Вчера разливал краску в Хойке, потому не выложил главы. Сегодня добью Второй шанс и перейду к выкладке пишушегося фика по ГП.
[fragment="Глава 11. О важности воспитания"] Конвертоплан шёл сквозь грозовой фронт, натужно ревя двигателями и периодически проваливаясь с воздушные ямы. Струи дождя хлестали в иллюминаторы, освещаемые вспышками молний. Пилот, судя по напряжённому молчанию, шёл только по приборам: из Тихого океана приближался циклон, а обойти его по дуге конвертоплану не хватало топлива. Мисато, привыкшая ко всему, спала в кресле, а второй пилот отдыхал, готовый подстраховать товарища и мне оставалось только смотреть в бушующее небо за тонкой обшивкой аппарата, вспоминая вакханалию последних нескольких дней.

***

      После сражения с Рамиилом нам с Рей лишь дали вымыться от LCL и немного поспать внутри Геофронта, а после меня подняли с постели и отправили на очную ставку с новым Командующим. Когда я зашёл в кабинет, то я не узнал человека, сидящего за столом: за те несколько дней подполковник как будто постарел лет на десять! Заметив меня, Фуюцуки лишь устало махнул рукой в сторону стоящего напротив его рабочего места стула и сразу перешёл к сути диалога:
      — Я надеюсь, молодой человек, что вы не собираетесь и меня сместить с этой должности столь экстравагантным способом? — логичная претензия: а вдруг я безумный мажор, который сам метит в кресло папочки?
      — Командующий, вы должны понимать, что это был в первую очередь акт самозащиты. Вы ведь не будете повторять его ошибок? — Козо нахмурился и неодобрительно продолжил:
      — Я слишком стар для этого. Однако и у молодости есть свои недостатки, ведь осознание ответственности за свои поступки приходит не сразу. Но это не является оправданием для того, чтобы создавать своим поведением проблемы для самой крупной организации в мире: в конце концов можно было просто поговорить со своим отцом, а не превращать его в растение.
      — К моему сожалению, разговор был крайне односторонним и мне пришлось так сделать, защищая свой разум. Охрана моего отца была не слишком любезна, так что пришлось действовать наверняка. — сомневаюсь, что Фуюцуки должен знать о некоторых гранях моих возможностей…
      — Я всё понимаю, молодой человек, но впредь воздержитесь от вашего необдуманного ребячества, или мы будем вынуждены принять меры, в первую очередь для защиты столь ценного объекта, как вы. И мой совет, тебе, Синдзи, с высоты моего опыта: ты не бессмертен, а я видел множество таких же парней как ты, которых потом приходилось собирать из кусочков, и не всегда это было успешно.
      — Я буду предельно осторожен, благо есть для кого.
      — Эх, молодость-молодость, она всегда стремится всё успеть, но лишь спотыкается на ухабах. Ты умеешь играть в шоги?
      — Нет, только в шахматы, да и там я далеко не самый лучший игрок.
      — Жаль, потому что мой лучший напарник вряд-ли когда-нибудь теперь сядет со мной за один стол. Через неделю прибывает Ева-02 со своим пилотом, и ты, как единственный пилот с уникальным боевым опытом послезавтра отправишься в качестве усиления на АУГ, конвоирующую столь ценный груз. У тебя есть время, чтобы немного отдохнуть и собрать вещи. Я распорядился, чтобы вам с Рей выделили комнату в общежитии: ваш дом разрушен, и вряд-ли в скором времени будет восстановлен.
      — Я так понимаю, что Аянами остаётся в Геофронте?
      — Если вдруг нападет Ангел, нам нужен хоть один действующий Евангелион…
      — Я всё понимаю, но она даже не видела моря…
      — Когда у пилота Сорью появится необходимый боевой опыт, вы сможете немного отдохнуть, а до этого извольте выполнять приказы.
      — Есть! — когда у военного адекватное командование, это самое большое счастье для простого солдата. Я уже был готов уйти, как полковник вдруг спросил:
      — Ты ощущаешь её в Еве?
      — Вы действительно хотите знать ответ? После моего возвращения я согласен провести серию экспериментов.
      — Это всего лишь просьба одного усталого и старого человека, так что твои слова разумны. Иди, тебе ещё нужно поспать и собрать вещи, так что поторопись: боюсь, что на корабле тебе будет не до сна… — коротко поклонившись, выхожу из кабинета и почти бегом возвращаюсь в комнату отдыха: нужно по максимуму использовать то время, что у меня осталось…

***

      Из воспоминаний меня вырвал луч солнца, попавший в лицо: конвертоплан прошёл грозу и яркий свет залил кабину аппарата. Мисато сонно выругалась, открыла глаза и пару минут повтыкав в иллюминатор, пошла требовать связи с мостиком авианосца со странным названием «Над радугой». Нет, серьезно, кто додумался так переименовать «Рональда Рейгана»? Однако это не отменяло того, что через сорок минут конвертоплан совершит посадку на его палубе. Кацураги по рации согласовывала порядок приема на борт и установки подстанции для отбора мощности, которая должна была питать Еву-02 в случае боестолкновения. Судя по откровенно раздражённому тону, у капитанши возникли какие-то проблемы с юрисдикцией на борту, и спор по рации продолжался аж до самого момента, пока второй пилот не отобрал тангетку у Мисато для связи с ЦУПом корабля, начав маневрирование для захода на посадку. Картина, открывшаяся с воздуха, впечатляла: более двадцати кораблей шли организованным ордером, в центре которого были четыре линкора, взявших в коробочку два громадных корабля. Один был типичным представителем класса авианосцев: плоская баржа с карикатурно маленькой надстройкой, ощетинившейся в все стороны антеннами радаров, радиостанций ЦУПа и стволами фаланг, а за ним в кильватере шёл огромный танкер, с обнажённым трюмом, залитым охлаждающей жидкостью, в которой плавала закрытая брезентом огромная человекоподобная фигура. Сделав коробочку над авианосцем, конвертоплан пошел на посадку, а я морально приготовился к встрече с Аской: нужно постараться её не убить и не покалечить, ведь она моя единственная надежда на отпуск с Рей.
      Шасси аппарата коснулись палубы, и дверь кабины открылась, впуская внутрь солёный морской ветер. Лёгкая бортовая качка почти не ощущалась: авианосец огромная махина, и ему трёхметровые волны как рябь на воде, а учитывая наличие подавляющих качку систем, так и серьёзный шторм не будет особо ощущаться экипажем. Отстегнув ремни, я подождал, пока пилот даст отмашку, и вышел на нагретую солнцем палубу. Техники споро закрепляли тросами конвертоплан, чтобы его не сбросило в море, пилот через форточку о чем-то переговаривался с каким-то человеком в форме, а Мисато разминала затёкшую после полета спину, демонстрируя всем мужчинам свой шикарный бюст, закрытый от посторонних глаз чёрным топиком, чем привлекала к себе нездоровое внимание всех вокруг. От созерцания окружающих красот меня отвлекла фигурка в кислотно-желтом платьице, быстро бегущая в нашу сторону. Кажется, сейчас что-то будет. Фигурка постепенно превращалась в весьма стройную рыжеволосую девушку, умудрявшуюся бежать на десятисантиметровых каблуках и не падать. Наверное, это какая-то страшная женская магия, недоступная никому, кроме них, однако вполне материальная и повсеместно распространённая. Метров за тридцать сия особа перешла на шаг и пошла прямиком к Мисато, демонстративно игнорируя меня, как будто я пустое место или фонарный столб. Капитанша заметила Аску и, сделав несколько шагов навстречу, радостно обняла её. Я отошёл к конвертоплану и присел на рюкзак в тени крыла, наслаждаясь прохладой и свежим ветром: я успел забыть, что такое море. Закончив беглый диалог на немецком, девушка подошла ко мне и презрительно посмотрела сверху вниз. Продолжая её игнорировать, я любовался чёткими линиями модернизированного линкора типа Айова, шедшего с правого борта авианосца. Никогда бы не подумал, что увижу этот корабль-легенду вот так, с расстояния в километр. Осознав, что мне конкретно пофигу на её присутствие, она весьма громко спросила:
      — Привет, я Сорью Аска Ленгли и мне интересно, как такой задохлик может пилотировать Еву? Надеюсь, что я ошиблась и Третье дитя это кто-то из тех красавчиков!       — Хм-м, не думаю, что кто-то из наших охранников сможет управлять моей Евой. Повернувшись, ловлю её взгляд и впечатываю в открытый разум сцену самобуйства Киоко Сорью из аниме: ненавижу, когда кто-то пытается доказать мне, что я кусок испражнений. Эффект был мгновенным: девушка отшатывается в страхе, сразу теряя самообладания. Пока она молчит, отвечаю:
      — Да, я пилот Евы-01, Икари Синдзи. Ты зачем пришла, не видишь, я отдыхаю? Хочешь показаться крутой, тогда возвращайся, когда хотя-бы одного Ангела убьёшь, я пока отдохну, книжку почитаю.
      — Да что ты о себе возомнил! Неужели папенькин сыночек хочет доказать всем, что он круче, убивая ослабленных артиллерией и авиацией ангелов? Так твой папаня сгорел на работе, и тебе больше никто не будет так угождать! Я же профессиональный пилот, которого с детства готовили для управления Евангелионом, а моя Ева-02 специально разрабатывалась с учетом моих предпочтений и навыков боя! — да, я недооценил противника: её вера в собственную крутость слишком сильна и непогрешима, причём настолько, что сейчас без изнасилования её мозгов сломать это убеждение невозможно…
      — Так чего ты хочешь от меня? В чём смысл твоих действий? — пусть задумается, зачем ей вообще это надо. Будет дальше гнобить — сломаю мозги к чертям и пусть валяется в психушке, а Рей свожу на море сразу после очередного ангела.
      — Я пришла показать, что время недоучкам уступить место настоящим пилотам! А сейчас пойдем, я покажу тебе свою Еву! — делать-то нечего, да и в Евангелионе всяко безопаснее во время атаки ангела, чем на корабле, являющемся основной целью атаки: зародыш Адама неприятно зудел на краю сознания, напоминая о том, что атака гарантированно состоится.
      — Сомневаюсь, что в ней есть хоть что-то интересное, но боюсь, покоя ты мне не дашь, а убивать тебя мне нельзя: Командующий запретил. Придётся тащиться с тобой.
      — Твоё чувство юмора убого, но раз ты хочешь увидеть мою Еву, то Аска Великолепная так уж и быть, её тебе покажет. — кажется, она потихоньку начинает меня побаиваться, так авось и уважать начнёт через несколько боев. Ладно, это всё философия, а реальность такова, что через несколько минут придется сражаться, и при это с весьма неудобным противником: бой в воде это мерзость, учитывая что изначально Евангелион для этого не предназначался…
      Загрузившись в моторный катер, мы отправились на транспорт. Я спокойно сидел на носовой банке и, прикрывшись щитом от брызг воды, читал Некрономикон Лавкрафта: прикольная книженция на передохнуть и посмеяться, учитывая моё странное чувство юмора… Аска сидела возле рулевого, периодически поглядывая на меня, я чувствовал её ненависть, но она отлично себя контролировала, стараясь узнать меня получше: моё поведение слишком отличалось от устаревшего психопортрета, который она наверняка читала, и по всей видимости, она решила сама во всём разобраться. Чёрт, а ведь мне с ней ещё в бой идти! Мы пришвартовались к трапу танкера, и я полез наверх, пропустив девушку вперёд. Выбравшись на мерно качающуюся палубу, я пошёл вслед за Ленгли к огромной ёмкости в центре корабля. Евангелион-02 впечатлял: огромная махина из плоти, покрытая толстый керамической броней, поверх которой была нанесена красная абляционная защита, лежала в мерно колыхающемся бассейне, заполненном обжигающе холодной жидкостью, температура которой поддерживалась на одном уровне гигантскими рефрижераторами, мерно гудящими лопастями вентиляторов. Ловко пробежав по узкому понтонному мостику, Аска запрыгнула на бронеплиту, прикрывающую вход в контактную капсулу и похоже, готовилась начинать вещать о том, насколько же крута ее Ева, как вдруг ударная волна мощного взрыва сбросила девушку в охлаждающую жидкость, сдув брезентовый тент над бассейном, я же успел сгруппироваться, а потому лишь пару метров прокатился по палубе да слегка оглох. Через мгновение по всей эскадре взревели сирены боевой тревоги, а огромное грибовидное облако на месте одного из эсминцев внешнего периметра эскорта лишь придавало уверенности, что это не учебная тревога. Сорью, отплёвываясь, вылезла из бака и ошалело озиралась по сторонам, пытаясь понять, что вообще происходит. Уоки-токи на ремне ожила, прокричав голосом Мисато: «Синдзи, ты же сейчас с Аской возле её Евы? Так бегом внутрь и разберитесь с Ангелом, пока он тут всё к чертям не утопил! Через пять минут мы подадим мощность на питающий кабель, так что без энергии не останетесь, а в Еве связи с вами не будет!» Раздумывать некогда: отпускаю девушке лёгкую пощечину и тоном, не допускающим возражений командую: «Надевай костюм и бегом в Еву!» Получив чёткие указания, мозг девушки мгновенно вернулся в реальность, и Ленгли убежала за шкаф с комбинезонами переодеваться. Я разделся до трусов: поганить свою любимую рубашку с серебряной вышивкой в LCL мне совершенно не хотелось. Аска, услышав мою возню, закричала:
      — Извращенец, если я увижу, что ты подглядываешь, убью тебя к чертям!
      — Аска, сейчас не время для эротических БДСМ игр, а грёбанная война, и если ты через минуту не будешь тут, то я пойду в бой на твоей Еве без тебя. — Угроза подействовала, и через тридцать секунд из-за стойки выбралась Ленгли, одетая в обтягивающий розовый комбинезон, прозрачный настолько, что можно было посчитать все волосы на её лобке. Вот мне интересно, это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так необходимо, или просто проявление извращённого ума? Кстати, она была чисто выбрита. Чёрт, я совершенно не о том думаю! Увидев меня в одних плавках, девушка мазнула взглядом по рукам и презрительно выплюнула:
      — Не знала, что ты настолько слабак, что резал себе вены: как тебя вообще допустили управлять Евой?! Раскомандовался он тут, эмо хренов, таких лучше вообще в психушке запирать. — знание того, что не сделай я этого, в конце концов это она бы вскрыла себе вены, окончательно вывело меня из равновесия. Убивать её нельзя, но ведь никто мне ничего не говорил об угрозах и психологическом насилии?! Лёгкий жест, подкрепленный волей, и девушка летит на землю, зависая в нескольких сантиметрах от пола. От усилий голова взрывается болью, но это мелочь: я слишком зол, чтобы останавливаться. Её глаза — озёра страха, но это лишь начало: растерянная, она не оказывает ни малейшего сопротивления, когда я вломился в ослабленный разум:
      — ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧТО Я СЛАБ? ТЫ СЧИТАЕШЬ МЕНЯ НИЧТОЖЕСТВОМ, А ЧТО ТЫ САМА? ХОЧЕШЬ УЗНАТЬ, ОТКУДА ЭТИ ШРАМЫ? ТАК СМОТРИ! — картины схватки в Геофронте разворачиваются перед её глазами, заставляя пережить те безумные секунды бойни в коридоре, глядя на мир моими глазами. Резко разорвав контакт, роняю Аску на пол и рывком поднимаю на разом ослабевшие ноги. Пара сильных пощёчин приводит её в себя, выбивая слёзы.
      — Ты демон! Дьявол во плоти! — кажется, я слегка переборщил, но мне уже плевать.
      — Лезь в Еву, или ты сделаешь это, но против своей воли! — боже, похоже само понятие ответственности ей незнакомо.
      — Ладно, хрен с тобой! Только не делай так!!! Я не хочу умирать! — дрожащими пальцами девушка набрала код на терминале замка и контактная капсула выдвинулась из загривка Евы-02, призывно открыв бронированную створку. Ловко запрыгнув внутрь, Аска устроилась в ложементе, а я же заприметил отличное место за спинкой кресла, где и устроился, крепко обхватив ложемент руками и ногами. Почувствовав себя в привычной обстановке, Сорью слегка успокоилась и начала активацию. Интересно, на что будет похожа двойная синхронизация? Девушка закончила подготовку и капсулу залил призрачный свет контактной жидкости: первый этап синхронизации начался.
      Честно говоря, ощущения были странными: одно дело связь с евангелионом, который чувствуется как какой-то экзоскелет или костюм, надетый на тело, а совсем другое, когда ты ощущаешь себя одновременно ещё и вторым пилотом, и вы делите Евангелион на двоих. Тем временем Ангел разобрался с пятью эсминцами внешнего кольца охранения, а линкоры расчехлили орудия и весело пристреливались по огромной туше, заходящей на очередной обречённый корабль. Однако Аска видимо осознала, с кем она сейчас заперта в капсуле, а потому выпала из реальности, являя собой комок сплошного ужаса. Одно радует: Евангелион я ощущаю, а потому всё же боеспособен. Батарей осталось на пять минут, а что делать дальше, я просто не знаю: прыгать по кораблям, как в каноне, я не буду, ведь от таких салочек флот скорее всего потеряет больше кораблей, чем от Ангела, а потому остаётся лишь ходить по воде как Иисус, да простят меня вечно оскорблённые верующие. Чисто технически, особой сложности в этом нет: создаёшь щит под ногами и спокойненько себе идешь, насвистывая «Прогулки по воде» незабвенной группы имени тентакли с ракушкой, однако физика так не работает: вы никогда не вытащите себя из грязи за волосы. А щит, использующий поверхностное натяжение я не смогу поддерживать на море: всё дело в том, что поверхность воды находится в постоянном движении, значит, идти за счет поверхностного натяжения не выйдет. Мой мозг просто не будет способен просчитать такую сложную фигуру и подстроить под неё форму щита, который является статичной плоскостью или полусферой, в зависимости от моего желания. Однако за счёт вязкости воды, можно сделать так, чтобы ноги Евы-02 не так быстро тонули, но тут загвоздка в другом: создай я такую плоскость, все корабли в радиусе пары километров мгновенно поделятся пополам вдоль ватерлинии и благополучно утонут без помощи Ангела. Ситуация патовая: мне нельзя падать в воду, иначе я из неё не выберусь, но добраться до источника питания как-то надо.
      Однако флот и сам неплохо справлялся: 406 мм это вам не фунт изюма. Тут дело даже не в калибре, ведь те же танковые снаряды пробивают схожие толщины брони, а в том, что эти снаряды были спроектированы с учётом того, чтобы взрываться в заброневом пространстве, а БОПС всего лишь длинная урановая иголка, и трехсотметровому Ангелу на неё плевать с большой колокольни. Монстр, поймав пару бортовых залпов, почувствовал всю гениальность человеческой инженерной мысли на себе: его правый бок представлял собой огромную рваную рану, из которой в океан хлестала кровь, да и сам он двигался не так чтобы уж бодро. Один из линкоров имел на бронепоясе свежие следы столкновения: видимо, в этот раз тактика тарана оказалась бесполезной и человечество уверенно выигрывало со счетом 2-0, если не считать разорванные напополам эсминцы УРО. На Айове перезарядили орудия и дали очередной залп по ангелу: оранжевый купол АТ-поля вспыхнул, и первые снаряды взорвались на нём, но второй полузалп порвал поле в клочья, вырвав из искалеченной туши ещё один кусок и нахрен отстрелив хвост. Усадив Еву на палубу и свесив ноги в океан, я принялся любоваться безмятежной картиной того, как за меня решаются мои проблемы: впервые за очень долгое время мне не нужно рисковать собой. В чью-то светлую голову пришла гениальная идея, и по эскадре раздался сигнал атомной тревоги, а второй лк дал залп лишь тремя орудиями, однако этого вполне хватило: три ядерных снаряда просто испарили к чертям большую часть искалеченной тушки, попутно добив два эсминца, которым не повезло тонуть слишком близко к ангелу. Отвесив в Еве шутливый поклон, я встал и дошёл до авианосца, подключил контактный кабель и под благоговейное молчание всей эскадры, дружно повернувшей все стволы уже в мою сторону, пошёл по воде к плавающим на поверхности остаткам Гагиила: внутри него ещё ощущалась жизнь, а мне бы не хотелось, чтобы он вдруг внезапно ожил. Достав из пилона штатный прог-нож, я вырезал ядро и раздавил сияющий шар в ладони. Не выдержав такого издевательства, туша расплылась лужей крови, а я побрёл обратно на транспортник: не хочу шокировать и без того нервных моряков. Секрет хождения по воде оказался прост до безобразия: я думал, что под нами пара километров воды, а на практике оказалось что мы на шельфе, и глубина не превышает двухсот метров, так что основой для щита послужило илистое морское дно. Ангела мы победили достаточно быстро и без особых потерь. Но главная проблема всё ещё была актуальна: мне нужно что-то сделать с Аской.
      В конце концов ей нельзя было позволять вот так себя вести, но и в таком состоянии оставлять не следует: хватит плодить сошедших с ума овощей. Усложняло и одновременно облегчало процесс, то, что сейчас я по факту управлял самой Аской, которая уже управляла Евой-02: девушка безумно боялась, осознавая что даже её разум сам себе не подчиняется, и в конечном итоге это окончательно её добило. Фактически, я сейчас смогу создать из неё всё, что захочу, начиная от постельной игрушки и заканчивая воином джихада, уверенным в том, что он от рождения был вонюч, бородат и благословлен на убийство неверных. Чёрт, я никогда не думал, что мне будет так сложно решить за другого человека его судьбу. Призвав на помощь своё самообладание, я принялся чинить сломанное: вы можете подумать, что это было похоже на то, как вы из кубиков лего собираете какую-то вещь по инструкции, но вы заблуждаетесь. Это было похоже на долгую и обстоятельную беседу, я скажу больше: любой опытный психолог вполне способен закрутить человеку мозг гораздо круче, чем, это доступно мне. Единственное моё преимущество состоит в том, что обычному человеку на такое потребуется минимум месяц регулярного общения, а мне несколько минут и пара дней головной боли. Честно говоря, проблемы Аски состояли не столько в психологической травме, перенесённой в детстве, сколько в крайне кривом воспитании, что и породило в конечном итоге то чудовище, которое мы знали. Надеюсь, что когда она очнётся, то будет осознавать себя, и её проблемы сойдут на нет: она очень симпатична, и мне бы не хотелось, чтобы девушка была несчастна.
      Сбросив LCL, я разорвал контакт и едва не потерял сознание от боли: из носа текла кровь, меня трясло, как в лихорадке, а Ленгли безмятежно спала. Надеюсь, что бой за её разум я выиграл, потому что мне очень хочется съездить с Рей на море и хорошенько поплавать пару неделек, наслаждаясь солёным ветром и солнцем. Вроде и расстались меньше суток назад, а уже скучаю по Аянами: похоже, оставшиеся три дня похода к берегам Японии будут той ещё пыткой. Сделав пару шагов, я без сил рухнул на колени: меня рвало, а сознание мутилось как от хорошей дозы водки. Краем глаза я увидел бригаду медиков, со всех ног несущихся ко мне, и свет перед глазами погас.[/fragment]
[fragment="Глава 12. Неожиданный союзник"]очередной раз я открыл глаза в больнице, и это мне уже начинало крупно надоедать. Проморгавшись, я уже хотел вставать, как в палату зашел врач явно европейской национальности и сразу перешёл к сути вопроса на хреновом японском:
      — У вас чуть не случиться сердечный приступ: вы перенапрячься. Лежите: вам нельзя много двигаться ещё неделя. Если хотите жить — будьте аккуратны. — ну и что мне делать? Нет, я понимаю, что риск подобного исхода есть всегда, но почему сейчас?! Мне ведь ещё с Аской возиться нужно, и вообще проблем по горло! Кстати, надо про Аску спросить.
      — А с пилотом Ленгли всё в порядке? Как она себя чувствует?
      — Она прийти в сознание, но почти ни с кем не говорить: она нуждаться в психологе. — врач ушёл, оставив после себя терпкий шлейф ароматов операционной. Этот запах я вряд ли спутаю с каким-либо иным… Но остаться наедине мне не дали: в палату буквально затёк тип в измятом и расхристанном костюме. Белозубая улыбочка словно приклеилась к лицу, а в эмоциональном плане во все стороны лилась доброжелательность с лёгким холодком. Образ этого хрена дополнял низкий хвостик, перевязанный серебристым шнурком и недельная небритость в виде весьма жиденькой и торчащей во все стороны щетины. Вот ты какой, Кадзи Редзи: я слабо верил, что на АУГ найдётся ещё один похожий на его мультяшного прототипа индивидуум.
      Честно говоря, я немного растерялся: неужели он не успел улететь прочь со столь важной посылкой? Однако мои размышления прервал мягкий вкрадчивый голос посетителя:
      — Третье Дитя, я наслышан о твоих подвигах. Надо же, ты так похож на своего отца: мало кто сможет в столь юном возрасте так влиять на мир. — он говорит так, будто что-то знает, а этого мне уж точно не нужно. Чёрт, ну и момент подгадал: я с истощением в больнице и любая попытка сопротивления приведет к почти гарантированной смерти.
      — Уважаемый Кадзи Редзи, что вы имеете в виду? — полное хладнокровие и спокойствие: больше ничто не сможет меня спасти.
      — Давай без этого, парень: я не люблю чинов. Ты уже взрослый, и должен понимать, что на всякую силу найдётся другая сила. И эта сила крайне не заинтересована в том, чтобы ей мешали такие проходимцы, как ты. Всё это лишь лирика. Меня интересует другое: что ты сделал с Аской?
      — То, что по моему мнению, поможет ей принять себя. Её поведение недопустимо, особенно в бою.
      — Единственная её проблема — это ты, и никто другой. — как же мне хочется стереть эту наглую улыбку с его фейса. Интересно, неужели то, что Аска такая стерва, было задумано?
      — И почему вы так считаете? — ну вот как можно так нагло и дружелюбно улыбаться, открытым текстом говоря, что собеседнику нужно сдохнуть?
      — Потому что ты всем мешаешь: сначала своему отцу и всему человечеству, а теперь и лично мне. Хочешь дружеский совет: расскажи кто ты такой, что знаешь, и можешь дальше наслаждаться жизнью.
      — И что же я должен рассказать? — я едва успел отвести взгляд и закрыть глаза, выигрывая себе ещё несколько секунд, чтобы подготовиться: нужно постараться сохранить себя по максимуму. Однако даже нескольких секунд мне не дали: горячая рука впивается в лицо и глаза открывается против моей воли, а тело деревенеет, лишенное моего контроля. А потом я проваливаюсь во тьму, полную образов прошлого.
      Пришёл в себя я на той же кровати, а Кадзи сидел на стуле, задумчиво куря сигару. Заметив, что я очнулся, он дружески подмигнул мне, подвинул стул поближе и поздоровался:
      — Ну здравствуй снова, Синдзи! Или лучше Сергей? — чёрт, я убью его.
      — Да называй как хочешь, хотя я всё же осознаю себя, как Синдзи.
      — Знаешь, я хотел извиниться перед тобой: думал, что один из стариков каким-то образом смог переродиться в теле сына Командующего. Кандидатура получалась что надо, да и действия Гендо вполне вписывались в подобный сценарий, вот я и решил избавиться от угрозы, пока ты был слаб после боя. Реальность оказалась гораздо сложнее и фантастичнее. Обещаю, что никто не узнает о нашей маленькой тайне.
      — Ты же на них работаешь, какого хера я должен тебе верить?
      — То, что ты проснулся собой — уже гарантия, не так ли?
      — Ты прав… Ладно, что делать-то будем?
      — Я пока обдумаю: уж слишком чудно то, что произошло. А ты пока отдыхай, Синдзи, набирайся сил: у нас есть, чему научить друг-друга. Аску забирай себе: она меня уже достала. — он ведь это по-русски сказал! Вот же чёрт патлатый… Дверь палаты закрылась, и я остался в одиночестве. Да, чем дальше в лес — тем толще партизаны! Но чувствую я себя гораздо бодрее: он видимо не только мне мозги вывернул, но и со здоровьем помог?
       Вечерний обход судового врача показал, что моё состояние улучшилось, и мне разрешили подняться на палубу подышать свежим воздухом. Привалившись к лееру и глядя на море, сияющее багрянцем в заходящих лучах солнца, я крепко задумался: реальность в очередной раз преподнесла мне сюрприз, осталось понять, как его использовать. Сам по себе Кадзи Редзи не внушал мне совершенно никакого доверия: двойной агент просто по определению не способен быть верным и надежным партнёром. Однако наличие взаимного компромата крайне способствует длительному и плодотворному партнёрству. А ещё он сможет помочь мне выйти на тех, кто решил сыграть поиграть в "Синего Кита" в мировом масштабе: судя по всему, Редзи или знает их лично, или знает того, кто их знает. Пока они живы, все мои усилия бесплодны: можно уничтожить Адама, можно убить всех ангелов, уничтожить все Евангелионы, но убить Рей я не позволю. Пока жива Аянами, Тринадцать могут уничтожить человечество, и это меня не устраивает. Получается, что сейчас ситуация такова: либо каким-то чудом мы устраняем Тринадцать, либо они уничтожают NERV и запускают Комплементацию. Я попытался сосредоточиться на том, что знаю, хотя после рытья Редзи в моих мозгах, делать это было крайне сложно.
       Раньше единственное, что я знал о этих людях, так это то, что они существуют, обладают экстраординарными способностями и контролируют всю политическую элиту современного человечества. Сейчас же появился человек, который целенаправленно собирает всю информацию о тех, кого мне придется устранять. Что это придется делать мне, я осознавал совершенно чётко: обычный человек не сможет и секунды сопротивляться даже моему влиянию, что уж говорить о существах, проживших тысячи лет. Боюсь, даже я буду для них лишь мелкой и досадной неприятностью, а не серьёзным противником. Но выбора у меня особого нет: проиграю я — проиграют все. В памяти против воли всплыла сцена моего первого дня и пафосные речи Гендо: «Синдзи, ты должен спасти человечество!» Осознав всю иронию ситуации, я истерически засмеялся и потеряв равновесие, чуть не свалился за борт. Но вывалиться мне не дали чьи-то руки, резко дёрнувшие меня назад за плечи. Я едва смог вывернуться, чтобы не удариться затылком о стальной настил палубы, но рёбра всё же помял. Признаться честно, я был в шоке: сложно поверить, что твоя жизнь может закончиться так глупо и нелепо. Резко вскочив, я уставился на своего неожиданного спасителя. У него были рыжие волосы, веснушки, заплаканные глаза и отзывался он на имя Аска.
      — Тонуть в солёной воде — не самая приятная смерть.
      — Спасибо тебе… Я думал, что умру в бою, забрав с собой побольше врагов, или на худой конец отойду на коленях у любимой, но уж никак не утону, упав за борт от смеха. Глупый был бы конец… — неужели она даже не съязвит? Не шибко на неё похоже, хотя я и сам плохо осознаю, что же произошло внутри контактной капсулы, что уж говорить о самой Сорью…
      — Ты тоже не можешь уснуть?
      — Нет, просто вышел проветриться, подышать воздухом, и тут такое.
      — А я не могу: такое странное чувство, будто я это не я. Не могу вспомнить почти ничего, что было до того, как пришла в себя в больнице: лишь смутные образы, которые превращаются в кошмары. Кадзи сказал, что ты знаешь, что случилось и можешь мне помочь. — и что мне ей сказать? Что она стала жертвой моего эксперимента? Что это я причина её состояния?
      — Подозреваю, что это из-за двойной синхронизации: я и сам чувствую себя не лучшим образом. Думаю, что скоро тебе станет легче. — вот теперь я действительно себя паршиво чувствую…
      — Моя Ева не могла мне навредить, ведь я и она — одно целое. Я не хочу терять себя и своё прошлое, но чем дальше, тем больше всё исчезает в тумане. Когда я пришла в себя, то едва вспомнила своё имя, что уж говорить об остальном. Если так продолжится дальше, то завтра я разучусь ходить.
      — Думаю, что у меня получится тебе помочь: уверен, что смогу что-нибудь придумать.
      — Мне не нужна твоя жалость: я пришла к тебе лишь потому, что мне посоветовал Кадзи Редзи. — мне безумно хочется нажраться и просто забыть то, что я сотворил.
      — Спокойной ночи, Аска. Надеюсь, что ты придешь в норму. — девушка ничего не ответила, лишь молча ушла, оставив меня одного на палубе, под гаснущим вечерним небом. Сколько ещё я должен пережить для того, чтобы просто быть счастливым? Почему я должен выбирать, кому умирать, кому жить, и кто проснётся завтра в здравом уме, а кто навеки уснёт в луже своей крови? Пить мне нельзя, да и нечего, патлатое мудило куда-то пропало, в Син-Йокосуку мы придём только завтра после обеда, а на палубе не осталось ни одного живого человека, лишь несколько вахтенных дежурили возле трапов. В палату возвращаться не хотелось абсолютно: тут хоть пейзажи отвлекали от невесёлых мыслей. Наплевав на всякую скрытность, я откровенно сходил с ума: орал песни, периодически затихая и тупо смотря в яркое звёздное небо. В конце концов, сорвав голос и окончательно устав, я плюнул на всё и отправился спать.
      На следующее утро меня ждал жёсткий нагоняй от врача и синяки под глазами. Выслушав то, какой я безответственный молодой человек, и что умру в тридцать лет с таким подходом к своему здоровью, я отправился в каюту собирать вещи. Наткнувшись по пути на Аску, которая бесцельно шаталась по авианосцу, лишь изредка перекидываясь парой слов с командой, я крепко задумался. Будучи человеком, который привык видеть смерть и боль в самых разных обличьях, я потерял чувствительность к горю и страданиям. Да что там говорить, чаще всего именно я и был тем, кто их причиняет. Однако обычно это происходило в критические моменты, когда приходилось выбирать между уничтожением меня или убийством моих врагов, а я не был сторонником христианского непротивления и жертвенности. Сейчас же всё было совсем иначе: из-за личной неприязни и своих домыслов я просто уничтожил личность другого человека, и я совру, если скажу что какой-то части меня это не понравилось. Именно это подспудное наслаждение и было тем, что вызывало во мне столь противоречивые чувства: я не хотел превращаться во второго Гендо, но ощущение собственного могущества, приправленное осознанием того, что тех, кто реально может мне противостоять, крайне мало, провоцировало крайне дурные мысли. А живой укор в виде Сорью, потерявшей вкус к жизни, приводил и без того идущие вразнос мозги в состояние полнейшей каши. Но постепенно здравый смысл брал вверх над глупой истерикой: ведь ничего действительно непоправимого не произошло. Девушка не повесилась, не вскрылась, ну поплющит её немного, может система ценностей сломается, так ведь это же к лучшему. Сомневаюсь, что такая судьба, как в оригинале, была бы предпочтительнее. Глянув на ситуацию с такой стороны, я решил не заниматься мозговым онанизмом, а попробовать отловить Кадзи и хорошенько у него выспросить всё, что он знает о Тринадцати, благо вещи уже были сложены в сумку, а сумка перекочевала на плечо.
      Найти сего индивидуума я не мог, как ни пытался: со вчерашнего вечера его почти никто не видел, а кто видел, тот путался в показаниях. Убегавшись по бесконечным трапам и коридорам авианосца, я плюнул на поиски человека, по словам команды одновременно бывшего в столовой, на аэродромной палубе и в штабе. Земля круглая, и в конце концов мы встретимся, хочу я этого или нет, а силы мои далеко не безграничны, да и сердце периодически побаливало, напоминая о необходимости отдыха. Добравшись до зоны отдыха на полётной палубе, я примостился в тени и наслаждался свежим морским бризом, любуясь на стальных исполинов, окруживших ценный груз.
       Прибытие эскадры было устроено торжественно, если не сказать помпезно: эскорт расположился на рейде, а четыре линейных корабля, авианосец и танкер с Евой на борту, подняв флажные сигналы, вошли в бухту. На берегу играл оркестр, а набережная была забита тысячами людей, встречающих победоносный флот. В принципе, им действительно было чем гордиться: уничтожить ангела без помощи Евы было фактическим подвигом. Добавим к этому относительно малые потери и высокую слаженность экипажей, и мы получим крайне эффективный способ борьбы с монстрами, однако они нападают в основном на суше… Дальнейший водоворот праздника пролетел мимо меня: пресс-секретари лили мёд в микрофоны, журналисты пытались обмазать их продуктами жизнедеятельности, а бравые моряки щеголяли перед камерами, позируя на очередные плакаты, которые потом будут висеть в спальнях доморощенных милитаристов. Пару раз я видел Мисато, безупречно одетую и сияющую. В конце концов за мной и Аской прилетел конвертоплан и увёз с этого праздника жизни, чему я был несказанно рад: мне хотелось завалиться домой и просто обнять Рей, без которой мне уже было откровенно плохо. Ленгли периодически тупила, но при этом выглядела более-менее нормально, что не могло меня не радовать: через пару дней оклемается и будет жить своей жизнью, набивая свои шишки, а не играя в Гестапо из-за комплекса неполноценности.
       Когда мы пролетали над руинами Токио-3, я не мог оторваться от иллюминатора: когда мы улетали, то город ещё горел, а сейчас огромное пространство занимали причудливо перекрученные остовы, торчащие из озёр закаменевшего стекла, а в центре этой психоделической композиции возвышалась фиолетовая пирамида мёртвого Ангела. В конце концов у Аски проснулось любопытство, и она тоже прилипла к стеклу, удивлённая масштабом разрушений. Под стеклом периодически проглядывали бронеплиты свода Геофронта, обнажившиеся в огненном аду. На завалах то тут, то там работала тяжёлая техника: огромные трактора и экскаваторы с высоты казались умильно снующими туда-сюда букашками. Сомневаюсь, что этот тотально прожаренный город возможно будет отстроить: скорее всего на карте скоро появится Токио-4. В небе всё ещё летали тучи пепла, а поля на десятки километров были усыпаны жирным маслянистым ковром из сгоревшего пластика и асфальта, которые превращали плодородные земли в свалку, опасную для жизни. Я, конечно, догадывался о том, что Пятый Ангел не дался просто, но реальный масштаб разрушений поразил: это вышло похуже, чем массированный ядерный удар. Посадочной площадкой была относительно расчищенная от обломков катапульта для запуска Евангелионов. В прошлый раз мы вообще взлетали с автостоянки неподалёку от Геофронта.
      Сам подземный город встретил нас тишиной и прохладой: все были заняты делом. Меня с Сорью разделили: я пошёл сдавать анализы, а её увели ставить на довольствие. Акаги в лаборатории отсутствовала: скоро доставят Еву-02 и у неё наверняка из-за этого куча работы и проблем. Судя по разговорам, всех гражданских уже достали из убежищ и эвакуировали в Син-Токио, а на руинах Токио-3 собираются установить несколько сверхтяжелых артиллерийских батарей, учитывая их эффективность против АТ-полей Ангелов. В принципе, разумная инициатива, но вот насколько скоро её реализуют, и кто подсуетился, мне было неизвестно. Отмучившись и сдав положенный минимум биоматериала, я схватил сумку и бегом рванул в общежитие: даже сама мысль о том, что я проведу хоть одну лишнюю секунду без Аянами, причиняла почти физическую боль.
      Однако на полпути меня перехватил Кадзи и уверенным движением снял с моего плеча сумку, принимая роль носильщика. Осмотревшись на предмет наличия лишних ушей, он весело подмигнул мне и радостным тоном сообщил:
      — Ты и так знаешь, что Адама я привёз Фуюцуки, и мы теперь ищем способы его уничтожения. Пока вырисовывается вполне рабочая схема, требующая небольшого вмешательства тебя и Евы. Хороший Козо мужик, жаль что скоро умрет…
      — Это всё понятно, а что насчёт Тринадцати? Ты же говорил, что многое о них знаешь…
      — Не торопись, а то успеешь. Я лично общался с неким Килом Лоренцом, который известен большинству как Иуда. Остальных я не имел возможности наблюдать физически, но вполне ощущал их присутствие. И могу тебе сказать, что в прямом противостоянии мы этим монстрам на один зуб: я не знаю, кто они, но что-то не от мира в них точно есть.
      — В конце концов, убийство и честный бой это две большие разницы: убить солдата может и трёхлетний ребенок, и девушка, и старик.
      — В этом ты, несомненно, прав. Мне пора, ты отдыхай, набирайся сил и хорошо проведи время со своей голубоволосой богиней, а мне пора: к сожалению, я на службе и не могу позволить себе такую роскошь.
      — Мне кажется, что одна грудастая и неуравновешенная особа вполне способна скрасить твой вечер. Хотя есть шанс того, что твои мозги окрасят её холодильник с пингвином.
      — Зато она горяча, как огонь и вполне умела. А если ты будешь играть в том же духе, её страсть выльется и на тебя. — ехидно улыбнувшись, мужчина бросил в меня сумку и растворился в кустах. Желание познакомить его морду с моим коленом росло с каждой секундой. Но моё воинственное настроение развеялось, когда за поворотом аллеи я увидел на скамейке моё чудо, с ногами забравшееся на скамейку и читавшее очередную книгу. Почувствовав меня, Рей повернулась, и огромные красные глаза внимательно принялись изучать каждую морщинку на моём лице. Кинув сумку на траву, я бегом кинулся к любимой, она в свою очередь положила книгу, встала и шагнула ко мне, а потом наши губы встретились.
       Нацеловавшись вдоволь, мы пошли в комнату. Я пытался описать девушке всю красоту морского заката, а она старалась понять, прижавшись ко мне всем телом и буквально не отходя ни на шаг. Очередное приключение закончилось, и настало время немного отдохнуть и расслабиться. Не разрывая объятий, мы вломились в нашу гостинку и оправились прямиком в душ, хаотично разбрасывая предметы одежды и обуви по всей жилплощади, а потом весь мир, кроме нас двоих, просто перестал существовать[/fragment]

[fragment="Глава 15. Память"] С моего прошлого прихода в сознание почти ничего не изменилось: лишь только тот странный аппарат отключили от меня и убрали в угол. Честно говоря, я слабо понимал, что вообще произошло, но было странное ощущение, что вокруг творится что-то совсем непонятное. Неужели Гендо таки решил предпринять какие-то меры, но почему я тогда свободен? Где Рей, и что тут вообще происходит? Ладно, для начала нужно с этим всем разобраться, так что нужно встать. Тело слушалось совсем плохо: оно было абсолютно ватным и хилым. Попытка дойти до туалета чуть не окончилась встречей моего лица с кафельным полом, так что пришлось себе немного помочь. Результат же меня поразил: то усилие, которое меня прошлого бы лишь немного взбодрило и убрало усталость, заставило мир поплыть в серой мгле. Но ведь я не мог за одну ночь превратиться в инвалида, который живёт только за счёт своих способностей?
       Зеркало ничего нового для меня не открыло: из отражения на меня смотрел самый обычный Икари Синдзи, которого я уже привык видеть в зеркале, однако некоторые детали пугали. Вместо нескольких мелких царапин и шишки на голове, наличествовавших после всех моих приключений на вокзале, всё моё тело было усыпано кровоподтеками и ссадинами, как после хорошей драки, что вместе с красными от полопавшихся после длительного ускорения капилляров глаз указывало на то, что на моём кладбище стало на несколько десятков могил больше. Чёрт, сходил в школу, называется… Хоть бы у меня крышу не сорвало из-за дебила Судзухары, и я не пустил на фарш тех школьников, которые не успели убежать. Наплевав на головную боль и слабость, я закутался в больничную пижаму и побрёл в сторону выхода из палаты: живых людей я не чувствовал, так что нужно будет найти хоть кого-то, чтобы понять, что случилось. Дверь палаты открылась сама, выпуская меня в длинный коридор госпитального уровня Штаб-Квартиры, я сделал шаг через порог, и сознание погасло.

***

       Несколько слитных очередей из автоматов срезали охранника, прикрывавшего отход персонала: несколько первых пуль остановили бронепластины, но это парню не помогло. Одним трупом и парой луж крови на полу стало больше, но на фоне остального месива это была лишь капля в море. Чёрт, мне нельзя тут сидеть: нужно прорваться к Еве как можно быстрее! В призрачном голубом мареве отразились перегородившие проход щитами штурмовики, медленно, но методично продвигающиеся вперёд. Всё, что я могу удержать в руках, против такой экипировки по большей части бесполезно, и выбора у меня попросту нет… Двое сотрудников пытаются вырваться из тупика: мужчина высаживает в солдат весь рожок из пистолета-пулемёта и его голова взрывается облаком кровавых ошмётков.
      Девушка в окровавленном халате медика с криком отчаянья бросается к обезглавленному телу своего парня, но получает свою дозу свинца. Огонь расцветает под закрытыми веками, заполняя тьму выцветшими негативами. Походя, добиваю ещё живую девушку: ей уже не помочь. Скоро эти твари ответят за всё… Шаг, вихрь лезвий с лёгким шелестом стекает с руки в подставленную ладонь и улетает вперёд, в стену щитов. Солдата посередине разрывает в клочки вместе с экипировкой, а на кончиках пальцев уже сформировалось мерцающее синевой полотнище, по которому в упор высаживают остатки магазинов четверо врагов. Тонкий звон, резкая боль в груди и защита разлетается роем блестящих осколков. Плевать на боль, сейчас нужно продолжать. Радужный вихрь, всё ещё послушный моей воле, отправляется в уже перестроившегося противника, а едва видимое от переутомления лезвие сносит голову ближайшему из штурмовиков. Я делаю шаг вперёд и краем глаза замечаю вспышку выстрела, а потом сознание гаснет во тьме.

***

      Ненавижу кафельные полы: на них так больно падать, особенно, если ты не сгруппировался. И что это вообще такое было? Таких галлюцинаций у меня ещё не возникало, хотя это всё объясняет: и синяки, и больницу, и потерю памяти. Однако следов пулевых ранений я не вижу, а значит, эта версия уже несостоятельна. Нужно узнать хотя бы, какое сейчас число. Ненавижу приходить в себя после долгой отключки. Нужно узнать, сколько я провалялся без сознания и какой сейчас день…
      Попытки найти календарь или часы с датой привели меня в маленький закуток для отдыха, состоящий из телевизора на стене и двух кресел, между которыми стоял журнальный столик с россыпью какой-то макулатуры. Пульт нашёлся на столе под стопкой женских журналов, и я, подавляя волнение, нажал кнопку и плюхнулся в кресло, ожидая пока телевизор загрузится. Мигание экрана сменилось изображением миловидной ведущей, а через секунду подключился и звук: «Шокирующие новости! Вчера, второго августа, на Токио-3 было совершено нападение неизвестного гуманоидного существа! Удар был отражен успешным взаимодействием между Армией ООН и боевыми платформами Специального института НЕРВ. Сейчас вы увидите кадры, снятые гражданскими, имевшими несчастье оказаться в зоне боевых действий». Этого не может быть! Чёрт, неужели я проиграл, и Комплементация произошла? Но почему я тогда хоть что-то помню? И нахуя вообще пытаться хоть что-то изменить, если всё опять будет по-прежнему? Интересно, если я застрелюсь, то смогу вырваться из этого дня сурка, или нет?
— Синдзи, вот ты где! А я думала, что ты ещё в палате… — Я рефлекторно дёрнулся, увидев стройную фигуру в обтягивающем платье. Мне сейчас только Мисато не хватало для полного счастья. Я ведь ничего из произошедшего тут не знаю, так что придется импровизировать…
— Вы кто? Извините, я почти ничего не помню… Ехал к отцу, а очнулся в больнице… Нашёл в коридоре телевизор, а там нападение какого-то монстра показывали…
— Меня зовут капитан Мисато Кацураги. Ты что, правда-правда совсем ничего не помнишь?
— Только какие-то невнятные кошмары снились…
— Я тебе одежду принесла, так что давай ты переоденешься, и мы пойдем пообедаем в столовую, там и поболтаем. Может хоть что-то вспомнишь.
       Итоги разговора с Мисато были неоднозначны, но выторговать независимость себе я всё же смог. Однако тот странный сон, который я видел, оказался реальностью, так что я снова тут, распятый на дыбе этого мира. Чёрт, лучше бы повесился, чем так жить… Ладно, нужно проведать Аянами. В этот раз ей досталось гораздо больше, чем там, вдруг смогу хоть чем-то помочь. Возвращаюсь в госпиталь и растекаюсь в кресле, пытаясь найти среди мешанины из бетона и стали столь знакомое ощущение её разума. Есть, лишь слабый отблеск двумя этажами выше. Забег по лестницам и коридорам закончился возле закрытых дверей. Вооруженная охрана, дежурящая возле её палаты, отказалась пропустить меня внутрь. Амбал в дурацком смокинге грубо завернул меня, пробасив: «Вход только в личном сопровождении Командующего, а для тебя особенно, сопляк!» Я даже опешил от такой наглости: ведь Гендо мне кое-что обещал. Блин, а я, дурак, думал что он будет играть честно…
      Секретарша минут десять пыталась найти предлог, почему она не может пустить меня к Икари. Чёрт, да мне проще будет выпотрошить ей мозги, чем уговорить! Однако положение спас Фуюцуки, выходящий из Верхней Догмы. Заметив меня, оживлённо спорящего с девушкой, он подошел и вежливо спросил:
— Молодой человек, как ваше самочувствие? Я рад, что вы уже очнулись. Право слово, я не ожидал, что вы в столь юном возрасте проявите недюжинную храбрость и благоразумие… Ладно, не буду задерживать: у вас есть дело к вашему отцу, так что не буду тратить ваше время. Юки, пропусти молодого человека…
— Спасибо вам, уважаемый… А вы кто?
— Старый друг твоей семьи, Козо Фуюцуки. Удачи тебе! — А ведь он меня уважает. Чёрт, это приятно.
       Едва я переступил порог лифта, как десятки видений захлестнули разум: кровавые картины сменяли одна другую, совершенно выбив меня из колеи. Неужели все это действительно было?! Из грёз меня врывал грубый голос:
— Пилот Икари, не отнимай моё время: либо говори, зачем пришёл, либо проваливай.
— Ты мне кое-что обещал в ангаре, отец, а своего обещания не выполнил. Я хочу поговорить с Аянами Рей.
— И ради такой мелочи ты решил отвлечь меня от работы? Я не буду обсуждать это с тобой: ты не имеешь права требовать. Деньги на жильё и свои документы получишь у интенданта, а теперь уходи: она тебе не принадлежит. — Чёрт, просто уехать — не вариант, и Гендо убивать нельзя. Подозреваю, что из-за этого всё и пошло к чертям…
— Я это запомнил, отец. — Развернувшись, ухожу прочь. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Ну что же, придётся действовать иначе, а для начала хотя бы найти интенданта…
       Закончив сдирать осточертевшую плёнку с мебели, я без сил плюхнулся на кровать и тупо уставился в потолок: мне нужно срочно понять, что делать дальше, и как не повторить своих прошлых ошибок. Но это всё будет завтра, а сегодня мне нужно просто отдохнуть. Очень надеюсь, что сегодня сны не принесут мне очередного страшного откровения, однако я ошибся…

***

      Я очнулся в заполненной LCL контактной капсуле, а на грани сознания ощущалась скованная фиксаторами мощь Евангелиона. Как я опять выжил и почему в Еве? От размеренных мыслей отвлёк взволнованный голос Акаги, эхом пронёсшийся в черепной коробке:
— Синдзи! Ты жив! — Девушку душили слёзы…
— Ну, мыслю — значит существую, хотя и сам этому удивлён. Что произошло во время моего отсутствия?
— Ми-мисато теперь Командующая, Аска пришла в себя и с ней всё хорошо. Даже характер стал попроще… НЕРВ держится: Адама убили, с Ангелами худо-бедно, но справляемся.
— А что с Аянами? Что с ней?
— Тебе нельзя волноваться…
— ЧТО С АЯНАМИ?!
— Тебе будет лучше увидеть это самому… — Откашлявшись от контактной жидкости, понимаю, что едва могу стоять на ногах. Только добравшись до раздевалки и отмывшись, осознаю, что действительно жив. Учёная с заплаканными глазами ворвалась внутрь, когда я уже оделся в оставленный в своем ящике запасной комплект одежды. Не дожидаясь её истерики, говорю:
— Рицуко, отведи меня к ней: может, я смогу хоть чем-то помочь.
— Вряд-ли, но ты попробуй: её сущность нестабильна. Боюсь, что это приговор…
— Плевать, веди! В конце концов, я не ребенок.
       Никогда бы не подумал, что окажусь в Терминальной Догме. Я даже представить себе не мог более пугающего места: обезумевшая сила буквально пронизывала воздух. Сам собой возникший щит окружил меня голубой сферой, вибрируя под ударами невидимого ветра, способного вырвать душу из зазевавшегося человека и развеять её, навеки стерев из бытия само его существование. Отражаясь от стен, колокольчиками звенел чей-то безумный смех, тихий, но проникающий всюду: казалось, смеялось само мироздание. Акаги, съежившись от холода, старалась как можно быстрее перейти мост, под которым в дымке колеблющегося пространства виднелись тысячи искажённых скелетов евангелионов. Некоторые из изменённых гигантов всё ещё были живы: искалеченные подергивающиеся руки тянулись к свету ламп, бессильные победить собственную ущербность; самые сильные жрали других, поддерживая своё существование. Закутавшись во все мыслимые защиты, которые вообще мог вообразить, я шёл, стараясь не видеть и не ощущать безумие этого места. В конце концов мы всё же пришли: огромная дверь ангара беззвучно раскрылась перед нами, приглашая в темный провал.
       Огромный крест, распятое тело, лишь отдалённо напоминающее человека и висящий в пустоте постоянно меняющийся комок кровоточащей плоти. Нужно попробовать достучаться до неё. Хорошо, что её разум ещё ощущается внутри этой мешанины из боли и ненависти, но для этого нужно снять барьер. Обжигающий холод, пронизывающий до самых костей, заставляющий даже мысли в голове замёрзнуть. Боже, как Акаги ещё держится? Проблески мыслей едва угадывались, но я не мог установить стабильный контакт, однако Рей ответила сама. Смех, звенящий в голове, сменился тихим знакомым голосом:
— Синдзи, это ты? Прости, что не дождалась тебя…
— Аянами, что с тобой случилось?
— Я не могу контролировать ту, что внутри меня: не справляюсь.
— Что я могу сделать? Что тебе нужно?
— Помоги мне уйти. Ещё немного, и я окончательно растворюсь в ней… Я хочу уйти, а не переродиться в нечто, что мной уже не будет. — Имею ли я право ради своего эгоизма заставлять её страдать? Боюсь, что нет. Ладно, сейчас нужно просто не сорваться.
— Что я должен делать?
— Сестра знает. — Тихий голос замолкает, заглушённый безумным смехом.
       Смех затихает, а кровавая сфера перетекает в столь желанное обнажённое тело, плавно опускающееся на помост.
— У неё вместо матки сформировалось ядро. — Акаги говорит тихо, пытаясь скрыть торжество. Эта скотина наверняка поучаствовала в этом, но сейчас не время задавать вопросы.
— Рицуко, поговорим позже, выйди. — Аянами постепенно приходит в себя, перехватывая контроль. Боже, как же я не хочу, чтобы она умирала! Не хочу снова возвращаться в пустоту! Заметив, что девушка открыла глаза, бросаюсь к ней.
— Рей, ты слышишь меня? Я люблю тебя! Ведь ты можешь бороться, почему сдаёшься?
— Она сильнее, чем думала. Ева предала меня. — Опять эти беззвучные слезы…
— Ева? Или Рицуко?
— Они обе. Слишком мало времени, Синдзи. — Полупрозрачное лезвие без сопротивления входит в плоть, и девушка выгибается в моих руках, закусив от боли губу. Влажное пульсирующее тепло, внутри которого огнём горит плотный кроваво-красный шар. Глубоко вдохнув, Рей приподнимается на локтях и обнимает меня. По её телу пробегают судороги, и девушка, превозмогая муку, шепчет: «Это мой последний подарок: прощай, Синдзи». Рывок, и тело Аянами растекается LCL, а в моей окровавленной руке остаётся пульсирующее ядро. Огромный гигант из белёсой плоти корчится на кресте, приколотый к нему копьем, стремясь дотянуться до меня искорёженными руками через поднятые вновь щиты, а моё тело само подносит ко рту плод жизни. Вот ты какое, запретное яблоко Эдема: кровь, корица и шафран… Безумное сочетание, огнём рванувшееся по телу. Прощай, Аянами Рей, я запомню тебя, я стану твоим надгробием. Тело выгибается в судорогах, и тьма заполоняет сознание, бросая меня на пол.[/fragment]
[fragment="Глава 16. Правильный путь"]Эхо моего крика отразилось от бетонных стен, выдернув из липких объятий прошлого. Сбросив мокрое от пота одеяло, я открыл окно и тупо уставился на сияющий неоном город. Неужели это действительно произошло? Мне очень сложно понять, почему мой рассудок всё ещё со мной, и чья это заслуга: просто не верю, что могу так просто пережить всё это. Как же хорошо, что я ещё могу дышать, а, значит, не допустить повторения всего того безумия! Не успев закончить последнюю реплику своего странного монолога, слышу знакомый голос:
      — Не бойтесь, пилот Икари: я сделаю всё, чтобы вам не пришлось больше садиться в Еву.
      — Рей, что ты делаешь в моей квартире? — бледная, измождённая девушка едва могла держаться на стуле и не падать.
      — Вы сами позвали меня, пилот Икари. — я кричал во сне её имя?
      — Это был просто плохой сон, Аянами, не беспокойся обо мне. — в таком состоянии ей нужно о себе заботиться.
      — Я могу идти, пилот Икари?
      — Иди, тебе не следует тут появляться: не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за моего отца.
      — Ты не доверяешь Командующему?
      — Доверие — понятие относительное, однако он запретил мне общение с тобой, мотивируя это тем, что ты — его собственность. Я его сын и нужен ему, тебя же он несколько раз отправлял на смерть, а мне не хочется, чтобы у тебя были проблемы.
      — Меня можно заменить, пилот Икари. — вот после такого мне и хочется выпотрошить этого ублюдка, а потом задушить его же кишками. Ловлю сосредоточенный взгляд Рей и вбиваю в её разум то, что успел вспомнить из своего прошлого.       Пошатнувшись, девушка начала падать, потеряв сознание от сенсорной перегрузки. Подняв Аянами, я отнёс её в соседнюю квартиру и аккуратно положил на кровать. Надеюсь, что такая встряска поможет ей хоть немного разобраться, кто друг, а кто враг, ибо ничем большим я ей сейчас помочь не могу.
      Вдохнув свежий ветер, несущий океанскую прохладу, я поёжился и прикрыл окно. Огни Токио-3 пульсировали, как огромное сердце. Сотни ярких, манящих вывесок гасли, уступая место дежурной рекламной подсветке: утро вступало в свои права. Мысли заполняли голову, мешая сосредоточиться на чём-то одном. За стеной стонала мучимая кошмарами Аянами, которую я не мог сейчас утешить, отчего мне было только хуже. В конце концов я владею бесценной информацией, которую мне некому передать: Акаги — лживая тварь, Мисато слишком непредсказуема и нелогична, самого Икари Гендо ничего, кроме божественности, не интересует, а Рей — лишь маленькая девочка, которая волей судьбы стала пешкой. Да, она может переломить исход всей игры, но она не игрок. Хотя, есть ещё Фуюцуки: можно спровоцировать Гендо на агрессию против Рей, после этого достучаться до Юй в Еве-01 и уговорить её выйти. Тогда есть шанс, что они вдвоём с полковником смогут придержать отъезжающую крышу Командующего, благо для исполнения этого плана нужно просто быть собой. Одёрнув себя от бессмысленного нытья, я встал и пошел к мечущейся во сне девушке: в этот раз я всё сделаю верно.
      Следующие несколько дней слились для меня в сплошную круговерть из кровавых бинтов, бреда и кратких проблесков сознания, которые я старался использовать по максимуму: Рей нужно было хоть когда-то кормить и менять постельное бельё. Эту безрадостную череду событий прервал приезд Мисато: взбалмошная великовозрастная девушка нагло вломилась в мою квартиру, пока я разгребал продукты, за которыми успел сбегать в ближайший магазин.
      Ситуация вышла курьёзная: я, заметив боковым зрением в проёме двери чей-то силуэт, отправил в него пакет кефира, а сам кувырком ушёл вперёд, начав формировать щит. Капитанша не даром носила погоны: пакет, не успев долететь, был прострелен из USP, а в следующую секунду ствол уже смотрел на меня, готового в любую секунду превратить мозг нападающего в хорошо пропитанный кровью пудинг. Идиотизм ситуации был мной осознан лишь через пару секунд. Я грохнулся на забрызганный кефиром пол, задыхаясь от смеха и ржал как конь, истерично катаясь по лужам и ошметкам пакета, пока поток холодной воды из стакана не привёл меня в чувство. Склонившаяся надо мной девушка была очень зла, о чём немедленно мне и сообщила:
      — Что за шуточки, Синдзи?! Я же тебя чуть не пристрелила!!! Идиот, ты вообще больной, да? Ты понимаешь, что чуть не умер?!
      — Извините, капитан Кацураги: тут район неспокойный. Я не знал, что вы придёте, думал, вор лезет внутрь. — интересно, что бы она сказала, узнай, что скорее всего жертвой был бы не я?
      — Я хотела сделать тебе сюрприз: Командующий разрешил мне поселить тебя в своей квартире. Ну вот я и решила помочь собрать вещи…
      — Так, стоп! Никуда я не поеду: в соседней квартире живет Аянами, и пока она не выздоровеет, я шагу отсюда не сделаю.
      — Как мило, крошка Синдзи уже нашёл себе невесту, — девушка состроила приторно-умильную улыбочку, перетёкшую в оскал, — а теперь встал и пошёл собирать вещи: приказы не обсуждаются! Акаги — моя подруга, которую я давно знаю, и она отлично умеет заботиться о больных! Если твою Рей выписали, значит с ней всё в порядке.
      — Если вы думаете, капитан Кацураги, что с Аянами всё нормально, то можете просто пойти посмотреть: она живёт за стенкой. Раз уж у вас появилось немного времени, то это сильно вас не затруднит, заодно и поймёте, что так повлияло на мои планы. — интересно, как она отреагирует?
      — Ладно, я схожу, а ты пока кефир убери. — Мисато ушла, а мне осталась огромная лужа и заляпанная прихожая. Пулевая выбоина в дверном косяке тоже не добавляла красоты интерьеру. Не успел я оттереть брызги со стен, как капитан позвала меня в соседнюю квартиру.
      Девушка была явно шокирована тем, в какие условия «выписали» Рей. Аянами в полузабытьи дремала на кровати и почти не реагировала на происходящее: даже выстрел не услышала. Повернувшись, Кацураги с ненавистью уставилась на меня и схватила за плечи, сжав их так, что затрещали кости. Встряхнув моё бренное тело несколько раз, она закричала мне в лицо:
      — ТЫ ОБ ЭТОМ ЗНАЛ, НО НЕ СООБЩИЛ МНЕ В ПЕРВУЮ ЖЕ СЕКУНДУ?!
      — Не кричи, Мисато, это бесполезно… Думаешь, я не пытался что-то изменить?
      — Да кто тебя, малолетку, послушает? Сейчас я вызову Акаги и всё выясню! — наплевав на мои слова, капитан достала из чехла телефон и набрала номер. Через пару гудков моя опекун выбежала в коридор и начала орать в трубку:
      — Рицуко, ты там, блядь, совсем охренела! Ты что творишь? У тебя глаза кончёй залило, что ты больную девочку в развалины жить отправила? Если через полчаса тут не будет скорой, а через час Аянами не окажется в больнице, я за себя не ручаюсь! Что, как нет полномочий? Что ты несёшь? Какое отношение имеет Командующий к больной девочке-подростку? Он сам мне всё расскажет? Хорошо, я жду звонка. — понурая Мисато вернулась в квартиру и устало сползла по стенке. Заметив меня, она подмигнула и постаралась нацепить на лицо улыбку.
      — Я же говорил вам, капитан Кацураги, что это бесполезно… Сейчас позвонит мой отец, нальёт в уши говна или прикажет вам забыть об этом. Всё останется как прежде.
      — Ну, ты зря так говоришь, Синдзи: я думаю, что смогу помочь вам. — продолжить разговор ей помешала трель мобильного. В этот раз я слышал весь разговор от начала до конца:
      — Капитан Кацураги, мне только что сообщили, что вы пытались оспорить мой прямой приказ. Я начинаю сомневаться в вашей компетентности, как специалиста.
      — Командующий, а как к моей компетенции относится израненная девушка, которую заставляют жить в развалинах? Если бы не ваш сын, она наверняка бы умерла или осталась калекой: он заботится о ней.
      — Она не девушка, капитан: её тело искусственно создали как вместилище для Второго Ангела Лилит. Аянами Рей — ангел: она даже генетически не принадлежит к людям, так что её повреждения не критичны.
      — Она Ангел? Тогда почему она сражается против них?
      — У неё свои мотивы. Сегодня в семнадцать ноль ноль специально для вас будет организован брифинг, на котором будут ответы на все ваши вопросы. Теперь вы поняли, что мой приказ правомерен?
      — Да, Командующий! — вот и кончился весь запал бравого капитана. Хоть бы не пришлось её убивать… Мисато убрала телефон, с ненавистью глянула на Рей и молча вышла из ее квартиры. Проверив, всё ли нормально у моей подопечной, я вышел следом.
      — Ты всё слышал, но отреагировал так, будто это не новость для тебя. Говори всё, что знаешь, или я прямо сейчас пойду и разнесу башку этой мерзости! — как же быстро люди меняют своё мнение, если дёрнуть за нужные ниточки.
      — Кажется, вы обещали ей помочь… Хотя, быстрая смерть тоже в какой-то степени милосердие.
      — И откуда хлюпик, который и воздушку в руках не держал, может рассуждать о таких вещах? Говори, пока я не передумала!
      — Как только я её увидел, то сразу понял, что с ней что-то не так. Сомневаюсь, что она надела в бой красные контактные линзы, а у людей не бывает глаз с красной радужкой. Её раны затягиваются слишком быстро, и она ведет себя странно, потому её происхождение не стало для меня новостью.
      — И всё?! Как ты можешь после этого нормально к ней относиться?!
      — Если что-то неизвестное выглядит как утка, крякает как утка и плавает как утка, значит это утка. У Рей две руки, две ноги, она не хочет мне зла, ей больно и для меня этого вполне достаточно, чтобы заботиться о ней.
      — Сейчас у меня брифинг, а потом я приму окончательное решение, что с тобой делать. Как бы там ни было, у тебя есть время попрощаться с этим существом.
      — Я уже все сказал, капитан Кацураги, а вы делайте, что хотите.
      — Это мы еще посмотрим, мелкий. — девушка вышла, хлопнув дверью. Ну всё, приехали: этот ублюдок теперь на Рей Мисато натравил. Меня-то она считает эдаким несмышлёнышем, который ничего не понимает, а к моей соседке у неё появились конкретные счёты. Вот мы и приехали, дорогой друг: капитаншу либо придётся устранять, чего я не хочу, либо как-то перетягивать на свою сторону. Как это сделать, я ещё подумаю.
      Мисато не вернулась ни через час, ни через два, ни через три. Либо это брифинг так затянулся, либо факты, предоставленные Гендо, не настолько очевидны для капитана Кацураги, чтобы сразу бежать и вызволять меня из плена злобного монстра. В конце концов мне это даже выгоднее: время сейчас играет за меня. Вряд ли я смогу дозваться до Юй и убедить её выйти до прилёта Большого Летучего Фаллоса. Пока я крутил эти мысли в своих сонных мозгах, тело само добрело до кровати и мой уставший разум провалился в сон.[/fragment]
[fragment="Глава 17. Озарение"]Проснувшись посреди ночи, я с нескрываемым облегчением понял, что мои кошмары-воспоминания закончились. Честно говоря, если бы у меня был выбор, я бы это вообще не вспоминал, но вышло как вышло. Все обрывочные видения сложились в одно, и в моей голове воцарился относительный порядок. Самым главным приобретением были знания о Комплементации и понимание того, почему она вообще происходит, теперь мне всего-лишь нужно получше в этом всем разобраться. Закрыв глаза, я провалился во тьму, цепляясь за обрывки сна.

***

      Холодная LCL плескалась возле моих ноздрей, вынуждая открыть глаза. Тело было необычайно лёгким, будто воздушный шар: вместо неуверенной попытки встать получился какой-то дикий прыжок на пару метров вверх, а плеск ангельской крови возвестил моё падение обратно. Неужели Лилит мертва? Хотя, почему мертва? Ведь её сущность, её ядро во мне… Вместе с Аянами… Что я тогда вообще такое, и сколько в этом безумном коктейле осталось меня? Хотя, боюсь, что это уже не важно: время этого мира истекло. Мне нужно просто добраться до Евы и надеяться, что я смогу вернуть ту, ради которой затеял всё это безумие. Интересно получается: Икари Гендо хотел стать Богом, чтобы не нуждаться в любви, а я стану им, чтобы удовлетворить свою нужду. Как иронично, и плевать, что для этого нужно будет принести несколько жертв, хотя о чем это я? Вернее будет сказать, что это будет несколько миллиардов, да? Кто сеял ветер да пожнёт бурю. Человечество взращивало в моей душе кое-что похуже, вот и пришло время жатвы.
      Ворота ангара были закрыты снаружи и, судя по реакции терминала, переведены в режим заражения. Спасибо за ценный урок, Акаги Рицуко: иногда следует проходить мимо. Буря, до этого бушевавшая в пещере, затихла, покорная моей воле, и через секунду вся её ярость тараном ударила в кажущуюся монолитной преграду. Громкий скрежет, переходящий в стон разрываемого металла, и искорёженные листы брони бессильно рушатся в пропасть, круша огромные черепа и ребра. Вой искалеченных ев, не успевших убежать, и грохот металла об камень ударили по ушам. Там, глубоко внизу, горели десятки огней их душ, искажённых, сломанных, полных боли. Пришла пора прекратить и их муки: множество алых сфер взмывают вверх и рассыпаются в пыль, которая вливается в вихрь, кружащийся вокруг тщедушной фигуры: время собирать камни.
      Лифт ожидаемо не работал, но это мелочь: через минуту я уже стоял перед ещё одними закрытыми створками. Яркие голубые линии на секунду полыхнули на поверхности вороненой стали и кусок металла, бывший частью створки, улетел вперёд. Грохот, крики и мат: ничего другого я и не ожидал. Наверняка Рицуко и Мисато пытались организовать на моём пути заслон из тех, кто ещё не ввязался в бой наверху. Из пятерых человек выжил лишь один: остальных снесло плитой и расплющило о противоположную стену. Однако они не были теми, кто несут хоть какую-то угрозу: огонёк последнего погас сам, вырванный из тела. Посреди этого буйства энергий стоял седой красноглазый подросток, за спиной которого сгорбилась Ева-00, и с легкой усмешкой смотрел на меня. Вот и встретились, Каору Нагиса.
      — Я был рождён, чтобы встретиться с тобой, Икари Синдзи. Как же ты прекрасен: мне будет жалко калечить твоё тело.
      — Я хочу её вернуть, а ты мне мешаешь. Уйди с моей дороги, Табрис, или умрёшь.
      — Твоя боль, неужели она так важна для тебя? Ведь ты сам её убил! Мы оба знаем, что это лишь просто повод, чтобы стать богом, ведь так, Лилим? Мы с тобой одинаковы, Икари Синдзи, только вот ты — не Синдзи. Ты убил моего возлюбленного, Сергей, ты стал им, уничтожив душу и украв его тело, а потом ты стёр мою возлюбленную, пожрав её душу и украв её силу. За это ты умрёшь.
      Я едва смог осознать, что он ударил: настолько быстрой была атака. Сияющая стена АТ-поля вбила моё тело в пол, хрустнули сломанные кости, но щит всё же успел сформироваться и защитить от неминуемой гибели. В следующую секунду в него врезались окутанные оранжевым сиянием кулаки Евангелиона, отбросив скорлупу со мной внутри обратно в пролом. Вспышка боли чуть не выбила сознание из тела, но она исчезла так же резко, как и появилась: ноги и позвоночник были целы. Прыжок вперёд, и столб света превращает бетонный пол в песок на том месте, где секунду назад было моё тело. Ответный удар приходится на Евангелион: против двоих я не выстою. Его АТ-поле разлетается осколками, а сам он превращается в изломанный комок плоти и брони, улетев в дальний угол. Потеряв концентрацию, пропускаю ещё один столб света, упавший на меня сверху, едва успев уклониться. Всё-таки достал: защита брызнула осколками голубого хрусталя, а правая сторона тела превратилась в лужу кровавого мяса. Когда к твоим обнажённым внутренностям прикасается выстуженная до минус ста каменная крошка, это непередаваемые ощущения. Я даже увидел красную сферу ядра вместо своего сердца. Боли не была, лишь ярость и ненависть к своему слабому телу. Каору склонился надо мной и с лёгким презрением смотрел, как я корчусь:
      — Он был сильнее тебя, Сергей. Он умел любить, умел верить и ценить людей. Его разум был чист, а душа слаще мёда. Сотни раз в десятках циклов мы были вместе, иногда Лилит приходила, чтобы разделить нашу любовь, но ты всё разрушил. Я делал всё, чтобы он был счастлив, но из-за тебя мы больше никогда не станем единым целым, никогда не познаем вино близости. Ты проклят на то, чтобы вечно искать счастье, и не находить, но твоя вечность закончится зде… — сотканный из света и ненависти клинок не дал ему договорить: голова Нагисы упала рядом с моим телом, его труп ещё несколько секунд стоял, орошая пол кровью из обрубка шеи, а после свалился набок. Война — путь обмана, и если ты что-то можешь, покажи врагу, будто не можешь, и если близко, показывай, будто далеко.* Он не хотел убивать меня и в этом его ошибка: Табрис ждал, когда я скажу, что люблю его. К сожалению, это не было семейной ссорой из-за цвета штор в ванной. Но этот проклятый фрик вытянул из меня все силы: сейчас я мало чем отличался от прежнего себя в плане возможностей. Вырванное ядро Евы-00 лишь немного поправило ситуацию: проблема была не в недостатке энергии, а в банальной моральной усталости. Интересно, оно действительно того стоит? А, в жопу всё: снявши голову, по волосам не плачут! Стряхнув с себя пыль и иней, я решительно шагнул в коридор.
      Бесконечные коридоры Геофронта слились для меня в сплошную мешанину из крови и трупов. Несколько раз я терял сознание от усталости и перенапряжения, один раз даже умудрился сделать это прямо в бою, но каждый раз приходил в себя и двигался вперед, наплевав на боль. Слабое человеческое тело просто не могло выдержать таких нагрузок, и постоянно разваливалось, лишь мой разум и сила воли не давало ему растечься лужей LCL. В конце концов эта круговерть завершилась в ангаре Евы-01. Запрыгнув в контактную капсулу, я подал сигнал на синхронизацию и с наслаждением вдохнул кровь Лилит. Прощай, тело, твоё время подходит к своему концу. Меня тянет в пустоту разума Евы, и я перестаю этому противиться: пришло время жатвы. Угасающее сознание подмечает, что оно всегда мечтало об этом моменте.
      Тьма забвения сменяется детской площадкой с маленькой песчаной пирамидкой, так похожей на Штаб-квартиру и качелями, на которых сидела красивая молодая женщина, неуловимо похожая на Аянами. Машинально отмечаю красную куклу с оторванными ногами и руками, бездумно уставившуюся в пустоту, окружённую искорёженными белыми фигурками, лишь отдалённо напоминающими человеческие. Женщина, заметив меня, встала со скамейки и лёгким пружинящим шагом пошла навстречу:
      — Ну здравствуй, сын. Я очень долго ждала этого момента, чтобы увидеть тебя, поговорить. Жаль, что у нас так мало времени.
      — Юй, вы знаете, что я не ваш сын? — Икари лишь рассмеялась мне в лицо и поцеловала в щеку.
      — Глупый Синдзи, я же знаю всё, что знал ты, когда садился в Евангелион. Ты — плоть от плоти моей, и кровь от крови моей, а твоя память всегда была с тобой: ещё в четыре года ты кричал, что это чудовище убьёт меня, и что Гендо — враг. У меня не было выбора в тот момент, а потом мой муж сделал все, чтобы я не вернулась обратно.
      — Ты правда так думаешь? Ты считаешь меня сыном? Меня, убийцу и тварь?
      — Какой же ты глупый, сынок: каждый цикл люди умирают навсегда, да и Гендо хотел положить их всех на алтарь своей божественности. Ты просто хочешь жить счастливо, так что в этом нет твоей вины. И как тебе моё тело, Синдзи?
      — Ты про Рей, мам? Мне кажется, что это не самая уместная сейчас тема! Учитывая, что ритуал идет полным ходом.
      — Очень уместная, но подробности ты поймёшь чуть позже. Комплементация — самое большое зло, не дающее человечеству спокойно развиваться, своеобразный ограничитель, который не дает людям и шанса, зацикливая их прогресс и стирая достижения сотен поколений ученых, врачей и и учителей. Лилит управляет ритуалом, стараясь смягчить его, и давая разуму слившегося с ней существа право выбора судеб всего человечества и его личного будущего. Если ключом к ритуалу будет не человек, то люди исчезнут навсегда, а Ангелы воцарятся над миром, но ты это уже знаешь. Копье Лонгиния — экстренный выключатель, останавливающий ритуал на любой стадии и откатывающий его до начального состояния. Но если успеть перед самым его завершением, то ритуал завершится, но Геофронт и все ангелы будут безвозвратно уничтожены. Только для этого нужен тот, кто сможет вовремя прервать ритуал. А теперь то, о чём я тебе и говорила: Ева-01 это клон Лилит, а в тебе — её душа.
      — Стоп, ты СЕРЬЁЗНО это сказала? Подожди, мне нужна пара минут!
      Это что получается, я сейчас должен буду заняться любовью со своей матерью, которую не видел одиннадцать лет?! Мои мысли прервал поцелуй, а потом обнажённое женское тело прижалось ко мне, и его жар обжёг меня через тонкую ткань рубашки. Нежные губы прикоснулись к мочке уха, перемежая поцелуи шёпотом: «Ты ведь хочешь стать со мной одним целым?» Ответ нашёлся очень быстро, а потом мы упали на песок, освещаемые закатным солнцем. Её тело было другим: если Аянами лишь только начала расцветать, то Юй была на самом пике женской красоты. Упиваясь любовью, я не заметил, как провалился во тьму.
      Я определённо находился в Еве-01, но что-то было не так. Я ощущал слишком много других людей и сгусток ненависти, который уж больно напоминал Ангела. Кажется, план удался! По интеркому восторженно кричали: «Невероятно, он стоит сам, он движется! Это просто невероятно!!!» Неужели всё получилось? Ведь это шанс все изменить! На пути к будущему стоял Третий Ангел, и этот слабак должен будет умереть! Закричав в тёмное ночное небо, Евангелион рванул вперед, отстрелив питающий кабель и формируя на пальцах когти из АТ-поля.

***

      Мне сложно поверить в то, что это реально было, но всё говорит само за себя. Ведь это Юй помогла мне не сойти с ума. Наверняка благодаря ей я могу быть человеком, а не обезумевшим от ненависти и боли полубогом, запертым в вечно умирающем теле. В конце концов я самый большой счастливчик, которого вообще можно представить. За окном занимался рассвет, а сна после ТАКИХ воспоминаний не осталось ни в одном глазу. Лучше днем досплю. С этими мыслями я встал с постели и пошёл умываться.[/fragment]

Общепринятое определение уместно