Ева-01 глубоко врезалась левым коленом в камень, боль от приземления сотрясла всё моё тело, но в последний момент я схватил падающего Ноль-второго за руку.
- Держу! – крикнул я, упираясь левой рукой в крошащуюся под пальцами скалу.
- Синдзи…
Твёрдый клюв на промахнувшемся щупальце неожиданно раскололся на части и обрушился вниз, а под ним обнаружился клубок из десятков тонких щупалец поменьше. Сандалафон, тело которого всё больше и больше поглощала подступающая лава, взмахнул им и вцепился в висящие в воздухе ноги Евы-02.
Правую руку рвануло так, что едва не вывернуло из сустава. Ноль-первый резко просел вперёд и едва не ткнулся носом в землю. Камень подо мной начал покрываться густой сетью трещин, не в силах выдержать столь чудовищного давления.
Ангел, зацепившись одним щупальцем за скалу, а вторым за Еву-02 начал подтягиваться вверх. Лава остановила своё продвижение и замерла на одном уровне. Такими темпами монстр действительно сможет выбраться из огненной ловушки…
- Синдзи...
- Не отпущу… - сквозь зубы прошипел я, изо всех сил стараясь вытянуть Аску наверх. – Не отпущу… Ч-чёрт!..
Откуда-то сверху рядом со мной приземлился Прототип, сжимая в правой руке автомат, а в левой - винтовку. Рей дала очередь из АК-1301 с одной руки, и прежде чем мощная отдача вывернула ствол оружия в сторону, перебила очередью держащие Лэнгли щупальца. А затем положила винтовку ложем на землю и, прицелившись вниз, выстрелила.
Удар тяжёлого снаряда отбросил Сандалафона прямо в море расплавленного камня. Исполинская туша пробила собой застывающую на поверхности озера магмы корку, и с громким шипением и в облаке пара начала погружаться.
Аянами отбросила в сторону оружие и помогла мне вытащить Аску.
- В порядке? – быстро спросил я.
- Да! Нужно валить!
Я сообразил сразу – пусть ядро и достаточно стабильный объект, но погружение в лаву явно будет не лучшим вариантом развития событий. Огромная температура и чудовищное давление вполне могут запустить взрывную реакцию…
Посмотрел наверх. Зараза… Почти полтора моих роста и склон слишком крутой – быстро не забраться. А оставаться рядом с озером магмы, которое может вот-вот в прямом смысле слова взлететь на воздух – крайне чревато.
Обхватил Еву-00 и Еву-02 за талии и покрепче прижал к себе.
- Что ты…
- Не знаю!
Согнул ноги, а затем резко прыгнул, буквально выстреливая огромное тело Евангелиона вперёд, одним громадным прыжком покрывая метров полста и вылетая за пределы кратера.
При приземлении мои ноги ушли в ставшую внезапно вязкой землю до середины голеней, но Рей с Аской почти моментально помогли мне выбраться, и все втроём мы рванули за ближайшую гору.
Едва-едва успели.
Как только мы завернули за поворот изгибающейся долины, воздух разорвал чудовищный грохот и к небесам взлетел исполинская колонна лавы, достигнув высоты километра, не меньше. А затем тяжёлым огненным саваном обрушилась вниз в кратер.
И будь Сандалафон хоть трижды Ангелом, но в таких условиях ему было не выжить.

* * *

Я сидел на траве, привалившись к колесу военного джипа, и, блаженно щурясь на поднимающееся в зенит солнце, неторопливо прихлёбывал горячий кофе.
Вот и всё. Вот и ещё один Ангел уничтожен, что не может не радовать. И даже параллелей с оригиналом избежать не удалось – лава, спасение Аски… Но всё хорошо, что хорошо кончается. Мы живы и здоровы, а это главное. Даже из тех, кто был в разбившемся вертолёте погибших не было – переломанные руки-ноги и пробитые головы были, а убитых не было.
И то радость…
Минут через двадцать я усну – это факт. После напряжённого пилотирования Евы всегда зверски клонит сон и сопротивляться этому решительно невозможно. Но пока я буду сидеть на солнышке и пить кофе, просто наслаждаясь тем, что жив и невредим.
Буду смотреть, как Мисато гоняет народ по поводу и без, в поисках найти что-нибудь относительно целое от Санадалафона. Хотя бы даже кусочек его щупальца…  Хорошие у него всё-таки щупальца были. Такие бы засушить, да к пиву – целый Октоберфест могли бы закуской обеспечить…
Рядом со мной на траву кто-то плюхнулся и тяжело вздохнул.
- Не получилось поймать засранца, - сокрушённо произнесла Аска, откидываясь назад.
- А следующий раз поймаешь, - улыбнулся я.
- Непременно.
Мы посидели некоторое время в молчании.
- Знаешь… - негромко произнесла Лэнгли. – Спасибо, что вытащил меня.
- Да ерунда…
- Моя жизнь – это не ерунда, - серьёзно произнесла девушка, заработав от меня слегка ироничный взгляд. – Чего?
- Да так… Ничего…
- И, это самое… - замялась рыжая. – Всё-таки иногда я действительно слишком самоуверенная.
- Думаешь? – улыбнулся я.
- Лучше! Знаю! И… - Аска улыбнулась и дружелюбно пихнула меня локтём в бок. – И это всё-таки здорово знать, что есть кто-то, кто может вытащить тебя из такой вот передряги.
- Всегда обращайся. Работаю без выходных и перерывов.
- Эх, ты… - Лэнгли взъерошила мои вставшие дыбом и слипшиеся в иголочки после ЛСЛ волосы. – Ёжик.
- Что-то имеешь против ёжиков?
- Неа.
Аска привалилась ко мне плечом и склонила голову на бок.
- Хочу спать, - заявила девушка и… уснула!
- Эх, ты… - я аккуратно поправил лезущую Лэнгли в глаза прядь волос. – Белка.
Спи, Аска. И пусть тебе приснится что-нибудь хорошее. И пусть мне тоже сейчас приснится что-нибудь хорошее.
Например, что мы действительно всего лишь школьники и друзья детства, и нам не нужно постоянно рисковать своими жизнями. Пускай ненадолго, но мы отправимся туда, где всё спокойно и скучно, и герои, своими отчаянными поступками исправляющие ошибки других, просто не нужны.
Давай увидим сон, забудем на секунду о мире вокруг, немного отдохнём…
А потом вернёмся.
Ведь здесь мы всё ещё нужны и у нас впереди ещё куча работы.

Эпилог опционален. ока что я сомневаюсь в его необходимости.

Пролог.

Две трети пути прошли относительно быстро, а вот последние две сотни миль пришлось едва тащиться, прячась под брюхом тихоходного и громко дребезжащего своими старыми машинами сухогруза.
Увы, но рубеж Каратаска-Гуантанамо иначе было не преодолеть - слишком плотно были напичканы здешние воды патрулями янки. Дальше-то ведь начиналось мягкое подбрюшье Соединённых Штатов Америки, за которое они опасались ещё со времён Карибского кризиса полувековой давности.
Его берегли. Пуще собственных глаз берегли! Потому как слепым жить ещё можно, а вот даже не с ножом, а с гарпуном в брюхе - вряд ли.
Давным-давно заброшены дальние линии обороны вроде исландско-фарерского рубежа - на его поддержание нет ни сил, ни возможностей. Выносить оборону почти к самым рубежам вероятного противника - правильно, но очень уж затратно. В нынешних условиях - почти неподъёмно. Новейшие стратегические бомбардировщики В-3 так и не вышли из стадии мечтаний, футуристичные суперэсминцы "зумвальт" остались лишь в чертежах, а вместо поставленных на консервацию прототипов истребителя пятого поколений небеса бороздят модернизированные машины поколения 4++ - "сайлент хорнеты".
Так что остаётся держать оборону на ближних подступах - дешевле и проще. Хороший всё-таки регион - Карибское море. От Флориды до Венесуэлы - сплошной брекватер из больших и малых островов. Перекрыть - несложно, куда проще чем пустое ледяное море от Исландии до Фареров. Гидроакустические станции, корабли патрульные - надводные и подводные, противолодочные самолёты.
Не прорваться - уничтожат ещё на подступах.
А прорваться требовалось. И требовалось подойти почти к самому Юкатанскому проливу, чтобы выйти на дистанцию пуска. Тысяча миль - почти предел для UGM-109F, в миру больше известных, как крылатая ракета типа "томагавк". Баллистическими-то можно ударить хоть от Святой Елены, но за немногочисленными ПЛАРБ следят зорко и постоянно. Не ускользнуть. Поэтому сейчас вся надежда на многоцелевые ударные субмарины.
Дюжина снарядов, снаряжённых двухсоткилотонными боеголовками W80. О, злая ирония! Ведь когда-то и ракеты, и ядерные заряды были разработаны в самих Штатах...
Но двенадцать ракет, до поры до времени дремлющих в вертикальных пусковых шахтах - это много или мало?
С одной стороны - дюжина да по двести килотонн, то есть почти две с половиной мегатонны. Для шестисоттысячной столицы США - хватит за глаза. И на пригороды - тоже. Полтора миллиона гражданского населения - в пыль и свет. Оправдано ли это? Если будет способно остановить Четвёртую Мировую - то вполне. Лучше один город противника, чем сто своих. Лучше одна Оклахома, чем Эдинбург, Бирмингем, Портсмут, Манчестер, Белфаст...
Солдаты не рассуждают что да как - у них есть приказ. Надежда и спасение. Почти индульгенция, если миссия гадка и на трибунале придётся валить всё на всемогущее начальство, которому перечить было себе дороже. Нанести ядерный удар по городу? Значит - надо, значит - нанесём...
- Ориентировочное время выхода на рубеж атаки - шестьсот секунд. Приготовиться к принятию управления.
Ответственный момент - передача контроля над кораблём. На дальних переходах сутками держать в капсуле драйвер-приму - непозволительная роскошь. Обычных рулевых заменить можно, драйвер-приму - нет. Устанет, вымотается от непрерывного нейроконтакта, и в ответственный момент корабль потеряет минимум половину своей мощи. То, что делает его боевой машиной принципиально иного уровня, чем любого из противников.
- Готовы, младший лейтенант? - раздаётся в голове голос капитана корабля - коммандера Оушена.
Мидлшиман - младший лейтенант, низшее офицерское звание на флоте Его Величества. Меньше не положено по высокому и ответственному статусу, больше не позволяют приличия и все писанные и неписанные традиции флота. Без Академии, без полноценного обучения, в четырнадцать лет и такое звание - уже событие из ряда вон.
- Так точно, сэр, - уносится ответная мысль.
- Отлично. Начать процедуру сопряжения!
Голову тотчас же начинает наполнять отрывистые команды небольшой компании офицеров-техников.
- Подключение к ИЕС…
- Синхронизация с центральным сопроцессором…
- Подача питания…
- Напряжение достигло необходимой величины!..
- Все энергосистемы в норме!..
- Есть переход биомеханических систем в рабочее состояние!
- Приступить к первой стадии синхронизации!
По рукам пробегает серия коротких вспышек боли от втыкающихся от запястий до локтей тонких контактных игл, соединённых тонкими кабелями с нервом А-10. Казалось бы к этому уже пора привыкнуть - не больнее, чем обычные уколы витаминов или антибиотиков, но привыкнуть отчего-то не получается - всё равно очень неприятно. И ничего с этим не поделать - такова плата за чрезмерно низкий уровень синхронизации. Приходится втыкать контакты в собственную нервную систему для лучшей обработки сигналов...
Но руки - это ещё ничего. Однажды в лаборатории на базе довелось увидеть, слава Богу, не нашедшие применения иные экспериментальные образцы оборудования, компенсирующие недостаточный уровень синхронизации.
Как правило это были шлемы.
Только у одних нейросенсорные контакты вонзались в мозг со стороны затылка - через заранее просверленные отверстия, а вот у других они проникали огибая глазные яблоки...
- Драйвер-прима входит в контакт с NGS-01!..
- Есть контакт!..
- Устанавливается первичная синхронизация…
- Все цепи в рабочем состоянии. Интенсивность импульсов и гармоники - в норме…
Первичная синхронизация - это хорошо, это уже полдела, считай, в кармане. В режиме субсинхронизации корабль вести можно, но это именно что просто рулёжка - нет ощущение его, как продолжения собственного тела. И кавитационную оболочку создать не получается, а без неё максимальной скорости хода не достичь.
- Первичная синхронизация завершена. Все нервные соединения установлены. Отклонения в пределах допустимого.
Сколько прошло до полноценной синхронизации первого порядка? Много - почти год. Почти год просто на то, чтобы  прочувствовать хотя бы частичку открывающихся сил...
- Начать процедуру вторичной синхронизации!
В следующий момент по всему телу прокатывается дрожь. Руки и ноги скручивает судорогами. Позвоночник и череп пронзает острой болью, но уже спустя мгновение приходит непередаваемое ощущение могущества. Ощущение огромного могучего тела...
- Идёт разблокировка нервных соединений второго порядка…
- Начать проверку контрольной таблицы!..
- Идёт проверка…
- Контрольная таблица проверена до 1740-го пункта…
- Граница пройдена!
- Вторичная синхронизация завершена. Дравер-прима вступила в штатный контакт с NGS-01. Все нервные соединения успешно установлены. Интенсивность нервных импульсов и гармоники - в норме. Отклонения в пределах допустимого. Уровень синхронизации – 21.7%.
Порог пилотирования Евангелиона - не менее тридцати процентов, но этого порога не достичь. Никогда. Долгий путь от 16,4 до 21,7 процентов занял два года. И как говорит профессор Йорк - это предел. Не всем, да уже, не всем выдавать запредельные значения в шестьдесят-семьдесят процентов... Хотя вот Синдзи свой первый бой выиграл всего на сорока процентах. И как выиграл!..
- Дравер-прима, доклад по готовности.
Готовность, готовность...
Сплошной пластиковый экран-забрало, скрывающий лицо, начинает оживать картинкой. Не фильм и даже не детализированная компьютерная картинка - скорее просто нечто схематичное. Правда всё равно куда нагляднее, чем сухие показания прибором и доклады акустиков.
Жаль картинка не радует - приходилось видеть записи из кабин Евангелионов. Там это куда нагляднее и реалистичнее, но у их пилотов и канал мысленной активности куда шире. Их уровень синхронизации позволяет вывести картинку на всю внутренню стенку контактной капсулы, а не на относительно небольшой экран, типа очков виртуальной реальности.
Вместо глаз - гидроакустические станции, вместо ног - два водомётных движителя, вместо кулаков - ракеты и торпеды.
Начать проверку? Начать...

Мари мало что ненавидела в этом мире. Но процесс выхода из контактной капсулы был в числе этих немногочисленных вещей.
Головокружение, тошнота, выходящая из носоглотки ЛСЛ... Но главное - непередаваемое чувство потери. Ещё мгновение назад ты был полным, целым, а теперь от тебя оторвали что-то действительно важное.
Управлять субмариной девушке нравилось. Нравилось ей и пилотирование, несмотря на все его минусы и... Хотя все последние годы Мари мечталось однажды сесть в привычный ложемент, но получить под управление уже не "Морриган", а настоящий Евангелион. Увы, но всё, чем е приходилось довольствоваться - это суперсовременная подводная лодка... в глубине которой находилось тело забракованной Евы. Не так уж и мало на самом деле. Можно даже сказать - очень много. Многие отдали бы правую руку, за одну только возможность управлять столь фантастической машиной...
Но от этого чувство обиды и не проходило. Кабина Евангелиона была столь близка... А не хватило каких-то жалких и непонятных процентов. Всё равно что готовиться стать рыцарем, а оказаться всего лишь оруженосцем - вечным оруженосцем.
Обидно.
Хотя жизнь - это вообще не слишком справедливая штука. Живущая без родителей Мари знала это как никто другой...

Уровень ЛСЛ стремительно снижался. Разряды тока прошибли грудь Мари, и она согнулась, отхаркивая эту привычную, но от этого не менее противную, жидкость из лёгких. Боковой люк капсулы открылся, и сразу в него заглянул... Нет, не командир медицинской бригады, а лично глава научного отдела ФАУСТ-Британия - майор Гулд.
- Как вы себя чувствуете, Мари? Помощь требуется?
Немолодой уже седоволосый мужчина с короткой окладистой бородой и в круглых очках а-ля Джон Леннон был как всегда вежлив и спокоен.
- Нет, сэр... - кое-как выдавила Илластриэс, унимая участившееся после рассинхронизации дыхание. - С-спасибо. Всё нормально. Я выберусь сама...
Придерживаясь за стенки капсулы, Мари выбралась наружу. Врачи всё ещё стояли рядом, отслеживая её движения: всё-таки обрыв нервных связей - случай требующий к себе пристального внимания...
Правда, исходя из практического опыта после обрыва пилот либо сразу же терял сознание, либо был в относительном порядке. Ну, переутомление и головные боли - не в счёт...
В принципе, ничего особо страшного в этом не было - пока ещё ни один из дюжины отобранных для управления Евами и NGS подростков не получил каких-либо серьёзных травм в процессе пилотирования. Однако перестраховаться не мешало - всё-таки из второго эшелона младший лейтенант Илластриэс демонстрировала наилучшие показатели пилотирования. Остальным до неё было далеко...
Как, впрочем, и ей самой до тройки настоящих пилотов Евангелионов.
- Всё хорошо, доктор Гулд. Я действительно в порядке - пойду лучше в душ...
Жалкая попытка - от медицинского обследования всё равно не отвертеться. В боевом походе - ещё возможно, но пока субмариной управляют опытные подводники, а Мари пока лишь тренируется в полевых условиях - как пить дать. Благо ещё, что медосмотр довольно быстр и не слишком болюч...
А после Мари проследовала в расположенную поблизости от центрального поста свою каюту, где её уже дожидалась небольшая душевая, горячая вода и сменная одежда. Но дежурная медбригада оставалась настороже, ориентируясь на показания датчиков движения, установленных в душевой, который контролировали действия драйвер-примы. Стоило бы Мари побыть неподвижной более тридцати секунд, врачи ворвались бы внутрь, готовясь оказать помощь.
Насколько знала Илластриэс такое случалось. Не с ней, конечно, но тоже с одним из рекрутов подготовительного отряда. Девушка никогда не встречалась с другими британскими кандидатами в пилоты Евангелионов или NGS, но знала, что такие существуют...
Мари стянула провонявший ЛСЛ контактный комбинезон, включила воду и встала под струи тёплой воды, уперевшись руками в стену и склонив голову.
Настроение было ниже максимальной глубины погружения "Морриган". Так облажаться на контрольном тесте!..
Девушка сжала кулак, замахнулась... Но бить по стене всё-таки не стала. Это было больно и неразумно, а Мари всегда считала себя способной контролировать негативные эмоции. Да и неожиданная вспышка раздражения уже проходила - Илластриэс не умела сердиться подолгу.
Головокружение начало понемногу проходить, так что уже минут через пять, тщательно промыв волосы от ЛСЛ, младший лейтенант с тяжёлым вздохом выключила воду — на «Морриган» стояли мощные опреснители, и с водой особых проблем не было, но и понапрасну тратить время не стоило. Нужно было ещё привести себя в порядок и отправиться на традиционный разбор полётов у коммодора...
Вытеревшись полотенцем и быстро просушив длинные волосы феном, девушка прошлёпала босыми ступнями к себе в каюту и начала переодеваться.
Бельё, форма... Тонкая чёрная рубашка с коротким рукавом, на груди нашивка - "Mdl. Illustrious", на воротнике - соответствующие званию петлицы, на рукавах - знаки различия специальных институтов ООН. Строгая чёрная юбка, лёгкие туфли - почти тапочки. Форма как форма - за исключением чёрно-серебристой гаммы, распространена среди офицеров почти любого флота в мире.
Оружия не положено. Точнее, что-то там на Мари было записано и пару раз она даже была в тире, но не более - считалось, что ей это совершенно не нужно.
Последний штрих - заплести волосы в косу.
И доктор Гулд, и коммодор Оушен постоянно ругались на её патлы, но всё-таки терпели. По большому счёту основные неудобства с длинными волосами испытывала как раз Мари, потому что после каждого погружения в ЛСЛ их требовалось промывать, иначе они крепко слипались между собой. Будучи заплетёнными в косу они страдали меньше, но если мыть их приходилось не так тщательно, то приходилось каждый раз переплетать.
Илластриэс посмотрела на себя в зеркало.
Оттуда на неё смотрела хоть и худая и бледная, но всё-таки симпатичная молодая девушка, может быть, выглядящая чуть старше своих четырнадцати лет. На фоне большинства чистокровных британок Мари и вовсе казалась сногсшибательной красавицей. А всё благодаря французской крови со стороны матери... Раньше она на неё походила намного больше своими длинными тёмно-каштановыми волосами.
Но после начала службы в ФАУСТ у Мари внезапно обнаружилась какая-то нетипичная реакция на ЛСЛ. Тёмно-каштановые волосы начали стремительно выцветать, изменив свой цвет на смесь пепельного и пшеничного.
Мари бросила взгляд на прикреплённую к зеркалу фотографию почти пятилетней давности, где она была запечатлена вместе с отцом. Сравнила со своим нынешним отражением в зеркале...
Буквально два разных человека. Раньше - круглолицая девочка с длинными тёмно-каштановыми волосами, синим ободком в них и узких очках, а сейчас - худенькая блондинка с кажущимися огромными серыми глазами. Наверное, это всё из-за отсутствия очков... Кстати, спасибо ФАУСТу за дорогущую операцию по коррекции зрения.
Мари в последний раз поправила воротничок рубашки, пригладила заплетённые в косу волосы и двинулась к выходу.

- …Они не могли так поступить, - упрямо повторила Мари, склонившись над тактической картой со схемой манёвров прошедшего учебного боя.
- И почему же это? – поинтересовался коммодор Оушен.
- Не в правилах американцев проводить самоубийственные атаки. На тот момент приоритетнее была задача по обеспечению живучести повреждённого корабля. Поэтому окончание симуляции было некорректным.
- Отчего же? Повреждённый «лос-анжелес» в первую очередь должен был бороться за своё выживание – это ты правильно подметила. Однако достигалось это в первую очередь уничтожением нашей «Морриган». Ты же ведь намеревалась после уничтожения второй субмарины вернуться и добить первую?
- Так точно, - проворчала Илластриэс.
- Ну, вот… А ты говоришь – не могли… - коммодор прошёл взад-вперёд по своей маленькой каюте. – Недооценка противника – это верный путь к тому, чтобы потерпеть поражение. Да, всякие самоубийственные атаки действительно не в традициях американских военных… Однако нельзя исключать саму возможность её проведения.
- Камикадзе придумали японцы, - поправила сбившуюся чёлку девушка.
- А воздушный таран – русские, - несмотря на многолетнюю службу в королевском подводном флоте, Оушен увлекался историей авиации. Странно, но факт. – Что не помешало применять его и нашим лётчикам, и даже тем же американцам. Может, слышала про капитана Келли, который на своей «летающей крепости» протаранил японский линкор «Харуна»? На самом деле он его, правда не таранил – это всего лишь легенда… Хотя подвиг всё равно был – когда его сбили, то он до последнего вёл бомбардировщик, давая время остальным членом экипажа покинуть погибающую машину. Но вот сам спастись уже не успел… А вот капитан Флеминг при Мидуэе действительно совершил таран. На подходе к цели его самолет был подбит и загорелся, однако капитан продолжил атаку. А увидев, что бомбы его подчиненных не попали в цель, Флеминг врезался на горящем самолёте в японский крейсер. Или майор Чели, который на Новой Гвинее бросил свой подбитый бомбардировщик на стоящие на земле японские самолёты…
Илластриэс погрустнела.
Оседлавший своего любимого конька – историю авиации, коммодор мог говорить долго. То есть не просто говорить, а говорить как любой армейский или флотский начальник высокого ранга – много, грозно, но неопределённо. И дело тут было не в том, что в убелённой сединой голове Оушен было мало связных мыслей. Наоборот – их было так много, что они толпились, толкались, отпихивали друг друга и вообще всяческим образом перемешивались между собой.
- И вообще, Мари, - неожиданно – как своенравный радиоприёмник, переключился на новую волну коммодор. – Ну, что с тобой в последнее время происходит-то? Прямо сама не своя… Гулд говорит, что у тебя появилась какая-то… эээ… эмоциональная нестабильность из-за которой и участились обрывы сопряжения. У тебя что-то произошло? Скажи мне – решим вместе.
- Да ничего у меня не произошло, - вздохнула девушка. – Просто…
- Просто? Что просто? Или на тебя кто-то дурно влияет? – настолько сурово произнёс Оушен, что Мари невольно улыбнулась. В отличие от большинства виденных ею офицеров, коммодор ни капельки не походил на чопорных и высокомерных аристократов, в изобилии ходивших на кораблях Его Величества. Выбившийся из самых низов лондонских окраин Ричард Оушен был человеком грубоватым, но простым. И, не имея настоящей семьи, относился к членам своего экипажа как к непутёвым детям или даже внукам.
Ну, а уж к дочери своего старого ученика - коммандера Илластриэс он вовсе относился по особенному, растя девочку после гибели отца...
- Тааак… Наверняка всё дело в этой вертихвостке! – свирепо сверкнул глазами офицер. – Пригрели змею на груди! Да я её… Да я её мехом внутрь выверну, собственными руками в торпедный аппарат засуну и потеряю где-нибудь около Цейлона!
- Сэр, Шерил здесь совсем не причём! Не надо её мехом внутрь!
- А это уже мне решать, девочка. И если не она, то кто же? Нездоровый элемент анархии на борту… Ещё и женщина! Женщина на борту – к бедам. Однозначно. И к дуэлям.
- Сэр, между прочим, я тоже женщина, - напомнила Мари.
- Ты - маленькая, ты - не в счёт, - отмахнулся Оушен, но тут же, видимо, вспомнил о чём вёл речь изначально. – Так что? Будем отпираться? Или будем признаваться? Что у тебя – несварение желудка, мигрень, депрессия, тоска по берегу, скука?
- Сэр, у меня всё в порядке, - решительно заявила девушка. – Я нормально питаюсь, здорова, у меня хорошее настроение, я ни капельки не тоскую по твёрдой земле и мне совсем нескучно. По правда сказать, сэр, что-то как-то даже многовато нагрузок мне бу…
- Ааатставить, жалобы… Ну, а что тогда, Мари? Если б не октябрь-месяц на дворе, то решил бы, что у тебя весеннее гормональное обострение или как его там… Цветочки, первая любовь там, и всё такое…
Илластриэс почувствовала, что краснеет. Причём чем дальше, тем больше.
- Рехнулась! – ахнул коммодор. – То есть влюбилась! Дейви Джонс меня побери, как же я о главном недостатке маленьких девочек-то забыл!
- Мне уже четырнадцать, - промямлила девушка.
- Кто он? – сверкнул глазами Оушен. - Кто этот гад? Кто выводит из строя мою драйвер-приму? Он у меня… Да он у меня на каноэ! В Ледяной Дозор пойдёт! Вперёднюхающим!  Говори! Сейчас же говори, кто это! Говорю, кому говорят, говори!..
Из каюты капитана субмарины Мари выползла лишь спустя полчаса, когда Оушен надоело пытать Илластриэс расспросами, и он закончил читать ей лекцию о том, что не стоит поддаваться эмоциям с учётом возложенной на неё ответственности…
Ну, и всё в таком духе.