Вместо предисловия "Начало совсем не всех начал"

Начало первое... (сон)

Порой цепь совсем не примечательных событий с совершенно рядовыми людьми может приводить к абсолютно непредсказуемым последствиям, и являться началом чего-то совершенно нового...
Середина мая. Долгая и выматывающая поездка на поезде, обеспеченная русскими коллегами, потом короткий перелет из Хабаровска, и вот она Япония.
Страна Восходящего Солнца…
В общем, командировка, как командировка, почти ничего примечательного. Первые несколько дней, пока молодой лейтенант размещался, входил в курс дел и знакомился с коллегами, с которыми предстоит поработать ближайшие три месяца, были заняты очень плотно.
Однако вот наступил первый выходной день на новом месте, и Шульц решил потратить его в своей излюбленной манере, а именно отправился ходить по городу.
Погода достаточно жаркая, и спустя пару часов прогулки, молодой человек решил завернуть в небольшое кафе, посидеть в его прохладе и выпить чего-нибудь освежающего.
Небольшой притененный зал, с длинной барной стойкой, вдоль всей противоположенной от входа стены, и двумя рядами столиков, отгороженных друг от друга небольшими перегородками, образующими этакие своеобразные кабинки. Центр зала был оставлен пустым и, судя по небольшому возвышению пола, по вечерам в этом заведении устраивались дискотеки или танцевальные вечера.
Посетителей в заведении почти не было, вернее если быть точным, то кроме занявшего один из столиков Гюнтера, в кафе находился еще один посетитель.
Молодой мужчина, примерно того же возраста что и Шульц, занимал столик в ряду кабинок, идущем вдоль противоположенной стены. Он со скучающим видом потягивал напиток из высокого стакана и изредка, бросал взгляд на часы, видимо кого-то ожидая.
Заказав, первый в списке меню, фруктовый сок, подошедшему бармену, который, видимо, выполнял еще и обязанности официанта, Гюнтер уточнил, чтобы в стакан положили больше кубиков льда. Ожидая пока заказ, будет принесен, молодой человек решил рассмотреть своего соседа по залу более внимательно. Лейтенант сам не мог понять, чем привлек его этот посетитель.
Сухощавый, хотя скорее, даже не сухощавый, а поджарый. Очень коротко остриженные волосы. Короткие черточки усиков на загорелом лице, видимо мужчине приходилось много времени проводить на открытом воздухе. Чуть прищуренный взгляд, временами скользил по залу и снова возвращался к часам. В пепельнице дымилась недавно прикуренная сигарета, которой посетитель периодически затягивался, потом возвращая её на место.
Несмотря на видимую расслабленность позы, в движениях незнакомца угадывается четкость и выветренность.
Решив, что сосед по залу является кадровым военным, Гюнтер с трудом, поборол в себе желание подойти и познакомиться, конечно, хотелось завести знакомство на новом месте, но мешать явно заранее намеченной встрече, лейтенант не рискнул.
Наконец, бармен принес его заказ, и Шульц с наслаждением сделал первый, такой приятный глоток ледяного сока.
Когда лейтенант поставил стакан с напитком на стол и вновь обратил внимание в зал, за столиком напротив уже сидели двое.
"Странно, когда…"
Гюнтер был готов поклясться, что за то время, пока он отвлекся на свой заказ, в зал никто больше не входил, но в кресле, напротив незнакомого мужчины уже сидела, одетая по-деловому, молодая женщина.
На первый взгляд в ней не было ничего примечательного, разве что за исключением прически, такой Гюнтер еще не встречал. Из каре темных, почти черных волос на затылке брали начало две узких, длинных, заметно ниже пояса, косы, с вплетенными в них лентами и увенчанных золотистыми кольцами…
Молодой человек понял, что видит в живую, возможно, последовательницу одной из восточных боевых школ. О подобном ему доводилось когда-то читать, эти люди умело использовали в качестве достаточно грозного оружия даже такие части своего тела как волосы. Ну, или это какое-то новое веяние моды, за которой он, если честно, никогда не следил.
До Шульца донесся мелодичный голос незнакомки:
– Пьянствуешь потихоньку?
Мужчина вздрогнул, словно тоже только сейчас заметив свою гостью, ответив ей что-то, что Гюнтер не смог расслышать, он загасил уже дотлевшую до фильтра сигарету.
– Три малолетние идиотки... – Громко, с осуждающими интонациями, выпалила девушка, но словно спохватившись, заговорила уже тише, так что окончания ее фразы, не было слышно.
Пара сидела и спокойно беседовала о чем-то своем, а лейтенант все не мог отделаться от двойственного ощущения. С одной стороны ему было интересно узнать кто эти люди, которые его так неожиданно заинтересовали, и о чем они беседуют, а с другой – чувствовалась неловкость, от того что пусть и невольно, но влезает в чью-то личную жизнь.
– Работа такая… – с довольной улыбкой хмыкнул мужчина, – Бумаги готовы?
– Да, вот, – девушка достала и протянула собеседнику небольшую папку, скорее похожую на тетрадь-скоросшиватель, чем на привычную офисную.
Мужчина открыл ее, и что-то тихонько бурча, начал просматривать, быстро перелистывая страницы.
При этом он словно невзначай, изредка отрывался от просматриваемых распечаток и окидывал зал быстрым, взглядом, чуть прищуренных глаз.
Заметив небольшую сеточку морщинок вокруг глаз, Гюнтер подумал что, возможно этот человек не настолько молод, как кажется. Да и взгляд, цепкий, словно больше привыкший смотреть на мир через окуляр прицела, но при этом быстро, почти мгновенно переходящий с одного предмета на другой.
– И что он только её одну-единственную и ждал?! Блииин… тяжёлый случай… практически клиника... – почти вскрикнул офицер, а Шульц уже не сомневался, что наблюдает за военным.
Девушка что-то ответила с ехидной улыбкой и мужчина, кивнув, снова заглянул в распечатки, затем почти швырнул папку на стол перед собой и схватился за сердце.
– Мать… моя женщина… отец мой, мужчина…
Если вначале эта встреча еще походила на свидание военного, находившегося в увольнении, со своей возлюбленной, то услышав часть разговора и присмотревшись чуть внимательнее к разговаривающей за соседним столиком паре, Гюнтер успел изменить свое мнение.
Они оба без сомнения были военными.
И тут, их гражданская одежда не могла ввести его в заблуждение, скорее даже наоборот. Одежда простая, но без лишней, так присущей различным модным течениям, вычурности, прочная, и не сковывающая движений. Да и, при всем романтизме ситуации, поведение у обоих, при ближайшем рассмотрении, мало напоминало влюбленных.
Лейтенанту за годы службы доводилось наблюдать несколько служебных романов…
Скорее они были не совсем равнодушными друг к другу коллегами.
Стул девушки, повернутый таким образом, что за выражением ее лица Гюнтеру было труднее наблюдать, но мужчина сидел к нему лицом, и лейтенанту пришлось прилагать все возможные усилия, чтобы не показать тому свой интерес к их беседе.
Тем временем отдышавшись, мужчина сказал своей спутнице какую-то шутку, потому что она весело улыбнулась, чуть склонившись к собеседнику, что-то ответила ему. После чего офицер отпрянул, и следующая его фраза заставила Шульца напрячься, ибо произнесена она была громко, на русском, и он знал эту присказку, слышал ее не раз от русских коллег:
– Нетушки, уж лучше вы к нам, на Колыму…
Добавив еще что-то, незнакомец захлопнул папку, и Гюнтер едва успел опустить глаза к своему стакану, чтобы не встретиться с ним взглядом.
"Значит русский, но она без сомнения японка… Очень интересно…"
– Да, готов – девушка достала ещё одну бумагу и подала мужчине, а тот быстро что-то черкнул в ней старомодной перьевой ручкой.
Незнакомец достал небольшой сверток и, развернув его, с гордым видом поставил на стол невысокую черную статуэтку какого-то животного, скорее всего сидящей кошки:
– А это вот тебе для коллекции, небольшой сувенирчик.
– Ой… спасибо… – его спутница, казалось, была готова захлопать в ладоши от радости, как маленькая девочка, получившая долгожданный подарок к рождеству. От смущения она заметно порозовела, схватила фигурку и стала ее разглядывать – Мне как раз такой именно не хватало… Это же работа мастера… – тут она назвала какую-то фамилию, которую Шульц не смог расслышать. – Ты меня просто балуешь…
– Да ладно, чего там уж… я её собственно по случаю купил… – ответил мужчина с улыбкой, – Ну что, пошли за нашими "туристками"? – с этими словами поднялся. В галантном полупоклоне он протянул руку своей спутнице, словно предлагая ей опереться на нее, но явно оставляя за ней решение – принять его помощь, или нет.
– Ага, сейчас… – девушка заботливо завернула фигурку и убрала в сумку. – Слушай… тут к тебе небольшое дело есть… не знаю, согласишься ты или нет…
– Какого рода? – Мужчина вновь сел за столик,
А его собеседница, явно еще больше смущаясь, чем минуту назад при получении подарка, что-то прошептав ему, стремительно встала и вышла. Проводив ее взглядом, мужчина с задумчивым видом достал пачку сигарет, но посмотрев на нее несколько секунд, снова убрал в карман. Тут его гостья вернулась, да еще и не одна, а в сопровождении ещё одной девушки, брюнеткой, с волосами, заплетёнными в опускающуюся чуть ниже пояса косу.
С лукавой улыбкой гостья поставила, приведенную девушку перед столом и что-то сказав своему спутнику, склонилась к нему, заглядывая в глаза.
– Опп-паньки…
Увидев крайне озадаченное выражение лица незнакомца, Гюнтер едва сдержал, прорвавшийся было смех, до него дошел возможный комизм этой ситуации.
Если бы возраст приведенной девушки был поменьше, а прекрасная незнакомка выглядела бы немного старше, то со стороны могло бы показаться...
Он даже представил себе, бывший когда-то "грех молодости", который спустя сколько-то лет, с таким вот лукавым выражением лица знакомит свою дочь с ее папочкой… хотя, с японками, а обе женщины были японками, никогда нельзя точно определить возраст, по внешности.
Женщина, тем временем, что-то продолжала шептать, явно впавшему в ступор мужчине, и по тому, как при этом менялось его лицо, Гюнтер понял, что это совсем не счастливое воссоединение разлученных родственников.
Мужчина что-то пробурчал и, всмотревшись в лицо девочки, неуверенно кивнул:
– Ладно, я что-нибудь придумаю…
– Вот и хорошо! – его гостья явно была довольна – Ну что, пойдёте?
– Да, пошли… – офицер, взмахом руки подозвав бармена, расплатился с ним и повернулся к девушке, что-то сказав ей явно по-японски.
Стоявшая до этого с безучастным видом, она тихонько что-то ответила, продолжая при этом смотреть в пол.
Лейтенант расслышал только что-то похожее на "нема" или "нему", после чего девушка добавила еще какое-то слово, окончившееся на "сама".
Кажется мужчине, не понравилось что-то в полученном ответе, и он достаточно резко переспросил, от чего показалось, что девушка попыталась вся сжаться и стать еще меньше.
Ее голос был таким тихим, что о том, что она что-то говорит, можно было судить только по движению губ.
Поняв, что девочка его просто боится, незнакомец сказал что-то уже более спокойным почти ласковым голосом и взял девушку за руку. Когда их руки соприкоснулись, она вздрогнула, и сжалась еще сильнее, хотя молча наблюдавшему, за этой сценой лейтенанту и казалось вначале, что сильнее уже нельзя. Так словно она ожидала, что ее ударят.
Когда они втроем направились к выходу, Гюнтер расслышал последние слова, сказанные усталым мужским голосом:
– Вставят мне, конечно, начальство за такую самодеятельность… ну и фиг с ним…
Проводив взглядом странную компанию, Шульц остался сидеть в кафе, и какое-то время размышлял об увиденном и услышанном. Он, сожалел, что окончание разговора, даже то, что он сумел услышать не сумел понять, так как неизвестный русский офицер говорил с девушкой по-японски. И судя по вполне нормальной реакции двух присутствующих при разговоре японок, говорил он достаточно неплохо.
Сам Гюнтер японского языка не знал, конечно, он мог понять, может быть пару или тройку бытовых фраз. Даже мог попытаться сам что-нибудь сказать, однако, как за прошедшие несколько дней он уже успел убедиться, все подобные эксперименты почему-то вызывали у японцев приступы веселья.
Может быть, усталость от прогулки по жарким, пыльным улицам и последующий комфорт прохладного кондиционированного зала уютного кафе и размеренность мыслей сморили его, но посидев еще несколько минут, молодой человек понял, что совершенно незаметно задремал.
Шульц встал и направился к стойке, собираясь расплатиться за выпитый сок.
Стараясь выглядеть невозмутимым, он протянул бармену, какую-то банкноту и, наблюдая как тот начал отсчитывать сдачу, решил расспросить о давешних, так заинтересовавших его посетителях:
– Скажите, уважаемый, а эти люди… они часто сюда заходят?
Натолкнувшись на полный непонимания взгляд бармена, лейтенант заподозрил что-то неладное.
– Какие люди, господин?
– Ну, вот эта пара, которая вышла от сюда несколько минут назад? И девушка…
– Простите, но тут кроме вас никого не было…
Если бы за стойкой бара стоял молодой парень, Гюнтер еще мог бы предположить, что его разыгрывают и это глупая шутка, но волосы мужчины в форменной белой рубашке, уже были изрядно тронуты сединой.
Чтобы избежать недоразумений, лейтенант достал и продемонстрировал свое удостоверение, новенькую ID-карту со зловещей надписью, гласящей, что ее обладатель является лейтенантом второго департамента всесильного NERV, но и это не возымело на бармена никакого действия. Тот упорно продолжал твердить, что около получаса назад сюда в пустой зал вошел посетитель, и этим посетителем был он лейтенант NERV, и больше в кафе никто не приходил.
Окончательно сбитый с толку, Гюнтер потребовал, чтобы ему продемонстрировали записи видеонаблюдения, ведь все подобные заведения в обязательном порядке оснащались подобными системами на случай беспорядков.
Спустя еще пятнадцать-двадцать минут озадаченный молодой человек вышел из подсобного помещения, где среди всего прочего размещался и видеорегистратор местной системы видеонаблюдения.
Все это время он буквально пялился в монитор, с четырьмя выведенными картинками архива видеонаблюдения, разглядывая зал и его одинокую фигуру в этом зале. Как он пил свой сок, как смотрел куда-то в пустоту, надолго замирая в неподвижности, как к нему подходил бармен, принося заказ и забирая деньги, как проснулся, задремав, под конец…
"Значит, что? Это был всего лишь сон???"

Начало второе... (новый знакомый)

Солнце уже садилось к неровной линии гор окружавших Токио-3. Воздух еще более влажный, чем обычно, после утреннего ливня, начавшегося совершенно неожиданно, ясное еще несколько минут назад небо, вдруг оказалось затянутым темными, словно бы касающимися верхних этажей высотных домов тучами, и столь же внезапно, закончившегося. Дождь, когда казалось, что вода почти непрерывным потоком льется с неба, продолжался чуть больше получаса, и затем столь же быстро сменился ясным небом.
Улицы, медленно остывающие от дневной жары, постепенно погружались в вечерний сумрак.
Молодой европеец неторопливым прогулочным шагом шел по городу. Хотя до подъезда его дома было уже недалеко, но желания идти в казавшуюся пустой и нежилой служебную квартиру, совершенно не было.
Очень кстати по пути оказался небольшой сквер. Правда не совсем по пути, для того чтобы зайти в него, нужно было свернуть на боковую дорогу, но он решил посидеть немного на улице.
Мужчина обнаружил этот сквер еще несколько дней назад, когда обходил и осматривал окрестности своего нового дома. Всего две, соединенные короткой дорожкой, площадки укрывались в, ставшей к вечеру еще более густой, тени пары десятков деревьев.
Присев на одну из скамеек, молодой человек задумался о прошедших с его приезда в Японию днях.
Знакомство с новым коллективом состоялось в рабочем порядке. Удивил национальный состав сформированной группы, словно специально подобрали представителей почти всех крупных участников проекта, хотя, скорее всего, это и было сделано специально. По сути все трое являлись достаточно узкими специалистами, но при этом не было жесткого разграничения по полномочиям. Радовало то, что если удастся построить работу так, как, видимо, задумывалось изначально, они с успехом смогут дополнять друг друга.
Помимо его, представителя Евросоюза, отвечавшего за анализ и общую координацию действий, в состав группы входили еще два человека. За прошедшие дни, он уже успел, более-менее присмотреться к своим сотрудникам, и сформировать определенное мнение о них.
Компьютерщик, унтер-офицер Ненажный, из российских органов внутренних дел, отвечающий за информационное обеспечение работы. Совсем еще мальчишка, но, несмотря на все демонстрируемые им замашки информационщика, парень далеко не так прост, каким пытается казаться. И это ясно продемонстрировало посещение тира в минувшую пятницу. Конечно, уникумы встречаются разные, но кто-нибудь встречал компьютерщика, выбивающего при стрельбе двадцать восемь очков из тридцати возможных? Встречали? А так… чтобы все три отверстия от пуль можно было закрыть спичечным коробком?!.
Но с компьютерами парень действительно дружит, причем, когда он погружался в свою стихию, складывалось впечатление, что унтер сам становится компьютером, по крайней мере, уследить за его действиями становилось практически невозможно…
Второй член их группы Хенеске, прикомандированный от американского ФБР, бухгалтер или даже скорее – экономист. Всегда молчаливый младший лейтенант, несмотря на свой возраст – почти сорок лет…
Если Ненажный относится к работе как к спорту, подходя к решению поставленных задач с соревновательным духом, то Хенеске действовал с молчаливым сосредоточенным ожесточением. Порой даже не понятно, как именно он пришел к тем или иным выводам.
Размышления офицера были прерваны самым бесцеремонным образом, неслышно опустившимся на скамейку рядом с ним, незнакомым мужчиной:
– Я вам не помешаю? – По-английски спросил тот, уверенным, чуть с хрипотцой голосом, с едва уловимым, и смутно знакомым лейтенанту акцентом.
– Э-э-э... – он окинул взглядом незнакомца и, решив, что если тот подсел именно к нему, то возможно хочет что-либо сказать, – Думаю, что не помешаете, а с кем имею честь?
– Засядько Сергей Михайлович, – представился мужчина, – Я тут… работаю неподалёку… – с этими словами он, порывшись в карманах, извлёк пачку сигарет, но спохватившись, спросил, – Вы не против?
– Шульц, Гюнтер, служу в НЕРВ, – в свою очередь представился молодой человек, – Курите, конечно, я не курю, но дым мне не мешает.
Лейтенант понял, что именно его настораживает в новом знакомом…
Немного певучий акцент объяснился просто – Сергей, без сомнения, был русским, и именно похожим образом произносил и строил фразы по-английски его новый подчиненный, Ненажный, но не это вызвало любопытство Шульца.
Он был уверен, что совсем недавно встречал этого человека, но вспомнить где именно и при каких обстоятельствах никак не получалось…
Поблагодарив, мужчина вынул сигарету, то как он тряхнул ей и стукнул фильтром о край пачки показалось забавным, но когда лейтенант увидел извлеченный тем агрегат, который русский, видимо, называл зажигалкой… Шульц понял, что его мозг начинает пробуксовывать…
Бензиновое устройство явно было самодельным. Такие, наверное, можно встретить в музеях прошлой Великой Войны, и еще иногда подобные зажигалки делали бойцы несшие службу в различных горячих точках.
Корпусом ей служила гильза, молодой человек понял, что даже на глаз не сможет прикинуть калибр, и то к чему именно должны были быть такие патроны…
Сергей ловко высек огонь из этого монстра, прикурил и с наслаждением выпустил клуб дыма. Заметив заинтересованный взгляд Гюнтера, направленный на его "чудо-огниво", мужчина улыбнулся и пояснил:
– Подарок от друга… Хотите посмотреть? – И не дожидаясь ответа протянул зажигалку.
– Оригинальное изделие, – Шульц провел пальцем по аккуратной линии пайки, безусловно, хорошая работа, так делают только для себя… – Кстати, впервые вижу подобный ритуал прикуривания... – молодой человек попытался изобразить руками, как собеседник постукивал сигаретой о пачку.
– А-а-а, вы про это… – русский улыбнулся – Когда-то приходилось курить папиросы, вот привычка и осталась… Хорошая погода, кстати, сегодня, не правда ли? В такой чудесный вечер просто грех сидеть дома…
– Согласен, прогуляться нормально только вечером и можно, правда к местным перепадам я еще не совсем привык, то дождь, то ясно, погода меняется слишком быстро, да и жарче тут, – Гюнтер улыбнулся в ответ, и поинтересовался, возвращая зажигалку хозяину, – Вы давно с Европы?
– Сильно заметно? – ответил вопросом на вопрос Засядько.
– Да вообще-то. Может, как и я?.. Вечером гулять любите – вечером прохладнее, и влажность не так давит…
Нарочито беззаботная поза собеседника и чуть прищуренный непрерывно скользящий по округе взгляд, тоже о чем-то напомнили лейтенанту. Новый знакомый, при всей своей видимой расслабленности больше создавал впечатление взведенной пружины, готовой распрямиться в любую секунду. Бросилось в глаза как он, словно сам того не замечая, постоянно старается держать одну руку свободной. Даже когда доставал или прятал зажигалку, мужчина брал сигарету в зубы, хотя едкий дым, попадая в глаза, явно доставлял ему неудобство.
– У нас в Германии влажность не намного меньше, но нет такой изнуряющей жары, какая тут днем, даже боюсь представить, ведь лето еще не началось…
"Любопытная личность, он сказал именно "работаю", а не служу, но не выглядит офисным клерком или бизнесменом, интересно, а много еще таких?.. Где же я его, все-таки встречал?.."
– Что-то вроде того… – туманно ответил Сергей – Увы, но начальство имеет свои взгляды на то, где должен работать его подчинённый… – при этом он невзначай глянул на часы.
– Начальство, ну ему как всегда виднее… – грустно заметил Гюнтер, видимо вспомнив, что-то свое, – По какому профилю работаете?
Вдруг лейтенант заметил, как на лице русского буквально в несколько секунд промелькнула целая гамма чувств, частая сеточка морщин вокруг глаз разгладилась и, сразу потеплевший взгляд, устремился куда-то в сторону, даже показалось, что Сергей прошептал по-русски: "… бедная девочка…".
Заинтересовавшись, молодой человек оглянулся, и успел увидеть, как в противоположенной стороне через сквер переходит худенькая сероволосая школьница, лет четырнадцати на вид.
– Полевой агент службы хронопоиска и коррекции, – с серьёзным видом сказал мужчина.
Гюнтер, оценив шутку, засмеялся, Засядько улыбнулся тоже.
– На самом деле я тут по линии поиска "потеряшек". Возвращаю, так сказать, беглецов и беглянок в родные пенаты, где кого ждёт упитанный агнец, а кого большой и широкий папин ремень… – отсмеявшись, продолжил Сергей.
Определенно лейтенанту нравился его новый знакомый, с немного шальным взглядом и бесшабашной улыбкой.
Закончив смеяться над весьма удачной шуткой, русского, молодой человек заметил, что тот все чаще посматривает на часы. Немного старомодные, механические на широком кожаном ремешке, повернутые на строну запястья, как иногда любят делать некоторые водители, чтобы видеть время, не отрывая рук от руля.
– Вы торопитесь? Или может, ждете кого-то?..
– Да, должен позвонить один… субьект… – при этих словах Засядько немного поморщился, из чего Гюнтер сделал вывод, что упомянутый "субъект", русскому достаточно неприятен – В общем, как раз по поводу моей… работы… Что самое скверное, слово "пунктуальность" ему, похоже, незнакомо даже в теории… Вот, жду теперь…
– Не пунктуален, ну тогда это, наверное, "лягушатник"? – Шульц постарался незаметно почесать саднящую под пластырем кисть, – Однако вы производите впечатление преуспевающего человека. Конечно не все дети в наше время, относятся с должным почтением к родителям. Но как это так, убежать из дома? И неужели подобное часто случается в нашем неспокойном мире?..
– Сразу видно немца – у вас всегда во всём "лягушатники" виноваты, как у нас – янки… – хохотнул Сергей. – К сожалению, этот тип – японец… – продолжил он. – Да, и такое бывает в этом мире… А по поводу "потеряшек"… всё просто, у кого дурь в голове юношеская играет, романтика опять же, юношеский максимализм… много причин… долго рассказывать… Естественно, мы работаем на… обеспеченных людей. Кстати, большинство таких случаев у них и происходит… Тот, кто занят делом, о глупостях не думает… А кстати, что у вас с рукой-то? Где так угораздило?
– Да собственно, ничего выдающегося, – Шульц снова почесал нестерпимо начавшие чесаться, под уже достаточно потрепанным пластырем рубцы. – Оказался не в самом удачном месте, когда Ангел пожаловал, вот и пришлось очень быстро оттуда выбираться.
– Да уж… Ну, дёшево отделались, можно сказать, от такого… стихийного бедствия… – в голосе русского было сочувствие. – Я вот успел в убежище нырнуть… – Засядько явно что-то хотел сказать ещё, но его прервал звонок мобильного. Извинившись, он достал телефон и не глядя ткнул кнопку. Обменявшись с неведомым собеседником несколькими фразами на японском, мужчина снова убрал аппарат в карман.
– Увы, но вынужден с вами распрощаться, дела зовут… – обратился он к Гюнтеру. – Вот мой адрес электронной почты, если что – пишите… – с этими словами он быстро и размашисто черкнул что-то на листке, вырванном из блокнота. – Номер мобильного не даю, ибо не уверен, что и завтра буду здесь, а роуминг нынче штука дорогая…
– Хорошо, – молодой человек быстро запихал полученный листок в пиджак и, несколько раз хлопнув себя по карманам, разочаровано и немного виновато улыбнулся собеседнику, – я тут надолго, но еще не помню свои местные контакты, я напишу вам сегодня или завтра, чтобы у вас тоже был мой адрес…
– Буду ждать. – кивнул русский. – Ну что, прощаться не будем, может, ещё встретимся… хотя не обещаю… Было приятно с вами поговорить… И будьте поосторожнее в следующий раз – он указал взглядом на руку Гюнтера. – Счастливо! – и с этими словами быстро пошёл по аллее.
Лейтенант сидел на скамейке и смотрел вслед своему новому знакомому. Поэтому увидел, что когда Сергей уже почти вышел на улицу, от одного из ограждающих аллейку столбов отделилась фигурка девушки, или даже девочки. Она подошла к сразу остановившемуся русскому и что-то тихо сказала, ссутулившись и опустив голову.
Сергей, выслушав ее, как-то по-отечески потрепал девочку по голове и словно маленького ребенка, взяв за руку, вышел вместе с ней из парка.
В памяти постоянно прокручивалось, как русский строил фразы, его интонации, даже то, как он держал сигарету, затягиваясь быстро, словно урывками…
Все это казалось знакомым.
Где он мог этого Сергея видеть?
Фигура девушки, подошедшей к нему на выходе, тоже казалась знакомой. Шульц пожалел, что не смог разглядеть ее лица. Почему-то представилось, что она должна быть красивой, а красивые женщины, обычно запоминаются…
Узнавание пришло медленно, словно издалека, и вместо того чтобы решить вопросы возникшие у молодого человека, только сильнее его озадачило.
Гюнтер вспомнил события минувших выходных, когда он впервые решил прогуляться по Токио-3.
Он видел именно этого человека, да и именно эту девушку тоже видел в том сне, правда тогда там была еще одна женщина…
Но…
"Значит, что? Это был ведь всего лишь сон?? Или нет???"
Решив подумать об этом вопросе еще позже, и непременно заглянуть к медикам, Гюнтер, поднялся и, взглянув на уже изрядно потемневшее небо, пошел в сторону дома.

Отредактировано Helikk (11-03-2012 17:09:58)

Глава 2. "Дни".

Сегодня жарко, впрочем, жарко было и вчера, лишь к вечеру прошел ливневый дождь.
Мужчина, которому на первый взгляд трудно было дать больше двадцати пяти, может тридцати лет, вышел из небольшого магазинчика, удобнее перехватив звякнувший пакет торопливо зашагал к зданию через дорогу.
Быстрее в прохладу дома, к его пусть и маломощному, но все-таки работающему кондиционеру.
Хорошо иметь светлые волосы – когда оказываешься под палящими лучами полуденного солнца, понимаешь всю прелесть своей внешности.
Вот хлопает дверь и ощущение давления солнечного света на плечи и голову пропадает.
Какое облегчение. Все же нужно время, чтобы привыкнуть после Германии к местному климату, лучше не выходить из дома без головного убора. Хотя командировка заканчивается, и можно было бы иметь чемоданное настроение.
Ох, темнит что-то майор, рапорт принял, но по извечной своей манере поинтересовался, срочное ли дело. Все бумаги, не требующие немедленной реакции, майор откладывал – "чтобы дали сок". Несколько лестничных пролетов и вот она, его дверь номер 95. Через нее слышны разговоры, грустный перебор гитарных струн.
Короткий стук, поворот ключа.
— О, вот и наш виновник торжества вернулся. Давай, проходи, Гюнтер, чувствуй себя дома, но не забывай, что мы в гостях.
Молодой, лет двадцати, на вид, парень отложил гитару и подошел к небольшому столу, с открытой бутылкой, и расположенными вокруг нее ломтями хлеба, сыра и другой нехитрой закуской.
Пять стаканов с водкой, причем на пятом налитом еще в самом начале этой импровизированной посиделки, чернеет горбушка.
— Так-с, — уже седеющий с заметной лысиной кряжистый мужчина, тот самый майор, Хиро Такамити, поднялся, взяв один из стаканов, хмуро окинул взглядом присутствующих, — Ну, за тех, кто в поле, кампай…
Он одним махом проглотил содержимое стакана, после чего, поставил на стол кверху дном. Присутствующие, не говоря ни слова, выпили и потянулись к закуске.
Встретив этого человека на улице, можно было бы принять его за серьезного банковского работника или директора какого-нибудь предприятия. Такая же гордая осанка, резко очерченные скулы и уверенное выражение лица, человека состоявшегося в жизни и прекрасно осознающего собственную силу и значимость. Однако если суметь заглянуть в чуть прищуренные карие глаза, зачастую смотрящие куда-то в сторону, можно увидеть в них напряжение и усталость. Усталость из тех, что можно видеть в глазах солдат после долгих и тяжелых боев.
Гюнтер вздрогнул, когда осознал, что сейчас эти самые глаза смотрят на него, пристально и оценивающе, словно через прорезь прицела.
— Гюнтер, я оставляю тебя старшим, конечно сегодня выходной, — майор хлопнул ладонью по донышку своего стакана и направился к двери, — но не забывай, что завтра уже не воскресенье.
После его ухода все заметно расслабились, присутствие старшего явно вызывало некоторую скованность.
Молодой человек вновь взял гитару и начал, наигрывая незамысловатый мотив и тихо напевать, прохаживаясь по комнате:
"Эти люди военные, носят форму так редко,
Ордена надевают, лишь в особые дни.
Их работу не легкую – называют…"
— Э-э-э… Гюнтер, а ты ничего не перепутал?
Этот возмущенный вопль, заставивший смолкнуть песню, издал третий из присутствующих. Он уже убрал со стола пустую бутылку и сейчас озадаченно разглядывал вынутую из принесенного Гюнтером пакета бутылку минеральной воды.
В повисшем молчании утих последний взятый аккорд.
— Нет, Genossen[1], я ничего не перепутал, сам напиваться не намерен и вам не позволю!
— Э-э??? — Юноша вернул гитару на диван. Подойдя к Гюнтеру, заглянул ему в глаза, — Шеф, не горячись. Мы хорошую тему разработали?.. Ведь если без этого, у нас любые посиделки в рабочее совещание превращаются. Ну, еще по чуть-чуть, а?..
— С вами пить вообще никакого здоровья не хватит. Подчиненные, а командиром командуете, не стыдно?
Вот он его отдел… все собственно в сборе, действительно хоть рабочую летучку проводи…
У каждого свое прошлое, подробности известны только начальнику сектора, а Гюнтер владеет только общей информацией. Сборка с мира по крошке, даже жалко с этими ребятами расставаться будет. Молодой унтер-офицер Леонид Ненажный, не то из реанимированного русскими ОБХСС, не то еще из какой аналогичной структуры, держит на себе информационное обеспечение всей их работы. Сбор, обработка и систематизация любых данных, даже полученных с помощью взлома чужих систем. Второй, обычно молчаливый американец Вильям Хенеске, личность еще более примечательная, младший лейтенант, хотя по годам должен бы уже капитаном быть. Причина такого медленного роста, как стало ясно совсем недавно, была в абсолютном пренебрежении, с которым Хенеске относился к различным инструкциям и наставлениям. Однако это совершенно не мешало ему чувствовать себя как рыба в воде в хитросплетениях всевозможных бухгалтерских проводок и цифр.
— Конечно, как скажешь, командир, — Хенеске отложил пакет и откуда-то из своего безразмерного портфеля, с которым он, казалось, никогда не расставался, извлек очередную бутылку спиртного.
Продолжая держать в руках обе бутылки, он словно взвешивал их, и вопросительно поглядывал на Гюнтера.
Работа будет завтра, а сегодня действительно можно дать ребятам расслабиться, а то ведь и головой заболеть от всего этого можно. Главное только держать все под контролем, и не дать им увлечься, так сказать процессом.
"Ох, чует мое сердце – пожалею я об этом".

***

Когда-то старый друг и сослуживец Гюнтера Шульца рассказывал, как он ездил в командировку в Москву. Одним из ярких впечатлений, вызывавших каждый раз вспышку ругательств со стороны товарища, было впечатление о том, как они перед самым его отъездом, пили с русскими коллегами.
"Пожалел… Ох и пожалел…"
С раскалывающейся от похмелья головой хмурый Шульц, присутствовал на совещании сектора, а иначе как присутствие, его текущее состояние, охарактеризовать было трудно. В голове пульсировала единственная мысль: "Что бы я еще раз сел пить с ними".
От грустной мысли его отвлек шум сдвигаемых стульев. Собственно ежедневное утреннее совещание закончилось. Командиры смежных подразделений быстро направились по своим отделам.
Кто и о чем говорил, что докладывалось, какие цели ставились, все это сегодня проскользнуло мимо него, или утонуло в похмельных ощущениях.
"Да… что бы я еще раз сел пить с ними".
Гюнтер встал, и даже не задвинув за собой стул, пошел к двери, но был остановлен репликой начальника:
— Задержитесь, Шульц!
Поскольку всегда предупредительный Такамити на этот раз не предложил Гюнтеру сесть, лейтенант остался стоять.
На столе у майора лежал знакомый Гюнтеру лист бумаги – его рапорт. Хмурый взгляд командира скользил с рапорта на молодого офицера и обратно.
— Я понимаю, лейтенант Шульц, у вас сейчас плохое самочувствие, — в голосе майора не чувствовалось никакого сострадания — Но позвольте мне задать вам несколько вопросов, в свете вот этого документа. Вы в своем уме, лейтенант?!
— Но…
— У меня еще есть к вам вопросы! — Теперь в голосе майора зазвучала сталь.
Гюнтер моментально смолк, поняв, что препираться сейчас бесполезно. Майор хочет высказать все, что он думает по поводу его просьбы о возвращении на родину, о чем собственно и был злополучный рапорт.
— Вы понимаете, лейтенант, что идет война без правил и законов?! Война, в которой ставкой является нечто большее, чем интересы или даже жизнь отдельных людей, независимость нации. Вы понимаете, что здесь фронт?!! Тут воюют даже уборщики в коридорах, хотя еще сами не осознают этого! Вы уедете, Хенеске и Ненажный тоже уедут! С кем мне воевать?! Из территориальной армии специалистов набирать?!
Майор на секунду умолк, и продолжил, добавив в голос к уже имеющейся там стали, презрение:
— Я действительно могу всем рассказывать, что офицер Штази испугался работы и сбежал?! Не верю!!!
Вот вам и хваленная восточная невозмутимость. Таким Гюнтер шефа еще не видел и не слышал. Даже голова перестала болеть, видимо, эта странная вспышка заставила организм мобилизовать все ресурсы и отодвинуть все остальные проблемы на дальний план.
Такамити наконец заговорил спокойнее.
— Я не сделал вам выговора, за ту выходку Хенеске, при задержании, хотя стоило бы его разжаловать и отобрать у него оружие, но это… Вы вообще-то знакомы с пилотами Ев, лейтенант?
— Лично нет.
— Познакомьтесь, это будет вам полезно, особенно с молодым Икари. Если после того как вы посмотрите им в глаза, вы придете ко мне с вашим чертовым рапортом, я подпишу его вам. Катитесь тогда к черту на рога или еще куда захотите. Я вас больше держать не буду. А до тех пор, буду считать, что никакого рапорта не было!
Майор быстрым движением рванул лист пополам и отправил в урну.
— Свободен, лейтенант!

***

Лейтенант, все еще в некоторой прострации после отповеди, устроенной ему майором, направлялся в свой отдел. Пора начинать работу. Да и на подчиненных стоило посмотреть. Что-то подсказывало ему, что эти двое с утра похмельем не мучились.
Мелодия сотового телефона заставила Гюнтера остановиться прямо на лестнице. Небольшой экран показал, что вызывают из отдела охраны. 
— Лейтенант Шульц, ГЭБ[2], слушаю вас, коллега.
— Знаешь, Гюнтер, мне право неловко тебя об этом спрашивать, но твой этот, как его… Хенеске, он вообще как, с головой дружит или нет?
— А в чем проблема, почему на него все ополчились, вот и Такамити сегодня неудовольствие высказывал?
— Так ты что… не в курсе, лейтенант?.. – Озадаченно протянул собеседник.
— Представь себе, не в курсе, просвети. — Гюнтер почувствовал, что начинает злиться.
— Ну, он на глазах почти всего отдела снабжения ткнул тому малому в лоб пистолетом, и зачитал права в стиле полицейских боевиков. Только как-то странно зачитал… — собеседник запнулся на секунду, — Что-то типа: "Вы имеете право на сопротивление, вы имеете право на смерть".
Гюнтер почувствовал, что ему не хватает воздуха.
Что Хенеске плевать хотел на правила, для него уже не новость. Получив ордер на арест, младший лейтенант ушел вместе с бойцами охраны проводить задержание. Само по себе это было нарушением инструкции, в подобных случаях действовать должна только охрана.
— Так вот я специально уточнял, — голос начальника охраны оставался озадаченным, — От штата к штату у них там различия имеются, но такая формулировка точно никогда не применялась.
Сначала майор отчитал, буквально как мальчишку какого-то. Еще Хенеске в ковбоя или шерифа поиграть решил, как оказалось. Теперь "коллега", этак с ехидным участием разговаривает. Однако своих людей мы не отдаем, мы им сами профилактику делать будем…
— Уважаемый коллега, мои подчиненные компетентны и абсолютно адекватны, — решительно ответил Гюнтер, — Ваши замечания приняты и будут учтены. Всего вам наилучшего.
Молодой человек с едкой улыбкой нажал отбой.
"Я сегодня кого-то пристрелю…"
Почему-то очень захотелось обкатать на языке, как это звучит: "Вы имеете право на сопротивление, вы имеете право на смерть".
Лейтенант вошел в кабинет, с трудом сохраняя внешнее спокойствие.
Подчиненные, как и предполагал Гюнтер, совершенно не проявляя каких-либо симптомов вчерашнего "продолжения банкета" (как выразился Ненажный), оторвались от мониторов.
— Привет, шеф, — Леонид подозрительно бодро улыбнулся, — И что у нас плохого?
Шульц испытал некоторое чувство благодарности к информационщику, каждое утро приветствующему его этой немудреной фразой. Вокруг так мало стабильности, и даже такая мелкая постоянность коллеги радовала. 
— Леонид, Вильям, здравствуйте! А почему вы говорите "плохого"? У нас всегда только хорошее.
— По взгляду, вашему прекрасному убийственному взгляду, шеф, — пропел со своего места молодой человек.
— Ты не прав, Леонид. У нас на подходе хорошие… — Гюнтер взглянул на оторвавшегося от монитора экономиста, — пистоны, ржавые…, но зато такие хорошие…
Не заметив какой-либо реакции на упоминание о "пистонах", Гюнтер приступил к запланированному разносу:
— Младший лейтенант Хенеске,  du bist mein Kopfschmerzen[3]! Что вы учудили во время операции по задержанию этого кренделя? И самое главное, почему я узнаю об этом из слухов?
Вильям вскочил со своего места и, карикатурно вытянувшись и вытаращив глаза в стиле отчитываемого сержантом солдата, заорал:
— Виноват! Лейтенант! Сэр!!. Впредь буду докладывать лично! Сэр!.. Буду докладывать немедленно! Сэр!!!
— Genug Clownerie[4]! Ты еще проори, что такое больше не повторится!
Паясничавший секунду назад Хенеске стал абсолютно спокойным и бесстрастным:
— Прости, командир, но этого я обещать не буду.
"Я сегодня кого-то пристрелю…"
— Warum ist so[5]?.. Почему Вилли? — Шульц уже начал успокаиваться, — Что-то случилось?
Хенеске выдохнул и окинул коллег взглядом.
— Случилось… — напряжение отступило, и дальше он продолжал с легкой грустью в голосе, — Случилось. Давно, правда. Как-нибудь потом расскажу, эта сказка не для трезвой головы.
— Ничего себе… — оживился молодой информационщик, — Гюнтер, однако повод уже имеется.
— Я тебе дам повод… — прорычал лейтенант.
"Я сегодня точно кого-то пристрелю…"

***

День медленно перевалил за полдень. Молчаливый обед. По обыкновению друзья-коллеги не ходили в столовую, а обедали в своем кабинете.
И совсем не потому, что там плохо готовили. Повара в столовой NERV были хорошие. Продукты также закупались хорошего качества.
Поставки в систему питания института за прошедшие три месяца уже дважды проверялись их группой. Пока нареканий, за исключением несвоевременности доставки некоторых предоплаченных заказов, не возникало. Впрочем, серьезные штрафные санкции и отказ от работы с подобными контрагентами, быстро объяснили коммерческой братии, что NERV шуток с собой не прощает.
И первое время после того, как рабочая группа второго отдела NERV была сформирована, трое, тогда еще едва знакомых друг с другом офицеров, как и большинство служащих ходили обедать в столовую.
Так и продолжалось бы, не случись одно курьезное событие, хотя техникам в тот момент было не очень смешно. В результате аварии систем огромного комплекса вышли из строя печи и еще кое-какое оборудование.
Можете представить себе какими должны быть печи, жарочные шкафы и столы в столовой, которая ежедневно обслуживает несколько тысяч сотрудников?
Вот тогда руководство, принеся извинения, предложило сотрудникам в течении трех дней, необходимых на ремонт, обедать в ресторанах и кафе города, или приносить обед с собой. Даже какую-то компенсацию под эти цели выписали.
Как начали приносить плошки – так носили их и до сих пор.
Вот и сегодня, каждый молча ел на своем рабочем месте. Даже вечно неунывающий Леонид отпустил не больше двух-трех своих дежурных шуточек. Прошелся по пристрастиям лейтенанта, да посетовал о невозможности организовать "грамм по сто пятьдесят" чего-нибудь стимулирующего.
— Слушай, командир, я тут в базе нечто интересное откопал, — информационщик оторвался на секунду от своей лапши, которую он упорно продолжал называть вермишелью, — По новому оборудованию.
— И что же вас заинтересовало, мой друг?
Гюнтер уже доел свои бутерброды и повернулся к коллеге, прихлебывая чай.
Ненажный вчера был абсолютно прав. Стоило им собраться вместе, как почти тут же начиналось обсуждение каких-либо рабочих моментов. Разумеется, за исключением тех случаев, когда на столе присутствовало спиртное. Причиной, скорее всего, был принятый ритм работы всей группы, предложенный еще в самом начале американцем. Ритм был прост: пятьдесят минут каждый занимается своим делом по выбранному направлению и десять минут на короткое совещание и обсуждение.
— Такое дело… — Леонид, добивая остатки обеда, вывел на монитор какую-то таблицу, — Смотри, на малый буксир два месяца назад был установлен новый терминал данных, а в пятницу портовые службы подали заявку на его ремонт.
— Mein Gott! Aber ich bitte sich[6]! А NERV тут причем, — Гюнтер оставил недопитый чай и заглянул в выведенную Ненажным таблицу, — Или этот катер как-то с нами связан?
— В том-то и дело. Непонятно почему, но это судно числится на нашем балансе.
Уже закончивший свой обед Вильям быстро пролистал какие-то вкладки и таблицы на своем мониторе и включился в обсуждение:
— Это вспомогательный буксир для воздушного транспортника.
Лейтенант на секунду задумался, все вспомогательные средства автоматически ставились на баланс института, и в этом не было ничего необычного.
— Что же тогда работаем по "стандартной шестерке".
Ненажный вывел несколько таблиц и страницу с описаниями.
— Терминал позиционируется как альтернативный обычным УКВ канал связи высокой защищенности.
— На вспомогательный катер ставить такое оборудование не совсем логично, — Гюнтер попытался предположить ход мыслей того, кто принял решение об установке подобного устройства.
— Если не планируется работа при наличии мощных помех, — информационщик в задумчивости прикусил губу, — Или предполагается передача данных, которые не должны быть перехвачены третьей стороной.
— Закуплено у Ericsson, они же позиционируются как разработчики и производители, — Хенеске оторвался от своего монитора, — Цена соответствует заявленной на рынке.
— Что же, придется уточнить у связистов, зачем им этот терминал нужен, — Гюнтер окинул взглядом коллег, — А в свете заявки на ремонт, встает последний вопрос: "То ли мы получили, чего хотели?".
— Как вы могли забыть последний вопрос, командир? — Улыбка экономиста стала напоминать волчий оскал.
— Да, Вильям, "Кому это все выгодно?"
Гюнтер поднялся, переведя свой компьютер в режим ожидания, направился к двери:
— Я к связистам и в порт, нужно посмотреть, в чем там дело.
— Не забудь диктофон, шеф.

***

Шульц вышел из центра связи NERV в несколько озадаченном состоянии. Разговор получился конструктивным, вопрос о необходимости установки терминала защищенной связи на портовый буксир отпал. Связистам был нужен эффективный канал связи способный функционировать в условиях интенсивных помех, создаваемых полем Ангела. Аналогичные системы уже устанавливались почти на всю технику института. Через пару-тройку недель подобными системами будет оснащен весь транспорт и все сколько-нибудь удаленные объекты.
Нареканий поставляемое оборудование не вызывало, и заявка на ремонт для самих связистов оказалась неприятной неожиданностью.
Гюнтер направился к выходу в город. Не лишним было бы посмотреть на злополучный терминал "вживую", так сказать.
Центральная проходная, - здесь проходит большинство сотрудников, по тем или иным делам идущих в Геофронт, либо возвращающихся в Токио-3. Лейтенант замешкался перед турникетом, доставая пропуск. Дополнительные барьеры на проходной, в срочном порядке установили после атаки террористов. Проклятая карточка завалилась за подкладку. На глазах внимательно следящего за ним охранника, Шульцу пришлось, подобрав полу, старательно выуживать ее из недр одежды.
И почему у нас так привязались к этим лазерникам? Можно было бы поставить и бесконтактные, тогда не нужно бы было каждый раз доставать пропуск. Просто приблизить его к считывателю на десять пятнадцать сантиметров. А теперь ковыряйся тут…
Вот так встреча…
Двое подростков в форме NERV входят в комплекс, проходя эти же турникеты навстречу ему.
Это и есть пилоты, Гюнтер попытался получше рассмотреть ведущих беседу Икари и Аянами, пока они проходили мимо него. Не узнать их было трудно. Совсем еще дети, лет четырнадцать на вид, не больше, но фигуры собранные, движения четкие и быстрые.
— Черт, опять Аска убежала вперёд, а я просил её дождаться нас, — мальчик поморщился, словно от ноющей зубной боли, — Точно тебе говорю, если ее на месте не будет, я порекомендую Мисато организовать ей гауптвахту.
Младший Икари точным движением провел своим пропуском по считывателю. Короткий писк зуммера и турникет проворачивается. Голубые, даже голубовато-серые глаза холодно взглянули на все еще не доставшего свой пропуск Гюнтера.
— Может у нее важные дела?.. — Спокойный и рассудительный голос девушки или вернее девочки в зеленом мундире научного отдела. Писк зуммера и очередной поворот турникета.
— А как с взаимодействием на "два и раз", как без нее?.. Или дома учебные курсы устраивать будем? Как дети прямо… Не нужно тащить домой дела, с которыми можно разобраться в такзале.
Икари рывком открыл дверь, и пропустил вперед Рэй. И подростки пошли вглубь комплекса, направляясь к лифтам.
Мысли заметались от ощущения неправильности происходящего.
Как они отличаются друг от друга, и насколько они похожи. Эти дети – похожи манерой держаться, своими повадками. Такими похожими становятся напарники, после нескольких лет службы. Когда приходит понимание не только с полуслова, а с полувзгляда, когда даже невысказанная еще мысль приходит одновременно.
О чем они говорили? О взаимодействии? "Звено-два-плюс-раз" – боевое взаимодействие усиленной пары, которая еще не может считаться полноценной тройкой. И это разговор двух подростков?
Гюнтер знал, что пилотов учит опытный боец-штурмовик, О'Брайан, – видимо, он был не из тех людей, кто зря ест свой хлеб.
"Mein Gott! Was ist mit diesem Kinderen[7]? Ведь им же еще учиться, расти… Им влюбляться нужно".
Достав, наконец, свой пропуск, лейтенант вышел из здания.
Нужно было торопиться в порт, чтобы успеть вернуться домой до темноты.
Однако идя к оставленной на стоянке машине, Гюнтер пообещал себе позднее обдумать, что именно могло насторожить его в произошедшей встрече.

***

За годы службы в Штази Гюнтер привык доверять своим ощущениям.
Шестое чувство могло предупредить об опасности. Вам знакомо это ощущение взгляда в спину? Или бывают моменты, когда очень не хочется что-либо делать? Как показывает опыт, большинство таких сделанных через силу дел, заканчиваются неудачей. Ненажный говорит в таких случаях: "Не спеши исполнить приказ – его еще могут отменить".
Вот и сейчас лейтенант шаг за шагом вспоминал прошедший день, пытаясь понять, что же вызвало у него беспокойство.
Такамити не только не подписал рапорт, но еще и отчитал его, хорошо хоть после совещания, а не при всех. Домой на самом деле хочется. Конечно, тут хороший, уже сработанный коллектив, но не воспринимается Токио-3 домом.
С охраной поругался и Хенеске за его выходку отчитал. Удивляет обмолвка о чем-то случившемся в его жизни. Наверное, придется пойти на поводу у Леонида и позволить "реализовать повод" в следующие выходные, и дело тут не в праздном любопытстве. Хороший командир должен знать, что происходит с его подчиненными. Тем более, если это что-то побуждает их хвататься за оружие в совершенно неподходящих случаях. 
Разговор со связистами. Там все предельно ясно – связь нужна, и нужна надежная связь. Разработанные до нападения Ангелов схемы оказались малоэффективными. Они в меру своих сил и возможностей, авральными темпами, вносят изменения в уже установленные системы и устанавливают дублирующие, там где это возможно.
Гюнтер протер глаза, и в который раз запустил на компьютере запись разговора в порту.
Порт? Там он накричал на сотрудника, принимавшего в свое время работы по установке нового оборудования. Хорошая штука этот терминал, только при установке его не настроили должным образом. Как могло произойти, что неправильно работающее оборудование было принято у подрядчика, и почему спохватились только сейчас, еще предстояло разобраться. Как и в том, почему элементарное устранение монтажных недоработок по бухгалтерии попытались провести как ремонт.
Чувство неправильности вспыхнуло с новой силой. Что-то происходило, что-то такое, чего никак не должно было быть.
Лейтенант закрыл уставшие за день глаза и попытался вслушаться в интонации голосов в записи. Попытался вызвать те же самые эмоции, которые бушевали в нем во время разговора.
Гнев?.. Слабо… Страх? Близко, но не похоже… Боль?..
Стоп, откуда боль?!.
Что-то ускользнувшее из памяти, мимолетное… Встреча… Точно!..
Гюнтер остановил запись и пошел на кухню, чтобы сделать кофе.
Ответ был найден и требовал внимательного обдумывания.
Только утром Такамити посоветовал ему познакомиться с пилотами, и днем лейтенант встретил двоих из них на проходной института.
Это вызвало ощущение неправильности? Нет не сама встреча, в ней не было ничего странного. Что-то в самих пилотах? Возможно…
Прихлебывая кофе, молодой человек вернулся в комнату, выключив свет, он удобно расположился в кресле, и попытался еще раз детально вспомнить произошедшую у турникетов встречу.
Пилоты. Мальчик и девочка. Вспомнить их лица, их глаза.
Глаза?..
Глаза.  Да… прав был майор. Тысячу раз прав, эти глаза стоили того чтобы в них заглянуть, хотя бы на ту короткую секунду, пока они скользнули взглядом по его застывшей фигуре.
Лейтенант осознал, какая именно неправильность вызвала его беспокойство.
Это не детский взгляд. Особенно у Синдзи, да и Рэй Аянами не сильно похожа на девочку своего возраста. Так не могут смотреть дети, обычно они более веселы и подвижны. Гюнтер видел подобное раньше, такую манеру держаться у тех, кто возвращался из "горячих" командировок. Лишь люди успевшие взглянуть в глаза смерти, и оставшиеся в живых, могут иметь такой взгляд.
"Но ведь это же дети?!."

***

Присутствующие офицеры с любопытством смотрели на экран, на котором в одном из окон показывался операторский центр службы безопасности. Три фигуры перед пультом с множеством мониторов и большим количеством всевозможных кнопок, клавиш и переключателей.
Картинка одного из мониторов перед дежурными операторами изменилась, показав красное информационное окно.
Из динамика раздался спокойный голос оператора:
— Внимание! Желтая готовность. Включена запись… В 19-55 инерциальное срабатывание тревожного датчика пост 37, второе грузовое КПП.
— По системе безопасности передан код желтой готовности, — тихо прокомментировала сидящая рядом с Гюнтером девушка.
— Пост 37, у вас сработала тревожная кнопка. Что происходит? Второй раз за день.
В динамике прозвучал другой, удивленный и чуть с хрипотцой голос:
— У меня все нормально. Может что-то случилось со связью?
— Хорошо, принято, будем проверять.
Окно одной из камер наблюдения, показывавшей ранее коридор перед вторым грузовым выходом затянулось рябью помех.
Один из операторов показал соседу опущенный вниз большой палец, и тот, быстро открыв на своем экране какую-то вкладку, что-то там переключил.
Гюнтер не успел пожалеть, что камера не позволяет видеть действия операторов, как девушка продолжила свои комментарии.
— Коммуникатор 37-го исключен из системы общей связи, в районе второго КПП и прилегающих коридорах отключена трансляция, по системе безопасности передан сигнал оранжевой тревоги, двери коридорных отсечек заблокированы, межсекторные щиты приведены в готовность.
Зазвонил телефон на столе Тихонова, но дернувшегося было ответить начальника охраны, остановил окрик Фуюцки.
— Не отвечать!..
— Хорошо…
Через несколько звонков аппарат умолк и почти сразу заиграла мелодия вызова на сотовый телефон.
— Перехватываю сигнал на заместителя командующего…, — длинные пальцы девушки быстро пробежали по клавиатуре, — Перехвачен вызов на командующего…
Наступившую после прекращения вызова тишину прорезал голос одного из операторов:
— Майор Тихонов недоступен... — через короткий перерыв последовали следующие доклады, — Зам.ком. Фуюцки недоступен…, Командующий недоступен…
— Внимание, дежурной смене! Красная тревога! Старший дежурной смены капитан Юкки Котоко, принимаю командование на себя. Нападение на штаб-квартиру! Даю оповещение! Пять!
— Все логично… — Козо вопросительно посмотрел на Тихонова, — Но что значит это "пять"?
— Это сегодняшний код безопасности, для подтверждения личности передающего, в нашем случае вашему человеку нужно было ответить "три", тогда тревога не была бы поднята так быстро.
Из динамика громкой связи от двери раздался ровный голос автомата общего оповещения:
"Внимание персоналу института. Объявляется чрезвычайное положение. Просьба всем оставаться на своих местах и подготовиться к обороне".
— Почему "три"? — Спросила девушка, и тут же продолжила комментировать происходящее в системе безопасности, — Передана красная тревога, все сектора изолированы, подняты бронещиты.
— Потому что "Второй раз за день", — тихо пояснил Шульц, — Прием цифрового пароля.
— Подано питание на огневые точки, — глаза девушки стали большими, — Это уже серьезно, MAGI начинают эмуляции телеметрии.
— Мобильная группа дежурной смены, коридор сектора четыре чист, готовы к дальнейшему выдвижению.
— Приготовиться к открытию третьего щита, один.
— Мобильная группа, четыре, мы перед щитом.
— Щит отрыт…
Переговоры сыпались скороговоркой. Лейтенант с интересом наблюдал за картинками с камер наблюдения, которые выводила для присутствующих девушка. Вот мобильная группа втянулась в следующий коридор, и камера показала опускающуюся с потолка металлическую плиту межсекторного щита.
— Мобильная группа, коридор сектора три чист, продолжаем движение.
— Подготовиться к открытию второго щита.
Два человека отделились от основной группы и укрылись в боковых нишах.
— Мы у щита, готовы.
— В коридоре сектора два фиксируем движение, так что осторожнее там, приготовьтесь, даю тьму в сектор на счет десять вспышка, еще через три – щит будет открыт…
— Поняли, в готовности…
— Один… Два… Три… Четыре…
— Внимание, первый контролю… — в переговоры ворвался новый голос. Отсчет остановился.
— Первый пост слушаю вас, контроль, минус два.
— Семь, я контроль, фиксирую навязанный сигнал. Подключение в линию в командной зоне.
— Черт! Понял вас! Задействовать шифрование сигналов! Второй мобильной группе срочно прибыть в командный сектор, нарушителя уничтожить.
— Пора заканчивать это… — Фуюцки довольно улыбнулся.
Тихонов схватил трубку и, ткнув в клавишу общей связи, закричал:
— Внимание! Всем стоп! Всем стоп! Прекратить операцию!
На экране было видно, как замерли бойцы перед бронещитом.
— Я первый пост, принял на себя командование обороной после потери связи с командованием, восемь.
— Минус три, я начальник отдела охраны майор Тихонов, прекратить операцию, это были учения. Красная тревога переводится в желтую готовность до особого распоряжения. Код подтверждения "омега".
Заместитель командующего набрал на своем сотовом какой-то номер.
— Все закончено, Кацураги… да, сейчас дадут свет, — поморщившись, он отодвинул телефон от уха и требовательно взглянул на Тихонова, — Да, сейчас тебя выпустят…
Козо дал отмену вызова и грустно прошептал:
— Вот так бы и всегда работали…
Гюнтер смотрел, как девушка, выключив свой компьютер, аккуратно убирает провода и возвращает панель на первоначальное место в стене, и вспоминал события, с которых начался этот сумасшедший вечер.

***

Конец дня наступил незаметно для занятых рутиной сотрудников рабочей группы.
Ненажный, сославшись на какую-то интересную встречу, ушел еще до официального окончания работы. Хенеске тоже быстро собрался. Задержавшийся дольше всех Шульц уже выходил из кабинета, когда от его стола раздался телефонный звонок.
"Кто это может быть?"
Вернувшись, лейтенант взял трубку:
— Лейтенант Шульц, ГЭБ, слушаю вас.
— Приветствую, коллега, — в трубке зазвучал бодрый голос начальника отдела охраны, — Не сильно занят? Подойди ко мне в кабинет.
— Вообще-то рабочий день уже закончился, это не может подождать до завтра?
Гюнтер был расстроен неожиданным вызовом. Еще вчера он обнаружил, что в холодильнике начала образовываться удручающая пустота, и планировал после службы пройтись по магазинам.
— Думаю, тема может быть интересной для тебя…
"М-да… Родина сказала – надо, офицер ответил – есть!" — подумал молодой человек, однако вслух ответил, добавив в голос бодрости:
— Конечно, господин майор, сейчас буду.
Решив, что поход по магазинам, если не отменяется, то серьезно откладывается, лейтенант направился к начальнику охраны.
"Не нравятся мне такие неожиданные вызовы…"
— Приглашали, Валерий Александръёвич?
Тихонов в своем неизменном камуфляже довольно поглаживал короткую бородку, рассматривая вошедшего молодого человека.
— Проходите, товарищ лейтенант, присаживайтесь.
Если Шульца озадачило приглашение к начальнику охраны в конце рабочего дня, то присутствие еще двоих человек удивило его еще больше.
Невысокая девушка с встрепанными коротко остриженными волосами, что-то сосредоточенно пролистывала на ноутбуке, к которому тянулся целый жгут проводов от открытой стеновой панели. Гюнтер даже не предполагал, что к простому ноутбуку можно подключить столько, или он у нее не совсем простой…
Милое личико, на вид лет двадцать, может чуть больше, внимательный взгляд из-под темной челки. Гюнтеру такие нравились. Однако большее внимание привлек сидящий в угловом кресле пожилой мужчина в черном мундире командного состава NERV.
"Так… спокойно, лейтенант…" — Гюнтер попытался незаметно выдохнуть и присел в ближайшее к нему гостевое кресло — "Если сам Козо Фуюцки тут – будет действительно что-то интересное…".
— Я надеюсь, мы можем начинать? — Фуюцки вопросительно взглянул на начальника охраны.
— Думаю да, нас четверых для комиссии будет достаточно.
— Хорошо, — Козо обратился к продолжавшей заниматься ноутбуком девушке, — У тебя все готово, Мая?
— Да, — она на секунду оторвалась от экрана, — Но нам выделили на симуляцию всего полчаса машинного времени.
— Больше нам и не понадобится, надеюсь…
— Хорошо, — Ибуки кивнула и вернулась к своему ноутбуку, — Тогда начинайте, запись включена.
Фуюцки достал из папки лист бумаги с несколькими строчками убористого текста и размашистой подписью командующего, еще раз прокашлялся и начал его читать:
— Всвязи с возросшей террористической опасностью на объектах специального института ООН NERV. Приказываю: провести учения по отработке противодействия прорыву враждебных элементов на объекты института. Ответственность за исполнение и выбор формы проведения возлагается на Заместителя командующего Козо Фуюцки – в головном отделении, и на  командующих представительствами, начальников объектов – в других представительствах NERV. Срок исполнения настоящего приказа семь суток. По исполнению доложить ответственному по головному отделению, Заместителю командующего NERV Козо Фуюцки.
Фуюцки закончил чтение и оглядел присутствующих.
— Вы не будете возражать, майор?
— Отчего же, — Валерий Александрович продолжал довольно улыбаться, — Вам известно, что я предлагал подобное уже давно. Какие будут вводные?
— Кое-кто из оперативного отдела сейчас снимет один из постов и продолжит движение в штаб-квартиру, а мы…, — Козо указал на развернутый девушкой ноутбук, на экране которого были выведены картинки с камер наблюдения, — Посмотрим на действия охраны, некоторые особо опасные действия будут симулироваться лейтенантом Ибуки.
Фуюцки достал сотовый телефон и набрав номер бросил в него одно короткое слово:
— Приступайте!..

-Примечания: ---

1— Товарищи (нем.)
2— Группа экономической безопасности.
3— Ты моя головная боль. (нем.)
4— Достаточно клоунады! (нем.)
5— Почему так? (нем.)
6— Непереводимый разговорный оборот: Господи помилуй (нем).
7— Боже мой! Что с этими детьми? (нем)

Отредактировано Helikk (11-03-2012 17:19:40)

Глава 4. "Принадлежит тебе".

Компьютер пискнул, запускаясь, прошла серия тестовых окон и наконец, на экране высветился ставший уже привычным за прошедшие месяцы рабочий стол.
Ненажный, по своему обыкновению насвистывая незамысловатый мотивчик, стучал по клавишам, набирая очередную информационную справку.
Хенеске с хмурым видом ковырялся в бухгалтерских таблицах, и недовольно бурчал себе под нос:
— Нет, это просто издевательство, какое-то. Они специально делают таким образом?..
— Если есть народ, — не отрываясь от своего занятия, заметил информационщик, — Значит, у него должны быть враги…
Шульц, ожидая пока загрузятся запущенные им топливные отчеты, поинтересовался у товарища:
— Что-то интересное нашел?
— Еще не уверен, — задумчиво протянул экономист, — Но подобное проведение списания создает явную возможность для махинации.
— И что там неправильно списали? — Гюнтер поинтересовался лишь для поддержания беседы.
Программа уже запустилась, и он начал сравнивать выделяемое на автотранспорт горючее с реальным километражем пробега. Вчера, когда они возвращали взятую на выходные машину в гараж, слишком уж кислую мину, состроил дежурный механик.
— Уже несколько месяцев, масло списывается сразу после передачи со склада в производственные сектора, а дальнейшее движение до утилизации никак не отражается. — Вильям откинулся в кресле и вопросительно взглянул на друзей, — И главное, почему подобное принимают финансисты?
— Ну и что?.. Может на потери уходит, — протянул, не прекращая, своего занятия Леонид, — Или чем больше бумажек – тем чище задница?..
— Верно, мой юный друг, потери вполне возможны, но все дело в количестве, — экономист потер глаза, возвращаясь к своим таблицам, — Кстати, что ты там опять строчишь, как пулемет?
— Очередной опус, на этот раз энергетикам, что-то затраты на энергию в последнее время увеличились. Будем рекомендовать проверить линии и промежуточные подстанции на предмет несанкционированных подключений или потерь.
— Считаешь, кто-то врезался в наши линии? — Гюнтера всегда удивляла способность Ненажного стучать по клавиатуре и говорить при этом на совершенно посторонние темы, — Может это связано с новой Евой?
— Ева приехала совсем недавно, но я ее учел, а по врезке, скажем так, как вариант я этого не исключаю…
Так как крупных тем на настоящий момент не наблюдалось,  каждый занимался каким-то отдельным вопросом. День, идя своим чередом, медленно приближался к полудню.
Расхождения по расходу топлива, как и опасался лейтенант, все-таки обнаружились. Стала понятна причина недовольства сотрудника гаража. Внедорожник в вопросах потребления топлива – машина сама по себе прожорливая. Поскольку друзья точно указали показания спидометра и дисциплинированно списали со своих счетов требуемую на бензин сумму, поделать с этим уже никто ничего не мог.
Раздражала мелочность приписок. Тут добавлено несколько километров, там указано завышенное время работы дизеля. Ничего особо бросающегося в глаза на первый взгляд.
Даже не мошенничество, а этакие "мелкие шалости"…
Гюнтер даже не заметил бы этих расхождений.
Если бы…
Одна маленькая тонкость: майор Тихонов после атаки террористов, в которой его отдел понес самые серьезные потери, приказал скрупулезно фиксировать все перемещения и действия сотрудников персональной охраны. Маршруты и скорость передвижения, пройденное расстояние и время нахождения в пути. Как начальник рабочей группы Шульц имел доступ к информации, о наличии которой обычный человек даже не мог подозревать.
А дальше все просто, как только появилось первое подозрение, молодой человек выборочно взял несколько рейсов их служебных экипажей.
Простое перекрестное сравнение…
Небольшие, но систематические расхождения в данных отчетов на списание топлива и фактических перемещениях выявились почти сразу.
Гюнтер оторвался от работы.
Вроде сам ничего плохого не делал, а стойкое ощущение, будто испачкался в чем-то грязном и неприятном.
"Как же противно… Уже обед, может пойти прогуляться?.."

***

Молодой человек сидел за столиком знакомого кафе, медленно прихлебывал уже начавший остывать кофе и размышлял.
Шульц вообще любил поразмышлять. Чаще всего он предавался этому занятию во время прогулок, которые старался совершать ежедневно. Ему было все равно где и как гулять. Тишина паркового сквера или шум многолюдной улицы, раннее утро или вечер после работы – не имели для него какого-либо значения. Главное правило – чтобы ничто не мешало плавному течению мыслей.
Порой в таких размышлениях разбирались по полочкам и заново переосмысливались прошедшие события. Оттачивались фразы будущих справок и докладов. Не редко находилось решение какой-либо проблемы.
Кто-то называл это проявлением оригинальности, кто-то – созерцательностью натуры. Гюнтеру было все равно, как это называют другие. Он когда-то давно решил сам для себя, что уже вышел из того возраста, когда придают слишком большое значение мнению окружающих, гоняются за модой, и делают еще много разных глупостей.
Сейчас молодой человек обдумывал свой доклад, по проведенному анализу. Из реакции командира Гюнтер понял, что тот доволен результатом проделанной работы. Почему-то майор обмолвился, что все это как нельзя вовремя. Хотя, чему был рад Такамити, было не понятно.
Что может быть хорошего в том, что у них воруют? Кроме самого факта, что об этом стало известно – ничего…
Одинокая фигура официантки, обслуживающей уличные столики, у приоткрытой двери кафе, звучание популярной музыки. Все точно также как и несколько дней назад, только девушка, переминающаяся с ноги на ногу, сегодня другая. Наверное, это у нее тогда было свидание.
Шульц поднялся и, оставив банкноту под чашкой с так и недопитым, уже безнадежно остывшим кофе, направился в сторону дома.
Идя сквером, молодой человек увидел сидевшую на скамейке девушку, секундой позже пришло узнавание. Все тот же озорной короткий хвостик, собранный заколкой над правым плечом. Тот же синий костюм, дополненный только распахнутой жилеткой.
И почему-то очень грустное выражение лица. У нее что-то случилось? Совсем недавно она переживала за него, может быть поэтому, а может еще почему-то, но Гюнтер почувствовал, что не может просто спокойно пройти мимо. В сознании всплыли сточки песни услышанной им от Ненажного: "Презираю сказавших когда-то, что чужая беда – не беда"…
— Здравствуйте, Сенкаге-сан. У вас все в порядке?
— Добрый вечер. — Прямой взгляд карих глаз, покрасневших от недавних слез, в ответ, — Нормально, теперь уже нормально…
Гюнтер понял, что у нее действительно какие-то неприятности. Почему-то очень захотелось помочь этой милой доброй девочке.
— Можно присесть?
Дождавшись короткого кивка, молодой человек присел рядом.
— Так все-таки что случилось? Может быть, я могу чем-нибудь помочь?
— Сомневаюсь… — Микото грустно вздохнула, — И почему мужчины такие упрямые? Почему они не хотят слышать, слово нет? Почему начинают угрожать?
— Ты поругалась с парнем? — Гюнтер незаметно перешел на ты, почувствовав, что именно такие интонации сейчас будут более удачны.
— Вот еще, — девушка даже задохнулась от неожиданно вскипевших эмоций, — Этот старый козел, никогда не был моим, а я – его…
— Бывает… — лейтенант понял ситуацию, в которой оказалась Сенкаге, — Если просто "нет" не принимается, покажи что место уже занято. Найди слабость, поверь, они есть у каждого, и ударь в ответ. Что он за человек?..
— Добрый, ты… Место занято… — Микото взглянула на Гюнтера, затем улыбнувшись чему-то своему, затеребила пальчиками выбившийся из заколки локон. — Он нехороший человек, вот если бы…

***

Клац!
Запись завершилась.
Трое друзей задумчиво смотрели друг на друга.
Шульц не мог бы объяснить вразумительно, почему он сделал запись этого разговора. Какое-то безотчетное, шестое или может быть десятое чувство, толкнуло его незаметно включить диктофон, который всегда лежал в нагрудном кармане пиджака. Единственно что, молодой человек мог сказать с полной уверенностью – он был рад, что сделал эту запись.
— Как такое может быть? Как этот человек может быть врачом? — Ненаждый в ярости сжал кулаки, — Самая чистая, самая святая профессия…
— Леонид, организуй мне вход в их сетку, — немигающие глаза Хенеске напоминали сейчас взгляд змеи, за секунду до броска, губы кривились в недоброй улыбке, больше напоминающей оскал, — Хочу поковыряться в его записях, и если это подтвердится…
— Проверь что можешь, Вильям, — лейтенант взял диктофон, все еще лежавший на его столе, — А я загляну с этим… к Такамити.
Ненажный склонился к своему компьютеру, его руки буквально запорхали над клавиатурой, едва касаясь клавиш. С невероятной быстротой сменялись на экране монитора рабочие окна программ.
Зрелище работающего в полную силу русского – завораживало.
— Викочка, мне нужна помощь ваших мощностей, что хочешь, проси взамен… — тихо пробубнил себе под нос Леонид. Друзья знали, что юноша начинает разговаривать сам с собой, в моменты сильного напряжения. Компьютер пискнул, отсылая сообщение по внутренней связи, и снова сменяющие друг друга рабочие окна, и шелест клавиш под пальцами информационщика. — Спасибо солнышко… сейчас мы тебя как консервную банку…
Несколько минут понаблюдав за интенсивно работающим другом, Шульц направился к майору. Уже открывая дверь, лейтенант услышал радостный возглас русского:
— Есть!!! — Леонид показал небу кулак, с размаху впечатав ладонь другой руки в сгиб локтя. — Он твой, Вилли, действуй!..

***

— Хорошо, пока я послушаю, что же такого интересного вы мне принесли. — Майор взял диктофон и, подключив к нему наушники, нажал воспроизведение, протягивая Шульцу маленький черный пенал с логотипом NERV на крышке. — Вот это вам. Поздравляю с повышением, тайи.
Открыв коробочку, Гюнтер с удивлением обнаружил в ней серебристый треугольник новой нашивки и пару офицерских петлиц с тремя звездами.
"Значит, капитан…"
Шульц вспомнил плутоватую улыбку Ненажного и то, что сегодня утром он не выдал своей, ставшей уже привычной фразы: "что у нас плохого". Наверное, по своему обыкновению, узнал о его повышении из компьютерной сети, но ничего не сказал.
— Информация проверена? — Такамити убрал наушники в стол и вопросительно посмотрел на новоиспеченного капитана.
— Еще не знаю… — Офицер немного помялся, — Сейчас ребята этим занимаются.
— Хорошо, — майор толкнул диктофон через стол Гюнтеру, — Идите. Все проверить и если подтвердится – справка должна быть у меня до пятнадцати, запись присоединить. Да, личные моменты в конце, лучше отрезать…
Молодой человек почувствовал, что начинает краснеть. Он совершенно забыл, что записал весь разговор. Когда они прослушивали запись с друзьями в своем кабинете, он сам остановил воспроизведение, когда заинтересовавший его эпизод завершился, а Такамити, видимо, услышал все. Ну да бог с ним. Они с Микото не говорили ни о чем предосудительном. Уже идя по лестнице, Шульц даже остановился, спохватившись. Как он только что подумал: "они с Микото? Интересно…"
Друзья встретили Гюнтера криками "браво" и аплодисментами, Леонид даже попытался изобразить что-то типа поздравительного туша, но сорвался на смех.
— Ну как вам в новой роли, господин капитан? — Вильям поймал Гюнтера за руку, его рукопожатие было крепким, но как всегда не сильным.
— Да роль старая, а вот маскарадный костюм новый примерять придется, — засмеялся в ответ Шульц. — В общем приятно…
— Это нужно будет обязательно обмыть, — вставил тут же Ненажный, — Иначе служба в новом звании не заладится. Да и грешно погоны, тьфу, тут у них петлицы, в общем, грязные со склада нашивки нельзя цеплять. Нужно обмыть!
— Леонид, я умоляю тебя, ты со своим обмыванием… — капитан в шуточной молитве сложил ладони, — Давай, как-нибудь потом. Сперва – работа.
— Кстати о работе, — Хенеске сразу стал серьезным, — Твой источник не знает даже половины того что там предположительно творится.
— Все-таки предположительно?
Гюнтер понял, что если уж жесткий американец не хочет говорить наверняка, значит, стопроцентной уверенности в информации нет.
— Не в этом дело. Что-то может, не подтвердится, но жалобы есть, и они игнорируются, есть маловразумительные заключения, непонятные передвижки медикаментов — экономист помедлил и как-то странно взглянул на Леонида, — есть необъяснимые поступления денежных средств на его личные счета.
— Вы что в банковскую систему залезли? — Шульц был шокирован деятельностью, которую развернули эти лихие парни за время его отсутствия.
— Ну, нам немного помогли… — Ненажный попытавшись изобразить детскую невинность, начал ковырять носком туфли пол. — Пришлось позвать на помощь, но мы справились. Кстати, вон Вилли уже справку добивает, — он попытался переключить внимание с себя на коллегу.
— Вы, бравые гренадеры, а я вам как вообще нужен? — Гюнтер почувствовал легкую обиду на друзей, словно его в чем-то обделили, — или уже без меня обходиться будете?
— Тогда уж правильнее – гусары... Не обижайся, командир, — Леонид снова весело рассмеялся, — Мы тебе самое главное оставили.
— Это что же, если не секрет? — Шульц прошел к своему месту.
— Руководящую роль, конечно, — довольно ухмыльнулся со своего места информационщик.
Что же если справка почти готова, осталось ее доделать присоединить подрезанный файл с разговором и отправить майору.
Ближе к вечеру дверь резко распахнулась, и Хиро Такамити буквально вбежал в кабинет. Само появление майора в кабинете рабочей группы было достаточно большой неожиданностью, не часто он сюда захаживал, больше предпочитая приглашать к себе. А появление столь бурное было неожиданностью вдвойне.
Ненажный и Хенеске сразу же вскочили и вытянулись у своих рабочих мест. Гюнтер на секунду замешкался, он в этот момент допивал чай, и появление командира застало его как раз на середине глотка. Едва не поперхнувшись, молодой человек быстро отставил кружку и так же встал, приветствуя старшего по званию.
— Приветствую вас, господа офицеры. — Майор, поздоровавшись сразу со всеми, быстро подошел к Гюнтеру, и протянул ему свежую распечатку казенного бланка, — Тихонов предупрежден, группа из охраны будет ждать вас у главной проходной в семнадцать десять. — Такамити на секунду умолк, взглянув на американца, —  Не знаю, какая муха укусила сегодня Фуюцки, но дано прямое распоряжение: действовать максимально жестко, но обязательно живым, ты меня понял?
— Да, сэр! — Почти выкрикнул Вильям, и было видно, что сейчас он не паясничает, как обыкновенно.
— Однако… — тихонько протянул Леонид.
— Нужно недвусмысленно дать понять, что если решается вопрос обороноспособности, NERV не потерпит подобного! Если медикаментозный допрос подтвердит то, что вы тут накопали – его ждет трибунал.
— Что вы об этом думаете?
Майор уже вышел, а друзья все еще не могли прийти в себя после услышанного.
— Может, у руководства уже имелась какая-то информация, и наш доклад просто лег в нужную тему, — до назначенного выезда оставалось еще около получаса, но Хенеске начал собираться.
— Или мы реально подминаем под себя Токио-3, или… — Леонид в задумчивости почесал затылок и начал выключать свой компьютер, — Я с вами…
— Куда это ты с ними собрался? — Мелодичный голос от двери заставил друзей вздрогнуть.
В открытой двери стояла девушка, с ноутбуком в руках и чуть склонив голову, подозрительно смотрела на Леонида.

Длинные каштановые волосы, обрамляющие округлое смуглое лицо, свободной волной падают на серый пиджак полувоенного покроя. На груди и рукаве треугольники младшего лейтенанта, что учитывая гражданскую одежду, было несколько забавным.
— Вика… — простонал сразу как-то сникший Ненажный, — У нас дело, я сегодня занят. Давай в другой раз? Ребята, ну скажите, что мы заняты, я ведь вам нужен…
— Виктория Шаховская, отдел информационной безопасности, — она представилась и слегка подбоченившись, вопросительно посмотрела на присутствующих, — Разрешите, товарищ капитан, мне на один вечер позаимствовать вашего сотрудника?
— Ну, Вика, пожалуйста…
— Вика… Викочка… Викусик… Солнышко… Помоги, — девушка передразнила интонацию Ненажного. — Я бросаю все свои дела, все дамские романы, все модные журналы, спешу на выручку земляку, а в ответ – такая черная неблагодарность?
— Ну, правда, я занят, подтвердите же ребята…
— И не прячься за чужие спины. Ты обещал: "все что пожелаю", я хочу, чтобы ты сводил меня в ресторан, и сегодня, а не в следующем году!
— Прости, друг, но положительная кредитная история очень дорого стоит… — заметил Хенеске, едва сдерживая смех, — Мы действительно задолжали информационщикам, как я понимаю, именно этой милой девушке, а долги нужно возвращать, это я тебе как экономист говорю.
— Ну, пожалуйста, командир… — Ненажный просительно посмотрел на Гюнтера.
Шульца откровенно забавляла растерянность друга. Он похлопал его по плечу и напутствовал по-русски, нарочито коверкая слова в немецкой манере:
— Ви есть бравий рюсскии официер! Дольк есть для оициера – вопрос честь! Так есть фёнрих Ненашний поступайт в распоряшений унтэрлёйтнант Шахёвьский. Выпольнять!
— Ну, капитан…
— Иди, мы без тебя справимся… — Гюнтер из последних сил сдерживал смех.
Юноша, поняв что помощи от друзей в этот раз он не получит, поднялся и понуро пошел к ожидавшей его Шаховской.
— Благодарю за содействие, коллеги, — девушка коротким кивком поклонилась, щелкнув каблуками, и схватив Леонида за рукав, вытащила в коридор.
Оставшись вдвоем, друзья переглянулись и наконец, расхохотались.
— А говорил, что не нашел такую, чтобы ему подошла…
— Пока малыш будет искать – его самого найдут.
Отсмеявшись, друзья направились к выходу, им еще нужно было добраться до центральной проходной, где их должна была ждать группа из отдела охраны.

***

Лицо, словно как-то закаменело, превратившись в холодную маску. Ничего не выражающий, бесстрастный взгляд. Ставший сразу нечеловеческим голос, лишенный даже капли эмоций:
— Вы имеете право оказать сопротивление. Вы имеете право на смерть.
Несмотря на теплый вечер, в помещении, будто сразу стало холоднее. Гюнтер много успел повидать в своей жизни, но подобные ощущения ему доводилось переживать, слава Богу, не часто. По правде сказать, молодой человек даже сам не предполагал, что может быть таким…
Словно сама Смерть вошла сейчас сюда и смотрит на них его глазами, говорит с ними через него.
Испуганные лица сотрудников госпиталя. Расширившиеся и застывшие в животном ужасе глаза заведующего, который начинает медленно сползать со стула, глядя на нацеленный ему в переносицу пистолет.
Сбоку стоит Хенеске, краем глаза молодой человек видит его понимающую, чуть насмешливую улыбку. Позади двое бойцов штурмовой группы, капитану их невидно, но сейчас они обводят помещение стволами, готовые стрелять.

***

— Он и говорит: "Они так со своим Геофронтом носятся, что я хочу предложить им выпустить глобус Геофронта", а сам на меня выжидающе смотрит, думает, я не знаю эту русскую шутку. — Хенеске отметил пропуск на турникете, и продолжил свой рассказ, — Ну я и решил подыграть малышу, минуту на него спокойно глядел и говорю: "Я с тобой в доле буду". Он глазами похлопал, потом как заржет…
Гюнтер не особо прислушивался к тому, что говорит друг, его мысли сейчас были заняты другим вопросом. В свете складывающихся обстоятельств показывать их знакомство с Сенкаге было нежелательно, у девочки могли потом возникнуть проблемы на работе.
К этому моменту друзья вышли на стоянку.
— Однако… — протянул, сразу прекративший свой рассказ и притормозивший американец, — У нас намечается маленькая война? Интересно, что же задумал Фуюцки?..
Гюнтер взглянул, туда, куда указал кивком товарищ и тоже сбавил шаг.
Серый микроавтобус и стоявшие возле него четверо бойцов сразу бросились в глаза. В раздутых, явно хорошо снаряженных разгрузках, из-под которых просматривались бронежилеты. Амортизационные щитки на локтях и коленях, в которых так удобно падать и кувыркаться по твердому полу. В полных шлемах, из-под которых видны черные штырьки микрофонов тактической связи, с поднятыми сейчас полузабралами. Облегченные пистолеты-пулеметы на коротких ремнях, захлестнутых вокруг локтей.
Солдаты стояли кружочком и о чем-то оживленно беседовали с еще одним мужчиной, который в отличие от них, хотя и был одет в такой же камуфляж, но не имел с собой снаряжения и видимого оружия.
Заметив их, один из куривших затоптал сигарету, и быстрым шагом направился к приближающимся офицерам, остальные похлопали товарища по плечам, прощаясь, Гюнтер услышал окончание фразы:
— … Рад, что ты тоже тут, Брайн, звони, посидим, пивка попьем… — Они пожали друг другу руки и тот, кого назвали Брайном пошел к выходу со стоянки.
— Старший третьей штурмовой группы, сержант Смитсон, сэр! — Боец, подойдя, вскинул руку к шлему, — Имею приказ о поддержании ваших действий.
— Капитан Шульц. — Гюнтер козырнул в ответ, — Тогда поехали, сержант.
— Грузись, парни! — Рявкнул старший группы, и через минуту микроавтобус с затененными стеклами уже вырулил со стоянки и, взвизгнув покрышками, понесся по улицам вечернего города.

***

— Почему сюда? — Юноша оглядел окрестности смотровой площадки и вопросительно взглянул на заглушившую мотор девушку. - Вы вроде в ресторан хотели, моя госпожа?
— А я передумала… — Виктория лукаво улыбнулась в ответ, — И вообще, по приказу своего командира ты поступил в мое распоряжение на этот вечер, так что, как мы будем проводить это время – решать буду я, прапорщик Ненажный.
Девушка вышла из машины и, подойдя к ограждению парапета, облокотилась на него, любуясь освещенным багровыми лучами заходящего солнца городом.
Сзади тихо подошел Леонид и, обняв ее за талию, встал рядом.
— Краси-и-во… — протянула она.
— Красиво… — согласился юноша, — Как я понимаю, что-то случилось?
— Какой-то вы не романтичный, товарищ прапорщик… — капризным тоном протянула она, — Вы наедине… с красивой девушкой… вечером, в такой обстановке, а мысли ваши – неизвестно о чем…
— Вика…
— Лёня, — она передразнила его интонацию, — Ты уверен, что сделал правильно, не рассказав им?..
— Уверен?.. — юноша задумался, — Пожалуй, да. Они хорошие ребята, но чем меньше они будут знать, тем лучше, и в первую очередь для них, им меньше соблазна подколоть, а мне заморочек.

***

Машина покачнулась на повороте, и Гюнтера прижало к плечу сидевшего рядом бойца.
Молодой человек заметил внимательный взгляд Хенеске, который всю дорогу в какой-то задумчивости разглядывал командира.
— О чем мысли думаешь? — Шульц решил развеселить друга, уж больно серьезным выглядел американец.
Хенеске, не поддавшись на его подколку, полез в карман и некоторое время там что-то сосредоточенно искал. Наконец, он с довольным видом извлек старую серебряную монету, и лукаво улыбнулся капитану:
— Предлагаю жребий…
— Что разыграть хочешь? — Гюнтер заинтересовался, видимо у товарища возникла какая-то идея.
— Если орел выпадет – ты задержание проводишь, если цифра – я. Согласен?
— А если в воздухе повиснет? — Пошутил молодой человек.
— Тогда предоставим все этим бравым парням, — Вильям кивнул на сидящих рядом десантников.
— Давай!
Хенеске щелчком подбросил монету, которая взлетела, быстро вращаясь, почти к самому потолку пассажирского салона, и поймал ее обеими руками. Когда он убрал одну ладонь, друзья и заинтересовавшиеся их разговором бойцы увидели раскинувшего крылья американского орла.
— Сегодня твой день, капитан… — улыбнулся американец и убрал монету обратно в карман.

***

— Поступил приказ, обеспечить информационное прикрытие… — девушка положила голову Ненажному на плече, и продолжала тихим голосом, — Я боюсь, Лёнь, наши к чему-то готовятся, NERV с их Евами слишком лакомый кусок. С последним конвоем прибыли тяжелые зенитные комплексы, сеть постов оптической и радиоразведки уже развернуты вокруг Токио-3. Прибывает новая техника и специалисты. Это не афишируется, но и особо не скрывается.
— Считаешь, мы можем схлестнуться с пиндосами или европейцами? — Леонид задумчиво закусил губу. — Господи, только бы не война…
— Не знаю, Лёнь. Может, с теми и другими. Может, с кем-то еще… — она даже задохнулась от своей тирады, — Я ничего не знаю, но я очень боюсь. Я не хочу тебя потерять! Я не хочу, остаться одна! — Почти выкрикнула Виктория, уткнувшись ему в грудь.
Юноша, вдруг переменившись в лице, крепче прижал к себе девушку и спрятал лицо в ее волосах.
— Что с тобой?
Она, чуть отстранившись, попыталась заглянуть ему в лицо, но Леонид не позволил ей этого. Он не хотел, чтобы она видела, появившиеся в его глазах слезы.
— Чертов… Уил, — тихо прошептал юноша, — Так… представилось вдруг…

***

В помещении начал распространяться резкий запах мочи.
Шульц словно бы со стороны смотрел на лежавшего с закатившимися глазами заведующего госпиталем, тот был без сознания.
— Вы не воспользовались вашим правом, — капитан убрал пистолет в кобуру, — Сержант, забирайте эту дрянь.
— Есть!
Двое бойцов легко подхватив бессознательное тело под мышки, потащили его к выходу. Шульц, и по-прежнему чему-то довольно улыбающийся Хенеске последовали за ними.
Уже спустившись с лестницы в холл, где у стойки регистратуры их ждал третий боец группы, капитан обернулся, услышав, как знакомый голос выкрикнул его имя:
— Нэ-э, Гюнтер!
Несколькими ступеньками выше стояла Сенкаге и смотрела на них.
Без уже ставшего привычным для молодого человека, собранного заколкой короткого хвостика, в белом халате, освещаемая со спины заглянувшим в окно лестничного пролета закатным солнцем, она выглядела еще более милой, чем раньше.
— Почему ты не сказал, что приедешь сегодня?
Молодой человек успел пожалеть, что не предупредил девушку о том, что не следует с ним сейчас заговаривать.
— Нээ. Тюу щите? Тюу щите йо?[19] — Требовательно закричала она.
Шульц попытался понять смысл сказанного ей, учитывая то, что он не знал японского, это было весьма бесперспективно.
Увидев его обескураженный взгляд, девушка весело рассмеялась и выкрикрикнув: "Тюу" - прыгнула к нему со ступенек.
Уже заваливаясь на выложенный кафелем пол, молодой человек почувствовал, как что-то мягкое и теплое коснулось его губ.

***

Хенеске рассказывал информационщику события вчерашнего вечера. Рассказывал с выражением, в лицах, с каким-то садистским удовольствием.
— Ну, не томи, дальше… — почти простонал Леонид, — Мне же инте-е-есно!..
— Командир наш так в роль вошел, что когда еще только через регистратуру проходили, девочка, которая там сидела, чуть под стойку от страха не спряталась, когда его лицо увидала. Он рукой, небрежно повел, второй боец в холле стоять остался… замер как статуя, ни лица, ни даже глаз за щитком не видно, страшный, словно робот какой-то, в своей амуниции. Стоит и стволом вокруг себя поводит…
— Блин… и почему я этого не видел… — с досадой прошептал Ненажный по-русски.
— Поднимаемся, по коридорам идем, бойцы за нами топают, персонал и больные, кто в коридорах оказался, только к стенам прижиматься успевают. Заходим в кабинет… — Хенеске сделал театральную паузу, и когда слушатель уже начал ерзать в кресле от нетерпения, продолжил. — Гюнтер и говорит, спокойно так, отстраненно: "По приказу командования особого военного округа Токио-3, вы арестованы…", достает пистолет, и… — Вильям снова сделал паузу, лукаво взглянув на юношу, — Добавляет: "Вы имеете право оказать сопротивление. Вы имеете право на смерть", а ствол заведующему в лоб при этом наводит…
— Нифига себе… — прошептал окончательно удивленный Леонид. — Но ведь майор приказал…
— Да нечего было там бояться, живым бы взяли, — отмахнулся рассказчик. — Этот так перетрусил, что в обморок свалился, обмочившись при этом.
— Ну, а дальше что было? — Ненажному не терпелось услышать всю историю до конца.
— Ну а дальше, бойцы его под руки подхватили и к машине поволокли, а мы следом за ними потопали… — рассмеялся Хенеске.
— Что, и это все?.. — Леонид явно был разочарован быстрым окончанием рассказа.
— А вот дальше… — понизив голос до шепота, с заговорщицкими интонациями, протянул американец. — Началось действительно самое интересное.
— Вилл! Я прошу тебя!
Гюнтер, понимавший, что если товарищ расскажет все, что случилось вчера в госпитале, ему не избежать подтрунивания, попытался остановить американца, но куда там…
Хенеске буквально наслаждался заинтересованным вниманием молодого товарища и растерянным взглядом сидевшего рядом командира.
— А вот дальше, девочка одна, в халатике белом, как нас на лестнице увидала, как закричит капитану, почему он не предупредил её, что приедет, а потом еще что-то по-японски…
— И что она закричала?
Любопытный взгляд Ненажного переметнулся с рассказчика на уже начавшего закипать Шульца, который молча сидел на своем рабочем месте и слушал, как Хенеске рассказывает о нем, как будто его тут нет.
— А я откуда знаю?!! — Вспылил Гюнтер.
— Неужели… — довольно протянул Вильям, — То-то, эта девочка потом тебе на шею прямо со ступенек бросилась…
— И что?.. — С лица молодого информационщика в этот момент можно было бы рисовать картину, иллюстрирующую крайнее изумление.
— Что-что? — Передразнил его интонации Хенеске, — Грохнулись оба на пол… — он мечтательно прикрыл глаза, словно пытаясь представить увиденное, перед мысленным взором. — Вот, кафельный пол, на нем лежит наш бравый капитан, причем взгляд у него при этом такой, знаешь… — Вильям на секунду запнулся, — Я даже не знал, что глаза могут быть такого размера. На нем сверху лежит эта девушка… и нежно так его целует…
- Блин… - снова простонал Ненажный, — И почему я этого не видел…

***

Шульц был в бешенстве.
Мало того, что над ним весь день, пусть и незлобно, посмеивались его же подчиненные.
Хенеске с Ненажным в обед поспорили, кто именно из них будет его шафером, однако, спор быстро зашел в тупик. Никто не желал уступать первенство другому. Причем категорические заявления самого Гюнтера, что никакой свадьбы нет, и не планируется, друзья уже в расчет не принимали.
Вильям предложил решить вопрос, бросив монету, и даже достал ее, но Леонид уперся, сказав, что с таким жуликом, как американец он жребий кидать отказывается. И в свою очередь предложил решить их спор при помощи пистолетов. Стрельбу, слава Богу, по мишеням назначили на ближайшую пятницу. Шульц, как основной виновник возникшего разногласия, был назначен арбитром.
Но когда Ненажный после окончания работы, с заговорщицким видом достав бутылку, предложил организовать маленький предсвадебный мальчишник – капитан уже не выдержал:
— НЕ-Е-ЕТ!!! Опять?!! Откуда ты ее все время берешь?!! Она у тебя когда-нибудь закончится?!! Ты о чем-нибудь еще можешь думать?!!
— Сколько экспрессии?.. — С нарочитым восхищением, выдохнул Хенеске.
— Казацкому роду нет переводу. — Прошептал юноша по-русски, неуловимым движением фокусника убирая бутылку с глаз, и с серьезным видом развалившись в кресле, сурово взглянул на командира. — Следствие, гражданин Шульц, интересует следующие вопросы: Как ее зовут? Давно ли, и как вы познакомились? И когда назначена свадьба?
На последней фразе, юноша не сумел сохранить серьезный тон и расхохотался, глядя на вытянувшееся лицо Гюнтера.
— Я тебя… сейчас… клоун… — прошипел офицер, глядя на самодовольную ухмылку информационщика, и уже сползшего в беззвучном смехе на пол американца.
В сердцах хлопнув дверью, капитан покинул кабинет.
Посчитав, что пешая прогулка сможет вернуть ему душевное спокойствие, молодой человек решил добираться домой пешком.
Когда, пройдя уже какое-то расстояние до дома, Гюнтер понял, что ожидаемого успокоения не наступает, он начал специально удлинять дорогу. Заходя в небольшие магазинчики или кафе, не для того чтобы что-то купить или выпить, а просто посмотреть на выложенный товар. Сворачивать на другие улицы и делать крюки, обходя вокруг домов или целых кварталов.
Вот уже около часа Гюнтер шел улицами вечернего Токико-3. Но спокойствие по-прежнему не приходило.
Молодой человек решил провести своеобразный внутренний сравнительный самоанализ, этакую ревизию своих чувств и ощущений.
Шагая по тротуару, он пытался сопоставить свое теперешнее беспокойство с теми чувствами, которые уже испытывал когда-то. Спустя какое-то время вспомнилось что-то похожее. Что-то из испытанного им совсем недавно. В его ощущениях многое напоминало чувство преследования.
Может быть, кто-то следит за ним?
Несмотря на то, что в последнее время террористы не предпринимали никаких акций в Токио-3, а может быть именно благодаря этому, всех сотрудников NERV постоянно предупреждали о необходимости сохранения бдительности. Гюнтер незаметно проверил скрытое под пиджаком оружие и нащупал в кармане брелок экстренной тревоги, в отличие от тревожных сигнализаторов, применявшихся в охране – его для срабатывания нужно было нажать.
Шульц не изменил выбранного стиля движения и по-прежнему продолжал петлять, обходя дома и дворы, которые попадались на встречу, но теперь он больше внимания уделял тому, что происходит вокруг.
Ничего подозрительного не обнаружилось, никто не шел за ним. Но чувство продолжало оставаться.
Гюнтер даже остановился и присел на скамейку в каком-то скверике, пытаясь понять, что же его беспокоит.
Скверик…
Небольшая дорожка, мощенная такими же бетонными плитами, как и большинство ее товарок в городе, несколько чахлых деревьев над головой, да одиноко стоящая скамейка. Чем-то похож на тот, в котором он разговаривал с Микото, только поменьше.
"Микото…"
Когда Гюнтер подумал о девушке, чувство беспокойства и какой-то безотчетной горечи, которое не давало ему покоя на протяжении всей дороги, вспыхнуло с новой силой.
Вспомнилось, как она тихо следовала за ним, готовая прийти на помощь, если ему это понадобится. Вспомнился позавчерашний разговор, она много чего рассказывала о себе, о своей жизни, работе…
Он даже решил для себя помочь ей, отбить слишком назойливого ухажера, а при этом…
При этом он записывал их разговор…
Записал… и передал руководству, хоть и в усеченном виде.
"Du bist Hure!!! Du bist ein schmutziger Schwein, Schultz!!!"[20]
Крик заметался между ближайшими домами и стих в начавшем темнеть небе. Одинокий прохожий, собиравшийся протии сквером, в котором сидел Гюнтер, повернул обратно. Видимо не решаясь пройти мимо него.

***

Шульц смотрел на девушку и не мог понять, почему она так улыбается.
Решив рассказать Сенкаге о том, что их прошлый разговор был записан, и именно эта запись послужила толчком к недавнему эффектному визиту службы безопасности NERV в городской госпиталь, офицер ожидал какой угодно реакции, но только не этой ласковой улыбки.
— Любой ценой защитить слабого… — продолжая улыбаться, девушка взяла его левую руку, тонкие пальчики нежно погладили уже едва заметные, идущие от костяшек пальцев к запястью, полоски шрамов. — Ценой себя… ценой своей крови. Ты, наверное, всегда был таким?.. Я умерла в тот день, как умерли те, кто ехал во встречном поезде, потому что там не оказалось тебя. — Тихий вздох, и ее пальцы касаются щеки, уже совершенно ничего не понимающего Гюнтера. — Я родилась в тот день, потому что ты появился, как самурай из сказки. В тот день… — Микото вздохнула, на секунду умолкнув, — в тот день, когда пришел Ангел…
Обычный вагон городского монорельса.
Кто видел хотя бы один вагон метро или подобного ему городского транспорта, тому нет необходимости что-то описывать, можно сказать, что он видел их все.
Обычный день большого многонационального города.
Кто-то едет на работу или с работы, кто-то учиться, кто за покупками или еще по каким-либо делам.
Полный с заметной лысиной пожилой японец, читает газету. Стайка молодежи оккупировала сразу два сиденья, и оживленно обсуждает какого-то "старого пердуна Такахаши". Рядом женщина, со скучающим видом смотрит в окно, придерживая одной рукой, стоящую на полу сумку с продуктами. Напротив нее дремлет, прикрыв глаза, одетый как офисный клерк светловолосый европеец. У двери стоит юноша. Он вставил в уши наушники плеера и притопывает в такт слышимой только ему музыки. В дальнем конце вагона о чем-то шумно спорят несколько школьников.
Поезд останавливается на очередной станции.
Кто-то уже приехал и выходит на перрон, кто-то только заходит, чтобы добраться до нужного ему места.
Дремавший мужчина вздрагивает и, недовольно поморщившись, достав из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон, читает полученное сообщение.
В это время с шипением двери вагона закрываются, и состав трогается, медленно набирая скорость.
Внезапно побледневший европеец бросается к двери и резко рвет ручку экстренной остановки. Начавшийся было перестук колес, сменяется свистом выпускаемого воздуха и не успевший отойти от платформы поезд, с резким толчком замирает на месте.
Молодой человек пытается разжать двери. Безуспешно. Быстрым движением он выхватывает откуда-то угловатый пистолет и, размахнувшись, бьет рукояткой по стеклу, защищающему устройство аварийного открытия. Обрезаясь о края осколков, мужчина утапливает кнопку, двери открываются, и он выскакивает на платформу.
К открывшимся дверям, внезапно остановленного состава направился одетый в синюю униформу дежурный по станции.
Железнодорожник бубнит в микрофон висящего на плече мегафона, и его голос разносится над платформой: "Внимание! Сохраняйте, пожалуйста, спокойствие".
Быстро сказав несколько слов дежурному и показав белый четырехугольник удостоверения, чем-то похожий на крупную визитную карточку, молодой человек выхватывает у него мегафон. Но тот, видимо, не против такого бесцеремонного обращения, сразу переменившись в лице, железнодорожник коротким жестом вскидывает руку к фуражке и бегом устремляется к голове, состава.
Над платформой уже разносится, усиленная громкоговорителем, уверенная речь, больше характерная для военного, каковым этот мужчина, еще совсем недавно не выглядел: "Внимание! Официальное объявление NERV! В связи с чрезвычайной ситуацией сейчас будет объявлена эвакуация. Просьба – сохраняя спокойствие, проследовать к расположенному под станцией убежищу".
Видимо дежурный уже добежал до кабины машиниста, словно по команде, хотя почему словно, сразу все двери состава открылись. Из них под скороговорку оповещения, просящего срочно покинуть вагоны, появляются первые пассажиры.
Удивленные, обескураженные, испуганные взгляды еще ничего не понимающих людей останавливаются на нарушителе всеобщего спокойствия, но он этого словно не замечает, как не замечает капающей с пальцев на бетон платформы крови. Уверенный голос продолжает звучать над станцией: "Внимание! Это не учения!! Всем немедленно проследовать к убежищу!!!"
Недовольный, медлительностью окружающих, мужчина стреляет в воздух и переходит на крик: "ТУТ ОПАСНО! БЫСТРО В УБЕЖИЩЕ!!!!"
Через секунду над городом повисает многоголосый и протяжный вой тревожных серен…
Широко распахнутые карие глаза, почти у самого лица. Быстрый, тихий шепот:
— Сколько я искала, заглядывая в лица встречных, в надежде увидеть тебя? Как была счастлива, когда встретила, здесь, на этой вот улице. И теперь, ты говоришь, что предал меня?..
— Но… я…
— Когда ты извиняешься, мне становится больно, ведь я люблю тебя. — Микото обняла его, — никогда не извиняйся передо мной. Потому что с того дня моя жизнь принадлежит тебе…
— Но… я…
— Я ничего не жду и не прошу, мне достаточно того, что ты просто есть… и того что ты именно такой…
Сенкаге теснее прижалась к нему, и Гюнтер почувствовал прикосновение ее губ.
Долгий миг поцелуя…
Через секунду девушка уже скрылась за дверью подъезда, а оставшийся стоять подобно соляному столбу Шульц, еще долго не мог прийти в себя.

***

— Конечно, в жизни всякое случалось, — капитан оторвался от изучения таблицы, выведенной на экран компьютера, — Но чтобы так просто и бесхитростно…
— Вот, дура-а-ак, — тихонько протянул Ненажный, продолжая работу.
— Ну-ка повтори, что ты сейчас сказал, — прошипел сквозь зубы Шульц.
— И повторю, я сказал, что ты дурак!
— А если я сейчас встану и дам тебе в морду? — С нарочито скучающим видом поинтересовался обидевшийся Гюнтер.
— Совсем ты не любишь подчиненных, капитан. — Леонид продолжил ехидным тоном, не отрывая взгляда от монитора, — Своих людей нужно любить, холить, лелеять, а ты сразу – в морду…
— Сейчас он кого-то полюбит… — хохотнув, заметил со своего места Хенеске, - Некоторых, в особо извращенной форме…
— И ты Брут?.. — Горестно вздохнул информационщик.
— Не меняй тему. — Шульц почувствовал, что начинает злиться на товарища, — Где ты видишь дурость?..
— Где-где? В этой, самой… точно, в Караганде.
— А все-таки?
— Вот скажи, командир, может, она тебе неприятна?
— Я бы такого не сказал… — задумчиво протянул Гюнтер.
— Так может, она тебе нравится? — Леонид продолжал настаивать.
— ДА! Нравится. — Жестко ответил, окончательно разозленный подначками товарищей, Шульц.
— Тогда какого черта, тебе еще нужно? — Юноша вскочил и, быстро подойдя к чайнику, налил себе чая, — Ведь это же счастье, Гюнтер, СЧАСТЬЕ! Когда у тебя есть кто-то, кто тебя так БЕСХИТРОСТНО любит!
— Кто бы говорил, расчетливый ты наш… — Шульц попытался перевести разговор в шутку, видя, как молодой товарищ разошелся.
— Может быть уже завтра кто-то из вас, или вы оба погибнете. Так неужели она… или ты, недостойны хотя бы маленькой крупинки простого человеческого счастья – быть с любимым человеком? К чему все эти сомнения?!. Зачем мучить её и себя? — Леонид устало плюхнулся в кресло и махнул рукой, — А ну тебя, дурака…
Пытаясь прервать установившуюся после гневной тирады молодого человека неловкую тишину, Шульц обратился к подчиненным:
— Кто последнюю американскую поставку проверял? Господа из ACP там на этот раз не отметились?
— Тебе теперь везде след "акапеников" мерещиться будет? — Вильям оторвался от монитора и, потянувшись, вопросительно взглянул на немца.
— Везде. — Шульц назидательно указал пальцем на потолок, — как говорит наш русский друг, береженного свои боги берегут, да и чужие стараются не связываться.
— Я проверял, — устало вздохнул Хенеске и продолжил нарочито официальным тоном, — Следов интересующей вас компании в данной поставке не обнаружено… — Он зло ухмыльнулся, — Есть у меня один должник, в штатах остался, так я его на эту тему перенацелил. Не бойся командир, если эти "господа" где отметятся, нам сообщат…
— Ага, три зеленых свистка в зенит… — пробурчал себе под нос Ненажный.

-Примечания: ---

19— Ээй. Я тебя поцелую? Я тебя поцелую, да? (яп. фонет.)
20— Непереводимая игра слов… Герой в крайне эмоциональной форме утверждает, что некий Шульц является падшей женщиной и грязным кабаном женского рода (нем. матерный).

Отредактировано Helikk (11-03-2012 17:39:20)

Часть (II)
Глава 1. "Кривая колея".

Несмотря на довольно раннее утро в дверь звонили, кто-то почти минуту нажимал на кнопку звонка, словно доподлинно знал, что хозяйка дома, и настойчиво добивался аудиенции.
Девушка, запахнув полу своего домашнего халата и завязывая на ходу поясок, пошла открывать дверь. Недочитанный томик какого-то романа остался лежать на еще не заправленной постели.
Открыв дверь, она почувствовала испуг, который медленно, но верно начал переходить в панику.
На пороге стоял незнакомый мужчина в милицейской форме и ласково улыбался.
— Гражданка, Виктория Шаховская? Доброе утро. Не сильно потревожил?
— Лёня?!! — к хозяйке медленно пришло узнавание.
— А вы ждали кого-то другого? — Молодой человек в шуточном удивлении поднял брови. — Мне можно пройти, или мы будем завтракать прямо тут?
— Нет-нет, конечно  входи. Ты где пропадал? Почему не звонил?
— Так, было много работы, — юноша закрыл за собой дверь и прошел на кухню, держа под мышкой какой-то сверток.
— Я сейчас.
Девушка быстро проскользнула в комнату. Буквально в одно движение она собрала постель и сменила халат на легкое домашнее платье и, схватив гребень, стала приводить в порядок растрепанные волосы. Виктория как раз закончила причесываться, когда из кухни поплыл пряный запах, и голос Ненажного позвал:
— Соня, завтрак готов.
— Это какая, такая Соня? — Она вышла на кухню, уперев руки в боки, как любила делать ее подруга, — Вот подожди, приедет папа, все ему расскажу.
Готовить Леонид умел, и что немаловажно – любил, хотя, возможно, он просто любил вкусно поесть.
На столе стояла небольшая тарелка с нарезанным салатом, а на двух тарелочках поменьше, исходили ароматным паром ломтики зажаренного картофеля.
— Кстати, о папе, он тебе не звонил?
— Нет, а что, что-то случилось?
— Ничего, пока… — он церемониальным поклоном пригласил девушку к столу. Затем сел сам и с аппетитом принялся поглощать творение рук своих.
Вика ела вкусно приготовленный завтрак и посматривала на своего друга, пытаясь уловить перемену, произошедшую в нем. Никогда еще не видела его в форме, собственно ничего в этом необычного не было, она прекрасно знала о его службе, но он всегда ходил в штатском, даже при исполнении.
Такой же, как и три месяца назад, когда они виделись в прошлый раз, но более подтянутый, короткий ежик русых волос, лицо и руки сильно загорели, до смуглины. И еще эта форма, серая, с голубым отливом, очень похожая на милицейскую, но без каких либо знаков различия, даже без привычных для любой армейщины погон.
— А ты красив в форме, тебе это уже кто-нибудь говорил?
Леонид улыбнулся и, нарочито пристальным взглядом оглядев девушку, заметил:
— Да ты тоже, очень ничего.
Шаховская рассмеялась, узнав в этой фразе, того прежнего веселого Лёньку. Товарища, с которым без стеснения можно было бы поговорить на любые темы, часто бывшего заводилой в их небольшой студенческой компании, а не этого совершенно нового, перед которым она испытывала даже ей самой непонятное стеснение.
— Да, Вик, — Леонид снова стал серьезным, — Я должен уехать, это, скорее всего надолго. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что ты будешь вести себя хорошо, и не станешь ввязываться в различные неприятности, пока я не вернусь.
— Ну вот, — она состроила обиженную мину, — Ты не успел появиться, и опять уезжаешь, я никому не нужна, все меня оставляют… все…
— Так надо, к тому же если... — недоговорив, Леонид быстро взглянул на часы и медленно поднялся, поправляя китель и стряхивая крошки. — Мне пора. Самолет через час.
— Как, уже?!!
За окном послышался быстро приближающийся гул мощного мотора, затем коротко взвизгнули тормоза, и несколько требовательных гудков автомобильного клаксона разорвали тишину воскресного утра.
— Ну, это за мной, — неожиданно молодой человек, обняв за плечи, силой привлек девушку к себе и, чмокнув ее в лоб, отстранился.
Не оглядываясь, и не говоря больше ни слова, Ненажный вышел, захлопнув за собой дверь.
Виктория подошла к окну.
Прямо напротив, на обочине, стоял выкрашенный в армейский цвет уазик.
Она видела, как юноша вышел из подъезда, также, не оглядываясь, спокойной походкой подошел к машине и скрылся на заднем сиденье. Не успела дверь захлопнуться, как уазик снова взревел мотором и, взвизгнув покрышками, быстро рванул с места, скрывшись за ближайшим поворотом.
Юноша открыл глаза.
Как мало прошло времени…
Но как много всего изменилось за это время…
Выдохнув, Леонид поднялся со своего кресла и, разминая затекшую спину, прошелся по кабинету к двери.
— Ты веришь, что это случайность?
— Уверен. Если бы он был мишенью… — продолжавший сидеть за своим столом мужчина взъерошил ежик коротко остриженных волос, — А так, ему просто не повезло…
— Полиция до сих пор не может определить причины взрыва, — в пару быстрых шагов молодой человек пересек кабинет и навис над собеседником, облокотившись на его стол обеими руками, — но ты сам в это веришь?!.
— К делу подключились наши криминалисты, так что давай не будем строить гипотезы, по крайней мере, до завершения их работы.

***

"Тишина…"
"Темнота…"
"Все вокруг, даже собственное тело скрыто за завесой красной тьмы…"
"Собственное тело?.."
"Странно… Я не ощущаю собственного тела, даже не могу понять, где верх, а где низ… словно нахожусь в невесомости…"
"Почему я думаю, что это невесомость?.."
"Где я? Почему я тут? Как я здесь оказался?.."
"Что со мной произошло?.."
"Почему все скрыто красной тьмой?.."
"Что же произошло?.. Не помню… Нужно вспомнить, что произошло".
"Почему ничего не видно и не слышно?.."
"Боль и тьма?.. Удар?.. Да, был удар… Еще раньше?.."
"Вспышка?.. Я шел по улице… По улице?.."
Сквозь ощутимую, словно "ватную" тишину, окружающего… откуда-то из далека доносится голос. Речь становится все отчетливей, английская с едва уловимым акцентом.
"Я понимаю её?.."
"Я здесь… я слышу вас, помогите мне…"
"Почему темно?.."
"Сказал?.. Или только подумал?.. Я не слышу себя… Не чувствую… Ничего не чувствую… Не понимаю…"
— Он приходит в себя, — чей-то уверенный голос все отчетливее прорывается в сознание. — Почему его доставили сюда, а не к нам?
Крупный, широкоплечий европеец, несмотря на преклонный возраст совершенно не выглядевший старым, но с уже заметно редеющими, короткими седыми волосами, склонился над кроватью, на которой лежал человек, чье лицо почти полностью было скрыто бинтами.
Он быстро пролистал несколько скрепленных скрепкой листов распечатки, и холодно взглянул на нервно теребившую полу своего халата молоденькую японку: 
— И кто его так замотал? Снимите эту повязку, немедленно.
— Но… Кимура-сенсей…
— Немедленно! Я сказал! — И видя, что девушка бросилась разматывать бинт, добавил уже более спокойным тоном, — Судя по тому, что ваш Кимура-сенсей тут написал, она не нужна, да и мне нужно добраться до глаз…
— Конечно, господин Кузнецов.
Увидев неаккуратное движение девушки, мужчина снова свирепо оскалился:
— Да что у тебя руки дрожат?!! — Испугавшаяся грозного окрика, она снова неловко дернулась и тут же была отброшена от кровати сильной рукой. — Уйди отсюда! И пригласи старшую сестру.
Когда заплакавшая в голос девочка выбежала в дверь, мужчина махнул рукой и, тихонько пробурчав что-то себе под нос, вновь склонился над кроватью, начав быстрыми, но аккуратными движениями снимать оставшуюся часть повязки.
— Знаю, что плохо. Терпи солдат, терпи…
Доктор закончил снимать повязку, вновь уложил голову раненого на подушку и принялся внимательно рассматривать повреждения.
Множественные ссадины и обширная, уже ставшая лиловой гематома, покрывали часть лба, правую бровь и скулу, почти всю щеку.
Когда врач аккуратно, стараясь не прикасаться к поврежденным брови и на скуле, пальцами раскрыл веки и заглянул в красный, налитый кровью словно у вампира глаз, раненый тихо застонал.
Дверь скрипнула и, отворившись, пропустила в палату уже не молодую полную женщину, видимо и бывшую старшей медсестрой, в сопровождении выгнанной недавно русским доктором девушки. Врач выпрямился и повернулся к вошедшим.
— Мика, извинись! — Женщина, положив ладонь на затылок девушке, заставила ту поклониться.
— Господин профессор, я прошу прощения, что вызвала ваше неудовольствие, впредь такого не повторится, просто… — девочка на секунду умолкла, взглянув на раненого, и договорила быстро, словно бросаясь в холодную воду, — Просто, это мой муж…
Старшая медсестра с удивлением уставилась на свою подчиненную, и даже открыла рот, собираясь что-то сказать, но в последний момент передумала.
— Муж? Очень хорошо, очень хорошо. Значит, лучше вас за ним никто не сможет приглядывать, а вы, милочка, сырость разводите, ее тут и так с избытком, а раненому покой нужен. — Старик тихо ворчал, при этом сосредоточенно разыскивая что-то в скрытом белым халатом пиджаке. — Он ранен, но жив… и можете мне поверить, что таким и останется, по крайней мере, его время еще не пришло…
Наконец, довольно крякнув, мужчина извлек из внутреннего кармана серебристый портсигар и, щелкнув крышкой, принялся изучать его содержимое. Достав маленькую ампулу, протянул ее женщинам:
— Подготовьте инъекцию, лучше в инсулиновом шприце. Мне нужна самая тонкая игла, какая у вас найдется…
Окончательно успокоившаяся девушка, получив разрешающий кивок от начальницы, умчалась в процедурную готовить укол. А доктор снова склонился к раненому, разглядывая его лицо:
— Хорошо… просто очень хорошо. Вам невероятно повезло, молодой человек, просто сказочно… — он снова оттянул веко, разглядывая налитый кровью глаз, — У вас достаточно крепкие кости. Если бы удар пришелся немного иначе, боюсь, вы бы сейчас принимали дела в каком-нибудь департаменте небесной канцелярии, а так вы еще сравнительно легко отделались…
Молоденькая медсестра вернулась, с лотком подготовленного укола.
Старик взял шприц и, сдернув защитный колпачок, слегка надавил на поршень. Когда из кончика иглы показалась янтарная капля, он почему-то критически осмотрел ее и вновь склонился к раненому.
Аккуратно оттянув нижнее веко, доктор начал вводить иглу куда-то под глазное яблоко, раненый мужчина застонал.
— Не надо, любезный, не надо… вам не больно… — тихо, но отчетливо зашептал старик, не на секунду не прекращая своего занятия, — Я знаю, когда будет больно, я сам… умею… делать… больно…
Наконец, достигнув одному ему ведомого положения шприца, он медленно ввел препарат и, вынув иглу, отпустил веко, позволив глазу закрыться.
Раненый снова застонал.
— Не врите, молодой человек, я знаю, что вам не было больно… — и тут же сменив сварливые интонации "доброго старого доктора", звучавшие в его голосе секунду назад, жесткими не терпящими возражений, обратился к озадаченно замершим в палате медсестрам:
— Через три часа, поставите капельницу, вот это… — он достал из портсигара еще одну, имевшую только номерную маркировку ампулу, и протянул ее старшей медсестре, — на двести пятьдесят гемодеза, скорость не выше шестидесяти. Постоянный надзор, пусть с ним все время кто-нибудь будет, — профессор мельком взглянул на повернутые к внутренней стороне запястья часы, — К ночи возможны судороги, это не страшно, просто не нужно ему позволять двигаться... Не нужно его плотно бинтовать, сделайте обычную шторку, на воздухе процесс заживления пойдет лучше, и завтра к девяти он должен быть готов к операции. Бригада не понадобится, у меня будет свой ассистент. На этом все. — С этими словами мужчина быстро покинул палату.
Оставшиеся одни женщины переглянулись и младшая, под критическим взглядом начальницы, принялась закреплять пластырем на лице раненного развернутую марлевую салфетку.
Когда она закончила свое занятие и, придвинув стул, села возле кровати, взяв раненого за руку, старшая медсестра только покачала головой и, прошептав что-то по-японски, тихо вышла.

***

Вернувшись с утреннего совещания, на которое, в отсутствие Шульца, Хенеске был обязан ходить, он заметил, что информационщик как-то слишком сосредоточенно стучит по клавиатуре и вглядывается в монитор, придвинувшись к нему практически вплотную. Утро началось уже ставшим привычным в их отделе, за последнюю пару дней вопросом, сегодня его задал Вильям:
— Как там капитан?
— Пока стабильно… говорят, сегодня резать будут, а там как получится.
— Чего насупился, — экономист решил расшевелить хмурого сослуживца, — Словно я успел тебе в утренний кофе плюнуть?
— А ты уже успел?..
— Вроде пока еще нет…
— Тогда с какой целью интересуешься? — Леонид продолжал сосредоточенно что-то изучать на экране своего компьютера, и совершенно не желал вестись на подначку коллеги.
— Любопытно. Простое человеческое любопытство… — Хенеске бросил папку, с которой ходил на совещание, на стол и попытался заглянуть через спину Леонида, — Так что ты тут изучаешь?
— Выцыганил у криминалистов пару кусков видеоархива с того супермаркета, вот теперь смотрю.
— Ну-ка подвинься, я тоже хочу глянуть. — Хенеске быстро придвинул свое кресло и, потеснив русского, уселся рядом. — Давай, крути свои фильмы.
Юноша снова открыл окно программы, которую успел свернуть, очень похожей на обычный видеопроигрыватель, но с рядами каких-то дополнительных кнопок.
Картинка камеры, видимо установленной на столбе перед входом, показала пространство у магазина. Тротуар и невысокое крыльцо, поднимающееся к двухстворчатой стеклянной двери.
Леонид плавно сдвинул бегунок проигрывателя на уже знакомую ему позицию.
Вот в кадре прошел мужчина, направляясь к стоянке автомобилей перед супермаркетом. К входу подошла какая-то девушка, несмотря на теплый в тот день вечер, одетая в строгое темно-синее платье с рукавами. Постояв несколько секунд, она поднялась на крыльцо и, продолжая смотреть куда-то в сторону дороги, открыла дверь и шагнула в магазин.
В проходе возникла небольшая заминка, один из посетителей в этот момент пытался выйти в ту же створку двери.
— Вот он выходит, — едва слышно сказал Ненажный.
Появившийся на крыльце, одетый в деловой костюм, светловолосый европеец, в котором можно было бы узнать Шульца, держал в руках пару пакетов с покупками. Девушка что-то сказала ему и поклонилась, сложив перед собой руки. Капитан что-то ответил ей.
  — Ты по губам читать умеешь? — Прошептал Хенеске и добавил, увидев, как русский отрицательно покачал головой, —  Жаль… я тоже не могу.
Пара на крыльце, обменявшись еще несколькими репликами и короткими поклонами, разошлась. Девушка вошла в магазин, а Гюнтер спустился с крыльца и направился по тротуару вдоль автостоянки.
Когда капитан скрылся из поля зрения камеры, Леонид запустил воспроизведение другого файла.
На этот раз картинка показывала стену магазина с участком тротуара и автостоянки.
В багажник одного из припаркованных там автомобилей, виденный ими ранее мужчина закончил укладывать сумки с покупками и, захлопнув его, направился к месту водителя. Появился еще один идущий по тротуару мужчина с пакетами, в котором друзья узнали своего командира.
Вот водительская дверь машины захлопнулась, и спустя несколько секунд, автомобиль вспух огненным шаром взрыва, разметав по окружающему пространству обломки. Что-то темное мелькнуло возле Шульца, и он упал, отброшенный ударом на пару шагов назад.
— Да, вот это называется – повезло человеку…
— Точно, повезло, куском железа по куполу получил, не хочу для себя я такого везения… — проворчал в ответ Ненажный, остановив воспроизведение.
— Верни-ка кусок, когда он выходил…
Юноша послушно вывел на экран сцену перед входом в супермаркет.
— Теперь смотри, насколько его эта девочка задержала? Секунд на пять, не больше? — Заметил Вильям, когда капитан на экране, закончив разговор, начал спускаться со ступенек, — Теперь верни вторую камеру. Вот момент взрыва, заметь его позицию и верни положение на пять секунд назад…
После того как Леонид проделал все эти манипуляции, Хенеске расслаблено выдохнул и откинулся в кресле, словно всем своим видом показывая: "А что я говорил!.."
— Видишь? А теперь прибавь расстояние, которое он бы успел пройти, не будь заминки в дверях…
— Получается, что в момент взрыва, он бы стоял прямо рядом с машиной? — Ненажный озадаченно почесал затылок.
— Вот я и говорю, что наш капитан еще легко отделался. Удалось выяснить, что там так рвануло?
— СВУ[22] в моторном отсеке. Некто Ямада Кенти, 1966-го года рождения, инженер-энергетик городских сетей. И судя по тому, что он был в этот момент в машине, возвращаясь с покупками – это убийство, и мишенью был он, а не Шульц. — Леонид грустно вздохнул, и как-то исподлобья посмотрел на довольного американца, — Признаю свою неправоту…
— Может, нам его навестить в госпитале? — Хенеске решил сменить тему, поняв как юноше неприятно, признаваться в ошибочности своих первоначальных суждений.
— Днем? Тогда нужно обоснование… — Леонид с радостью ухватился за подкинутую ему идею, — Ты пойдешь к майору отпрашиваться?
— К Такамити? Не пойду… Он, конечно, отпустит, но при этом все возьмет на заметку, — Вильям поднялся и, вернув кресло к своему столу, включил чайник, предварительно зачем-то заглянув в него, — Стоит потом допустить какой-либо просчет, и он моментально припомнит нам все, вплоть до атомных бомбардировок…
— Вам-то ладно, а я тут при чем?
— А просто так, — американец ехидно улыбнулся, — Как вы любите говорить, "за компанию"…
— А если вечером?
— Думаешь, нас пропустят в неположенное время? Шульц после операции…
— Пусть только попробуют не пустить, да и после вашего прошлого визита, сомневаюсь, что кто-то попытается нас там остановить.
— Но в этот раз ведь пойдем без тяжелой артиллерии…
Ненажный, уже успевший забыть об утренней подавленности, с радостью ухватился за новую идею, посещения раненого товарища в госпитале, и был готов всеми силами притворять ее в жизнь:
— Ты сам себе артиллерия, а еще пехота и танки с авиаподдержкой, заодно… Поэтому, делаем морду кирпичом и прем напролом?
— Конечно, — еще шире ухмыльнулся Хенеске, — "Как? Вы не верите в демократию, тогда мы уже летим к вам…"
— Ну, вот это ты зря…
— Ну а раз "зря"… — заметил сразу посерьезневший экономист, отворачиваясь к своему компьютеру, — Тогда за работу, нигер! До вечера еще далеко…
— Мля… ну развел тут куклусклан, — юноша прошипел по-русски, просто потому, что не мог допустить, чтобы последнее слово осталось за американцем, — Здесь тебе не Техас…

***

— Привет, дружище… — Русская речь прозвучала очень близко, так словно бы тот, кто говорил, склонился к самому лицу Гюнтера, — Вот оно как значит получилось…
— Здравствуй… — Шульц нашел взглядом улыбающееся загорелое лицо знакомого, — Сергей…
— Гляди-ка узнал, а сказали у тебя сотрясение мозга… — Засядько обратился к сидевшей у постели медсестре, перейдя на английский, — Оставьте нас, пожалуйста, если будет необходимо, я вас позову.
Девушка не торопилась выходить. Вместо этого она взяла лежавшего на постели мужчину за руку, и глубоко вздохнула, словно бы собираясь отстаивать свое право находиться тут. Однако была остановлена легким пожатием пальцев и его шепотом:
— Все в порядке. Нам просто нужно поговорить. Не волнуйся…
— Хорошо…
Когда дверь за медсестрой закрылась, Сергей присел на оставленный ей стул и в задумчивости, разглядывая раненого, почесал затылок. Встретив взгляд незакрытого повязкой глаза, мужчина грустно улыбнулся:
— Мда-а… Однако, могло бы быть и хуже… — он еще раз пристально осмотрел Гюнтера и заметил, покачав головой, — Да… намного хуже…
— Не знаю, мне сейчас кажется, что хуже уже не бывает…
— Ты что-нибудь помнишь из того вечера?
— Почти ничего… я только пару часов, как в себя пришел.
— Не переживай. Поправишься, все будет хорошо. Главное, что живой остался.
— Это верно… как считаешь, на карьере можно уже ставить крест, или стоит еще немного подождать?..
— Ты эти пораженческие настроения брось! Выкарабкаешься!.. — Выпалил тоном, не допускающим каких-либо возражений, Сергей.
— Выкарабкаюсь, наверное, только вот медицинский ценз мне уже не пройти… — на бледном лице капитана появилась пугающая кривая усмешка, — Возьмешь в свою контору, если в запас спишут?
— Кончай меланхолию тут разводить. — Засядько вскочил и принялся ходить по палате из угла в угол. — Вот если спишут – тогда и будем на эту тему говорить, а пока – не смей!.. — Замолчав, он искоса взглянул на товарища и уже тихо добавил, — В любом случае, без занятия ты не останешься…
Наступившая после этой мельком оброненной русским фразы тишина, неожиданно прервалась звуком открываемой двери и громким голосом, появившегося в палате молодого парня:
— А мне фиолетово, мляха-муха… я сказал, что мы войдем, и мы войдем!.. Приветствую, шеф!..
— Простите… — девушка, теребя пальцами, воротник халата поклонилась от входа, — Я пыталась им помешать, но они ничего не хотят слушать…
В ворвавшемся, подобно небольшому урагану, парне, продолжавшем разъяренно шипеть сквозь зубы ругательства на русском, Шульц узнал информационщика.
Следом степенно вошел Хенеске. Быстро окинув присутствующих взглядом, американец с ехидной улыбкой демонстративно поклонился, замершей в растерянности у двери девушке, обеими ладонями показывая ей на выход.
— Не окажете ли вы нам честь, подождав снаружи?
— Ему вредно волноваться… — тихо прошептала медсестра, дождавшись утвердительного кивка Шульца, и вышла, прикрыв за собой дверь.
— Приветствую, шеф. — Вильям с деловым видом подошел к постели, — Мы тут чуть ли не с боем к тебе прорывались. Может быть, представишь своего посетителя? — Он кивнул остановившемуся у окна Сергею и представился, — Хенеске Вильям, Соединенные Штаты Америки.
— Здрас-с-те… — протянул тот, едва заметно поморщившись, и представился сам, — Засядько… Сергей Михайлович… Россия…
— Леонид Ненажный, — назвался в свою очередь информационщик и добавил, вглядываясь в лицо нового знакомого, — Сергей Михайлович, а мы с вами не могли где-нибудь встречаться раньше?..
— Сомневаюсь, хотя… очень может быть…

***

— Ну, что же молодой человек… пойдемте вправлять мозги вашему глазу? А вот интересно, а что бы мог сказать глаз, если бы пошел вправлять мозги кому-нибудь из нас?..
Слова из русского врача буквально сыпались, подобно гороху из прорвавшегося мешка. При этом старик совершенно непроизвольно переходил с одного языка на другой. У него вполне получалось, начав фразу по-английски, что-то высказать своему ассистенту по-русски и в завершение поговорить с пациентом на его родном языке, весьма неплохом, как успел заметить Гюнтер.
— Ах, молодой человек, молодой человек… когда мы с вами закончим все будет в полном шоколаде… Кстати вы любите шоколад, молодой человек?..
— Вообще-то не очень… — Шульц поморщился и про себя улыбнулся, уже начала действовать анестезия и правая половина лица не ощущалась. Забавная, наверное, у него получилась мимика. Хотя никто этого все равно видеть не мог. Все лицо закрывала белая простыня с прорезью, оставлявшей открытой только правый глаз.

— Очень зря, очень зря, молодой человек… шоколад помогает восполнить потерю крови, и вообще чрезвычайно полезен для организма. Вы слышите меня, молодой человек, как врач я прописываю вам шоколад. Вам нужно съедать по половине плитки в день, хотя бы на этой неделе… Вам понятно, молодой человек?..
— Понятно… только в чем смысл, доктор?.. — Грустно протянул Гюнтер.
— Ах, молодой человек, молодой человек… Бросьте… В вашем ли возрасте быть таким пессимистом?.. Распорку фиксируй… Я вам, конечно чудес не обещаю, времена волшебников давно миновали, но читать газету вам будет вполне по силам…
"Читать газету?.." — Мысль резанула в слегка затуманенном сознании, подобно молнии: "Читать газету – это значит, падение на пару-тройку единиц… вполне укладывается в ценз…"
Боясь спугнуть забрезжившую надежду, Шульц переспросил, стараясь сохранить голос нейтральным:
— Читать газету? Вы… не шутите, доктор? Или только просматривать заголовки?..
— Какие могут быть шутки, молодой человек? Подать воду… Скальпель… В Одессе такими вопросами никогда не шутили. Ах, Одесса… Молодой человек, знаете ли вы, как умели шутить в Одессе?..
На некоторое время Шульц выпал из реальности пытаясь осознать услышанное.
Старик продолжал нескончаемый разговор, который одновременно и успокаивал Гюнтера, не давая испугаться и заставляя расслабиться, но и необходимость поддерживать беседу – не давала заснуть.
— Нет-нет, молодой человек, если, конечно, вы захотите поиграть со своими детьми в пиратов, вы вполне можете нацепить черную повязку… или даже изобразить "слепого Пью", из "Острова сокровищ". Вы читали "Остров сокровищ"? Жертвенный стаканчик… — Неожиданно застилающая поле зрения красная пелена исчезла, и Гюнтер увидел оперируемым глазом переливающийся, словно бы он смотрел подводой, яркий свет ламп и двигающиеся, черные полосы хирургических инструментов. — Но в реальной жизни мы вполне можем избежать этого досадного недоразумения… Молодой человек, вы меня слышите? Вы не заснули, молодой человек?..
— Заснешь тут… — тихо пробурчал Гюнтер, все еще пытаясь в полной мере осознать то, что так легко, буквально походя, сказал ему русский профессор.
— Это хорошо, это очень хорошо… вам сейчас нельзя спать, молодой человек. Кстати, о детях… молодой человек, а у вас есть дети?..
— Ну, э-э-э… наверное… не знаю…
— Очень зря, очень зря, молодой человек…
— Ага, — Шульц не смог удержаться от смешка, — Вы еще скажите, что детей мне прописываете, как врач?..
— Шутите?.. Это хорошо, молодой человек, очень хорошо… Прописать?.. М-м-м… Интересная мысль, а почему бы и нет? — Старик коротко хохотнул, — Э-э-эх… какие ваши годы?.. Был бы я лет на сорок помоложе, я бы тут развернулся. Неужели еще не успели?.. Или благоверная не соглашается осуществить вам такое вот "назначение"?.. Сейчас женщины больше думают о карьере, а не о семье и доме...
— Ну, э-э-э… — на такой вопрос говорливого доктора, Гюнтер уже вообще не знал, что ответить.
— Бросьте, молодой человек… вы вполне еще очень привлекательны для "Евиного племени", да супруга ваша весьма хороша, поверьте старому одесситу… Вот тут кристалл прихватим еще одним стежком и вроде бы все… И даже ваше положение, которое вы так боитесь потерять, здесь совершенно ни при чем… А вы думаете старый пень не заметил, чего вы так сильно боитесь?
— Ну-у-у... уже не думаю…
— И правильно делаете, молодой человек… Зашивайте арбуз… думать в вашем положении, молодой человек, вообще вредно… вот оправитесь от сотрясения, вернетесь на службу и думайте себе на здоровье, а сейчас пусть за вас доктора думают… Их для этого учили, в конце концов…
На какую-то минуту, а может быть и меньше наступила тишина.
— Ну, вот и все, молодой человек, конечно, это не лучше чем мама с папой сделали, но что я мог я вам организовал, остальное уже от вашего организма зависит. Спать не хочется?..
— Вообще-то хочется…
— Вот теперь спите, молодой человек, теперь можно… — и затем старик уже совершенно другим, уставшим или даже немного грустным голосом, добавил, — А сестрички вас пока в палату перевезут…
Весь оставшийся день прошел в какой-то непонятной полудреме.
Появлялись незнакомые люди, осматривали его, сдвинув набок марлевую штору, закрывавшую прооперированный глаз. Периодически что-то капали, что-то кололи под глазное яблоко, оттянув вниз веко, где-то после обеда поставили капельницу.
Все события дня как-то смазались, перемешавшись с промежутками бредового бодрствования, дремы и сна. Совершенно незаметно наступил вечер.
— Привет, недорезанный… — мужской голос с легкой хрипотцой пробился сквозь апатию занятого собственными размышлениями сознания. — Ну, ты как, в целом?
— В целом?.. Нормально, вроде, а вот по частям, кажется не очень…
— Ну, ты это брось!.. — тихо хохотнул Засядько, а это он достаточно бесцеремонно ввалился в палату.
Сергей, пододвинув ногой стул, присел возле кровати.
— А почему это вдруг недорезанный?.. — Шульц сделал вид, что обиделся.
— Ну, тебя же, говорят, сегодня с утра резали… — снова хохотнул Засядько, — Ну а поскольку ты не в "пятьдесят первой" – значит, не дорезали еще…
— Шуточки у вас уважаемый…
— Да… я тако-о-о-й… — довольно протянул русский, пристально вглядываясь в лицо собеседника, наполовину прикрытое марлевой "шторой".
— Что-то ты зачастил… — тихонько заметил Гюнтер, видимо не приняв, явной шутки товарища, — Или чего случилось?
— Нет… пока… — не меняя шутливой интонации, протянул русский, только веселым у него при этом оставался только голос.
Сам Засядько сохранял вид собранный, словно натянутая пружина. Его лицо как-то осунулось и даже посерело, как это бывает иногда после недосыпа или сильного похмелья, частая сеточка морщин вокруг чуть прищуренных глаз стала более заметной.
— Ну, ты тут как, не скучаешь?.. — мужчина мельком взглянул на часы.
— Странный вы народ, русские… — выдохнул Шульц и немного сдвинулся, чтобы было удобнее видеть лицо собеседника. — Как я тут могу заскучать, если ты ко мне вчера только заходил? Да и ребята наши сегодня опять обещали заглянуть…
— Да и сестри-и-ички ту-ут… — с мечтательными интонациями протянул Сергей, — Во-о-от только сейчас вышла та-ака-а-ая…
— А вот этого не надо!.. — Почти прошипел Гюнтер, и тихо добавил, — И этот туда же, одно слово русский… Все русские одинаковы…
— Ну… не сверкай… — Засядько с трудом подавил готовый вырваться из него хохот, — Не сверкай на меня тут. Все я понимаю… не мальчишка чай…
— Ты… как вы, русские, это называете: "зубы мне не заговаривай". — Гюнтер вытянулся на кровати и требовательно посмотрел на посетителя, — Не поверю, что просто так заглянул…
— Что не убедил?.. — Сергей моментально стал серьезным, и как будто еще сильнее осунулся.
— Нет…
— Я так и знал…
— Рассказывай, — молодой человек сложил руки на груди поверх тонкого одеяла.
— Да ничего страшного… — начал Засядько, медленно подбирая слова, — Уезжаю вот, по работе своей, да…
— Новая задача?..
— Именно… только вот чувство у меня… какое-то не очень хорошее… — мужчина умолк на несколько секунд, словно бы что-то вспоминая, и добавил уже совсем шепотом, — Знакомое чувство, в общем…
— Боишься?..
— Не то чтобы боюсь… — протянул русский, — Просто…
Гюнтер не торопил собеседника, давая возможность ему самому спокойно решить, что именно он хочет рассказать.
— Хороший ты парень, Шульц, хоть и немец…
— А это… тут причем? — на этот раз Гюнтер уже обиделся на самом деле. Вот в том что он немец его раньше еще вроде бы никто не обвинял.
— Да не важно. Не обращай внимания… — Сергей, немного помявшись, продолжил, — Вроде не так уж и много мы с тобой пересекались. Так вот, в этом неспокойном мире даже и не знаю, встретимся ли когда еще… Вот и хотел тебе несколько сувениров на память оставить… так сказать "махнуть не глядя". — С этими словами Засядько вынул что-то небольшое из внутреннего кармана своей неизменной летной куртки и положил на прикроватную тумбочку. — На всякий случай, может, пригодится когда-нибудь.
Шульц приподнялся на локтях и рассмотрел лежащие у самого лица пару прямоугольников визиток и маленький брелочек в виде фигурки старого двухмоторного самолетика из черного матового пластика.
Визитки заинтересовали Гюнтера в первую очередь.
По роду службы молодой человек знал, какую ценность могут представлять чужие контакты, в особенности контакты смежных коллег. А в том, что этот странный русский, с которым он познакомился уже тут в Токио-3 коллега, Шульц уже практически не сомневался.
Первая визитка на поверку не такой простой, какой показалась на первый взгляд. На белом фоне тисненный золотом восточный дракон, обвивающий лаконичную надпись: "господин Ченг. Торгово-посредническая компания". Вторая вообще не имела фамилий. Только название фирмы "Лагуна" и номер телефона. Шульцу пришлось несколько напрячь зрение, чтобы прочитать приписку, выполненную мелким шрифтом: "Курьерские и торгово-посреднические услуги. Решение деликатных поручений".
— Ну, у вас и контакты… Genosse, — молодой человек сделал ударение на последнем слове, — "На всякий случай", говорите?..
— Ну, ситуации бывают разные... — Сергей немного помялся, — Иногда нужно провернуть какое-нибудь мероприятие таким образом, чтобы самому остаться не при делах... или там достать что-то... отвезти куда-то, скажем так, неофициально...
— Ликвидировать кого-то… — в тон ему продолжил Гюнтер.
— В жизни всякое бывает,  Genosse, — передразнил его интонации Засядько.
Мужчина в очередной раз взглянул на часы.
— Не обижайся, — Шульц попробовал устранить напряжение, возникшее из-за его неосторожной реплики. — Я действительно тебе признателен.
— Да я не обижаюсь… — Засядько снова немного помялся, словно ему было неудобно говорить об этом, — Просто ситуации на самом деле бывают разные. Большой китайский брат вообще может достать практически все, что можно, а порой даже то – чего нельзя. Ну а в какие "дыры" забирались "лагуновцы", выполняя некоторые заказы, я вообще промолчу. Они берут не дешево… очень, но и в своих вопросах весьма компетентны…
— Интересно… очень интересно… — молодой человек взял с тумбочки брелок и, рассматривая, покрутил его в руках. — Сувенир?
— Да… но скорее нечто вроде талисмана.
— Красивый, а что это за самолет?
Гюнтер продолжал вращать в руках маленькую модельку, закрепленную на цепочке. Всего два или три сантиметра в длину. Внешне выглядевший пластиковым, самолетик оказался слишком холодным и тяжелым, для пластмассы. Скорее такое ощущение могло возникнуть от прикосновения к камню.
— Советский бомбардировщик времен той войны… Ил-4.
Сергей снова взглянул на часы и поднялся.
— Уже пора?.. — Шульц не мог точно сказать, но почему-то на сердце стало грустно. Так грустно, как становится при прощании с друзьями. Хотя и понимал, что, скорее всего, они так и не успели стать друзьями, в полном понимании этого слова. Встретились уже тут, относительно недавно, когда он еще только приехал в эту казавшуюся тогда временной командировку. Пару раз случайно пересекались в городе. Пару раз оказались в весьма щекотливых ситуациях, из которых с успехом сумели вместе выбраться…
Но почему-то все равно стало грустно.
— Да… пора… — протянул Сергей, поправив съехавший с плеча больничный халат, — Шульц… Гюнтер… пообещай мне одну вещь…
— Какую?.. — молодому человеку даже стало немного не по себе от прозвучавших в голосе русского интонаций.
— Повесь этот брелок себе на ключи и никогда… — он склонился, заглянув в единственный оставшийся открытым глаз Гюнтера, — Слышишь, никогда не расставайся с ним…
— Хорошо… обещаю… Это действительно настолько важно?
— Да важно… просто поверь… — Сергей грустно улыбнулся, — Когда-нибудь она спасет тебя, — и добавил едва слышно, уже выпрямляясь, — Как уже спасала…
Шульц успел услышать окончание фразы, но переспрашивать товарища, что за "она" – не рискнул. В конце концов – у каждого свои странности.
Уже у самой двери Засядько резко повернулся и лихо, по-военному козырнув, быстро вышел из палаты.
Насыщенный событиями день и серьезная доза поступивших в организм медикаментов сказались самым предсказуемым образом.
Капитан снова ощутил сонливость.
В коридоре кто-то пробежал.
Затем коротко тренькнул звонок врачебного вызова, и снова мимо его двери простучали каблуки чих-то туфель.
Молодой человек расслабленно вытянулся на жесткой кровати и, прикрыл уставший за день глаз.
Неожиданно дверь с силой распахнулась.
— Шеф, ты тут?..
В палату ввалился Хенеске, позади маячил, пытаясь заглянуть через его плече, бледный как мел Ненажный.
— Тут-тут… куда я денусь? — Гюнтер приподнялся, рассматривая друзей.
— А ты бодрячком… — американец обратился к Леониду, кивнув на командира, — Смотри уже встает, а только вчера пластом лежал.
— Мы тут понимаешь, волнуемся, а он дрыхнет как сурок…
— Проходите, что у нас нового?.. — Гюнтер с легким стыдом осознал, что незаметно для себя успел задремать после ухода русского.
— Командир, а твой вчерашний знакомец к тебе сегодня приходил, — тихо проговорил информационщик.
— Приходил. А что, что-то случилось?
Беспокойство и необъяснимая грусть, которую он испытывал ранее усилились.
— Случилось…
Леонид положил на кровать что-то тяжелое.
Капитан не смог сразу рассмотреть, что именно принес его друг и попытался нащупать это, пошарив рукой по одеялу.
Пальцы наткнулись на холодный металл, при первом прикосновении, словно бы кольнувший кожу пальцев.
В руке был матовый вороненый пистолет непривычной конструкции. Знакомой, только непривычной… молодой человек совершенно не ожидал его тут увидеть.
Это был старый советский пистолет "ТТ".
Еще один остался лежать на одеяле.
— Что случилось?.. — севшим от застрявшего в горле комка голосом прошептал Гюнтер.
Он узнал их. Это были пистолеты Засядько.
Интонации, легкие недомолвки, все это сложилось в понимание, что русский приходил попрощаться.
— Сердце… с полчаса назад… — коротко ответил Ненажный, и добавил, немного помолчав, — В коридоре… буквально у нас на глазах… Он сказал: "Владей, на добрую память…"
— М-мда-а-а-а… И все?..
— И все… — так же коротко ответил информационщик, отведя взгляд в сторону.

***

Острый форштевень бодро вспенивал серые морские волны.
Брызги, поднимающиеся при пересечении каждой волны плотными облаками захлестывали приземистую рубку торпедного катера времен Второй Мировой Войны. Хотя о том, что это именно военный катер, теперь мог догадаться разве что специалист. Вооружение давно было снято, и от военного корабля сейчас оставалась только темная шаровая окраска.
— Госпожа Куротсучи!.. — громко, стараясь перекричать гул двигателей и беспрестанные удары волн, прокричал помошник капитана, молодой японец, одетый как типичный служащий, высунувшись из рубки. — Мы вышли в заданный квадрат!..
Миниатюрная девушка, стоявшая на корме вцепившись обеими руками в леерное ограждение, кивнула в ответ, словно бы капитан мог это заметить, и достала из висевшей на плече сумки свёрток из белой материи, из которого она извлекла небольшой, тоже белый керамический сосуд с крышкой.
— Включайте!.. — прокричала она в ответ, придерживая рукой треплющуюся на ветру длинную косу.
Высокий, мускулистый негр в тёмных очках, управлявший катером, бесстрастно пожал плечами. В принципе у каждого свои причуды, и если кто-то заплатил за определенную услугу, он был готов выполнить все пункты договора от первого до последнего.
— Бенни-бой, включай! — крикнул он, обернувшись назад. Сидевший в небольшой каморке сзади рубки, уставленной всяческой аппаратурой  небритый длинноволосый блондин в гавайской рубашке вкладывает старую, замызганная кассету в лоток небольшого кассетного магнитофона. Нажата кнопка "пуск"…
Из динамиков громкой связи разносится грустный гитарный перебор, и мужской голос с легкой хрипотцой начинает петь на незнакомом языке…
Капитан снова пожимает плечами и, как было договорено раньше, уменьшает обороны двигателя, снижая ход катера.
Девушка снимает с сосуда крышку, и несколько секунд грустно смотрит на заполняющий его серый порошок.
— До свиданья, друг… — с этими словами она переворачивает тубус и серая пыль, подхваченная порывом ветра, несется над волнами, постепенно оседая на воду.
Серое, затянутое низколетящими серыми тучами небо…
Серые волны с проблесками кое-где грязно-белой пены…
Мерный гул корабельных двигателей…
Одинокая миниатюрная фигурка девушки на корме катера…
Грустный гитарный перебор струн и хриплый голос, поющий над всем этим на русском языке:

"У пилотов морских
Не бывает могил на войне,
Словно чайки, они
Пропадают в кипящей волне.
Вдалеке от земли
Оставляют последний свой след.
Но горят корабли
От наполненных гневом торпед."

-Примечания: ---

22— Самодельное взрывное устройство (общее название).

_________________________________________________
В работе.
17. февраля. 2012 года.

Отредактировано Helikk (11-03-2012 18:01:38)