***
— Для простоты понимания, при использовании «Протего» лучше всего ориентироваться на контр-заклинание «Финита» в его сокращенной форме. Оно отменяет действие только что наложенных заклинаний или разрушает их ещё до начала действия. Точно так же «Протего» отбивает лучи заклинаний или магические эффекты ими созданные, но не может задержать материальные объекты или предметы, зачарованные заранее, если магия уже вплетена в их структуру, — объясняла Тонкс, стоя у окна в причудливо декорированной гостиной дома Лавгудов. Сидящие перед ней на софе Поттер и Уизли старались хотя бы со второго раза уловить суть действия столь полезного заклинания. Устроившаяся в кресле с ногами Луна тоже смотрела на Нимфадору, но Кайнетт не мог бы поручиться, слушает ли она лекцию или опять фантазирует о чём-то невероятном даже в магическом мире. — Простой пример: если на волшебника наложить безмолвие, а потом применить «Финиту», заклинание развеется, но его палочка, мантия, сумка с расширением пространства, самозаводящиеся часы и любые талисманы, обереги и иные зачарованные предметы не пострадают и не перестанут работать. Точно так же и «Протего» — оно остановит и луч заклинания, и поток воды, созданной «Агуаменти», но сквозь него без повреждений пройдут, например, самопишущее перо или летающая метла…
— Если бы профессор Локхарт так излагал материал, мне не приходилось бы на его уроках читать учебники старших курсов, — печально заявила усвоившая с первого раза и уже законспектировавшая весь материал Гермиона, присаживаясь в кресло немного поодаль, чтобы не мешать.
— А с ними всегда так проблемно, или защита — особенно трудный предмет? — спросил сидящий напротив Арчибальд, аккуратным кивком указывая на её друзей. Он очень постарался, чтобы в его голосе не слышалась издевка. Хотя бы не слышалась слишком явно.
— По-разному, — признала ведьма. — Учиться-то они могут, когда захотят. И если захотят. И если в ближайшие две недели не будет матча по квиддичу. Одно слово — мальчишки. Ой, извини.
— Да ничего. Меня просто поражает, что два наследника таких старых родов относятся к магии, к делу своих предков столь… поверхностно.
— Рон никак не может найти для себя подходящее направление, за какой предмет ему браться, — попыталась оправдать друзей Грейнджер. — А Гарри до одиннадцати рос в обычном мире, не зная о магии.
— Я тоже. И ты тоже, — просто возразил ей маг. Наполовину сказанное им было правдой. — Разве нам это помешало?
— Не знаю, что тебе ответить. Видимо, это уже от человека зависит. Кому что интересно. Ладно, скажи лучше, раз ты наблюдал со стороны, то как считаешь, теперь у меня есть шансы на следующей практике против Тонкс? Если у неё опять будет только защита.
— Нет. Ты проиграешь и в третий раз, — ответил он просто.
— Вот прямо так… безапелляционно? В своего учителя не веришь, ученик юный мой, совсем?
— Это вопрос не веры, а подхода, — поправил маг, удивляясь противоестественному синтаксису её последней фразы. — Тебе не хватает фантазии. Только прямое действие стандартных заклинаний, лобовая атака и попытка взять лишь разнообразием арсенала, что не имеет значения для универсального щита от магии. Ты не попыталась зачаровать землю рядом с противником, или снег, или воздух. Она даже не проверяла на чары площадку, по которой двигалась — знала, что это просто не понадобится. А если бы одним из «промахов» нанести туда заклинание скольжения или вязкости как у болота?
— А стихийный щит? — возразила Грейнджер, демонстрируя в тетради продемонстрированную Тонкс схему «двухслойной» защиты. — Он отражает и воду, и ветер, и огонь.
— От воды он защитит, если ты попытаешься сотворить из снега ледяные колья или струю кипятка, а против скользкой поверхности ничего не сделает. Тем более, заклинания вроде «Глиссео» или «Слайда» не превращают землю в лёд, а накладывают на землю и снег концепцию скольжения, не имеющую отношения к воде или морозу. Да и воздух ты напрасно не принимаешь во внимание.
— Заклинания ветра не пройдут даже «Протего».
— Нет, но пройдет ударная волна — тот же ветер, только намного быстрее и плотнее. Если создать достаточно мощный взрыв неподалеку или прямо в воздухе, волна от него не будет магической, это просто обычный воздух.
— А «Импервиус».
— Его можно пробить или истощить, как и «Протего», Тонкс ведь недавно объясняла. Один сильный взрыв рядом или несколько более слабых с этим справятся. Но даже всё это — по-прежнему работа одной палочкой. Ты не подготовилась к поединку заранее, даже зная время и место, — покачав головой, он добавил укоризненно: — Учитель, ты разочаровываешь меня. Я ожидал хотя бы ничьей.
— Палочка — главный инструмент волшебника, — привела ведьма очевидный любому аргумент.
— Но не единственный. Рыцарь же не ходит в бой с одним мечом или копьём. У него есть мизерикорд, щит, доспех, булава, конь, оруженосцы, в конце концов. Чем волшебник хуже? Многие, по крайней мере, простые заклинания ведь можно применить и на предметы. Чары предотвращения падения — слегка изменённый «Иммобилюс», накладываемый на пол. Люмос можно повесить в воздухе, на потолок или «носить» на палочке. Магическая отмычка содержит более сложную версию «Алохоморы», которую трудно наколдовать без подготовки. И так далее, и так далее, да вот перед нами пример, — маг указал на стоящий в дальнем углу печатный станок. Как выяснилось, мистер Лавгуд, отец Луны, оказался редактором небольшой газеты магического сообщества, прямо в доме у него была устроена импровизированная типография. Станок работал сам по себе, без участия человека, электричества или какого-то двигателя, лишь благодаря набору качественно наложенных чар. — Эти вещи настолько обычны для волшебников, что их перестаешь даже замечать — все эти самопомешивающиеся котлы и самомашущие веера. Что мешало тебе, допустим, наложить «Люмос максима» да хотя бы на обычную монету и определить срабатывание на удар или на несколько секунд после произнесения заклинания, а затем в ходе дуэли отправить её в противника любым подходящим кинетическим заклинанием? Она без проблем пройдет сквозь магический и стихийный щит. Вариантов множество, но у тебя не было при себе ни одного предмета для защиты, нападения, отвлечения внимания или создания укрытия. А ведь ты упоминала в письме, что братья Рональда создают подобные из подручного хлама дюжинами в школе у себя в спальне, просто потому что им заняться нечем.
— Но волшебники так не сражаются. Бить нужно заклинаниями.
— Кому нужно? И у тебя, и у меня пока не хватит сил одним «Ступефаем» или «Экспульсо» проломить щит, как сделал бы взрослый волшебник, чтобы потом вывести противника из боя. Если в школе ты встретишь того человека, который нападает на других, то что ты выберешь — остановить его или сражаться «по правилам дуэли» и проиграть, если это, скажем, ученик пятого-шестого курса? Кроме того, магия есть магия, это всё ещё твоё мастерство против чужого. Я же не предлагаю тебе носить с собой пистолет или ружьё.
— Фу, гадость.
— Именно. Волшебники мы, или нет? А волшебник должен в первую очередь работать головой, и только уже потом — махать палочкой.
— Я даже скажу, если хорошо поработать головой, то палочка может и не понадобиться, — прокомментировала его слова Тонкс, она уже успела закончить объяснять материал по второму кругу. — И прежде чем мы вновь перейдем к практике, я бы хотела всё-таки поговорить обо всей этой ситуации. Сначала расскажите мне, как всё происходило после Хэллоуина. И про «проклятье», и про нападения. Письма — это письма, а рассказ от участника событий — совсем другое дело.

***
— …Иными словами, вы неделю скрытно ходили за Малфоем повсюду, ожидая, когда он расскажет кому-нибудь, что, да, это он стоит за всем? При этом вы не узнали ничего, кроме того, что «он ведёт себя подозрительно», «он явно что-то скрывает» и «он, возможно, что-то ищет в школе». Но могу ли я, в конце концов, узнать — почему именно он был первым подозреваемым?
— Он ненавидит и презирает всех нечистокровных, мэм, — ответил курсантке Уизли, когда их совместный рассказ завершился, и пришла очередь вопросов. — Он даже при людях назвал Гермиону… Ну, вы понимаете каким словом. Он радовался, когда Гарри попал в больничное крыло, он даже прямо говорил, когда начались эти нападения, что «так им и надо», ведь мучали только магглорождённых и полукровок.
— И этого достаточно? — удивилась Тонкс. — Когда я училась в школе, так себя повела бы треть Слизерина и четверть Рейвенкло. Луна, не принимай на свой счёт. Прошло больше десяти лет после войны, а весь этот идиотизм про «чистую» и «грязную» кровь до сих пор никуда не делся, и не собирается. Чем Драко хуже или лучше остальных?
— Когда Гарри неделю назад прямо спросил, замешан ли он в этом, Малфой испугался, почти запаниковал. Что на него совершенно не похоже. Даже если не сам занимается этим, то он точно что-то знает, — попыталась разумно обосновать их действия Грейнджер.
— С учетом настроений в школе, таких обвинений испугался бы кто угодно. Настоящего преступника ещё неизвестно когда поймают, а если другие ученики поверят, что ты в этом как-то участвовал, то придется постоянно оглядываться, чтобы чего не вышло. По-моему, вы уже сами успели в этом убедиться?
— Но, в конце концов, это же Малфой, — выдвинул Поттер решающий аргумент.
— И что с того? — не поняла Тонкс.
— Как он может не быть плохим? — искренне удивился он, не замечая, как сидящая слева Грейнджер толкает его локтем.
— Почему?
— Его отец служил Волдеморту! — почти выкрикнул Гарри, игнорируя такие же знаки от сидящего справа Уизли.
Кайнетт, наблюдающий за всем этим разговором со стороны, заметил, как от упоминания этого имени вздрогнули Лавгуд и Уизли. Похоже, Тонкс не сгущала краски, когда говорила, что само это имя уже стало частью предрассудков по крайней мере чистокровных волшебников. Ещё маг подумал про себя, что «герой магического мира», о котором столько разговоров, не утруждал себя не только соблюдением условностей сообщества, но и изучением генеалогии. А ведь в отличие от него самого или Грейнджер, для Поттера это должен быть не вопрос любопытства, а очень даже личное дело. Ещё одно доказательство того, что из него, может, и создали современную легенду, но сам по себе он никому больше не нужен, и на его обучение и жизнь в магическом мире всем просто наплевать.
— Мой дядя служил Сам-знаешь-кому, — спокойно произнесла Тонкс, делая вид, что не замечает попыток друзей заставить Поттера замолкнуть. — Люциус Малфой женат на сестре моей матери, то есть он мой дядя, а Драко — мой кузен. И что с того? Или предлагаешь подозревать тёмного колдуна в каждом, кто в родстве с семьёй Малфоев?
— Я-я… Я не знал, извините, — по-настоящему растерялся Поттер. — Я не думаю, что можно говорить за всех. Но ведь родство есть родство…
— Тогда тебе придётся подозревать уйму народа. Где-то четверть магической Британии. Включая самого себя.
— Кого? Но почему? — кажется, он перестал уже понимать что-либо.
— Дорея Поттер, в девичестве Блэк, вышла замуж за Карлуса Поттера, брата Флимонта Поттера, который был отцом Джеймса Поттера и дедом Гарри Поттера, — меланхолично произнесла Луна, глядя в окно. — Иначе говоря, ты ей приходишься внучатым племянником. Дорея Поттер-Блэк также была сестрой Поллукса Блэка, деда Андромеды Тонкс, в девичестве Блэк, и Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк. Гарри, в любой книге о тебе всё это есть, краткая биография и список ближайших по родству семей. А книг про тебя написано немало.
— То есть Нарцисса Малфой и моя мать приходится тебе дальними кузинами, а я и Драко — пусть и каким-то пятиюродными, но племянниками, — улыбнувшись, пояснила Нимфадора явно шокированному Поттеру. — Почти все старые семьи волшебников — родственники друг другу, ближние или дальние. А значит, родственников у тебя много и самых разных. И поверь, Драко — ещё не самая худшая твоя родня.
Тот ошарашенно кивнул, затем замер и медленно обернулся к сидящему рядом Уизли. Прежде чем он смог подобрать слова и задать вопрос, Лавгуд подошла к книжному шкафу, взяла с полки потертый толстый том, открыла на нужной странице и объявила:
— Цедрелла Уизли, в девичестве Блэк, кузина Поллукса Блэка и Дореи Блэк. Мать Артура Уизли, бабушка Рональда Уизли. Так что вы пусть и дальние, но кузены.
— И ты молчал? — только и смог спросить Поттер у друга.
— Веришь или нет, сам не знал, — ответил тот искренне. — Да и какая разница? Вообще, всей этой гене… как там её, короче вознёй с семиюродными братьями заморачиваются только те, кому делать нечего, — он как мог выразительно посмотрел на Луну. — У нас, по-моему, кроме Перси эту книгу и в руки-то отродясь никто не брал.
— То есть, Джинни не в курсе? — без выражения поинтересовалась Грейнджер.
— Мне кажется, её фанатизм бы не остановился, даже окажись они родными братом и сестрой, — ответил Рональд, пожав плечами.
— Причем тут?.. Ладно, не хочу знать, мне и так новостей на год вперед хватит с такой роднёй, — Поттер растерянно помотал головой, потом почти в панике огляделся по сторонам. — Сейчас же не окажется, что вообще все в этой комнате… Джим?
— Не имею ни малейшего представления, — усмехнувшись, ответил маг. Паника наследника древней магической семьи, не удосужившегося за полтора года даже узнать о собственном родстве, его по-настоящему забавляла. — Но исключать ничего нельзя.
— Г-гермиона?!
— Я… — судя по выражению лица, она хотела пошутить. Но потом поняла, что в его отношении шутки про родственников явно будут неуместны, и потому просто отмахнулась: — Мимо, гарантированно ни одного волшебника или ведьмы за три последних поколения. А то и за четыре, но насчёт одного прапрадедушки я не до конца уверена, о нём почти ничего не удалось найти в семейных архивах.
— Вообще-то в позднем средневековье жил довольно знаменитый зельевар Гектор Дагворт-Грейнджер, — возразила ей Луна, даже не заглядывая в книгу. — Хотя о его родстве с Поттерами доподлинно ничего не известно.
— Мало ли Грейнджеров в Великобритании…
— Луна, а ты? — обернулся к ней Поттер.
— Нашей семье всего двести лет, и мы ни разу не пересекались ни с кем из знатных родов, — ответила она, пожав плечами. — У нас почти все в роду являлись полукровками, так что было не по чину.
— Ладно, стало немного легче. Мне ещё до конца каникул нужно как-то смириться с тем, что Драко Малфой — мой племянник. У-ужас!
— Ладно, а теперь всё-таки предлагаю вернуться к главной теме, — вновь взяла беседу в свои руки Тонкс. — К нападениям. Учитывая всё сказанное, про проклятье можно даже не вспоминать. А значит, есть две версии — другой волшебник или волшебники, либо магическое существо. Гарри, скажи, на каникулах с тобой ведь ничего подобного уже не происходило?
— Что? Нет, не было ничего такого. Ну, один раз я уронил тарелку на ногу, но она была скользкая и я… Короче, обычное дело, никакой магии. А больше никаких взрывов, падений и рассыпающихся под рукой перил.
— Именно так. Призрак или иной дух последовал бы за тобой даже сюда. Если только его целью не было прогнать тебя из школы, что для подобного существа звучит абсурдно. Если его на тебя не натравили, но опять же, кто и зачем? Это всё похоже на полтергейст, но в школе такой всего один, и он всегда вредит в открытую, а не исподтишка, к тому же не заходит так далеко даже с младшекурсниками.
— А не мог ли это быть домовой эльф? — спросила Грейнджер, подняв руку, будто на уроке. — Гарри говорил, что один такой приходил к нему летом, тоже бормотал что-то непонятное про угрозу, и даже воровал у него письма.
— Технически они на такую магию способны, но домовой эльф не может причинить вред волшебнику. Они просто не в силах, думают они по-другому. Письма — это, конечно, неприятно, но не страшно. А вот переломы и падения с лестницы — совсем иной разговор. Ни один эльф на такое не решится, они слишком сильно зависят от волшебников, чтобы так сильно подставлять себя и всех сородичей.
— То есть, это всё-таки волшебник? — обреченно решил Поттер. — Кто-то со Слизерина… Или с двух других факультетов.
— Гриффиндор ты исключаешь? — с сомнением уточнила Нимфадора.
— Во всех наших я уверен. Они бы такого делать не стали, ни со мной, ни с другими. К тому же со Слизерина пострадал всего один полукровка, а у нас — сразу трое, почти подряд.
— Странная логика, но допустим, что ты прав. Даже так, три факультета на семь курсов — это четыреста с лишним человек. Каждого вам не проверить, особенно из старших, а если вы и дальше будете по одному преследовать Малфоя, Нотта или любого другого «подозрительного» ученика, то вас начнут опасаться ещё сильнее, когда кто-нибудь это заметит. А заметят непременно, хитрых заклинаний для слежки в коридорах придумана уйма, за столько-то лет.
— И что, нам ничего не делать, просто ждать? — спросил Уизли разочарованно.
— Отчего же. Вам в первую очередь, стоит не подставляться — не ходить после отбоя и по одному, как самое первое. Быть готовыми к опасности — отрабатывать защиту, и, как верно заметил Джеймс, озаботиться подготовкой. Можно наложить на свои вещи чары, которые помогут смягчить удар или падение, к примеру, — со знанием дела заметила Тонкс, — или даже выдержат одно-два заклинания в спину. Можно носить с собой пару флаконов лекарственного зелья на случай, если надо будет остановить кровь или вылечить сотрясение. Хуже от всего этого не будет, а пользы может оказаться немало. Правда, профессор МакГонагал или профессор Снейп не станут менять план занятий ради пары учеников, а вот профессор Флитвик может показать вам полезные заклинания, если его попросить, ещё и похвалит за энтузиазм. Вы — не авроры, и не маггловские детективы, вы пока ещё ученики школы. Искать преступников — не ваша работа. Вам нужно беречь себя в первую очередь, и по возможности помогать сокурсникам. Но я обещаю, что поговорю со своими наставниками. Мы попытаемся провести в школе проверку, в идеале — возможно, удастся назначить одного-двух человек для охраны. Но это если я смогу их убедить, что всё достаточно серьёзно.
— Любую обычную школу уже давным-давно бы закрыли, — произнесла Грейнджер негромко.
— В обычной школе ученики не могут превратить младшекурсника в дерево или разнести в мелкий щебень площадку для тренировок в ходе дружеской дуэли, — произнес Кайнетт печально. Вот, казалось бы, талантливая для своих лет и тем более для своего происхождения девочка, новые идеи схватывает на лету, но заставить мыслить себя как маг просто не может. Первое поколение есть первое поколение, сколько усилий ни прикладывай. Но приходится пока работать с тем, что есть. — Да и учитель вряд ли там додумается притащить в класс и натравить на детей стаю магических тварей третьей категории опасности. А если бы до сих пор регулярно проводили межшкольный магический турнир, там могло встретиться вообще что угодно вплоть до пятой категории. Мисс Грейнджер, мир волшебников не подчиняется законам обычного общества, уже следовало это понять. Маггл может, шутки ради, продать свою душу или сдать её в аренду, официально с подписью нотариуса и всем тому подобным, слышал я про такой случай. Волшебника за «шутки» с душой может ждать пожизненный срок или казнь. Разные ценности, разные взгляды. Стоит отвыкать мыслить как обычный человек.
— Ну, отвыкать, конечно, не стоит, — поправила его Тонкс. — Но разницу в ценностях учитывать надо, если вы не хотите выделяться. В том числе ради этого и нужна учеба в Хогвартсе — волшебники разного происхождения учатся понимать друг друга и смотреть на вещи схожим образом.
— Так, подождите, я сейчас кое-что не понял, — Поттер перевел взгляд с Тонкс на Джеймса, потом на ничего не возразившую им Гермиону. Произнёс неуверенно, приложив руку к груди: — Хотите сказать, что душа… Что волшебники реально могут что-то с ней делать? Купить, продать, обменять? Я, конечно, не в церковной школе учился, но по телевизору проповеди видел, и так вот просто говорить о душе…
— Могут, — за всех ответила Нимфадора. — Душа — вполне реальна, даже если некоторые магглы в неё вовсе не хотят верить. Но пытаться сделать с ней что-либо абсолютно запрещено. Манипуляции с душой — самая ужасная тёмная магия, какую только можно себе представить. Даже книги о ней много лет назад были изъяты из всех библиотек, и совершенно справедливо. На шестом и седьмом курсе вам объяснят больше, а пока ещё рано. Это слишком неприятная тема для разговора, так что лучше подходить к ней в своё время, — она посмотрела в окно на серое небо и усиливающийся снегопад, а затем сказала, меняя тему: — И вообще, уже скоро стемнеет. Давайте быстро проведем ещё одну тренировку, покажете мне, что вы запомнили из всех объяснений. И после этого закончим на сегодня. Луна, Джеймс, вы с нами?
— Да, было весело, мне понравилось за вами наблюдать.
— Я тоже пойду, — добавил Арчибальд. — Всегда интересно увидеть новую магию. Ваши уроки крайне познавательны, только по книгам нельзя узнать всего.