Глава 06. На новом месте.

Мне всегда было интересно – что чувствует младенец в материнской утробе? Нет, не так – что бы он ощущал, находясь в самом преддверии жизни, обладая полноценным разумом и органами чувств?
Ты паришь, словно в невесомости, в околоплодных водах, практически неощутимых из-за равной температуры с телом… Вокруг темно, но это только кажется – на самом деле тебя окружает едва заметный, темно-красный свет. Не нужно дышать, не нужно есть, не нужно двигаться… И над всем этим, как звуки некого божественного метронома, растекаются гулкие, мерные удары материнского сердца, синхронные с толчками крови в пуповине…
Немудрено, что такие мысли приходят, когда ты второй час сидишь в тестовой капсуле, особенно если закрыть глаза. Очень похоже: тесновато, вокруг невесомая жидкость, дыхание едва заметно, разве что нет пуповины и вместо сердцебиения матери – нескончаемые волны «зова Евы», хоть и заметно приглушенные из-за нахождения вне тела «Евангелиона».
Я шевельнулся, меняя позу в ложементе, и приоткрыл глаза. В капсуле все было по-прежнему – неярко горела цепочка внутренних светильников на потолке, поляризованная LCL была прозрачна, как хрусталь, и сквозь нее отлично просматривался внутренний цветной монитор на боковой стенке капсулы, на котором бежали цифры обратного отсчета времени до конца синхротеста.
«Скучно… - продумал я. – Попросить что ли Акаги выводить сюда какой-нибудь ТВ-канал?..»
Даже и вздохнуть толком не удалось – LCL очень неохотно втекала в заполненные легкие, - и я, чтоб занять мозги, начал вспоминать события последних нескольких дней.

***

Внеся некую определенность в мой нынешний статус, мы с Мисато, выбравшись сначала из штаб-квартиры NERV, а потом – и из Геофронта вообще, первым делом совершили набег на ближайший супермаркет «Лоусон». И это было правильным решением, ибо, как впоследствии оказалось, из всего технически съедобного в ее квартире были только пара неприхотливых комнатных растений, упаковка баночного пива в одном холодильнике, ну и Пен-Пен в другом.
Глядя, как Кацураги явно привычно наполняет супермаркетовскую тележку разнообразными расфасованными в алюминий и пищевой пластик полуфабрикатами и консервами, я даже не стал возражать. Начинать свой въезд на новое место жительства с сольного выступления у кухонной плиты, честно говоря, было откровенно лень, да и антипатии к подобной еде я как-то не питал. Даже наоборот – было интересно все это попробовать, ибо в доме дяди и тети было принято питаться достаточно просто и традиционно: рис, овощи, разнообразные морепродукты, курица и изредка – мясо. Единственное, что я добавил в тележку от себя, так это упакованный в пленку батон нарезанного белого хлеба и пакет чего-то кисломолочного. На случай изжоги от такого количества «походной» еды.
Дом номер 12 гостиничного бизнес-класса, в котором проживала Мисато, находился довольно далеко от центра Токио-3, и достаточно узнаваемо напоминал себя самого из аниме – восьми или девятиэтажное здание, балконы последних нескольких этажей которого шли «ступеньками». Но имелись и отличия - здание окружал вполне себе высокий забор, а въезд на территорию внезапно предполагал контроль: камеры наблюдения на столбах ворот, заездной «карман» на манер шлюза, ограниченный сзади и спереди боллардами – выдвигающимися из покрытой плиткой земли стальными столбами высотой в метр и толщиной сантиметров двадцать, – и два считывателя карт. Кацураги провела по одному – и первый ряд столбцов ушел вниз, открывая проезд. Проехав внутрь, она второй раз ткнула картой в панель, и задняя преграда поднялась вновь, а передняя исчезла.
«Хм, - подумал я. – Интересно…»
В каноне, в месте проживания Мисато, никаких мер безопасности, даже самых символических, и близко видно не было: ни ворот, ни шлагбаума, ни даже консьержа – штатного сотрудника Второго отдела NERV. Задумай кто похитить или убить одного, а в последствии и двух пилотов «Ев» и целого начальника Оперативного отдела заодно – и на это хватило бы небольшой группы с легким вооружением. И я уже молчу про Рей, ютящуюся где-то в недостроенной бетонной коробке. Хотя по косвенным признакам – даже тем, что наблюдал я сейчас – все же можно было надеяться, что в этом мире дела обстоят получше.
Лифт из подземного гаража тоже открывался по карточке, и мы с капитаншей, нагруженные пакетами с провизией, поднялись на седьмой этаж, попав, наконец, в мое новое жилище.
- Тадаима… - и порог был оставлен позади.
Я мысленно сощурился, ожидая увидеть «благоухающие» баррикады мешков мусора, ползучую плесень на стенах, рои мух и разве что только не свисающую с потолка зеленую слизь – в лучших традициях поклонников одного из богов Хаоса, – однако все оказалось не так уж и плохо. Бардак имелся, да, но все же не столь крышесносный.
- Это об вот этом всем меня и предупреждала Акаги-сан? – не удержавшись, поинтересовался я. – И так тут всегда?
- Не слушай Рицко! Я сама сюда недавно как въехала! – запротестовала Мисато, указывая на изрядное количество не распакованных коробок.
- Ну ладно…
- Уарк! – послышалось из глубин квартиры, а также приближающееся торопливое шлепанье лап.
Ну да – это был Пен-Пен собственной персоной.
Встопорщив пушистые красные перья на бровях, довольно-таки крупный бело-черный пингвин внимательно поглядел на меня круглым зеленым глазом и коротко щелкнул клювом.
Представив меня своему питомцу, и в первую очередь накормив его свежей сырой рыбой, Мисато, быстро переодевшись в тот самый, достаточно провокационный домашний наряд из шлепанцев, коротких джинсовых шортов и желтой майки, сноровисто организовала стол и для людей. Разнообразные разогретые в микроволновке котлетки, рыбные палочки и фрикадельки в пряном соусе, порционный сыр, вареный рис, лапша и салаты пошли вполне себе на «ура» - времени прошло уже немало и кофе с сэндвичами от доброй тети Рицко уже давно переварились.
После трапезы, тянувшей скорее на ранний ужин, чем на поздний обед, я начал обустраиваться на новом месте. Мои небогатые вещи и пожитки, уже доставленные в квартиру в коробках, стояли небольшим штабелем в прихожей, оставалось только определиться с местом проживания. Практически не раздумывая, я выбрал ту же комнату, в которой жил Синдзи в сериале – самую небольшую из трех и без выхода на длинный балкон, идущий вдоль комнаты Мисато, гостиной и пустующего помещения, в которое по канону должна была въехать Аска.
Приборка не заняла много времени – а чего там прибирать, в пустой-то комнате с одним окном и единственным стенным шкафом? – и я быстро перекидал внутрь свои коробки. Еще меня ждали, доставленные кем-то предусмотрительным, упакованные в полиэтилен стандартный японский футон для сна с синтетической набивкой, подушку, одеяло и комплект белья.
Мисато тем временем, прихватив пару банок пива, оккупировала ванную, так что я не спеша занялся своими делами: воткнул на зарядку служебный мобильник, чем-то похожий на легендарную «неубиваемую» «Нокию-3310» – увесистый кирпичик с монохромным экраном и прочным кнопками, - и приступил к освобождению коробок, раскладывая вещи по полкам в шкафу.
Барахла у Синдзи изначально было немного – несколько комплектов школьной формы из черных брюк и белых рубашек с короткими рукавами, футболки, белье с носками, спортивный костюм и просто домашняя и повседневная летняя одежда с тремя парами легкой обуви.
Также имелись несколько больших коробок с учебниками, тетрадями, канцелярией и просто книгами.
Из гаджетов он обладал тем самым знаменитым кассетным плеером с подборкой классической музыки – паренек все же играл на виолончели, простым сотовым телефоном, не ловящим сигнал в Токио-3, и достаточно слабым ноутом. Которого, впрочем, хватало для нужд учебы, серфинга в сети и просмотров фильмов. За год нашего с ним совместного существования ничего нового мы не приобрели, потому как карманные деньги, выделяемые дядей и тетей с отцовских субсидий, были невелики, а на какую-нибудь подработку я устраиваться и не думал, первое время занятый исключительно мыслями о подготовке к тому, что нас вскоре ждет.
Так, за хлопотами по благоустройству, и закончился мой второй день на новом месте. Мисато, заглянувшая в комнату с полотенцем на влажной голове, обозрела чистый пол, аккуратно сложенные коробки, распахнутый шкаф с ровными стопками вещей и с прищуром улыбнулась, явно определившись с тем, кто вскоре будет назначен добровольцем по уборке квартиры. Но промолчав об этом, просто пожелала мне спокойной ночи и ушла.
А я, расстелив футон, лег поверх одеяла и смотрел в темноту за окном.
Сколько раз в своей жизни я вот так, ночевал на новых местах? В детстве – при поездках в гости, летние лагеря отдыха и иногда – в больницах… Во время учебы – первая ночь в курсантской казарме помнилась мне, как сейчас: на скрипучей пружинной кровати, чистых, но не новых простынях с казенными штампами, среди легких запахов хлорки, воска для натирания паркета и сапожной ваксы… И впоследствии на службе – в общагах, казармах, сырых и холодных палатках, а иногда и просто на броне, радуясь теплу медленно остывающего моторного отсека танка.
Но еще никогда новое место не ощущалось столь остро, заставляя чувства, как  тогда, перед посадкой в «Еву», отчетливо улавливать оттенки и детали окружающего меня мира.
Спать откровенно не хотелось. Прямо в чем был – босиком и в казенных трусах, я прошлепал через гостиную, вышел на балкон и облокотился на парапет, испытав давно забытый импульс достать сигареты и закурить. Плитка пола и сталь перил холодили ступни и руки, а прохладный ветер с легким запахом близкого океана приятно обдувал тело – в комнате с закрытыми окнами было все-таки душновато.
Я рассматривал город, чьи поднятые на поверхность погружаемые здания светились в темноте ночи узкими окнами и алыми россыпями габаритных огней на крышах и громоотводах. По освещенным магистралям двигались отдельные машины и целые автопоезда, по монорельсу с низким свистом прошла пара грузовых составов. Места особо сильных разрушений, включая эпицентр взрыва Сакиила, были похожи на целые острова света посреди ночного города и плотно уставлены тяжелой строительной техникой, кажущейся с такого расстояния детскими игрушками и над ними кружило несколько вертолетов.
Токио-3, как и знаменитый «никогда не спящий город», жил своей жизнью, активно восстанавливаясь после вторжения Ангела, как растревоженный муравейник.
«Токио-3 и Геофронт… Последняя цитадель и надежда человечества…» - вспомнил я слегка пафосные слова Мисато. Но побывав в Геофронте… Сев в «Еву» и получив самые железобетонные доказательства, что все это – совершенно взаправду… И, глядя теперь на эту панораму… Пафоса в тех ее словах ощущалось все меньше и меньше.
- Смотри, Синдзи. Город, который мы с тобой умудрились сегодня спасти, - негромко повторил я слегка измененную знаменитую фразу вместо Кацураги.
Испарина на теле уже обсохла и становилось холодно. Я переступил ногами и поежился.
«Ну, все, отбой в танковых войсках…» Завтра, по словам Мисато, ожидался не менее насыщенный день.