Глава 4

      Я коснулся чуть скрипнувшей двери в покои начальника Особого отдела в Хогвартсе, толкнул сильнее, входя. Остановился на пороге, замер, прислушиваясь. Нет, не показалось, тихая мелодия лениво плыла в полумраке, под поскрипывание пластинки в старинном, с большим загнутым раструбом, граммофоне.

      Сам хозяин обнаружился у камина со стаканом чего-то тёмного в руках. На столе стояла початая квадратная бутыль, а в пепельнице тлела сигара.

      Грюм был мрачен, даже больше, чем обычно. На лице его проступала какая-то сероватая бледность, придававшая жутковато-мертвецкий вид. Заметив мой задумчивый взгляд, он криво усмехнулся.

      — Эликсиры, двое суток на них…

      — Ага, знаю-знаю, в гробу отоспимся.

      Скинув опостылевшую мантию на высокую спинку кресла, каким-то чудом оказавшегося в личных покоях преподавателя ЗОТИ, и ослабив галстук, я со вздохом облегчения опустился в него. На самом деле иронии в моих словах было совсем чуть-чуть. Что такое аврал и каково это не спать трое суток, выполняя поставленную боевую задачу, мне было известно очень хорошо.

      Довелось в бытность ону занимать должность полкового особиста, а полк тот за грехи тяжкие попал на общевойсковые учения. Трое суток без сна и отдыха скакал я от подразделения к подразделению. Тем тоже было несладко, к середине третьих суток лица офицеров по цвету сравнялись с землёй, став такими же серо-зелёными. Солдатам ещё удавалось выкроить часа по три на сон, а для командиров это была непозволительная роскошь.

      И всё бы ничего, показал полк себя достойно, но без происшествий не обошлось. При отработке огневого сопровождения наступающей пехоты, что была выведена уже в поле и построена, снаряды ведущей огонь артиллерийской батареи, по ошибке выставившей неправильный прицел, упали аккурат метрах в пятидесяти перед ними, и благо, что на тот момент на позициях батареи не оставалось осколочно-фугасных снарядов, только дымовые, иначе покосило бы солдатиков, как пить дать.

      Как ни пытал я потом людей, так дознаться, где, на каком этапе передачи команды от командира батареи на НП до старшего офицера батареи на позициях, вместо прицела четыреста, стало прицел триста, и не сумел. Да что было с них взять: что радисты, что командиры были замордованы донельзя и вообще уже смутно помнили, какие приказы вообще отдавали.

      Ком-батареи капитану в итоге влепили «неполный ход», старший офицер батареи отделался строгачём, остальные выдохнули и перекрестились, ну, а я, прошло немного времени, убыл на новое место службы.

      Грюм устало потёр покрасневшие глаза.

      — Проблемы?

      Аврор качнул головой.

      — Не твои. Это пока мои заботы.

      — А это всё? — мой палец красноречиво обвёл скупой мужской натюрморт на столе.

      Грюм помолчал, вслед за пальцем проследив до бутылки с шотландским виски, как гласила рассмотренная вблизи этикетка. Взявшись за неё, он неожиданно плеснул в соседний стакан и протянул мне.

      — Выпей за хорошего мага Бартемиуса Крауча, за свою единственную ошибку он заплатил сполна, упокой Мерлин его душу.

      Не чинясь, я влил в себя на полпальца налитого в стакан обжёгшего горло напитка. Занюхав по обыкновению рукавом, за полным отсутствием закуски, выдохнул сивушные пары и поморщился. Как бы с непривычного к алкоголю этого тела не развезло ненароком. Но отказываться тоже было неверно, если я правильно понял причину.

      — Он сам?

      — Сам. Вчера нашли у себя дома.

      — Как?

      — Яд.

      Мы помолчали, отдавая дань памяти. Знать Бартемиуса я не знал лично, но если он был таким, как в книге, то мужик и в самом деле был неплохим, всё-таки, в своё время, сына не дрогнувшей рукой осудил и посадил, а это кое-что да значило.

      — Ему предложили почётную отставку с поста в Министерстве и из членов Визенгамота, но не это его добило, - налив себе ещё, Грюм выпил, затем потянулся к сигаре. — Вся эта инсценировка смертельной болезни Крауча-младшего была не его придумкой, всё это изначально был хитрый план Пожирателей, они верно просчитали, что постарев Бартемиус слегка размяк и ради памяти своей покойной жены вытащит из тюрьмы сына в его последние дни.

      Отложив сигару, аврор движением палочки разворошил поленья в камине, заставив огонь с треском разгореться ярче.

      — Беспорядки на финале чемпионата по квиддичу были инициированы как раз, чтобы под шумок Барти смог сбежать. Не мог Бартемиус отказать в последней просьбе сына. Промахнулся старый волк, не распознал подвоха.

      Прикрыв стакан рукой, я отрицательно качнул головой, отказываясь от новой порции спиртного. С прошлой-то слегка шумело в голове, с ещё одной вполне можно было окончательно потерять концентрацию. Не став настаивать, Грюм выпил сам, на него, похоже, соргкоградусное пойло оказывало не больше действия, чем вода.

      — А затем Бартемиус просто испугался, ничем другим фиктивные похороны я не могу объяснить. Не знаю, похоже он до последнего хотел верить, что всё это случайность…

      Аврор замолчал, и по всему видно, что надолго. Ну, а мне оставалось только согласно кивнуть головой и дожидаться инструкций, что они последуют, рано или поздно, у меня сомнений не было.

      Наконец, отмерев, он достал тонкую папку и пододвинул ко мне.

      — Ознакомься.

      Развязав тесёмки, я посмотрел титульник. «План проведения международного Турнира Трёх Волшебников. Разработал Людо Бегмен».

      Полистав остальное, вопросительно взглянул на Грюма.

      — Что он будет проводиться здесь, в Хогвартсе, ты уяснил?

      Я кивнул.

      — Внимательно изучи все планируемые мероприятия, есть ощущение, что вся возня затевалась вокруг него. Особенно внимательно приглядывайся к поведению студентов, есть подозрение, что на Пожирателей работает кто-то из учеников.

      — Дети из «известных» семей?

      Аластор покачал головой.

      — Здесь не просто рассказы как прошёл день в школе, здесь скорее всего выполнение конкретных заданий, совсем другой уровень, и о таких учениках мы должны знать. И не зацикливайся на Слизерине, это могут быть студенты другого факультета.

      — Понял, — и ещё раз уточнил: — Значит отслеживаю любую отличающуюся от повседневного распорядка деятельность студентов?

      — Да. По возможности. Вламываться в чужие спальни и обыскивать шкафчики не нужно, — тут Грюм невесело хохотнул. — Просто пока держи глаза и уши открытыми. С прибытием иностранных делегаций тут все на ушах стоять будет, постарайся что-то разузнать до этого, а то потом в этой кутерьме и Мерлин не разберётся.

***

      Неделя обучения пролетела быстро. Меня особо не трогали, студенты и так практически не обращали внимания, а преподаватели были предупреждены о случившемся со мной. Задания я на занятиях выполнял почти бездумно, больше времени уделяя изучению поведения остальных учеников.

      Впрочем, на качество выполнения это не влияло. Тренированная память и восприятие, а также доступность подачи материала на уроках, позволяли получать стабильное «Выше Ожидаемого». Даже на зельеварении. Даже от Снейпа, не отличающегося любовью к гриффиндорцам, и уж тем более к не самым успешным ученикам, одним из которых и был Рон.

      Стратегия успеха, хоть он меня и мало волновал, была проста до невозможности: строго соблюдай рецепт и выйдет пусть не превосходный, но нормального качества продукт, годный к употреблению.

      После первого подобного опыта, Снейп надолго завис над котлом, разглядывая содержимое так и этак, после чего спросил:

      — И что вы сделали с зельем?

      — Ничего, сэр. Сварил строго с соблюдением рецепта.

      Крепко задумавшись, зельевар ещё раз побулькал содержимым котла, после чего ушёл, больше ни слова не говоря. Именно после этого я решил, что слишком хорошо тоже плохо и снизил выдаваемые качество, чтобы не смущать учителей.

      Но это всё было так, поверхностная шелуха, лишь отнимавшая время, хоть и неизбежная с моим статусом ученика. Основное время я уделял выявлению устойчивых групп и группировок в студенческой среде.

      Все эти записочки на уроке, компашки за обедом в Большом зале, даже то, кто как рассаживался на трибунах для квиддича, всё это я старательно подмечал. Именно квиддич и дал мне первую зацепку, а точнее, случайно подслушанный разговор двух студентов с Хаффлпаффа:

      — Ну что, как?

      — Отлично, Седрику бы понравилось.

      И можно было бы этот короткий диалог отнести насчёт тренировки Хаффлпафской команды, вот только оная команда интересовала их меньше всего, они почти не смотрели тренировку, скорее отсиживали положенное время.

      — Когда следующая игра?

      — Через неделю.

      — Сколько очков забьют?

      — Ну… Думаю сто тридцать, сто пятьдесят.

      — Думаешь или уверен?

      — Уверен, уверен!

      Оба хаффлпаффца дружно рассмеялись, чем ещё больше укрепили мои сомнения. Следующую игру мне обязательно нужно было оказаться неподалёку от них, больно уж их общение казалось мне похожим на какой-то шифр.

      А вообще любителей полутайком пошататься по академии было навалом. Дети же, не одни только близнецы Уизли, да Поттер со товарищи отличались шилом в одном месте. То с одного, то с другого ученика, застуканного после отбоя в неположенном месте Филчем, снимались штрафные баллы. А уж сколько таинственных перешёптываний и тайных сборов оказывалось полной ерундой, типа общества любителей поэзии с мистическим уклоном, я уж промолчу.

      На фоне творившегося, Поттеровские выходки хоть и были чрезмерно экстремальны, но слишком ярко не выделялись.

      Постепенно сформировался круг доверенных лиц: получилось пару раз вытащить из намечающейся задницы нескольких парней чуть помладше, одного с барсучьего, а другого со змеиного факультетов. Теперь я периодически был в курсе творившегося там. А с вороньим совершенно неожиданно помогла Луна, после того, как я вернул пару её вещей, заныканых однокурсниками. Дебилам курсом младше, считавшим это весёлым занятием, хватило по паре магических пенделей, чтобы уяснить всю глубину их заблуждения.

      Узнав про хаффлпаффцев у своего человека, выяснил только, что оба на хорошем счёту: один прямо-таки фанат травологии, в котором Спраут души не чает, а второй неплохо разбирается в зельях. Помимо этого оба ничем кроме любви к квиддичу не отличались. На вопрос о Седрике Тод — так звали моего осведомителя — только пожал плечами. Нет, Диггори он знал, тот до своей скоропостижной кончины успел пару лет побыть старостой факультета, но, в силу малолетства, в кругах, близких к нему, не вращался.

      Докладывать Грюму пока было нечего, а подозрения это только подозрения, поэтому я решил дождаться следующего матча по квиддичу.

      Тем временем объявили о предстоящем Турнире официально, как и о прибытии делегаций с других Академий магии.

      Попытка определить, кого это событие взволновало сильнее, потерпело неудачу, на уши встали все, даже мелочь первого-второго курсов. Как и прогнозировал аврор, вычленить хоть что-то полезное из всеобщей истерии было невозможно.

      Из канона я помнил о попытках близнецов бросить в Кубок Огня бумажки с именем, и разговоры об этом с Поттером как бы не от Рона, но я и представить не мог, насколько золото, а больше чемпионский титул, застилали студентам глаза. Планы по проникновению на Турнир строили все, буквально. Самыми адекватными оказались, как ни странно, именно те, кто участвовать в жеребьёвке мог совершенно официально — семикурсники. Тем мозгов хватало понять, что испытания будут максимально приближены к боевым.

      А ещё просто бесценным кладезем полезной информации оказался Филч. Впрочем, почему оказался? Круги вокруг завхоза я крутил с самого появления в Хогвартсе. Присматриваясь и изучая. Старался понять, кто он такой, чем интересуется, чем увлекается. Планомерно и обстоятельно.

      И всё же вербовку по всем правилам я не планировал, не те у меня задачи. А если такая необходимость и возникнет, то делать это буду точно не я, а Грюм или кто-то из его оперов поопытней.

      Выяснив, за какие нарушения распорядка студентов отправляют на ночную отработку к нему (а были и такие), с лёгким сердцем пошёл на «дело», заранее предупредив и объяснив всё Аластору. Он-то и должен был поймать меня на «горячем», этим мы убивали двух зайцев сразу, я подводился к Филчу и переходил для всех остальных в общую категорию мелких нарушителей порядка. Это работало на каноничный образ Рона до моего вселения и должно было снять кое-какие подозрения у моих однокурсников. Слишком уж разительны были отличия, так сильно измениться за лето прежний Рон не мог.

      Вот только когда Филч, выдав мне ведро и тряпку, поставил вытирать кубки в зале с наградами, где пылились сотни кубков, полученных за те или иные достижения Академии за прошедшую тысячу лет, слепой случай опять, в который раз, внёс коррективы в план.

      Зал был огромен и тёмных углов там хватало. В очередной раз взяв и окунув тряпку в ведро, я буквально кожей почувствовал присутствие кого-то постороннего. Скомкав хорошо впитавшую воду ветошь в ладони, разогнулся, с ленцой окидывая взглядом длинный ряд наград. А затем, заметив лёгкое шевеление в тени, резко метнул туда комок, сам одновременно кувыркаясь в сторону и хватаясь за нож.

      Вот только сразу следом за смачным шлепком раздался громкий и явно женский вскрик. А затем на свет вышла злая и мокрая Рита Скитер. Бросок вышел отменным, тряпкой прямо в лицо, откуда вода, стекая, залила тонкую блузку, и я теперь отчётливо видел под ней кружевной бюстгалтер.

      — Да как ты!..

      У разозлённой журналистки сквозь маску уверенной и холодной профессионалки проступили настоящие эмоции, и это, странным образом, сделало её ещё красивее. Вот только сказал я другое, глядя на закипающую девушку:

      — Хорошо, что только так, а не заклинанием каким или чем похуже.

      Девушку, девушку… Едва ли ей было больше тридцати, а выглядела она сейчас чуть старше двадцати. Зацепила, как есть зацепила. Нравились мне всегда такие целеустремлённые и решительные красотки.

      Она замолкла, справляясь с раздражением. Вернув прежнюю маску, улыбнулась, откидывая назад мокрую прядь:

      — С другой стороны, действительно, лучше тряпкой в лицо, чем ножом в горло.

      Я, вежливо растянув губы в подобии улыбки, убрал финку назад в ножны в рукаве.

      — Так знаешь-ли сложно было тебя застать в одиночестве, — продолжила Рита, подходя и заглядывая мне в глаза. — Пришлось вот ночью караулить.

      — Бедная, — чуть с иронией проговорил я, — сколько же вам пришлось ночей вот так куковать, прежде чем меня отправили сюда на отработку.

      — Ну, не так много, как можно было бы подумать, — она хитро подмигнула. — Но это мои маленькие профессиональные секреты.

      «Знаю-знаю, — подумал я, — что это там за секреты. Незарегистрированный анимаг. Ну да ладно, не будем пока раскрывать козыри».

      — Так что вы хотели?

      — Интервью, просто интервью, — она снова заулыбалась, впрочем, улыбка почти никогда не сходила с её лица, став, практически, элементом «униформы».

      Посмотрев на неё долгим взглядом, я, со вздохом, буркнул:

      — Но вы ведь не отвяжетесь?

      — Не-а! — улыбка стала поистине хищной.

      — Тьма с вами, пойдёмте, пока Филч не пришёл проверить, как я тут драю кубки.

      Дойдя до скамейки у одной из стен, я присел, дождался, когда Рита присядет тоже и достанет блокнот с прыткопишущим пером.

      Чувства во мне боролись с практичностью и въевшимися в кровь и плоть оперскими заповедями. Одна часть сознания активно нашёптывала, что с её способностями она будет просто идеальным агентом. Другая веско напоминала, что журналисты, по природе своей, если только журналистика не изначальное прикрытие, агенты совершенно никакие в плане соблюдения в тайне полученных сведений. Их журналистские рефлексы просто требуют раструбить все секреты всему свету. Слава и известность, индекс цитируемости, наконец, всё это их основные побудительные императивы, и никакими государственными интересами это не перебьёшь, даже уголовным преследованием за разглашение. Сбегут, попросят политубежища, ещё и жертвой режима себя назначат.

      А ещё она мне просто нравилась, и это ставило под угрозу одну из основных оперских заповедей — «Не спи с агентессой». Взвесив все за и против, я с сожалением мысль о привлечении к работе Скитер отмёл как не отвечающую условиям сохранения секретности.

      «Просто отвечу на её вопросы в рамках легенды, — решил я, — она, конечно, всё переврет, но вряд ли это особо мне повредит».

      — Итак, Рон, всё что известно о тебе, это то, что ты стал одной из жертв нападения неизвестных ночью на лагерь болельщиков финала чемпионата по Квиддичу. С сильными ожогами ты попал в Мунго, где находился почти неделю, после чего был выписан домой.

      Коротко кивнул, подтверждая сказанное, пока всё было в канве официальной трактовки событий.

      — Но наших читателей очень интересует, как же ты остался там один, чуть не погибнув при этом? Где были твои родители, старшие братья? Они забыли тебя, бросили на произвол судьбы?

      «А вопрос с подковыркой, и я даже знаю, как Рита подаст это в газете. Что же, попробуем ответить».

      — Всё на самом деле проще. И, к сожалению, это моя и лишь моя вина. Ведь ночью я сбежал из нашей палатки… — пожав плечами на её немой вопрос, буркнул: — Мне просто захотелось посмотреть, как празднуют другие, там же было столько иностранных магов.

      Скитер притворно охнула и покачала головой:

      — Как это ужасно, ты наверное очень испугался?

      А я вновь окунулся в воспоминания, не забывая, однако, выдавать отредактированную версию.

      — Очень, их было так много…

      «Не знаю, успел ли испугаться первый из них, но остальных его судьба точно взбодрила изрядно».

      — Особенно когда всё вокруг полыхнуло «Адским огнём», я думал, что это конец…

      «Да, когда лизнуло краем магического пламени, казалось, нервные рецепторы всей правой стороны тела взорвались болью, вот только боль означала одно — я ещё жив».

      — Эти Пожи… я хотел сказать, неизвестные, я слышал их крики, они буквально убивали меня…

      «Да, я слышал их крики, когда убивал их».

      — Не знаю, смогу ли я когда-нибудь избавиться от ночных кошмаров…

      «Не снились ни разу, много чести для этих нелюдей».

      — Только благодаря аврорам я жив…

      «Появились, когда уже всё закончилось, правильно им Грюм тогда пистон вставил».

      — Не знаю, что бы я делал, не приди они на помощь…

      «Убивал бы тварей дальше, покуда сил хватало».

      — Извините, мне тяжело вспоминать обо всём этом…

      «Давно уже в деталях разобрал свои и их действия, смысла нет».

      Подняв глаза на журналистку, до этого я упорно сверлил взглядом пол, спросил:

      — Вы хотите спросить что-то ещё?

      — Э-э, надо подумать, — протянула почему-то немного задумчиво Скитер. — Твой рассказ был таким эмоциональным, таким настоящим, я буквально оказалась там рядом с тобой, читатели точно оценят.

      Но тут нас прервали. Послышалось ворчание идущего по коридору Филча, и девушка, напоследок шепнув — «отвернись» — скакнула в тёмный угол и пропала.

      «Превратилась, — понял я, — совершенно беззвучно и без каких-либо спецэффектов. Не знай про её секрет, думал бы, что или невидимость накинула или телепортировалась. Хотя вроде аппарация в пределах территории Хога не работает».

      — Прохлаждаешься?! — грозно нахмурив брови каркнул входящий завхоз, прерывая мой мыслительный процесс. — Думаешь кубки сами себя помоют? Смотри, не закончишь сегодня, будешь доделывать завтра. Живо за работу!

      — Есть, сэр, — подскочил я с лавки и рысью пробежался за тряпкой, что так и валялась в углу. Под неодобрительным взглядом Филча сполоснул на чистовую в ведре и принялся усиленно тереть первую попавшуюся награду, что-то вроде приза за тысячу забитых очков в одном матче.

      Журналистка всё не шла из головы. Раздражённо помотав тряпкой, я попытался сконцентрироваться на работе. Мне сегодня ещё надо было окучить завхоза, как минимум напроситься на чашку чая, а, как максимум, установить прочный дружеский контакт, насколько это было возможным в теле ученика четвёртого курса.

      Окинув взглядом тускло блестящие ряды, вздохнул, работать было ещё и работать.

Отредактировано А.Курзанцев (01-06-2018 04:31:34)