Ну, надеяться, безусловно, можем... -_-*

НЕВЕДЕНИЕ БЕССМЕРТНОГО КУЛЬТИВАТОРА В ПОДЛУННОМ МИРЕ
  Вообразите, что перед вами страница маньхуа. На самом верху причудливое название, написанное в летящем стиле. Подложка рисунков белая, то есть это «настоящий момент»
Грозовой фронт неторопливо наползал на долину. Густая тень заливала яркую зелень рощ. Потух блеск реки, потускнело золото неровных прямоугольников полей.Гром катился по терассам возделываемых холмов, комкая душный неподвижный воздух.Белые нити молний змеились в чёрных тучах.
А здесь, наверху, много выше туч, нестерпимо ярко сияло беспощадное Солнце. И-Шу стоял на пустоте, задумчиво глядя себе под ноги, на тонущую во мраке долину.Злой ветер трепал его длинные волосы, забирался в рукава, хлестал полами плаща по ногам. И-Шу не чувствовал холода, не задыхался от бедного воздуха высоты.
Много сотен лет назад он появился здесь, на исходе лета, во время грозы. И сейчас, закончив свой долгий путь, намеревался уйти отсюда же. Лишь дожидался подходящей погоды. Вернее, непогоды. Которую вообще-то мог бы и сам обеспечить, но положился на природные процессы, терпеливо дожидаясь.
Возможно, то была сентиментальность, или приверженность символизму, вера в приметы, простительная неграмотному селянину, но не приличная могущественному культиватору. Или он просто нашёл очередной повод отложить исполнение давнего плана.
Но довольно медлить.
Он закончил подготовку месяц назад. И с тех пор появлялся в долине каждые два-три дня. Ходил невидимкой по улицам городка, что вытянулся вдоль реки, или навещал разбросанные тут и там деревушки. Шагал с уступа на уступ по терассам, опоясывающим холмы, смотрел на рисовые поля и рвал в чужих садах кислые недозрелые яблоки.
А потом отправлялся в крепостцу, замыкающую глухое ущелье среди низких старых гор. Спускался вниз и перепроверял сделанное, работал над чем-нибудь другим, медитировал, практиковал всякое или просто бродил меж ноздреватых оплавленных камней, разбитых колонн, выгоревших пещер, когда-то бывших жилыми. Никто так и не осмелился поселиться здесь, и разве что десяток-другой отчаянных смельчаков побывали в развалинах.
Как давно это было… И-Шу опустил веки, и люди, места, события пронеслись перед его внутренним взором. Будто кто-то листал страницы его жизни.

  Стиль рисования сменяется, становится грубее, цвета будто потемнели от времени. Подложка страниц чёрная – мы видим «воспоминания» героя
…И-Шу погиб нелепой смертью и оказался в бескрайнем пространстве света лицом к лицу с Могущественным Доброжелательным Существом. Которое сходу начало каяться, что всё произошедшее – ошибка, которое оно, Существо, готово загладить. Нет, не воскресить беднягу невредимым в родном мире в то самое мгновение, когда хрустнул его скелет под колёсами. Но вы можете выбрать любой другой мир, и коньки впридачу!..
Не растерявшись, новоперееханный выбрал мир, повторяющий хорошо знакомый ему фэндом. Проглядев наскоро предложенный список «абилок», сообразил, как скомбинировать несколько из них, чтобы без особого труда «читерить» и «ногебать». Мне, пожалуйста, IDDQD, IDKFA, IDCLIP, поехали!..
И вот он переродился – конечно, гениальным отпрыском знатного волшебного клана, с сильным «наследием крови». Рядом с его колыбелью толкались локтями бородатые наставники, наперебой желающие поведать младенцу все тайны мира, передать секретные техники, поделиться своей мудростью – почти бесплатно («а если вы позвоните прямо сейчас, то получите ещё и внучку в гарем!..»). И не забудем услужливую Систему Игрока, выдающую достижение на каждый чих («вы чихнули! +1 к сопротивлению инфекциям, распостраняющимся воздушно-капельным путём!»).
Круто ведь?.. было бы. Вот только на самом деле всё оказалось наоборот.
И-Шу вообще не помнил, как произошёл переход. Он не был сбит Грузовиком, не падал в канализационный люк, не встречался с городскими шакальчиками, на-кортах-сидящими. Просто однажды самый обычный парень самым обычным вечером лёг спать и проснулся уже в другом месте, в другом теле и в другом мире. Без промежуточных остановок в сияющих пространствах и общения с мелкими девчонками-богинями, которые прочувствованно извинялись, вещали доверительно о его избранности и щедрой рукой отсыпали разнообразных «плюшек», «читов» и «роялей». Не было никакого предзнания – если его новый мир и был изображён в каком-то земном произведении, с ним И-Шу не был знаком.
Систему тоже «не завезли».
Некому было жаловаться на скромность стартового комплекта. И-Шу заполучил молодое здоровое тело – синяки и ссадины, следы дискуссии с «товарищами» предыдущего владельца тела, не в счёт. К слегка отбитой тушке прилагалась исчезающе малая толика того, что можно было назвать «магическим даром».
Также И-Шу воспринял осколки памяти реципиента – достаточно, чтобы не потеряться сходу в новом мире и оценить глубину и темноту места, куда угодил. Некоторые проблемы с бытом, языком и культурой общения были решаемы. С «магией» всё оказалось сложнее, он знал техники начального уровня… то есть это тот И-Шу их знал. Как и собственные весьма невеликие перспективы развить свой дар в нечто значимое.
Ещё попаданец в полной мере сохранил воспоминания о жизни в родном мире. В котором произошедшее с ним было ходовым сюжетом из развлекательной литературы. Человек проваливается из своих скучных будней в волшебный мир. На старте ничего особенного из себя не представляя, он начинает с самых низов. Путешествует, приключается, сражается. И постепенно крутеет, растёт над собой, становится воином, магом, королём, ещё кем-нибудь…
Возможно, именно ощущение нереальности происходящего помогло ему на первых порах. И-Шу сначала жил будто увлекательный сон смотрел, а во сне всё даётся легко. Он действовал не зная страха, отчаянно импровизировал. Пожалуй, быстрое мышление и знания человека цифровой эпохи сошли за традиционные «стартовые бонусы попаданца». Десятки и сотни часов, как будто без толку потерянных за просмотром фильмов (и аниме!), чтением книг (и фанфиков!..) и прохождением игр, не пропали даром. Масскультура – сила, и воспитанное ею буйное воображение помогло бесправному младшему послушнику, стоящему на нижней ступени иерархии своего «магического ордена», в освоении местной «магии».
Которая была весьма своеобразна. Дома И-Шу не особо жаловал постепенно набирающее популярность фэнтези жанра Сянься.  Чудные герои, слишком оверпауэрнутые порой, ведомые странными мотивами и действующие нелогично, а то и откровенно глупо. Сюжеты, что разворачиваются в чужом культурном пространстве, постоянные отсылки к незнакомой мифологии. Многочленные имена и многоэтажные титулы персонажей, непроизносимые названия магических систем и пафосных «заклинаний».
Да, терминология тоже сбивала с толку. Отечественные надмозги знатно поглумились над читателями. В текстах фигурировали культиваторы, которые занимаются культивацией, и используют такие и сякие техники. Так что И-Шу, проглядывая невнимательно произведения этого рода, не мог отделаться от мысли, что листает учебники сельскохозяйственной академии.
Пару раз в Сети ему случилось высказаться нелицеприятно о том жанре. Должно быть, грянуло кармическое воздаяние. Иначе почему он попал не в какой-нибудь из привычных, хорошо знакомых, почти уютных фэндомов, по которым и сам пытался накропать нетленку-другую, а сюда!..

  Подложка всё ещё чёрная, «воспоминания»
…Вероятно, лишь незыблемая вера, что у каждого попаданца непременно должна быть крутомагия, помогла И-Шу на первых порах. Он принялся за культивацию с таким усердием, что с разгону преодолел какие-то там Нижние Ступени и сумел шагнуть за пределы отмеренных реципиенту сил.
Бесталанный юноша, вдруг совершивший Прорыв (да, все такие слова положено писать с Больших Букв!..) обратил на себя недружелюбное внимание сверстников. Что выражалось сначала в тычках исподтишка, попытках устроить «тёмную» и грязных трюках во время спаррингов.
Разбираясь с последствиями этого внимания, он рос и мужал. Родной культ (а как ещё назвать объединение культиваторов под руководством старейшин, морочащих нижестоящим головы мистической заумью?) – всемерно помогал ему в развитии. Чем выше И-Шу поднимался, тем шире становился круг вовлечённых добровольных помощников и разнообразнее их уроки. В ход пошли опасные якобы «сорвавшиеся» техники на тренировках и попытки вульгарно ткнуть кинжалом в спину.
Потребовалось несколько ударов судьбы, чтобы выбить из него ощущение собственной «избранутости». До того, как очередная оплеуха Рока убила бы беспечного попаданца, И-Шу повезло понять, что он отнюдь не главный герой, обладающий сюжетной неуязвимостью. Удача любит дураков, он выжил. И принял правила игры, стал осторожнее, хитрее, внимательней смотрел по сторонам и чаще оглядывался.
И работал, зло, упорно, вдохновенно совершенствовался, строил первые ступени своей Лестницы-в-Небо, взращивал себя. Аколит, потом Алхимик, после Охотник на чудовищ – И-Шу поднимался всё выше в иерархии культа. При том, понятно, оттоптав немало ног. Полноправные члены организации были более изобретательны в своих подлянках. Его подставляли клыкам-рогам-копытам разъярённых волшебных зверей, лили отраву в чай и пытались оговорить перед старейшинами.
Обучившись боевым практикам, направленным против людей, И-Шу дорос до «боевого мага». Переквалифицировался, выражаясь словечками той же игровой терминологии былого мира, в «рогу» - ночного убийцу, режущего во тьме неугодных людей, конкурентов его культа. Стал главой боевого отряда, его даже прочили в советники патриарха. Сверстников он оставил далеко позади, перерос и старших, и тут уже умудрённые старцы озаботились стремительной карьерой дерзкого юнца и попытались предпринять некие меры.
Так закончилась блистательная карьера И-Шу в родном культе. Потому что кончился сам культ. В одну ночь. Вдруг оказалось, что эти надменные могущественные старики не так уж круты. Верхушка была вырезана подчистую, остальные – убиты или рассеяны.
Невеликий вообще-то подвиг. Пафосное выспренное название культа было длиннее, чем его история, сроком всего-то меньше полувека. Группка практиков, действующая в бедной заштатной провинции, никого не интересовала. Если бы культ потерял осторожность, привлёк внимание сильных мира сего, попытался расширить подвластную область– его тут же повергли бы в пыль, а так пусть себе копаются в своей песочнице, кому они нужны…
И-Шу понял всё это много позже. А тогда новоиспечённый «царь горы» взошёл горделиво на её вершину – и обнаружил вдруг, что на деле покорил едва заметную от земли кочку, что притворяется холмиком. А за ней, невидимая раньше, идёт череда холмов, и ещё дальше горная гряда с подпирающими небо пиками. Глянешь – шапка падает.
И последний практик величайших техник погибшего не без его участия культа осознал, что «унаследованные» тайны суть яркая, но бессмысленная бумажка рекламной листовки, брошенная мимо мусорной урны рядом с городской библиотекой. А бездонный океан накопленной мощи обернулся мелкой, едва по щиколотку, лужицей с чуть живым ключом, слабо бьющим со дна.
Учить его теперь было некому, так что пришлось самому копить знания и силы, кропотливо, каплю за каплей, наполнять свой скромный источник. Минуло какое-то время, и вода всё же перелилась через край родника личной силы, стала чахлым ручейком. Осторожно взлелеянный, он обернулся речкой-переплюйкой. Которая потом разлилась, пополняемая из разных источников, ускорила бег вод, исполняясь силы…
И была завалена камнями.
И-Шу растерял всё накопленное и сам едва остался жив. Долгое время он просто приходил в себя, утешаясь мыслью, что могущественные культиваторы, оценив его потенциал, предсказав грядущее величие, позаботились о том, чтобы уничтожить возможного грозного конкурента. Много позже понял, что слабаки решили прихлопнуть слабейшего лишь забавы ради, походя. Потому-то не приложили должных стараний и не убедились в том, что жертва мертва.
И-Шу выжил и стал сильнее. Вынужденный начать с того же жалкого родника, он направил его течение в обход обвала. Пошёл неизведанными землями, избегая практик своего первого пути, сосредоточившись на боевых аспектах. Достиг своего прежнего уровня, перерос его дважды и трижды… А потом позаботился о том, чтобы его почти-убийцы пожалели о своей былой небрежности. Впрочем, кому-то из тех практиков повезло не дожить до знаменательного момента. Подлунный мир жесток, и дороги взыскующих Силы опасны.
Что и подтвердилось потом уже для него – в очередной раз. Отомстив, он возгордился и решил наращивать прежде всего боевые навыки, позабыв о гармоничности развития. Река его силы наполнилась гремящими водами. Мутный стремительный поток мог сокрушить всё что угодно, снести любой затор… и сносил, заодно разрушая берега и пуская по волнам то, что И-Шу воздвиг на тех берегах. Ни тонкости, ни умения, ни каких-то особых знаний – одна голая мощь. Он стал словно волшебный зверь, судьба которого в конце концов пасть в бою против практика, не столь могущественного, но куда более изощрённого в использовании своей невеликой силы.
Вовремя и не без жестокой посторонней помощи осознав ущербность этого пути развития, он бросился в другую крайность. Оставил боёвку и стал уделять внимание всем нюансам всех практик. Река его начала петлять, разливаться плёсами, зачахла в старицах, была запружена павшим с берегов лесом.
Тут уж винить следовало лишь самого себя. Вновь едва не погибнув, многомудрый, но слабый И-Шу отныне решил придерживаться золотой середины. Возвышение пришлось начинать… не с начала, конечно, ему удалось избежать возвращения к истоку, но исправлять слишком прихотливое русло пришлось долго.
За его жизнь многое случалось с той рекой. Она уходила в песок, промерзала до дна, разливалась половодьями. Сколько раз он едва успевал предупредить слияние её вод с чужими. Сколько раз он был вынужден подняться вверх по течению и строить плотины, прокладывать каналы, чистить русла… Но довольно гидрографических метафор.
Годы и десятилетия, И-Шу потерял им счёт. Скитания, исследования, войны и упорная работа. Он низвергал и был низвергнут. Он убивал практиков и вырезал целые кланы. Он отшельничал и был героем, он основывал собственные культы, спасал государства и даже создал парочку. Шёл, падал, поднимался и двигался дальше, продолжая своё Возвышение.
И всё ради одного дня.

  Заливка фона белая, «настоящий момент»
И-Шу вернулся в здесь-и-сейчас. Он видел сквозь тучи, как там, внизу, сплошная пелена дождя захлёстывала поля и рощи. По мощёным улицам городка бежали мутные ручьи.
Культиватор обернулся.
- Средней Крутости Техника Попаданца – Широко Шагая!.. – пробормотал себе под нос и широко шагнул.
И оказался в лиге от предыдущего места и сотнями метров ниже, ступив на вершину грубо обработанного каменного столба, поставленного у входа в ущелье. Сюда гроза ещё не добралась, лишь ветер завывал меж камней, да эхо грома бродило в старых скалах.
- Крутецкая Техника Попаданца – Контракт, - И-Шу поддёрнул рукав, провёл пальцем левой по татуировке на правом запястье. Перед ним на воздухе развернулась большая печать. Круги, многоугольники двигались, образуя сложные узоры, между ними плясали символы и знаки. – Явись, Бугорр!
И Бугорр явился.
Из сплетений светящихся линий в облаке пара возникла тварь. Прямоходящая, ростом с высокого человека и относительно антропоморфная – две руки, две ноги, длинное тело и угловатая башка в костяных наростах-гребнях, образующих подобие шлема.Складчатая толстая шкура там и тут была покрыта природной бронёй. Крупные чешуи на груди и спине образовывали своеобразный доспех, плечи, предплечья, голени были оснащены шипастыми костяными бляхами. Центральный высокий гребень на голове уходил на затылок, спускался по короткой шее и спине до поясницы. Чёрные, алые и золотые пятна и полосы на шкуре и броне образовывали предупреждающий узор.
Призванное существо подняло приветственно мощную ручищу нелюдских пропорций с длиннопалой перепончатой ладонью. Вторая рука упала на рукоять огромного тесака, висящего на широком наборном поясе. Чресла существа закрывала боевая кожаная юбка с длинными металлическими пластинами. Через широкую грудь шла кожаная перевязь с наклёпанными чешуями и большим металлическим диском, закрывающим живот.
Огромные золотые глаза навыкате медленно затянулись непрозрачной плёнкой – чудовище моргнуло. Вытянутая морда расплющилась, широченная безгубая пасть открылась словно в ухмылке, показывая частокол острых акульих зубов и длинный язык.
- Влады-ква, - послышался бульк.
- Бугорр, - кивнул культиватор. Монстр плеснул раздвоенным языком – раз, другой. Глубоко утопленная в широченные плечи приплюснутая башка не очень-то крутилась на короткой мощной шее, так что для того, чтобы посмотреть на грозу, существу пришлось повернуться всем корпусом. В золотых глазах отразились тучи, пляска молний, сшивающих небо и землю.
–Итквак, настало врремя, - проговорил монстр с влажным квакающим акцентом.
- Да, - только и сказал И-Шу. – Я устал, я ухожу. И оставляю всё на вас.
- Твоя воля будет исполнена, о Жабий Влаадыква, - монстр – жаб?.. – уважительно склонил корпус. Культиватор коротко поклонился в ответ и шагнул с камня на воздух, пошёл, будто спускаясь по невидимым ступенькам.
Жаб дождался, пока мастер дойдёт до земли, потом спрыгнул вниз и потопал следом неуклюжей раскачивающейся походкой, держась на шаг дальше. Было заметно, что по камням ему идти неудобно, он оступался и шлёпал перепонками. Ничего не поделаешь, «расовый штраф», снижена скорость передвижения в скалистой местности. Зато в болотистой их «расовые бонусы» всё окупают.

  Чёрная заливка, грубый тёмный стиль – «воспоминания»
…История с Жабами была не более чем чередой случайностей. И-Шу изучал не какой-то конкретный призыв, а сам класс пространственно-временных техник. Он вообще не собирался заключать с кем-то контракт, всего лишь пытался разобраться, как всё работает. И земноводный народ выбрал почти наобум среди тех разумных нелюдских рас, контакты с которыми были потеряны. На решение повлияло воспоминание о некоем бесконечном сериале про тех ещё «культиваторов». И-Шу прочёл немало фанфиков по нему, но сам исходник лишь когда-то наскоро пролистал– на большее у него терпения не хватило. Там именно Жабы были контракторами главного героя, поддерживали его в сражениях и учили могущественным техникам.
Увы, он был разочарован –разумные земноводные не имели ничего общего с теми, нарисованными, и не стоили того, чтобы тратить на них время и силы. Однако отчего-то И-Шу продолжил их навещать. Может быть, он увидел в Жабах потенциал? Нет, тогда жалкий народец не показался ему сколь-либо перспективным. Культиватор сам не понимал, зачем начал с ними возиться.
Может быть, из гордыни. Ведь «попаданцу», согласно канонам жанра, положено выступать этаким «прогрессором». Нести свет сакральных знаний тёмным душам, заблудшим во мраке невежества, и всё такое. Однако не культиваторам же толковать про командирские башенки и промежуточный патрон!.. Жабы, впрочем, эти темы тоже не очень просекали, зато что-нибудь практичное, помогающее выжить и стать сильнее, воспринимали с интересом и благодарностью. С ними он мог сыграть в своего рода стратегию в реальном времени, вспомнить «Цивилизацию», «Стелларис»…
Может быть, то было сочувствие, вообще-то не очень ему свойственное. И-Шу просто пожалел нелюдей, что показали себя много человечнее сородичей. Он тогда в очередной раз разочаровался в людях. Вероломные культиваторы, всегда готовые ударить в спину; горделивые в силе кланы, попирающие ногами тех, кто слабее, и лебезящие перед сильнейшими; владыки, жмущие из своего народа все соки и дерущие три шкуры; и сам этот народ, страшный в своём костном невежестве, не желающий ничего знать за пределами своих крохотных угодий… Так, что Жабы, медленно вымирающие в своих ужасных болотах, стали И-Шу симпатичнее, чем представители своего вида.
И свою роль оказало немаловажное соображение, что у каждого попаданца должна быть Жаба!..

  Градиент фона меняется от чёрного к белому, пара картинок выполнены в стиле «сейчас»
И Хомяк. И-Шу нервно пригладил волосы рукой, и каменная заколка попала в пальцы. Вещичка казалась тёплой и как будто живой. Ладно, ребята справятся… не зря же он с ними возился всё это время.

  Вновь всё черно и темно – «тогда»
…Сначала от случая к случаю, потом всё более системно И-Шу занимался своими перепончатыми подопечными. Опекал, защищая от болотных чудовищ, от бродячих диких племён этого же народа. Обучал – как элементарным вещам вроде механики и металлургии, так и техникам, тем немногим из своей обширной коллекции, что ему удалось адаптировать для них. Сам познавал секреты жабьей алхимии и химеростроения. Странные практики Жаб – те немногие, что оседлые относительно цивилизованные племена ещё не растеряли, - по большей части оказались для него бесполезны, но кое-что занятное он усвоил и переделал под себя.
Лишь много позже культиватор понял, что бестолковая как будто возня с Жабами, по сути, его хобби, оказалась куда результативней наиважнейших дел, о которых он забыл всего-то через век. Он научился учить. И оказался вознаграждён сторицей, в процессе взаимного обучения ещё глубже поняв, как всё устроено.
Не говоря уж о том, что И-Шу стал объектом поклонения и обрёл преданность разумной расы. Да, наверное, всё-таки эгоизм здесь первичен. Работа с Жабами изрядно тешила его Чувство Собственного Величия. Как же – выступил прогрессором для целого народа! Осуществил масштабные социальные преобразования, по сути – техническую, культурную и магическую революции!..
Можно сказать, то была репетиция того, что грядёт.

  Светлый стиль, «настоящий момент»
…Впереди ущелье сужалось. Каменные ступени вели к высокой арке ворот. Человек и Жаб шагнули на первую ступень и обернулись. Они стояли, глядя, как тёмный фронт грозы накатывается на ущелье.
- Да, вот ещё что, - культиватор пропустил гриву волос через пальцы, выловил крохотную каменную заколку и выпутал из косицы, которую та скрепляла. – Оставляю его на вас.
- Мы сберрежём его, Владыква, – заверил Жаб, не без опаски наблюдая.
Главное, сами от него сберегитесь.
Антропоморфная амфибия, кажется, поёжилась, словно услышала неозвученную мысль. Но протянутая рука не дрожала. И-Шу аккуратно опустил предмет в открытую перепончатую ладонь.
Буро-зелёная конечность качнулась вниз от неожиданной тяжести, кулак сжался. Бугорр издал квакающее рычание, подхватив левой рукой правую. Вздулись страшные мускулы, скрипнули костяные чешуйки на плечах. Безгубый рот оскалился, демонстрируя зубищи, которых у мелких неволшебных неразумных собратьев Жаба не бывает вовсе.
Через мгновение тяжесть исчезла, и Бугорр едва не полетел кувырком. И-Шу, шагнув подстраховать контрактора, чуть не получил в челюсть сложенными в замок лапищами.
- Влады-ква!.. – просипел Жаб, задыхаясь. И-Шу задумчиво изучил кулак Жаба.
- Покорился.
Бугорр осторожно разжал кулак, являя брелок из камня. Украшение размером с фалангу пальца изображало толстенького хомячка, сидящего на задних лапах и придерживающего передними надутые щёки. Нелепый, смешной зверёк – но Жаб разглядывал его с опаской.
- Особо Крутая Техника Попаданца – Инвентарь!.. – культиватор протянул руку в пространство, и кисть размазалась, сплющилась и растянулась, стала полупрозрачной. Тусклая радуга скрыла конечность. И-Шу пошарил в сиянии и выудил из Инвентаря маленькую металлическую шкатулку, густо исписанную ограждающими от зла заклинаниями.
– Выпускайте его… ну, хотя бы раз в год, пусть погуляет недельку. Нет, пять дней. Где-нибудь подальше от людей. И от зверей. И вообще от всего – ну, сам знаешь. И не больше коровы за раз, помни это. Не вздумайте опять кормить его изменёнными тварями или остатками неудачных алхимических экспериментов!..
Жаб замотал головой, вернее, закачался всем корпусом в жесте отрицания. На его малоподвижной зелёной бородавчатой физиономии промелькнуло выражение испуга. Амулет отправился в шкатулку, и поспешно закрытая крышка издала гулкий гром, будто захлопнулись окованные железом врата крепости.
- И поосторожней с когтями, - продолжил инструктаж культиватор. – Зубы сам сточит, был бы камень вокруг достаточно твёрдый, а вот когти и нарастающая чешуя… Вообще ему и трёх дней в год хватит, нечего баловать. Пусть побегает, задерёт завтрак, сожрёт и переварит. Погрызёт скалы, почешите ему бока – ты знаешь как, техниками «Пескоструйный резак», или там «Каменный дробовик» - и упаковывайте обратно.
Жаб заверил, что всё будет исполнено, и убрал шкатулку в пояс.
- Ты будешь работать отсюда, - И-Шу оглянулся, кивнул. – Достанешь до ворот?
- Кванечно, Владыква!.. – Жаб двинул кожей на лице, тщась изобразить оскорблённое достоинство.
- Славно. Инвентарь!..– протянутая рука вновь нырнула в туманное радужное марево, пребывая где-то не здесь. Через мгновение И-Шу вручил волшебный предмет Жабу. – Эффект сработавшей техники ты ни с чем не перепутаешь. Когда… долбанёт, сделай обговоренное – и уходи.
- Сделаю, Владыква, - контрактор поклонился, принимая небольшую причудливую вещицу.
- Ну… - И-Шу вздохнул. – Вот и всё, Бугорр.
- Мы сбережём доверенные нам сокровища и знания!–с жаром выдохнул холоднокровный. – И Пророчество!
- Ах да, Пророчество… - поморщился И-Шу. Жаб, похоже, воспринял это как приказ озвучить оное. Мутноватые мембраны век опустились на золотые глаза:
- Рродится Избрранный,
  /фон становится золотым, намекая на важность сказанного/
кому прредначерртано вернуть Рравновесие в Ци, - нараспев начал контрактор, и даже голос его изменился, рокочущий квакающий «акцент» стал малозаметен. – Последний отпрыск древнего клана культиваторов, он не получит великого наследия знаний. Сын могущественных практиков, он ничему не сможет у них научиться. Ибо родители умрут в час его рождения, защищая от великого демонического зверя своего сына – и поселение, которым правили!.. И их дитя будет расти в этом поселении как сорная трава, гоним и презираем…
Надо же мне было тогда распустить язык, подумал И-Шу.
- …Сирота, он пройдёт через людскую ненависть, но не озлобится. Он вырастет могучим, но простодушным, добрым к тем, кого почитает товарищами, и милосердным к лютым врагам, и будет готов подружиться с кем угодно. Ещё не вполне возмужав, он встанет вровень с великими древними бессмертными. Он будет участвовать в войнах, что прогремят по всему континенту, изменив лик мира. Ему предначертано вновь встретиться с убийцей родителей, великим демоническим зверем, который не пал, но укрылся в тайном логове…
Пошутить захотелось придурку, теперь получай, и не вздумай ржать, внимая сокровенным словам:
- …Он явится из тайной стрраны, сокррытой лесами. Златовласый, сапфирроокий, с клинком в рруке и с ветрром за плечами. Победитель Демонических Зверрей, тот, кто веррнёт Рравновесие в Ци –гррядёт он, пррозванный «Ррыбный Ррулетик».
  /фон выцветает до обычного/
Последние слова Жаб произнёс с величайшей серьёзностью. Здесь были в ходу имена вроде «первый сын», «второй сын», «рождённый осенью» и даже «два мешка риса». Где-то детям нарочно дают временные отталкивающие прозвища, чтобы злые духи побрезговали ими. Да и собственное имя И-Шу не то чтобы благозвучно.
- Мы будем ждать исполнения Пророчества и рождения Избранного. Мы поможем ему, обучим, наставим на путях воина и практика! – Жаб стиснул перепончатую руку в кулак и бухнул в нагрудную броню. – Да будет так!..
Его длинные ноги с босыми длинными перепончатыми ступнями вдруг как будто сломались в суставах, когда монстр преклонил колени перед культиватором.
- Ты чего? – спросил тот, непроизвольно отшагнув.
- Владыква, - прохрипел Жаб, упирая кулак в камень ступени. – Молю о последних словах мудрости и наставления!..
Он уставился на контрактора преданными глазами. Проклятие, только что ведь сокрушался о былом ляпании языком, подумал И-Шу, скрывая досаду и веселье. Ладно, получи. Но не раньше, чем встанешь на ноги.
  /фон золотой/
- На моей родине существуют легенды о вашем народе, - проговорил И-Шу неторопливо. Внимая последним словам Жабьего Владыки, Бугорр затаил дыхание и насторожил уши. Ну, насторожил бы, будь у него ушные раковины. – В нашей изустной традиции Жабы являются символом неустанного накопления богатств, и рационального их расходования.
Бугорр дважды моргнул.
- Случалось тебе заплатить чересчур много за какой-то пустяк, отдать драгоценность, которая нужна самому, потерять вещь, ценность которой была неочевидна раньше и стала ясна только потом?
- Ещё бы!.. – плоская башка Жаба нырнула в плечи глубже – это был кивок.
- Помнишь это неприятное ощущение досады и стеснения в груди? У нас про такое говорят: «жаба давит», и считается, что этот мистический зверь очень силён. Жабы воплощают собой разумную жадность, не позволяющую впустую растрачивать материальные ли сокровища, бесценные знания, или попросту время, по сути, самый невосполнимый наш ресурс. Потому-то я и выбрал контракторами жаб.
И-Шу помолчал.
- И ни разу в том не разочаровался. Твой народ меня многому научил. Для меня было честью знать вас, учить – и учиться у вас, и вести вас в сражения, и сражаться за вас, - он склонил голову. – Вы – охранники сокровищниц. Стражи волшебных кладов, неусыпные блюстители доверенных вам богатств. И вы неумолимо давите тех, кто покусится на них. Я оставляю вам мои сокровища со спокойной душой.
  /фон бледнеет/
- И они дождутся вашего возврращения, о Владыква, - Бугорр, кажется, снова собрался бухнуться на колени. И-Шу удержал его, похлопал по плечу, оцарапав руку о шипы, кивнул.
А потом просто отвернулся, ничего не говоря, и шагнул на тёмные выщербленные плиты. Первые капли дождя уже пятнали лестницу, ветер бесновался в старых камнях. И на лице – то тоже был дождь.
Культиватор поднимался по ступеням, возвращаясь туда, откуда всё началось и где всё закончится.

  Тёмный стиль – «флэшбеки» героя
…Поднимаясь по ступеням Лестницы-в-Небо, И-Шу иногда вспоминал, что давным-давно его звали иначе. Во время редких перерывов в исследованиях и сражениях он позволял себе смутно грезить о возвращении. Представлял, как развернулся бы в своём родном мире со всей новообретённой мощью…
И оставлял эти неосуществимые мечты. Ведь на его родине нет Ци – соответственно, никакую мощь с собой он туда прихватить не смог бы. Да и попасть в другой мир невозможно, знай ты хоть тысячу пространственно-временных техник.
Однако И-Шу всё равно обращал особое внимание именно на них. Покупал за звонкую монету и услуги, выменивал на алхимию, редчайшие ресурсы и легендарные волшебные предметы. Воровал где только мог, выпытывал у поверженных противников, восстанавливал по древним свиткам.
Этот класс техник стал его коньком. Складки, разрывы, сопряжения пространства. Несколько таких форм И-Шу изобрёл сам. Флеш, блинк, трансгрессия…Много позже дело дошло до как будто элементарного Инвентаря – в основе куда как непростой техники лежала головоломная работа с мерностями.
С удовольствием пугая противников джонтом, сонидо и Вратами Города, И-Шу вопреки неписаным правилам боёв культиваторов ни разу не озаботился громогласно озвучить эти названия, слишком простые, короткие и странные слуху жителей Подлунного. Так что народная молва сама поименовала техники Околобожественного уровня. Все эти Отражения голубой луны в неспокойных водах (каково, а?) и прочие Миражи у кромки горизонта сделали его всемирно известным, вездесущим, неуловимым и почти непобедимым. Интересно, как бы назвали враги, завистники и восторженные почитатели Ту Самую Технику?..

  Прояснение до светлых тонов и светлого фона – «сейчас»
Своды крепости сомкнулись над ним. И-Шу шёл по расколотым плитам, перешагивал раскатившиеся камни, прыгал через провалы. Здесь пахло камнем, сыростью и давним пожаром. Торчали пеньки колонн, потолки осыпались, через проломы падала дождевая вода. Гроза накрыла резиденцию уничтоженного культа. Высокие окна то и дело освещались белыми вспышками молний. Гигантские чёрные тени вырастали и опадали. Разрушенные мозаики на стенах и полах отражали небесный огонь, стекло, кварц, полудрагоценные камни рассыпали отблески.
Ци этого места как будто до сих пор хранила эхо давным-давно отзвучавшей жестокой схватки. И-Шу шагал и прислушивался к нему – не ушами, разумеется, а всем своим существом. Думы о былом не мешали пробираться через разгром.

  Всё темно, «думы о былом»
…Ци не везде одинакова. Цвет её (а также звук, или вкус, запах, фактура, фаза, резонанс – зависит от восприятия практика) разнится от объекта к объекту, от места к месту. Обычный человек и культиватор. Воин ближнего боя, пускающий в ход мистическое оружие, или разящий издалека стихийными техниками «маг». Разменявший не один век могучий практик, в погоне за бессмертием подвергнувший себя множеству рискованных трансформаций,  и волшебное чудовище… впрочем, как раз тут разница может быть исчезающе мала.
То же и про территории. У гор Ци одна, у моря другая, стратосферная отлична от вулканической, и энергии цветущей долины разнятся с потоками безжизненной ледяной пустыни.
А ещё естьобширные пространства, где свободная Ци, и без того бесконечно переменчивая, совершенно хаотична. Для начинающих практиков долгое нахождение там может быть губительно. Опытные культиваторы могут входить туда без особого вреда для себя, но становятся неспособны действовать в полную силу, и потому обыкновенно избегают сумеречных земель.
И-Шу доводилось бывать на аренах древних схваток титанов и драконов. Заинтересовавшись, он потом специально разыскивал области, где век за веком сходились и гибли армии забытых царств. С риском для жизни путешествовал по местам былых сражений чудовищ, зверобогов и культиваторов, что в погоне за силой утратили человеческий облик и мышление.
Он стал первопроходцем, положившим начало системному изучению сумеречных земель. Отчаянные ребята туда и раньше совались… но лишь после него возникли целые объединения поисковиков, которые живут набегами на эти территории, называемые теперь коротким звонким и злым словечком неизвестной речи.
Культиваторы ходят в Зоны поодиночке, положившись на удачу, или многочисленными хорошо организованными группами, на день-другой или на полгода. Охотятся на чудных тварей, собирают странные растения (на иные из которых тоже нужно охотиться), добывают минералы, что не встречаются больше нигде. Ещё в Зонах попадаются неизвестного происхождения загадочные предметы с почти невозможными свойствами, даже для исполненного чудес Подлунного. Такие артефакты обладают немалой ценностью. Опасности Зон велики, у каждого клана хранятся секретные карты с отмеченными местами, где хаотические течения разрушительных энергий вызывают странные и зачастую смертельные эффекты, аномалии.
Культы собирателей и охотников имеют подобие единого свода законов, хотя и не очень старательно его придерживаются. На своих знамёнах они несут чёрный шестиугольник с белым кругом внутри, никто не знает, откуда пошёл этот древний знак, и каково его значение. Среди культиваторов Зон– себя они именуют древним словом того же забытого языка, ходят разные слухи. Одни сталкеры считают, что это-де символ могущественного защитного амулета, способного уберечь от всех опасностей сумеречных земель. Другие уверены, что это условное изображение мистического Сердца какой-то из Зон, и тот, кто первым до него доберётся, обретёт невиданную мощь и сможет исполнить любое своё желание…

  По-прежнему «тёмные думы»
Чего только люди не придумают, правда?.. Немало есть древних сказаний и новых врак. Вот ещё один ходовой сюжет легенд – Другой Мир.
Мол, рядом с Подлунным существует ещё один мир. Не соседние измерения духов, волшебных зверей и полубогов, а целый мир, по-настоящему иной. Некое невидимое, неощутимое, недостижимое пространство, где всё по-другому.
Там ночное небо разноцветно от череды многих Лун, а днём Солнце щедро расточает тепло и жизнь. Там воздух сладок так, что каждый вдох пьянит. Ключи бьют живой водой, и земля такая, что воткни сухую трость и через час любуйся цветами, и через день собирай урожай райских плодов. Там живут полубоги, сотрясатели Небес, одним мановением перста двигающие горы.
Там на океанском дне в городах, построенных нечеловеческими руками, скрываются древние чудовища размером с острова. Они спят – но этот подобный смерти сон длиной в целые эпохи однажды прервётся. Когда созвездия сложатся в должный узор, чудовища пробудятся, чтобы уничтожить Мир, все Миры… Ну ладно, эту байку И-Шу сам запустил.
Многое говорили… И лишь он один знал наверняка, что Тот Мир и в самом деле существует.
Но его единственная Луна крохотна и бледна, и в отражённом её сиянии нет никакой магии. Его Солнце еле светит через свинцовые облака. Безжизненный холодный ветер несёт отраву, и в ядовитых реках нет рыбы. Волшебные травы и дивные звери не рождаются на истерзанной и пустынной земле. Её чёрная кровь, силой исторгнутая из многочисленных ран её же детьми, людьми, сгорает в алхимических механизмах, давая подобие жизни огромным городам-муравейникам.
И живущие в них люди подобны муравьям, они слабы, одинаковы и хрупки. Никто из них не способен иссушить море, повергнуть во прах горный хребет, испепелить цветущее царство. Но при том они все вместе исполнены такой мощи и вместе с тем такого саморазрушительного безумия, что могущественные и бессмертные сверхлюди Подлунного содрогнулись бы от их деяний.
Там искуссники творят дивные вещи, которые используются для обмана толп. Там душеведы глубоко познали человеческую натуру – чтобы вернее обезличить людей и превратить в покорное стадо. Там мудрецы вырывают тайны у мироздания, дабы создать всё более ужасные средства разрушения и убийства себе подобных. Там властители правят ложью и страхом перед силой, которая на самом деле иллюзорна.
А Ци, бесконечно многообразной энергии, дарующей жизнь и силы всему сущему, в том мире вообще не существует… так, погодите-ка.

  Рисунки повествуют о происходящем «в настоящий момент»
И-Шу миновал череду ритуальных и заклинательных залов и вступил на средний уровень. Помещения здесь были ещё больше, но богатая отделка сменилась диким кое-как обработанным камнем. Окон уже не было, рукотворная крепость переходила в природный комплекс пещер в скальном массиве. Разгром и разруха на этом «этаже» были не так заметны. Может быть, просто потому что здесь было темнее. Из узких, руку не просунуть, отверстий у потолка струился рассеянный свет, капала вода. Эти длинные норы с оплавленными стенками – тоже проделанные, разумеется, «заклинаниями», вели наверх, к самой поверхности скалы.

  Стиль «былое и думы»
…Ци в его мире вовсе нет. И-Шу пришёл к этому умозаключению, едва попав в Подлунный. Но с тех пор всё, что он узнал, доказывало, что изначальная энергия творения есть во всём и повсюду. Просто везде она очень разная. Данный тезис хорошо иллюстрирует любая из сумеречных областей.
И как раз в одной из Зон И-Шу наткнулся на это. Вряд ли такое случилось с ним первым. И вряд ли он первый выбрался оттуда живым. Наверняка были и другие культиваторы – но позже он не нашёл никаких свидетельств, что такое происходило раньше. Неудивительно, впрочем, что гордые силой практики не поделились с остальными сокровенным знанием, что в Зонах, которые сами по себе неприветливы к гостям, существуют ещё более неприятные места. Скорее всего, любой забредший туда и переживший первые мгновения нахождения внутри тут же в ужасе выскакивал прочь и удирал без оглядки. И потом и не подумал вернуться и исследовать. Так что И-Шу по праву первопроходца и первоизучателя сам дал этому классу аномалий то ещё имя. Посмеяться над тем, что перепугало тебя до полусмерти – этот нехитрый мысленный приём всегда ему помогал.
Та малая толика Ци, что там есть, ядовита. Она вязкая, холодная и медленная, как нечистые воды бездонных болот Квандакварра. Она выпивает силу и саму жизнь глупца, что осмелился вступить в Глубокую глотку.
И-Шу вступил. Неоднократно. По собственной воле он вновь и вновь пересекал границу, за которой из могущественного культиватора превращался в почти смертного человека, слабого и перепуганного. Отрешаясь от ужаса подступающего бессилия, он бесстрастно подмечал изменения, происходящие с его собственной Ци, и взаимодействием её с энергией аномалии. Делал записи, сопоставлял и обдумывал, и вновь проделывал смертельно опасные опыты.
И в конце концов сделал предположение, что духовное наполнение его родного мира сходно с энергиями аномалий класса Глубокая глотка. По какой-то причине Ци Земли вся такая – отработанная, вырожденная, мертвенная. Она препятствует развитию духовных сил человека, не позволяет Возвышение, может быть, вовсе уничтожает всё, что переросло определённый, весьма невысокий уровень прогресса. На такой Ци просто невозможно построить Лестницу-В-Небо.
Но если ты уже стоишь на последних её ступенях…

  Стиль «нынче»
И-Шу спускался всё ниже. Широкие проходы, относительно прямые коридоры и вместительные залы сменились каменным лабиринтом. На третьем уровне пещер своеобразных «световодов» уже почти не было. Водяная капель звонко отдавалась в тёмных каменных потрохах старой горы, культиватор же ступал бесшумно, всякий раз безошибочно выбирая путь в тесных петляющих переходах.
Норы, дыры, ходы, перекрёстки. Где-то естественные, где-то рукотворные и «маготворные», созданные и укреплённые с помощью техник Камня. Сужения-шкуродёры, куда не вдруг протиснешься, нависающие потолки – изволь согнуться иероглифом «покорность». Каморки, тупички, заложенные ломаным камнем лишние отнорки.
Кое-где по углам и тупикам громоздились кучи мусора, углей, клочья истлевших тканей и черепки кувшинов, осколки каменных статуй. Попадались и человеческие кости. И-Шу, вернувшись, прибрался в бывшем своём доме, но без особого усердия. Сейчас он равнодушно миновал всё это и направился ещё ниже, словно погружаясь в каменную утробу.

  Стиль «давеча»
…И-Шу раз за разом погружался в Глубокие глотки. Почти полвека он затратил на изучение этих аномалий и в один прекрасный день сумел пустить там в ход элементарную технику и не свалиться с истощением. Потом научился перемещаться внутрь и наружу. И наконец, выбрав самую маленькую, гм, глотку, он сумел её закрыть… заставил захлопнуться, так сказать.
После каждого такого подвига И-Шу долго отлеживался, восстанавливая силы и обдумывая произошедшее. Теперь он знал, что такое его мир. Знал, что сможет вернуться туда, и прихватить с собой толику своей мощи. Небольшую – но достаточную для того, чтобы бросить вызов любой силе человеческого мира.
Он и в самом деле мог, как грезил когда-то, явиться домой «в силах тяжких», во блеске и славе. И принудить к миру драчунов, едва не раздёргавших на лоскуты земной шар, отобрать у задир опасные игрушки, остановить войны, эпидемии, голод. Принести мир, покой и безопасность своей новой Империи!..
Или нет.
Так умудрённый годами муж, которому вдруг припомнились подростковые годы и тогдашние стремления и поступки, думает о них со смесью ностальгического веселья – ну и времена были!.. – и изумлённого стыда – ох и дурак же я был, как жив остался!..
Былые мечтания уже не застили взор И-Шу. Довольно он разрушил в непомерной гордыне своей. Под каждой ступенью его Лестницы-в-Небо лежит человеческий череп. Подлунный содрогается от звучания грозного имени, что было когда-то всего-навсего презрительным прозвищем слабосилка, почти раба в своём культе. Сейчас и правителей стран, и сильнейших практиков, старейшин могущественных кланов прошибает холодный пот от мысли, что по их душу явится Бегущая Крыса.
Теперь И-Шу хотел вернуться, чтобы всё изменить. Не завоевать Мир, но переделать мироустройство. Раньше, вынужденно мирясь с некими непреодолимыми обстоятельствами, он говорил себе «так устроен мир». Отговорка, простительная слабому, но сейчас он хотел, чтобы его Мир был устроен не так, а иначе, и мог самолично позаботиться о том.
Конечно, основу Мира не изменишь вот так запросто. Разрушить, завоевать – легко, а вот попробуй удержать, улучшить, переделать!.. Предстоит много работы. И-Шу вновь мечтал – но деятельно, зная, что его грёзы вполне осуществимы. Он планировал вернуться крадучись, на мягких лапах, а не сотрясающей Тот Мир поступью. И начать его исправлять – тихо-скромно, исподволь, без выпячивания своей роли, не творя напоказ бессмысленные чудеса. Потихоньку, полегоньку, чтобы не сломать ненароком слишком тесную и хрупкую для могущественного культиватора Землю.
И не будем злоупотреблять спецэффектами. Ну, может быть, по случаю тут устроить знамение-другое, там совершить пару супергеройских подвигов. Но никаких алых занавесок и трусов поверх обтягивающего трико.
И-Шу вновь принялся за работу. Он припадал к древнейшим источникам знаний и не брезговал изучать завиральные теории… то есть новейшие изыскания молодых поколений. Он взмывал ввысь на крыльях божественного озарения и низвергался в адские пропасти фатальных ошибок, после которых всё приходилось начинать сначала. Вновь годы и десятилетия кропотливой работы в ожидании редких мгновений вдохновения – и всё ради того, чтобы осуществить невозможное и найти несуществующее, пробиться через неосязаемую и неодолимую стену на ту сторону.
Для создания Той Самой Техники ему пришлось глубоко осмыслить и скомпилировать все мистические практики, все знакомые ему теории Ци, все пространственно-временные формы.
И в этом году его путь был закончен.

  Стиль «здесь и сейчас»
И-Шу остановился. Его путь был закончен.
Каменный закуток, неровный пол, сходящиеся стены. Та самая кладовка, где он пришёл в себя в теле мальчишки, в очередной раз избитого сверстниками. Тогда здесь громоздились кучи щебёнки, какие-то деревяшки, валялись старые шкуры, на которых он отлеживался. Под камнем в углу пацан прятал своё единственное сокровище.
По возвращении сюда через несколько веков после ухода И-Шу спалил мусор, а каменный лом сплавил в гладкий чёрный монолит, почти целиком занимающий каморку. Этакая гигантская постель будто из обсидиана, вулканического стекла.
Или скорее саркофаг. Крышка от которого была небрежно прислонена к стенке. Сделанная словно из дымчатого хрусталя, на самом деле она состояла из изменённого Ци камня и кристаллизированной воли культиватора. Отзываясь на его приближение, прозрачная плита слабо засияла.
И-Шу прошёлся вокруг своего последнего ложа в этом мире. Шагнул в угол и перевернул плоский камень. Под ним в выемке лежал длинный гвоздь, траченный ржой, с расплющенным и заточенным кончиком, и обмоткой-рукоятью из кожаной полоски, окаменевшей от времени.
Выцарапав сокровище из щели, культиватор водрузил камень на место и вытряхнул из Инвентаря ворох свитков. За возможность глянуть на эти неаккуратные почеркушки хотя бы одним глазком патриарх любого культа без колебаний отдал бы этот самый глаз.
Культиватор небрежно разложил свитки на камне. Достал из радуги большую бутылку мутного стекла с надетым на горлышко толстостенным кривоватым стаканчиком. Потом на свет явилась разделочная доска с истекающими маслом неровно накромсанными ломтиками селёдки, и несколько ржаных лепёшек. Докончили «натюрморт» пара луковиц, стянутых с чьего-то огорода в долине не далее как сегодня, несколько печёных картофелин на деревянном блюде, и кусок сыра…
И-Шу отступил и с ностальгической улыбкой полюбовался получившейся композицией. Повёл рукой, и уставленный нехитрой снедью камень-стол оказался «упакован» в прозрачный куб энергии. Культиватор кивнул и шагнул к монолиту, прихватив с собой гвоздь-заточку. Сел на плиту, вытянул перед собой руку и сосредоточился. Вся его жизнь в Подлунном будто сошлась в одной сияющей точке.
- ТаСамаяТехника Попаданца, - негромко и буднично сообщил И-Шу искре света, возникшей на кончике острия. – Возвращение в Бренный Мир.
Искра засветилась ярче, разрастаясь. И-Шу чуть повёл заточкой, и сияющий шар размером с его кулак взмыл в воздух и повис посреди каморки, заливая всё неярким светом. Серый камень тут же обрёл цвета, на стенах замерцали прожилки, вкрапления, слюдяные чешуйки. Хрустальная крышка разбросала радужные блики. Лишь чёрный монолит будто поглощал свет.
Культиватор указал своим оружием вверх, и шар неспешно поплыл к потолку. Вдруг ускорился и со свистом втянулся в дыру на своде пещеры. Какое-то время И-Шу видел, как удаляется свет, потом ход изогнулся, и осталось лишь слабое сияние стенок длиннейшей червоточины.
Вновь лишь прерывистое сияние крышки саркофага освещало каморку. Словно устраиваясь спать, И-Шу стряхнул с ног мягкие сапоги, развязал пояс, распустил волосы. Лёг, повозился, устраиваясь поудобнее, насколько вообще можно было устроиться удобно на каменном ложе. Поднял руку и небрежно поманил к себе хрустальный прямоугольник.
Сияющая прозрачная плита взлетела в воздух, опрокинулась и поплыла, нависнув над культиватором. И-Шу развернул заточку острием к себе, взглядом удерживая парящую крышку саркофага. И толкнул рукоять в светящийся хрусталь.
Заточка вошла в сияние ручкой вперёд. И-Шу выпустил оружие, и наконечник оказался напротив сердца лежащего на монолите человека. Плита опускалась, пока острие не коснулось его одеяния.
Теперь дело за малым.
- Я покидаю Подлунный мир, но надеюсь вернуться, - сказал И-Шу в пространство. Нужды в том не было, просто захотелось вдруг озвучить намерения: – Потому оставляю тело здесь, под защитой временной техники. Сам же отправляюсь в свой мир. Там я займу тело без души, наиболее подходящее для культивации.
Горло как-то саднило, и язык шевелился неохотно, слова выходили угловатые и отрывистые. И-Шу понял вдруг, что говорит на родном языке, в котором давненько не практиковался.
- Я сохраню свою память, свои умения и свою силу в той мере, в какой это возможно. Я продолжу культивировать и создам техники, подходящие для моего мира. Я обучу и наставлю окружающих меня людей. Я вновь достигну своего нынешнего уровня и перерасту его, познаю новое, дам новый толчок развитию моего мира и сделаю его лучше. Такова моя воля, да будет так.
Слова отзвучали и заглохли под каменными сводами.

  Подложка наливается алым, сигнализируя о важности происходящего в данный момент
…Парой сотен метров выше из расселины меж скал вынырнул неяркий огонёк. Потоки воды хлестнули его, тщась затушить, ветер попытался задуть, сбить с намеченного курса – но светлячок почти вертикально падал в чёрное небо. Канул в тучи и исчез.
Мгновением позже колоссальный столб энергии обрушился из туч вниз, в точности повторяя путь, проделанный крохотной искоркой. Словно брошенное разгневанным божеством копьё ослепительного света вонзилось в скалы, разбивая, оплавляя камни. Кануло в червоточину, прошло её изгибами.
Через неразличимо малый промежуток времени разряд вырвался из отверстия в потолке каморки и коснулся железной шляпки гвоздя, торчащего из прозрачной плиты. И целиком вошёл в него.
Толстенный жгут света угас, как ни бывало. Каменные стенки хода сплавились, сомкнулись, закрывая червоточину. Гвоздь, вобравший в себя колоссальное количество энергии, нестерпимо сиял. Хрустальная плита дрожала, с неё срывались капли огня, юркие змейки-молнии падали вниз, на основу саркофага.
И-Шу закрыл глаза, и крышка обрушилась вниз.
Раскалённая светящаяся игла пронзила плоть культиватора. Саркофаг с громом захлопнулся. Из щели между прозрачной сияющей крышкой и чёрной плитой основания плеснул свет – и камень сплавился воедино.
Хрусталь помутнел, сияние померкло, и воцарился мрак.

  Фон – алое понемногу выцветает
Ливень хлестал сплошным потоком. Ураганный ветер угрожающе выл, хрипел и свистел в скалах. Молнии кромсали грозовой мрак, и грохот сотрясал и небо и землю.
Бугорр не обращал внимания на ярость стихий. Он стоял на камне, сам неподвижен, как камень. Ссутулившись, свесив перепончатые руки, Жаб был похож на какое-то древнее изваяние. Символизирующее, должно быть, спокойное терпеливое ожидание неизбежного. Лишь бородавчатые веки без ресниц смыкались и расходились. Чёрные прямоугольные зрачки огромных золотых глаз были прикованы к крепости.
Безгубая пасть медленно открылась, раздвоенный язык плеснул, будто пробуя на вкус грозу. Гребни на голове и спине встопорщились, Жаб подобрался, как для прыжка.
Колоссальная вспышка высветила всё вокруг так, что камни показались прозрачными. Бугор поспешно зажмурился, отвернувшись. Порыв ураганного ветра ударил с бешеной силой, гром сотряс землю, поток небесной воды хлестнул океанской волной. Жаба чуть не сбило с камня, надёжная опора поехала под ногами.
  Фон – белый, но серый дождь как будто вылезает за пределы полей рисунков. Это «настоящий момент», но всё важное уже произошло
Он удержал равновесие, поморгал и оглянулся вокруг. Всё кончилось. Ураганный ветер стих, молнии больше не резали небо над головой, гром умолк. Вода ещё падала сверху, но это уже не выглядело так, будто родная стихия, взбесившись, хотела убить своего сына. Дождь – именно дождь теперь, не ливень, привычно барабанил по толстой коже. Тучи, только что бешено клубящиеся, замедлили бег, подгоняемые всё более ленивым ветром. Гроза прекратилась. Где-то над долиной небо бросало солнечный свет через разрывы облаков.
- Да, это ни с чем не перепутаешь, - сказал Бугорр сам себе. – Вот что значит – долбанёт.
Он проморгался и достал из подсумка на поясе доверенный мастером артефакт. Выполненный из камня, безо всяких украшательств и совершенно непонятный, он представлял собой каменную квадратную плитку с ладонь размером. На одной из сторон в центре был прикреплен камешек поменьше, круглый, похожий на фишку для игры. Плитка была раскрашена диагональными полосками в жёлтый и чёрный, ярко-красная фишка закрыта стеклянным колпачком – так, чтобы её нельзя было коснуться, не сдвинув сначала стёклышко.
Бугор знал, как называется сей предмет, хотя и понятия не имел, что значат эти причудливо звучащие слова. Мастер пояснил лишь, как задействовать артефакт, и что случится, когда контрактор пустит его в ход. Следуя инструкциям, Жаб откинул прозрачную крышечку на пружинном шарнире. Чуть промедлил, вглядываясь в древнюю крепость перед собой. Палец с коротким толстым когтём коснулся круглого камня, и Большая Красная Кнопка щёлкнула.
Шшшох!..
Послышался приглушённый расстоянием невнятный звук, будто где-то далеко что-то упало, камень вновь вздрогнул под ногами. Очертания крепости на миг раздвоились, и… больше ничего не произошло.
Большая Красная Кнопка рассыпалась в лапе Жаба. Бугорр стряхнул песок с ладони, подставил дождю. Запрокинулся назад, прикрыв глаза, глубоко вдохнул. Грудь его расширилась, плечи поднялись, горло раздулось страшным пузырём. Пасть распахнулась, зоб задрожал.
И Бугорр квакнул. Вовсе даже негромко и как-то неправильно – так человеческий ребёнок подражает жабьему пению.
Вуаль дождя скомкалась, разошлась, будто разрезанная чем-то невидимым. Нечто прокатилось по ущелью, выметая из него воду, сокрушая выщербленные ступени лестницы. Поднялось к самой крепости и толкнуло.
Древняя постройка дрогнула и неторопливо, почти беззвучно стала складываться внутрь себя. Башни обрушились, рассыпались лестницы, стены раскатывались огромными булыжниками. Арка ворот рухнула, скала валилась в открывшиеся провалы, и пыльная туча поднялась над развалинами. Тут же осела, не дошла до Жаба, прибитая вновь пошедшим дождём.
Бугорр поклонился руинам, спрыгнул с камня и пошёл прочь.

  ГДЕ-ТО ТАМ
  Фон… никакой. Первые рисунки этой «главы» не квадраты и прямоугольники, а пятна неопределённой формы, и в них разноцветные линии, вспышки, звёзды, фрактальные узоры и прочие абстракции
И-Шу просыпался, будто медленно всплывая из холодных непроглядных волн безмыслия, постепенно осознавал мир и себя самого. Сознание уплывало, безупречная память выдавала бессвязные образы, дисциплинированное мышление путалось. Ощущения тела вовсе не было. Он видел только темноту, слышал только тишину, осязал пустоту, ощущал ничто всем своим существом.
Противники застали врасплох, ранили его высокоранговой техникой, зацепили легендарным оружием, прокляли, отравили? Такое случалось не раз. Или подвели собственные практики? Какие-то из них оказались неверны в основе своей, неожиданный эффект дали их сочетания? Тоже может быть. Знание, что иные традиции несовместимы, когда-то дорого ему далось. Или в тщательно подобранной последовательности техник Возвышения нашлась фатальная уязвимость, что свела на нет все усилия? В фундаменте старательно выстраиваемой Лестницы-в-Небо оказался расколотый камень?
И такое бывало.
И-Шу едва ощущал собственную силу, а внешнюю вообще не чувствовал. Всё было даже хуже, чем века назад, когда он лишь начинал свой бесконечный путь…
Но ведь его бесконечный путь был закончен!..
Долина, вспомнил И-Шу. Бугорр. Гроза.Та Самая Техника.
Вот бы кто-нибудь ему ещё сказал, сработала ли она как должно, или он где-то напортачил. Вообще жив ли он? Может быть, его тело разнесло на атомы, а сознание парит в каком-нибудь Лимбо, где собираются души погибших по собственной глупости культиваторов.
Или И-Шу по-прежнему лежит в саркофаге, и всё, что он думает и ощущает сейчас – лишь последний миг агонии, бесконечно растянутый не желающим умирать сознанием.
А если он всё-таки начал перемещаться, но «недопрыгнул» и завис между реальностями? Оказаться в пустоте междумирья без силы, даже без тела, одним лишь смятенным разумом, значит очень быстро потерять себя.
И-Шу обратил Ци вовне импульсом, не оформленным в какую-то технику – словно крикнул «ау» в пространство. Тем самым мгновенно истощив до дна свой очень невеликий сейчас запас.
Сила разошлась от него волной и тут же вернулась с информацией об его окружении. На И-Шу обрушились грохот, лязг, скрип и скрежет, треск и гул, и…

  Небольшое замутнение, показывающее, что герой на мгновение «выбыл». Фон – металлические слитки, сваленные грудой шестерни, железяки, крупные грубые формы
Разумеется, какофонии звуков на самом деле не было, так сознание И-Шу интерпретировало образы, принесённые «эхом» волны силы. Где бы он ни оказался, вокруг был металл, очень много металла, слишком много металла, самого разного металла…
Всё же реальный мир, подумал И-Шу. Боле того, он в цивилизации. Тела культиватор по-прежнему не ощущал, зато Ци прибывала тоненьким ручейком. Дождавшись, пока накопилось нужное количество энергии, он уже сознательно опять «аукнул».
И немедля ощутил привкус железа. Ещё была медь, свинец и… какие-то сплавы. Отклики путались, многие оказались незнакомы.
В Подлунном для создания оружия использовались весьма причудливые сплавы, и обработка их производилась с помощью Ци. Стоило И-Шу подумать об этом, как в сознании замелькали образы жара, молний… нет, электрических дуг, тяжеленных прессов и самобеглых дорожек, по которым двигались раскалённые заготовки…
Окружающий его металл был обработан на конвейерах. То было массовое производство доступных и дешёвых инструментов. Безо всяких там мистических практик ковки уникальных штучных изделий.
И-Шу улыбнулся бы, если бы мог. Техническая цивилизация. Не «магическая». И здесь только у него есть «магия»!.. С помощью которой он может… ну, вообще-то пока немногое. По крайней мере, он способен ориентироваться, воспринимать окружающее.
Вот только что-то странное происходило с восприятием. Что ещё за видения, с какой стати? И-Шу никогда не был хорош в том, чтобы читать память вещей.А сейчас металл будто сам рад поведать ему, как раскалывает дерево, проходит через железо, режет почву – не человеческую плоть.
И-Шу праздно отметил, что вокруг него инструменты, орудия труда, не оружие войны. Отдохнув, он вновь сосредоточил восприятие, будто обращая самого себя в чувствительную антенну, в радар, выдающий импульс за импульсом и ловящий отклик…
 
  Замутнение, фон сменяется, теперь это «стимпанк», шестерёнки, шатуны, стальные пластины с крупными заклёпками, котлы и топки, коптящие трубы
И, как радар, он «ловил» прежде всего металл. И-Шу знал, что изменится, перешагнув через межмировую бездну. Похоже, ему повезло заполучить необыкновенно тесное сродство с этим элементом… Хорошая новость, но не без ложки дёгтя. Засечь что-то другое теперь было куда сложнее.
И-Шу всё-таки перестроил восприятие. Обожжённая глина – кирпич. Стекло. Песок. Дерево было почему-то почти прозрачным. А чтобы увидеть живое, ему пришлось осуществить воистину ювелирное воздействие.
Неяркие огни птиц, каких-то мелких зверюшек. Насекомые сливались с неразличимым фоном природной энергии. Людей поблизости не было, как и крупных форм жизни.
И-Шу счёл, что уже может попробовать что-нибудь посерьёзнее, чем разбрасываться импульсами силы. Средней Крутости Техника Попаданца – Миникарта!..
Помещение.
Не очень просторное, и нежилое. Камень, дающий отклик искусственного происхождения, с очень одинаковыми железными прутьями внутри… бетон с арматурой, вот что это такое. Стены – шлакоблоки внизу, выше кирпич. Крыша, похоже, из балок и досок, на которые положен шифер. Пол земляной, кое-где в него вдавлены обломки кирпичей, плоские камни, в одном углу поверх постелены доски. Вдоль стен, в углах – железные ржавые ящики, деревянные рассохшиеся ящики, бумажные мешки с окаменевшим цементом. Вот что-то похожее на верстак, и над ним инструменты. Полки, грубо струганые доски на железных штырях. Тут и там на вколоченных в стену гвоздях висят мотки проводов, проволоки, верёвки и резиновые зубчатые ремни. Тончайшая нить странного металла в стеклянной колбе, и энергия молнии течёт к ним по медным жилам. Провода и лампа накаливания.
А сам он в центре этого… сарая. Или, может быть, гаража на участке, сельском или дачном.
Мир был тот. Получилось. А вот с ним самим что-то явно было не в порядке, и И-Шу намеревался понять, в чём проблема. Ну же, Крутецкая Ментальная Техника Попаданца – Рефлексия!
Он классифицировал эту технику как «крутецкую» потому что зачастую труднее всего бывает обратить собственную Ци на себя же. Многие сильные мира сего… нет, уже мира того!..– многие, что способны снести городской квартал каким-нибудь огненным шаром, совершенно не шарят в ментальных техниках и неспособны заглянуть в свою суть.
У него получилось. Сразу. Вот только И-Шу не поверил результату и попробовал второй раз.И ещё. И опять. И снова.
Результат не менялся. Его собственное тело, которым он не мог управлять, представало перед его внутренним взором с величайшей чёткостью. Теперь стало понятно, почему восприятие И-Шу перестроилось и «видело» прежде всего металл. Да уж, сродство с этим элементом он заполучил, теперь это не подлежит сомнению.
Неудивительно, потому что его тело по большей части состояло как раз из металла.
Кой демон меня за язык дёрнул говорить на родном языке, подумал И-Шу. Сам же когда-то потешался над таким переводом специфических фэнтезийных терминов. И теперь всё только что усложнилось. Так, самую малость.
Тонкая прямая спица света проникла в щель между створками железных ворот и упала на обшарпанный бок агрегата, стоящего посреди сарая. Раздался звук, похожий на сдержанный чих с металлическим отзвуком. Пылинки заплясали в солнечном луче.
И китайский культиватор, не очень качественная подделка известного бренда, вновь чихнул стартером.
Занавес

картинка по теме

Кому случалось читать произведения Сянься, насыпьте нормальных... если таковые вообще в природе существуют.

Отредактировано Лунатик (08-05-2021 16:41:16)

Эпизод 50. Облачная горка
02 июня ** года. Город «Г», Локация «Колесо Сансары» (вирт, соответствие с реалом – Центральный Парк Культурного Отдыха), Круглый Город
Дзин всё же отпустил её руку, предоставляя самой выбирать объекты интереса. Лавка была похожа на своего владельца, решила Светла, разглядывая окружающее. Всё было низким, приземистым и мощным. В окна, похожие на бойницы, падал тусклый свет, причудливые кованые лампы на стенах горели через одну призрачным магическим огнём. На стали играли холодные отблески.
Оружие в основном было представлено простое, без вычурности, красивое своей смертоносной практичностью. Впрочем, и «экзотике» был выделен небольшой угол. Светла оценила двойные кинжалы с волнистыми лезвиями, странные крюкастые мечи с дополнительными лунообразными лезвиями-гардами у рукоятей, жутковатые хлысты из бритвенно-острых стальных сегментов.
Витрины были без стёкол – просто массивные деревянные ящики, ничем не закрытые, и выстланные мешковиной. Так что Дзин спокойно взял цельнометаллический… серп, сначала подумала Светла. Только заточеный по внешнему краю. Выгнутый круче сабельного, но не настолько круглый, как серп, а вытянутый, и с выраженным острием.
- Узнаёшь? – Светла приняла предложенное, дивясь форме. Как-там-его-бишь:
- Тот самый хопеш? – вооружение фавна она тогда толком не разглядела. Взвесила в руке, неуклюже махнула перед собой. Да, с такой штукой непросто обращаться. Обратный изгиб лезвия образовывал подобие тупого крюка, пригодного для перехвата вражеского оружия и конечностей.
- Здесь есть комната для испытаний, - сказал Дзин. – Манекены всякие, которые можно потыкать железом. Не желаешь?..
- Желаю, - девушка с сожалением отложила хопеш. Ассортимент лавки гипнотизировал. – Но мы ведь ничего толком не успеем попробовать.
Дзин кивнул и предложил потом вернуться. Светла выразила неопределённое согласие.
И застряла у ещё одной обособленной витрины, привлечённая, по определению спутника, «хитрым оружием». Трости со скрытыми клинками, короткие широкие лезвия в пряжках ремней, тычковые ножи с поперечной рукоятью и метательные пластины и стрелки, замаскированные под украшения. Характерных звёзд вроде тех, какими пользовались Джонни и Тимка, не было.
- …Непременно вернёмся, - Светла с усилием оторвалась от упоённого перебирания браслетов-ножей и перстней с иглами. Интересно, такое оружие можно принести в реальный мир? Если бы вот эта штука, или та приспособа, или этот потайной… что-то там, оказались бы при ней в момент атаки на банк, она… всё равно ничего не смогла поделать с тем психопатическим красавчиком.
На один раз удивить разве что. С другой стороны, иногда довольно чуть отвлечь противника – и сбежать. Хотя тут лучше не острое железо, даже метательное, а какие-нибудь дымовые бомбы… нет, взрывные ярлыки!.. Безобидные как будто полоски бумаги, мгновенно сгорающие с резкими хлопками и облачками дыма. Обкурить всё вокруг и смыться. Может быть, и от света так спрятаться можно? Солнце не причиняет ей урона, но дискомфорт есть, да и на эффективность её заклинаний освещённость влияет.
Насколько этот товар уникален? Хорошо, что маловозрастные попутчики оставили ей свои визитки. Светла прикинула к руке ещё несколько метательных ножей и полюбопытствовала насчёт сюрикенов и метательных игл. Дзин сказал, что здесь она не найдёт оружия, каким пользовались дети:
- Это ведь по сути ширпотреб, а Торин Иванович «расходниками» не торгует. И его сородичи тоже, держат класс – мол, всё наше железо уникальное и качественное. В Круглом городе есть несколько лавок, продающих такие товары, с соответствующей наценкой, правда. Не втридорога всё же, но в двадорога – пожалуй. Можно зайти и взять. Но если всерьёз решила метательное качать, обратись к Блиске, она тебе от изготовителя торбу железяк приволочёт.
От изучения следующей витрины их отвлёк очередной звонок аппарата под прилавком. Хозяин прочёл сообщение, потом сам настучал что-то, извинился перед Блиской. Та как раз закругляла свой «иллюстрированный рассказ», Светла надеялась только, что в своём повествовательном раже волшебница не выболтала чего лишнего. И гном, и черепах, похоже, остались довольны.
- Ваш транспорт на подходе, - Торин Иванович двинул бородой, и у Светлы тренькнуло оповещение о выполненном побочном квесте. Награда – быстрая и бесплатная поездка в выбранную точку Круглого города, двухпроцентная скидка в этой лавке, действительная в течение месяца десятипроцентная скидка на такси по городу, если машина будет вызвана из лавок Железоделов, а также…
Длинноват что-то список для всего лишь побочного лёгкого квеста, подумала Светла и заметила себе спросить потом Дзина, нормально ли это. Торин вышел из-за прилавка, поклонился неглубоко и витиевато сообщил, что беседа была интересной и познавательной.
- Да, занятная история, - сказал черепах и сделал жест трёхпалой рукой. Вновь раздался сигнал системного оповещения. Светла моргнула, сдвинув сообщение на край поля зрения – успеется. А вот Дзин пробежал глазами невидимые строчки и вскинул брови. Блиска, кажется, хотела что-то спросить, но передумала.
Товарищи вышли вон, провожаемые хозяином лавки и гостем. Вот и сбудется моё мимолётное желание, подумала Светла, глядя на их транспорт. Нечто вроде… кареты?.. почти беззвучно подкатилось и замерло напротив крыльца.
Высокие колёса со спицами, покрышки из резины, плавные обводы, дерево, лак, резные стояки и кованые уголки.
Ну да, карета и есть – только безлошадная, и с большими окнами. Верхняя половина почти целиком прозрачна, мощные тяжёлые переплёты рам удерживали прямоугольники толстого стекла. И шофёрское место не на «облучке», а внутри длинной высокой кабины, отделённое от пассажирской зоны низким барьером. И обширная панель управления перед ним, с похожим на штурвал рулём, десятком индикаторов и огоньками лампочек, достойная небольшого самолёта.
Дверь открылась, сложившись шторкой, подножка выдвинулась-опустилась с механическим гудением. Низкорослый «пилот» сделал приглашающий жест. Высота сидения и размер элементов управления соответствовали ему… ей, поняла Светла, присмотревшись. Похоже, то была молодая женщина той же расы, что и Торин Иванович. Очень… компактная, но и основательная, и фигуристая, с девочкой не перепутаешь, круглолицая, тёмноглазая. Одета на мужской манер, штаны грубой тёмно-серой ткани, рубаха в блёклую клетку и кожаный жилет с карманами и неброской вышивкой. Из-под шофёрской фуражки торчала короткая толстая коса.
Гномка коснулась лакового козырька, приветствуя Торина. Хозяин лавки кивнул бородой, черепах отсалютовал трёхпалой лапой. Гномка поглядела на него, кажется, неодобрительно и кивнула после паузы.
Светла заняла место, с которого можно было видеть плечо шофёра, часть огней на приборной панели и улицу впереди. Дзин сел рядом, Блиска устроилась на сидении боком к ходу движения, пробормотав что-то вроде «как на старых маршрутках у нас». Торин кратко попрощался, гномка обронила скупо «шеф», Дону достался от неё ещё один резкий кивок. Черепах то ли приветливо улыбался, то ли насмешливо ухмылялся, Светла не взялась бы истолковать выражение его зелёной морды. Шофёр отвернулась, каким-то слишком уж подчёркнутым движением перекинула рычаг на панели управления. Ступеньки поднялись, дверца сложилась.
Гномка, не тревожа лежащие у лобового стекла перчатки, взялась за штурвал. Руки у неё были рабочие. Не сказать, что сплошь мозолистые и со въевшимся маслом, но сразу становилось понятно, что женщина невысокого народа мастеров не только машины водит, но и не гнушается сама капот открыть. Электрическая карета беззвучно тронулась, и лавки торгового квартала поплыли назад. Светла оглянулась, Торин и Дон вернулись в лавку, что-то обсуждая.
- С шофёром нельзя разговаривать? – полюбопытствовала Блиска, решившая, что достаточно намолчалась секунд за тридцать.
- Пока можно, - голос у водительницы был по-мальчишески сипловатый, приятный. – Меня зовут Сидни. Куда вас везти?
Путешественники представились, Дзин назвал пункт назначения – Облачная Горка. Гномка кивнула, принимая к сведению. Поглядывала вокруг, крутила руль.
- Не расскажешь о районе? – спросила Блиска. – Сколько не бывала на Диске, и десятой части его, пожалуй, не изучила. Непросто, наверное, шоферить в таком городе?
Сидни посулила, что они и сами сейчас всё увидят. Скоро волшебница и гномка непринуждённо болтали.
Несколько минут электрическая карета неторопливо ехала по торговому кварталу, потом вдруг свернула в неприметный проезд. Они будто оказались в старинном райончике какого-то европейского города, с мощёной мостовой и домами из разноцветного кирпича и камня. Причудливые окна, иногда с витражами, двери в железном кружеве и штакетники заборчиков. Встречались небольшие скверики с культурными деревцами. Там ходили низкорослые мамаши с совсем уж крохотными детишками, похожими на игрушечных пупсов. Пару раз навстречу попадались автомобили, такие же кареты, как у них, или ещё более чудные повозки.
Блиска задавала вопросы о зданиях, местах и улицах, которыми проезжали. Сидни отвечала, было интересно. Светле пока нравилось то, что они видели вокруг, и не казалось, что Круглый город как-то особо требователен к водителям. Каменная мостовая, на которой карету лишь чуть потряхивало, сменилась ровной плотно уложенной брусчаткой. Единственный раз машина подпрыгнула на ухабе после очередного сквера, декорированого столбами из уложенных друг на друга камней. Корпус несильно бумкнул и закачался на рессорах. Сидни замедлила ход, повертела головой. Должно быть, под колесо попал один из камней от этих столбов, предположила она и снова вжала педаль газа. Или как этот элемент управления здесь назывался.
Скоро карета свернула на более широкую улицу и стала разгоняться. Сидни сказала, что вот теперь шофёра действительно лучше не отвлекать, свернула ещё раз, и они оказались ввергнуты в хаос.
Очередная «смена декораций» была разительна, электрическая карета оказалась на улице с интенсивным движением по нескольким полосам. Туда и сюда ходили здешние причудливые авто, звенели трамваи. По тротуарам деловито спешили разумные всех рас, обычно одетые в ретро. Их транспорт возвышался над прочими, и пассажиры видели сплошной поток цилиндров, котелков, шляп и рабочих кепок. Попадались, впрочем, и яркие банданы, и современные бейсболки, и стальные шлемы.
- Пёстро здесь, однако, - пробормотала Светла, провожая взглядом панковский гребень.
- Ещё бы не пёстро, мы на одной из «спиц», - пояснила Блиска. – На проспекте, какие рассекают город на сектора.
Карета остановилась на перекрёстке, посреди которого на небольшой площадке стоял регулировщик, вооружённый полосатым жезлом, в чёрной форме с красной окантовкой. Из-под высокого начищенного шлема смотрело такое же сверкающее лицо.
Светла поморгала и пригляделась как следует. Да это же робот. Или его, следуя стимпанковской терминологии, вероятно, следует называть автоматоном? Не форма, а металлический кожух, отформированный и раскрашенный под мундир, голова – цилиндр, лицо – начищенная стальная пластина с едва намеченными чертами. В глазах-линзах горели голубые огоньки, стальная щётка усов сверкала. Нога, кажется, была одна, и соединённая с механизмом в основании платформы, то есть сойти с поста постовой не мог, и лишь крутился на нём, очень лихо размахивая своей палкой. Руки его гнулись во все стороны, у шарниров степень свободы была больше, чем у человеческих суставов.
Автоматон проделал жезлом некий сложный приём, чётко развернулся на своём пятачке. Поперечный поток машин иссяк, прохожие заспешили по «зебре». Регулировщик изобразил ещё один акробатический этюд, и их улица пришла в движение.
Они миновали ещё один перекрёсток с ещё одним роботом, на сей раз проехав по полосе рядом с ним. Так что Светле представилась возможность внимательней разглядеть здешнего «гаишника».
Раскрашен он был несколько попугайно. На траурно-чёрном ярко горели длинные планки на плечах и алая полоса поперёк тела, изображающая ремень формы. Обшлаги на рукавах, квадраты на плечах и лампасы на единственной ноге были зелёными. Светофор, поняла девушка. Когда постовой стоит боком, опустив руки, видны зелёные пятна, что сливаются в полосу. И запрещающие красные поперечные линии, когда регулировщик поворачивается к тебе лицом, или спи… или другим лицом. Из-под двухкозырькового шлема две пары голубых горящих глаз смотрели в разные стороны. Постовой оказался двуликим.
Скоро карета свернула с проспекта и вновь углубилась в переулки. Один, другой, тихая улица со скудным движением… и ещё один проспект, который они пересекли поперёк по сигналу регулировщика. Улица, улица, улочка. Машина замедлила ход, пробираясь совсем уж тесными переулками. Дзин и Блиска как по команде завертели головами.
- Ага, знакомые места, - сказала волшебница. – Вот она, Горка – правда, живописная?
- То есть квартал начинается дальше, - Дзин поочерёдно глядел в окно и перед собой, что-то листнул в невидимом меню, покрутил пальцами. – И выше. Забраться туда можно только пешком, ну, или на шагающем транспорте…
- - Которые в городе запрещены, - сурово сказала гномка, будто они вот сейчас собирались пересесть на такой транспорт. – Где вас высадить?
- Прямо здесь нас вполне устроит, - сказал Дзин, взмахом руки убирая карту.

Светла, выходя, машинально глянула наверх, оценивая погоду по привычке жителя города с резко континентальным климатом. Тут же земная твердь в разрывах облаков нависла над ней титанической уходящей вдаль стеной. Девушка схватилась за то, что подвернулось под руку. За время поездки она почти забыла, что находится на поверхности вертикально поставленного диска, удерживаясь на нём действием волшебного камня. Город норовил опрокинуться и сбросить её вниз. Вампиресса уставилась себе под ноги, будто взглядом удерживая мостовую внизу. Отпустила опору – разумеется, это оказался Дзин, - и шагнула в сторону.
Блиска поблагодарила шофёра за ровную поездку и экскурсию. Сидни пожелала доброго дня, заверила, что если они станут завсегдатаями у Торина, то она с ними не раз ещё увидится, и мягко двинула авто с места. Светла осмелилась поглядеть вослед бесшумно удаляющемуся транспорту и повернулась к Горке, осторожно покосилась на небо.
Пожалуй, она ни за что не сможет сказать, где сейчас находится относительно вокзала и лавки Торина. Ясно лишь, что где-то у вершины Диска – впереди было туманно, то есть облачно. Белые клочья цеплялись за островерхние крыши и башенки домов. В воздухе пахло каменной сыростью. Кривоватые улочки змеились вверх, стиснутые глухими заборами.
- Очухалась? Пошли, - предложила Блиска. Светла проигнорировала предложенную руку Дзина и двинулась вперёд, глядя поочерёдно вперёд и себе под ноги.
Скоро над головой сомкнулись каменные стены, туман заретушировал далёкую землю, и стало легче. Они углубились в лабиринт улочек, двигались переходами и тупичками, поднимались по всходам и крутым лестницам. Туман скрадывал звуки, каменные коридоры превращали эхо их шагов то в цоканье копыт, то в неразборчивое бормотание. Или это в самом деле кто-то проходил и проезжал рядом, беседуя.
- Долл Хаус – заведение не из простых, - сообщил Дзин вполголоса, пока они штурмовали одну из лестниц. Светла поморщилась.
- То есть дорогое пафосное место? Не люблю.
Дзин кашлянул. Блиска хихикнула:
- А я вечернее платье дома оставила.
- И я тоже… - Дзин осёкся под смешки девушек.
- Платье забыл? – предположила волшебница.
– Смокинг из химчистки не забрал. Я имел в виду – тоже не люблю пафосные заведения. Неправильно выразился. Долл Хаус… ну, грубо – своего рода клуб по интересам, такое заведение только для своих.
- А свои – это кровососы, - сообщила Блиска.
- Там собираются вампиры? – поняла Светла.
- Не только, - сказал парень. – Там в завсегдатаях и оборотни, и тёмные маги. И там же бывают охотники на нечисть, монстробойцы, ведьмаки, прочая…
- Стрёмная публика, - ввернула волшебница. Дзин покосился на неё без особой благодарности:
- В общем, да. В Долл Хаус особое меню, карта специальных напитков, и добавочные услуги есть. Можно купить вещи, которых больше нигде не найдёшь, и сбыть особый товар…
Он замолчал, и воззрился ожидающе на Блиску. Светла тоже приостановилась, пристально разглядывая волшебницу.
- Чего? – нахмурилась та.
- Ты ничего не добавишь? – подчёркнуто удивлённо спросил вампир. Блиска хмыкнула:
- Добавлю, что зря ты вообще начал эту песню. Тебе, - оборотилась она к Светле, - стоило бы самой всё увидеть и составить впечатление, а сейчас Дзин наговорил лишнего, и ты чёрт-те-что вообразила, я правильно употребила выражение?
- Вообще-то я представила себе местечко вроде бара из древнего фильма и танец обнажённой красотки со змеёй, - призналась Светла.
Дзин споткнулся на ходу, поглядел на неё с весёлым изумлением. Блиска расхохоталась:
- Разве что сама станцуешь. Долл Хаус – очень тематическое место, и там есть на что поглядеть, но стриптиз там не показывают. Ну, насколько мне известно – это вот Дзин завсегдатай, а я лишь от случая к случаю заглядываю, у меня и членского билета нет.
Дзин что-то хотел добавить, но осёкся и вскинул руку, склонил голову – слушайте, мол. Через пару секунд и Светла услышала странное металлическое клацание, механические щелчки и знакомое зудение электромоторов. Блиска покрутила головой и ткнула пальцем вперёд.
Из бокового переулка на их относительно прямую улицу выбрался… Светла подумала сначала, что это человек на том самом шагающем транспорте, запрещённом в городе. Тонкие металлические опорки с несколькими суставами и рессорами возносили седока (ездока, ходока?) над мостовой метра на три. Казалось, две механические ходули сейчас прогнутся и сломаются под громоздким телом.
Ходок был и впрямь уж больно здоров, а ещё нессимметричен. Силуэт, задрапированный обширной красной мантией, выглядел перекошенным, и каждое его движение сопровождалось негромким зудением, щелчками и лязгом.
Красный капюшон качнулся в сторону путешественников, из-под него сверкнули круглые красные огни. Один здоровенный справа и три маленьких вертикально расположенных слева бросали отсветы на гладкую сталь маски, закрывающей всё лицо. Или эту поверхность и следовало считать лицом?
С чередой механических звуков ходок отвернулся, шагнул раз, другой, разворачиваясь. Мантия неестественно встопорщилась, на горбатой спине Светла увидела знакомый символ, шестиконечный крест с изломанными лучами и глаз с вертикальным значком. Красный ходок легко зашагал по улице впереди них, уверенно управляясь со своими хлипкими с виду опорками. Равный ростом здешним невысоким фонарным столбам, он каждым пружинистым шагом отмахивал пять-семь их шагов, двигаясь со скоростью неторопливо бегущего человека.
Слушая металлический звон, лязг и хруст, Светла заподозрила, что он весь такой. А то, что она сначала приняла за шагающий транспорт, а потом назвала ходулями, на самом деле его собственные ноги. Красный ходок круто свернул, и она решила, что теперь-то он едва ли её услышит. Повернулась к товарищам, открыла было рот.
- Кто это был, или что это было? – опередила её Блиска.
- Мне-то откуда знать, - Дзин пожал плечами.
- А ваша вампирская чуйка?..
- Молчит, - Дзин прищурился вослед красному ходоку, обернулся к Светле. Та качнула головой. – Это может значить, что у него скрывающее умение или артефакт. Или он весь такой, цельнометаллический, и крови у него нет, так что нам, вампирам, и учуять в нём нечего.
- Или он много сильнее тебя, так что не пробивается, - хмыкнула Блиска.
- Или так, - не стал спорить Дзин.
- То ли киборг, то ли вовсе робот, - сказала волшебница. – На местный манер, стимпанковский, на угле.
- Коптящая труба ниоткуда не торчит, - возразила Светла.
- Ну, значит, на магии. Или на энергии закрученной пружины. Хотя это уже будет не паропанк?
Трое принялись вспоминать, есть ли у «железа, пара и угля» поджанр «с пружинами и шестерёнками», и как он называется. Поравнялись с поворотом, киборг был уже в другом конце улицы. Его ходули – или ноги? – складывались под мантию, опуская носителя к земле, каждый шаг оказывался мельче. Скоро он оказался раза в полтора выше высокого человека, и ему пришлось лишь чуть пригнуться, чтобы пройти под каменной аркой мостка, нависающего над улицей, и снова скрыться с глаз троицы.
– Слушай, а ведь он туда же прёт, куда и мы, - сказала Блиска вполголоса. – Дзин?
Парень покачал головой.
- Никогда его раньше там не видел – а приметный. Может, не появлялся раньше, или мы ухитрились ни разу не пересечься. Или он перестроил своё тело, есть такие умения. Или это и вправду не игрок.
- На нём ведь герб, - сказала Светла. – Этих, как их…
- Альянса Мутантов. Но Гильдийскую метку иногда и питомцы носят, и призванные существа. Может, и вправду чей-то пет.
- Которого не иначе как за бутылочкой кровушки отправили на опохмел хозяину, потому что он всё-таки идёт туда, - констатировала Блиска, когда они миновали арку и впереди снова мелькнула красная мантия. На сей раз её обладатель был ростом с обычного человека, и двигался не враскачку, а будто скользил над землёй. Но всё же быстрее их, так что опять пропал впереди.
– Ребята, а я его узнала! – прошептала Блиска театрально. – Это же Регулировщик!..
- Что за Регулировщик? – удивился Дзин.
- Серьёзно не в курсе? – преувеличенно удивилась Блиска. – Ну, Постовые же!.. На Радиусе, ты разглядывала их, - обратилась к Светле. – Один такой как-то осознал себя, и то ли ли отломал себе ноги, то ли умудрился скрутиться с основания, короче, сбежал. Уполз с поста на руках, потом нашёл сломанного шагателя, или живого, в смысле, функционирующего, забил своей палкой. Поставил себе его ноги, потом у кого-то руки отжал, в смысле, манипуляторы нормальные отобрал. Теперь ходит и потрошит автоматонов, бытовых и личных, постоянно себя дополняет и перестраивает. Ходули видели? Это же от фонарщиков. Регулировщик, ну точно ведь!.. Знаменитая в своём роде личность.
- …Надо же, никогда не слышал, - сказал Дзин.
- Ещё бы, - Блиска ухмыльнулась. – Я только что придумала эту хохму.
Дзин аж споткнулся.
- А вы и попались!..
- Вот так сказка, - пробормотал вампир. – Почти восстание машин на местный манер. Ты оценила, как она быстро генерирует отборный бред? – обратился к соплеменнице.
- Чтой-то бред? – возмутилась Блиска. – Скажешь, такое быть не могло?
- Могло, - подумав, признал Дзин.
Они свернули в небольшой дворик, поросший серо-зелёной, будто седой травой. Кое-где покачивались на высоких стеблях редкие звёздочки цветков, похожих на ромашки. Утонувшие в земле камни образовывали подобие тропинки – или даже лестницы, дальний край двора был выше. И там стоял дом из тёмно-серого и чёрного камня.
- Вот это? – недоверчиво спросила Светла, поднимая голову.
Узкий, высокий, с черепичной крышей и стрельчатыми окнами. Никакой вывески на доме не было, но и на жилой он никак не походил. Скорее на какое-то бытовое строение.
- Сейчас – вот это, - ответил Дзин совершенно непонятно. Вслед за ним девушки пересекли двор, шагая по округлым камням. Вампир уверенно поднялся на высокое неудобное крыльцо, поднял дверной молоточек причудливой формы и трижды стукнул по тёмной пластине. Звук ударов оказался странно приглушённым. Парень склонил голову, будто к чему-то прислушиваясь. Светла ничего не услышала, но он, будто получив приглашение, взялся за дверную ручку. Дверь со скрипом отворилась.