Бог простил
Во время Великой Отечественной войны Церковь пришла на помощь разведке
Текст: Николай Долгополов
Российская газета - Неделя №7444 (278)
2
С Иваном Ивановичем Михеевым договорились увидеться в Центральном доме работников искусств. На сохранившемся бело-синем билете, приглашавшем в октябре 1997-го на выставку художников-разведчиков, имена Абеля, заслуженного работника культуры России Громушкина, псевдоним живописца - одного из будущих Героев России, и имя Ивана Михеева... Почему-то сразу узнал Михеева. Был он и по виду типичным русским батюшкой с большой окладистой бородой. Ему бы крест вместо галстука и, пожалуйста, на службу в храм Божий.
Во время оккупации немцы устроили на одной из центральных площадей свое фашистское кладбище. Фото: РИА НовостиВо время оккупации немцы устроили на одной из центральных площадей свое фашистское кладбище. Фото: РИА Новости Во время оккупации немцы устроили на одной из центральных площадей свое фашистское кладбище. Фото: РИА Новости
Не благословлял, а спокойно отвечал рукопожатием на приветствия знакомых ему художников-разведчиков. Еще отличали его от священника шесть колодок наградных планок на пиджаке. А его картины были сделаны крепко и кистью уверенной. Поговорили. И Михеев рассказал, что в трудные годы был заброшен в Калинин, где провел "в оккупации определенное время не без пользы для Службы". Но раскрывать его рано, надо еще немного подождать.
Всю свою жизнь Иван Иванович Михеев оставался верен церкви и разведке.
Были действительно некие обстоятельства, которые позже стерли бегущие годы и события. Коротко, но рассказали о Михееве - оперативный псевдоним "Михась" - столпы внешней разведки Зоя Воскресенская-Рыбкина и ее начальник Павел Судоплатов в своих книгах.
Да и Михеев, что случается с людьми его профессии нечасто, успел написать воспоминания, опубликованные в журнале "Наука и религия". Эта моя статья дань памяти Михееву, скончавшемуся 9 мая 2016-го, и священнослужителям, спасавшим Родину в страшных 1941-м - 1942-м.
Не случайно, что задумала операцию именно Зоя Ивановна Рыбкина. Своеобразный мозг внешней разведки, она одной из первых поняла, что против оккупировавших значительную часть страны немцев надо действовать нестандартно. Уж очень силен у гитлеровцев аппарат подавления. Репрессии наваливаются, настигая и виновных и безвинных безжалостно. Требовалось испробовать нечто новое, для фашистских спецслужб нежданное. И когда по разведканалам до Рыбкиной довели информацию, что епископ Василий, по паспорту Василий Михайлович Ратмиров, 1881 года рождения обратился в военкомат с просьбой отправить его на фронт, у Зои Васильевны созрел план, сначала несколько расплывчатый, а затем воплотившийся в стройную, рискованную, однако правдоподобную легенду. Не сможет ли Церковь послужить прикрытием для разведчиков?
Фото: "Зефир" и "Эльза". Разведчики-нелегалы.
Как супружеской паре разведчиков-нелегалов удалось проработать 22 года
И епископ был тотчас приглашен на встречу. Но не на Лубянку, там обстановка беседовать на церковные темы совсем не располагала, а на квартиру Зои Ивановны. И когда опытный чекист поняла, что патриотизм у Ратмирова искренний, "спросила его, согласится ли он взять под свою опеку двух разведчиков, которые не помешают ему выполнять долг архипастыря, а он "прикроет" их своим саном". Епископ подобной просьбы не ждал. Высказал требование: Божий храм ни в коем случае не должен быть осквернен кровопролитием. И Рыбкина не моргнув глазом заверила, что цель разведывательной группы - выяснение намерений фашистов, наблюдение за передвижением их частей, выявление немецких шпионов. Рыбкина лукавила: террор - вот что должно было ожидать Гитлера, Геринга, Гиммлера и прочую нечисть, которая могла бы прибыть в Калинин накануне взятия Москвы. Чтобы не привлекать излишнего внимания, не светиться, мелких немецких офицеров и будущих бургомистров разведгруппе приказали не трогать. К чему долго объяснять: задание могло стать смертельным. Вырваться из города после совершения громких актов возмездия ни спутникам Ратмирова, ни ему самому не удалось бы.
К счастью, для страны и для разведгруппы события развернулись по-другому, тоже предусмотренному Рыбкиной и Судоплатовым сценарию. Остановит Красная армия наступление вермахта, и тогда разведчикам предстояло вести наблюдение за немецкими войсками. Проникать во враждебное окружение, завязывать связи, выявлять агентов и шпионов, добывать любую информацию, полезную для Москвы. Для этого в город отдельно от троих мужчин в церковном обличье проникнет женщина-радистка.
А согласие епископа на сотрудничество было получено. "Прикрыть", по выражению Рыбкиной, разведчиков Ратмиров предложил как двух своих помощников. Но предупредил Рыбкину: "Для этого им надо основательно подготовиться". А время поджимало.
Из Михеева - в Михаси
22-летний Иван Иванович Михеев, включенный в эту операцию под псевдонимом Михась, вовсе не был "выпускником авиационного училища, являвшимся с начала войны сержантом госбезопасности истребительного батальона войск НКВД", как пишет Рыбкина. В 1939 году его, как и сотни комсомольцев, ждала профессия другая. Старые чекистские кадры были выбиты чистками, Наркомату внутренних дел требовались молодые способные ребята, к числу которых и отнесли Ваню Михеева. Правда, в последний момент зачисление в НКВД зависло на волоске. Пришлось доказывать, что его семья не кулацкая, как было записано в каких-то неведомых документах, а происходит он из твердых середняков. Проявил способности, и в 1940-м перевели уже в более престижную внешнюю разведку. А когда в июне грянуло, Михеева первый раз в жизни вызвали на Лубянку - сразу к начальнику управления по работе в тылу врага.
Был "Михась" по виду типичным батюшкой с окладистой бородой.
Вопросы, заданные ему известным всей разведке Павлом Судоплатовым и привлекательной, довольно молодой женщиной, позже он узнал - Зоей Рыбкиной, его удивили: "Как относитесь к религии? Есть ли верующие в семье? Бывал ли в церкви на богослужениях и знаком ли с православными обрядами? Сам-то - крещеный?" На все это, как и на всем и на каждом шагу задававшийся в те годы "А немецкий знаете?", ответил твердым и честным "Нет". Тут же выяснилось, Рыбкина и Судоплатов решали, кого из двух кандидатов взять в группу, которая должна работать в тылу у немцев под "церковным прикрытием". Выбрали Михеева. Был он в ответах правдив, быстр, никакой неприязни к Церкви, в отличие от другого кандидата, не высказал.
Наутро Михеева познакомили с командиром разведывательно-диверсионной группы, капитаном внешней разведки, будущим резидентом Василием Михайловичем Ивановым. Тот тоже был не в курсе предстоящего. Но им быстро разъяснили: в тылу у немцев вы, иподиаконы, будете помогать настоящему епископу вести церковные службы. Ну и, конечно, разведку. "Может, архиереями станете", - рассмеялся Павел Анатольевич, не предполагая, что вещей шуткой определяет судьбу Михеева на долгие-долгие годы. Возникала масса сложностей. Иванов с Михеевым были далеки от Церкви настолько, насколько только можно было. Как себя вести в церкви? Как молиться? А они ни единой молитвы не знали. Ладно, если есть шанс как-то обмануть немцев, не понимают они Россию с ее православием. Но своих, русских, настоящих верующих не проведешь. Значит, малейший промах и конец легенде? Донесут, допросят... И уничтожат вместе с епископом, о котором говорил Судоплатов.
Сомнения решительно рассеяла Рыбкина. Понятно, что времени почти нет. Но вас обязательно всему научат. За это возьмется сам епископ. И тут же на горизонте появился Василий Михайлович Ратмиров. Он побеседовал с Михеевым и Ивановым. Отношения с ним у Михеева, да и у капитана Иванова сложились сразу. И между двумя разведчиками - тоже. Сблизила опасность, предстоящее общее дело. Старшим был безоговорочно признан Иванов.
Фото: AP Photo/Evan Vucci
Как советский разведчик попал в засекреченные атомные лаборатории США
Каждый день владыка Василий обучал своих помощников - членов разведгруппы всему тому, что было необходимо знать для участия в архиерейских службах, и другим церковным премудростям на квартире у Зои Ивановны. И только церковное облачение примеряли в кабинете у Судоплатова. Занимались часами, иногда до изнеможения. Василий Иванов и Иван Михеев, по оценке строгого пастыря, за месяц многое освоили. Насколько правдоподобно, предстояло выяснить уже в Калинине, куда решением главы Русской православной церкви Василий Михайлович Ратмиров был назначен епископом Калининским и Кашинским. Обстановка на фронте складывалась неблагоприятная. И что бы ни писали "Правда" с "Красной Звездой", на Лубянке сложилось понимание неизбежности сдачи города. Разведывательно-диверсионную резидентуру туда завезли в последний момент. 12 октября Калинин оставили все части Красной армии, и в городе два-три дня шли повальные грабежи магазинов, частных домов. Только церковь мерзавцы не тронули. Василий Ратмиров вместе с Ивановым (оперативный псевдоним Васько) и Михеевым (Михась) успели провести церковные службы и при Советах, и при безвластии. Верующие приходили. Чувствовалось, что владыка Василий пришелся им по душе.
Васько, руководитель группы, встретился с радисткой, которую успели-таки подобрать вместо одного скандального атеиста. Бывшей служащей Московского центрального телеграфа Любови Алексеевне Бажановой - псевдоним Марта - исполнилось 23 года. Прошла коротенькую подготовку. Ей быстро втолковали то, что должна была знать любая верующая. И радистка, и прихожанка из нее получались неплохие. Но хотя еще до Калинина чекисты знали, что к молодым женщинам немцы пристают, насилуют, угоняют в Германию, действительность оказалась еще хуже, в Москве представлявшейся. Не давали солдатня, полицаи, вся нечисть никакого прохода женщинам. И по подсказке Васька Марте пришлось изображать старуху, мазаться углем, золой, покрывать голову старческим грязным платком. А вот встречаться с разведчиками ей оказалось на первых порах неожиданно просто. Она не пропускала богослужений, прослыла верной сторонницей владыки Василия и, приходя в церковь, получала от Васька текст радиограмм. Немцы Марту не трогали.
Пока была рация, моментально передавали шифровки через Баженову. Увы, дом, в котором она снимала угол, был позже разбит при авиационном налете. Рация осталась под обломками. Это затруднило работу. Корили себя и начальство. Ну как можно было отправляться на неизвестно сколь долгое оседание с одной радиостанцией. Пришлось на время у себя дома устроить тайник. Хранили в нем добытые сведения, записанные условным, им одним понятным кодом.
Разбомбили и церковь Покрова Пресвятой Богородицы, где прошли первые богослужения. Епископ, его помощники и за ними паства облюбовали городской собор. О владыке пошла среди верующих лестная слава. Заботлив, со всеми доброжелателен, очень доступен. И совет даст, и ласковым словом ободрит. Верующие в надеждах не обманулись. И к двум иподиаконам отношение сложилось доброе. Молодые, подтянутые, может, не слишком и разговорчивые, они являли пример строгости и скромного послушания. Было в них еще одно притягивающее: мужчин такого возраста в городе почти не оставалось. В собор потянулись и девушки.
Писатель и разведчица Зоя Воскресенская-Рыбкина была первой о Ратмирове написавшей.
Жаль, но у младшего по возрасту иподиакона обнаружилось нездоровье. Однажды прямо во время службы, уже при оккупации, случился у него припадок. Вдруг начал задыхаться, упал, изо рта пошла пена. Хорошо, что не растерялась какая-то женщина. Подбежала, испугавшись, что язык завалится и служка задохнется. Измерила давление: ужас! Типичный эпилептический припадок. Его умело имитировал Михась. А как иначе было дать понять пастве, а заодно и немцам, почему здорового - с виду только внешне - парня не призвали в армию? И, предупредив владыку и напарника, разыграл целое представление. А пульс довел до высокого неимоверным усилием воли. В эпилепсию поверила и самая первой подбежавшая к нему прихожанка.
Что оказалось исключительно важно. Православная немка Елена Рудольфовна Линде работала помощником бургомистра Калинина. Давно жила в городе, где трудилась врачом. Знала в Калинине если не всех, то многих. Михеев в своих записках утверждал: "По нашим сведениям, гестаповка по профессиональной принадлежности". Часто бывала на богослужениях. Тут, не исключаю, и вера. И наверняка приглядывалась к владыке Василию. Разведывательная группа попала в условия тяжелые. Храмы подвергались бомбежке. Жить было негде. Голодали и не выжили бы, если б не благодарная паства, приносившая, пусть по крохам, скудное пропитание служителям Божьим.
Фото: РИА Новости
Рассекречены документы, связанные с советским разведчиком Кимом Филби
Решили идти к бургомистру, обратившись к нему через Елену Линде. Она, имевшая собственные планы на использование владыки, охотно согласилась устроить встречу. Решили, что епископа Василия будет сопровождать Михась, признанный эпилептиком. Беседа с бургомистром, бывшим полковником царской армии в офицерском кителе без погон, продолжалась недолго. Линде представила владыку как борца с Советами, просила помочь. Бургомистр согласился выделить продовольствие, помочь с ремонтом храма. Подкинул им бывший полковник еды: кормили епископа и двух его помощников только хлебом. Зато благодаря энергии Ратмирова и его спутников удалось оборудовать городской собор для богослужений. Разведчики торопились. Требовалось полностью легализоваться, добывать сведения: надо было общаться с паствой, привлекать еще больше прихожан, завоевывать их доверие, заводить конфиденциальные беседы.
Террор - вот что ждало в Калинине гитлеровскую нечисть
Это удавалось. Выясняли, кто остался верным патриотом, а кто добровольно работает на фашистские спецслужбы. Очерчен круг лиц, сотрудничавших с немцами втихую. Эти были особо опасны. Маячила надежда, что наши отобьют Калинин, и фашисты, конечно, готовили приобретенную агентуру на оседание. Разведчики добыли информацию о штабах немцев, расположившихся в Калинине, о численности местного гарнизона. Узнали, что хранится на военных складах. С тревогой заметили: из своего тыла фашисты перебрасывают в Калинин пополнения.
А за разработку епископа взялась Елена Линде. Предложила ему познакомиться с важным представителем новой немецкой власти. И на встречу с ним прийти без провожатого. Василий Михайлович, не раздумывая, рассказал о разговоре Ваську и Михасю. Решили, что владыке лучше пойти одному. Утром Линде, показав пропуск, беспрепятственно провела Ратмирова в дом, где располагалось гестапо. По тому, как уверенно проходила Елена Рудольфовна через все кордоны, с каким почтением ее приветствовали, владыка быстро понял, что здесь секретарь бургомистра была своей. Начальник гестапо, относительно молодой оберштурмбанфюрер, повел разговор в присутствии Линде, выступавшей безукоризненной переводчицей. Поблагодарил епископа за помощь, выразил надежду, что Божьи проповеди во славу немецкого оружия привлекут на сторону фюрера еще больше прихожан. И попросил сообщать ему или фрау Линде о всех, кто покажется пастырю неблагонадежным.
Увы, в наши дни о подвиге архиепископа Ратмирова вспоминают редко.
Епископ подробно обсудил случившееся с двумя разведчиками. Решили во что бы то ни стало держаться подальше от гестаповца. На встречи с бургомистром ходить только вдвоем с Михасем. Определилась и роль секретаря бургомистра. Это она, а не престарелый белый офицер фактически правила городом. Так Линде пристроила в храм еще одного священника. Проверили, и он оказался немецким агентом. Рекомендовала присмотреться и поближе сойтись с группой прихожан - молчаливых, малоприметных. Потом Михась и Васько выяснили, чем такие безликие приглянулись немцам. В случае чего эти обученные Абвером агенты должны были остаться в городе, как когда-то осела в Калинине сама Линде.
Вдруг один из доверенных бургомистра тихонько сообщил владыке, что немцы уходят. Гестаповец, тот, что пытался вербовать владыку, уехал одним из первых. На восточной окраине города началась стрельба, фронт снова приближался.
Что тут было делать разведгруппе? Еще до заброски, в Москве, получили приказ: уходить с немцами, обосноваться с ними в другом крупном городе, проводить богослужения. И начинать разведывательную работу. Михась побежал в управу. Там пахло горелым. Это жег свои бумаги бургомистр. Просьба Михася предоставить транспорт для отъезда повисла в воздухе. Похоже, и бургомистра немцы бросили, не на чем было ему драпать. Обещал помочь, но только завтра. А назавтра в город вошли наши.
В "церковной" борьбе Абвера и НКВД победила наша разведка
В Кремле Всесоюзный староста дедушка Михаил Иванович Калинин наградил Иванова, Михеева и Бажанову орденами "Знак Почета" и медалями "Партизану Отечественной войны". Уже в качестве иеромонаха Михеев стал секретарем Ратмирова, назначенного архиепископом Минским и Белорусским. Но до освобождения белорусской столицы было далековато. Чтобы не терять времени, Ратмирова, получившего еще и титул архиепископа Калининского и Смоленского, направили в Смоленск, где при помощи Ратмирова Михась раскрыл оставленную гитлеровцами агентурную сеть. Возглавлял ее священник, закончивший разведшколу Абвера. Она действовала под прикрытием богословских курсов. Вот таким образом проходила своеобразная "церковная" борьба разведок.
Кстати
Благодаря упорству, способностям, умению ладить с людьми разными и чутко улавливать происходящие изменения Иван Иванович Михеев продвигался вверх по профессии церковного прикрытия так, как не ожидали даже Судоплатов с Рыбкиной. К нему хорошо относился будущий патриарх Алексий I.
Вера обогатила внутренний мир, многому научила, однако покидать Службу разведки Иван Михеев не хотел. Молодого иеромонаха Ювеналия (Лунева) - он же Михеев, ждала сложная и деликатная работа в зарубежье. Достойно ее выполнив, он вернулся в Москву. В отставку вышел в звании полковника. Был глубоко верующим, воцерковленным человеком.
