1. Раскол народа, или начало…

— Луна вышла! Пора начинать совет. — Черный Волк удобно улегся на передние лапы, его поднятая голова медленно оглядела собравшуюся у подножья скалы стаю.
— На месте ли старейшины?
Старые волки по очереди подняли головы от травы, как они ходили обычно, являясь нередко предметами насмешек малолетних юнцов, еще не вышедших на свою первую охоту. Они выходили в круг лунного света, посылали гордый взгляд в стаю, делали короткий кивок в сторону скалы и усаживались у ее подножия. Черный Волк приветствовал их величественным поклоном. "Да", — думал он. — "Их становится все меньше. У Кантры (Горячих глаз) глаза уже никуда не годятся, а Демон — помнит ли он свои блестящие охоты? Смогут ли они понять, поднимут ли старые кости?"
— Все ли?
— Мы все здесь!..
"Да, клянусь этим блином у меня над головой, их согнал страх, ведь, бывало, трижды выкликать приходилось".
— Слышите ли? Волки?..
— Мы слышим и слушаем, Черный!..
Лишь чуткому волчьему уху было слышно, как шелестит трава и листья под усаживающимися волками. "О, где их осторожность?" Черному Волку все казалось недостаточным. Он был молод по сравнению с ними, почти юнец, и они поначалу не одобряли этого, считая, что мудрость приходит с годами. Но идти против истины они не могли. Под руководством этого черного красавца, с седой линией, идущей от загривка к переносице, что казалась не то шрамом, полученным в схватке, не то знаком Власти, о котором рассказывала древняя легенда — та легенда о мудром вожаке с Короной на голове, что спасет в случае смертельной опасности свою стаю.
Он родился в этой стае, но все боялись его. Старейшины советовали его убить, боясь, что отметина принесет беду. Но мать отстояла его, говоря, что умрет вместе с ним. Она была дочерью и подругой Великих охотников, и Закон разрешил ему жить. Ни один волк под его руководством не сломал себе шею. Ни один зверь не был вспугнут зря. Стая была сыта и довольна. Услышат ли его теперь?..
— Беда идет к нам, о Волки! Люди идут на Лес. Они валят деревья, убивают волков, поджигают траву. Скоро они будут здесь. Нам нужно уйти или погибнуть. Говорите!..
Первыми и последними по Закону говорили старейшины. Их было трое. Двое должны будут сказать одно. Так и станет…
— То, что ты сказал, Черный Волк, серьезно. Мы воюем с людьми, и встречаться с ними нам не честь — эти двуногие входят в наши владения. — Кантра всегда говорил первым — глаза не видели, но говорить он умел. — Но подумай: мы здесь со времен наших дедов, а посмотри — мы сами седые. Здесь мы охотимся, а куда ты нас поведешь? Сколько из нас не дойдут, а останутся на дороге на радость падальщикам?..
— Не пойдем!
— Верно!
Закричали из толпы. Вой вспугнул еще не проснувшихся ночных и уже устраивающихся на ночь  дневных птиц.
— Люди еще когда придут, а у нас дети!
— Слушайте, Волки!.. Люди придут сюда еще в этом году, он идет к повороту. Еще не успеют опасть листья этого дерева, как оно будет срублено!.. Впрочем, слушаем тебя, Хвост.
У второго старейшины было всего полхвоста, это явно доказывало, что он либо бежал когда-то медленнее всех, либо был слишком расслаблен, и ему откусили хвост во сне. В любом случае он вошел во множество забавных историй, сплетен и анекдотов, ходивших по стае, но добрый по своей натуре старик не обижался.
— Черный Волк мудр. Если придет человек, нам здесь делать нечего. Люди леса ушли давно, я помню их лишь по рассказам своего деда. Теперь зверь и человек не ходят одними тропами. Где человек, там голод и смерть.
— Мы пойдем за тобой, Вождь!
— Правильно! — вой переходил в гавканье.
— Пойдемте!
— Веди, Черный!
Тот приподнялся на скале. Если последний, самый доблестный из старейшин поддержит его, Стая будет спасена.
— Я готов вести вас, собирайтесь.
— Стойте, о Волки! — могучий и косматый Демон вступил в круг. — Кого вы слушаете? Того ли, кто привел к нам эту беду? Того ли, кто говорит, чтобы мы показали спины жалким людишкам? Верно сказал Кантра. Чья это земля? — Наших дедов! Он хочет, чтобы над нами смеялись наши дети? Он даже не выбрал себе подругу среди наших дочерей — он чужак, враг, он брезгует нами — разорвем его. Трус!..
Черный вскочил, ощетинился, и все увидели его знаменитый прыжок, долгий, так что казалось, будто он летит в воздухе. Он упал на все четыре лапы посреди круга, заставив всех отшатнуться. Его глаза светились недобрым огнем.
Так они стояли друг против друга, их тела были напряжены, зубы обнажены, зрачки уперлись друг в друга. Демон был стар, но еще силен и вполне мог убить Черного. Но и Черный, хоть и молод, а его хватку уже знали многие. Вот их задние лапы чуть согнулись… Еще миг, и они бросятся друг на друга.
Но что это?
Черная тень легла посреди круга.
Пантера, вся черная сплошь, но с отметинами, которые, как и у всех них, видны на свету, точно мелкий узор на шкуре.
Все в Лесу знали ее, и мало кто захотел бы становиться ей поперек дороги, ибо она была хитра, как шакал, бесстрашна, как раненый слон и отважна, как дикий буйвол. Зато голос у нее был сладок, как дикий мед, капающий с дерева, а шкура мягче пуха.
— О Великие Охотники и Воины, — ее вкрадчивый голос заставил всех повернуть морды. — Зачем драть шкуры и перегрызать друг другу глотки, когда можно все решить миром?..
— Почему ты вмешиваешься в дела Стаи? Ты — чужая!..
— Да, я чужая, но неужели только чужак может показать Вам, что Стая, когда грызется внутри, становится не грозой, а посмешищем Леса?
Два волка все еще стояли друг перед другом.
— Чего ты хочешь? — взревел Демон. Он повернулся всем корпусом к пантере, не решаясь подойти ближе.
— О вы, Свободные Волки, ваши мудрые старейшины, что доказывают их седые головы, — пантера едко улыбнулась всей пастью.
Видел ли кто-нибудь, как улыбается пантера?
Ясно было, что она сама ни на грош не верила в их мудрость. — Конечно же, уже догадались, как поступить. Не так ли? О мудрые?
Но те закивали, еще не поняв даже, о чем она говорит, повинуясь лишь взгляду лучистых глаз.
Черный озадаченно молчал, продолжая внимательно рассматривать неожиданную помощницу.
— Люди идут на Лес, и нельзя оставаться спокойными. Нужно либо драться, либо отступить в более удобные безопасные места. Верно ли?
— Верно! — стая постепенно успокоилась и улеглась.
Демон и Черный уселись, продолжая бросать друг на друга гневные взгляды, словно ожидая подвоха от соперника. Кантра и Хвост благоразумно помалкивали и лишь переводили взгляд то на гордо сидящую в центре круга пантеру, то на стаю, то на еще продолжавших яриться драчунов.
— Вы просто разделитесь. Те, кто желает, пойдут за Демоном и Кантрой — и будут отстаивать честь Стаи. Другие же, к кому присоединюсь и я, пойдут за Черным и Хвостом.
— Согласны ли вы, о Волки? — Черный и Демон перестали ерепениться и, найдя, наконец, выход, просто разошлись на противоположенные стороны круга.
А далее произошло то, о чем молчат древние легенды.
Стая разделилась.
Вой, крики и ругань пугали Лес недолго. Раздел произошел в полном молчании. Матери и отцы брали своих детей и разносили их в разные стороны.
Великий Раскол Народа. Выживет ли хоть кто-нибудь? Не знал никто.
Черный увел свою стаю. Они оглядывались. Родные смотрели им в спины, как на предателей. Больше они их не увидят. Лес молчал. Волки шли навстречу Людям…
— Глупцы! — прокричал Демон. — Вы погибнете!
Но никто, даже Черный и пантера, идущие бок о бок, не оглянулись больше.
Кантра обернулся к своим, поднял лапу и, уже показывая на Черного, хотел что-то сказать, как вдруг осекся.
Фигуры волков начали подниматься на холм, когда Черный и пантера вошли в диск луны. Внезапно они встали на задние лапы и начали превращаться… в людей.
Пантера выгнулась, подпрыгнула, и все увидели вихрь длинных золотых волос и человеческую девушку. Она протянула руку к волку, но он уже перестал быть волком — Рядом стоял молодой мужчина. Они повернулись друг к другу.
— Так… Значит, я не ошибся, это действительно ты…
— Не ждал? — она улыбнулась ему и взяла за руку. — Время уходить.
Они стали подниматься от земли, как будто подхваченные маленьким ураганом.
Волки замерли, но не могли прекратить движение. Какая-то неодолимая сила влекла их. Они входили в диск Луны и сами превращались в Людей по своему возрасту. Хвост превратился в седого как лунь старика, который тут же упал бы, если бы, подхваченный той же неодолимой силой, не начал подниматься в воздух.
Они поднимались все выше и выше, постепенно отдаляясь, как бы улетая в сторону луны.
Они подняли правые кулаки в прощальном привете своей бывшей Стае. Двадцать человек улетали как птицы — взрослые и дети слали прощальный привет волкам.
Многие из Стаи бросились вдогонку, воя и стеная, — им тоже хотелось уйти от опасности к матери-Луне.
Но сколько бы они ни бегали по холму, Луна поднялась выше и не хотела пускать их в себя. Когда пропал из виду последний мужчина, Луну на мгновение затмила тень, которая вспорхнула, как птица в небе. Волки ощутили тоску, ужас и потерю.
Они заметались по Лесу, крича и кусая всех, и лишь Кантра, тихо сидя в центре круга, монотонно повторял: "Люди леса, они ушли, теперь насовсем…"
Заслышав далеко работающие моторы, волки уселись на хвосты и долго смотрели на Луну.
Затем в ночи послышался долгий и тоскливый вой.
— Что это, бабушка?
Маленький мальчик выскочил из кроватки и прижался к ногам старушки, мешавшей что-то в котелке в своей хижине в деревне.
— Ничего, маленький, это волки просят Луну отдать им их родных. Спи, милый мой.
А луна все плыла над Лесом и смотрелась в верхушки деревьев…
***
— Я привел тех, кто согласился уйти со мной, наставник.
Строгий взгляд старика, сидящего у тихо потрескивающего камина, впился в черный силуэт, застывший у двери.
— Наблюдатель мне уже сообщила, что ты снова затеял драку в самый решающий момент.
Молодой человек с видом полного смирения принялся разглядывать носки своих ботинок. Потом поднял взгляд на старика и был удивлен, увидев улыбку, прятавшуюся в седой бороде.
— Хотя за прошедшие четыреста лет они совсем не изменились. Тебя тоже предлагали убить? Все такие же… Ладно, отдыхай. Завтра экзамен.

3. Чужой лес.

Это был чужой лес, не тот, к которому Акел привык с детства, где знакомо каждое дерево, и каждый куст готов предоставить не только кров и пищу, но и утешить, подсказать дорогу. Внешне все привычно, но молодой человек, сколько не вслушивался, не мог расслышать голоса деревьев и трав. Ничего, кроме шелеста ветра в листве.
Конечно, он хорошо ориентировался в любом лесу и не опасался заблудиться, но такое положение было для него непривычно.
Прошло уже более суток, с тех пор как он шагнул в неизвестность в замке Повелителя, единственное чего он хотел тогда, это оказаться в лесу.
Все что он видел на протяжении последнего дня, был лес. Никакого намека на жилье, на людей, вообще на какую-либо разумную жизнь.
Даже в попадавшихся изредка на глаза животных не ощущалось присутствия сознания, такого привычного с детства по родному миру.
Несколько раз он останавливался и посылал ищущую мысль в различные стороны так далеко, как только мог, но не встречал другого сознания. Он менял форму и бежал вперед волком, жадно вынюхивая воздух и землю в надежде уловить запах человека, поднимался в небо вороном, с высоты осматривая окрестности в поисках человеческого жилья.
Конечно, в любом мире могут быть обширные, никем не заселенные пространства, возможно, именно в таком месте он и оказался. Наставники предупреждали, что существует множество миров, где разумная жизнь просто не развилась, он мог оказаться и в таком мире...
Теперь он просто шел вперед без определенной цели. Тяжело было признаваться себе, что он попал в неприятную ситуацию, и самое неприятное в сложившемся положении, что винить можно было только самого себя. Четко осознавать, куда именно тебе нужно попасть, главное правило и именно за его нарушение Акелу приходилось сейчас расплачиваться.
Мысли, поначалу мчавшиеся с такой скоростью, что сосредоточиться на чем-то конкретном было просто невозможно, теперь стали медленными и вялыми. Юноша понял, что начинает хандрить.
"Так, самое главное не раскисать и продолжать двигаться, если остановиться – точно ничего не изменится… Если сесть и начать жалеть себя, такого бедного и несчастного — это верная смерть".
Крис легонько кольнул в предплечье, напоминая партнеру, что он проснулся и совершенно не прочь подкрепиться, и если у старшего товарища, такого большого и сильного, а главное, свободно двигающегося, нет ничего вкусненького, то бедняга очень скоро начнет испытывать голод, а это чувство делало маленькую рептилию очень опасной.
— Ты хочешь кушать, малыш, но ведь я кормил тебя два дня назад? — Акел погладил по спинке змейку, обвившуюся вокруг запястья.
В ответ на проявленную ласку симбионт потерся головой о ладонь, и передал человеку волну любви, доверия и нетерпения. А также настойчивую просьбу, подкрепленную еще одним уколом.
Если не найти подходящей еды, то придется поить маленького собрата по несчастью своей кровью. Это было, конечно, не болезненно и совершенно не опасно, крис никогда не возьмет больше чем ему действительно необходимо, и кровотечения останавливать эти рептилии умели невероятно мастерски. Но все-таки так делать не рекомендовалось. Однажды напившись человеческой крови, змейка не только не признавала больше никого, но даже не позволяла к себе прикоснуться другому человеку.
— Ладно, я все понял, попробуем поохотиться, — молодой человек снова погладил товарища.
Охота не получалась, Акел уже несколько часов бежал, принюхиваясь к толстому ковру прошлогодних листьев, но так и не мог найти след достаточно свежий, чтобы по нему стоило пройтись. Все встреченные запахи зверья, пригодного для пищи волка и его товарища, были старыми. Самый свежий принадлежал, видимо, кабану или дикой свинье, но зверь прошел здесь на рассвете, или даже прошлой ночью.
Когда уже все надежды на удачную охоту пропали, и юноша всерьез подумывал о стоящем выборе: или позволить крису напиться собственной крови и привязать зверька к себе навсегда, или же, наплевав на все переживания и страхи, попытаться вновь создать врата и шагнуть в неизвестность.
Он боялся, хотя по своей натуре Акел не был трусом. Не однажды принимал он участие в весьма рискованных мероприятиях. В некоторых школярских проделках, из числа тех, за которые потом бывает очень стыдно перед преподавателями, даже бывал заводилой. Но еще раз шагнуть во врата, это была неизвестность, а неизвестность пугает даже самых отважных исследователей. 
Пробегая через очередную лощину, дно которой было завалено покатыми валунами, и, продолжая обнюхивать землю, воздух, даже деревья, Акел ясно почувствовал боль и страх. Настолько ясно, словно эти два чувства были разлиты в воздухе, и каким-то облаком, неподвластным движению ветра стояли в лощине. Перейдя с бега на шаг и вернувшись, на всякий случай, в человеческий облик, юноша осторожно двинулся вдоль ее дна…
Чувства с каждым шагом становились сильнее.
Волчий нюх и клыки, конечно, весьма хороши в предстоящей встрече, но крис представлялся более весомым аргументом при  любой опасности, тем более, голодный крис.
За очередным валуном, молодой человек увидел поваленное дерево, свежая земля на корнях говорила о том, что оно рухнуло совсем недавно. Под одной из толстых ветвей ворочался какой-то зверь, пытаясь выбраться, и жалобно поскуливал.
Боль ощутимо струилась из-за листвы, боль и страх, страх пойманного в ловушку.
— Вот и наш ужин, — Акел погладил крис и почувствовал, как тот напрягся, готовясь плюнуть по приказу хозяина.
Раздвинув листья, юноша остановился. Под веткой прижатый к земле лежал волк. Молодой, уже не щенок, но еще не набравший силы, ума и чутья взрослого зверя. Не сумевший почувствовать падение дерева. Пара серых глаз уставилась на молодого человека.
Акел поднял руку. Короткая мысленная команда… приказ ударить, и с тихим шипением острая игла, смоченная ядом, поразит цель. Агония продлится всего пару секунд, и зверь умрет. Можно будет напоить криса и поесть самому. Но человек медлил…
Внезапно для самого себя он понял, что бы он ни говорил до этого, ни доказывал в спорах с друзьями о целях и методах их достижения. Нередко его называли самым практичным на курсе, профессора только качали головой и вздыхали, замечая, что ему еще много нужно узнать о жизни.
И теперь в чужом лесу, одинокий и голодный, он не мог приказать крису выстрелить, глядя в эти полные боли и ужаса глаза…
Из раздумья молодого человека вывел легкий, едва ощутимый укол в запястье, крис понял переживания старшего товарища, даже раньше, чем человек смог сам сформулировать свое решение.
Акел с изумлением смотрел, как серая чешуя криса медленно темнеет, теперь и до конца своей жизни, маленькая змея будет служить одному единственному человеку, через минуту кожа криса стала угольно черной. Теперь сытый зверек заснул.
Ругнувшись под нос, юноша ухватился за основание ветви и приподнял ее настолько, чтобы пойманный зверь смог выползти из ловушки. 
Волк, подволакивая зад, отбежал на несколько метров. В серых глазах больше не было ужаса, только отголоски прошлой боли и удивление. Так они стояли и смотрели друг на друга, человек и зверь.
Затем человек присел в траву… вытянулся, и с земли поднялся большой черный волк.
— Кто ты, двуногий?.. Почему ты не убил меня?
Голос волчонка, или как подсказывал нюх, совсем еще юной, не вошедшей в пору выбора спутника, волчицы был полон изумления.
Не часто их племени приходилось встречаться с людьми леса, однако людей они знали, обращение двуногий не оставляло сомнений.
— Тебя в твоей стае не учили, что первым заговаривать должен старший? — черный волк, обнажив клыки, слегка рыкнул, не для угрозы, демонстрация силы перед молодняком, бывший вожак стаи в этом не нуждался, просто для порядка.
— Я еще не уверена, что ты старший…
"Черт, я ее сейчас еще учить буду? Куда, в конце концов, эта стая смотрит? Хотя, мне это безразлично. Вот только ужин откладывается…"
Несмотря на грубый ответ, волчица видимо, прочтя что-то во взгляде стоящего перед ней черного зверя, склонила голову, подставляя загривок. Таким образом, приличия были соблюдены.
— А теперь, расскажи о своей стае, — Акел уселся и приготовился слушать.
***
— Так я все-таки не понимаю, чего именно вы боитесь? — Декан пригладил вечно растрепанную бороду.
— Я не знаю, чего именно боится уважаемый Шишин, — говоривший кивнул на развалившегося в кресле лысого профессора, и продолжил скороговоркой, опасаясь, как бы его не прервали. — А лично я боюсь, что вы отправили по Дороге человека, который не был готов к такому испытанию. Второй цикл это не магистр и даже не мастер…
Самый молодой из собеседников вскочил и зашагал по кабинету, размахивая руками. — Вы заварили кашу, уважаемый, расхлебывать которую нам всем еще предстоит, боюсь, очень долго.
— Прости, Клес, но разницу между мастером и магистром я понимаю больше и лучше тебя!.. — глаза декана сверкнули из-под сведенных бровей. — Когда станешь деканом, будешь сам принимать решения, а пока оставь это дело тем, кто лучше разбирается в подобных вопросах.
Продолжавший сидеть в кресле лысый профессор вытянулся. Силуэт словно поплыл и через секунду на спорящих взглянули два немигающих змеиных глаза.
— Ну, как? — ладонь скрипнула, когда профессор провел ей по лысой голове, вновь став человеком, — Может молодые присядут в это такое замечательное и мягкое кресло и послушают.
— Тоже мне… великий начальник… — самый молодой и самый темпераментный из собеседников поворчав сел в предложенное кресло.
— Продолжим. Так вот, уважаемые профессора, лично мне не нравится то, что мы отправили юношу, не сказав ему и малой толики правды о пути по которому ему предстоит пройти, — кожа на лысой голове от волнения стала покрываться красными пятнами. — Я не сомневаюсь, что у нас не было другого выбора, но осадок от всего этого, мягко говоря, весьма неприятный. И я боюсь. Да-да боюсь, что если он не справиться мы не только потеряем перспективного ученика, но и с большой вероятностью, получим на выходе очень серьезного противника.
— Перспективного, говорите? Что-то я на советах от вас другое о нем слышал?.. — декан адресовал старому другу едкую улыбку.
— Мало ли какие у меня к нему были претензии по учебе или поведению. Конечно, мальчишка разгильдяй, но я располагаю достаточным опытом, чтобы видеть перспективу человека.
— Шишин, ты как всегда сгущаешь краски, я уверен, мальчик справится. Единственно в чем я сомневаюсь так это в его последующем выборе.
Декан с довольным видом пригладил свою бороду и повернулся к другому собеседнику.
— А вам, уважаемый профессор Клес, нужно больше уделять внимания своему потоку, а не лезть в вопросы организации обучения на факультете в целом, — декан дал понять, что больше разговаривать с молодым профессором на эту тему не собирается.
Когда дверь за ушедшим закрылась, два старых друга грустно переглянулись.
— Не знаешь, Шиш, какая муха его сегодня укусила?
— Да не муха, а кошка… — старый профессор заговорщицки подмигнул, — И я даже знаю, как звать эту кошку. Эх, слышал бы ты, что сегодня творилось на их потоке…
— Жаль девочку, получается этот разгильдяй ушел даже не попрощавшись с ней. А я думал, у них любовь и все такое…
— Видимо, еще не скоро мы его увидим… — профессор пожал руку продолжавшему сидеть декану и направился к двери.

5. Шаг.

Лес спал утомленный дневным зноем и суетой.
Однако в лесу никогда не бывает тишины. На смену дневным животным с наступлением ночи выходят те, кто живет и охотится в темноте.
Ночной народ более скрытен. Но чуткое ухо зверя слышит, как шебаршатся грызуны под корнями соседнего дерева, как вскрикнула и перелетела с одной ветки на другую потревоженная чем-то птица. Как шелестит листва и хвоя под легким ветерком. Как поскрипывают, раскачивающиеся, ветви деревьев.
Большой черный зверь лежит на вершине пригорка, вслушиваясь в звуки леса.
Где-то внизу в овраге, отдыхает от дневных забот стая.
"Великая Стая…"
Все величие которой, заключается только в её названии…
Хотя по прошествии времени, которое черный волк провел с ними, ситуация изменилась в лучшую сторону. Сейчас стая уже не была такой жалкой, как некоторое время назад.
Молодые подросли, не без его участия сумели набраться сил и ума, вожак поднял взгляд серых глаз к небу: "Скоро, уже совсем скоро…"
Акел перекатился на бок и с наслаждением вытянул уставшие за день лапы: "Славная была охота…" Впрочем, уже очень скоро стая перестанет в нем нуждаться. Тогда с чистой совестью он сможет продолжить свой путь.
Он жил с ними, водил их охотиться, учил различным приемам и уловкам, но так и не стал для них своим. Это вызывало легкую грусть, но одновременно Акел понимал, что ему нельзя полностью сливаться со стаей. Как он, несмотря ни на что был для них чужаком, так и они оставались для него чужими.
В стороне послышался шорох, причиной которого могли быть только звериные лапы, тихонько ступавшие по травяному ковру.
К нему приблизился и встал чуть в стороне один из молодых волков. Самый толковый, как довольно отметил про себя Акел.
Именно он был больше всех против его приема, но с момента, когда стая сообща решила принять помощь черного волка, он не выказывал агрессии. Очень быстро и хорошо учился, постигая все охотничьи премудрости, и на последней охоте Акел с легкой грустью наблюдал свой прыжок на спину зверя в его исполнении.
Когда придет время уходить, можно будет оставить набирающую силу стаю на молодого вожака.
Черный медленно встал и приветствовал пришедшего, негромким рыком:
— Что привело тебя сюда?
Однако пришедший не торопился отвечать. Взгляды желтых и серых глаз встретились. Спустя какое-то время молодой волк отвел свой взгляд в сторону:
— Я хотел с тобой поговорить, Черный…

Со стороны могло бы показаться, что черный волк угрожающе оскалился, но на самом деле, Акел улыбался: "Неужели он хочет бросить мне вызов? Наконец-то…"
Конечно, для того чтобы уходить из стаи было рановато, еще не все из молодняка сумели стать хорошими охотниками. Но если молодой волк почувствовал в себе достаточно сил, чтобы бросить ему вызов – лучшего момента не придумаешь. Вот он – готовый будущий вожак, который не даст стае пропасть после его ухода.
— Говори, я слушаю тебя. – Акел попытался скрыть, проснувшуюся было в нем радость за суровым тоном.
— Я хотел бы знать, сколько нам еще ждать, Черный?
— И чего же вы ждете?
Может его вопрос прозвучал слишком резко, но молодой волк отвернулся и, глядя куда-то в сторону, склонил голову, подставляя загривок.
"Подчинение?.. Он не собирается драться за звание вожака. Тогда что же?"
— Ты ведь не потерявший, в тебе нет той тоски. — Молодой замялся, видимо, не решаясь говорить дальше, но увидев требовательный взгляд вожака, все-таки продолжил, — Мы ждем, когда ты сделаешь свой выбор…
— Я?!! — Возмущенный рявк черного зверя заметался над пригорком, заставив ненадолго притихнуть и затаиться ночных обитателей леса.
— Но… — в голосе молодого волка зазвучала нерешительность, основательно разбавленная упрямством.
— Я уже говорил? Что не буду выбирать себе подругу среди вас!
— Ты брезгуешь стаей?
Мысль, открыть зону перехода прямо сейчас, в который уже раз за прошедшие дни посетила Акела:
— У меня есть подруга! Она далеко, но мы с ней обязательно встретимся. А теперь, я ухожу!
— Но, Черный, а как быть нам?.. – Теперь в его голосе уже звучала растерянность, словно он все еще маленький щенок, которого родители впервые отправили знакомиться с жестоким миром.
Акел понял, что ему действительно пришло время, уходить.
Стая уже не погибнет без него. За прожитое с ними время, он сумел обучить, может и не самых лучших, но достаточно хороших охотников. Дальнейшее его присутствие будет сказываться во вред всей стае, сдерживая молодых волков.
— Я видел твой прыжок сегодня на охоте. Он был подобен удару разгневанного неба, такой же быстрый и неотвратимый. Теперь ты займешь мое место.
Последние слова, услышанные молодым волком от, как-то странно вытянувшегося, и словно вставшего на задние лапы вожака, перед тем как он потерял сознание, накрепко отпечатались в его сознании:
— Теперь. Ты. Будешь. Вожаком!
***
Старик сидел, глядя в пламя камина, и довольно поглаживал уже изрядно растрепанную бороду.
Только что он ощутил разрыв пространства.
Это говорило о том, что  с его мальчиком все в порядке, он сделал очередной шаг по своему пути. Никто из его коллег не знал, что со своими способностями, наставник мог тщательно следить за странником.
Милосердие не единственное качество, которое нужно будущему мастеру жизни, конечно, одно из самых главных, но далеко не единственное…
И декан был рад тому, что все идет именно так, как и было им спланировано с самого начала.
Главное, чтобы все оставалось в равновесии…

Отредактировано Helikk (11-03-2012 15:07:50)