молча посмотрела на буквально распахивающую воду хвостатую, входящую в широкую циркуляцию, и ответила:
      — Знаешь, в то, что здесь происходит… С тобой, со мной, — с ними… В это трудно поверить, даже наблюдая собственным глазами. Но раньше я уже дважды сталкивалась с ее… «сестренками». И вот этот их прием, с «выхлестом» хвоста… Я видела, как им мгновенно убило одну канмусу и покалечило еще двоих.
      — Эта — никого не убьет. В смысле — из своих. Обещаю.
      Аясэ на это лишь коротко кивнула, а к нам, тем временем, в брызгах и облаке водной пыли подлетела сама Ре. Тут же, с интересом и абсолютно не стесняясь, изучив пытающуюся при этом выглядеть гордо и независимо «Фусо» и ее вооружение, она посмотрела на меня — и внезапно заметила «свинорез», закрепленный острием вверх между башен и задним бронекожухом.
      После того моего дебюта на поле боя, отказываться от эффективного холодного оружия было бы просто глупо, так что Мэг, собирая мой будущий обвес в единое целое, также замерила мой хват руки в перчатке гидрокостюма. И впоследствии включила в мой «полный джентльменский набор» предводителя шайки лояльных Глубинных этот, уже штатный, тесак.
      И вот на него-то Ре и уставилась во все свои фиолетовые глазищи.
      — Флагман! А это что?
      — Оружие, — и я, вынув руки из манипуляторов, с некоторым усилием сдернул лезвие с магнитных захватов и протянул его рукоятью вперед. — Для ближнего боя. Такой шуткой можно вражеский крейсер пополам распластать. Лично, блин, проверял…
      — О!.. О-о-о-о!!! — Ре с восторженно горящими глазами взяла в руки увесистую вороненую железяку с угловатым острием, сделала пару-тройку пробных замахов, перебросила с перехватом из руки в руку и… уставилась на меня с выражением мордочки голодного щенка, прижимая тесак к груди.
      — Хочешь такой?
      — Угум!! — в ответ Глубинная аж привстала на цыпочки.
      — Ну, я поговорю с Мэг…
      — Флагман… А можно… два? — пряча глаза и совсем уж шепотом добавила Ре.
      — Два-а-а?.. Ну, думаю, что можно... Но ведь за них наш гений в очках с тебя тоже что-нибудь… попросит.
      — Да я — что угодно!..
      — Вот не вздумай это при ней ляпнуть! — сурово наставил я на глубинницу указательный палец. — Вдруг еще поймет буквально!.. Так и до вскрытия недалеко… Шучу. Думаю, отделаешься парой анализов крови, или, может, какой биопсией.
      — Ты что, правда решил вооружить ее еще и клинками? — поинтересовалась «Фусо», которой от представившейся картины Ре-класса с Хвостом наперевес, и вдобавок — со здоровенными тесаками в руках, похоже, стало слегка дурно.
      — А чем плоха идея повысить возможности своей боевой единицы? — вопросом на вопрос ответил я. — Их у нас не так уж и много…
      — У нас… Своих… — глубокомысленно повторила в ответ Аясэ. И посмотрела на море. — Похоже, мне еще надо будет к этому привыкнуть…