Это фанфик по "Арпеджио воронённой стали". Повествование продвинуто на полвека вперёд.
История о небольшой частичке Туманного флота - Специальной эскадре из Второго Восточного. Эскадра эта экспериментальная, заточенная на противодействие человечеству с использованием человеческих же методов. Шпионаж, диверсии, точечные убийства важных деятелей - это всё задачи Специальной эскадры. Возглавляет её Горевестник - бывший человек, ныне - корабль Тумана. Возвращаясь с очередной операции, Горевестник и эскадра оказываются сходу втянутыми в новую операцию. Похоже, люди смогли научится управлять утилитарным туманом, что и доказали, совершив очень странный рейд в глубь территории Туманного флота. Теперь перед эскадрой Горевестника стоит задача - уничтожить новую угрозу и, по возможности, разузнать, что же понадобилось людям в водах Второго Восточного флота, что они не побоялись совершить переход в половину земного шара длинной.
Небольшая историческая справка:
2014 - первое появление кораблей Тумана.
2039 - Война Тумана, начало блокады.
2056 - старт канонных событий "Арпеджио"
60-е годы XXI века - "Золотая эпоха", Гунзо всё-таки удалось организовать мирное сосуществование Тумана и человечества.
2071 - Второй Японский инцидент. Смерть Гунзо, предположительно - смерть Ионы. Начало Гражданской войны Тумана.
2081 - уничтожение Японского архипелага кораблям Штурма и Подавления Туманного флота. Конец гражданской войны.
2099 - начало событий Самого Лучшего Оружия.
ВНИМАНИЕ! Туманницы здесь не то, чем кажутся! Я не следую канону Кота, хотя некоторые моменты могу позаимствовать. Более того, под нужды истории перепилен частично оригинальный канон. Наверное, правильно считать эту штуку произведением по мотивам.
В качестве примечания.
Для того, чтобы начать здесь выкладку, был один резон: надоело писать эту историю в одну голову! Увы, но без обсуждения мне слишком просто «заиграть» мысль. И будет она биться о стенки черепа, покуда не изотрётся в пыль. Только тогда вместо неё появится другая, с которой уже можно работать. И так раз за разом. В общем, надеюсь на вас, товарищи. Цепляйтесь к мелочам, прошу. Это поможет сделать историю лучше.
***
Этот прибрежный китайский городишко почти не отличался от десятков-сотен своих собратьев на берегах Жёлтого моря. Неказистые, но крепкие здания с решётками на окнах, квадратно-гнездовая разметка, немного зелени, несколько старых черепичных крыш-пагод из-за макушек бетонных коробок смущённо выглядывают… И теснота безумная. Не муравейник, нет. Косяк рыбы в сетях.
Идти сквозь толпу сложно. Приходиться распихивать прохожих локтями, ломиться таёжным медведем-шатуном сквозь человеческую реку. А иначе никак. Замешкайся хоть на секунду – унесут, втопчут в пыль, и даже не заметят. Гомон стоит такой, что в ушах звенит, вой клаксонов звучит канонадой, и ни минуты не проходит, чтобы вслед тебе не прилетела порция крепкой китайской ругани. Центральная улица в час пик. Ничего необычного.
Но вот, наконец, неприметный проулочек. Вынырнуть из людского потока вовремя – нелёгкая задача, но у меня богатая практика. Буквально пара шагов – и бешеный напор человеческих масс резко спадает, какофония улиц стихает, и кажется, что даже вездесущей пыли становиться меньше.
«Следы замёл. Скоро буду у точки» - отправляю короткое сообщение по защищённому каналу.
«Принято. Жду» - приходит ответ. Разрешаю себе легонько ухмыльнуться. Кажется, всё идёт по плану.
Ну а дальше… Дальше – сменить маску. Лицо плывёт, меняется, приобретая блёклые усреднённые черты. Я пошёл быстро, уверено, петляя по переулкам и частному сектору, время от времени снова меняя маску, пока не оказался в рыбацких кварталах. Улыбочка моя к тому моменту была уже весьма кривовата, а в глазах, готов поспорить, плясали дикие огоньки. Шестерёнки, эти гигантские невидимые шестерёнки безумно сложного механизма встали, наконец, на положенные места. Курок взведён и осталось только нажать на спуск.
Я шёл вперёд, вниз - к морю, к пирсам и рыбацким причалам. Ощущение хрупкости возведённой системы давило на меня, заставляло торопиться, совершать глупости. Я сопротивлялся как мог, но последние двести метров всё равно пролетел, не особо заботясь о конспирации. А, наплевать! Если всё удастся, им уж точно будет не до меня!
У набережной меня ждали. Ха, а я ещё думал, что у меня проблемы с маскировкой! Да у любого здравомыслящего человека скорее всего возникнет вопрос, что забыла в этом царстве рыбы, водорослей и вони чистенькая, наряженная в зелёный сарафан девчонка лет четырнадцати с удивительно яркими изумрудными глазами. И уж точно – почему при всей бешеной силе морских ветров на сарафане не шелохнулось ни одной складочки, а причёска остаётся в идеальном порядке.
- Палево, Ири. Палево, - протянул я. Девочка в ответ только плечами пожала.
- Отправляемся, флагман? – спросила она. Я покачал головой.
- Нет, подожди минуту. Я должен, просто обязан это увидеть.
Перевожу взгляд чуть правее. Там, в километре-двух – бухта базы ВМФ, вся сплошь забитая кораблями флота Великой Железной стены. Юркие рейдеры, похожие на зубила эсминцы, неповоротливые и уродливые мониторы… Мне понадобилось три месяца напряжённой работы, чтобы собрать все яйца в одну корзину. Теперь пора её уронить.
«Доложить о готовности!» - отправляю в эскадренную сеть приказ.
«Хьюга на позиции!» - приходит ответ, фоном которого проскакивает довольство добравшегося до сметаны кота.
«Ассайл на позиции!» - звонкое, залихватское. И ещё три таких же:
«Дирг на позиции!»
«Кродерг на позиции!»
«Ронжоме на позиции!»
- I-402 на позиции, - произносит стоящая рядом девушка. Её глаза недобро сверкают.
«Горевестник на позиции» - приходит моя очередь. Вот и всё. Небо готово обрушиться на землю несущим смерть градом, – «Огонь!»
Залп прогремел слитный, слаженный, сразу со всех стволов – по неподвижной цели пристреливаться нам не нужно. Вероятность перевернуться? Ха! Не с гравиякорями! Суммарно тридцать четыре подарочка разных калибров прочертили вечернее небо.
Свист, Грохот. Дым заволакивает всё вокруг.
- Первый пошёл, Ири, - говорю уже не глядя на горящую где-то там стальную плавучую мерзость. – Теперь наша очередь.
Девочка кивнула, и без малейшей заминки перемахнула через ограждение. Я последовал за ней. Шаг в пустоту… но я не падаю. Под ногой ровным светом мерцает шестиугольник поля Кляйна, рядом уверено шагает Ири. Мы удаляемся от берега по кромке воды, а там, вдалеке – гремит взрыв за взрывом. Солнце заходит, и в его лучах почти не видно злого алого пламени, что пожирает стоящий на приколе флот. Тридцать четыре ствола продолжают слать увесистые «чемоданы», перемалывая корабли в труху, и шесть из них – мои трёхсотмиллиметровки.
- Всплывай, Ири, - приказываю. Девочка кивает, и уже спустя пару мгновений я мог наблюдать, как вспенились воды, и как медленно и величественно на поверхность поднялась сначала боевая рубка, а потом и вся верхняя палуба подводной лодки времён Второй мировой. Вот и всё. Своё дело мы сделали. Я опускаюсь в люк, после чего тот сам собой захлопывается, и мы исчезаем под толщей воды
***
Флагман Второго Восточного флота линейный крейсер Конго. Около четырёх суток спустя.
Почему чайки до сих пор занимали её палубу, Конго вряд ли внятно ответит. Но она знала точно, что стоит только пернатым вредителям запачкать ментальную модель, то тут же заговорят зенитные автоматы, и сотни разорванных птичьих тушек попадают в море. Птицы это, похоже, понимали, и потому не рисковали почём зря.
Конго закрыла глаза, подставила лицо ласковым лучам тихоокеанского Солнца. Здесь, на верхушке башни главного калибра, было тепло и уютно. Птичий клёкот успокаивал и приводил в порядок функциональные цепи, гармонизировал нейронные тяжи. Процент ошибок вычислений снижался, мысли прояснялись, а постоянные тревоги отступали на задний план. Можно сказать, что Конго было хорошо.
Не открывая глаз, Конго смачно потянулась всем телом, повела стволами орудий. Воздух тут же наполнился какофонией птичьих криков – это недовольно кричали сброшенные с насестов чайки. Отдых закончился. Конго тряхнула головой, отгоняя остатки сонливости, и принялась просматривать накопившуюся за время бездействия корреспонденцию.
Если кто думает, что Туманный Флот настолько крут, что может обходиться без бюрократии, то сильно ошибается. Всяческие отчёты, рапорты, заявления, прошения, и прочая, прочая, прочая электронная макулатура имела место быть, и исправно бесила руководителей всех ступеней. Зачем всё это, если можно просто заглянуть во флотскую сеть и узнать всё необходимое? А затем, что сеть – это цифры. Статистика. Вот, например, отметка в сети: восьмая патрульная эскадра, инцидент – столкновение на манёвре эсминца «Таникадзэ» и лёгкого крейсера «Тенрю». Повреждения незначительные, продолжаем движение… Но от командира дивизии уже пришли запросы на отправку пострадавших в Марианскую впадину рачков считать. По двадцать суток на нос. Почему, зачем? Так затем, что Тенрю умудрилась всумерть задолбать комдива (на минуточку – тяжёлый крейсер «Тонэ», на редкость терпеливое создание) постоянными жалобами. Видите ли, она ногти наращивала! По человеческой методике! И сломала, всё сломала! И ногти (два), и сушилку (контрабандную), и мачту радара этой дуре мелкой (чтобы неповадно было!). В такие моменты Конго безумно хотелось приложить ладонь к лицу и посидеть так минуту-две. И не думать. Вообще. Нет, ну что за подчинённые! Как будто не ужасные высокотехнологичные искусственные интеллекты в совершенных телах, а сборище малолеток на выгуле.
Из общей кучи несколько сообщений оставлены напоследок. Инфопакет от Акаги – настоящий шедевр эпистолярного жанра – Конго читает с не покидающей лица улыбкой. Тонкие шуточки единственной подруги всегда поднимали флагману настроение. Затем, сообщение от Хиэй – большой и обстоятельный отчёт об испытаниях «Гаэ Болг». Ну и под конец – текстовый файл от Горевестника. Тот как всегда краток: «Миссия выполнена. Прибуду в течение суток».
***
Киль уверенно рассекал мелкие волны Японского моря. Я делал шестьдесят три узла, турбины пронзительно гудели, а реактивные водомёты прокачивали миллионы тонн забортной воды. Сложная система радаров прощупывала мир вокруг, позволяя видеть гораздо дальше, чем видят человеческие глаза, а гравитационный сканер давал обзор и того больше.
Всё это – я, корабль специального класса Второго Восточного флота Туманного Флота, личный идентификатор – «Горевестник». Сто шестьдесят метров длинны, около восьми тысяч тонн водоизмещения, до полуметра композитной брони, три башни ГК о двух орудиях-трёхсотмиллиметровках каждая, колючки противоминного калибра, рубленые контуры приземистых надстроек. Эсминцеобразное нечто, слишком зубастое, чтобы вписаться в класс фрегатов или даже крейсеров.
Моя цель показалась точно по графику, всплыла едва заметным силуэтом на горизонте. Он медленно рос, постепенно обрастал деталями, и вот уже вместо нечёткой тёмной кляксы – элегантный клинок корабельного борта, изящная пагода надстройки, рощица антенн, авиакатапульта, орудийные башни и хищный узор фиолетовых линий на антрацитово-чёрном покрытии. Она стояла на якоре, опустив стволы ГК на стопоры. На солнышке греется, флагман Чёрного флота.
На борт я ступил, поднявшись по трапу из пластинок силового поля. А дальше ноги сами понесли мою тушку. Там, где под козырьком ходового мостика, прямо за второй башней ГК, где пятачок вечной тени встречается со слепящим светом морского Солнца, меня уже ждали. Госпожа Конго. Лично – ментальной моделью.
- Попутного ветра и спокойного моря, госпожа флагман, - говорю. Она бросает на меня недовольный взгляд, беззвучно вздыхает. Да не могу я, не могу ничего с собой поделать! Конго ведь – это флот. А флот – это Конго. И рука сама тянется к фуражке – честь отдать. Фуражку, правда, давным-давно отобрали. А флагман всё равно недовольна. Просто Конго – и всё тут!
- Тебе того же, Горевестник, - отвечает она недовольно. – Я получила письмо. Жду подробностей.
- Как скажете, госпожа флагман.
Следующие минут тридцать я подробнейшим образом пересказывал детали эпопеи. Как месяц назад корабли РТР перехватили шифрограмму, как потом я два дня бегал по знакомым спецам, просил и договаривался, чтобы они выделили хотя бы по проценту своих мощностей на анализ сигнала. Как потом, вместе с Хьюгой и Ири мы устраивали мозговые штурмы, чертили схемы и составляли графики, как две недели назад я сошёл на берег чтобы передать спящим агентам гонорар вместе с инструкциями, а затем – отправиться на самые критичные объекты лично. Как следил за тем, чтобы сообщения отправлялись и приходили ровно в срок. Так, подробно и постепенно, я дошёл до событий вчерашнего дня. Последний штрих – моя небольшая диверсия на радарном посту того китайского порта. Величайшим везением было что там только фазированные решётки в радарах стояли. Нужно было лишь слегка вклинится в поток данных, чтобы появился незаметный для людей слепой коридор. По нему-то и прошла моя оперативная группа. Всё. Ловушка захлопнулась. Где-то треть флота Великой Железной стены оказалась один-на-один с моими девочками. Расклад отнюдь не равный, но противник ведь стоял на приколе, леера либо сняты, либо в процессе замены. Всего-то и оставалось, что дать пару-тройку залпов, а потом уйти, пока китайцы не подтянули основные силы.
- Вот только второй раз подобное провернуть не получится, - заканчиваю я удручённо. – Китайцы не идиоты. Думаю, уже завтра на стол их генсека ляжет предварительный отчёт. Уверен, систему связи они основательно перелопатят. И с организацией тоже что-то сделают, чтобы ни при каких условиях такое количество кораблей в одном месте не собиралось…
Тут госпожа подняла руку с раскрытой ладонью и спросила:
- Чаю?
- С огромным удовольствием, госпожа флагман!
Импровизированное чаепитие мы устроили там же, в тени ходового мостика. Сервисные боты приволокли откуда-то чайный столик, фарфоровый заварничек, чайник с кипятком, набор чашек и блюдец. Чуть погодя появилось печенье, хрустальная вазочка с вареньем и сахар-рафинад Стол расположили так, что тень от башни ГК делила его ровно пополам, расставили утварь. Конго бросила недовольный взгляд на заварник, и сервисный бот, что терпеливо замер неподалёку, тут же принялся переливать крепкий кипяток из сверкающего медными боками чайничка. Как только чай настоялся, Конго наполнила свою чашку, слегка пригубила исходящий паром напиток. Я же подхватил свою чашку, и со всеми удобствами устроился прямо на палубе, оперев голову о стену надстройки. Так и сидели: я на прохладном гладком металле, в тени, а Конго – на вытянутую руку от меня, за столиком, под солнышком. Молчали. Уютная такая получилась тишина.
Но ничто не длится вечно. Допивая вторую чашку, я почувствовал, как тихий шелест ходовых турбин Конго плавно переходит в монотонный гул. Зашуршали поднимаемые на тросах* якоря. Но не успел я подняться, как был остановлен тяжёлым взглядом госпожи флагмана. «Сиди. Ты мне понадобишься».
- Основное тело? – спрашиваю, и киваю в сторону левого борта. В ответ получаю схему ордера. Понял, не дурак.
Плестись в кильватере Конго пришлось долго. Мимо проплывали далёкие острова, пару раз мелькнули на горизонте силуэты надстроек лидеров патрульных групп. Шедшие рядом эсминки охранения всё это время молчали.
Мы дошли почти до границы зоны ответственности Второго Восточного, когда на радарах показалась наша номерная ремонтная баржа. Рядом одинокий кораблик РЭБ сосредоточенно вертел антеннами, нарезали круги крейсер и фрегаты охранения. В эфире – тишина пронзительная. Только лидер эскадры время от времени корректировки подчинённым рассылает. Подозрительно это.
Мы подошли ближе. Крейсер уже в телескопы виден – стволами роторок ПВО по полусферам угрожающе водит, заглушками ракетных шахт лязгает. Сверкает золотом на Солнце личный сигил… Отражённым светом сверкает, без привычного задорного блеска. Тут же фрегаты-торпедоносцы свежих серий. Корпуса зализанные, борта плавно в надстройки переходят – плавучие обелиски, живой памятник мощи Туманного Флота. Видно, как мерцают реактивники подруливания, маневровики, тускло светятся динамопластины, изящно вписанные в личный рисунок каждого корабля. Красавицы, что могут сорваться с места в любой безумный манёвр, будто не корабли – самолёты… Но они плетутся на жалких десяти узлах, без единой попытки хоть как-то ускорить свой черепаший ход. И вот, наконец, видно баржу, что подозрительно блестит против Солнца тонкой полимерной плёнкой.
«Это то, о чём я думаю?» - спрашиваю напрямую, по каналу. Почему-то слова на язык не идут, связки отказываются издавать звуки. В ответ получаю короткий кивок Конго и нервное сопение девочек её эскадры.
- Непознаваемая борода Ктулху! – выдыхаю. – Госпожа флагман, разрешите?
Конго кивает, я рывком поднимаюсь с палубы. Короткая пробежка, невозможный для человека прыжок – и я ловлю ментальную модель собственной палубой. Ходовые турбины низко воют, вода за кормой бурлит. Разгон. Мой полный ход – около ста двадцати узлов, но сейчас хватит и родимых шестидесяти.
Ремонтная баржа Тумана – это что-то с чем-то. В походном положении она похожа на танкер, доверху забитый наноматериалом. Но как только она оказывается на месте, то готова развернуть плавучий док огромной вместительности. Вокруг грузного корпуса формируются огромные двузубые вилы понтонных пирсов, сплошь уставленные гравиантеннами. Воду они вытесняют гравитационными полями. Кажется, что корабли в воздухе висят. Сейчас вокруг номерного танкера с чёрным сигилом шесть доков. Шесть доков – шесть кораблей. Эсминец, малый ракетный корабль – канонерка, четыре торпедных катера. Одна из патрульная эскадра Второго Восточного в полном составе.
К тому моменту, как прибыла Конго, я успел ознакомится с документами баржи и осмотреть-обнюхать-просканировать остовы.
- Отчёт? – спросила флагман. Я как раз заканчивал осматривать последний торпедный катер.
- Предварительный, госпожа флагман. Четвёртая Учебная патрульная эскадра. Лидер – Юми, эсминец типа «Аркус». Мертва. Второй номер – Хатико, канонерка, тип «Скутум Каэли». Мертва. Торпедные катера – тип Уруйу-Хиэ, имён ещё не получили. Личные номера – В23, В24, В27 и В29. Мертвы. Судя по энтропии функциональных цепей, погибли они одновременно, около полутора суток назад. И, госпожа флагман, - я слегка поёжился, – что с ними произошло? Их как будто… не знаю даже…
- Ели заживо, - подсказала флагман. Я осёкся.
- Значит, не показалось, - сказал я, покачал головой. – Отец Дагон и мать Гидра, их ведь взломали! Очень грубо, на низшем уровне, через утилитарный туман. Крошили подсистемы одну за другой, пока до ядер не добрались.
- Разберись, Горевестник, - говорит Конго, и я вижу, как губы её сжимаются в тонкую линию, а в алых зрачках разгорается злое дизельное пламя. – Это приказ, красный-три.
- Слушаюсь, госпожа, - отвечаю, склонив голову. Красный-три - самая крайняя степень приказа Специальной эскадры, первейший приоритет.
Конго коротко кивает, и уходит по волнам. Я тоже ухожу, и ждёт меня крохотная каюта в глубине основного тела, массивный стол, укрытый изумрудным бархатом, глубокое кресло, старенький чернильный «Паркер» с кипой листов и огромный ворох данных.
«Хьюга, хватай Ири, своих девчонок, и полным ходом ко мне, координаты скину. Красный-три, подробности на месте» - отправляю сообщение по квантовому каналу.
«Принято» - звучит ответ в голове на два голоса. А я уже в каюте. Осталось только смахнуть со стола стопку черновиков. Можно работать. Первым делом – самое неприятное, проекция сознания лидера эскадры. Юми. Судя по размеру файла – где то час или два в шкуре эсминки, включая момент смерти.
- Ух, это будет больно, - бросаю я напоследок, и мир вокруг сминается сам в себя яркой вспышкой.
***
Лидер эскадры Юми, эсминец типа «Аркус». Примерно двое суток назад.Даже не обладая ментальной моделью, корабли туманного флота могут испытывать скуку. Впервые Юми поняла это на собственной шкуре. Ещё недавно будущее рисовалось ей в ярких, насыщенных красках. Всего два месяца тому назад вся их серия – восемь эсминцев типа «Аркус» - сдала, наконец, экзамены на присвоение личного сигила! Но даже успешно сданные экзамены (вспоминая которые Юми дрожь пробирает от киля до самой высокой антенны) меркли перед праздником, что устроили для них инструктора. Самый настоящий выпускной! Как у людей! С формой, значочками, торжественной линейкой и праздничным столом. Правда, для всего этого нужны были ментальные модели, а инструктор Такао до того, как вспомнить эту немаловажную подробность, успела подопечным с три короба обещаний наплести. Как тяжёлый цундере-крейсер (Юми на этой мысли дала лишний импульс сонаром; услышит ведь – долго думать не будет, сразу болванками по корме!) уламывала Акаси выделить мощности под расчёт моделей вне очереди – история отдельная. Старшие над ней долго смеялись, но им, мелочи, рассказать отказались. «Локаторы скрутит» - отвечали.
«Ну и Ктулху с ними» - решили эсминки. Да и какая разница, если теперь ты, совершенный корабль Тумана, одновременно с этим – девочка в красивой форме, стоишь в шеренге бок обок с сёстрами на краю причальной стенки. За вашими спинами – основные тела борт-к-борту, а перед строем прохаживается сама Верховный Флагман Нагато, вертя в руках верную трубку. Вторая Нагато* стоит неподвижно, держа перед собой красивую резную шкатулку. И все они такие важные, серьёзные – настоящие туманницы. Счастье, радость и восторженный писк!
И вот, речь, которую эсминки слушали, затаив дыхание, закончилась. Нагато открыла шкатулку. Другая Нагато взмахнула трубкой, и начала вызывать эсминок из строя, одну за другой. Наконец, очередь дошла и до Юми.
- Эсминец Юми!
- Я! – выкрикивает Юми. У неё дрожат коленки и сердце колотится, как в пошедшая в разнос турбина.
- Ко мне.
- Так точно!
- Эсминец Юми для получения личного сигила прибыла! – чеканит она, приставив правую ладонь к козырьку фуражки. Нагато-со-шкатулкой коротко кивает Нагато-с-трубкой, и последняя прикладывает уже извлечённый из шкатулки сигил (изумрудный!) к пустой кокарде. Никаких булавок или липучек – сигил крепится на наноматериал. Теперь – время выбирать, но эсминка долго не думает.
- Служу Туманному флоту! – произносит она, и изумрудное сияние охватывает тело девочки. Где-то сзади так же сверкает её основное тело. Глиф номерного эсминца медленно перетекает в изящные линии личного сигила, и назад в строй Юми возвращается, сверкая обновлённой формой. На белоснежном кителе, юбочке, гольфах и туфельках теперь ни одной золотой нити – только нефрит и изумруды. Вот так-то! Юми наконец настоящий эсминец!
Ну а дальше… Дальше праздник и не думал кончаться. Для вчерашних курсанток выделили помещение рядом с гаванью, выставили столы, принесли музыкальные инструменты, коробок сгущёнки (ох как на него Ухао облизывалась!), консервированных ананасов, печенье, соки… Много чего. Постоянно приходили старшие девчонки, и оставались надолго. Два или три раза заносило Такао. Та всегда проносилась маленьким бирюзовым ураганом, сыпала двусмысленными подколками, и никогда не забывала стащить со стола очередную шоколадку в виде сердечка. С ликёром. Ну а потом явился дядя Гарик. Горевестник, то есть. Но во имя Океана, кто на Флоте в здравом уме будет звать этого прикольного дядьку полным именем! Дядя Гарик он, Юми его ещё в свою бытность ракетным катером помнила. Он постоянно с ними возился. Вот и сейчас, пришёл не с пустыми руками – пара сервисных ботов тащили огромный ящик. Правда, пробыл на празднике Гарик недолго, сказал, что и так еле время выкроил, и надо бежать. Подмигнул хитро сёстрам напоследок и ушёл на полных парах. А потом Гандива нашла в ящике пару бутылок игристого вина… Ох, и почему никто им не сказал, что обратная связь от ментальных моделей настолько глубокая? Пусть сейчас ментальная модель лежит в капсуле, глубоко в корпусе, Юми «краснеет» - и вода стремительно испаряется с полыхнувших жаром броневых листов. Ух, ну и натворили же они! Остаётся надеяться, что никто из флагманов ничего не заметил. Правда ведь, ничего?
Но праздник закончился. Начались будни. И однообразие деятельной эсминке совсем не понравилось. В учебке хотя бы занятия были. Тут же – только океан, рыбы и чайки. Даже китайцев нет, те с другой стороны Японского архипелага. И поговорить не с кем. Торпедоноски ещё слишком маленькие, а канонерка почему-то на неё обиделась… Додумать мысль Юми не успела. От Хатико пришло сообщение. В подведомственных водах замечен корабль! Нечто размером с эсминец, причём, судя по звуку и радарной сигнатуре, неизвестного типа! Ух, зря он сюда попёрся! Бравая сторожевая группа под её, Юми, командованием сейчас быстренько покажет наглецу, почём фунт ила и научит плавать как утюг!
«Построение - линия!» - отправила она сообщение. – «Хатико, давай в центр, торпедоноски по флангам. Курс на перехват!»
Осточертевшая скука тут же сменилась боевым задором и сосредоточенностью. Перестроившись в новый ордер, сторожевая группа неслась навстречу своей славе, но…
«Этого быть не может! Мои сенсоры меня обманывают!» - подумала Юми, когда вместо ожидаемого одиночки они наткнулись на два эсминца в сопровождении целой прорвы более мелких судёнышек. Последние – плавучий мусор, ржавые корыта, но на каждой по четыре-шесть микроядерных торпед…
«Отступление!» - попыталась отдать команду Юми, но сигнал не проходил. Он словно бился внутри медного колокола, то и дело возвращаясь обратно в породивший его разум. Оставшиеся без управления корабли всё-таки смогли сориентироваться, перестроиться, однако сделать ни одного выстрела не успели. Хатико, тихоня-Хатико разрядилась в них всем, что у неё было на борту.
«Это не я! Не я!» - всё-таки смогла долететь до Юми хоть какая-то мысль, а потом и эти остатки квантовой связи исчезли, сменились звенящей пустотой.
Каким-то не указанным в технической документации чувством Юми смогла понять, что причина всех бед – это вон тот, самый большой корабль. Эсминец, вроде бы, но имеющий на носу нечто вроде огромного щитка, совмещённого с тараном, и странного вида надстройку, так напоминающую человеческое строение под названием «церковь».
«Ну, людишки, вам не жить!» - прокричала в эфир Юми. Она вдруг поняла, что уйти не получиться. Догонят и потопят, как какую-то жалкую баржу! Связь до сих пор не работала, так что помощи ждать бесполезно. Оставалось только забрать с собой на дно как можно больше вражеских посудин.
Залп грянул. Разрядилась палубная артиллерия, вырвались из шахт ракеты, восемь торпед расчертили океан бурлящими линиями. Если бы Юми могла, то сейчас бы криво усмехалась. Когда же залп достиг цели, радости её не было предела. Второй эсминец, что выглядел более привычно, получил огромную пробоину в левый борт, на первом – начался пожар, и с десяток катеров моментально сдуло. Но радость была недолгой. То, что случилось дальше, было подобно удару молотком по голове для человека. Юми замерла.
«Во славу Господа нашего сегодня ты умрёшь!» - прозвучало в её сознании, и странный эсминец пошёл на таран. Юми хотела было выстрелить, да только корабельная артиллерия слушаться отказалась, торпеды заклинило, а транспортёры новые ракеты так и не доставили. Эсминец словно парализовало. Вражеский же корабль двигался неумолимо, полыхая заревом пожара на борту. Юми заметила на его носу человека. Покрытый шрамами, замотанный во многие слои дорогой ткани, он держал в руках витой металлический скипетр. Он ударил своей ношей о палубу, и волна безумной боли захлестнула разум эсминца, а утилитарный туман корпуса мощным потоком сорвался с места и устремился к застывшему на носу вражеского корабля человеку.
«Вот и всё. Добегалась» - успела подумать Юми перед тем, как её захлестнула новая волна боли. Где-то там, на периферии сознания слышались пробивающиеся через блокаду болезненные всхлипы Хатико, всё ещё пытающейся огрызаться, но получающей в борт торпеду за торпедой. Жить им оставалось всего ничего. Последнее, за что успело уцепиться угасающее сознание Юми – это флаг, реющий над кораблём-демоном: стилизованный орёл, несущий копьё и окровавленный терновый венец.
***
Примечания:
* якори на тросах - это не ошибка. Кораблю Тумана проще сформовать хороший трос, чем пытаться поддерживать кучу отдельных звеньев.
** вторая Нагато - здесь, как и в оригинальной манге, у Нагато и ряда других кораблей капитального класса может быть по несколько ментальных моделей.
Отредактировано Алхимик Пепельных Полей (08-11-2021 08:50:41)
