Действующие лица

1. Софья Михайловна Миронова — моя бабуля. Ей 56 лет. Она на пенсии.

2. Валентина Сергеевна Смирнова — моя мама. Ей 33 года.

2. Пётр Васильевич Смирнов — мой папа. Ему 35 лет.

4. Серёжа Смирнов — это я. Мне 13 лет. У меня сложный возраст.

5. Кот Ибрагим — бабулин кот. Ему год и три месяца. У него тоже сложный возраст, потому что по ночам его бьют взрослые коты

6. Наталья Кирилловна Марченко — летом снимала флигель у нас на даче. Ей больше двадцати лет, а сколько точно — я не знаю. Красивая. Даже очень. Она учительница русского языка и литературы.

7. Анка Медведева и Лёха Мешков — мои друзья. С Лёхой я знаком уже давно — мы с ним в одном классе учимся, а с Анкой познакомился этим летом.

Привет из детства
Июнь 1996 г.

Мама надела на Грома проволочный намордник, пристегнула поводок, и его радость от предстоящей прогулки несколько потускнела. Ему два года, и, хотя выглядит он взрослым псом, по сути всё ещё остаётся подростком. Весёлым, непоседливым подростком. Энергию просто девать некуда.

Тёща приготовила бутерброды, заварила в термосе травяной настой, и они повезли внука на прогулку. Взяли для этого лёгкую прогулочную коляску. Гришке уже четыре и ходить он умеет не хуже их, а бегает так, что бабушкам его не догнать, но они считают, что коляска не помешает. Мало ли? Вдруг ножки драгоценного внучка устанут или он спать захочет? Собираются дойти до Барских прудов и разбить там временный лагерь. Это довольно далеко — четыре километра по карте. Обещали к ужину вернуться.

Я проводил их до калитки, легонько щёлкнул Гришку по кончику носа, натянул ему панамку на лоб и велел слушаться бабушек. Он весело взял под козырек и пропищал:

— Есть, товались камандил!

Они ушли, а я вернулся в дом. Бесцельно побродил по первому этажу, поднялся на второй, зашёл в нашу комнату и тут вспомнил, что хотел показать Аннушке свою находку.

— Смотри, что я на чердаке нашёл! — с этими словами я вышел на опоясывающий дом балкон.

В тёплом летнем воздухе резко пахло ацетоном. Аннушка сидела на самом краешке кресла и, поставив правую ножку на скамейку, маленькой кисточкой осторожно наносила вишнёвого цвета лак на ноготок мизинчика правой ноги. Остальные ногти уже сверкали свежим лаком.

Я посмотрел на кота. Он устроился на солнце метрах в трёх от скамейки и спал. Похоже, ему было плевать на ацетон. Насморк у него, что ли? Интересно, бывают у кошек насморки? Этого тоже Ибрагимом зовут. Бабуля не напрягается с выдумыванием новых имён для приходящих к ней котов и кошек. Ибрагим и Машка!

Аннушка растопырила пальчики на ноге, покрутила ступнёй, оценивая результат своего труда, удовлетворённо вздохнула и с довольным видом откинулась на спинку кресла. Лишь после этого она соизволила поднять на меня глаза.

— Что ты там откопал?

— Дневник! В младших классах я вёл дневник!

Она смешливо фыркнула:

— Продай на аукционе! Наконец-то разбогатеем!

— Погоди смеяться! Там между прочим и про тебя есть. Как мы с тобой познакомились.

— Подумаешь! Я и так помню.

Я перебил её:

— Официальную версию ты будешь подругам в уши втирать. Про твоё бальное платье, мой гусарский мундир и синяк под моим левым глазом! Кстати, давно хотел спросить: ты в курсе, что дуэли между гусарами случались исключительно на саблях или пистолетах, но не на кулаках? На кулаках дрались простолюдины.

— В курсе... — смеялась она. — Читай!

Как я провёл лето
Сентябрь 1985 года

Всё лето я провёл без родителей. Они у нас «освежали отношения». Это бабушка Соня в разговоре с бабушкой Валей так выразилась: «Им просто нужно освежить отношения!»

Родители зимой сильно поссорились. Мама за что-то разозлилась на папу, тот тоже вспылил, наорал на неё и ушёл из дома. Хлопнул дверью так, что извёстка с потолка посыпалась. Весь январь и половину февраля он жил не с нами. Вернулся к своим родителям, но про меня не забывал. Звонил часто, на выходные три раза брал с собой на хоккей. Однажды мы с ним сходили в кафе мороженое, а в следующее воскресенье он повёл меня в Детский Мир. Наверное, хотел удивить, потому что без всяких уговоров с моей стороны взял и купил мне модель планера.

Я о таком пару лет мечтал, постоянно намекал родителям, что в доме неплохо было бы иметь планер. Одну собаку, одного кота и один планер! Собаку и кота я упоминал специально, в надежде, что если этих двоих нельзя, — а мама была категорически против котов и собак в доме — то на их фоне планер может незаметно проскочить. Нельзя же всё подряд запрещать, правда? Увы мне! Оказывается, можно. Постоянно надеялся, что мне его на день рождения кто-нибудь из бабушек или дед подарят, но тоже мимо. И мама с папой, и бабушки с дедушкой как сговорились! Дарили мне исключительно «полезные» вещи: перчатки, ботинки, авторучки, цветные карандаши и прочую полезную фигню. Как будто нельзя один раз сделать подарок для души!

Вообще, в тот день папу было не узнать. Как будто клад нашёл или наследство от богатой африканской бабушки по почте получил. Там же, в Детском Мире, купил мне настоящую подзорную трубу! Тяжёленькую, гладкую, с таинственно мерцающим фиолетовым светом большим объективом. Раздвигалась и задвигалась она с тихим благородным шипением.

Обалдеть! Настоящий взрослый подарок! Лёха Мешков — мы с ним с первого класса дружим — сказал, что отец ко мне этими подарками подлизывается. Не знаю... Если он хотя бы раз в два года будет вот так подлизываться, то я возражать не стану. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы они с мамой помирились, и он домой вернулся. С ним веселей. И мама перестанет по ночам плакать.

Вскоре после того похода в Детский Мир родители, действительно, помирились, и папа вернулся домой. Мне казалось, что произошло это благодаря папиным подаркам, но Лёха говорит, что это полная чепуха. Просто, мол, так совпало. Не знаю. Маму об этом не хочется спрашивать. Вообще, с родителями говорить на эту тему почему-то не хочется. Как-то неудобно об этом вспоминать.

Не знаю, чья это идея была — отправить их в двухнедельный круиз по Чёрному и Средиземному морям, а сразу вслед за этим к тёте Наташе и дяде Артуру во Владивосток, — но мама с папой сразу согласились. Они даже оживились как-то, когда дедушка Юра (это папин папа) достал для них путёвки на морское путешествие. Он в министерстве иностранных дел работает на важной должности.

Я тоже хотел с ними, но дед повёл меня гулять в парк рядом с их домом и там сказал, что моим родителям нужно некоторое время побыть вдвоём. Попросил не обижаться, назвал меня взрослым парнем и после такой артподготовки заявил, что маме с папой сейчас никто не нужен. У них, мол, какой-то важный период в жизни настал, и им не нужно мешать. Предложил пожить летом у них на даче, но тут мама запротестовала. Сказала, что в этом случае я целыми днями буду предоставлен сам себе, а это, мол, непорядок. Ребёнок, — а мама до сих пор считает меня ребёнком, — будет чувствовать себя заброшенным.

Наверное, она права. Деда Юра и баба Валя много работают, на даче у себя появляются только поздно вечером, поэтому мне пришлось бы целыми днями жить у них там в полном одиночестве. Да мне и самому не хотелось. Тем более, что бабушка Соня безапелляционно заявила, что пока родители не вернутся, я буду жить с ней! Точка! Этот вариант мне нравился гораздо больше, потому что в этом дачном посёлке имеется речка, а в ней водится рыба! Кроме того, там у меня довольно много знакомых среди ребят.

Родители улетели в Одессу неделю назад и вернутся только десятого августа. Мы с бабушкой остались на даче вдвоём. Точнее, втроём, если считать и Ибрагима. Так бабушкиного кота зовут. Ему уже год и три месяца, и он считает себя совсем взрослым. Пытается оспаривать территорию у других котов в нашем посёлке, но у него пока не очень получается. Бьют его. Позавчера утром вернулся из очередного похода за боевой славой, снял каску (шучу), и бабуля тут же переполошилась. Вся голова у Ибрагима была в засохшей крови.

Она велела мне арестовать его, а сама помчалась в дом за аптечкой. Потом мы с ней вдвоём обследовали пострадавшего. К счастью, рана была всего одна — у него было разорвано левое ухо. Бабушка промыла его перекисью водорода, сбегала за иголкой с ниткой и зашила рану. Она у нас врач. Знает, как с ранеными управляться. Понятно дело, Ибрагиму не нравилось то, что мы с ним проделывали, поэтому бабуле пришлось ещё и царапины на моих руках обрабатывать. Зато уже две ночи Ибрагим ночует дома и на улицу не просится. Видно, испугался сильно.

Бабуля сказала, что он ещё пару дней пробудет в доме, а когда рана перестанет о себе напоминать, примется за старое. Она считает, что Ибрагим ведёт аморальный образ жизни. Днём бездельничает, вечерами побирается у соседей, — стыдно даже слушать, что они про него рассказывают, — а по ночам дерётся. Видно, попал в плохую компанию. А по мне так пусть. Лето же. Свобода для всех! Не только для школьников, но и для котов! Зато будет что зимой вспомнить.

Наталья Кирилловна

Сегодня бабуля разбудила меня жутко рано — в восемь! Можно сказать, с первыми петухами разбудила! Уже раз сто говорил ей, что я на каникулах, а каникулы для того и предназначены, чтобы уставшие люди хорошенько отоспались. Обычно она на это только смеётся и продолжает сдирать с меня одеяло или по-другому тормошить, а сегодня присела на край кровати и, пока я зевал и потягивался, сообщила, что сегодня день пенсии, и ей с утра нужно в Город. Велела подниматься, умываться и топать на веранду. По случаю хорошей погоды завтракать мы будем там. Она встаёт вообще в шесть, но не завтракает, а только пьёт кофе. Завтракаем мы вместе.

Идея съездить в город мне понравилась. Вдвоём веселее, да и мороженое в здешнем продмаге почему-то не продают, а я очень давно не лакомился мороженным. За столом объявил бабуле, что ей крупно повезло — на сегодняшнюю поездку ей достался расторопный и смышлёный помощник провожатый, который всего за одну — две мороженки готов таскать за ней по жаре хозяйственную сумку и даже пойти с ней на почту и отстоять там длинную очередь за пенсией.

Бабуля рассмеялась, взлохматила ещё больше мои и без того лохматые волосы и сказала, что ей, конечно, повезло, но для смышлёного провожатого имеется на сегодняшний день другое, гораздо более ответственное и взрослое, задание. Раскладывая по тарелкам обжаренную в яйце варёную картошку, она объяснила, что сегодня 17 июня, и поэтому ожидается прибытие дачницы, которая ещё весной договаривалась с ней о съёме нашего флигеля на целый месяц. Поэтому до её возвращения я должен буду никуда с дачи не отлучаться, а взять книжку, — лучше всего хрестоматию по литературе для восьмого класса, — устроиться где-нибудь неподалёку от калитки и занять себя полезным делом. Например, чтением классической литературы.

По её мнению рыбалка, купание в речке и лазанье по деревьям — это всё занятия не стоящие даже упоминания. Я попытался доказать ей, что она ошибается, потому что купание и лазанье по деревьям (особенно по яблоням в соседском саду в период созревания яблок) — занятия для будущего военного лётчика (а может даже лётчика-космонавта!) очень даже полезные. Они развивают силу мышц, ловкость рук и ног и зоркость глаз, но бабуля рассмеялась и ответила:

— Помни о том, что твои далёкие предки как-то раз спустились с дерева на землю и тут же занялись осмысленным трудом, чтобы побыстрее превратиться в людей. И сделали они это не для того, чтобы ты снова на него вскарабкался, оброс шерстью и отрастил себе хвост! Займись чем-нибудь полезным. Например, проверь, как заживает ухо у Ибрагима. Он где-то за домом ошивается. И обязательно начни читать хрестоматию! Не откладывай на последнюю неделю августа!

После завтрака бабуля ушла к себе собираться, а я направился в туалет и по дороге встретил Ибрагима. Тот из кустов крыжовника метнулся мне под ноги, чтобы напомнить о своём существовании и заодно обтереть об меня свои щёки и уши. Я посчитал, что туалет может подождать, и решил воспользоваться случаем, пока он не испарился по своим непонятным, но совершенно неотложным делам. Ибрагим у нас гражданин ненадёжный. Сейчас он здесь, а через пять минут может с участка исчезнуть, чтобы появиться только завтра или даже послезавтра.

С ухом у Ибрагима всё было в порядке. Никаких признаков нагноения или воспаления. По-моему, обе половинки уже срослись, и нитки можно было бы удалить, но это пусть бабуля решает — пора или нет. Тем более, что мне он всё равно не дастся. Он бабулю уважает, а меня считает своей ровней и не стесняется со мной драться. Плюёт с высокой башни на мои угрозы перестать ловить для него рыбу и начать кормить его с лопаты, как дикого зверя в зоопарке.

***

Я увлёкся книгой, поэтому не сразу понял, что ко мне обращаются. Когда я всё же вернулся в этот мир, то обнаружил стоящую на тропинке рядом с верандой девушку в широкополой соломенной шляпе, солнечных очках, белом, в синий горошек, платье без рукавов и белых же плетёных туфельках. У её ног стоял небольшой чемодан. Девушка вопросительно смотрела на меня. Я слез со стула, на котором стоял на коленях и вышел на крыльцо. По выражению моего лица девушка поняла, что я её не слышал, и повторила вопрос:

— Софья Михайловна здесь живёт?

— Угу, здесь. Только она сейчас в городе. После обеда вернётся.

Девушка заметно огорчилась. Она взглянула на свои золотые наручные часики, оглянулась назад на калитку и её яркие губы шевельнулись. И тут я сообразил, что девушка эта вполне может оказаться той самой Натальей Кирилловной, которую бабушка ждёт. Почему я решил, что к нам придёт пожилая женщина?

— А вас не Натальей Кирилловной случайно зовут?

Она сняла свои очки и облегчённо улыбнулась.

— Да, это я. Наталья Кирилловна Марченко.

Какая красивая у неё улыбка. Зубы белоснежно-белые, ровные, только два остреньких клычка чуть выступают. Верхние скулы загорелые. Тоже очень красиво. А особенно красивы у неё глаза. Огромные, чёрные. Тёмные брови двумя дугами и густые ресницы. Я даже покраснел, настолько она мне понравилась. Чтобы скрыть неловкость, я откашлялся и протянул руку за чемоданом:

— Пойдёмте, покажу вам ваше жилище. Бабушка там всё приготовила.

Тут из-за угла дома вынырнул Ибрагим. Его тоже заинтересовала гостья. Он подошёл ко мне и вопросительно мяукнул. Пришлось представлять их друг другу:

— Познакомься, Ибрагим: это Наталья Кирилловна. Наталья Кирилловна — это Ибрагим. Он работает у бабушки котом. Сейчас он в отпуске.

Она рассмеялась, присела на корточки и протянула коту руку. Тот подошёл и обнюхал её тонкие пальцы.

— А что у него с ухом? — очевидно, она заметила нитки.

Белые нитки на фоне чёрной шерсти трудно не заметить. У Ибрагима уши, задние лапы и хвост угольно-чёрные, хотя сам он почему-то пёстрый. Наверное, у него было несколько отцов. Лёха говорит, что котята от каждого отца что-нибудь берут. От одного ухо, от другого глаза, от третьего хвост и так далее. Говорит, бывает даже так, что у котят глаза разноцветными получаются. К примеру, один глаз голубой, а другой зелёный. В этом, мол, тоже отцы виноваты. Врёт, наверно. Я вот ни разу котят с разноцветными глазами не встречал.

Объяснил ей, что Ибрагим подрался и что бабушке пришлось накладывать швы. Для поддержания беседы спросил её, кем она работает. Она сказала, что учителем в средней школе и пояснила:

— Преподаю русский язык и литературу. А тебя как зовут?

— Сергеем Петровичем. Можно просто Петрович.

Она смешливо фыркнула.

— А просто Серёжей можно тебя называть?

Я тяжело вздохнул:

— Называйте. Некоторые меня так и называют.

— Остряк с печки бряк! Какой класс закончил, остряк? Пошли?

Она поднялась на ноги, и мы отправились к углу дома, где начинается тропинка на задний двор. По дороге к флигелю я объяснил ей, что мне тринадцать лет, что у меня сложный возраст, что я закончил семь классов и, хотя мне уже порядком надоело, но всё же планирую учиться дальше, чтобы стать полноправным членом общества. Наталья Кирилловна смеялась моим объяснениям, а возле двери флигеля остановилась, протянула мне руку и объявила, что хочет, чтобы мы подружились. Я согласился, и мы пожали руки.

Потом я показал Наталье Кирилловне, где у нас туалет, где баня, если хочется основательно помыться или постирать бельишко, и где примитивная душевая, если нужно просто ополоснуться перед сном. Показал, как заполняется водой крашенная чёрной краской бочка питающая душ. Это папа прошлым летом оборудовал. По-моему, получилось просто здорово! Постоит вода в бочке день — другой и делается совсем тёплой. Главное, нужно регулярно душем пользоваться, чтобы вода в ней не зацвела и не застаивалась и не забывать сливать из неё воду и оставлять кран открытым, когда холодные дни приходят.

***

Потом я оставил её одну, ей нужно было переодеться, а сам ушёл на веранду читать дальше. Почему-то хрестоматию мне открывать не захотелось. Нет, я принёс её с собой и даже был готов открыть, но для начала решил немного почитать «Таинственный остров» Жюль Верна. Эту книгу я читал уже раз пять, но перечитываю каждый раз с огромным удовольствием. Вот бы научиться так писать.

Бабуля появилась около четырёх. Устала, конечно, сильно. От жары, от городской сутолоки, от дороги. Пока она переодевалась, я приготовил ей чай. Собирался вести её знакомить с Натальей Кирилловной, но бабуля отказалась. Говорит, пусть отдыхает. Потом сама придёт, мы и познакомимся. Мне, говорит, тоже отдохнуть нужно.

Я оставил её в покое и убежал на речку, а когда вернулся, то, ещё не доходя до калитки, услышал смех. Смеялись бабуля и Наташа. Они на веранде пили чай и разговаривали. Бабуля смеялась тому, что я нашей гостье Петровичем представился. Она у нас, вообще, смешливая, а я люблю её смешить. Судя по всему они успели не только познакомиться, но и подружиться.

Неплохая она тётка. Не приставучая. Мы с бабулей её только за столом и видели. Она сняла у нас флигель со столом. «Со столом» — значит с завтраками, обедами и ужинами. Довольно быстро она обзавелась в посёлке знакомыми. Из её разговоров с бабулей я понял, что она на пляже познакомилась с приличным парнем и тот пытается ухаживать за ней. Зовут его Виктором. Ему двадцать семь, он инженер-строитель и он холост. Сейчас он в отпуске. Здесь живёт на даче у своей бабушки. С ними живёт его младшая сестра примерно моего возраста.

Анка

Она подошла ко мне на второй день после нашего с Натальей Кирилловной разговора. Я в одних трусах сидел с удочкой на обычном своём месте и раздумывал о превратностях жизни. Мне кажется, большинство рыбаков любят рыбалку не из-за улова, а из-за таких вот спокойных минут. Полное углубление в самого себя.

Она неторопливо вышла из-за кустов и остановилась у меня за плечом. Глядела она на воду и на поплавок. Одета девочка была в закрытый чёрный купальник. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что грудь у неё уже появилась, но совсем недавно — буквально вчера или позавчера. А вот ногами она обзавелась уже давненько — лет десять, а то и одиннадцать назад. За это время они успели не только хорошо подрасти, но и загореть и даже исцарапаться. Я уже знал, что она младшая сестра того Виктора, который ухаживает за нашей Натальей Кирилловной. Видел их вместе в посёлке возле магазина. В тот день она была одета в ситцевый сарафанчик.

Симпатичная девочка. Кудрявая блондинка с многочисленными веснушками на носу и на щеках под глазами. Свои волосы до плеч она носит завязанными в конский хвост. Там, возле магазина, волосы на висках она прибрала с помощью двух пар блестящих заколок. Сейчас хвоста не было, и волосы свободно падали на плечи.

Красивые серые глаза с густыми, но светлыми ресничками, выгоревшие брови, чуть вздёрнутый носик. Всё очень симпатично. Там у магазина, она меня тоже заметила и даже сердито нахмурилась, заметив мой к ней интерес. А сегодня она вышла на пятачок, встала рядом и молчала. Я посмотрел на неё снизу вверх и негромко сказал: «Привет...» Она ответно поздоровалась и, как заправский рыбак, спросила клюёт ли. Я кивнул на стоящее в воде ведро с рыбой.

— Не очень. В жару редко хороший клёв бывает.

Она спустилась к ведёрку, присела на корточки и пересчитала двух пойманных пескарей и трёх окуньков, а потом уселась рядом со мной в траву и, по-прежнему не глядя на меня, сообщила:

— А я тебя знаю. Тётя Наташа сказала, что тебя Петровичем зовут.

Я хмыкнул:

— Вообще-то, для своих я Серёга. Петрович — это моё отчество. А тебя как зовут?

— Я Аня. Ты в каком классе учишься?

— В восьмой перешёл. А ты?

— В седьмой. Давай дружить?

До сих пор я не встретил ни одного из своих прошлогодних друзей, наверное поэтому согласился. Почему бы и нет? Друзей среди девчонок у меня до сегодняшнего дня не было. Нужно же попробовать, что это такое, верно?

— Давай. Вы ещё долго здесь жить будете?

— До середины августа. У нашей бабушки здесь дача. Недалеко от продуктового. Пошли купаться?

— Удочку сопрут.

— А мы прямо тут будем!

***

Весёлая она девчонка и непосредственная. Быстро освоилась. И я с ней быстро освоился. Как будто мы с ней уже много лет дружим. И ещё она смелая. Я пока что не встречал девочек, которые решались бы сделать обратный кувырок в воду с подбрасыванием в воздух. Ну, это когда ты приседаешь в воде, сложив ладони лодочкой, а твой партнёр становится одной ногой в твои ладони, и ты подбрасываешь его в воздух. А она ничего. Сморкалась только, когда вода в нос попадала и смеялась. Красиво она смеётся. Как будто серебряные колокольчики звучат. И улыбка у неё очень красивая.

Потом она пошла со мной. Захотела познакомиться с бабулей и с Ибрагимом, про которых я ей на реке рассказывал. Ибрагим к нам не вышел. Бабуля сказала, что в обед он с аппетитом поел и сразу после этого испарился. Аня не очень-то огорчилась, и мы с ней поднялись ко мне в комнату. Там сначала поиграли в шашки. Потом дрались подушками, а в заключении немного поборолись на моей тахте. Когда я её одолел, она ещё немного посмеялась, а потом затихла и серьёзно смотрела на меня снизу вверх. Пришлось отпускать...

***

А вечером, уже в постели, я поймал себя на том, что вспоминаю улыбку Анки, и сам улыбаюсь. Нужно будет её с Лёхой познакомить, когда в Город вернёмся. Мне кажется, она ему тоже понравится. Будем дружить втроём.

Авантюристы

На мой негромкий свист Анка появилась из-за угла дома с зелёной эмалированной кружкой в руках. В воздухе пахло костром и пережжённым сахаром. Кто-то затеялся варить варенье. На моё предложение сбегать на речку, она ответила неожиданным отказом.

— Я с дураками и аферистами на речку не хожу!

— Гм... А с кем ходишь?

— С умными! Только они мне с утра почему-то ещё не попадались!

— Значит, по-твоему, я дурак и аферист?

— Угу, дурак и аферист. Бабушка считает тебя аферистом, а я считаю тебя просто дураком.

Я подтянул сползшую резинку штанов.

— Ладно... А ты, значит, сильно умная?

— Угу, раз в десять умнее тебя. — она протянула мне кружку, из которой выуживала по одной и бросала в рот крупную землянику. — Хочешь?

Пальцы у неё были испачканы земляничным соком. Я молча выудил парочку ягод и отправил их в рот. Ароматные. И сладкие.

— Если на речку не хочешь, можем ко мне пойти. У меня подзорная труба есть. Поиграем.

Я правильно рассчитал. Известие о том, что у меня имеется подзорная труба, её сразило. Даже забыла, что только что называла меня дураком. Она замолчала, вытряхнула себе на ладошку целую горку ягод, отправила их в рот и лишь затем спросила:

— Как поиграем?

— Ну не знаю... Например ты сядешь где-нибудь возле туалета, а я с балкона буду конопушки у тебя на носу считать.

— Ага! Сам сиди возле туалета! А я мух на твоей голове считать буду! Сейчас! Нужно у бабушки отпроситься! — без дальнейших разговоров она сунула мне в руки свою кружку, развернулась и ускакала за дом. Похоже, это её бабушка варила варенье.

Так — полдела сделано. Теперь главное, чтобы бабушка её отпустила. Вчера она на нас сильно рассердилась. Может и не разрешить.

***

Вчера бабуля отправила меня в продмаг за хлебом и пряниками к чаю. Возле магазина я встретил Анку и сразу понял, что с ней что-то случилось. Глаза зарёванные, лицо несчастное. На мой вопрос она ответила, что бабушка послала её в магазин, дала с собой трёшку, — у неё денег мельче не было, — а она эту трёшку где-то потеряла.

Начали искать вместе. От продмага медленно дошли до калитки её дома, внимательно глядя себе под ноги, но ничего не нашли. Вернулись к продмагу, поискали там. Тоже пусто. Тогда я предложил деньги заработать. На её вопрос: как? — я довольно легкомысленно ответил:

— Милостыню будем просить. Только для этого нам понадобится шляпа.

— Зачем?

— Ну а куда, по-твоему, люди должны деньги бросать? Подожди меня здесь, ладно? Я мигом!

Она не успела придумать ответ, как я сорвался с места и умчался домой. У нас на чердаке шляпа имелась. Именно такая, как нужно: покрытая пылью и паутиной старая мужская шляпа! Там же я нашёл гармошку с семью клавишами. Мне её подарили ещё когда я в детский сад ходил.

Анка — она ждала, сидя на крылечке продмага, — оживилась, когда увидела меня с гармошкой и шляпой, и спросила, зачем мне гармошка.

— Я буду играть, а ты петь. Просто так просить милостыню стыдно, а если мы исполним какую-нибудь песню, то будет считаться, что мы эти деньги заработали. Поняла?

— Угу, поняла. А давай наоборот? Ты будешь петь, а я играть?

— Я не могу. У меня по пению тройка. И потом, ты разве умеешь на гармошке играть?

Играть она не умела, в чём честно созналась. На гармошке с семью клавишами, из которых одна уже давно хрипит и хрюкает, играть никто не умеет. Даже Лёха, хотя он три класса музыкальной школы закончил. Он попробовал как-то раз, заржал, услышав, как она визжит и хрюкает, а потом посоветовал мне отнести её на помойку. На помойку я её не отнёс, а отвёз на дачу. Решил, что ещё пригодится. Вот она и пригодилась!

Я играть тоже не умел, но Анке об этом знать необязательно. В итоге она согласилась с моим предложением и только спросила, что мы будем петь. Начали выяснять, какие песни она знает. Она назвала «Стоят девчонки», «Арлекино» и «Под крылом самолёта». Хороший репертуар, по-моему.

Я с гармошкой решительно уселся на нижней ступеньке крыльца, поставил шляпу на землю у своих ног и бросил в неё рублёвку, которую мне дала бабуля на хлеб и пряники. Пусть люди думают, что кто-то уже посчитал нас талантливыми ребятами и щедро отблагодарил за прекрасное исполнение эстрадных песен. Легче будет самим раскошелиться. Анка со мной согласилась и сказала, что если бы у неё у самой были деньги, она тоже непременно бросила бы их в шляпу. Она встала на ступеньку рядом со мной, и мы начали.

Начали с «Девчонок». Я старался попадать в такт и не прикасаться к хрюкающей клавише, потому что очень уж смешно это звучало. Когда смеёшься, невозможно сосредоточиться на музыке. Анка, спотыкаясь на каждой строфе, с горем пополам исполнила первый куплет и остановилась. Немного погодя остановился и я. На мой вопрос: почему не поём? — Анка заявила, что я играть совсем не умею, и моя музыка ей только мешает. Обвинение серьёзное. В своё оправдание я сказал, что давно не брал инструмент в руки и просто немного отвык, а так-то я хорошо играю. А ей нужно сделать лицо более трагичным.

— Зачем?

— Ты же деньги потеряла. Забыла? Люди смотрят на тебя и не верят, что у тебя горе. Вот попробуй втянуть щёки.

Она послушно втянула щёки. Я посмотрел на неё, попросил повернуться ко мне боком, снова посмотрел и сказал, что — да, так значительно лучше. Сразу видно, что у человека случилось какое-то горе, или он давно голодает. Анка в ответ сказала, что с втянутыми щеками петь никак не получится, потому что с втянутыми щеками даже говорить трудно, не то что петь. Я втянул щёки и понял, что она права. Сказал ей, что в таком случае придётся мне играть с втянутыми щеками, а она могла бы посыпать голову пылью и немного испачкать щёки и руки. Очень уж они у неё чистые, и от этого её совсем не жалко. А должно быть жалко.

Посыпать голову она отказалась, но щёки, действительно, немного испачкала пылью. По-моему, у нас получилось просто замечательно, но прохожие реагировали как-то странно. В шляпу нам бросили тринадцать копеек. Сначала одна знакомая на лицо тётка бросила в шляпу троячок, а десятик бросила незнакомая молодая женщина. Она подвела к нам своего мужа, они постояли, послушали, а когда Анка допела «Арлекино», и я перестал играть и вытер со лба несуществующий пот, бросила в шляпу монетку. Перед тем, как уйти, она наставительно сказала своему спутнику:

— Вот видишь, Коля, до чего доводит пьянство родителей? Дети вынуждены идти на улицу и просить милостыню!

Нам бы после этих слов насторожиться, но нас понесло. На нас посыпались деньги! Как тут остановишься? Ещё немного и три рубля мы наберём!

Ни фига мы больше не успели набрать! Минут через пять после их ухода — Анка только что снова затянула «Девчонок» — слева раздался грозный окрик:

— Эт-то ещё что такое?

Мы замолчали, потому что в паре метров от нас стояла Анкина бабушка. Кулаки упёрты в бока, хмурые брови, грозный взгляд. Ей явно кто-то сказал, что мы здесь, потому что она примчалась, даже не переодевшись — в домашнем халате, переднике и шлёпанцах. Анка перепугалась, увидев её. Побледнела даже. А та громко, на всю улицу:

— Я её жду, а она вон что вытворяет! Милостыню просит! Ну-ка, марш домой!

Мощная у Анки бабушка. Такая по шее даст — не обрадуешься. Я, конечно, со ступеньки вскочил и рядом с Анкой встал. Даже про шляпу с деньгами забыл. Попытался за руку её поймать, но она не далась. Пошла к бабушке, а та взяла её за руку, перевела на меня сердитый взгляд и на прощанье кулаком погрозила. Смотри, мол, у меня!"

Эпилог
Июнь 1996 г.

Я остановился и закрыл тетрадь, потому что понял, что Аннушке стало грустно. Она подняла на меня печальные глаза и вздохнула:

— Бабушка очень доброй была. В тот день она просто испугалась. Я ведь всегда послушной девочкой была, а тут к ней соседка прибежала и говорит, что видела меня с цыганами. Бабушка всегда цыган боялась. Верила в то, что они детей крадут. Тебя та женщина за цыганёнка приняла.

Могла бы и не говорить. Ангелину Михайловну я успел неплохо узнать. Действительно, это была исключительно добрая и отзывчивая женщина. Она умерла три года назад, а с Аннушкой мы уже восемь лет вместе. Моя собственная бабуля жива и здорова. Ей семьдесят три, но она ещё вполне подвижна и бодра. Недавно у неё появилось новое увлечение. Она всерьёз занялась разведением цветов. Вон она, с тяпкой вокруг большого куста чайной розы ходит.

Мы с Аннушкой облокотились на перила балкона. Бабуля увидела нас, выпрямилась и взяла тяпку в положение «к ноге». Я крикнул:

— Может, всё-таки помочь, ба?

Она помотала головой, вытащила из кармана фартука скомканный носовой платок, промокнула лоб и вновь склонилась над кустом. Для неё ежедневный физический труд — хоть понемногу, хоть по чуть-чуть — это святое!

— Ты не рассказывал, что в тот год твои родители «освежали отношения».

— А чего рассказывать, если через три года они всё равно разбежались? Не помог им морской воздух.

***

Я пока что служу. Пока что, потому что армия разваливается прямо на глазах. Не факт, что через пару лет у нас ещё останется хотя бы один стратег. А если их полностью уничтожат, как вынудили наших соседей распродать и уничтожить доставшиеся им по наследству от Советского Союза новёхонькие Ту-160, то для таких как я в стратегической авиации совсем не останется работы. Её и сейчас почти не осталось. Вылеты на боевое дежурство прекратились вовсе, а учебно-тренировочные полёты из-за дефицита авиационного керосина проводятся не чаще двух раз в год. Это не фантастика, а наша грустная реальность.

У нас в авиации ситуация ещё более или менее сносная по сравнению с флотом. Вот его истребляют опережающими темпами. Просто с каким-то остервенением истребляют. Причём почему-то под нож ложатся в первую очередь современные боевые корабли. Случайность? Вряд ли.

Ещё год — другой потерплю, и, если ничего не изменится, буду увольняться. Семью нужно кормить и кормить хорошо. Пойду в гражданскую авиацию. Не я первый, не я и последний...