orc4554

Ну до этого, надеюсь, дело не дойдёт - это уже химическое оружие, ОМП...Хотя вот что применить бы против Глубинных!   

Но кое-что определённо заимствую...Кстати, у Даррела я вообще много беру - это проходит по ведомству любимых книг!

А Вы вот взяли бы да описали процесс - Как какую-нибудь Химе пытают плодом джак - и она вся в соплях и слезах клянётся, что она хорошая и перешла на сторону сильных и справедливых (с)

С уважением Старый Блицтрегер

Отредактировано Старый Блицтрегер (21-02-2018 03:06:03)

Shin-san

УРРРРА!

!!!!!!!    

Великие умы сошлись ещё раз!

С уважением Старый Блицтрегер!

УРРА! Да это прямо праздник какой-то!

Ну и по такому случаю позвольте и мои пять копеек...

  Отдам Гюзель должное – знает она, на какие педали у начальства давить; ну и мои корочки пригодились. Командование на базе тоже сборное – кто с Атлантики, кто с Пасифиды…Кого-то я знаю, кто-то меня не знает, но слышал; кто-то не знает и не слышал, но с журналистами предпочитает дружить…Да и не до меня сейчас, так – лишь бы под ногами не мешался. Так что через два часа вручили мне Ирку, «Хаммер» и двух маринеров; замначштаба базы, молодой весёлый итальянец поглядел внимательно на меня, на Ирку , выписал увольнительную на четыре часа и пожелал благородному сеньору и прекрасной сеньорите хорошо отдохнуть и пообщаться…и уже в спину, почти не фальшивя, затянул нечто, крайне смахивавшее на «Уно,уно,уно моменто…». Мне он напомнил пресловутого Марио, и ещё, по странной ассоциации, сладкую парочку – Джулико Бандитто и Деляворо Гангстеритто из такого уже далёкого, почти нереального детства.
   И покатили мы по полуразгромленной дороге, виляя меж ухабов и воронок, по пустым почти улицам маленького прибрежного городка на окраину. Морпехи – наш и голландец – долго шёпотом препирались, куда ехать, но потом дружно объявили – мол, знают они тут одно местечко – вы будете довольны. Ирка, пока мы ехали, помалкивала, отходя от командирских забот и начальственных наставлений, ну а я поглядывал по сторонам и в который раз удивлялся – ну откуда у Глубинных эта страсть – всё на своём пути сломать, взорвать, искалечить, уничтожить? Вот уж здесь, в маленьком тихом прибрежном городке, где ни о каких военных объектах в жизни не слышали – и то всё изгадить надо было, людей выгнать…Своих Глубинных об этом не спросишь, нехорошо ведь получится, да может быть, время пройдёт – и сами они расскажут; а с дикими Глубинными разговоры наши девчонки совсем другие ведут!
   И вот пока я таким грустным мыслям предавался, вдруг Ирка как хрюкнет! А потом как засмеялась, да так звонко, от души – ребята аж затормозили; мы смотрим, а Ирка аж заходится, ничего сказать не может, а только рукой тычет куда-то вбок; а там, чуть в глубине, в тени огромного баньяна, лавчонка притулилась – на удивление целёхонькая; и на вывеске над лавчонкой здоровенная, художественно выполненная надпись:
- ТИН-ПИН-ВИН! (Денежки – пенсы – винцо!), часы работы нерегулярные, имеются в ассортименте табачные изделия…
И судя по внешнему виду заведения, при недостатке первого и второго компонента преобладал третий. А в окошке тоже большой, красочный плакат на английском и французском:
- Крэдит портит отношения!
И Ирка сквозь смех говорит:
- Да я представила, как заходят сюда Глубинные, требуют винцо. А им в кредит не отпускают…И они, ругаясь и ворча, достают кошелёчки – знаете, такие бабушкины, пенсионерские, вязаные, с бисером, и мелочь оттуда выгребают!
  Ну тут уж и я не выдержал – в голос заржал, а потом и маринеры, когда до них дошло – наш сразу, голландцу объяснять пришлось…Но добил нас полицейский участок – казённого вида здание на самой окраине. Стоял он цел и невредим – Глубинные то ли не достали до него, то ли их шуганули, а бравые полицианты вглубь острова сбежали, но дверь закрыли на здоровенный такой амбарный замок, и поперёк двери такой же здоровенный плакат вывесили с надписью от руки:
- ЗАПРЕЩАЕТСЯ!
А чего именно запрещается – курить, сорить, плевать, производить финансовые операции или будить личный состав участка в рабочее время – это уж каждый для себя решает….
   В общем, оттаяли Иринка, отошла от забот насущных, повеселела. Да мы уже и приехали – городишко кончился, и вдоль дороги стояли огромные баньяны, густо оплетённые бугенвиллеями с гроздьями пурпурных цветков и ещё какими-то кустарниками и лианами. Один из баньянов недавно рухнул , и теперь здоровенный ствол лежал неподалёку от дороги – сиди – не хочу! Вот мы с Иринкой там и присели; ребята с нами не пошли, у машины остались, за что мы им были благодарны – хотя чуть что, они бы эти метров пятнадцать-двадцать в три прыжка бы проскакали.
А хорошо-то как – сидели мы в придорожной роще на стволе баньяна середь острова Маврикий, солнышко светит, лёгкий ветерок веет, гибискус всё оплетает, птички какие-то поют, бабочки большие, шоколадные порхают – лепота! И в этой-то лепоте и рассказывала Ирка мне всю нехитрую историю своей недолгой совсем ещё жизни – как жила до Войны в Волгограде, как росла, училась, ходила в волейбольную секцию в школе и вечно с родителями воевала насчёт у компа посидеть да в Сеть вылезти; как летом на дачу на Зелёном ездила – только работать там не очень любила, а всё норовила на Волгу сбежать, покупаться да позагорать…И как они за солдатиками-водолазами подглядывали, которые у них на Зелёном служат да тренируются – и в аквалангах, и в скафандрах – настоящих, со шлемами, со шлангами, как по телеку да в старых кино показывают!
  А потом была Война, в которую поначалу никто и не поверил, а потом все смеялись – как какие-то акулы у пиндосов да у япошек все авианосцы да атомные подлодки сожрали; а потом смеяться перестали, как в город первые похоронки пришли – из Волгограда всегда ребят на флот призывали.  А потом и про девочек-корабликов толки пошли, а кое-кто даже и проклял их как бесовское отродье и наваждение – но всё это было где-то там, далеко…А потом…потом был Призыв, и белый спецборт МЧС – Ил-76МД «Скальпель», и белые же корпуса Спецгоспиталя в Ростове, что на Дону. А потом ошеломлённую, ничего ещё толком не понимающую новую Деву Флота Ирку Дубцову, что стала эсминцем проекта 7 «Разящий», понёс новый спецборт, только уже военный, со звёздами – понёс на Восток, через всю огромную свою страну и ещё немножко – через чужую, что вроде бы и рядом – но такая непонятная…Так и стала девочка Иринка курсантом Учебного центра ОФ в Курэ, и так началась Война для канмусу «Разящий», и идёт это Война который год без перерыва.
  Так мы и сидели посреди тропического почти леса, на далёком острове , на поваленном баньяне и разговаривали под мой диктофон; посмотришь со стороны – взрослый мужик с девчонкой лет пятнадцати о чём-то мирно и мило беседуют, ни дать ни взять дядя с юной племянницей, а то и отец с дочкой. Только оторопь взяла бы того, кто к разговору этому прислушался бы – всё больше бои, взрывы, пожары, бомбёжки, ранения да госпиталя….И ведь ничего странного ни я, ни Ирка в этом и не видим – я её про жизнь расспрашиваю, она мне про жизнь свою рассказывает…Только тут я и прокололся – до сих пор стыдно, нельзя опытному военкору – да чего там, просто взрослому человеку такие ляпы допускать! Мне ещё про Учебный центр надо было сообразить, да возраст Ирки да Томоэ прикинуть, а я весь в репортаже – вот тут возьми да ляпни что-то про Ниши, вроде как похвастался – мол, знаю я ту девчонку, японку, что Глубинных эсминцев первая приручила да людей спасать приспособила! Интервью, мол, брал, в рейды вместе с ней ходил…
  Тут Ирка замолчала, глазами круглыми на меня смотрит и говорит:
- Ой, а Вы тоже Томку знаете? Ну, то есть, знали? Ой, извините, Ниши Томоэ? Это она, значит, про Вас рассказывала – как к ней русский журналист аж на Тиниан прилетал интервью брать, да не просто журналист, а кадровый морской офицер? И в рейд с ней да со Стаей ходил, хотя тогда они уже Службой были? Я-то как раз в госпитале лежала, продырявили-таки меня Дикие…
И у меня перемкнуло тоже:
- Погоди-ка – говорю – так это ты – та русская, Рин, про которую мне все уши на Тиниане прожужжали? Ну дела – вот уж нежданно – негаданно! Я же про тебя, оказывается, столько там всего наслушался…Только я думал, ты так в Службе и осталась, она нынче вон как развернулась, никто ведь до конца тогда в такое и не верил…
И смотрю – у Ирки глаза на мокром месте, захлюпала она носом и говорит:
- Нее, я после похорон Томкиных обратно в дивизион перевелась. Там теперь девчонки молодые. Для них Томка – как икона, мать-основательница, а мы с ней ещё в Курэ подружи-и-ились!
И готово дело – уткнулась мне в плечо да как заревёт! Я даже растерялся, что делать – не знаю, не дай Бог с нарезки слетит! Ребята из «Хаммера» выскочили, подлетают уже со шприцами наготове – ну я им тихонько рукой махнул, они, видать не первый раз с таким столкнулись – за ближайшие стволы спрятались, а далеко не уходят…Вот так оно и бывает – эсминец ОФ, замкомандира – да чего уж, командир дивизиона эсминцев-канмусу, кавалер Знака отличия ООН и боевых наград Российской Федерации, в обеих своих жизнях всякого навидавшаяся –взахлёб рыдала у меня на плече, размазывая помаду с тушью (ведь немного – а было!), не по своим девчачьим бедам-горестям рыдала, даже не по кому-то из близких и родных – и такое ведь бывает…А плакала она в голос по подруге своей, такой же пятнадцатилетней девчонке, что погибла в морском бою с Глубинной нечистью, до конца людей защищая и спасая.
А я по голове её только глажу, да какие-то благоглупости бормочу – и проклинаю это мир, трижды проклинаю, и стократ проклинаю…Мир, где мы, такие взрослые, такие умные, сильные, богатые  -  триллионы ведь на оружие тратили и тратим – а прячемся за спинами этих вот девчонок. Да, конечно, мы рядом, кто-то в тылу оружие готовит, кто-то сверху летит, кто-то рядом плывёт – но всё равно мы сзади, за их спинами…И когда кто-то из этих девчонок погибает – это навсегда, и нет из Бездны возврата…

Продолжение последует после праздника!

С уважением Старый Блицтрегер

Отредактировано Старый Блицтрегер (22-02-2018 21:06:44)